Хроники Жане. Дольмены и экопоселения.

Галеев Руслан.
Хроники Жане.

Заметки о путешествии к дольменам и по экопоселениям.

Оглавление.

Отъезд

Один

К людям

Обретая друзей. Школа Щетинина

Отношения с дольменами. Купание

Переезд. Знакомство с огнем. Енот

Навес. Дети на Жане

Процессы. Сеанс

"Чего хочу - свою стаю"

"Жить вместе счастливо"

Письмо. Появление Олеся

Экспедиция за землей номер один

Обустройство. Новые встречи

Второй поход. Папайка - змеиная долина

Период неопределенности

Экопоселение Ильское (Ведруссия)

Блага цивилизации

Летние дни. Большое путешествие

Автостоп как средство самосовершенствования

Обучающие трудности

Спокойный автостоп

Орловское поселение близ Агеевки. Тула

Экопоселение Благодать

А все кончается...

Посетив множество тренингов и прочитав кучу учебников по самосовершенствованию, я со временем понял, что все эти пособия лишь готовили меня к моему главному тренингу - моей собственной жизни, где сам я и учитель, и ученик. Со временем надоело твердить формулы аффирмаций и медитации прощения, упражнения приелись и делались без интереса. И тогда я загадал желание. "Хочу, - воскликнул я, - чтобы самосовершенствование мое происходило по ходу жизни. Обещаю любую ситуацию воспринимать как специально подготовленный для меня урок".

На самом деле я очень благодарен всем авторам этих "учебников радости". Благодарен тем больше, чем меньше они пудрили людям мозги и чем яснее дорогу к счастью показывали. Яснее - это когда тебя не привязывают к определенным тренингам и системам, не сажают на иглу духовной подпитки, а вручают тебе свой ключ от жизни и говорят: "Пошел с Богом, плодись и размножайся".

Книжка эта не руководство, а просто история из жизни. Ясен пень - вам она ни черта не поможет достичь своего счастья. Но у идущих по пути развития много схожих проблем. Когда читаешь и узнаешь то, чем сам страдал, то улыбаешься и становится немного легче: не я один такой идиот.

Итак, в один прекрасный день я плюнул на все руководства по счастью и упражнения - они исчерпали себя. Меня всегда учили: изменяй себя, не надо пытаться изменить мир вокруг. Не делай резких движений, успевай смотреть за реакцией мира, а то упадешь в пропасть. Меня это все достало - я сделал резкое движение и изменил мир вокруг себя.

Отъезд.

Всех нас привлекают истории об уверенных в себе, мужественных людях, дальних странах и преодолении препятствий, но мы почему-то редко допускаем мысль о том, что в каждом из нас сидит человек, способный на все. "Это не про нас", - думаем мы, лежа с книжкой на диване или переключая программу на телевизоре.

Несколько лет назад мы с моей девушкой гуляли по полевой дороге. Помню, мне все тогда в городе осточертело, я запутался в десятках нерешенных проблем и, выбираясь из одной, попадал в другую. Было такое впечатление, что толчешь воду в ступе - ни толку, ни удовольствия. Прилагаемые усилия пропадали втуне и не было никакого желания напрягаться и жить дальше.

Тогда, весной, идя по дороге, я смотрел на ближайший поворот и в голову незаметно закралась мысль: "Вот забыть сейчас про все и просто идти. Пойти и не останавливаться. И не вернуться". И сейчас же тянущее и манящее чувство дороги охватило меня. Я почувствовал приятный испуг, как будто стоял где-то на обрыве или на высокой горке, перед тем как съехать с нее на лыжах.

Всегда был довольно домашним мальчиком. Не ходил в походы, не особо увлекался спортом и храбростью тоже не отличался. Любил читать книги, устраивать праздники с друзьями, иногда вот так гулять в одиночку и думать. Ветер странствий обходил меня до сего момента стороной и склонностью к бродяжничеству я не болел, хотя, читая книги, втайне завидовал людям, променявшим устроенный быт на неизвестность пути, неожиданности и приключения.

- Представляешь, - с жаром обратился я к своей девушке. - Я все время доходил до этого поворота дороги и поворачивал обратно. А что,если пойти дальше и никогда не останавливаться?

Девушка смерила меня взглядом, в котором ясно читалось: "Господи! Ну зачем я опять приехала на дачу с этим хроническим идиотом? Когда он, наконец, забудет свои вольные привычки и угомонится?"

- Куда?! Куда пойти? - спросила она. - Мы же еще хотели сегодня в бане помыться. Поехали уже, а то до темна не успеем.

В тот вечер я, конечно, не бросил все и не пошел. Но мечта обладает удивительным свойством сбываться, несмотря на все препятствия, которые мы сами для нее создаем. Мечта - это самое сокровенное в наших чистых детских помыслах, когда еще окружающий мир не успел навязать нам свои стереотипы "так надо", "все так живут", "это хорошо, это плохо" и кучу всяких других.

Мечта - это то, о чем втайне думаешь перед сном, и, может быть, никто в мире про это не знает. Она, как травинка через асфальт, пробивается сквозь все страхи, сотни раз гибнет под нашими же ногами, когда, не глядя на нее, идем к "своей" цели, вновь возрождается и стремится к свету нашего внимания. Она пробивается в жизнь или... Наверное, с окончательно растоптанной мечтой умираем и мы сами.

Иногда мне приходится слышать про неожиданную смерть вполне здорового человека в расцвете лет. Мужчина лет тридцати выходит из дома утром, закуривает и падает на пороге; другой только поднес ключ к дверце своей машины и тяжело опустился на асфальт. Все в их жизни было хорошо, они работали и стремились к своим целям, нормально ели и спали. Вскрытие не обнаружило смертельных заболеваний. Диагноз - остановка сердца. Незримая нить, связывающая нашу душу, где живет мечта, и тело истончилась настолько, что оборвалась. Вряд ли есть смысл в жизни тела без души, без мечты. Такие бездушные тела могут принести очень много горестей окружающему миру, и потому закон жизни жесток, но мудр - покинь этот мир и начни все заново.

Видимо, к подобным же случаям относятся и самоубийства вполне благополучных людей, когда после говорят: "Да у него же все было!" и "Чего еще нужно?". Ведь растоптанная мечта не оставляет слишком явных следов на человеке, лишь немного потухают глаза, а мы редко внимательно смотрим в глаза друг другу.

Однако мечта растет до последнего, пока может, и в этом наша надежда.

Однажды, когда я считал, что в моей жизни все благополучно, путешествующий бард Андрей Патокин рассказал мне об интересном месте, называемом Бардовская полянка, где собирается много хороших и светлых людей. Живут в палатках, в основном летом. Рядом речка, горы и лес обрамляют эту чудесную долину. Он рассказал мне о кострах, о песнях бардов и круге друзей, о путешествиях и новых встречах.

Помнится, мне страшно захотелось с первыми же теплыми деньками поехать туда, в долину реки Жане, и пожить там хоть немного. Но тогда для меня расстояние в две с половиной тысячи километров было еще непомерно большим и непреодолимым препятствием. Мой ум начал ставить цели. "Сначала, - сказал он мне, - надо заработать денег, и побольше, побольше (сколько, он не уточнял), потом построить или хотя бы заложить свой дом на природе (я уже давно хотел переехать в экопоселение), а там видно будет. Поедешь тогда, куда захочешь".

Ну что же. Я поверил своему уму - слушать свою душу я тогда еще не умел.

Два года! Два года я потерял благодаря этому! Да, я заложил дом и начал обустраивать участок, да, на руках была достаточная сумма денег. Замечательная девушка помогала во всем и терпела меня всякого, друзья рядом отзывались практически на все начинания. Это была прекрасная и легкая дорога, и "чего еще надо?"...

Одно здесь было не так - это была дорога не к моей мечте, и щемящее чувство тоски все сильнее разъедало душу и разум. Это не был путь моей души. Я оказался под завязку забит дурными программами и чужими установками.

Представьте себе: закончив все дневные работы, сидишь на своем участке, в летнем домике, скоро должна подъехать на своей машине твоя девушка и вы пойдете в гости на вечерний чай к друзьям на соседний участок. Мягкий солнечный свет, и ветерок, и благодать кругом. А хочется послать все это к чертовой матери, и такая тоска душу разъедает, что прямо тянет напиться, хотя до этого четыре года капли в рот не брал.

***

Дальше вкратце.

Моя работа менеджера по сбыту оставляла у меня, кроме зарплаты, лишь тупое недоумение: "что я здесь делаю?". Отчаявшись найти в ней желанный смысл, я в конце концов уволился и пробивался первое время шабашками.

Получил в наследство некоторую сумму денег и смог жить более-менее прилично, но тоскливое состояние духа весьма способствует растрате наличных, и к очередной весне я пришел с печальным бюджетом.

Земельный участок, где мы собирались строить дом, передал своей, теперь уже бывшей девушке. Мы расстались. Не знаю, расстались ли бы, если б я сразу поверил своей душе и уехал еще тогда.

С друзьями тоже вышли полные ножницы. Стало неинтересно, общение казалось пресным и бессмысленным. Все хорошо, и все были хорошие, но путь не своей души скорбен даже при всех радостных окружающих обстоятельствах. Часто это затягивается на годы, и у человека уже нет сил выбраться из трясины. Мне повезло, процесс разрушения привычной, но не моей жизни прошел сравнительно быстро, хотя осень и зима в полном душевном одиночестве напоминали затяжной бред. Я все время пытался улучшить что-то отдельное там, где все тотально разваливалось.

Тогда к весне дошел до состояния, когда разорвались все социальные связи и я, живя один на даче, с плавным ускорением покатился вниз, к самозамкнутости и деградации. Стал попивать, хотя до этого в течение четырех лет был абстинентом. Алкоголь, сигареты и гулянки помогли прикончить капитал, кроме НЗ в пятнадцать тысяч, который я инстинктивно не трогал.

В общем, понял, что если не уеду сейчас, то кранты. Во всяком случае, попаду в такую яму, из которой потом долго придется выбираться. Вот так упорно мы иной раз можем отбиваться от своего пути, что душе приходится брать нас в ежовые рукавицы и ставить в такие условия, когда ничего другого не остается, как идти ему навстречу. Но моя мечта была терпелива и вела по дороге наименьших потерь, лишь иногда в особо тугих случаях поддавая коленом под зад.

В конце зимы после долгих сомнений точно решил, что уезжаю. Уезжаю в Геленджик, на реку Жане. То есть, поскольку ничего другого в жизни не оставалось, я буду делать то, что давно хотел. Ехать в никуда было страшновато, и я пытался пару раз срулить, но душа не дремала и вовремя прикладывала меня "фэйсом об тейбл".

Вот наконец все закуплено и все дела сделаны. В начале апреля приехал на вокзал посмотреть расписание поездов, планируя уехать, как потеплеет и... поддавшись импульсу, купил билет на послезавтра. Честно говоря, боялся, что если протяну еще, то не уеду. В преддверии такого быстрого отъезда сразу возникла куча дополнительных дел, так что думать, слава Богу, было некогда. Родителей предупредил только за день до отъезда. В целом они отреагировали спокойно, но затею сочли, конечно, бредом.

Прощался с разными людьми и наглядно видел, как становится наплевать на человека, который больше не может быть полезным.

Моя бывшая подруга жила в то время с другим молодым человеком, и беспокоить ее я не стал. Прощаться с однодневными знакомыми было глупо, но почему-то хотелось, чтобы хоть одна девушка проводила меня. И я решился заехать к давней безответной любви, знаете, из тех, под окнами которой можно стоять хоть до второго пришествия.

Мы все говорили и говорили, а потом говорить стало совсем не о чем. Пожатие рук: "Нет, - сказала она, задумчиво посмотрев на меня. - Ты там не пропадешь. Удачи!" - и с тихим щелчком открыла дверь машины. Стало легче - я понял, как это хорошо, когда в тебя верят, несмотря на явное помешательство.

В этот момент, тренькнув, оборвалась последняя ниточка, которая связывала меня с прошлым, и я сделал свой шаг в новую жизнь, как в туман, не зная, что будет дальше - продолжение тропы или обрыв в пропасть. Друг, который отвозил меня на ночной поезд в Анапу, был в шоке, недокуренная сигарета полетела под колеса поезда, он скомкано попрощался и ушел с перрона. Я стоял один в сырой весенней ночи и старался представить, что будет дальше, думая о плохом и хорошем.

Один.

Зимой, живя один на заметенной снегом даче, я часто читал Уолша "Диалоги с Богом", и мне очень понравилась мысль - "мир и мы едины". Или "мир это я".

Все, что нас касается в этом мире формируем мы сами, причем исключительно для своей пользы. Да, все события вокруг нас создаются душой с одной только целью - привести нас к своей мечте. Причем не с помощью последовательных целей, как разум, а напрямую, минуя промежуточные этапы.

Присмотритесь к вашим любимым фильмам и прислушайтесь к тем песням, которые нравятся. Это все про вас, в прошлом, будущем или настоящем. Если это иностранный фильм, то не поленитесь найти саундтрек с песнями и, скачав из интернета тескт, переведите его. Вы увидите, что притягиваете к себе нужные события, как магнит тянет к себе железо. Ваши мысли и мечты воплощаются в окружающем, ожидая, когда вы обратите на них внимание.

Я подолгу раздумывал над этим, гуляя по заснеженным полям, и тут понял, что согласится с какой-либо мыслью и жить по ней - это две большие разницы. Есть поговорка "Исповедуй то, что проповедуешь", то есть живи сообразно своему образу мыслей. Это было трудновато.

Вот навстречу деревенские парни валят веселой пьяной гурьбой. Ну, точно пристанут, одни в поле, делать нечего, идут, матерятся и толкаются. "Но ведь мир же - это я, все должно быть в порядке", - слабенько звучит в голове свежая мысль. "Ща навешают", - мрачно вещают старые стереотипы. Компания подходит, я иду на них, не прижимаясь к краю дороги. Прижиматься и обходить - это последнее дело, точно привяжутся. Проходят мимо, обходя меня, взгляды не самые дружелюбные, но ничего. Они уже за мной - и тут как выстрел в спину:

- Эй, братуха!

Медленно поворачиваюсь, нацепив маску спокойного дружелюбия. Начинается.

- Э-эта! Слышь! Электричка на полпятого уже прошла? Скока ваще времени?

- Да еще четырех нет.

- А-а. Спасибо, земляк.

***

В поезде, едущем в Анапу, я часто ловил себя на тревожных мыслеобразах о том, как веду трудную борьбу с местными криминальными личностями и коллективами. Нелепые случайности, в результате которых оказывался без денег и документов (а также здоровья, чести и достоинства, жизни и т.п.) мелькали перед глазами. Останавливал эти мысли кодовой фразой "Мир - это я".

Когда встречал другого человека, представлял, что это тоже я. Ну, другая часть меня, как рука или нога, но все же я. Я правая рука, он - левая, будем ли без нужды вредить друг другу?

Через некоторое время я заметил, что стал относиться к людям гораздо бережнее, а число конфликтов с моим участием резко сократилось. Когда воспринимаешь другого человека как себя, то предпочтешь заранее свернуть с дороги, чтобы он мог спокойно пройти, и при этом не чувствуешь себя униженным или оскорбленным. Сначала это была просто психологическая игра, а потом стал видеть, как возвращается то, что посылаю в мир.

Выходя из автобуса, невежливо толкнул замешкавшегося на дороге человека, и тот испуганно отпрянул. Через три минуты ты вздрогнул от резкого сигнала поворачивающей машины. В обычном порядке чувствовал бы возмущение: "Шофер был обязан меня пропустить!", а когда мир - это ты, то видишь ту маленькую порцию испуга, которую мир тебе вернул.

Начав отслеживать эти маленькие гадости, которые мы не глядя выдаем в мир, я пришел к тому, что стал спокойнее. Кирпич просто так на голову не упадет, не сшибет пьяный водитель и не зарежут бандиты. Все это пришло не сразу. Не сразу исчезли автоматические привычки обвинять других и не пугаться мира, а слушать - что же он хочет сказать. Но я чувствовал, что понятые мною принципы верны и понемногу старался вживаться в изменившееся мировоззрение.

Я отлежал все бока в поезде, читая всякую беллетристику. Дорожная беззаботность - интересное чувство, но на второй день приедается. Весенние однообразные пейзажи за окном пролетали быстро. Оживляло их только то, что я ехал на юг и понемногу исчезал снег.

- Ну, как это: мир - это ты? - возмущенно говорил мне попутчик, среднего возраста мужчина из МВД, едущий в отпуск. - Это гордыня какая-то.

- Не только я, но и вы, и все люди - единое целое с миром. Ведь мы взаимодействуем не только через слова, жесты и прикосновения. Нас связывает множество незримых нитей, тонкий план бытия. Слышали о таком?

Мужик посмотрел на меня мутновато, проворчал: "Тонкий план?" - и вышел покурить. Как жаль, что не все помнят: тронешь камень - потревожишь звезду.

- Ну, а на юг ты зачем едешь? - спросил он меня, когда вернулся.

Я ехал тогда, чтобы не возвращаться домой, но говорить об этом не стоило.

- Еду в отпуск.

Путь души, в отличие от пути разума, не представляет собой четко расписанный план. Он очень гибок и постоянно меняется. Для меня, увлекавшегося эффективным планированием времени, такая перестройка была довольно мучительной. Привыкнув ставить галочки в плане, трудно научиться отслеживать реальный результат.

Путь души заканчивается воплотившейся мечтой. Путь разума выполнением N-ного пункта плана, когда сидишь и недоумеваешь - где же то счастье, которое записано в графе "получить по выполнении".

***

На тот момент я довольно часто озирался вокруг в поисках родственной души. Расставание с Мариной прошло довольно мучительно, чего я, конечно же, ни ей и никому другому не показал.

Я понимал, что сейчас - период для осмысления ошибок и изменения внутренних принципов, поскольку старые привели меня к невеселому результату. Но последние четыре года рядом со мной был человек, к которому можно было прийти, обнять и рассказать все, что у тебя на душе. Люблю одиночество, и иногда мне просто надо побыть одному, но тут наелся его до отвала.

Мне пару раз рассказали анекдот о человеке, который искал идеальную женщину, а когда встретил ее, то она отказала ему, потому что искала идеального мужчину. Мораль: идеала надо быть достойным. Кинув внутренний взгляд на свой идеал и оценив объем предстоящей работы, понял, что в ближайшее время встреча с девушкой моей мечты мне "не светит".

На девушек продолжал реагировать, но уже как-то отвлеченно, что-то типа: "А вот когда этот период кончится, то, возможно, мною будут интересоваться даже такие девушки, как эта". В общем, поставил внутренний блок, и не зря. Этим оградил себя от "просто секса" и всех его последствий, которые редко бывали радостными. Женщинам это легче понять, их гормональные приливы не так беспокоят, если же говорил на эту тему с мужиками, то это были удивленные глаза и вопрос: "Как ты терпишь?!" То, что при определенном уровне осознанности ничего не терпишь, практически мало кто понимал. Очень многие убеждены, что секс - это "надо".

Так, с интересом рассматривая незнакомых людей вокруг, представляя, что "мир - это я" и скромно потупляя глаза перед девушками, я приехал на берег Черного моря, в Анапу.

***

Я планировал пройти от Анапы до Геленджика пешком. Судя по карте, дело это простое: надо выйти к морю и повернуть влево.

Свой новенький рюкзак на 80 литров, как истинный новичок, набил под завязку. Палатка была подвешена снизу, так как уже не влезала. Как-то в сельском магазине взвесил рюкзак на больших весах и увидел, что тащу по горным тропкам ровно тридцать килограммов. Не знаю, как кому, но поначалу отдыхал минут через двадцать. Вдоль моря не пошел, а пошел по прибрежным скалам, по тропинке, нырявшей вверх и вниз на сотню-другую метров.

Море! Как давно я тебя не видел! В дневнике осталась сумбурная запись с восторженными многоточиями. Но уже через три часа непривычный рюкзак натер все, что можно, и море стало лишь синим пятном справа. А прекрасные горы с виноградными долинами - буро-зеленым слева. Да, "для путешествий нужна физическая и психологическая выносливость", - как сказал один писатель. Но не печальтесь те, у кого ее нет. Само путешествие, если не очень себя жалеть, выработает ее у вас.

В первый день оттопал километров двадцать в новеньких кроссовках. Когда снял их, то увидел на ногах мозоли сантиметра по два в диаметре. Однако надо было идти дальше - торчал на совершенно непригодном для ночлега месте. В детстве читал какую-то спортивную книжку, где говорилось, что мозоли можно проколоть и заклеить. Прокалил на зажигалке нож, надрезал, тихо подвывая, стопу и, выдавив лимфу, залепил все щедро пластырем. Потом пошел дальше, немного прихрамывая. Конечно, всего этого идиотизма можно было избежать, разносив кроссовки заранее, но почему-то после этого случая почувствовал себя увереннее.

Естественно, никакие местные криминальные личности не проявляли ко мне никакого внимания, так как на это не было внутреннего заказа. Жители были довольно добродушны и охотно объясняли удобную дорогу.

В первый день дошел до преддверий поселка Большой Утриш и остановился ночевать в густых зарослях туи и можжевельника, в трех метрах от отвесного обрыва в море. Вниз было метров сто, и вид на море был просто окрыляющим. Часто сидел на краю обрыва, свесив ноги, и подолгу, пока не затекала попа, смотрел вдаль, где ходили рыбацкие траулеры, слушал, как сети, гремя поплавками, валятся в море. Чайки носились вдоль берега и, если сидел неподвижно, чуть не задевали меня концами своих крыльев.

***

Место это очень спокойное, и я решаю задержаться там дней на шесть - торопиться мне некуда. Вдоль по скалам можно постепенно спуститься к морю. При этом приходится делать крюк - проходить примерно километр спуска и потом обратно. На второй день надоело отмахивать эти два километра, и я, прикинув на глазок крутизну спуска, закидываю за спину полотенчико и лезу по обрыву, решив сократить путь.

Спускаюсь, весело перепрыгивая с кочки на кочку и слегка придерживаясь за скалу руками. Потом уже лезу, крепко цепляясь всеми конечностями за все камешки и кустики на склоне и немного жалея о затеянном. Когда полез, то еще не осознавал, что эти сто метров высота примерно тридцати этажей. Порода хрупкая, и нельзя с уверенностью сказать, опираясь даже на большой камень, - вывернется он или нет.

Прохожу пару совсем трудных участков, сползаю с крутого склона и тут, посмотрев вниз, вижу, что оказался на краю обрыва, метрах в пятидесяти над морским берегом. Залезть назад невозможно: нет ничего надежного и все ползет под руками. У меня, никогда не занимавшегося никаким альпинизмом, начинает холодеть в груди.

Обрыв идет метра на четыре в обе стороны от меня. Надо оторваться от скалы и сделать по кромке обрыва несколько шагов до того места, где он переходил в просто крутой склон. Разум быстро анализирует положение и выдает: идти легче влево. Склон там очень рыхлый, и я не понимаю, куда поставить ногу, чтобы она сразу не съехала за край обрыва. Лихорадочно перевожу глаза с камня на камень и вижу, что, скорее всего, навернусь по-любому. Понимаю, что не могу заставить себя оторваться от скалы. Разум просто не идет на явно безумное предприятие. Однако ноги и руки уже свело судорогой от долгого напряжения, и я потихоньку сползаю все ниже, правая нога висит над пропастью.

Тут за моим правым плечом я ощущаю какое-то наблюдающее присутствие. От него веет очень глубоким покоем, просто вселенским равнодушием. "Это, наверное, моя смерть", - думаю я. Со стороны этого присутствия слышу голос: "Если сейчас не сделаешь шаг, то умрешь".

