Ливан - Сирия_ Lebanon

Фархай Лэя

Ливан

Аэробус доставил меня в Бейрут, столицу Ливана, после полуночи. В час ночи 7 марта 2005 года я впервые вступила на землю великого кедра, красующегося на флаге государства. Тридцать лет назад, когда у меня начиналась дружба с ливанцем Риадом, нельзя было и помышлять о таком событии. Да и отношения такие не поощрялась, и война начиналась в этом маленьком государстве.

Аэропорт Бейрута радовал чистотой и порядком. С одной стороны таможенного терминала изъяснялась группа российских турагенток, прилетевших на апробацию тура. С другой стороны я ждала своей очереди к таможеннику, а с зачехлённым костюмом в руке мужчина, стоявший передо мной, всё переживал проволочку с оформлением, вопрошая: "И чего они так долго?". Плотного, крепкого сложения невысокий мужчина был приглашён главным арбитром на футбольный матч. Справедливое судейство бывшего футболиста вывело его на международный уровень. Его встречали.

Грузчик почётно вывез мой велосипед и помог выкатить его из здания аэровокзала.

На выходе набросились таксисты с предложениями.

Поднявшись к автостоянке, обнаружила, что колёса велосипеда требуют подкачки. Оседлав коня, покружила по стоянке и, поприветствовав охрану у шлагбаума, выехала в неизвестную ливанскую ночь. По гладкой дороге ехалось хорошо, но, раньше времени выехала на ответвление пустынных улиц окраины, где велось строительство. Уточнить дорогу не у кого из-за безлюдья, но вот и какой-то человек на скутере. Спрашиваю, но молодой ливанец энергично мне что-то жестикулирует. Мне не совсем понятно, но вскоре доходят до меня его недвусмысленные намёки, и я спешно выруливаю на магистраль.

Всю дорогу свербила мысль, что я упустила возможность устроиться с московскими дамами в гостинице, но их автобус, наверняка, был уже у цели, а я вкручивала подъём в незнакомый мне Бейрут. Надо бы познакомиться с ночным городом и пофотографировать, но слева зияют черные глазницы оконных проёмов неприветливого высотного здания не похожего на новостройку, а справа, понизу стройный ряд фонарей улочки убегает вдаль.

Вскоре передо мной вырос ряд хорошо освещённых зданий, среди которых выделялось большое с флагом, и я поняла, что это - центр. Подъездные пути были перегорожены "ежами" и при попытке сфотографировать его, услышала окрик от постовых военных. Видимо, особое положение после убийства премьер-министра Рафика Харири, запрещало фотографировать, но когда слышали, что я из Москвы, запрет смягчался.

Дороги то спускались вниз, то взбегали вверх. В огибающих линиях ночных фонарей угадывалась благоустроенная набережная. Воздух ночи наполнялся сладкоголосым пением муэдзина. Появлялись и исчезали редкие в этот час прохожие и машины. Город дремал. Ночные огни с тёмными силуэтами ночных сторожей охраняли сон города. Повстречавшийся при съёмке улочки водитель пожелал запечатлеться с машиной на мою камеру. Некоторые дома глядели заброшенными, зияющими окнами. Съехав в сторону моря, остановилась у огромной пальмы бетонированной набережной, откуда открывался вид на парковку катеров и яхт. Там, по низу, вышагивала охрана. Подкрепилась и проезжая мимо пальмы с прибитым к ней портретом с траурной лентой, под которым трепетно горели разноцветные свечи, и притормозила. Оказалось, это был американский профессор. Там же недалеко был охраняемый военными дом, связанный с именем Рафика Харири. Улочка с уклоном вниз вывезла на обустроенную набережную Средиземного моря. Мужчины и женщины в спортивных костюмах группками и в одиночку совершали пробежку. Количество оздоравливающихся людей немало удивило - здесь были и спортсмены, и пышнотелые дамы в мусульманских платках.

Только решила проехать для подзарядки фотоаппарата, как остолбенела - забрезжил рассвет, и небо цвета бирюзы слилось через едва заметную полоску горизонта с морем такого же цвета. Заворожённая видом, я стояла, не смея двинуться. Заряжать фотоаппарат или подъехать к воде поближе, чтобы запомнить это? Пока я раздумывала, краски стали блекнуть. Лимонно-оранжевый свет фонарей таял на глазах, прощально бликуя на полировке металлических перил. Небо светлело, обнажая утренний моцион набережной, а в морской воде мирно покачивались оранжево-красные мячики. Подъехала ближе, чтобы убедиться в этом - десятка два невредимых мандарина беспечно качались в воде. Приехавшая из морозной Москвы, я удивилась такой непозволительной роскоши, тем более что я уже проголодалась. Хотелось добежать до них и попробовать на вкус. Ага, вот и ступеньки вниз, к морю. Прислонив велосипед к перилам, спустилась поближе к ним. Кто их сюда бросил? Кто-то опрокинул ящик или их выбросили, потому что они негодные? Вместо того, чтобы достать их и впиться в сочную мякоть, я залюбовалась ими в плеске начинающегося прилива среди живописных серых камней ландшафта прибрежья. Причудливые извивы вырисовывались от вздорного присутствия этих плодов ливанской земли и контраст увлекал вопреки классическому сочетанию цвета, гармонировал для меня с цветом зелени на камнях. Игра волн в изломах и впадинах оживляла настроение, но вид мусора, накиданного в море и валявшегося на камнях, огорчал. цитрусы в море.jpg [Фа Лэ]