Голос такой спокойный и безэмоциональный, какого я никогда больше не слышал, он просто констатирует факт, без какого-либо к нему отношения. Часть этого спокойствия как будто передается мне и охлаждает бушующую во мне лихорадку чувств. Внутри, тихонько звенькнув, как будто что-то ломается, я слегка выпрямляюсь и, подняв голову, бросаю один короткий взгляд на предстоящий мне путь. Потом сразу, не раздумывая, шагаю туда. Губы сами шепчут, повторяя слова внутреннего голоса: "Это легко".

Не помню, как я делаю эти несколько шагов. Я обнаруживаю себя за пределами опасной зоны и потом, до самого низу, спускаюсь чуть ли не вприпрыжку даже на самых трудных участках, повторяя про себя: "Это легко... это легко".

Когда уже стою внизу, на пустынном берегу моря, то меня охватывает такое чувство, как будто я властелин мира. Глубочайшая уверенность в себе пронизывает все мое существо. От восторга хочется кричать и петь, и внутри бушует мощь от этого преодоления себя. Я нисколько не чувствую усталости и радостно лезу купаться в ледяное апрельское море, в котором до этого только умывался.

Это чувство так понравилось мне, что на следующий день снова лезу на рассыпающиеся под руками горы и постепенно начинаю лазить по ним два-три раза в день, пока от усталости не начинают дрожать ноги. Я встреваю в подобные ситуации еще пару раз, прохожу их, внутренне удивляясь, зачем я опять здесь. Постепенно учусь копать в рыхлом грунте ступеньки, подниматься, цепляясь за малейшие выступы на камне, и определять крепость камня на глаз. Я сдружился со скалами и забираюсь иной раз на труднодоступный выступ.

Сижу там, любуюсь на море, учусь расслабляться и игнорировать тот факт, что через некоторое время понадобится максимальное напряжение всех сил, чтобы выбраться отсюда.

Это можно назвать дуракавалянием, но теперь, если мне вдруг становится страшно, я вспоминаю ситуацию на скале и спрашиваю себя: "Это что - более опасно, чем тогда?". Страх сразу отступает, так как с тех пор более серьезная ситуация встречалась только раз.

Периодически хожу в поселок за водой, так как поблизости нет родников. Покупаю пятилитровые бутылки и тащу их к себе на утес.

Стираю и моюсь в морской воде, периодически оглядываясь на разведенный костер: нельзя, все-таки здесь заповедник. Готовлю на портативной горелке овсяную кашу быстрого приготовления: заливаешь ее полкружкой кипятка - и все. Пью чай с сухарями. Такое питание быстро проясняет мысли и облегчает тело. Иногда я пишу свою повесть "Мечта", сидя над обрывом и наблюдая, как медленно перемещаются по морю траулеры и прогулочные суда.

Очень одиноко, но не так плохо, как в городе. В городе какое-то отчаянное одиночество. Ты идешь среди людей, и никто тебя не поймет, ты все равно один. От этого одиночество там заполнено лихорадочным поиском чего-то или кого-то с неизменным отрицательным результатом. При этом я обычно трачу кучу денег. Здесь же трачу до смешного мало, даже с учетом того, что постоянно покупаю воду. Будучи здесь один, я лишь с большей силой мечтаю о том, с какими прекрасными людьми хотел бы жить вместе.

Вечером, лежа в палатке и глядя, как одна ее стенка вспыхивает от луча маяка на Утрише, я представляю себе, как доберусь до Бардовской полянки на Жане и как меня встретят, как с кем-то там подружусь и что мы будем делать. Шумит под скалой море, и пустынное будущее все сильнее притягивает меня, наполненное чудесными образами моей мечты.

К людям.

Утром шестого дня я сложил все свои вещи и тронулся в путь. Это замечательное чувство, когда в любой момент можешь просто взять и пойти. Все, что нужно, с тобой: домик, одежда, еда, и от этого появляется летящее чувство свободы и безграничности мира. Когда я после некоторого перерыва одеваю рюкзак за плечи, то сразу гордо распрямляюсь, и на моем лице автоматически появляется сияющая улыбка.

Я вышел на дорогу и двинулся в сторону Новороссийска. Подходил к морю и, ленясь снять рюкзак, садился с ним у кромки воды. Иной раз волна побольше заливала кроссовки - с рюкзаком сразу отпрыгнуть назад не удавалось.

Вид вокруг был новым и прекрасным. Белые скалы резали мой уральский серый взгляд, и синее море, и небо - все яркое и залитое солнцем. Поначалу кажется, что такую вдохновляющую картину можно наблюдать вечно, однако после первого часа пути радостное чувство постепенно стало сходить на нет. В этом и сказывается отсутствие физической выносливости. Идти вполне можно, но воодушевления меньше, поэтому запас сил никогда не помешает.

С небольшими перерывами шел пол-дня, и к обеду добрался до рыбацкой стоянки на берегу моря. Там было весьма основательно заплевано, но висели гамаки из старых рыбачьих сетей. Старые кострища чернели обугленными камнями и поблескивали ореолом рыбьей чешуи.

Я покачался в дырявом гамаке, однако перекусить решил на более чистом месте. Где-то здесь Лермонтов писал свою Дельфанию. Неужели он имел в виду эту обсиженную стоянку? Да нет, вряд ли. Ветер перекатывал пластиковые бутыли - основной след человечества даже в глухих уголках Земли. На солнце они потрескивали расширяясь, и я оглядывался, ожидая увидеть подходящих людей.

После обеда я миновал остатки гнилого забора и, обогнув кущу деревьев, неожиданно наткнулся на полуразрушенный домик с верандой. Из-под нее ко мне бросилась свора собак средней величины и стала окружать меня, рыча и облаивая.

А к почерневшему столбу веранды был привязан могучий ротвейлер. Он так дергал веревку, что вся конструкция сотрясалась и, казалось, сейчас рухнет. Представив, что со мной будет, если этот телёнок сорвется, я весь покрылся испариной, но тем не менее стоял и не шевелился, так как другие собаки реагировали на каждое движение.

- Эй! Хозяева! Есть тут кто?! - крикнул я, вызвав новый взрыв лая.

Из-за двери дома пугливо выглянула пожилая женщина и уставилась на меня безо всякого желания выходить и отгонять собак.

- Здравствуйте! - подружелюбнее сказал я. - Я путешественник, турист. Иду по побережью, - она молчала. - Можно мне пройти?.. Собак отзовите, пожалуйста!

На это она среагировала. Еще как! Подошла к столбу и стала отцеплять ротвейлера. Тут я махом забыл про всякие "мир это я" и быстро скинул рюкзак, где в верхнем клапане лежал большой туристический нож, попутно пытаясь присмотреть себе палку побольше.

Как всегда, я переоценил жестокость мира. Женщина просто боялась подойти ко мне без собаки. Она намотала на руку ремешок и пошла, махая рукой и крича на других собак:

- Пошли на место! Туз, Шарик, ко мне! На место!

"Ну, и идиот же я, - промелькнуло в голове. - Ладно хоть нож не успел достать. Она бы точно ротвейлера спустила". Против подходящей горы мускулов даже мачете выглядел бы смешным. И чем она его тут кормит, вроде вокруг бедность и запустение?

- Что же вы, молодой человек, в закрытую зону входите? - укоризненно сказала мне женщина. Я вспомнил жалкие остатки забора, но промолчал. - Здесь ведь у нас дельфинарий.

- Здесь?! - я недоуменно огляделся. Вокруг кадры из фильма "вчера была война".

- Ну, сейчас только накопитель, - поправилась женщина. - Отловленных дичков держат. А раньше в восемь стран мира поставляли обученных дельфинов...

И полились воспоминания о славном советском времени, которые плавно перешли в описание ужасов современности.

- Как же вы не боитесь один ходить? Я вот и с собаками тут не могу спокойно спать. А сама-то я из Латвии, из Риги, - сказала она таким тоном, что сразу стало ясно, насколько печалит ее отъезд из солнечной Прибалтики. На прощанье женщина посоветовала мне идти дальше по дороге.

Живя на Утрише, как-то вечером услышал со стороны трассы громкие и пронзительные пьяно-рыдающие крики. На дороге постоянно тренировались велосипедисты, и я поначалу подумал, что они напились в поселке и дурачатся. Теперь в довольно глухой местности, там, где наличие пьяных велосипедистов предполагать глупо, я вновь услышал эти звуки. Они шли по горам и постепенно меня обгоняли. Тут до меня дошло, что это, должно быть, шакалы, и стало как-то жутковато. Я шел, оглядываясь и, хоть никого не видел, был в постоянном напряжении.

Ночевал я на старой заброшенной турбазе, и всю ночь шакалы вокруг меня гоняли какую-то дичь. Лежал в палатке и думал, не меня ли они загоняют. Потом я узнал, что шакалы - небольшие и неопасные звери. Летом их можно слышать реже, а весной они были еще не пуганные и выли совсем рядом с туристическими стоянками.

Утром прошел красивое озеро Абрау, вконец умотался по горным дорогам и в тот день добрался до Новороссийска. Там жутко захотелось помыться горячей водой, и я разорился на триста рублей, сняв на сутки номер в гостинице.

Первые три часа в номере оттирался и отстирывался, думая о том, что блага цивилизации - это, в умеренных дозах, очень даже ничего. Вечером пошел гулять по ночному Новороссийску. В общем-то ничего нового, по сравнению с другими городами, для себя не отметил, кроме повышенного количества пьяной молодежи.

Зашел в бар и, сев за стойку, спросил бутылку пепси. Барменша болтала с миловидной подругой и, нехотя оторвавшись, пошла к холодильнику. Подружка обратила свой взор на меня.

- Гуляете, молодой человек?

- Да, решил пройтись. Только приехал к вам в город. Где у вас тут интересно?

- Ну-у, у нас много где интересно. Если надо в клуб, то идите по бульвару дальше, там классный тусняк. Или на набережную. Правда, там каждый день кого-нибудь избивают. Вчера одного жмурика из воды вытащили. Так, что осторожнее.

Она пересела поближе, одернула мини-юбку и продолжила свой экскурс по "классным местам", перемежая его сообщениями о беспределе криминальных личностей. В конце, заметив, что я не собираюсь ее никуда приглашать, обиженно протянула:

- С тебя кока-кола, за информацию.

Взяла бутылку и ушла к игровым автоматам. Я расплатился и пошел кружным путем обратно. Ни одного криминального инцидента я не увидел и к двум часам ночи отбил настойчивую атаку жриц любви у входа в гостиницу и вернулся в свой номер.

***

На другой день решил доехать до Геленджика на автобусе: не хотелось тащиться через Новороссийск и широкую пригородную зону по загазованной дороге.

Когда идешь по дороге, все пялятся на тебя из окон машин и, хотя идешь по асфальту, такое чувство, что устаешь больше, чем в горах. На Новороссийском КПМ меня проверила милиция и, поскольку я наивно сообщил, что здесь уже больше трех дней, стали проверять мои документы по компьютеру. Оказывается, в Краснодарском крае в течение трех дней по приезду надо регистрироваться. Процедура это несложная, надо прийти в квартирное бюро, указать место жительства (можно и палаточный городок, а некоторые наши "прописались" в дольменах) и заплатить сорок рублей. Справку дают на сорок пять дней, а потом можно продлить.

Добрался до семнадцатого километра села Возрождение и вышел на повороте к Жане. Поселок Возрождение растянут вдоль трассы Геленджик - Джубга на несколько километров. Поэтому выходить надо на семнадцатом.

Бардовская полянка находится на территории чего-то, вроде заповедника. При входе туда стоят ворота и собирают экологический сбор - двадцать рублей. Собирать начали где-то с мая. Тех кто там постоянно обитает, охранники обычно знают в лицо и денег с них не берут (если что, надо просто сказать, что там живешь).

Пройдя мимо пасеки, подошел к закусочной Привал. Молодая девчонка в киоске продавала сувениры и на мои вопросы отвечала скупо и неохотно:

- Бардовская дальше... Сейчас Иван придет и все покажет... Я здесь недавно.

И так далее в том же духе. Подождав, я наконец познакомился с Иваном.

- Создатель рабочих мест, - бодро представился худой бородатый дядька, весь заросший длинными патлами. - Пойдем, покажу полянку.

- А вы где остановились? - поинтересовался я.

- Ну, тут недалеко, в саду, - уклончиво ответил Иван и развивать тему явно не пожелал.

Жане является популярным местом, там расположены несколько дольменов, очень красивая природа и есть вполне проходимая дорога, чтобы всем этим полюбоваться. Поэтому Жане посещает множество туристов. Люди, живущие на Бардовской полянке, при необходимости могут подрабатывать гидами, продавцами сувениров или обслуживающим персоналом в летних кафе.

Иван проводил на полянку, где располагался лагерь, - там никого не было. Я как-то растерялся, никак не ожидал, что буду первым на полянке в этом году. Видимо, время моего "одиночного заключения" еще не кончилось.

Разбил палатку в маленьком уютном кармашке рядом с полянкой Бардов. Целую неделю жил один, гулял по окрестным лесам и случайно встречался с другими жителями этой загадочной долины. Кое-кто провел здесь зиму, подрабатывая и живя на пасеке или в поселке Возрождение, еще кто-то приехал весной, но жил не на Бардовской, а неподалеку.

Вечером, поужинав кашей, сваренной на костре, я прохаживался по полянке. Постепенно теплело, воздух над головой с писком резали летучие мыши. Я ходил из одного конца пустой поляны в другой и пытался представить ее наполненной людьми, разговорами, детскими криками и дымом костров. Никак не мог вообразить, что этот тихий уголок скоро станет многолюдным и шумным.

За рекой, в яблоневом саду, жила Ольга Петровна, пожилая женщина с седыми волосами и короткой стрижкой. Каждое утро, вставая, она громко кричала: "Доброе утро, лес! Доброе утро, горы! Доброе утро, солнце! Доброе утро, люди! Я вас люблю!".

Как-то утром из сада донеслось назойливое треньканье множества колокольчиков. Перейдя речку (Жане можно перейти по колено вброд), я поднялся в сад и увидел множество коров с самодельными колокольчиками на шеях. Коровы щипали в саду первую травку и уже подбирались к огороду Ольги Петровны. Взяв прут я отогнал их в глубь сада. Когда возвращался, то увидел молодого человека моего возраста, с интересом наблюдавшего за мной. Видимо, он принял меня за пастуха. Я поздоровался, и мы с ним разговорились.

Так, случайно, познакомился с моим будущим другом Юрой. Встретившись, мы запоем проговорили часов пять. С этого момента и кончился период моего одиночества.

Обретая друзей. Школа Щетинина.

Юра приехал на Жане из Нижнего Тагила. На вопрос "Зачем люди приезжают на Жане?" почти всегда один ответ - чтобы найти себя.

Будучи здесь, я заметил, что в обычном мире носил множество масок. Обстоятельства, люди, мысли заключали меня в особую сеть, которая все усложнялась и усложнялась. На определенном этапе я почувствовал все это как давящий груз. Я забыл, каким был до всего этого. Родители, подруги, друзья и единомышленники окружали меня ореолом ожиданий, и я, в свою очередь, чтобы реализовать свои планы, старался им соответствовать.

Но какой я сам? Кто это - Галеев Руслан в своем чистом виде? Что хотел на этой Земле изначально? Я понял, что на Жане впервые всерьез прикоснулся к своим истокам. Здесь этому многое помогает. При знакомстве люди обычно спрашивают имя и откуда ты. В остальном показываешь себя сам. При этом видишь в себе те стороны, которые маскировал, и с удивлением обнаруживаешь, что вместе с негативными прятал и не осознавал многие хорошие качества.

Упрощенный временный быт, необильное питание, в основном, кашами, много движения, воды и воздуха - эти физические факторы тоже очень помогали в познании себя. Люди вокруг воспринимали тебя с чистого листа. Практически всех я видел впервые. Это напоминало детство, когда подходишь к кому-нибудь в песочнице и говоришь: "Привет. Как тебя зовут? А меня Руслан. Можно с тобой поиграть?" Душа не дремлет и сводит с теми людьми, которые могут отразить тебя наиболее полно, и обычно ты им тоже можешь чем-то помочь.

Мы с Юрой встречались каждый день, готовили вместе еду, гуляли и разговаривали. Вечером ходили на Привал.

Подходишь к ряду навесов и уже издалека видишь вкусный дымок от очага. Василий, помешивая в казанке ложкой, готовит кинель - рис с горохом и сушеным кизилом. Приветливо кивает тебе и бросает:

- Садись, чайку хлебни, сейчас приготовится.

Я сперва не понимал, чего тут всех кормят? Вроде никакой богатей провиант не оплачивает, а угощают каждого подошедшего. То, что истинное гостеприимство предполагает бескорыстие, а не обмен "ты мне - я тебе", за жизнью в городе я позабыл. Поэтому поначалу рвал в магазин за хлебом или кетчупом. Добавление к обеду принималось спокойно и как нечто само собой разумеющееся. Так же тебя принимали и если ты просто приходил на обед.

Вечером все собирались попеть песни, поболтать и попить чайку из трав. Когда появлялся очередной приезжий, все радостно приветствовали его, а если был знакомый с прошлого года, то это переходило в шумные и громкие объятья.

Расходились около полуночи. Темнеет быстро, сумерки занимают мало времени. Солнце скрылось за Храмовой горой: раз! - и темнота, как лампочку выключили. Я шел домой с фонариком и недоумевал, как без него в этой кромешной тьме добираются до палаток многие мои знакомые. Идешь ночью, и вдруг луч фонаря выхватывает фигуру спокойно идущего по лесу человека. "Ой! А, это ты? Ты че здесь делаешь? - Да просто гуляю", а вокруг, между тем, хоть глаз выколи.

***

На полянку приехала экскурсия из Нижнего Новгорода. Университет Культуры под руководством Эдуарда Андреевича. Компания веселая, шумная и дружная. Особенно выделялся громогласый здоровяк Паша. Он решил отвечать Ольге Петровне на ее "Доброе утро!". Бас у него волжский, и теперь я каждое утро просыпался по его ответным крикам, как по будильнику.

После раннего подъема нижегородцы завтракали кашей, готовили себе сухой паек на день и отправлялись на экскурсию по окрестным дольменам, красотам и прочим примечательностям. В обед двое дежурных возвращались пораньше и готовили трапезу для остальных. Очень организованная команда.

Мое одиночество постепенно заполнялось людьми. Дни проходили в наблюдении за собой и миром. Я начал пробиваться к себе через толщу наслоений, и люди вокруг помогали мне в этом.

В общении с одним человеком, который имел на меня большое влияние, воспитывалась моя независимость. Встречаясь с ним, я чувствовал, что теряю контроль над ситуацией. Человек этот умел увлечь чем-то высоким, а потом обернуть ситуацию на пользу себе. Как-то раз мы с ним говорили о необходимости не зацикливаться на голых рассуждениях, а переходить от слов к делу. Бодро хлопнув себя ладонями по коленям, Саня (имя изменено) заявил:

- А давай построим навес. Вот прямо здесь и сейчас.

Саня тоже жил отдельно от всех и давно хотел устроить навес над очагом.

- Давай, - ответил я. Поработать вместе, обмениваясь опытом, показалось мне интересным.

Мы пошли за столбами и долго выбирали подходящий сушняк. Потом Саня оставил меня пилить и подтаскивать столбы, а сам смотался, сказав: "Я тут на минуточку по делам, ты продолжай". Когда я притащил столбы, он снова появился, посмотрел, как я копаю ямы и, дав пару ценных указаний, снова пропал. Под конец пришел и включился в работу. Я уже был порядком злой и усталый, только то, что я сам сказал: "Давай", не позволило мне бросить работу. Накормив меня ужином, он предложил мне приходить завтра. Понятно, что ни завтра, ни послезавтра он меня уже не увидел, так как работать в одиночку не было никакого интереса.

После этого (не единственного в таком роде) случая Саня стал постепенно пропадать из моей жизни. Да, он жил там же, но если раньше мы встречались, разговаривали, то теперь и встречались реже, и обстоятельства при встрече не располагали к разговору. На Жане часто происходило такое: если кто-то не очень приятен, то он дает тебе свой урок и исчезает за занавесом жизни.

Мой друг Юра учил меня мягкости характера, учил тем, что сам был мягким человеком, но при этом мог проявить твердость в принципиальных для него вопросах, склоняя к своему мнению большинство окружающих. В такой ситуации он просто высказывал свое мнение, предоставляя остальным самим выбирать на него реакцию.

Алена, приехавшая на Жане с маленьким сыном, учила жить сегодняшним днем и не дрожать за свое необеспеченное будущее. Делились все, кто встречался мне в течение дня, только успевай осмысливать и брать.

На Жане я приехал с некоторым запасом денег, поэтому мог первое время не подрабатывать. Торговые точки еще не открылись, работали лишь одна-две, и народ пробивался случайными заработками. В принципе, на Жане можно приезжать вообще без денег, что многие и делают. Начиная с апреля, работа уже есть - готовятся торговые точки, немного идут продажи сувениров. Основная же работа начинается с притоком туристов. Но пока в долине было свежо и тихо.

***

Совершенно случайно мне представился случай попасть в школу Щетинина. Эдуард Андреевич ехал туда договориться о возможном принятии выпускников школы в институт, где он работал, и я попросил его взять меня с собой.

Мы встали рано. Автобус в Текос шел в половине седьмого. Стояли сумерки, и все вокруг было влажным от ночной росы. Ветки кустов и деревьев облизывали нас мокрыми языками. Автобус был забит сонными, едущими на работу людьми. До Текоса по тамошним серпантинам ехали около часа. Подъем в школе был в половине шестого, и Эдуард Андреевич беспокоился о том, чтобы не упустить Щетинина.

Сошли в начале поселка Текос и повернули к школе. Подойдя, мы увидели фасад обгоревшего третьего корпуса, который на тот момент ремонтировался. У входа в школу стоял стол и сидели два паренька в камуфляжной форме охранников. В школе многие парни ходят в камуфляже. Я так и не понял, то ли это форма такая, то ли они надевают его для спортивных занятий. Однако видеть детей-солдат в форме было не очень приятно.

Одному пареньку было лет тринадцать, а другой был помладше. Держались они спокойно, и было видно, что к посетителям они привыкли. Интересно было наблюдать, как седой профессор (Эдуард Андреевич) серьезно и уважительно объясняет мальчугану цель своего прибытия. Тот послал младшего за дежурным администратором, а нам предложил присесть на скамейке.

К нам вышла невысокая девочка шестнадцати лет. Тут я впервые увидел, как подросток общается со взрослыми на равных. Причем не поддерживая это внешне, а просто она себя так чувствовала. Аня смотрела уверенным спокойным взглядом и, не торопясь, иногда задумываясь, отвечала на все вопросы. "Михаила Петровича еще нет, - сказала она, - и мы можем пока совершить экскурсию по школе".

Нас повели через столовую, общежитие для мальчиков, и мы попали во внутренний двор. Не буду описывать мелкие детали, но я отчетливо помню ту атмосферу, которая царила в этой школе. Это было чувство теплой, дружной семьи, вставшей рано утром и радостно принявшейся за дело. У детей на щеках еще остаются следы подушек, от них веет утренней теплотой постелей, а целеустремленное движение всего коллектива уже подхватило их. Они проходят по коридорам общежитий по своим делам, и кое-кто уже садится группками в уголках и повторяет какой-то материал. Девочки лет одиннадцати, сидя в нише окна шумно рассуждают о валентности атомов. С боевой площадки, расположенной на улице, возвращаются вспотевшие ребята и пара девчонок, таща подмышкой ворох сабель и палки. Ощущение семейной теплоты и стремления к цели охватывает до слез, и хочется быть здесь еще и еще.

Нас проводят в девичье общежитие. Сверху по периметру круглого холла идет надпись "Я поднимаю голову и расправляю плечи, Я гордо смотрю в горизонты, За моими плечами великая слава отцов, Я их дочь и потому я родом знатна". Роду и Родине здесь придают большое, даже основополагающее значение.