Немного поодаль, на каменной гряде задумчиво сидел молодой человек, уткнувшись головой в колени. Когда он заметил меня, я поприветствовала грустившего парня, слегка приободрила и поднялась к своему велосипеду. Направляясь в магазин, проехала мимо рассевшихся мужчин, куривших наргиле и, удивившись такому действу в столь ранний час, развернулась, чтобы сфотографировать их. Запечатлевая их с разных ракурсов, невольно разговорились. Это была их утренняя традиция после плавания. Один из собеседников любезно предложил мне кофе, и заодно я зарядила фотоаппарат в той же кофейне, что была через дорогу. Среди них оказался человек, побывавший в России. Попрощавшись, поехала прокатиться вдоль набережной дальше, чтобы посмотреть город и к вечеру отбыть в Дамаск. С удовольствием приветствуя бегущих спортсменов и просто проявлявших ко мне любопытство, я катила вдоль набережной. Кстати сказать, так я делала на протяжении всего моего путешествия и находила приветливый отклик.

Библос

Поздоровалась со встречным велосипедистом. Ливанец сразу подрулил, интересуясь, откуда это я. Оказалось, что он почти единственный, кто катается здесь по утрам в будни. Белая трикотажная майка с воротничком и короткими рукавами, белая кепка с синим козырьком и джинсы, с заправленной в носок штаниной плохо вязались с чёрными туфлями велосипедиста, но широкая улыбка и мягкие глаза из-за дымчатых очков вполне располагали. Узнав, что новый знакомый свободен, пригласила его вместе со мной съездить в Библос. Решили заехать к нему домой и оставить там багаж. Дорога вела по тем же улочкам, что были обкатаны ночью, только теперь они были заполнены машинами, и ехать было труднее. Выпили чаю и выехали на велосипедах в путь.

У старинного здания юридического факультета, где располагались руины с античными колоннами, появились студенты с флагами Бейрута, направлявшиеся на площадь, куда подтягивалась митингующая молодёжь. Запечатлела это на камеру. http://photofile.ru/album.php?id=358555

Погода стояла тёплая, солнечная. Если не учитывать ту часть дороги, где было много машин на выезде из Бейрута, и тот факт, что машины из переулочков выезжают без остановки сразу на дорогу, то наш путь можно было назвать сносным.

Миновав памятную стелу в честь древнего сражения, заехали к его знакомой во фруктовую лавку у речки, что вытекала из пещеры Джейта. Умяв апельсин, с парой бананов и два кило авокадо, успешно посеянными по дороге, продолжили путь.

Вторая половина пути по тесным улочкам прибрежных городов была почти в удовольствие, если не считать того, что приходилось ехать по узкой полоске навстречу движущимся автомобилям рядом с желобком для сточных вод, а то и по нему. Автомашин очень много в городах Ливана - ими заставлены все узкие улочки городов.

Каждый поворот дороги открывал новые виды лазурного моря и раскинувшихся городов. Нарядные фасады домов, указатели лечебниц и русского ресторана, банановые рощи с синими пакетами на зреющих гроздьях, лежащие полицейские на дороге, множество магазинчиков, кафе, приветствующие гудки и лица - вот что летит навстречу.

Вот и город Библос, где к старинной крепости и форту спускается крутая улочка. Длинная коса волнореза, выложенная из огромных бетонных плит, ведёт в море и можно долго любоваться бьющимися о валуны волнами. Вода чистая, прозрачная, плещется, обтачивая их с ветром в разные формы и размеры. у моря, у синего моря.jpg [Фа Лэ]

Рыбаки удят свою удачу. Под шум волн на мысу объясняется влюблённая пара. Священник в чёрной рясе энергичной поступью меряет длину волнореза. Парочка, держась за руки, прогуливается по пирсу. Не насмотреться на плещущее о скальные глыбы море, не наслушаться всех его рассказов - пора осматривать старинный город. вход в старинный форт Библоса.jpg [Фа Лэ]

вход в старинный форт Библоса.jpg [Фа Лэ]

На обратной дороге вновь встречались бегуны - мощные, тренированные атлеты, явно, олимпийский резерв. Они не оставались без ответного приветствия и всю дорогу нас сопровождали автомобильные гудки, будто мы из "Тур де Франс". вид на берег у кафе рыбацкого.jpg [Фа Лэ]

вид на берег у кафе рыбацкого.jpg [Фа Лэ]

8 марта ушло на восстановление физической формы и, отоспавшись, съездили на маршрутке в город Баальбек, что в 89 км от Бейрута. Баальбек - храм Юпитера.jpg [Фа Лэ]

Сирия

В Тартус

Утром, 9 марта, я отбывала автобусом в сирийский Тартус. Он был почти пуст. Велосипед и велорюкзак заняли место в боковом багажнике, я - на просторном переднем сиденье. Подобрав попутчиков за пределами автостанции, наш комфортабельный автобус покатил вдоль прибрежной линии. DSC06383-из окна автобуса.jpg [Фа Лэ]

Погода была солнечная и обзор хороший. Помощник водителя - кондуктор рассчитал меня и дал карточку для заполнения. Под потолком висел монитор, по которому шёл видеофильм. Небольшая остановка в промежуточном городе позволяла перекусить в маленьком буфете - обслуживали только мужчины.

Вскоре мы были на границе и с документами в сопровождении кондуктора прошли две конторы для проставления отметок на выезд и въезд. Плата за визу, в паспорт - марки со штампом. Итак, девятого марта я въехала на территорию Сирии.

Амрит

Утром, десятого марта, мы ехали под неприветливым небом к окрестным достопримечательностям, что располагались южнее Тартуса в пределах 10-12 километров, по свежевымытому асфальту, борясь со встречным бодрящим ветром, доносившим морские брызги. Цепочка прибрежных домиков наводила мысль о том, как хорошо, наверное, здесь в жаркое время года. Заехав в тупик, свернули на другую дорогу, что и привела через пяток километров к развилке, откуда нас сопровождал встретившийся молодой человек на скутере по просёлочной дороге до Амрита. Миновали низенькие постройки, возделываемые поля и у мандариновой рощи свернули налево, где посреди простирающегося поля возвышались два памятника. Подъехав ближе, обнаружили квадратной формы основание в глубине земли, обложенное огромными плитами из песчаника. Амрит.jpg [Фа Лэ]

В центре возвышался постамент с квадратным резным верхом и небольшим портиком над нишей, напоминавший жертвенник. Ажурно высеченный из камня, он был окружён водой и обращён к двум могильным захоронениям, обозначенными теми самыми обветрившимися, семиметровыми резными башенками, видневшимися издалека. Более остроконечная на квадратном основании была мужским могильником, а округлая - символизировала женский. Под ними есть углубление, можно туда спуститься по лестнице и зайти внутрь, рассматривая под светом фонарика расположение погребений.

Этот храм датируется пятым веком до нашей эры.

Обходя простиравшиеся развалины, мы заметили военных, зорко наблюдавших за нашим поведением, поэтому не удалось пройти к остаткам большого стадиона, вмещавшего в своё время одиннадцать тысяч зрителей. Датируемый шестнадцатым веком, он был предшественником греческого стадиона для олимпийских игр.

На обратном пути, прислоня велосипед к огромной иве, что росла вблизи одноэтажной белёной постройки, где жил наш провожатый, решили набрать воды. Мы не рассчитывали на общение, но от любезного приглашения поставить велосипеды под укрытие рядом с входом в дом мы не отказались, так как начал капать дождь. Хозяева пригласили пройти с ними в нишу дома.

Солнце периодически выглядывало из-за хмурых туч, даря надежду, что погода разойдётся. Но, стоило доехать до асфальта, как забарабанил крупными каплями дождь. Мы укрылись в рабочей постройке. Добрый худощавый старик предлагал матэ, но мы поглядывали на небо, ожидая прояснений.

Как только дождь прекратился, мы закрутили педали, и жёлтая дорога понеслась нам навстречу. Ида помчалась вперёд, намереваясь сделать свою фигуру более стройной, а я ехала в своём темпе. Вскоре вровень со мной ехал грузовой "Ниссан". Видимо, водитель заинтересовался, как с железным конём управляется нездешняя женщина.

Небо снова нахмурилось, и теперь вместе с крупными каплями дождя по дороге весело запрыгали горошинки града. Долготерпение водителя пришлось мне на руку, я воспользовалась им - села в его кабину, спасаясь от осадков. Велосипед погрузили в открытый кузов. Проехав до нужного поворота, мы дождались Иду. Осадки немного утихли. Я надела накидку от дождя, и мы поехали по просёлочной дороге. Вскоре среди сизого неба повисла радуга, и капли дождя весело заблестели на кустах в лучах солнца.

В поисках ещё одной старины, выверяя направление, мы остановились у магазина, где столпились мотоциклисты. Один из них показал нам тропинку, пересекающую автомагистраль. Непродолжительный отрезок пути между полисадниками частных домов вывел к белой современной мечети, откуда по указанному направлению пересекли асфальт, въезжая в горку, где за современными домами прятались стены старинной крепости Яхмур. Возле стен обветшавшего здания на ветру раскачивалось бельё, бегала местная ребятня.

В город Тартус мы въезжали уже в темноте.

Маркаб

Утром, одиннадцатого марта, мы взяли курс на крепость Маркаб.

На выезде из города проехали монумент всадника на вздыбленном коне.