Дом построен интересно, это не коробка, а ряд соединенных друг с другом помещений. Есть полуторные уровни, лестницы, переходы, уголки и неожиданные повороты. Вершины некоторых окон куполообразной формы. Все доработано до мелочей. Каждый кирпич расписан, пол тоже в росписи. Перед каждым метром стены можно долго стоять, рассматривая рисунок. Недоработок типа висящих проводов, недоштукатуренных углов не видно. Все закончено и уютно, как после тщательного ремонта в доме у хорошего хозяина. И все же здесь не рай и не все идеально.

Надписей на партах, как в обычных школах, здесь, правда, нет. Замечаю надпись ручкой на обратной стороне перевернутого стула, стоящего на парте: "Вы меня обманули". Кто-то в этом прекрасном месте почувствовал себя обманутым. Я был так очарован школой, что не хотелось бы видеть эту надпись. Но увидел. Не счел нужным это скрывать.

Однако чувство дружной семьи осталось. Мы прошли по полукруглому мостику через овражек. На мостике стояла скамейка и сквозь отверстие росло дерево. Красиво, и со стороны напоминает японский сад. Нас провели в столовую и угостили завтраком: яичница, зеленый горошек, макароны, чай, хлеб. Рядом со столовой рыбный цех. Видимо, государство, согласно своим стандартам питания, не позволяет перейти на полное вегетарианство (мое мнение).

После завтрака мы встретились со Щетининым. Выглядит он практически так же, как и в фильме про школу. Они обсуждали с Эдуардом Андреевичем свои дела, а я сидел и думал, что мне как-то сложновато понять высказывания Щетинина. Сперва с присущей мне гордыней я подумал, что он слишком туманно формулирует свои мысли. И лишь позже в походе к водопадам О. сказала мне с легкой насмешкой, видимо, уловив мои первые чувства: "Понимаешь, Щетинин говорит медленно и подбирает слова потому, что он говорит со всеми вместе и в то же время с каждым в отдельности".

То есть, чтобы понять полностью речь Михаила Петровича, надо учитывать каждого слушателя. Мне это было не по силам, и позже я вспомнил ту часть речи, которая предназначалась для меня. Это были строчки из стихотворения, и там были слова: "Тебе не простится мгновенье без смысла". Я это понял так, что для кого-то преступлением является убийство или грабеж, кого-то мучает совесть просто за плохой поступок, а для кого-то мгновенье без смысла - это уже предательство себя.

Тогда до меня дошло, почему, бывает, люди получают от мира сильную обратную связь на, казалось бы, незначительные проступки.

Здесь мне так понравилось, что даже пришла мысль попросить их взять меня на подсобную работу. Без зарплаты, просто, чтобы жить там. Школа Жизни, которая всегда рядом, еще не привлекла моего внимания полностью.

В школе не понравился повышенный, на мой взгляд, уровень патриотизма. Я по натуре космополитичен, и фанатичная верность Родине у меня ассоциируется с первыми шагами к нацизму. Здесь во многом, как мне показалось, культивируется образ противоборства с неким "врагом", который мешает России встать с колен, быть всем нам счастливыми и тому подобное.

Сам же Щетинин (что несколько отличается от общей направленности школы) даже тех, кто поджег школьный корпус врагами не считает: "Это наши друзья, - говорит он. - Если бы вы знали, как они нас сплотили".

Если приглядеться к школе внимательно, то это не единственное ее противоречие. В общем, тем, кто сильно западает на эту школу только по книгам Мегре и рассказам, стоит самим там побывать и составить свое мнение, прежде чем мечтать "отдать" туда своих детей.

Как известно многим, преподавание в этой школе ведется методом погружения. Сам я этого процесса не видел, поэтому описываю только свои непосредственные впечатления.

***

Второй раз мы побывали в школе на концерте, посвященном 9 мая. Когда нас на него пригласили, еще не было точно известно, будет концерт или нет.

- А когда выяснится точно? - поинтересовались мы.

- Вы позвоните утром девятого, - сказала Аня. - Мы вам точно скажем.

- Но к концерту ведь надо подготовиться, разве вас не информируют заранее?

- Нет, у нас нет специальной подготовки, кроме некоторых технических моментов. О предстоящем концерте нас могут предупредить за день или в тот же день - мы всегда готовы, - с гордостью сказала девочка.

Концерт все же состоялся. В прекрасном актовом зале школы набилось много народу. Пришли сами ученики и учителя, местные жители и приезжие издалека. Начала ждали долго, постоянно подносили новые стулья и скамейки для вновь прибывших, вскоре места практически не осталось и люди стояли вдоль задней стены.

Наконец, все зашевелилось и в проходе показался Михаил Петрович с аккордеоном. Он сел в первом ряду, поправил микрофон и звуки вступления наполнили зал.

На сцену плавным шагом вышли девушки в ярких кубанских платьях и замерли, образуя ровные ряды. С началом мелодии эти ряды вдруг смешались так, что зарябило в глазах и слегка закружилась голова. Невозможно было отследить, куда пошла та или иная девушка. Казалось, все переплелось в быстром броуновском движении и порядок невозвратимо нарушен. Но тут мельтешение резко закончилось, и наши метавшиеся по сцене глаза увидели невесть как образовавшиеся четыре ровных хоровода. Бурные аплодисменты.

Хороводы заструились и стали переливаться друг в друга. Еще пара кругов, и на сцену с посвистом и гиканьем вылетели молодцы и пошли откалывать коленца. Потом подхватили девушек под руки и закружились в замысловатых фигурах народного гулянья.

За танцорами вышел хор. К сожалению, не смогу описать эти переливы и другие достоинства пения - не музыкант. Но пели здорово, аж уши иногда закладывало .

После нескольких танцев и песен пошло "боевое" отделение. Парни и девушки в камуфляже, с макетами автоматов под бодрую музыку стали изображать, как мы поступим с теми, кто "к нам с мечом". Колбасились несколько минут, и "врагам" приходилось несладко. Потом пошла акробатика. Во всех углах сцены начались кидания, прыжки и сальто, сотрясавшие пол. Стоит куча народу, сверху на них сидят еще, парень разбегается и перепрыгивает всю эту толпу, приземляется на руки и с кувырком выходит из прыжка.

Под конец был танец с саблями (не Хачатуряновский, конечно). Воздух свистел, разрезаемый боевыми клинками и кличами, народ шумно восхищался.

Когда концерт закончился, было такое чувство, будто вынырнул из другого мира в наш, обычный. Люди нехотя выходили из зала, задерживались у дверей, оглядывались, долго гуляли по территории школы. С легкой грустью мы поняли, что путешествие в прекрасное далёко закончилось.

Отношения с дольменами. Купание.

Однажды, когда мы с Юркой ехали в автобусе, забежала шумная стайка школьниц лет восьми и уселась на соседнее сиденье. Одна из девочек сверкала на всех окружающих широко распахнутыми радостными глазами. Солнышко из них так и лучилось, чем бы их хозяйка ни была занята - говорила или просто смотрела в окно. Я сказал Юрке:

- Вот бы здорово встретить взрослую девушку с таким чистым лучащимся взглядом.

- Да, - с сожалением ответил он, посмотрев на девчонку. - Это сейчас редкость.

На Жане с исполнением желаний все просто. Наверное потому, что человек не занят суетой и не меняет их каждую минуту. В тот же день мы повстречали двух девушек из Ростова. Я поразился, увидев у Аленки такие солнечные глаза. Когда она улыбалась, то невозможно было удержаться от улыбки и настроение сразу становилось лучше. Мы разговорились с девчонками и решили на следующий день поехать на Цыганково (деревня сорока дольменов).

Насчет дольменов существует множество точек зрения. По официальной версии, это древние сооружения, построенные людьми от десяти до двух тысяч лет назад. Нечто сродни египетским пирамидам и каменным идолам Стоунхенджа в Англии. По версии Анастасии, они построены уснувшей цивилизацией ведруссов, куда мудрейшие люди рода уходили в вечную медитацию, чтобы передать грядущим поколениям знания. Экскурсоводы из Геленджика плетут, бывает, про них совершенно фантастические истории, даже на первый взгляд имеющие мало общего с реальностью.

И официальная наука, и все разновидности духовных движений признают за дольменами некоторые метафизические свойства, помогающие людям. Это может быть физическое исцеление, помощь на духовном пути, очищение, в общем, широкий спектр воздействия.

Кто-то относится к ним как к памятникам древности, кто-то как к величайшим святыням, кто-то кидает туда окурки и всякий мусор. Иногда люди, общаясь с ними, относятся к таким разговорам как к чему-то сокровенному, личному, и не поминают их всуе на каждом углу. Иные книжку хорошую напишут, как Четвергов. Бывает и по-другому, как-то раз видел у дольмена прорицательницу, вещавшую всем: "Мне для вас картинка пришла от дольмена (идет описание картинки), а значит она то-то и то-то, и сделать вам надо вот это".

Тут немного упомяну об одной из точек зрения на дольмены, которая близка лично мне.

Когда Бог задумывал этот мир, он создал его как систему, которая помогает людям быть счастливыми. Все (буквально все) вокруг постоянно помогает нам в этом. Люди, предметы, обстоятельства, природные явления - все это система сигналов от Мира именно к нам. Более того, эти сигналы являются нами же и сформированными. Мы сами подсказываем себе, как лучше себя вести в той или иной ситуации. Такой вот диалог с собой. Только нужно уметь воспринимать сигналы Мира, слышать скрытую сторону.

Мир говорит с нами Всегда и Везде. Где бы мы ни были, его сигналы ориентированы специально для нас и помогают нам реализовать свою мечту. После того, как это понял и стал проводить в жизнь, для меня практически пропал смысл "мест силы", "каналов света" и прочих источников Высшей Истины.

По первому времени я пытался-таки общаться с дольменами. Ну как же! Все же сюда общаться приезжают. Черт-те какие чувства получают, а я самый умный, что ли?

Первый дольмен, на который я наткнулся просто гуляя по лесу, был Дух. Осторожно подошел к нему и поздоровался. Он ответил с такой легкой усмешкой. Я попросил разрешения поговорить с ним, и он согласился.

Была весна, никого из людей вокруг не было. Ответы были ясные и возникали внутри, когда я не пытался смоделировать за Духа его реакцию, а просто сохранял внутреннее молчание. Дух переждал, когда у меня пройдет волна восторга от контакта (я первый раз разговаривал с дольменом). Я ему изложил примерно то, что писал здесь про сигналы Мира и спросил, действительно ли можно получать везде ту информацию, которую люди получают у дольменов. Ответом было: "Ну ты же выбрал именно такой путь - заканчивай сомневаться и иди".

Здесь я написал мысль, а чувство шло примерно так: сначала согласие и потом легкое недоумение по поводу моего недоверия к своим выводам. Было такое чувство, что Дух посмеивается над тем, что я для себя выбрал, но еще устраиваю такие "проверочки" и ищу дополнительных подтверждений.

Тогда я спросил, почему же люди приходят к дольменам и явно там что-то получают. Он объяснил, что человек, в принципе, получает любой ответ сам, а дольмен дает только некоторую подкачку на уровне чувств, поскольку человек не всегда доверяет себе до конца. "Это их путь, - сказал Дух. - У тебя свой".

Дальше я попросил разрешения посидеть рядом с ним и подумать. Когда размышлял над некоторыми своими задачами, то отметил, что думается рядом с ним лучше. Воздух вокруг стал будто разреженнее, как в горах, и мысли в голове летали от этого легче и быстрее. Видимо, Дух демонстрировал мне пример подкачки. Но все же это, видимо, не мое. Для меня это чем-то сродни допингу. Прекрасный Мир, задуманный и воплощенный Богом, всегда и везде дает так много всего и именно в нужной тебе пропорции. Ну, что ж, каждый создает свой Путь.

В дальнейшем общался с дольменами больше по пустякам. Дух серьезные темы явно не поддерживал, но на шутки отзывался, особенно весной, когда он часто был один. От других дольменов были короткие ответы на разные вопросы.

Еще два дольмена подарили мне свои чувства.

Как-то утром Василий, как всегда со своей загадочной улыбкой Джоконды на лице, встретил меня и после того, как мы обнялись, заявил:

- А мы сегодня едем к Бамбакову на дольмены. Поехали!

- Давай, - с сомнением сказал я, раздумывая, надо мне это или не надо. Пока я думал, Василий привел меня ко всем, и мы поехали.

У Бамбакова оказалось большое хозяйство, не то что в книжке Мегре описано. Строит кафе, огородил территорию с дольменами, стоят киоски с литературой и амулетами. В хозяйстве Бамбакова четыре дольмена: Тор (дольмен силы), Нежность, Хан и еще один.

Возле Тора долго не мог ничего почувствовать: были другие люди. Мне не нравится залезать в дольмены или трогать их. Поле дольмена начинается за десятки метров от него, и можно говорить с ним, просто подойдя. Представляете, к вам подошли поговорить и начинают ладони прикладывать или на шею садится.

Когда я все же сконцентрировался у Тора, то испытал чувство пробивной силы. Мышцы вокруг глаз подобрались и напряглись, словно пытался испепелить кого-то взглядом. Я почувствовал исходящую от меня силу преодоления. Было похоже на тот случай, когда чуть-чуть не сорвался со скалы, только послабее, и не во всем теле, а ближе к глазам и лобным долям. Только сейчас, когда пишу, сопоставил эти два чувства. По итогам, при необходимости преодоления чего-либо, я пользовался "чувством со скалы", ориентируясь на фразу Смерти: "это легко". Чувства из жизни ярче, чем их примеры от дольменов.

Потом стал спускаться к дольмену Нежность. Видимо, этого чувства мне тогда сильно не хватало (и действительно, в жизни я испытал его позднее). Когда я шел к Нежности, от него по дорожке поднималась экскурсия девочек-подростков лет 12-13. Они о чем-то, как всегда, шумели, но некоторые шли примолкнув. Заглянув им в глаза, я почувствовал, что теряю контроль над собой и на меня скатывается какая-то большая теплая лавина. Меня просто затопило, и, как будто от внутренней переполненности, подступили к глазам слезы. Я плыл к дольмену в волнах нежности, как в мягком потоке счастья, и думал лишь, чтобы это чувство не кончалось. Я шел, стесняясь своих слез и отворачиваясь от девочек, и вспоминал маму и свое детство в городе, которое сейчас совсем не казалось плохим. Воспоминания хлынули рекой, и до дольмена я добрался просто рыдая. Слава Богу, никого там не было и я смог спокойно выплакаться. После этого еще с час успокаивался и бродил по заросшей части поместья Бамбакова, пока не вышел на тропинку к Голубому озеру.

***

Озеро и правда голубизны удивительной. Изумрудное дно и красивый спуск с одной стороны. Тут меня нашли друзья, от которых я отделился, верный своей привычке общаться с дольменами в одиночестве. Василий тут же стал раздеваться, чтобы искупаться в озере. Если кто-то и привыкает быстро к купанию в холодной воде, то это не я, поэтому просто стоял и смотрел.

У меня есть дядя, который умеет очень аппетитно кушать. Он так "накладывает на хлеб балтийскую килечку и посыпает ее лучком", а потом с таким смаком все кладет в рот, что просто начинаешь исходить слюной.

Насколько все же полезно, когда тебя окружают люди со здоровыми привычками - от них заражаешься этим, как аппетитом от моего дяди. Василий так сладостно плескался и нырял в ледяной воде, что я радостно разделся и, дернувшись при входе в воду, через минуту составил ему компанию, о чем нисколько не пожалел.

***

Тут упомяну о купании. Весной на Жане большинство обитателей предпочитало купаться в Водопаде. Его называют чашей Афродиты или Водопадом Любви, но это лишь ярлыки, красивые слова.

От водопада веет древней первобытной силой, его энергетика гораздо выше, и ощущения нельзя сравнить с купанием в озере или реке. Особенно здорово, когда встаешь под струю падающей воды и "держишь" ее плечами и головой. Хорошо поднять руки и представить себя этаким Гераклом.

Поначалу ходил купаться преимущественно днем, когда вода прогревалась на солнце. Потом пытался заставить себя купаться утром, исходя из принципа "это полезно". После такого насильственного купания стали неметь пальцы на руках.

С того момента, как понял, отчего это происходит, стал купаться только по зову тела. Бывало, не тянет купаться даже в солнечные дни. Бывает дня по два не тянет в воду. Но как здорово прийти на водопад, просто прогуливаясь, и ощутить сладостную тягу тела к холодной воде! Что-то внутри замирает от страха, и в то же время приятно и хочется окунуться хоть на минуту. Вот это самое лучшее состояние для купания. Ничего потом не немеет, лишь теплее становится.

Май выдался прохладный, часто шли дожди, и купание очень помогало. Представьте - весь день дождь, согреться негде, только в палатке в спальнике - но не будешь же весь день валяться. Народ кучковался у редких костров под навесами, перемежая замкнутое времяпровождение разговорами и песнями. И все равно было зябко.

В такое мокрое серое утро вылезаешь из палатки, натягиваешь на себя волглые вещи и, скользя по грязи, идешь к водопаду. От весенних дождей он бурлит и увеличивается вдвое. Чаша под ним напоминает кипящий котел. Вода слегка мутновата, переворачивает небольшие камни и стаскивает их вниз, мимо проносятся ветки и прошлогодние листья.

Подойдя к водопаду, раздеваешься, вешаешь одежду на мокрые ветки кустов и прикрываешь сверху курткой, чтобы не мочил дождь. Делаешь несколько глубоких вдохов, принимая в себя весь мир вокруг. Слегка касаешься воды ступнями - предупреждаешь тело о том, что его сейчас ждет, и... вниз головой кидаешься прямо в бурлящую пучину.

Поначалу я просто заходил, а потом увидел, как местные прыгают в него сверху. Так мне гораздо больше нравится. Тут топчешься по камням, вода медленно поднимает обжигающее покрывало от щиколоток к коленям и выше. Здесь же залез на водопад и просто прыгнул. Внутри паника, дикие визги и негромкий мат. Потом, подумав, что нечего тратить на ругательства энергию, приучил себя в этот момент проговаривать очищающую фразу. Поначалу повторил пару раз, а потом она у меня вылетала на автомате, как раньше "Е-мое, пи... пи...пи...!".

Весной вода просто обжигала, дыхание спирало и, плеснувшись раза два, я лез по камням на берег. Вот тут самый кайф. Тепло! Гораздо теплее, чем раньше. Для себя назвал это "включать терморегуляцию". После ходишь голышом под дождем, потом, не вытираясь ничем, надеваешь одежду - и она на тебе высыхает! Вот теперь можно жить!

Переезд. Знакомство с огнем. Енот.

На Бардовской полянке становилось все многолюднее. Приезжали и семьи, и отдельные люди. Все сообщество издавало постоянный бытовой шум. Меня стало напрягать просыпаться и засыпать под людской гомон, лай собак и детские крики. Сходить в туалет и найти дрова стало труднее.

Жане огибает лагерь дугой, а на другом берегу, желтея глиной, высится обрывистая горка. Как-то я забрался на этот обрыв и сидел там, глядя на долину реки сверху. Внутри меня что-то щелкнуло: "А не переехать ли мне сюда?". Отсюда вся Бардовская была как на ладошке.

Нашел наверху ровное место и расчистил под палатку. Сложил вещи и перебрался на вершину горки.

Во время прогулок брал снизу один-два камня и постепенно выложил неплохое кострище, углубленное и защищенное от ветра. К дубу примотал умывальник, сделанный из полуторалитровой полиэтиленовой бутылки. Отвинчиваешь снизу пробочку, и вода потихоньку льется. Рядом с умывальником сделал столик для посуды и умывальных принадлежностей.

Вид с горки охватывал весь лагерь внизу, несколько близлежащих полян и еще три изгиба Жане. Солнце здесь заходило минут на двадцать позже. Днем его не было видно: с южной стороны лес, что при краснодарской жаре просто замечательно. Правда, если, что-то постираешь и захочешь просушить на солнце (оно дополнительно стерилизует ультрафиолетом), то приходится делать это внизу, в саду у Ольги Петровны.

Юра с девушками из Ростова, в свою очередь, перебрался на Ромашковую поляну, точнее, в кармашек рядом с ней. Юре повезло - он понравился Алене с лучащимися глазами. Они все чаще проводили время вместе, и взгляд сияющих глаз Алены становился все более глубоким, когда она смотрела на Юрку. В конце концов, одна палатка объединила их сон. На Жане многие знакомятся, и образуются пары, которые не смогли найти себя в суете городов.

На самой Бардовской постепенно сформировался веселый табор с кучей детей и собак. Для меня и для некоторых других слишком шумно и тесно. Часто бывали моменты, когда надо побыть одному, ну, ко мне на гору редко кто приходил, а когда мне требовалось общество, я всегда мог спуститься вниз. Сверху всегда видно, что делается: общий костер, песни или танцы и почти все слышно.

Поначалу часто собирались и пели песни, но потом наступил период затишья. Приезжали старожилы Жане и воротили носы: "Фу! В прошлом году было веселее!" Однако сами ничего не предпринимали, и было понятно, что в веселье они участвовали, в основном, в качестве зрителей. Весной, когда еще не уехала группа из Нижнего, Паша устроил хождение по углям.

***

Мужчины долго таскали из лесу ветки и, в конце концов, развели большой костер из толстых дров. Жар от огня распространялся на несколько метров.

Пока сидели и пели песни, образовалась высокая куча углей. Павел начал лопатой разравнивать их в дорожку. Слой углей был не очень толстым, длинной метра четыре. В темноте они мерцали и переливались жаром. Мужчины внимательно осмотрели дорожку - чтобы не попались раскаленные камни. Народ вокруг возбужденно шушукался, волновался.

Паша подошел к дорожке и сказал:

- Для начала нужно поздороваться с огнем. Это делается так.

Он вытянул босую ногу над углями и плашмя легонько и быстро постукал по ним стопой.

- Давайте все вместе, - пригласил он.

Народ потянулся и окружил дорожку. Кто-то пискнул: "Горячо!".

- Не надо ногу на углях задерживать, - сказал Паша. - Там действительно горячо.

Насколько я понял из его объяснений, по углям надо идти короткими мелкими шажками. Ноги быстро отрываются от земли (ну да, стоять там не хотелось). Никакого внутреннего настроя или медитации мы не проводили. Павел построил всех в очередь с одной стороны и особенно подчеркнул, чтобы с другой стороны не заходили. Это было действительно очень важно (почему - далее).

Итак, все подходили с одной стороны.

Точнее, поначалу вообще никто не рвался. Павел первый быстренько прошуршал по четырехметровой дорожке, за ним еще кто-то. Я этот момент не очень хорошо помню, так как ни разу в жизни ни по каким углям или гвоздям не ходил и подобными практиками не занимался. Однако теперь пошли даже женщины, и у меня стало сосать под ложечкой от желания пройти самому.

Когда стоишь перед мерцающей красными огоньками дорожкой, чувства неописуемые. Эту внутреннюю ломку по силе можно сравнить с прыжком с парашютом. С моментом перед шагом из самолета.

Вот передо мной пошла быстрыми шагами стройная девушка и я, практически не думая, сделал шаг вперед. Внутри пискнул, ломаясь, очередной страх, и ноги понесли меня вперед сами. Ступни были умнее меня и понимали, как надо идти по углям, ноги автоматически отдергивались и шли именно мелкими быстрыми шагами. Я зашуршал вперед не хуже Паши! Дорожку пролетел в один дух, даже и не заметил как.

После, как и все, принялся разглядывать свои ноги. Они даже в черном угле были не особенно измазаны. Ожогов и близко не было. Тут меня охватила радость, и я завопил: "Еще! Еще!" Те, кто только что прошли, кричали то же самое и бежали на другую сторону, вставая в очередь. Второй раз я уже был немного в сознании и чувствовал жар от углей, как они перекатываются под ступней и как ноги, только прикоснувшись к ним, отдергиваются и делают новый шаг.

Сколько раз пробежал по дорожке в тот вечер, я не считал, но не меньше десятка точно. Ходили практически все и нежные девушки, и подростки, и даже дети лет восьми.

Конечно, здесь очень важна техника безопасности. Идти надо строго с одной стороны. Когда идешь по углям, особенно в первые разы, сознание практически отключено, и разминуться ни с кем не сможешь. При мне один дуролом побежал с другой стороны и столкнулся с парой, которая бежала навстречу. Они чуть втроем не рухнули на дорожку. Ну, обошлось. Организатору подобного действа в этом плане надо проявлять достаточную жесткость и не идти на поводу тех, кто якобы "сам все видит". То же касается и прыжков через костер.

Народ до того разбегался, что все угли затоптали, и пришлось добавить порцию новых из костра. Ноги уже порядком зачернели, однако Павел предупредил всех, что мыть их сразу нежелательно. Лучше утром, а пока надеть носки, чтобы не пачкать спальники.

Да, преодоление себя - вещь прекрасная. Столько силы сразу открываешь, выбрасываешь кучу стереотипов. Естественная жизнь подбрасывает такие ситуации, что они заменяют многолетние тренировки по специальным системам упражнений.

В другой раз были прыжки через огонь. Оказывается, для многих поначалу трудно решится пролететь сквозь пламя. Высота дров небольшая - чуть выше табуретки, зато огонь горит в рост. Пролетаешь, и чувствуешь мгновенный жар, охватывающий тебя со всех сторон. Ресницы и волосы не опаливаются. При мне прыгали девушки с распущенными волосами через самое пламя. Кое-кто пришел в народных рубашках и с венками. Было бы здорово, если бы таких было большинство.

Очень красиво, когда такая пара прыгает через костер, держась за руки, - такое чувство, будто и вправду находишься на каком-то древнем празднике. Есть поверье, что, пролетая, держась за руки, над огнем, пары укрепляют свой союз. Я не задумывался над этим, но для многих сомневающихся девушек это было решающим стимулом.

В один из вечеров решили снова походить по углям. Паша уже уехал, и "водил" я. Очень трудно первому шагнуть на переливающиеся алые угли. Тогда шел в очереди, глядя на впереди идущего человека, и пойти было проще. Тут на тебя все смотрят - отключаешь голову и идешь, причем так, чтобы за тобой пошли и не сомневались. А потом следишь, чтобы никто не столкнулся.

Все эти посиделки у общего костра часто затягивались далеко за полночь. У меня обычно хватало сил до часу-двух ночи. Дальше было такое впечатление, что люди выжимают из себя песни и непонятно чего "высиживают". Наверное, субъективное впечатление от моей усталости. Костер уже не так ярко горит, как в начале, а зачастую только угли бросают темно-красные отсветы на отдельных людей, сидящих на разложенных вокруг костра бревнах. Поются тихие медленные песни (почему-то когда поздно ночью начинали петь что-то громкое, возникало ощущение дисгармонии и разгульности, да и спящим рядом на поляне было, наверное, не очень приятно). Как-то я из интереса посидел до зари и потом весь день ходил осовевший. Нет, это не для меня, решил я, и теперь уходил пораньше.

Когда ночью подходишь к палатке, слышно, как разбегаются шныряющие вокруг мыши и еноты. Прячутся за ближайшие деревья и время от времени издают внезапный в ночной тишине хруст листьев, от которого вздрагиваешь. Шакалы более трусливы и, пробегая в глубине холма, шумят ветками и негромко поскуливают. Или вдруг собравшись на соседней горке, резко взвоют всем семейством. Тогда на Привале и на Бардовской начинают лаять собаки и долго не успокаиваются.

Поначалу даже шорох енота меня пугал и я завидовал тем, у кого палатки на Бардовской: им там веселее, чем одному в лесу. Потом какой-то енот решил со мной познакомиться поближе.

Я уже лег в спальник, когда услышал громкий шорох в паре шагов от палатки. Включил фонарик и выглянул наружу. Обычно я никого не видел, а тут за поленницей заметил кого-то вроде большой серой кошки. Он тоже выглядывал на меня и не убегал. Я пошарил рукой в палатке и достал полбуханки хлеба. Отломил кусочек и бросил еноту. Он сперва отпрянул, потом потянулся носом к хлебу и смешно, как ребенок, схватил его двумя передними лапками. Повернул в руках, обнюхивая, и стал есть. Потом я кинул еще кусочек, а потом еще - поближе.

Енот приближался к тамбуру палатки и не думал прятаться от фонаря. Подошел где-то на полметра. Было интересно смотреть, как дикий зверь доверчиво ест так близко от тебя. Скормил я ему весь хлеб и выключил фонарик, но тут енот засунул принюхивающийся нос прямо в тамбур. Я сказал ему, что все кончилось, и тамбур застегнул. Он еще походил у кострища, погремел пустым котелком, потом ушел.

После этой встречи я практически перестал дергаться от шорохов вокруг. Такой опыт успокоил мое бурное воображение. Частенько, когда кто-то громко "топал" в кустах, я обнаруживал лишь мышь или семейку ёжиков, проползающих по моему холму в поисках пищи.

Впоследствии, однако, я пожалел, что прикормил енота, так как потом не знал, как отвадить. Однажды наутро обнаружил, что он снял крышку с бутылки с подсолнечным маслом и половину выпил (или вылил). Тогда я положил масло в пакет и подвесил под верхнюю балку навеса. Ночью слышу, как енот карабкается по столбу наверх. Пока я выбирался из палатки, он уже лез, вися снизу на балке, как акробат. Опасаясь, что он порвет полиэтиленовую пленку, я запустил в него поленом: "Иди, мол, с миром отсюда". Ну и зря это сделал, потому что енот из под навеса забрался на навес и действительно немного его продырявил. Больше он в открытую не показывался и от шума в палатке сразу убегал.

Мыши тоже доставляли много хлопот. Три раза прогрызали палатку, причем каждый раз в новом месте. Будто не могли через одну дырку лазить! После этого я вытряхнул из палатки все крошки, перестал там есть и все продукты тщательно запаковывал. Купил даже ведро с пластиковой крышкой. Мыши и ведро грызли, а енот стаскивал с крышки большой камень, которым я ее придавливал, и открывал ведро.

На Бардовской енотов и мышей не было. Там их пугали и ели собаки и кошки. Зато на полянке сами собаки всю еду подбирали. Как сказала моя знакомая любительница собак, - "приучали новичков к порядку, чтобы не разбрасывали везде продукты".

Как-то я сидел у нее на маленькой полянке рядом с Бардовской. Тут на Бардовской раздались какие-то возмущенные крики, и через минуту из кустов вылезла собака моей знакомой. В зубах у нее был пакет с печеньем. Члены семьи К. стали подзывать ее. Я думал - для того, чтобы отобрать печенье и вернуть владельцам. Но они с криком: "Дар тропы! Дар тропы!", отняли у собачки пакет с печеньем и съели сами. Вот такие дикие нравы.

Навес. Дети на Жане.

Я занялся обустройством своего пространства на горе Уединения. Для начала решил улучшить и сделать более широким навес над палаткой и кострищем. Навес двигался медленно. Как-то раз уже прибивал пленку к каркасу и тут подо мной "поехала" самодельная стремянка. Падая, свалил значительную часть навеса и сломал две отличные жерди, которые долго искал в лесу.

Тут меня взял конкретный психоз. Я схватил топор и начал рубить эти жердины, потом перекинулся на окрестные кусты. До этого осторожно отводил их палочками и веревочками. Теперь, в дикой злобе, я поотрубал все ветки и даже пару раз врезал ни в чем не повинному вязу, оставив на нем сильную зарубку. После этого злоба, буквально охватившая меня всего, стала проходить. Успокоившись, стал анализировать причины такого припадка.

Я подумал, что слишком большое значение придаю этому навесу и моим трудам, вложенным в него. Не в нем главное. Сломавшись, навес может научить меня большему, чем если бы сделал его без сучка и задоринки. Впоследствии я часто сталкивался с тем, что возникновение трудностей при построении экопоселения сплачивало людей и помогало им развить свои лучшие стороны. Помогало увидеть недостатки и достоинства друзей-соседей и вообще, шло на пользу, если над этим задумывались. И наоборот, экопоселения, где все шло как по маслу, не всегда являли собой пример для подражания.

"Что же такое навес для меня, - рассуждал я дальше. - Это защита от дождей. То есть, во время ливня могу выйти и приготовить еду, могу сушить одежду и не обязан сидеть в палатке, под которую текут струи воды. Защита от погоды.

М-да, получается, что я создаю некоторую преграду между миром и мной. Если раньше мир мог послать дождь и заставить меня посидеть и подумать, то теперь я могу суетиться в свое удовольствие в любую погоду. Так ли это хорошо?".

Рассуждая таким образом, я пришел к тому, что мы создаем себе некоторые статичные условия существования. Постоянная температура, защита от дождей и снега, от ветра, грязи и т.д. В городах этот гомеостаз (постоянство условий существования) достигает своего максимума. Всегда есть горячая вода, еда и возможность завалиться в теплую постель. Эти все "великолепные возможности" превратили меня в раба технократического комфорта.

У меня была машина. Утром встав на работу я за пятнадцать минут до выезда выходил из дома и заводил ее, включив отопитель (тогда еще автоподзаводов не было). Пил чай, собирал бумаги, и когда выходил снова, то в машине уже была комнатная температура. Зарабатывал нормально и бензин мог не жалеть. Одну зиму работал особенно напряженно и практически ни разу не замерз, даже немного. Я и зимы-то не видел! Для меня она выражалась в более плавном вождении машины по гололеду и ... Да больше ни в чем. Всю ту зиму проходил без шапки и в демисезонной одежде - в другой надобности не было.

Когда живешь просто в палатке, то всей шкурой ощущаешь окружающий мир (без палатки, наверное, еще лучше, но для меня это слишком). Она не спасает тебя ни от ночных шорохов, ни от заморозков, а в сильный и долгий дождь начинает промокать даже двухслойка. Непрошеные гости всегда могут посетить тебя или зайти во время твоего отсутствия. Ты и естественный мир рядом и лучше слышите друг друга.

Палатка, шалаш, сарай, частный дом, квартира, квартира в кондоминимуме, где под одной крышей и магазин, и спортзал и все-все-все. Защищенность от естественных сигналов мира растет и растет. Лично у меня при этом падает скорость развития, как духовного, так и физического. Мне кажется, что на Жане я быстро развивался в том числе из-за такой близости с миром.

"В общем, - подумал я, - мой уровень осознанности пока не позволяет иметь такую штуку, как навес. Будем расти, будем расти".

Придя на свое место, я увидел следы моей разрушительной деятельности. Как ни странно, ходить стало удобнее, но все равно чувство вины перед лесом осталось. Я закрыл глаза и предложил лесу взять у меня столько энергии, сколько надо для залечивания нанесенных ран.

Лес обрадовался. Но энергию не взял. Мне показалось, что ему важен именно рост человека, его новое понимание, а причиненную при этом боль он относит к "издержкам производства". Как бы то ни было, больше я так никогда не психовал. Навес же доделал чуть позже. Как именно я изменился, что позволило это сделать - не отследил. Да это и не показалось таким уж важным.

В дальнейшем, когда не получалось сразу улучшить жизнь в материальном плане, я понимал, что еще к этому не готов, и спокойно оставлял затею на некоторое время. Позднее она или осуществлялась, или в ней отпадала необходимость.

***

На Бардовскую приехал Володя из Молдовы. Мне об этом сказала Инна, показав украдкой на его полиэтиленовый шалаш. Рядом с ним сидел невысокий мужчина с длинной стрижкой и амулетом на груди в виде деревянного человечка. Издали напоминало скелет. Я подошел и бодро поздоровался. Володя сначала вообще не ответил, потом неторопливо сказал:

- Здравствуйте.

- Говорят, вы из Молдовы.

- Из Приднестровья.

- Надолго приехали?

- Не знаю.

"Неразговорчивый какой-то, - подумал я". Ошибся. Позднее мы познакомились с Травушкой поближе и оказалось, что он мог уболтать любого до невменяемости. Как я понял, Травушка искал себе родственную душу, половинку. Его открытый в эту сторону канал привлекал к нему всех свободных женщин в окрестности.

Поселился он на самой Бардовской и некоторое время был там единственным мужчиной. Это означало регулярный принос дров, которые тут же растаскивались многочисленными хозяйками, а также постоянную помощь в плане принести воды, натянуть навес и развести костер. Учитывая, что он был один, а одиноких женщин вокруг около двадцати, то вскоре очень мягкий по характеру Травушка стал звереть.

- Понимаешь, - говорил он мне на прогулке. - Уже просто на шею садятся, сил нет терпеть. Может, я не прав?

Для него это было характерно, выдать утверждение и тут же в нем усомниться.

- Нет, ну ты потерпи еще немного. Может, ты и правда неправ, - подкалывая его, отвечал я.

- Нет, Руслан, больше не могу, - вздыхал он.

Раньше, когда я возмущался вместе с Володей по поводу обнаглевших женщин, он все вздыхал, но ничего толком не предпринимал. Теперь он взялся рыть землянку, чтобы остаться на зиму и жить тут. Землянка двигалась тяжело, в земле там куча камней, я сам в свое время намучился, хотя всего лишь вкапывал столбы для навеса. Потом Травушка бросил это дело и построил себе полиэтиленовый домик в глухих зарослях по дороге к водопаду. Переселился туда и на полянку вылезал только изредка. Его шалаш на Бардовской заняла мама с ребенком.

***

Просто удивительно, сколько сюда приезжает одиноких женщин с детьми, начиная с шестимесячного возраста. Дети живут, бегают везде, в чем мать родила, и загорают до состояния шоколадок. Играют с утра до вечера то в лесу, то на речке. На костре замучаешься варить трехразовое питание поэтому все, в основном, едят два или один раз в день (горячее). С питанием детей проблем нет - сметают все подряд, даже не глядя в миску, чего им там положили. Нет еды невкусной или нелюбимой, есть Еда, и когда она готова, то незамедлительно уничтожается.

"Кошмар!" - скажете вы. Да нет, кошмар - это перекормленные болезненные слабачки, которых надо, "человек должен вставать из-за стола, немного недоедая". Сейчас "нормальным" считается отдуваясь, отвалиться в сторону и, помаргивая глазками, лежать на диване.

Тем, кто там проживает постоянно, дети не кажутся бедненькими или несчастненькими - скорее, наоборот. Здоровью этих детей трудно не поражаться. Первое время я не любил ходить босиком и шлепал везде в кроссах. Для перехода через речку выстраивал ряд камней и, прыгая с одного на другой, переходил Жане, не снимая обуви. Дети стали растаскивать мои переходы на свои нужды: плотину построить или запрудить маленький ручеек. Важное дело делаем, понимать надо, дядя!

Тогда я догадался брать камни побольше. Эти черти утаскивали у меня камни почти с себя весом! Лишь когда стал строить мостики из валунов по 50-60 килограмм, они оставались нетронутыми.

Дети очень помогали родителям и окружающим быстрее осознать собственные идеализации и загоны. Больше всего, конечно, доставалось родителям. На своем опыте знаю, насколько тонко дети чувствуют ошибки родителей. Даже сделанные еще до их рождения, например, как было принято само решение завести ребенка. Мы часто приглашаем в этот мир души, не подготовившись к этому морально. Не ответив на вопросы: зачем ребенок нам? Есть ли у нас уже в достаточной степени то, что мы ему должны передать (в духовном плане, естественно)?

Помню диалог на эту тему с одной девушкой:

- ...а еще мне так хочется ребенка. Даже мужа не так хочется.

- Слушай, ну вот у тебя и дома пока своего нет, и заработок периодический. Но, допустим, муж это все обеспечит, а что ты сможешь ребенку дать? (Удивленный взгляд). Нет, ну я понимаю, заботу ты ему предоставишь, но ведь ты же говорила, что еще и в своей жизни толком не разобралась. А вдруг, когда ты потом в себе разберешься, ребенок окажется помехой?

- Ну, не знаю. У моих обеих сестер уже есть дети. Такие классные! Мне тоже своего хочется.

Ребенок инстинктивно чувствует "незрелость" родителей и своими детскими методами пытается ускорить процесс дозревания. Однажды я приболел и пролежал полдня в палатке. С утра от речки послышался громкий рев. Слов разобрать не мог - рев был отчаянный, захлебывающийся и безостановочный.

"О-о! Опять мамаша дите купает, - с раздражением подумал я. - Господи, ну зачем это насилие!" У некоторых родителей была такая мода по весне: они купали ребенка, не залезая в воду сами. Да, так вот и полоскали, из принципа: "Это полезно, и у ребенка терморегуляция лучше, чем у меня". Дети при этом, конечно, недовольно кричали, заглушая голоса "заботливых" родителей, которые растерянно твердили: "Ну, что же ты? Не кричи! Водичка ведь хорошая!"

Но в этот раз было не так: ребенка никто не полоскал, как я убедился, встав после часа рева, чтобы посмотреть на безумную мамашу. "Безумная" стирала в реке огромную кучу белья, а маленькая Настя стояла рядом и орала, как будто ее режут. Эта Настенька в обычной жизни производила впечатление русоволосого ангелочка. Очень живая, симпатичная девочка с широко открытыми глазами, ею любовались все, кто жил на полянке. Я был так удивлен, что стал прислушиваться и разобрал слова:

- А-а-а! Поехали в Геленджик! Ну, поехали, съездим в город! А-а-а-а! (Душераздирающе на всю округу) Хочу поехать!! Ну, ма-а-ам!

Мама (как ни странно, более-менее спокойно):

- Нет, доча, сегодня не получится. Времени нет...

Дальнейшие слова тонут в пронзительных криках "дочи". Еще через час рева мама уступила дочке, но сразу поехать не могла: надо было дополоскать и развесить белье. Это продлило истерику дочки еще на час-полтора, пока мама заканчивала дела. Помимо чисто вокальных возможностей ребенка (я не поверил бы, что можно так надсадно орать практически без перерыва три с лишним часа) мне стало интересным поведение мамы. Она ни разу не шлепнула ее, не стала тоже орать, лишь при особо громких трелях "дочи" в ее голосе проскальзывала раздраженность. На какие кармические просчеты Настя указывала своей маме, я тогда так и не понял, ведь чужая душа - потемки.

***

Были там экземпляры "цветов жизни", которые формировали характер этого временного поселения не меньше, чем взрослые.

Неутомимый Славик, джентльмен дошкольного возраста, пристал к группе туристов, провел их к дольменам, рассказал про целебные свойства, познакомился с их девочкой и, получив чаевые, пошел и купил себе пирожок. Доволен был своим первым заработком страшно, остаток дня ходил и всем рассказывал.

Семья Славика приехала на Жане еще весной, когда на ней почти никого не было. Как-то раз я вышел из кустов, таща за собой суковатую ветку вяза, и увидел маленького мальчика с рюкзачком за спиной и каким-то цветочком в руках. Он весьма одиноко смотрелся на пустой поляне. "Не испугать бы его", - подумал я и поэтому, почти сюсюкая, спросил:

- Как тебя зовут, мальчик?

Этот кроха посмотрел на меня серьезно-серьезно и произнес размеренным голосом:

- Ростилсав Антонович Рогачевский.

- А-а... э-э-э... хм...

- Смотри какой у меня цветок, - с интересом наблюдая мой ступор, сказал РАР. После этого он с такой же серьезностью и интонациями диктора телевидения поинтересовался: - Я прибыл сюда из Москвы, а ты откуда?

- Из Уфы, - наконец выдавил я. - А ты один? (На мгновение пришла бредовая мысль, что такой серьезный мальчик вообще-то мог приехать из Москвы и один). Где твои родители?

- Вон там, в кустах, - сказал он, махнув рукой. - Палатку ставят.

В дальнем конце поляны действительно кто-то копошился, но я решил не мешать и с его родителями познакомился позднее. Если поначалу Славик и показался кем-то вроде Маленького Принца, то в дальнейшем он оказался весьма достающим Маугли. (Помните анекдот: "Скажи, Балу, я смогу достать вон тот кокос?" - "Да, Маугли, сможешь" - "А вон тот банан?", - "И тот банан сможешь"... и на десятый раз - "Да! Да, Маугли! Ты кого угодно можешь достать!!").

Ему все было любопытно, он везде совал свой нос и со всем экспериментировал. Охотнее всего, конечно, с человечиной. Выясняя пределы, до которых он может управлять теми или иными людьми, он их доставал, провоцировал, надоедал - в общем, "низводил" и "курощал" (прямо как Карлсон). Периодически доходил до серьезных оскорблений, на результат всегда смотрел с живым интересом, терпеливо снося "посылы" и подзатыльники. При спокойном и решительном к нему отношении он обычно превращался в просто любознательного живчика, лишь периодически пробовал "пробить", а когда не получалось, принимал вид "не очень-то и хотелось".

Дети делали и без того интересную жизнь еще ярче и я, глядя на них, очень завидовал, что им довелось пережить в раннем возрасте такое увлекательное приключение, как поездку сюда. Меня самого в детстве родители ограничивали в подобных свободных радостях, стараясь, таким образом, чтобы я не заболел, не оголодал и не утомился. Сейчас могу с уверенностью сказать, что пару простуд и все неудобства я с радостью простил бы им за ту интересную жизнь, которой был так "заботливо" лишен.

Процессы. Сеанс.

Ну, что-то я все о внешнем. На Жане ведь эти внешние картинки лишь отражение той внутренней работы, которая происходит во всех тамошних обитателях. Даже не знаю, с чего начать разговор о внутренних переживаниях. Наверное, опять немного с внешнего.

Многие приезжают на Жане на недельку-другую. В это время они пытаются обойти все местные красоты, побывать на всех дольменах, попеть песни и пообщаться с большим количеством людей. Короче, на третий день такой суеты шалеют не меньше, чем в городе. И только под конец ими овладевает некоторое спокойное умиротворение, и многие начинают жалеть, что пытались увидеть так много за короткий срок.

Наверное, я, приехав на неделю, побывал бы у одного-двух дольменов (только рано утром, когда никого нет). А остальное время посвятил бы простым прогулкам, купанию и неторопливым беседам с людьми, которые показались бы приятными (и ни в коем разе не вмешивался бы в жаркие споры - трату энергии и времени). Это лучше всего способствует слышанию себя. А ведь все, что мы ищем, находится в нас, и я не вижу смысла скакать по всем дольменам в округе в ожидании, что какой-то из них "озарит" откровением. Если прислушиваться к себе, то "откровит" вас ничуть не хуже.

Было так замечательно, что я приехал надолго. Насколько, даже сам не знал. Первое время отвыкал от города и городской привычки постоянно что-то делать.

"Если ничего не сделал - день зря". От этого стереотипа я избавлялся долгими дождливыми днями. Да, тело требует нагрузки, но с созданием материальных ценностей (так называемой работой) это не имеет ничего общего.

Здесь, на Жане, интересным кажется то, что сама среда имеет свойство "быстроты развития" и "обучения". Быстрота вот в каком смысле.

Обычно Мир нам возвращает то, что мы в него посеяли. Но в городе за суетой мы не всегда можем связать причину со следствием и понять, какой случай за что нам вернулся (хотя то, что это можно, я не отрицаю, но поначалу это трудно). Здесь же со временем начинаешь видеть эту причинно-следственную связь очень ясно, как будто она вырисована перед вами. В основном, я первое время и занимался отслеживанием своих действий и реакцией Мира на них. Учился говорить на языке жизни.