День был солнечный, и ветер на нашем маршруте оказался встречным, уменьшая нашу скорость. Замечая людей, заинтересованно провожавших взглядом, приветствовала их взмахом поднятой руки, на что отвечали улыбкой и взмахами тоже. Машины тоже приветствовали сигналами. Современная мечеть, вскинувшая белоснежную луковицу, виднелась издалека, Возле неё толпились мужчины после пятничной молитвы.

Дорога не была нагружена автотранспортом и нам ехалось достаточно просторно. И только один грузовоз периодически останавливался перед нами.

Подъём к крепости Маркаб оказалась очень крутой, и мы стали голосовать на остановке. Вскоре притормозил микрогрузовик, и заинтересовавшийся водитель пообещал вернуться к нам, когда освободится. И, действительно, он вскоре приехал и, погрузив в кузов велосипеды, посадил нас к себе в кабину. Водитель оказался фермером, растящим помидоры на плантациях и экспортирующим их к нам, в Россию. Мы были очень признательны водителю, так как даже машина с трудом преодолевала этот подъём, по которому пешком спускались туристы к припаркованному ниже автобусу. цитадель Маркаб.jpg [Фа Лэ]

Попрощавшись, водитель уехал, а мы, прицепив наши велосипеды возле кафе, прошли в крепость Маркаб, что расположена на высоте пятисот метров над уровнем моря. Войдя в неё, увидели, как открылся широчайший обзор со всех сторон, особенно с моря. Там, внизу, с южной стороны, поблёскивали на солнце длинные тела бочкообразных теплиц, что взращивали для нашей страны овощную культуру - так рассказал нам фермер.

Среди базальтовых россыпей стен росла пальма, плодоносил миндаль фруктового сада. Лабиринты и стены, по которым можно было лазить, низко плывущие облака, до которых можно было дотянуться рукой, арабские школьницы и приветливая многодетная семья - всё создавало умиротворяющую атмосферу. Обойдя огромную территорию крепости, примостились на краю стены, открывающей дивный вид с северной стороны на море и долины, среди которых разместились дома и селения. Перекусив нашими запасами, покинули это чудесное место, навсегда зародившее любовь, и начали спуск на велосипедах по круто спускающейся дороге. Вскоре мы оказались в городе Баньясе. Там мы хотели отведать жареной рыбы, но всё было уже раскуплено, и мы поехали дальше, в город Джабле. Не доезжая города, асфальтовая дорожка увела нас влево, по направлению к морю. Повстречался магазинчик, где мы купили немного пропитания. По дорожке прогуливались девушки и женщины в спортивных костюмах.

Путь в Джабле

Близилась ночь, и мы озаботились поиском ночлега. Свернули на дорожку вдоль небольших домов, похожих на дачи. Двор одного дома завлекал цветными фонарями, освещавшие сооружение, похожее на каскад водопада. В отдалении от него, другом углу за столом сидели молодые люди и потягивали, традиционно, матэ. Это узнавалось по маленьким стаканчикам и специальным трубочкам. За расспросами мы напросились на чай и с удовольствием расположились за их столом. Спустившаяся ночь принесла прохладу, и горячий напиток нас согревал. привет.jpg [Фа Лэ]

Один из парней поехал сопровождать нас до города на мотоцикле. В поисках гостиницы мы обратились с вопросом к молодым людям, стоявшим на улице возле какого-то молодёжного кафе. Нам ответил молодой сириец, говоривший по-английски. Небольшого роста, с усами и интеллигентной бородкой в удлинённой кожаной куртке песочного цвета на молнии, оказавшийся преподавателем, вызвался помочь нам с поиском ночлега и препроводил до гостиницы. Она расположилась на этаже какого-то большого дома и больше напоминала комнату в общежитии.

В Латаккию

В девять утра наш путь продолжился в сторону Латаккии. Шоссе в субботний день было малозагруженным, и ехалось достаточно быстро и легко. Встречные и попутные машины нам сигналили, и я отвечала им приветствием. Ида позже мне жаловалась, что они меня провожали долгим взглядом, а она её долю не перепадало ничего.

На подъезде к городу нас смутили и переманили указатели к цитадели Салахетдина, и мы решили попробовать доехать туда. Встречались небольшие домики, у одного из которых стоял велосипед с крыльями салатового цвета. Заинтересовавшись этим, узнала, что такие продаются в Латаккии. Продолжая путь, мы были обнадёжены группой молодых людей, сидевших в беседке, что до цитадели совсем недалеко. Когда же мы в очередной раз обманулись в ожиданиях, приняв возвышающийся тетрапил с разноцветными бочками, живописно раскатившимися понизу, за искомую цель, решили выяснить у кого-нибудь поточнее в ближайшем населённом пункте.

Зашли в безлюдный магазин. Молодая сирийская девушка в джинсах пошла звать кого-то во вторую половину, куда мы и последовали за ней, кто мог нам ответить на английском языке. Им оказался её отец, бывший радист морского плавания, держатель сего заведения. Коренастый смуглокожий мужчина в расстёгнутой куртке объяснил, что это далеко и не так-то просто будет туда доехать на велосипедах, и предложил нам чаю.