Здесь впервые начал понимать значение слова Душа. Когда требовалось принять то или иное решение, внутри звучало множество голосов. Поступая согласно одним, я получал не очень приятные последствия. Другие вели более верно. Среди этих голосов всегда звучал тот, поступая согласно которому получал просто идеальные результаты. Я понял, что моя задача выявить этот голос и в дальнейшем следовать его нити. Это Голос Души или Голос Мира (как сказал бы Коэльо).

Чем хороша та обстановка - это тем, что таким занятиям там ничего не мешает. И напротив, естественная природная среда и общение с людьми, которые тоже самосовершенствуются и ищут свой путь, очень ускоряет процессы.

Интересна там терминология слова "процесс". Процесс, по местному жаргону, это когда в тебе идет изменение на подсознательном уровне. Меняются скрытые автоматизмы поведения.

Предположим, тебя осенило какой-либо мыслью, наполненной жизненной мудростью. Раньше ты ее слышал и читал сто раз, но пропускал мимо. Здесь же прошел яркую жизненную ситуацию, в процессе которой освоил эту мысль, то есть признал ее своей, ввел в свою систему мировоззрения. Как на психотренинге, только здесь все обстоятельства подбирались для тебя индивидуально самой жизнью и твоей душой.

То есть, ты уже все понял, осознал и пытаешься жить согласно своему новому озарению. И тут подсознание говорит: "Минутку, надо еще внутри организма кое-что подправить". Все твое тело было настроено по старому, а тело - это более инертная материя, чем разум и чувства. Для его изменения требуется больше времени.

И человека "колбасит". Поначалу обычно приходит чувство раздражения, потому что все валится из рук. Ничего не клеится, и общение с людьми не доставляет радости. Конкретной проблемы или задачи перед тобой нет, и осознать ее ты не можешь. Вопрос: "В чем дело?" - остается без ответа. Поначалу я очень нервничал из-за таких "приходов". И лишь потом, почувствовав подобную неопределенность, я лишь вздыхал - "процесс идет".

То есть, делать сейчас ничего не надо. Поначалу желательно просто полежать в тишине (почему не смог жить на полянке - тишину там не сыщешь). Потом, как захочется что-нибудь делать (а хочется обычно чего-либо неконструктивного - мороженного поесть или в город, вне плана в баню съездить), то можно все это спокойно делать. Потом, когда ты отследил, что идет процесс, не противопоказан легкий треп на отвлеченную тему с кем-либо (но Боже упаси ввязываться в серьезный спор - энергия улетит махом).

В сути "процесса", я считаю, разбираться не нужно. Это лишь подсознательное следствие сознательно заказанных изменений. Внутренние системы приводятся в соответствие с изменившимся мировоззрением. Впоследствии "процессу" даже радуешься как очередному этапу в твоем росте. Иногда "процесс" сопровождается чисткой организма, особенно у недавно приехавших из города. Я уже давно сидел на одних кашах, и меня в это время лишь пару раз пронесло. Некоторых выворачивало "с двух концов", и весьма сильно.

Это, конечно, субъективные правила прохождения "процесса", но я много раз наблюдал такие ситуации у друзей, и подобное расслабление обычно приводило к тому, что процесс проходил быстрее. Моего друга, да и меня поначалу колбасило по паре-тройке дней. Это очень тяжело, когда, не зная, сопротивляешься "процессу", особенно когда с ним засыпаешь и встаешь.

Потом выяснилось, что на самый сложный "процесс" надо максимум полдня. Очень облегчает его течение купание, особенно в водопаде. Дальние прогулки в таком состоянии я обычно не тяну и полезным нагрузкам себя не подвергаю (типа всяких упражнений и т.п.).

Для всего этого скоро будет время, когда внутренняя гармония опять восстановится и поток силы изнутри уведомит тебя о завершившемся переходе на следующий этап.

***

Ранний вечер, солнышко собралось нырнуть за горку и устроиться спать на бочок. Я иду с Привала на Бардовскую, никуда не тороплюсь, и глядя на бледный месяц, напеваю песенку:

Здравствуй, счастье!

Я так рад нашей встрече.

Ты как гроздь виногр-а-а-да,

В моей руке.

Здравствуй, счастье!

Ты звучишь во мне светлой песней.

Мы с тобой теперь вместе,

Пойдем по Земле.

Навстречу мне идет улыбающаяся всему на свете Лёлик и радостно кричит:

- А я к дольменам! Пошли?!

- Зачем? - спрашиваю я, включая мозги, хотя хочется просто так же крикнуть: "Пошли!".

- Везнич будет там сейчас делать сеанс, ты же хотел посмотреть.

Очень колоритной фигурой на Жане был приехавший из Москвы жрец Везнич. Он ходил всюду в свом жреческом одеянии - вышитой белой или оранжевой рубахе, широких шароварах и тюбетейке (возможно, она по-научно-эзотерическому называется и не так, но за незнанием, уж выразился по-простому). Периодически он проводил в дольменах "сеансы", и туда частенько ходили Лёлик и компания.

- Э-э, ну ладно, пойдем, - говорю я. - Посмотрим.

Лёлик улыбается моему высокомерию и осторожничанью. Мы с ней поднимаемся по высокой лестнице к трем дольменам. Центральный дольмен наиболее популярен и у туристов, и у старожилов. По своей форме он наиболее типичный и практически не разрушен, только край верхней плиты отколот и показывает часть неба. Солнце уже скрылось, и серп месяца разгорается все ярче, добавляя в свое обрамление редкие звезды.

В самом дольмене собралось уже порядочно народу, все сидят по кругу вдоль каменных стен. Я тихонько пробираюсь в уголок даже не кивая знакомым, так как чувствую, что это будет неуместно. Эх, черт! Забыл захватить пенку и теперь придется сидеть на голых камнях. Торопливо стягиваю с себя куртку, так как Везнич уже зажигает свечи и ароматические палочки - судя по всему, сеанс сейчас начнется. На куртке сидеть не так холодно, я принимаю медитативную позу и расслабляюсь, пытаясь вобрать в себя атмосферу места и предугадать - что сейчас будет.

- Добрый вечер, - раздается мягкий голос Везнича, закончившего возжигать свои приспособления. - Мы сейчас проведем оздоровительный сеанс, так называемую музыкальную медитацию. Постарайтесь расслабиться и отдаться миру звуков, и вы сможете испытать необычные и новые ощущения. Если во время сеанса вы будете чувствовать явное неудобство, то просто тихонько выйдите из дольмена, не мешая остальным. Хотя можете остаться и попробовать найти радость и в этом. А сейчас устройтесь поудобнее...

Все ерзают и готовятся, видимо, к длительной неподвижности. Везнич касается руками предметов, разложенных вокруг него, как бы проверяя - все ли готово.

- Во время сеанса, - говорит он, - вы можете захотеть посмотреть, чем и как я издаю звуки. Вы, конечно, можете это делать, но тогда ваше слияние с самими звуками может быть неполным.

Все закрывают глаза и глубоко выдыхают.

- Давайте сначала все мы настроимся друг на друга. Произнесем мантру "ом" по очереди и вместе. Тяните ее дольше, на сколько хватит выдоха. Вот так...

Вслед за Везничем все повторяют мантру по отдельности и потом вместе. Это действительно дарит чувство сближения, заметно, что стало как-то теплее. После вступает Везнич со своими инструментами.

Раздается гулкий, но сильный звук, который Везнич выдувает из большой морской раковины. В стенах дольмена он резонирует и заставляет меня сжаться - слишком уж громко. Далее идут более приятные звуки. Переливающиеся колокольчики, задумчивый кубыз, другие звуки, я не знаю, что их издает, поскольку глаза мои закрыты.

Звуки продолжаются, то усиливаясь, то ниспадая. Они не оказывают на меня явно выраженного действия, просто приятно и интересно слушать разные инструменты. Приоткрыв глаза, наблюдаю за другими участниками представления. Напоминает сеанс Кашпировского. Кто-то просто сидит, не выражая ничего на своем лице, кто-то покачивается, у кого-то улыбка, и видно, что уж он точно отдался во власть звуков и идет за ними.

Вот Везнич берет большую медную чашу и медный пестик. Им он водит по краю чаши, и возникает тонкий звук, как если водить пальцем по краю хрустального бокала. Чаша поет то громче, то тише. Как это ни странно, просто "слышно", что Везнич водит пестик по кругу - от этого звука кружится голова. Я чувствую, что понемногу этот звук отнимает у меня контроль за моим состоянием. Не уносит меня мягко, а именно срывает крышу.

Удар!! Резкий удар пестиком по центру чаши. Звук очень громкий и резкий, - в замкнутом пространстве дольмена это просто атас! Я сразу чувствую, как в голове будто пробили канал куда-то вверх, такое ощущение, что сняли крышку черепа. Это мне не нравится, и я пытаюсь закрыться, закуклиться, но целая серия оглушительных ударов не дает мне этого сделать. "Вот они, шаманские технологии, - ворчливо думаю я про себя. - Хочешь - не хочешь, а энергию сольешь".

Не знаю, был ли я прав в этом отношении. Возможно, моя внутренняя загрязненность не дала мне приобщиться к высокому, и я, как всегда, кинул стрелки на окружающих. Я лишь просто описываю свои мысли и ощущения во время сеанса, а выводы каждый сделает сам.

За дальнейшими ударами ощущение "дыры в голове" усилилось. Потом Везнич прекращает это дело, и мягкие звуки немного успокаивают меня. У других я не замечаю на лицах признаков неприятных ощущений, хотя и вглядываюсь.

Пока есть передышка, я пытаюсь войти в контакт с духом дольмена и очень искренне спрашиваю у него: "Ну зачем, зачем так? Это что, действительно надо? Как, интересно, ты внутри себя все это терпишь?"

Ответ приходит очень ясный, который можно выразить следующей мыслью: "У разных людей свои пути, и находящимся здесь это кое в чем помогает, иначе они не приходили бы сюда снова. А нам... нам все равно, что терпеть - наша задача помогать людям".

В общем, "работа такая".

Но у меня работа не такая, и при первом предложении Везнича желающим покинуть сеанс, я подхватываю куртку и протискиваюсь в круглое отверстие входа. Ночь, луна и свежий ветер немного облегчают мое состояние. Я спускаюсь к Жане, умываюсь и думаю, насколько же все мы разные - люди на планете Земля.

"Чего хочу - свою стаю".

Жизнь постепенно входила в некую колею. По утрам вставал часов в девять, когда раньше, когда позже. Не помню, говорил ли об этом моменте: на Жане у многих ломаются часы, и мне предсказали то же. Часы были неплохие и упорно шли, но как-то раз я сел на них в палатке - раздавил стекло и стрелки. Остался только сотовый. Он был постоянно выключен (чтобы не разряжался в поиске отсутствующей сети), и все время включать его, чтобы узнать время, было неудобно. Так меня приучили жить без нашего обычного дневного графика: ах, уже двенадцать, уже шесть; ничего такого - полностью свободный режим.

Просыпаюсь я обычно от того, что в предрассветных сумерках начинают покрикивать первые птицы. Сначала их голоса звучат одиноко то с одной, то с другой стороны. Потом пение нарастает, и к рассвету лес наполнен гомоном, сравнимым с шумом поезда. Спать это, однако, не мешает. "О, уже рассвело", - говорю я. Поплотнее запахиваю спальник и, повернувшись на другой бок, снова засыпаю.

Накричавшись, птицы снижают уровень громкости. Я окончательно просыпаюсь и некоторое время лежу в спальнике. Как говорят про цыплят, которые проклюнулись, но не вылезают из яйца - "вбирают желток". Вот и я лежу и вбираю...

Первое время беспокоили сны. Как день был наполнен теплым и светлым, так ночи были сборищем кошмаров. Поначалу я пытался их анализировать и запутывался еще больше. Бывало, на полдня мог себе испортить настроение попытками истолковать, что хочет сказать мне тот или иной сон, и постепенно оставил их.

Позднее догадался, что это подсознание избавляется от накопленного за двадцать семь лет груза, от всех "скелетов в шкафу". Мне стало страшновато, когда вспомнил, сколько "ужастиков" я посмотрел, сколько тревожных новостей выслушал и сколько кошмаров напридмывал сам, при всяких своих переживаниях. Теперь от всего этого предстояло избавляться.

Когда стал принимать сны как интересное кино, они стали беспокоить меньше. Но прошло еще немало времени, прежде чем подкорка мозга опорожнилась и стала подбрасывать кошмарики раз в три-четыре ночи, а не наполняла меня ими каждую ночь от заката до рассвета.

Кому-то это покажется ужасным, но я очень рад, что прошел такой период. Сейчас, когда приезжаю в Уфу, я смотрю на лица родителей, знакомых и думаю: как же много в них неосознанной тревоги. А вдруг случайно собьет машина, вдруг ограбят, вдруг меня с кем-то перепутают и посадят в тюрьму (в кино, новостях, газетах очень много этих "а вдруг"). Все то же было раньше и со мной, а сейчас эти страхи мне непонятны, как взрослый не понимает, что пугает ребенка в темном пустом углу. Подсознание долго крутило это внутреннее кино, и разум все принял. И понял, что ему бояться тут нечего. Сейчас чаще снятся интересные сны, а бывает, что и сюжет страшный, но почему-то не страшно.

С тех пор перестал смотреть фильмы ужасов, так как зачастую героями в кошмарах были именно их персонажи. Газеты и новости тоже разонравились. Периодически кто-нибудь говорит, что если не смотреть новости и не читать газеты, то можно одичать. Честно говоря, одичалым себя не чувствую, разве что иногда нет темы для пустого трепа.

Итак, я вылезаю из палатки, оглядываюсь вокруг и иду к краю обрыва взглянуть на мир. Когда подхожу ближе, становится слышнее журчание Жане, текущей прямо под скалой. Расслабляюсь, закрываю глаза и вдыхаю свежий утренний воздух, наполняя себя журчанием реки. Как будто она течет по моим клеточкам и вымывает все мысли: и темные, и светлые. Я становлюсь чистой водой.

На следующий вдох расширяю свои ощущения на мир вокруг. Как будто тело расширилось до пределов всего окружающего и ветерок, трогающий листья деревьев, то же самое, что и моя рука, прикасающаяся к лицу. Все окружающие люди и предметы являются мной, мы все единое целое.

После накидываю шорты (хорошо жить в таком уединенном месте, спишь голым, встаешь голым) и спускаюсь вниз, захватив с собой пакетик для трав. Перехожу Жане и иду через Бардовскую полянку на водопад. Некоторые туда наведываются каждое утро именно бегом, так как считают, что бегать полезно, но мне бегать не хотелось, ну я и не бегал.

Бардовская уже наполовину встала, там есть ранние пташки. С утра сразу видно, кто "сова", а кто "жаворонок". Кто-то, буркнув нечто невнятное, шаркая шлепанцами, проходит к реке с полотенцем, другой останавливается и, улыбаясь во весь рот, здоровается с тобой. Говорить с утра особо не о чем: "Доброе утро! - Утро доброе", улыбнулись, посмотрели в глаза и разошлись.

Какие-то группы, решившие с вечера устроить марш-бросок на местные достопримечательности, бодро проходят с рюкзаками в сторону трассы. Их приветствие подтянутое, быстрое и зовущее, как голос дороги. Эх! Скоро, наверное, и я так пойду! Но не сейчас. Не хочется мне смотреть дольмен Солнечный на горе Нексис или медитировать на Пшаде. Другие образы влекут меня.

Иду дальше и внимательно рассматриваю все вокруг. Красивый пень, изогнутый сук или заросли мха на корнях дерева. Постепенно отвлекаюсь от этого и ухожу мыслями в себя. Неожиданный толчок ногой о торчащий корень возвращает в реальный мир, если мысль норовит залететь не туда. Утреннее чувство радости и свежести великолепно описал Четвергов, но для такого материалиста, как я, оно еще очень тонко. Радуюсь ему, как радуется медведь порхающей вокруг бабочке, и вновь завеса мыслей скрывает от меня этого прекрасного мотылька. Радоваться, потому что радостно, "просто так", для меня все еще сложная задача.

В таком задумчивом состоянии медведь (то есть я) добредает до водопада. Тут холодная (а весной ледяная) вода его говорит: "Ну что ж, если утреннее солнце не смогло смыть с тебя паутину мыслей, то у нас есть средство покрепче". Прыжок, вскрик - и уже ни о чем не думаешь, как только быстрее выбраться.

После идешь спокойно домой на гору и собираешь по пути травки, которые приглянутся, чтобы заварить из них душистый чай на весь день. Обычно пил его безо всякой сопутствующей еды, в лучшем случае, с ложечкой меда. После такого чая есть обычно не хотелось до обеда. В городе для меня это было бы равносильно голоданию - покушать вообще люблю, всякое чревоугодие мне не чуждо.

Дальше обычно шел гулять по окрестным местам.

Как-то решил выяснить, что я люблю и умею делать. Здесь оказалось, что из всего множества действий больше всего люблю и умею неторопливо гулять, внимательно смотреть по сторонам и мечтать. Полезные навыки, не правда ли? Однако именно во время раздумчивых прогулок приходили моменты осознания тех или иных моих задач.

***

К тому времени мое убеждение, что "мир и я - одно" уже давало свои плоды. Жизнь стала более спокойной, и прежние мелкие суетливые происшествия вроде конфликтов, пропаж и тому подобных случаев не тревожили меня. Я спокойно оставлял палатку без присмотра на долгий срок, гулял по окрестностям днем и ночью, лазил по скалам и зарослям, не беспокоясь о том, что со мной может что-либо случиться.

К обеду обычно разыгрывался здоровый аппетит. Здоровый в смысле сильный и безразборный: съем все, что будет, без обычной для меня привередливости в еде. Приходил домой и варил себе какую-нибудь кашу. Бывало, варил просто рис, без соли и приправ.

Тут впервые понял, что такое истинный вкус пищи. Оказывается, рис, сваренный в воде, имеет свой весьма приятный и ярко выраженный вкус. Голод стал лучшей универсальной приправой ко всем блюдам, которая всегда со мной.

В городе часто пытался приблизить свой режим питания к чему-то вроде описанного Брэггом, Шаталовой, Малаховым и пр. Но там я постоянно насиловал себя, отказываясь от того, что хотелось. Здесь же всякие сладости типа пряников, халвы или козинаков валялись, бывало, до тех пор, пока не навестят гости или ты не захватишь их к кому-нибудь на вечерний чай.

В тех случаях, когда хотелось съесть вкусненького, я себе не отказывал. По сравнению с более светлыми жителями Жане, кусочничал часто. Однако с прежней жизнью это не шло ни в какое сравнение. Вспомнил, как стоял раньше в супермаркете и с недоумением обозревал десятки метров набитых полок - все не мог выбрать, чем удовлетворить избалованный вкус.

***

После обеда отдыхал от прогулок или занимался хозяйством. Хотелось сделать мой уголок леса поуютнее. На Жане многие пытались создавать некое подобие поместий - сажали саженцы деревьев, цветов, рассаду помидоров, перцев, сеяли петрушку и редис. Чтобы у кого-нибудь что-то путное из этого вышло, не видел. Поэтому не сажал ничего, а обустраивался в прикладном смысле.

После того, как закончил навес, решил напилить пару полениц дров. Их на Жане навалом и можно собирать впрок или просто по мере надобности - ходить далеко не надо. Однако во время дождя, а тем паче долгой влажной погоды бурелом в лесу отсыревал и разгорался из рук вон плохо. К тому же больше дымит, чем греет. Народ искал какое-то растение кустового типа, которое горит даже сырое (забыл название).

Я решил просто сделать поленицу и укрыть ее пленкой. Собирал в сухую погоду нетолстые стволики дубов, очищал их от коры и распиливал на ровные чурбачки. Потом раскалывал. Со временем поленица ровной стенкой высотой в метр стояла под навесом напротив палатки и радовала взгляд. Во время затяжных дождей она здорово помогла. Из чурбачков всегда можно нащепать сухой лучины, а когда огонь станет посильнее, можно кидать и сырые дрова - все сгорит.

Вроде ерунда, но мне нравилось вкладывать силы в обустройство даже временного пристанища. Это освоение пространства, то есть делание его своим, характерно для многих. Хотелось создать что-то типа базы, куда можно прийти из утомительного похода. Тебя тут ждут навес, сухие дрова и НЗ продуктов.

Однако на Жане не удается уделять обустройству много сил (как показал случай с навесом). Поэтому такими работами занимался между делом - после обеда, между прогулками и т.п.

Таким образом, день проходил в движении, раздумьях и хозяйственных работах.

***

Как-то раз провел один из дней ну просто идеально. "Процессы" в то время тревожили редко, все шло так как хотелось. После того, как сходил в магазин и попил вечернего чаю, меня посетило чувство полного удовлетворения. Я ощущал, что желать вроде больше нечего. Так хотел бы жить каждый день и потихоньку этого добился. В голове была ясность, в теле, несмотря на загруженный день, не было и намека на усталость - оно пело и готово было бежать куда угодно. И тут я задумался о том, что же нужно, когда все свои личные желания удовлетворены?

А вы как думаете?..

Итак, я сидел и думал - все хорошо, вот уже лучше не будет. Был бы у меня миллион, я бы примерно так и жил, было бы поместье, еще сажал бы овощ всякий, да думал, как это получше сделать. Что же всего достиг? Нет, чего-то мне не хватает. Это точно.

Интересное состояние. Я сидел на своей горушке в лучах садящегося солнца, смотрел на нежные краски вокруг и все пытался понять - чего же при такой полной удовлетворенности не хватает. Запустил в окружающее пространство вопрошающую мысль, и она привлекла мое внимание к обычному жужжанию лагеря внизу.

Услышав голоса с Бардовской полянки, я понял, что теперь нужно. Очень хотелось поделиться радостью от такого удачного дня. Захотелось к людям - петь, танцевать и водить хороводы. Чтобы все улыбались и делились радостью своего дня. И я полетел к людям.

Бежал, подпрыгивая, как в детстве, и смеялся просто так. Прибежав на Бардовскую, стал подымать бывших там людей поводить хоровод. "Давайте, - говорю, - хотя бы выучим, а потом сможем станцевать". Я знал несколько хороводов из книжки Владимирова.

И тут я сразу увидел, что не у всех день прошел так хорошо, как у меня. Из группы людей, сидевших у костерка и ходивших вокруг, одна только Катя с радостью поддержала идею, и мы с ней попробовали разучить движения из хоровода "Завивайся березка". Большинство стеснялись, а остальные просто не хотели поднимать попы от бревна. Стало скучно, и я пошел гулять по лесу.

Тут понял, что мне будет надо когда все желания исполнятся (когда я налажу свою жизнь так, как хочу - поместье, достаток и т.д.). Нужны рядом веселые и энергичные соседи, которые тоже стремятся к Радостному Бытию и хотят выразить это и в творческом труде, и в танцах, песнях, играх, хороводах. Понял, что не хочу жить рядом с теми, кто скучно сидит на бревне и ждет, когда его начнут развлекать. Хочу жить с теми, кто готов переломить в себе смущение и страх ради Объединения энергий в веселом празднике и творчестве. Кто совершает реальные шаги, чтобы претворить это в свою жизнь. Где ты,моя стая?!

В тот вечер я стоял на обрыве и смотрел на зажигающиеся звезды. В душе была смутная тоска по своим братьям и сестрам, которых я еще не знал. По тем, кто сильно и весело идет по жизни, кого не надо вытаскивать за уши, чтобы вместе созидать или веселиться.

Новый путь уже наметил свои контуры, и я попросил у Бога привести меня к своей стае, к тем, кто объединен одной целью...

Он, как всегда, просьбу выполнил быстро и с запасом.

"Жить вместе счастливо".

На следующий день прогуливался по лесу, идя к старой военной дороге. Мысли неспешно текли и все вертелись вокруг своей стаи. Я представлял, как найду веселых, энергичных людей, как мы поймем друг друга, и постепенно стал думать о всех людях. Зачем мы все, такие разные. Мы ведь чего-то ищем. Что же это?

Какая-то общая цель должна объединять всех. И богатых, и бедных, и агрессоров, и пацифистов, мужчин и женщин - всех.

Я подумал: чего не хватало Богу, когда он создал Вселенную? Он создал мир из всех бывших в хаосе сущностей, гармонизировав энергии. Но ведь вобрав в себя все, он стал уникумом. Не с кем было поделится своими открытиями, обсудить их и улучшить. Он был один такой - одинокий в своей гармоничности.

Я представил себе, как Бог, уравновесив все энергии вращался в пустоте и был счастлив. Но вот прошло какое-то время наслаждения этим счастьем, и стало чего-то не хватать. Он понял, что хочет поделиться с кем-то всем тем великолепием, которое создал. И может быть даже создать нечто более прекрасное и совершенное.

Но вокруг были лишь те энергии, из которых он был создан и ни одна из них не включала в себя Всего. И Бог почувствовал тоску одиночества.

Когда мы отвлекаемся на время от суеты, мы все можем почувствовать в той или иной степени это божественное чувство. Нам хочется к людям, поговорить, посмеяться, и даже самое роскошное (или чисто-светлое) бытие не скрасит одиночества.

На одинокой даче в Башкирии я грустил вечерами по разговорам с людьми, хотелось бросить все полезное и нужное ради нескольких слов с кем-нибудь.

Прислушайтесь к себе во время одиночества. Слышите этот тонкий голос тоски по таким же, как вы? По тем, кто вас поймет и примет?

Этот голос звучит в мире уже миллиарды лет с того момента, как Создатель вдруг осознал, что он один.

И тогда Бог в порыве вдохновения стал нами. Разделился на людей, чтобы общаться и созидать совместно. Превратился во множество Богов, и мы стали совершенствоваться в общении между собою. Вся история человечества с кровавыми распрями, рабством, феодализмом предстала как огромная бесконечная попытка наладить между собой счастливое и гармоничное общение,

Не так уж трудно гармонизировать свои энергии одному человеку, удалившемуся в лес. Это уже сделал когда-то наш Бог-отец и передал нам это свойство, как неотъемлемое. Сами по себе мы счастливы изначально. Настоящие сложности начинаются, когда мы начинаем общаться друг с другом.

Что бы мы ни делали, мы всегда стремимся наладить общение между собой. Мы ищем это везде и во-всем. Бредущий по улице и прячущий глаза Бомж и наливающий стакан Алкаш, Проститутка и Преступник ищут это наряду с Президентами и Инженерами, Бизнесменами и Домохозяйками. Мы все идем в одном строю.

Представьте себе картину - экспедиция человечества за счастьем:

Впереди идут осознанно стремящиеся к совместному существованию люди, они во многом уже видят принципы счастливой общей жизни. Эти мягкие и понимающие, но в то же время уверенные в себе ребята есть авангард, намечающий путь.

После - основная масса. Богачи и бедняки здесь на одном уровне осознанности, материальное состояние не играет роли. Средний слой населения - он сохраняет стабильность и жизнеспособность человечества при изменениях окружающей среды (если погибнут экспериментаторы - из этой массы родятся новые гении).

По сторонам, с краев человечества, по непролазным чащобам преступности, наркомании, алкоголизма, разврата и других "пороков" двигаются разведчики людей. Они идут наиболее трудным путем, исследуя для нас эти гибельные топи. И говорят, крича нам своим примером: "Нет! Не ходите сюда! Здесь нет и не может быть счастья!" Они также исполняют свою роль в общем деле. И теперь, когда я смотрю на какого-нибудь пропойцу, то иногда думаю, что в следующей жизни моя душа тоже может выбрать не самый легкий путь.

Позади же идут простые добрые люди. У них есть запас любви и осознанности, но они не рвутся вперед. Во многом напоминают санитаров. Поднимают отставших, помогают им прийти в себя. И им нет разницы - уставший ли это продвинутый рулевой из авангарда, разочаровавшийся середнячок или истощенный бомж с окраины человечества. Они любят всех и видят, зачастую неосознанно, роль каждого в этой большой и долгой экспедиции Богов.

После того, как увидел эту картину, я вошел в новую фазу бытия. Принцип "Мир - это я", ранее принимаемый мною на веру, нашел осознанное подтверждение. Мы все идем в одном отряде. Преступник, собирающийся ограбить кого-то из серединки, лишь хочет показать этому человеку, что он в своей сытой жизни забыл о страдающей сейчас части человечества. О тех, кого не учитывает современная система, кто остается за бортом. Это подло - бросать кого-либо из своих, а свои-то все.

Обыватель мнит себя защищенным законом, обычаями и правилами, но и не подозревает о том, что в жизни есть чувства страшнее опасения смерти, и уж тем более страшнее какого-то наказания, придуманного людьми. Даже крутой авторитет, взглянув в эти глаза, лишенные любого земного страха, почувствует бренность своего существования, не защищенного ничем, кроме собственной нужности на этой Земле.

И пусть не усомнит вас ваша мнимая слабость, ибо единственным критерием жизни вашей является ваша необходимость роду человеческому, которую определяете вы сами. И уж никак никто другой.

***

Как-то проходил на рынке мимо ругавшейся пары алкашей. Мужчина орал на испуганную побитую женщину: "Ты меня опозорила, сука! Вы оба меня опозорили, козлы!" - и все в том же духе. А рядом с ними стоял мальчик лет пяти и смотрел открытыми глазами на отца. Он еще ничего не понимал, но уже впитывал то, что происходит с самого рождения. Ему никто не рассказывал о том, что так делать плохо, и его родители не всегда правы. Он так внимательно смотрел, слушал и очень боялся за маму.

И я задумался над судьбами таких детей. Мы ведь не будем с вами требовать от безногого калеки, чтобы он бегал. Но ведь многие дети вырастают в такой среде, что требовать от них даже соблюдения простых норм морали нелепо. Они не могут их понять так же, как безногий не может бежать.

Мы создали эту систему, поддерживаем ее своим трудом и удивляемся, почему нас "незаслуженно" режут, грабят или просто пугают те, кого эта система перемолола в своих жерновах.

Эх, дорогие мои, - все правильно! Да, мы никому не причинили зла напрямую, но уже то, что мы не задумываемся, как и за счет чего мы живем, для мира есть достаточное основание, чтобы нам это напомнить.

Теперь, когда я вижу матерящегося мужика, обнаглевшего "новорусского" или пьяную бомжиху - то, что возмущает или задевает меня... Нет, я не ангел - в первый момент я злюсь и возмущаюсь, но все скорее в последнее время вспоминаю, что это мой мир, и люди в нем есть одно целое. Общее Мы, идущее по сложному пути и ищущее "счастья для всех... и пусть никто не уйдет обиженным".

Осознав это, я понял, что уже никогда не смогу прибежать к сильному папочке-Богу и сказать, утирая сопли: "Слушай, я тут облажался, ты уж прости меня, пожалуйста". Прощать нас и исправлять наши ошибки некому - мы Боги, и пожнем то, что создадим, в полной мере.

Жить стало интересней и ответственней. И еще я понял, что у меня оказалась очень большая стая. Ну просто огромная. Все человечество, объединенное одной большой целью - Жить Вместе Счастливо.

В эту цель я включаю всех людей, в том числе и вас. Однако при этом каждый из вас свободен и выбирает сам. В случае вашего божественного несогласия мне останется только подождать пока вы не измените своего мнения и не захотите творить Счастливую Совместную Жизнь.

Письмо.

На Жане "озарения" приходили во время многочисленных одиноких прогулок. Тех, кто впервые приезжает сюда из лона цивилизации, зачастую гнетет ощущение бессмысленности собственного бытия (именно на Жане). Они гуляют, купаются, готовят пищу и едят, общаются с людьми, с дольменами и любуются природой. При этом у них стойкое убеждение, что они "ничего не делают". з

У меня тоже был такой период. И тут стал задумываться: как бы жил, если бы имел достаточно средств. И понял, что примерно так бы и жил. Если бы хватило силенок слинять от городских соблазнов.

В мечтах, конечно, светилась гораздо более яркая и насыщенная жизнь. Но именно живя такой размеренной и наполненной "ничегонеделанием" жизнью я стал понимать, что к настолько яркому образу, как в мечтах, надо еще быть готовым. Каждый день своими мелкими событиями, подсказывал мне, в чем я не готов, и помогал приблизиться к мечте. И именно незагруженность делами, "ничегонеделание" помогали замечать то, как Мир расчищал к ней путь. В основном, убирая завалы из разума и души, а также помогая телу обрести первозданную крепость. Самосовершенствование происходило по ходу жизни, и меня это в полной мере устраивало.

Быть таким, как главный герой "Алхимика", в общем, не трудно. Главное, не пропускать знаки Мира и спокойно реагировать на ошибки. Вряд ли что-то может случиться с человеком, если тот своевременно реагирует на сигналы окружающего. У меня был только один случай, когда потребовалось быстро меня остановить и не было времени на предварительные знаки, к тому же, я был в сильном возбуждении и, скорее всего, их бы не заметил.

В тот период я, случалось, думал о бывшем доме, и как-то днем под влиянием тоски по прошедшему написал-таки проводившей меня девушке письмо с выражением привязанности и глубокого чувства. Написал его быстро и тут же побежал отправлять.

В бытность мою на Пшаде я был поверхностно знаком с несколькими местными ребятами. Проходя мимо, поздоровался с ними и неожиданно, не имея в виду ничего плохого, сказал одному из них какую-то прикольную фразу несколько двусмысленного содержания. Парень принял ее, как обидную для пацанского самолюбия. Он важно поднялся и предложил отойти разобраться. Пошли.

Я не специалист по дракам и разборокам - не махался уже со школы. Поэтому такая ситуация была весьма неприятна - я выслушивал полупьяные угрозы, стараясь не накалять обстановку, чтобы не разбираться со всей кодлой. И тут, глядя на своего оппонента, подумал: "А ведь он тоже часть Мира и тоже хочет что-то до тебя донести. Наверное, что-то очень важное, если это делается в столь неприятной (читай, сильно воспринимаемой) для тебя форме. Где-то ты сильно прокололся и не понял".

После этого перелом в разговоре (с его стороны) был настолько мгновенным, что я в первый момент этого не заметил. И по инерции, не заметив, что с него слетел всякий задор, стал было наезжать сам. Но тут же понял, что собеседник практически дружески советует не шутить так с местными - поскольку есть придурки, шуток не понимающие. Ладно, мол, что он не из таких.

Мы пожали друг другу руки, похлопали по плечам, и он пошел к своим, а я повернул в ту сторону, откуда пришел.

По прошлому опыту знал, что после явного знака мира лучше ничего далее не предпринимать. Я уже давно решил, что до меня не надо доносить ничего путем силового воздействия - по другому пойму, и Мир практически всегда ограничивался стукнувшей по лбу веткой или чем-то вроде того.

Перебрав события последних дней, понял, что только злополучное письмо могло иметь такой неприятный резонанс в Мире. Тем более, что написал его быстро и сразу двинул к почтовому ящику. Не останови меня "посланец Мира", оно через десять минут лежало бы там и дало бы свои далеко идущие плоды. Моя Душа этого явно не хотела и дала понять быстрым и действенным для меня методом.

Я, кстати, с детства пытался улучшить свое физическое состояние занятиями на карате, дзюдо и самбо, имея перед глазами друзей, которые быстро таким образом становились достаточно сильными людьми. Однако часто или не проходил медкомиссию, или отвлекали более мирные увлечения.

Сейчас я пришел к выводу, что Мир оставлял за собой эдакий "канал экстремальной связи", по которому до меня всегда можно по-быстрому достучаться. Используется он очень редко и всегда уберегает от еще большей опасности. Теперь я практически не завидую тем, кто "как каменная стена", то есть здоровый и непробиваемый. Если ты при этом не понимаешь сигналов от мира, и внешней силой до тебя в каком-то крайнем случае не достучаться, то в качестве сигнала начинают серьезно гробить здоровье. Процесс это не быстрый, и до того, как человек поймет, в чем дело, можно многое наворотить.

В свое время много волновался по поводу своей "излишней нервозности". Было просто неприятно в случае резких конфликтов, не было боевого азарта, как у других. Во время самого конфликта сдерживался и сохранял суровую морду, но потом долго переживал. Неприятны были именно переживания, и из-за них думалось, что как-то я трусоват, отчего только хуже лез на рожон. Это продолжалось до последнего времени пока не начал задумываться о полезности всех "вредных" качеств.

И тут меня осенило. Чувствительность. У меня повышенная чувствительность на конфликтные ситуации (позднее дошло, что моя эмпатичность развита не только в сфере негатива - например в отношениях, в том числе близких, это помогало чувствовать все перепады настроения партнерши безо всяких замечаний с ее стороны и заранее корректировать поведение).

Так вот, конфликт я чуял, когда он только начинал зарождаться и еще никак не проявил себя внешне. Чуть позже дошло, что если ты чувствуешь то, о чем другие еще не подозревают, то можешь начать работать с этой ситуацией. Естественно, с выходом в твою или общую пользу. Стал полуосознанно работать с конфликтами вблизи меня, зарождающимися еще на уровне тонкого плана. В большинстве случаев это приводило к работе над собой и своими заморочками. Внешне же ситуация рассасывалась с неизбежной быстротой.

Выглядело это так, что потенциальный конфликтоген появлялся на горизонте и, иногда даже не видя меня, уже действовал на мои "чувствительные нервы". Я начинал думать о том, что это он мне хочет сказать. Речь обычно шла о моих стереотипах в отношении людей, содержащих презрение, высокомерие и прочую гордыню. В результате такого внутреннего отслеживания конфликтоген скрывался или умерял свою конфликтность. В некоторых случаях получал от него и неожиданную помощь (куда и как пройти и другую приятную мелочь).

Правильное понимание сигналов Мира всегда имеет с его стороны положительную реакцию. В еще более редких случаях я убеждался в том, что у меня и правда бывает чересчур эмоциональная реакция (хотя, может быть, просто не видел те бревна в своих глазах, на которые указывал данный случай).

Психолог скажет: "Ой, какой рефлексивный субъект!", но если от этого у "субъекта" сильно повысился уровень личной безопасности и он теперь живет в условиях, которые раньше считал крайне экстремальными, то, думаю, это ему на пользу.

История с письмом кончилась тем, что я более тщательно перечитал его, построил вероятностные линии развития событий и решил не отправлять. Оно несло в мой мир слабость и пути к отступлению. Как говорится, если сжигаешь за собой мосты, то не надейся, что рядом найдется брод. Поблагодарил про себя "посланца Мира", уничтожил письмо и зарекся делать важные вещи на горячую голову.

Как ни странно, с тех пор я понял: то, что человек считает своим главным недостатком, обычно оказывается самым сильным его достоинством.

***

Среди людей, обитавших на Жане, частенько происходили разговоры на тему "а давайте организуем здесь экопоселение". Люди получают здесь много положительной энергии, и им хочется остаться тут жить. Многие предлагали устроить экопоселение прямо в долине Жане, хотя она и является арендованным участком. Других просто устраивает климат в Краснодарском крае, и они желают здесь поселиться.

Периодически ходили слухи о разных людях, формирующих группы для создания экопоселений. Для несведущих "що таке за екопоселения", сделаю м-а-а-ленькое отступление.

Идея родилась в книгах "Звенящие Кедры России" (ЗКР), написанных Мегре Владимиром. Еще серия известна как Анастасия. Много обзывали ее последователей сектой, но так сейчас обыватель называет любое движение по духовному развитию. Если это и можно назвать сектой, то безвредной. Деньги гурам не отдают, свободной любви нет, не взрывают ничего. Любят собраться и поговорить о духовном (а еще лучше поругать бездуховное) и попеть песни.

В книгах Анастасии много критики современной системы: образование в нас губит творческое начало, живем мы в квартирах как мыши в мышеловках, работа у большинства за душу не берет, отчего гибнем, болеем и ругаемся часто. Что отличает от других книг, в качестве альтернативы предлагаются экологические поселения, реализованные ранее в Австралии, Индии, Америке и так далее. Но с двумя принципиальными различиями. Участки для проживания должны быть собственностью каждого, а не организации, на базе которой образуется экопоселение. И размер участка желателен не менее гектара.

При слове экопоселение у читателей, не знакомых с ЗКР, возникает картина постепенно дичающих людей, которые с фанатизмом в глазах откладывают весь цивилизованный быт и начинают привязывать к палке камень. Ну и чешут немытое тело, одетое в свежесодранную шкуру барана.

Типа того. В смысле, не так, конечно.

Многие любят отдыхать на природе, но в деревню, ясное дело, не переедут, там скучно, накал жизни совсем не такой, как в городе. Однако города стабильно обрастают дачами "старых" и коттеджами "новых" русских, татар, украинцев и так далее. Пожилые люди заранее планируют для себя "домик в деревне", чтобы не маяться с одышкой в душном городе на старости лет. То есть все равно природа тянет к себе, особенно тех, кто ее любит.

И вот любителям стало интересно создать третье образование между городом и деревней. С плюсами того и другого, и как можно без минусов. Сохранить весь интерес и культуру городской жизни и совместить это со здоровыми условиями проживания. А деревенскую скуку и городскую суету выкинуть на фиг.

Как это все идет, не буду подробно описывать, книжка не о том. Читайте ЗКР и сопутствующие материалы на сайтах.

Естественно, с точки зрения обывателя это все чушь собачья и ничего не выйдет. Обыватели встречали этим мудрым заявлением все новинки прогресса типа воздушного тормоза для поездов или возможности существования самолетов. Ну, что ж, у них роль такая - сохранять стабильность в обществе. И, в общем-то, правильно: нечего все подряд поддерживать, все жизнеспособное само дорогу пробьет.

На Жане много приезжает людей, увлеченных идеей экопоселений. Некоторым не понравилось в их командах на местах, кто-то меняет климатическую зону, кто-то просто ищет себя, и пока не найдет, не нужен ему ни климат, ни друзья.

Я живо интересовался всеми вопросами, связанными с экопоселениями. Особенно с формированием Круга Друзей, единой команды, которая не смахивала бы на лебедя, рака и щуку. А смахивала бы на э-э... что-то другое, дружное и веселое.

Ясен пень, если у меня этой команды тогда не было, то это означало лишь одно: я сам был к ней еще не готов. И жизнь, улыбнувшись моему напору, открыла для меня новый этап тренинга.

Экспедиция за землей номер один.

Итак, все человечество идет в одном направлении - ну, с этим жить легче и интереснее. Страхи практически отступили. В каждом встречном старался рассмотреть: какую он несет роль в общем движении человечества к счастью.

И в то же время понял свою главную задачу - найти свое место в этой большой экспедиции.

Если самое главное - это счастливое совместное бытие, то неплохо бы понять те принципы мирного сосуществования, которые человечество наработало к данному моменту. Ведь их много, но они, в основном, негласные и зачастую толкуются по-разному. Но все же вряд ли есть люди, которые всерьез надеются построить счастливую жизнь на принципах страха, унижения и им подобных.

Как-то Катя сказала, что вечером придут люди, которые научат всех, как правильно жить в общине. Не помню, откуда они, но меня, конечно, заинтересовали принципы совместного общежития. Встреча у костра была назначена на семь, собралось много народу. Гости значительно запаздывали. "Видимо, первым делом в общине считается непунктуальность и наплевательство по отношению к людям", - с некоторым раздражением подумал я.

Часа через полтора Учителя появились. Сперва попросили всех сказать: зачем вы тут и кто вы. Это дело затянулось больше чем на час. Потом мужчина начал вещать что-то о славянах и ариях, полез в дебри схоластики и метафизики. Меня на таких разговорах всегда клонит в сон.

Вот интересно, почему я вообще-то хочу, чтобы люди были счастливы, а сами люди меня иногда утомляют?

Тут я заметил, что часть гостей перебралась из общего круга в полиэтиленовый домик к Володе из Молдовы и весьма довольно что-то обсуждает там и хохочет.

Я, честно говоря, не любитель загонов и тонкостей, которые вещают нам "мудрые мира сего". Если человек высказывает прожитое и продуманное им самим, то это слушать интересно. А домыслы на основе чьих-то вымыслов, когда душа не отзывается на пустую говорильню... В общем, свалил в домик к Володе, и мы там сидели и шутили, время от времени мешая "мудрым" своими взрывами смеха. Если у костра время тянулось и затекшая на бревне попа мучительно отсчитывала минуты, то с друзьями время пролетело как миг, и мы увидели, что "мудрые" уже уходят и собирается кто-то петь. Тут мы быстренько вылезли и стали подпевать.

После собрания певший молодой человек сказал, что набирает группу для осмотра места под поселение Любоисток. Так я впервые увидел барда Олеся. Вокруг него сразу зашумело много народа, стали спрашивать, что и как, человек двадцать заявило, что пойдут. Стали распределяться по палаткам: кто где будет спать, какие продукты брать и как добираться.

Решили выходить утром в девять часов. Олесь сказал, что надо посмотреть две площадки. Ехать стопом до Туапсе, а оттуда электричкой, которая ходит два раза в день. Выезжали рано утром и я отправился спать.

Отошел от освещенного костром круга, где еще сидели самые выносливые певуны и разговорщики, спустился к реке и в темноте перешел ее по камням.

Когда уходишь от людей, то природа, заглушенная до этого разговорами, вдруг охватывает тебя. Ты сливаешься с ночью и с наслаждением вдыхаешь влажный воздух у речки. Ее волны и камни играют лунными бликами, в этом неверном свете не видишь, где проходит край воды, и иногда залезаешь кроссовком прямо в заводь. Тихо вскрикиваешь: "Блин, е-мое!" и идешь дальше в ночной тишине.

Проходишь через сад, наверное, ночью тоже что-нибудь цветет, во всяком случае, запах луговых трав сменяет речную сырость. Ветерок колышет ветки яблонь, и мерцают звезды, частично закрытые луной.

Забираясь на свою горку, начинаю слышать звуки с Бардовской полянки. Там допевают последние песни или слышатся внезапные взрывы смеха. В особо тихие безветренные ночи слышны даже отдельные слова разговора.

Сверху видны точки костров на Бардовской и Лесной поляах. Достаю заготовленную растопку из пакета. Отрываю клочок газеты. Растопка разгорается, и я с треском ломаю ветки, чтобы подбросить в костер. Наверное, от этого треска еноты в кустах настороженно вздрагивают, принюхиваются и вытягивают смешные морды, стараясь понять, что это там происходит.

Разогреваю котелок с травяным чаем и достаю мед с хлебом. Я очень люблю отрезать свежую горбушку белого хлеба и намазать ее, как следует, медом. Иногда я даже отрезаю вторую горбушку от буханки. Ведь она, полежав в пакете, потеряет свою хрустящесть и уже будет не такой вкусной.

У края обрыва лежит бревно-скамейка - оттуда удобно смотреть вниз на Жане и Бардовскую полянку. Я сажусь и ставлю кружку с чаем, с одной стороны, а хлеб с медом с другой. Силуэты гор еле видны на фоне догорающего заката, сзади шумит дубово-вязовый лес. Так хорошо посидеть в темноте с кружкой чая и успокоить в голове прожитый день.

Особенно замечательно было сидеть сегодня. Завтра дальний поход с друзьями на новые интересные места. С утра надо будет рано встать, умыться, собрать палатку и уложить рюкзак, занести оставленные вещи в палатку к Кате и искупаться. А потом - в путь.

Сейчас я сидел и смаковал это удовольствие. Помню, раньше предавался такой же радости в предвкушении встречи с городскими друзьями. Оживленно бегал по квартире и готовил праздник. Подбирал музыку, охлаждал выпивку, придумывал конкурсы... Праздник был. Правда, потом мы все надирались, тратили кучу денег в барах и думали, где снять баб-с.