В дорогу нам принесли апельсины. На обратном пути, перед тем одиноко возвышающимся тетрапилом, откуда ни возьмись, выкатился велосипедист. Сегменты радужного, кроме красного и фиолетового, диска закручивали движение в колёсах. По всему чувствовалось, что рослый, смуглокожий подросток в светлой кепке-бейсболке и обвислом джемпере разворачивался на дороге с точным расчётом, что мы не проедем мимо сирийского "Кулибина". Руль с рогами был наращён выгибающейся вверх частью и обозначен тёмным пышным пером. От него сбегали в обе стороны четыре ряда зеркал на согнутых ножках. Три фары и ещё какие-то прибамбасы на двойном руле, значение которых было известно только владельцу, дополняли им продуманный дизайн. Бахрома с плотными короткими кисточками-бубенчиками струилась вниз по раме, переходила в ажурное плетение с кисточками к заднему колесу и также украшала низ седла. У заднего колеса и на приводе переднего блестели знаки фирмы "Мерседес". На подседельном держателе над задним крылом укреплён красный корпус фонаря с антенной. Ещё какие-то провода и ленточки с неведомой функцией и весь агрегат в целом напоминал что-то невообразимое, разительно отличаясь от седока, у которого из-под джинсов выглядывало трико, а на ногах были голубые резиновые шлёпанцы. Арабовелосипедная композиция была настоящим экспонатом для выставки.

Немногим за полдень мы достигли города и, въехав туда, долго не могли понять, как нам здесь сориентироваться. Пытались разобраться в картах, имевшихся у Иды, но ни в одной не было схемы Латаккии. Наобум взяли направление через площадь вниз, к морю. Ида проехала вниз на разведку, а я притормозила у колоритного цветочника, оформлявшего феерический стенд из пальмовых листьев для свадебной церемонии.

C подъехавшей Идой мы свернули направо, в одну из улочек, и очутились у небольшой веломастерской. Все полки узкого прохода были завалены товаром. Приемлемость цен позволяла оснаститься здесь полностью, что даже Ида присмотрела фляжку и сумку.

Закончив шоппинг, поехали знакомиться с городом. От красивой мечети на углу спускались к набережной, как во дворах, среди современных домов и аккуратно стриженых газонов, заметили возвышавшееся античное сооружение с арками, наподобие портала. Две больших арки с видом на море пересекались поперечными меньшими.

В Угарит

Набережная представляла собою современный морской порт. Здесь мы развернулись и остановились на несколько минут, где Ида выказала недовольство потерей времени в нашем странствии. Взяв курс на Угарит, что находился в шестнадцати километрах севернее Латаккии, мы поехали на выезд из города и только здесь я заметила, что Ида едет по своим правилам движения - прижимаясь ближе в скверу, разделяющему полосы движения, по крайней левой полосе. Это тормозило наше продвижение и приходилось её всё время ждать - она объяснила, что боится интенсивного движения... Хорошо, что дальше дорога была свободнее, иначе трудно представить, как бы мы передвигались.

С набегающими видами заходящего солнца мы приближались к древней Рас-Шамре.

В Угарит, древнейший город, где был впервые обнаружен алфавит, ведут пути-дороги вдоль побережья Средиземного моря. Город - не город, маленький посёлок из неброских одноэтажных домов, что мирно сосуществуют с древними развалинами, обнесённых забором. Мы туда приехали уже под вечер, когда солнце клонилось к горизонту, и, не заметив никаких вывесок, проехали высокую ограду из сетчатой проволоки и, немного поплутав среди частных строений дачного типа, приехали к площади, где гоняла мяч ребятня. Остановились у стоящих столиков уличного кафе и решили перекусить своими запасами, прежде чем найдём место для ночлега. Мы хотели хотя бы один раз расположиться на ночлег среди каких-нибудь холмов, но подходящего места не находилось. Прислонив велосипед, я замечаю, что мой велорюкзак мигает красным светом сигнального устройства купленного в Латаккии и лежащего внутри. И, хотя оно находилось в упаковке, но включилось в какой-то момент из-за установленных в неё батареек. Намереваясь выключить, раскрыла велорюкзак и стала нажимать на все кнопочки подряд. Заиграла громкая музыка, которую невозможно было остановить. Голоса игравших в футбол ребят перекрылись электронной музыкой. Когда она отыгралась, игра стала сплочённее и вдохновлённее в сгущавшихся сумерках. Свет всё продолжал мигать. Не зная, куда и что нажимать, ещё раз дотронулась до жёлтой кнопочки. Другая мелодия заиграла громче, перекрывая доносившиеся голоса футбольного азарта и, когда она закончилась, всех с площадки как ветром сдуло.

Наступила тишина. Ни одного футболиста не осталось. Что они подумали про нас?