Попа уже устала сидеть на бревне, да и пора было спать. Умылся на ночь и залез в спальник. Костер догорал, бросая отблески на зеленую стенку палатки, и в кустах шуршал поздний енот, дожидаясь, когда можно будет обревизовать котелок.

***

Как замечательно вставать утром, когда тебя ждет интересный день!

Нет лени при подъеме, только пару раз потянешься в спальнике, и уже хочется вылезти из палатки. Рано, солнышко только собирается выползать из-за гор, а тебя ждут друзья, дальний путь, новые люди и места. С высоты горки видна пустая полянка - все еще спят после вчерашних посиделок. Быстро умыться и заняться уборкой палатки. Скатываю ее, еще влажную от утренней росы, на дно липнут сухие листья и веточки. Потом складываю в рюкзак вещи, разложенные рядом на полиэтилене. Теперь искупаться и зайти за Катей.

Утром Жане весьма бодрящая, даже в летнее время. Чувствуешь чистоту и свежесть новорожденной воды. За ночь она успела выйти из-под земли, пробежать горы и теперь переливается и радуется на солнце, крича: "А ну! Кто первый купаться?!"

Закрыть глаза и расслабится, солнце светит сквозь веки. Говорю свои заветные слова и опускаюсь в воду. Здесь мелко (до чаши идти некогда) и приходится вытянуться, чтобы погрузиться с головой. Столько энергии! Есть пара минуток побегать голышом по берегу и поплескаться в неглубокой здесь речке. Если только что вздрагивал от утренней свежести, то сейчас жарко даже голому и обвевающий ветерок кажется теплым. Терморегуляция включена.

Сквозь заросли по ручью иду к палатке Катерины. Она уже проснулась и даже собралась. Вместе выходим на тропу к трассе.

Когда долго стою лагерем на одном месте, а потом вскидываю рюкзак на плечи, то меня охватывает чувство ликования. Наверное, от того, что за спиной все, что может понадобиться для жизни, и с этим можно идти куда угодно.

Вся страна передо мной. Захочу - поеду автостопом по экопоселениям, захочу - пойду в горы посмотреть прекрасные и дикие места. Чувство дома за спиной ни с чем не сравнимо, времени у меня - целая жизнь. Ну так вперед, друзья!

***

Мы бодро шлепаем с Катей по пустынной утренней дороге, по которой часа через три будут шаркать тысячи туристов. Проходим мимо бабушки, продающей пирожки со щавелем и с капустой.

- Давай позавтракаем пирожками, - говорю я Кате.

- Давай, - и она резко сворачивает с дороги. - Дайте два со щавелем, один с повидлом и с капустой.

Пирожки по семь рублей. Однако бабушка берет с нас двадцать рублей за четыре штуки. Когда идем дальше, я осведомляюсь у Кати:

- А чего она с нас так мало взяла?

- А! - машет рукой Катя, кусая пирожок и стараясь не капнуть на себя щавелевым соком. - Она мне всегда по пять продает.

Интересно, мне и другим по семь, а тут по пять!

- А почему? - спрашиваю я.

Катя на мгновение задумывается. Она обычно нравится всем людям, быстро устанавливает контакт и люди многие вещи делают для нее бесплатно или за меньшую цену. Она никогда ничего не попросит и не намекнет, людям самим приходят в голову такие гениальные мысли. Вот что значит третий год у дольменов!

- Я с ней как-то разговаривала, - говорит Катя, не особо понимая, о чем я спрашиваю - для нее это так естественно. - Она меня в гости звала и вообще... Ну, че ты пристал? Жуй вон пирожок!

Я с удовольствием жую и думаю, что за пирожками надо ходить с Катей.

Уже на шоссе нас догнала Инна из Крымска. Договорились собираться у дома Алины (женщина живет в поселке Возрождение, недалеко от Жане, принимает иногда гостей из наших). Там остановились Олесь с Ольгой. Вчера сказали - встретимся в девять. Когда пришли в восемь сорок, они еще спали (любят это дело). Мы возмутились и Алина выгнала нас собирать дрова. У Алины что-то вроде коммуны. Гости там живут и работают.

Собралось нас восемь человек. Надо добираться до Туапсе стопом, там пересесть на электричку, а потом пешком.

Разбились на четыре пары, три пары вышли на трассу, Олесь с Ольгой завтракали в доме. Мы с Катей по очереди стопили, но никто не останавливался. Филипп с Инной впереди нас тоже не уехали. Прошло полчаса. Тут Оля вынесла нам из дома тарелку блинков. Это было очень необычно: стоишь стопишь, и тут тебе на трассу выносят блины. Спасибо тебе, Оля!

Съели блины, но дело не шло. Внезапно мы услышали за своей спиной резкие удары и звон разбитого стекла. Сзади нас стояли Алена с Юрой. Прямо напротив них три машины въехали одна в другую. Ребята были очень расстроены. Все собрались в кучу и стали обсуждать этот знак мира. Решили, что надо ехать до Туапсе всем по очереди в течение дня, заночевать на берегу моря и утренней, а не вечерней, электричкой выехать на место. Я чувствовал себя бодро, и мы с Катей решили ехать сразу. Знак был явно не нам. Продолжили стопить и верно: не прошло трех минут, как рядом остановилась девятка с мужчиной в морской форме за рулем.

Долетели до Туапсе быстро, даже слишком быстро. Позавидовал Катерине, которая, не отягченная знанием ПДД, спокойно смотрела в окно, в то время как водитель-камикадзе мчал по узким горным дорогам. Я же, обнимаясь на заднем сиденье с нашими рюкзаками, всю дорогу пытался расслабиться и доверится миру, стараясь убедить себя, что помирать мне еще явно рано, а значит, все будет в порядке.

В Туапсе пошли на пляж и стали ждать остальных. Купались, трескали пряники, загорали. Ближе к вечеру все собрались. Оказалось даже больше народу, чем утром. Нас стало одиннадцать человек.

Все окунулись в море, рядом с железнодорожной веткой разожгли костер и пообедали. Темнело, и поднимался ветер. Мы пошли на пляж искать место для ночевки. Галечный пляж сменился песком, мы ушли в сторону от Туапсе (в направлении Сочи). Выбрав тихое местечко за волнорезом, стали ставить палатки.

Сумерки на море, теплый ветер крепчает и натягивает тенты палаток. Волны, шурша и перекатывая гальку, все сильнее бросаются на берег, и я беспокоюсь - не зальет ли нас. Расстояние до воды уменьшается, и мне потом всю ночь снятся уносимые морем котелки, которые стоят рядом с палаткой. Макс, поставивший палатку ближе к морю, выдергивает колышки и подтаскивает ее к нашим.

В полной темноте я иду с фонариком наверх - прогуляться к железнодорожной линии. И тут вижу светлячков. Первый раз в жизни. Такое чудо! В воздухе, двигаясь, загорается маленький огонек и гаснет. Прохожу к самой линии, а там их десятки. Все кусты и воздух ими усыпаны, и я иду, окруженный этим сказочным мерцанием.

Идя на светлячков, замечаю, что железную дорогу пересекает небольшая тропинка. Над ней горит желтый фонарь, подвешенный прямо к ветке дерева. Изогнутый сук, а на нем - покачивающийся, поскрипывающий фонарь, освещает нижнюю часть ствола и веток. Извилистая тропинка своим поворотом зовет к себе, и я, как во сне, делаю первый шаг. Тропинка виляет вправо, где я вижу еще два волшебных светильника на деревьях.

Это целая улочка. На ней никого нет, и я парю по ней, озаряемый желтым светом, в каком-то странном оцепенении. По левую сторону резкий склон и овраг. Дома стоят на дне оврага, и сверху видно дворики, освещенные светом из прямоугольников дверей. Я слышу шум и детский смех, звяканье тарелок. Какая-то большая семья ужинает, сидя во дворе, над столом горит фонарь. Передают тарелки, дети ерзают на своих местах, мужчина наливает вино в стаканы. Наверное, я уже соскучился за время своей кочевой одинокой жизни по семейному уюту, и эта мирная сцена отзывается во мне сладкой зовущей болью. Я немного замедляю шаг, впитывая всей душой возникшую передо мной живую картину.

Иду дальше и жду: вот улочка кончится, вот пропадут фонари на деревьях, но очередной поворот открывает мне новый отрезок.

Неожиданно ко мне приходят мысли о счастье. Я думаю, что счастье - это гармония, равновесие в тебе всех энергий. Но ведь Бог уже достиг этого. И он не мог не передать нам это счастье одного, кого-то, кто гармонизировал в себе все энергии. Не мог Он лишить своих детей такого важного качества. И это счастье гармонии присуще нам от зачатия. Оно всегда с нами, его не надо добиваться или зарабатывать. Надо просто почувствовать, что оно всегда с тобой.

Ты один, но ты летишь и органичен этому миру, плывешь по нему, скользишь и наслаждаешься каждым его проявлением. Этого нельзя отнять и нельзя утратить, как нельзя утратить свою душу. Это счастье дается нам "просто так", это наше неотъемлемое свойство, как способность мыслить и чувствовать.

Я почувствовал, что задача людей - это творить счастье многих, счастье от взаимодействия всех в мире. Сделать так, чтобы мы могли жить вместе. Конечно, для этого стоит ощутить внутреннюю гармонию, но она не цель, она всегда в нас. Это дано. А вот совместное наше счастье мы должны создать сами. Бог просто не может нам его дать, ибо сам этого не имеет. Он учится этому через нас.

Возвращаюсь на берег и долго сижу у воды, глядя то на черные волны, с грохотом и брызгами разлетающиеся о волнорез, то на огни ночного Туапсе вдалеке.

Так я впервые четко ответил себе на часто задаваемый в наших кругах вопрос: Земля или Люди - что важнее? Сейчас для меня главным стали люди, а земля - лишь декорацией и фоном, на котором мы вместе с друзьями будем писать свою картину счастья.

***

Электричка в шесть утра, непривычно вставать под звон телефонного будильника. Утром погода пасмурная, и в голове, когда вылез из палатки, было туманно. Море продолжало наращивать высоту волн. Все еще спали, и я тоже практически спал, только стоя. Тут внутренний голос лаконично прошептал: "Бросься в море".

Вообще у меня внутри как бы два голоса. Один советует верно, а другой сбивает, проверяет на устойчивость. Чем дальше, тем лучше отличаю один от другого. Голос был верным, и я, не думая и не просыпаясь, кинулся в таком полусне навстречу набегающему валу. Он охватил меня всего - только бежал по колено в воде, и через шаг она уже бурлит у шеи. Нырнув, ощутил отрезвляющую свежесть. Маленькие камешки, плавающие взвесью вокруг, напором воды загнало в плавки. В промежутках между волн выкарабкался на берег.

Теперь увидел, что на всех ближайших волнорезах и просто на берегу стоят какие-то фигуры лицом к морю. Спросонья мне пришла мысль, что это какие-то молющиеся или паломники. Но это оказалось множество рыбаков, которые с первым светом пришли порыбачить.

После того как окунулся стало здорово и бодро - естественный результат следования верному голосу (эти голоса так и учился различать: один раз так сделаешь, другой раз эдак, и по результату смотришь).

Вчера вечером много говорили о единстве жителей в экопоселении. Сейчас весь лагерь демонстрировал это единство в том, что дружно храпел. Посмотрев на часы и убедившись, что для последующей наглости у меня будет оправдание, я набрал полные легкие свежего морского воздуха и зычно закричал, пугая рыбаков-паломников: "По пионерскому лагерю Любоисток объявляется па-а-дъем!!"

Юра и Алена спали без палатки и сразу помахали руками. Из других мест послышалось кряхтение и сопение, сопровождающее насильственное пробуждение.

Собрали вещи и разрозненными группами бодро зашагали к вокзалу. Эх, а вчера все так красиво говорили о единстве помыслов! На деле вышло не совсем так. Мы с Инной и Катей ускакали готовить завтрак на старое место за железнодорожной линией, кто-то сразу пошел на вокзал, кто-то задержался на берегу. Потом прибежал взволнованный Макс и позвал нас, мы по пути встретили отстающих с берега.

В общем, в результате этих единых действий на утреннюю электричку мы опоздали.

Понравилась реакция моих товарищей на происшедшее. Никто не стал никого обвинять. Все поняли, что это результат общей несогласованности, и первые прибывшие на вокзал виноваты так же, как и последние.

Так приятно быть в среде продвинутых людей! Любая неудача превращается в сплачивающий фактор, никто не ноет, и все понимают, что хочет сказать мир. Вернулись на берег и стали снова обсуждать образ экопоселения. Но до единства далеко, еще не одно испытание сплотит нас, и наш первый удачный разговор на эту тему состоится только через двое суток.

Пока же, поговорив, мы пробежались по Туапсинскому рынку за продуктами, и я пошел купаться. Да, если бы не это опоздание никогда бы не понял прелести купания на волнующемся море!

Волны с шумом грызли берег. Купающихся не было, но я, поначалу как-то не среагировал на это. Заходить в море не очень удобно - все время выкидывает обратно. Но когда пройдешь полосу прибоя, то тут самый кайф, на волнах высотой по три-четыре метра качает, как на качелях. То тебя выносит на гребне высоко и ты видишь весь пляж, то ты с чувством замирания в груди соскальзываешь вниз, и вокруг тебя только высокие горбы водяных валов.

Вот набегающая волна всей своей многотонной переливающейся массой нависает над тобой, и если не всплывешь на нее, то надо проныривать. Отплыл подальше от берега, чтобы волны не захлестывали, и качался в свое удовольствие. Со стороны море выглядело страшновато, но здесь, среди волн, когда чувствуешь эту стихию и немного понял, как себя с ней вести, то ощущаешь лишь воодушевление от неведомых раньше ощущений. Меня уже отнесло далековато, и обратно выбираться было труднее, чем ожидал. То бурное море не впускало в себя, теперь не выпускает, как ни греби! Пришлось немного побороться за право на существование. Зато вылез весьма бодрый и разогретый.

Перекусили горяченькой гречневой кашкой и уже более дружно потопали на вокзал.

***

До первого места на электричке ехали часа два. Я скучал, уставившись в окно. Интересные вещи иной раз происходят с организмом.

Когда устаешь, он начинает "отпугивать" от меня людей. Делает маленьким и незаметным - мол, сиди в уголке, восстанавливай силы и не трать их зря. Поначалу этому сопротивлялся, пытаясь общаться, но потом мы с организмом поняли друг друга. Теперь, если окружающие явно неохотно поддерживают разговор, то сразу понимаю - пришло время передохнуть.

Посидев один, восстановился и на станцию вышел в бодром виде. Горы, убегающие вдаль пути и низкие серые облака. Дорога шла от электрички вверх, но на попутные машины надежды не было. Чувствовалось, что заехали в какую-то глушь.

Я пошутил: заорал впереди идущим, чтобы стопили трактора и комбайны. Видимо, коллективу понравилась эта мысль, и он ее воплотил. Через минут пять нас догнал трактор с пустым прицепом. Его вели два деревенских пацана лет тринадцати. Я прямо глазам не поверил, когда увидел этакую махину с прицепом и настолько юных водителей. Стали махать руками - они удивленно остановились. Погрузились всей толпой в кузов и проехали несколько километров. После надо сворачивать с дороги и идти пешком. Отдохнули на деревенской улице под любопытными взглядами немногих аборигенов.

Несмотря на подвоз, идти нам еще прилично. Через некоторое время у ручья сделали привал, чтобы умыться и набрать воды. Присели, и кто-то (блин!) вытащил хлеб. На одиннадцать человек в пять минут улетели две буханки.

С того момента начал понимать разлагающее значение таких перекусов. Куча ценной еды (не требующей приготовления) уходит в никуда. Еще кто-то втихаря вытащил сыр, который Филипп прикупил в Туапсе. Сыр, как ни странно, тоже исчез. До Филиппа дошло только когда от косички сыра осталось две-три макаронины. Он расстроенно держал их в руках и говорил: "Ну как так можно делать?" Хлеба нам, по итогам, не хватило, да и сырок можно было пожевать в спокойной обстановке, а так никто и не заметил, что слопали. (Такие перекусы - моя больная тема).

Дорога, между тем, становилась чем дальше, тем хуже. Прошли большую поляну, которую Олесь предполагал для основной части экопоселения. Однако она оказалась затапливаемой. После дождей там сыровато, а если говорить, что многим нравятся проекты дома типа "лисья нора", то она совсем не подходит.

Дорога вся разбита колеями от лесовозов. Везде грязно и сыро, а в самих колеях можно выращивать рис. Некоторые из нас мужественно тонули по колено в грязи, показывая другим, куда идти не надо. После большой поляны шла сеть разрозненных маленьких лужаек по два-три гектара. Я, честно говоря, недоумевал - где тут быть поселению. Олесь нас утешал и говорил, что "мы сейчас дойдем до нашей очаровательной полянки". "Ну и что, - думали остальные. - У вас полянка, а другим как?" Но, в общем, шли вперед.

С нами шла Алена с шестимесячной (!) дочкой Василисой. Ребенок на редкость спокойный и веселый. Я практически не помню, как она плакала. Аленке было нелегко, но она бодро шла вместе со всеми. Как захочешь отдохнуть, то посмотришь на нее с ребенком, и сразу стыдно уставать.

До полянки доползли. Красивая, окруженная лесом поляна гектара в полтора. Правда, за деревьями кто-то работал бензопилой, и что-то еще шумело. Через дальний конец полянки, в сторону шума, проехал лесовоз. Ближе к вечеру гул затих. Травостой на поляне хороший. Местные жители уже положили на него глаз, так как пришли и сказали, чтобы мы не топтали тут своими палатками траву. Мы обещали стоять с краю поляны.

Все устали, и ужин, немного поругиваясь, готовили на скорую руку.

Да... усталость. Какие мы все хорошие, когда бодры и полны сил. Тогда даже хронический нытик преисполняется благодушия и желания помогать другим. Но пройди с тяжелым рюкзаком километров двадцать пять, как окружающие люди начинают казаться тебе просто злобными тупыми уродами. Сам начинаешь неожиданно склочничать из-за мелочей и перестаешь себя контролировать. Обнаруживаешь себя посреди скандала, который разразился из-за того, что кто-то взял твой нож (причем, не для корыстных личных целей типа тихого самоубийства, а для готовки общего обеда). Да-а! А я себя считал терпеливым и выдержанным человеком.

Тогда впервые и пришла мысль о том, что с теми, с кем собираюсь жить в поселении, обязательно похожу в походы. Пусть посмотрят на меня, а я на них в состоянии, когда на условности наплевать и человек проявляет себя таким, какой есть. Причем зачастую не с лучшей стороны. Ну это ничего, все лучше, чем улыбчивая маска, которая тебя подведет в нужный момент.

Отследил в себе огромный фронт работы. А все ведь себя идеальным считаю. Ну, я и есть такой... В глубине души.

С утра, после утомительного перехода, вставалось тяжко и делать ничего не хотелось. Перекусили и обнаружили, что хлеба тю-тю. Решили пойти прогуляться и посмотреть местность на предмет экопоселения, и, хотя мне было ясно, что в этом плане ловить тут нечего, я присоединился к Олесю с Ольгой и Катей в надежде найти хлебца.

Прошли отдельные поляны, затопленные или полузатопленные водой, и по грязной дороге вышли к деревушке из нескольких домов на длинном холме. Обнаружили пасеку, попили чай. Попросили продать буханку хлеба. Хлеб нам подарили, категорически отказавшись от денег. Пытались подарить еще и собаку, но мы не взяли. Придя в лагерь, стали готовить обед, который по приготовлению оказался ужином.

С нами ехали два молодых человека - Макс и Саша (лет по 16-18). Они ушли к рабочим, которые опять шумели своей бензопилой. Пришли то ли не совсем трезвые, то ли как. Саша принес в пластиковой бутылке бензин. Стал лить его в костер и налил еще и в мой котелок. Котелок вспыхнул и покрылся изнутри слоем копоти. Когда я обнаружил черный котелок, то страшно возбух гневом, но ребятки уже ушли к рабочим в вагончик, сообщив на прощание, что завтра отсюда поедет лесовоз и может нас подвезти. Олесь пошел договариваться, чтобы нас взяли и подвезли до станции.

***

На другой день часов до четырех ждали лесовоз, так как пешком шпарить двадцать километров по грязи было неохота. Пока ждали, Олесю пришла в голову светлая мысль - поговорить об образе будущего экопоселения.

Все сели в тенек и в кружок и стали говорить. Вот именно так - все сели и тут же заговорили. Когда через некоторое время стало очевидно, что такой базар-вокзал не очень эффективен, то дали каждому высказаться по очереди.

Первым говорил Олесь. Говорил он хорошо, но долго. В конце забываешь, о чем шла речь в начале (я не даун, но в его речи слишком много переходов). Что интересно - Олесь осознает, что говорит много, и даже порицает себя за это, но... продолжает говорить, попутно осведомляясь мнением других и удивляясь его отсутствию.

В конце концов влез Филипп и сказанул: "Может быть, если не тянуть из людей их мнение, а создать некоторый вакуум, то люди сами захотят его заполнить". Я провертел эту фразу в мозгу раза два и понял, что Филипп сказал очень умную вещь.

Очень часто я сам, в бытность свою председателем экопоселения, не давал людям слово вставить, а потом искренне удивлялся на их пассивность и отсутствие инициативы. У Олеся в этом плане даже больше такта, чем у меня.

По итогам все высказались. Выяснилось, что в плане местности, где хотелось бы видеть наше гипотетическое экопоселение, большинство понимают примерно одно и то же. Более менее ровная поверхность, возможен небольшой южный или восточный склон. Наличие рядом гор или высоких холмов обязательно (тут собрались любители гор). Рядом речка и, желательно, естественное озеро. Климат - теплый.

Поделились своими планами об участках. А вот каких хотели бы видеть соседей, мало кто себе представлял. Лучше представляли, каких НЕ хотели бы видеть.

Определеннее всех в плане желаемых соседей сказал Олесь: "Примерно таких, как я сам". Я с ним согласился. Я тоже искал молодых душой, инициативных и веселых соседей. Которых знаешь и на которых можешь положиться.

Только позднее понял, что искал друзей. И что жить хочу в поселении друзей. С которыми хожу в походы, отдыхаю и тружусь с радостью. Которым приятно быть со мной именно потому, что они хотят быть вместе, а не потому, что они попали в одну земельную группу. Хочу видеть рядом с собой людей самостоятельных и не привязанных к чему-либо. Не понимаю тех, которые на недельку вырвались на Жане и уже торопятся снова к своей работе или к свои гектарам. И не правда, что не понимаю потому, что у меня нет гектара. У меня был гектар (и сейчас я могу туда вернуться), но он не заменил мне настоящих друзей, мою семью по духу. Мою стаю.

Видел многие участки земли и сейчас достаточно свободен в любом плане, чтобы остановиться на любом из них. Но не хочу этого, ибо это будет похоже на мое прежнее заточение на гектаре, когда соседи приезжают, в основном, на выходные. На хоровод или веселую игру надо всех вытаскивать и уговаривать. Все развлечения - с умным видом поговорить о "решении земельного вопроса", "как там наши документы" и "где взять саженцы голубой ели". Для меня это тоска зеленая - я хочу петь, танцевать, ехать на край света с друзьями, сливаться в хороводе в одно общее целое и оставаться при этом самим собой!

И он не ведает, куда несет теченье,

И жизни праздник не беда, а приключенье

("Пирога" А. Патокин).

При этом не люблю полного раздолбайства и бездумности, и определенная степень порядка мне нужна. Много хочешь? Ага! А что толку хотеть меньше?

В общем, на тот момент после трех дней похода мы только поверхностно соприкоснулись своими душами и приоткрыли завесу друг перед другом. В конце общения я подумал, что появление коллектива настоящих друзей - это, наверное, достаточно длительный и сложный процесс.

После долгих разговоров мы разморились, и наш обмен плавно перетек в обед.