Утром нас звал музей под открытым небом. Перед входом продавались сувениры археологических находок - глиняный слепок первого алфавита, с прилагаемым переводом этих символов и другие вещицы. На территорию исторического королевства Угарит можно попасть через кассу и, войдя через знаменитые гиперболические ворота древнейшего города, осматривать сохранившуюся структуру, раскинувшуюся на очень большой территории. Это бывшее королевство образцового управления, образования, законодательства и экономики между шестнадцатым и тринадцатым веком до нашей эры. Можно увидеть трон, бассейн, огромные каменные сосуды для хранения воды почти с человеческий рост, заглянуть в обустроенные каменные своды в углублении земли со специальными нишами-оконцами в стене. Город каменных свидетельств королевства впечатляет компактностью, целесообразностью и функциональностью застроек. на сосуде для воды.jpg [Фа Лэ]

Пока мы упаковывали велосипеды в дорогу, снова солнце появилось на небосклоне, приветливо провожая из здешних мест. Выкатились на просторы сирийской земли, где на нас приветливо смотрели из окон проезжавших маршруток.

Латаккия

Подъезжая к Латаккии, расслабились в затишье транспортного движения и, переехав транспортную развязку, попали на улицу, где косяками шли граждане города. Как потом оказалось, сюда съехались из ближайших городов Сирии. Здесь была, в основном, молодёжь. На главной площади собралось очень много народа и я, припарковав велосипед, поспешила с фотоаппаратом запечатлеть исторические события этого дня. Естественно, что на нас смотрели с большим интересом, так как велосипедистки в Сирии - чрезвычайно редкое явление.

Навстречу попалась группа подростков, в руках у каждого был портрет президента. Один держал обеими руками огромный портрет в золоченой багетной раме. У двоих были похожие постеры с расходящимися сине-голубыми лучами, прикреплённые к фанерному держателю с деревянной ручкой. Портрет в маршальском кителе был с самой длинной палкой, что позволяло мальчику держать руки на уровне груди. Ещё один мальчик со скромной улыбкой держал перед собой семейный портрет с женой и двумя детьми. Большая фотография в официальном костюме на тёмном фоне был просто в руках, остальные радостно держали портреты над головой. По их улыбкам и подъёму чувствовалось, что симпатия к своему президенту крепко запала в душу этих пацанов, и они вышли искренне выразить свою поддержку. На некоторых портретах у Башара были голубые глаза, на других - карие. Кто-то вынес большой художественный портрет маслом. Как папарацци, залезла на какой-то ящик возле столба, чтобы получше обозревать собравшихся демонстрантов. По всему чувствовалось, что это знаменательное событие вообще для всех сирийцев. Среди собравшихся демонстрантов превалировали молодые люди, занявшие не только площадь, но и ближайшие выступы зданий и все трибуны. Здесь были и девушки с длинными, собранными сзади волосами, и только у тех, у кого они были по плечи, волосы были распущены. Вся площадь с четырьмя пальмами пестрела флагами, в основном, сирийскими, но мелькали и ливанские. И только продавец булочек и сладостей, подкативший голубую самодельную тележку на трёх велосипедных колёсах, невозмутимо курил сигарету. Самая нейтральная во все века и времена стопка булочек на передвижном лотке мало кого интересовала, и все аккуратно её обходили. Он был единственный курящий человек возле здания с колоннами. http://photofile.ru/album.php?id=363365

В воздухе висело возбуждённое воодушевление демонстрантов. Самодеятельные портреты президента тут и там гордо покачивались в руках сирийцев, подтверждая любовь и симпатию к либеральным начинаниям молодого президента.

Заехав ещё раз в велосипедный магазин, я купила светящиеся при езде педали и ещё одну звуковую сигнализацию с режимом переключения поворотника.

Даже выезжая из города, нас провожали прощальные взмахи огромного флага Сирии в руке, торчащей из окна разворачивающейся на кругу легковой машины.

Джабле

Уже почти стемнело, когда мы подрулили к пекарне в Джабле, оказавшейся закрытой. На вопрос, где же Саймон, полненькая девочка сказала, что его сейчас нет. Ида, которой весь день названивали на телефон, решила поехать на встречу с приятелями наших друзей. Пока я переодевала кроссовки, ко мне вновь подошла девочка и сообщила, что её дядя знает русский. Я несказанно обрадовалась.

Пристроив велосипед у лестничного пролёта в двухэтажном доме, куда меня зазвала девочка, я оказалась в уютной гостиной, обставленной мягкой мебелью. Здесь я и узнала, что это и есть дом Саймона, а она, Джувель, его дочь. Её дядя, Самир, знал только пару русских фраз, и наше общение продолжалось на английском языке. Глубокие кресла, низкий журнальный столик, стилизованный под антик камин, дверь в детскую с каскадом маленьких окошечек - всё располагало в неспешной беседе. Его двухлетняя дочка, поначалу стеснялась моего присутствия и выглядывала из-под кресла напротив, но скоро осмелела, освоилась и, играя с моим шлемом, отклеила поролоновую полоску.

После чашечки кофе Джувель показала двухэтажный дом, в котором разместились братья со своими семьями. Гостиные различались современным интерьерным дизайном и были достаточно просторные, впрочем, как и столовые. Мне предложили переночевать в детской комнате на третьей кровати, что рядом с Джувель.

Когда мы занялись сбором лёгкого ужина, пришёл Саймон. Во время трапезы я рассказала впечатления о поездке, не меньше сирийцев была возбуждена произошедшим событием в Латаккии и меня неустанно буравила мысль о размещении в интернете фотоснимков, сделанных во время сегодняшней демонстрации. Со старшим сыном и Джувель направились в дом его знакомого, где была возможность выход в Инет. Но размещению фотографий в этот вечер не суждено было сбыться даже после того, как выход в интернет обнаружился у брата Саймона, Джозефа, в его офисе. Энергичный с искромётным юмором красавец Джозеф, этакий мачо, мог бы вполне кружить головы всем девушкам не только в округе, но был порядочный семьянин и отец двух дочек. Офис находился почти через стенку от пекарни. Здесь находился его друг, и Джозеф без устали острил. Выход в Интернет был, но кабель для соединения фотоаппарата с компьютером уехал вместе с Идой, поэтому ограничилась только добавлением сообщения в "бороду" комментариев на своей странице сайта журнала "Самиздат" при библиотеке Мошкова. Заглянув на фотофайл, показала Джозефу фотографии нашей снежной зимы.

В горах Сирии

Пока собрались, осмотрели в городе памятник архитектуры старины, время перевалило за полдень, а мы навострились достичь Джобетбергол, что находился в горах.

В безветрии мы легко катили по дороге. После поворота с автомагистрали ехалось тоже достаточно просто. Малолюдная дорога, чистый воздух, апельсиновые рощи приковывали взгляд золотистыми плодами в лучах заходящего солнца. Так и тянуло подъехать и полюбоваться этим роскошеством, пригибавшим ветки к земле. Не сумев перебороть такое тяготение, я остановилась и вошла в сад. Местный житель, сидевший поодаль через дорогу, подошёл и разрешил сорвать плод и хотел нарвать ещё, но утяжелять велорюкзак не хотелось и я отказалась.

Вскоре начались спуски и подъёмы. Чем выше в горы, тем более захватывающий вид открывался в лучах заходящего солнца. И вот, на одном из затяжных подъёмов, уже в сумерках, когда Ида шла пешком с велосипедом, с трудом осиливая подъём, я уехала далеко вперёд, остановилась у торговой точки в одном населённом пункте и спросила, есть ли у них чай. На лотке стояли рядышком два термоса. Получив утвердительный ответ, пристроила коня, вывесила мокрую жилетку для просушки и полезла в рюкзак за лимоном. Я успела выпить стакан чая и мне налили другую, когда подъехала моя спутница. Теперь мы пили вдвоём, но кажется, я перекрывала все рекорды - сбежалась вся деревня - и стар, и млад, и женщины с младенцами. Парнишка только успевал нацеживать воды, а хозяин - подавать заварку в пакетиках. В ход шёл кипяток из обоих термосов, хотя один был для кофе, другой - для чая. Возбуждение и ажиотаж вокруг нас возрастал - мы стали для них диковинкой, и всё время были в центре внимания. Сбежавшаяся детвора всё мельтешила, подтягивались взрослые. Фотографировали мы, фотографировали нас. Мой фотоаппарат уже требовал подзарядки и, с разрешения хозяина, я подключила его к розетке через адаптор. Спасаясь от такого напора людей, хозяин было пристроил моего коня в магазин, как появился кто-то на мотоцикле. Плотный мужчина в защитного цвета одежде, шапке ушанке с завязанными концами на затылке пробился сквозь толпу и присел к нам. Услышав неторопливую речь приятного низкого голоса по-русски, я впала в изумление! Это был брат приветившего нас хозяина, Майн. Проезжая мимо, он завидел столпотворение у бакалейной лавки брата и остановился полюбопытствовать, что здесь творится. Его изъяснение на русском приводило в восторг и бесконечное удивление. Он сходу признался, что у него была любимая русская девушка, когда он жил и учился в одном их черноморских городов. Сразу повеяло чем-то родным. Поскольку мы не знали, где остановиться на ночлег, то безо всяких сомнений приняла приглашение в дом, что был в нескольких километрах от этого места. Пока он съездил по делам, мы упаковались и приготовились к отъезду. Денег за выпитый чай с нас не взяли.

Откуда-то подъехали для сопровождения на мотоциклах местные ребята. После выпитых стаканов чая подъём в гору в ночное время был затруднительным. Кто-то решил помогать и толкал меня сзади. Снова была задета та сигнализация, купленную в Латаккии. Она заиграла и замигала, вызывая смех. Вскоре остановился автобус и распахнул двери, чтобы помочь с подвозом велосипедов, а нас пересадили на мотоциклы. Мне досталось место за сыном Майна. На повороте дороги велосипеды сгрузили и ими теперь управляли другие добровольцы. Среди всеобщего оживления трудно было что-то сообразить, но доставка нашего транспорта шла уже помимо нашей воли, и пришлось просто довериться в руки наших доброхотов, так как уже довольно стемнело, да и что можно было сообразить без фонарика и знания местности? Спуски и подъёмы не позволяя ли бы ехать быстро. Наши велосипеды вслед за нами были благополучно доставлены к дому Майна. Это была одноэтажная постройка со стеклянной дверью и напаянной замысловатой решёткой, за которой нас встретила залитая светом просторная гостиная, расположенная в правой части дома. В глубине, за устланным на полу ковром, впрочем, как и в других домах, у занавешенных окон господствовал вычурный мягкий диван. Его дорогая обивка с желтыми поперечными полосами с накинутой ажурной салфеткой посередине добавляла комнате важности. Не менее уважительные кресла стояли вдоль стен, перемежаясь домашними растениями на подставках. На одной из полок углового шкафа светился экран телевизора. К нам вышла жена Майна с маленькой дочкой на руках. На лицах обеих отражалась радость гостям, без тени намёка на недовольство.

Утром меня пробудили солнечные лучи, заглядывавшие в окно, и после недолгих сборов мы направились на прогулку в горы. Склон порос мелкими кустарниками и кустистой травой и всюду проглядывала каменистая земля красноватого оттенка. Преодолевая крутой перевал с сыпучей землёй и перекатывавшимися камнями, Майн подавал руку, показал малиновые соцветия, которые употреблялись в качестве целебного снадобья. Подойдя к заветному месту старого русла реки, сокрытому от посторонних глаз, мы туда спрыгнули. Ущелье было каменистое со всех сторон, всюду простирались сплетённые корневища цепляющихся за жизнь кустарников. Река проложила русло на большой глубине и солнечный свет проникал сюда только пятнами. Майн, с посохом в руке прокладывал нам дорогу, а чтобы не оступиться, я опиралась на его сильную мужскую ладонь. Русло было узким, длинным, ступени порою достигали высоты выше колен, и приходилось очень осторожно на них взбираться. Загадочно обточенные камни несли на себе следу взаимодействия с бурным потоком. Попадались выбоины с рост человека, похожие на пещеру. С правой стороны обнаружилось небольшое углубление, похожее на убежище, на которое нам и указал Майн. При моём невысоком росте я смогла стоять там, только пригнув голову. Он рассказал, что здесь пряталась его бабушка будучи в ссоре со своим мужем. Здесь она провела около двух недель.

Выбравшись оттуда, мы поднялись на верхотуру окружавших нас гор - отсюда просматривались горы и берег Средиземного моря с Латаккией. Место было плоское, пригревало ласковое солнце, располагая позагорать. Так и хотелось раскинуться на этой вершине и греться животом вверх, но время подгоняло нас продолжать маршрут.

Мы вернулись домой и пока готовили подавать на стол, Майн заверил, что нам трудно будет преодолеть горы, и мы согласились на его заказ с вызовом микрогрузовика.

После обеда пришли родственники, школьники из школы, среди которых была обаятельная дочка брата Майна. Она с удовольствием позировала перед фотокамерой, как и другие дети, вся лучилась и сияла улыбкой.

Все радовались улыбчивой дочке Майна, малышке, не умеющей ещё сидеть, но такой забавной, что по очереди таскали её на руках и нянчились с ней. В час расставанья я очень тепло, по родственному простились с семьёй Майна, и особенно с ним.

Водитель грузовика был, видимо, молодой папаша. Прямо над его головой красовался на художественном фото его малыш, рядом со стеклом лежала завлекающая яркой упаковкой коробочка с салфетками. Преодолев подъёмы, миновали Джобетбергол и высадились недалеко от перевала. При высадке водитель запросил совершенно баснословную сумму, и моя спутница, не торгуясь, её выложила.

Здесь уже было холодно и, достав из багажа свои куртки, утеплились и поехали к вершине перевала. И здесь Ида преодолевала подъём пешком. Вскоре мы оказались на высоте облака, откуда открывались геометрически возделанные поля и россыпь белых кубиков домов в низине. Спуск с горы был крутым, дорога извивалась серой лентой частых витков, в двух местах удлиняясь острыми углами далеко в сторону. На поворотах приходилось притормаживать, чтобы вписаться в них и не улететь вниз.

На спуске Ида тоже задержалась, и мне долго пришлось ждать её внизу, звать и кричать, нарушая тишину гор, так как меня охватило беспокойство, не стряслось ли что с ней. Вскоре её вывезли на мотоцикле сирийцы, возвращавшиеся с лавровыми букетами.

Фил Лилиана: другие произведения.

Рассказ: Ливан - Сирия_ Lebanon - Syria;

Комментарии: 3, последний от 25/04/2009. © Copyright Фил Лилиана Обновлено: 07/06/2009. 39k. Статистика. Рассказ. Вело:Ближний восток , 300 км , Велосипед Дата похода 07/03/2005 {9 дн} Маршрут: Бейрут - Библос - Тартус - Амрит - Маркаб - Латаккия - Горы Сирии Иллюстрации/приложения: 11 штук.		Ваша оценка:
Аннотация: часть