***

Уже ближе к вечеру появился обещанный рабочими лесовоз. Когда подбежали к нему с рюкзаками, то увидели в кузове КрАЗа кучу распиленных на чурбаки бревен, наваленных выше борта горкой. Как там сидеть, если лесовоз пойдет по горной дорожке, проходящей временами по речке и по густым зарослям, было не очень понятно, но мы с энтузиазмом полезли наверх.

По лицу рабочих было ясно, что они думали - мы откажемся. Ага, щас! Закинули наверх рюкзаки, потом девушек. Залезли сами. Олесь встал на подножку. Ольгу с Аленой и шестимесячную Василису посадили в кабину. Поехали.

Ехать было не так уж страшно, хоть чурбаки и играли под нами. Мы схватились вкруговую за руки, а рюкзаки поставили в центр. Юра сидел на крыше кабины и предупреждал, с какой стороны ветки деревьев пройдутся по нам. Мы пригибались и закрывали глаза. Ветки шуршали по крыше кабины и по нашим "крышам".

Въехали в речку и пошли пускать волны, которые с шумом бежали к берегу и обратно. Напоминало военное кино, когда бронетранспортеры с шумом бороздят реки вброд. Заехали поглубже, мотор заревел, машину стало подбрасывать на подводных камнях, Олеся на его подножке начало заливать, и он стал поджимать хвост (то есть, ноги).

Периодически машина наклонялась, пытаясь сбросить часть груза. Мы упирались ногами в борта и крепче сжимали хватку рук. Круг держал. Вообще все путешествие было сплошным обучением думать и действовать вместе. Любая проблема, лишь копни глубже, вылезала из несогласованности мыслей и действий и имела лишь одну цель - сблизить нас.

Проехав какое-то время и поняв, что, как бы это ни было интересно, свалиться в речку нам не грозит, мы расслабились и стали петь песни. Водитель с помощником удивленно поглядывали, но в целом были рады.

Сошли на полянке рядом с родником, недалеко от электрички, решили переночевать и рано утром ехать на вторую площадку. Вышли на место для лагеря и с облегчением сбросили рюкзаки, которые тащили метров, наверное, триста! К передвижению на машине как к любому хорошему, легко привыкаешь.

Побросали мы, значит, рюкзаки, и я хватаю полуторалитровую бутылку (пить сильно хотелось) и сгоряча выпиваю сразу четверть. Отнимаю бутылку от губ и чувствую бензином откуда-то несет. Сказал еще: "Вот, мол, как далеко от дороги, а все этим КрАЗом воняет". И тут с ужасом чувствую, что бензином несет не от дороги, а от меня. Нюхаю бутылку - пахнет бензином. "Блин! - думаю. - Чего я напился?" Тут кто-то вспоминает, что Макс с Сашей приносили бензин и лили в костер, а потом кто-то в эту баклажку набрал воды и положил к питьевым бутылкам. Я голосом маньяка-убийцы спрашиваю: "Кто, мол, водицу-то набирал, отзовись". Вижу, Катя загадочно так улыбается и старается замаскироваться под местность.

В дальнейшем с моей стороны происходит безобразная сцена с вопрошениями типа: "А что, понюхать нельзя было?" и причитаниями: "Ну вот! До сих пор от меня бензином воняет! Ох, кажется, в животе колет". Пока я собирался на тот свет, другие стали ставить палатки и разводить костер (предлагая мне дыхнуть на него для ускорения процесса). Я присоединился к костровикам, надеясь поесть поскорее каши и смыть вкус бензина во рту.

Вот всю жизнь недолюбливаю раздолбаев, и всю жизнь они мне чем-нибудь насолят! Видимо, исправляют идеализацию порядка.

Вечер прошел тихо. Ели кашу (вкус бензина упорно держался), потом долго разговаривали с Олесем про Бога. Постепенно, через несколько дней похода, у нас в коллективе начинало появляться чувство единения. Человека узнаешь не сразу. В тяжелом походе слетает вся шелуха и человека видно таким, какой он есть, без прикрас. Многие этого не любят и страшатся. Все маску понаряднее одевают. Не хотел бы жить с такими в одном поселении, маска красивая, но жить-то с человеком придется.

Причем с человеком, который знает про свой недостаток и не скрывает его, всегда можно договориться. "Давай, мол, так и так, жить-то всем надо". А тот, кто свои "темные" стороны скрывает и не признает, скажет тебе: "Да ты что! Нет ничего такого. Тебе кажется. Ты не прав". Вот и договаривайся с таким.

Я сам бываю грубоватым, люблю покомандовать. Беспорядок или нелогичные действия недолюбливаю. Мы первые походы все с Катей ругались. Катя такая легкая девица, живет, мало о чем задумываясь (это мое личное мнение). Что-то пришло в голову, сделала - и в ус не дует. Причем ,у нее все получается. Какие-то порядки и разумные установления она, по-моему, тихо ненавидела. В первых походах все начиналось с подшучивания. Потом, по мере уставания, шутки становились все злее и переходили в откровенные скандалы. Я заметил, что если она начнет, ну, зацепит меня чем-то колким, пошутит неуклюже, то она же первая и успокаивается. Если же начну я, то Катя чуть не плачет, но нипочем не угомонится, пока я на попятный не пойду. За это стал ее уважать, и мы уже реже цепляли друг друга по пустякам.

Ездить с ней стопом одно удовольствие. Я обычно как-то суечусь, с водителем разговариваю или мысленно всех благ ему желаю. Катюша же залезет в машину, развалится на переднем сиденье и отдыхает. Иной раз спит; говорит, если ее спросят, а так молчит. При этом чувствуешь, что людям с ней хорошо и они довольны, что ее везут. Как поет Патокин в своей песне:

А ты само спокойствие в сутолоке людской,

Просто удовольствие ехать вдвоем с тобой.

Это про Катю. Вообще повезло, что с ней подружился. Она столько идеализаций исправила. Бывает, запутаешься в каких-то мысленных наворотах и голова пухнет, а потом вспомнишь ее и просто отпускает. Катя от нашего общения стала немного серьезнее (или при мне притворяется).

***

Утром настроение было отвратительное. Без особой на то причины. Поэтому оторвался от основной группы и утопал вперед.

Впереди шли Юра с Аленой. Разговорились с Юрой о походах и их трудностях. Помню слова Юры: "В хорошо слаженной команде обычно все распределено и все знают, что делать (это мы обсуждали неэффективность наших действий при стоянках. Впятером костер разводим, кто-то палатки ставит, костер пылает вовсю, а воды никто не принес). Прежде всего, каждый выполняет свои общественные обязанности, а потом занимается своими делами. Пришел отряд на место, и все без разговоров начинают устраивать лагерь".

М-да, сказать легко, а у нас на деле - кто-то устал и не видит смысла торопиться с разбивкой лагеря, кто-то, прежде всего, свою палатку ставит, кому-то местность вокруг надо посмотреть. В итоге, общими делами занимаются два-три одних и тех же человека, как будто им одним это надо. После разговора с Юрой захотелось очутиться в среде бывалых бородатых походников, которые, скупо перебрасываясь словами, быстро и слаженно делают общее дело. Ужин приготовлен, посуда помыта, палатки стоят. И еще остается много свободного времени. Пой песни, гуляй по окрестностям. Красота. За этими мечтами не заметил, как пришли на станцию.

Ждали утреннюю электричку, чтобы ехать на следующую площадку, которую Олесь с Ольгой хотели нам показать. Магазин на станции только открылся. Хлеба еще не было, мы купили мороженное и халву. Это очень замечательно - на утренней горной станции в лучах восходящего солнца трескать мороженое и заедать лошадиными порциями халвы. Наверное, с утра было не очень полезно. Зато вкусно.

На электричке решили поехать бесплатно, так как денег у многих уже в обрез. Была такая сцена. Сидит одиннадцать человек с кучей рюкзаков и малым дитем. Подходит контролер, женщина среднего возраста, упорная с виду. Спрашивает, есть ли билеты. Тут мы оплошали, вместо уверенного и радостного: "есть!", мы вяло сказали: "да". Она к нам, естественно, прицепилась: "покажите". Билетов нет. Олесь бодро к ней подходит и говорит: "Мы туристы, кончились все деньги. Ну мы все сейчас скинулись (хотя никто к нему не подходил) и решили дать, сколько есть". Высыпает ей на руку кучу мелочи.

Олесь потом рассказывал: "Я мелочь дал, а потом смотрю - там еще пять рублей монетой, мне показалось много, и я просто автоматически, честно глядя ей в глаза, у нее из руки эту монету забрал". Контролер от всего этого просто опешила, но тут ее взгляд упал на маленькую Василису, которая сидела с оберткой от Сникерса и тоже смотрела на нее. Контролер вздохнула и ушла.

Новая площадка располагалась на станции Фанагорийская. Магазина там не было, а у нас кончился хлеб. Катя, Инна, Олесь и я пошли в соседнюю деревню за продуктами. Закупив все, сидели около магазина и трескали коржики с молоком. Всегда нравилось после долгого пребывания на природе завалиться грязными, обросшими и уставшими в какой-нибудь магазин, купить пакет молока со свежей булкой и радостно есть, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих.

На обратном пути застопили хлебовозку. Мы с Катей и Инной сели в кузов (куда хлебные лотки ставят, рядом с булками), Олесь залез в кабину. Нас высадили на полдороге, но мы успели вполне надышаться хлебом и оценить прелести езды в закрытом кузове. В этом походе, кроме обычных машин, поездили и на тракторе, и в кузове на дровах, и в хлебном фургоне.

От станции до долины, в которой могло бы располагаться будущее поселение, идти минут сорок по тропинке через вязовый лес с небольшими подъемами и спусками. Как выходишь из леса, открывается большой простор, заросший луговыми травами с куртинами деревьев, и со всех сторон горы. В первый раз увидел такую дикую и закрытую долину в горах - очень красиво и уютно.

Общая площадь - около двухсот гектаров, слабый южный уклон. Место достаточно уединенное. Внизу долины, в начинающихся лесных зарослях, протекает речка Хатыпс. Летом, даже в период спада, можно найти заводи, где воды по грудь. Зимой в этот бурный поток и заходить-то страшновато. На берегах речки растет лесной орех, дичают заброшенные сады с яблоками. Долину пересекает дорога, по которой вывозят лес с заготовок. Проехать по этой дороге можно минимум на УАЗе. С одной стороны по краю долины проходит высоковольтная линия, за горой, особенно вечером, когда тихо, слышится поезд.

Посередине лежит мелкое озеро, которое мы поначалу не заметили. Заросли ив и тростника окружают его со всех сторон. Изредка над тростником взлетает, блестя леской, удилище забредшего рыбака. Встречаются следы кабаньих лежек и их тропы: идешь по долине, и вдруг - вся земля разрыта, в углублениях стоит вода, а трава вокруг смята метра на четыре.

Дорога уходит в глубь долины и там постепенно теряется в горах. Дальше по карте на Хатыпсе обозначены водопады, но мы туда не ходили.

До места нас дошло девять человек. Шестеро из них решили уйти из долины днем. Остались Катя, Инна и я. Наверное, мы не так устали от природы, как остальные. И я их понимаю: меня лично природа в больших дозах все-таки утомляет. Нравится разнообразие. К удобствам привык за двадцать восемь лет.

Встречал личностей, которые могут просто жить на природе и век бы не видели города, а большое количество людей их просто пугает, но к таким не отношусь. Видимо, технократия пустила глубокие корни, и, бывает, вид озабоченно идущей городской толпы мне нравится. Нравится смотреть на молодежь в городах, особенно на студентов. Сколько в них сил, нереализованных еще планов, какие надежды. Как смело и беззаботно тратят они свою энергию куда придется и не задумываются над жизнью. Это, конечно, имеет временами печальные последствия, но все равно притягивает внимание.

Мы втроем нашли две тенистые заводи на излучине Хатыпса, усыпанной песком так, что получался приличный пляж. Вокруг высились тополя и осины, давая глубокую тень. После жаркого дня мы до упаду нанырялись и наплавались в прохладной воде. Потом как следует отоспались.

На ужин решили сготовить кашу с грибами. Не помню уже, кто варил кашу, но грибы принесла Инна. Быстро помыла их и, пошинковав, поставила варить. Я спросил:

- А какие грибы хоть?

- А, съедобные, - отмахнулась Инна.

Зря я не стал вдаваться в этот вопрос. Когда каша была почти готова и испускала аппетитный аромат всяких специй, туда забросили грибы. Когда все это сварилось, уже стемнело.

Долина окружена горами, и темнеет тут, как и на Жане, быстро. Горы вокруг - это, конечно, красиво, но солнышка меньше на пару часов. Вечерняя прохлада опускалась на нас после знойного краснодарского дня. От реки потянуло свежестью, и ее журчание в наступающей тишине становилось все громче. Ивы роняли редкие капли в заводи, и с тополей время от времени пролетали кружащийся сухой листок или веточка. На небе проклюнулись первые звезды, и короткие южные сумерки стали быстро превращаться в ночь.

Мы поставили на костер воду для чая и разложили кашу по тарелкам, предвкушая шикарный ужин (ужин был шикарный еще и потому, что у нас к каше был хлеб - уезжающие оставили нам свои запасы). Вообще, подход к еде в городе и в походе совсем разный. На себе в дальний поход кучу вкусностей не потащишь - дай бог унести необходимое. Заначенная шоколадка или банка сгущенки на четвертый день похода вызывала взрыв восторга даже у заядлых любителей натуральной пищи. Хлеб считался у нас лакомством поскольку исчезал день на третий.

Я сгоряча съел пару ложек каши, даже не почувствовав вкуса. Третью ложку решил разжевать основательнее и тут же выплюнул ее содержимое на землю. Во рту была какая-то едкая горечь. Быстро перебрав составляющие каши в уме, я понял, что горчить, кроме грибов, нечему.

После проведенного расследования выяснилось, что каша на треть состоит из белых груздей, вареных где-то полчаса. Насколько помню рецепт приготовления этих грибов, их сперва долго вымачивают с солью, а потом варят часа два. Какой-нибудь ярый любитель грибов меня, конечно, высмеет за мою разборчивость, но пусть он эту кашу и ест. Она до сих пор лежит в кустах - кабаны и другие животные на нее не позарились. Даже девчонки, которые в пику мне пытались продолжить ужин, в конце концов, отказались от этого самоубийственного занятия. Эту кашу, со свойственной мне ворчливостью, я еще долго припоминал им.

Ужин закончили чаем с повышенными дозами хлеба и кабачковой икры. Совсем стемнело, и все вокруг затихло. Прогрохотала за горой поздняя электричка, и тишина стала настолько глубокой, что было слышно, как плещется рыба в заводи за поворотом реки. В долине кто-то бегал и шумел, возле нас шорохи были потише, но, когда раздавался громкий треск ветки, Катя вздрагивала и уверяла всех, что это пришли кабаны. Она почему-то думала, что кабаны пришли именно за ней, и напрочь отказывалась ложиться у входа в палатку. Хотя, наверное, кабанам наплевать где у палатки вход - все равно они молнию расстегивать не умеют.

Следующий день мы ничего не делали, только валялись и купались. Потом нам это надоело, и мы решили вернуться. На электричке доехали до Горячего Ключа, а там махнули стопом до Возрождения. Так кончилась наша первая экспедиция за землей.

Обустройство. Новые встречи.

Чувствуя в себе призвание писателя, я решил обзавестись на своей стоянке столом и табуреткой для писательской деятельности. В лесу нашел ровное бревно и начал распиливать его вдоль. Когда достаточно углубился, то отпилил поперек и получил две ровные половинки бревна. Стесал их с круглой стороны и скрепил снизу плашками из клена. Потом забил в землю под навесом четыре кола и укрепил сверху эту столешницу. Столик получился сантиметров 50 на 40. Ну, что ж, тетрадь там помещалась, и тарелка каши с котелком тоже, так что он меня вполне устраивал.

Походив по зарослям, выбрал трехрогую часть дерева (тройную развилку). Отпилил, и получилась неустойчивая табуретка. Сама по себе она не падала, но качаться на ней не рекомендовалось.

Все это я, не торопясь, делал в течение недели. Теперь ел как белый человек, за столом.

На Жане все нас с интересом расспрашивали о поездке. Рассказывали больше о местности, правовая ситуация с землей пока была не ясна.

Примерно в это же время я познакомился с Игорем.

Как-то раз прошел слушок, что вечером на полянке будет петь бард из Воронежа. Я задержался у Юры с Аленой на Ромашковой поляне и пришел на Бардовскую только в темноте. У костра, который располагался близ выхода с поляны, сидела небольшая кучка народа. Кто-то ел, кто-то пел. Это, конечно, было не очень приятно, но молодой человек с гитарой, ласково улыбаясь, пел и говорил мягким глуховатым голосом, казалось, совсем не замечая помех, чавканья и звона посуды.

Помню, еще подумал: "Ведь светлый народ эти барды. Я бы ни за что не стал петь, когда рядом кто-то так яро ужинает". Пел Игорь с огоньком, некоторые знакомые песни быстрее, чем обычно.

Потом спел свою песню про Большую Медведицу. Песня душевная и нежная, особенно когда Игорь сам поет. До нее он обычно поет песню Боярского, тоже про созвездие Медведицы: "Чья тут вина? Может, пойму - ты мне ответь. Вечно одна ты почему? Где твой медведь?"

- И когда услышал эту песню, - говорил Игорь, - мне захотелось сочинить дальше.

И он сочинил:

Чуть левее от Большой Медведицы,

В синем небе, зажгу я звезду.

Пусть Большой Медведь с Медведицею встретится,

Я его с любимой сотворю.

Первым делом глаза его засветятся,

Добрые, счастливые глаза:

"Я так долго, долго ждал, моя любимая,

Наконец увидел я тебя".

Когда сердца два в любви встречаются,

В синем небе зажигается звезда,

И малыш родной на свет рождается,

И звезда будет светить ему всегда.

Ну, а дальше мой медведь заулыбается,

Звездочки улыбку сотворят.

Это доченьки на свет рождаются,

И любовью звезды их горят.

Мне так хочется, чтоб звезды зажигалися,

Появлялись звезды на вечерней мгле.

Пусть влюбленные все обязательно встречаются,

И на небе пусть и на земле.

Размер и рифма тут, по-моему, соблюдены только в четвертом куплете, но все дело не в размере, а в настроении. Когда Игорь поет эту песню своим мягким голосом, даже в глазах пощипывает. Он так здорово передает образ счастливой встречи, семьи и спешащую к молодым родителям, перебирающую ножками по облакам душу ребенка, что нарушения формальных правил стихосложения не замечаешь.

Насчет детей - это вообще его любимая тема. В тот вечер он еще долго пел. Я, как всегда, ушел часов около двенадцати.

Утром я встал и, по своему обыкновению, подошел к краю обрыва, чтобы кинуть взгляд вниз. Там увидел вчерашнего Игоря с гитарой. Он стоял посреди Бардовской полянки и пел песню "Здравствуй, здравствуй, солнышко", слегка поворачиваясь во все стороны к проходящим вокруг людям. На лице у него была такая широкая улыбка, что мне с горы было ее видно. Подумалось: "Вот интересный человек. Надо бы спуститься вниз, может, познакомиться удастся". Но когда позднее сошел, мне сказали, что Игорь уже куда-то уехал.

К этому же времени относится и знакомство со Светой. Как-то шли с Привала и видим: идет Марина из Москвы и с ней какая-то худая девушка. Ну, очень стройная. Симпатичная. Мне всегда нравилось, когда вокруг красивые люди. И женщины, и мужчины. С красивыми женщинами рядом кровь быстрее бежит, а мужчины заставляют тебя самого подтянуться. Правда, вскоре узнал, что Света не захотела спать на земле, ей показалось жестко, и она перешла к Алине в поселок. "Фу-ты, неженка какая", - подумал я.

Однако позднее Света, видимо, прилежалась и поселилась в своей палатке на Лесной полянке. Там образовался своеобразный табор, как и на Бардовской.

И вот иду как-то по Бардовской и вижу барда Игоря, который что-то объясняет Свете. Ну, смущенно так подхожу и, извиняясь за беспокойство, спрашиваю, можно ли песню "про коней" переписать, она мне понравилась просто невероятно.

Игорь не стал в записях рыться и надиктовал мне песню по памяти. Потом он дал мне тетрадь, и я уже сам выписывал песни, которые мне понравились.

Пошли на берег речки и сели там на солнышке. Тут Игорь со Светой вспоминают про кашу, которую оставили на костре. Притащили котелок. Дно изнутри на сантиметр покрыто пригорелой коркой. Игорь это все отскреб и каша наполнилась чудесными черными хлопьями с горьким горелым вкусом. Он попытался промыть ее в реке - мол, каша останется, а хлопья уплывут. Но ничего у новоявленного промывщика не вышло: каша уплывала с такой же скоростью, как и черные хлопья. Через двадцать минут этого утомительного занятия Игорь высказал догадку, что лучше сварить новую кашу.

С этого момента я стал подозревать, что барды это такие же люди, как и мы с вами, и разговаривать с ними мне стало проще.

Вечером следующего дня были посиделки на Лесной полянке. Игорь пел и между делом сказал, что собирается пойти вверх по речке Пшаде посмотреть на скалы "Монастыри" - разведать насчет мест для экопоселения в районе Папайки. Пригласил желающих посмотреть. Все эти названия мне ничего не говорили, но в поход с интересным человеком пойти хотелось, и я сразу сказал, что пойду. Еще решили идти Света, Катя и Марина.

Второй поход. Папайка - змеиная долина.

Утренние сборы были недолги - к ним уже стал привыкать. Часть вещей я оставлял и заносил в Катину палатку, а она в походе спала в моей. С остальными договорились встретиться на автобусной остановке, за десять минут до отхода автобуса на Пшаду. Как ни странно, опоздал на пять минут даже такой пунктуальный человек, как я. Поэтому на остальных, опоздавших на полчаса, я уже не так сильно злился.

Ну и, как всегда, как только все собрались, подошел какой-то внеплановый автобус до Пшады, и мы все туда сели. Поначалу меня все эти раздолбайские штучки страшно злили. Ну, конечно! Опаздывают, нарушают договоренности, ждешь их - по идее, мир им должен вставить на всю катушку. Но ведь нет - у этих ребят все складывается как по маслу! Просто зла на них не хватает, особенно у таких "правильных" людей, как я.

Ехал, тем не менее, в хорошем настроении, а то уж думал, что поход сорвется. На Пшаде зашли в магазин, скинулись по полтиннику и набрали продуктов.

Продукты спокойно разделили на всех. Игорь все старался как можно больше положить в свой станковый рюкзак. Я, как прирожденный эгоист, сначала все ему радостно отдавал, но потом почуял смутное беспокойство от того, как он все это радостно брал, и быстренько из оставшихся продуктов сформировал себе равную долю. "Что-то здесь не так", - подумал я, упаковывая крупу, хлеб и кабачковую икру. И положил в клапан еще кило пряников.

Я впервые встретился с таким явным альтруистом, как Игорь, и с большим интересом присматривался к этому незнакомому образу жизни.

Бодро выступили в путь по улицам поселка Пшады. Игорь, при всем своем альтруизме, не стеснялся срывать созревающие яблочки-скороспелки со свешивающихся через забор веток. Он, наверное, считал, что большинство людей такие же как он, то есть рады угостить путников яблоками, и с удовольствием хрустел сочными плодами. Я же, думая, что в мире много таких, как я, которые яблоками делиться не любят, неодобрительно смотрел на него и сглатывал слюну.

К счастью, вскоре мы дошли до колхозного сада, и мое советское подсознание шепнуло, что "все народное - это твое". Набрали пару пакетов яблок и пошли дальше вдоль Пшады.

Минут через двадцать нас нагнал УАЗик с прицепом. Помня автостоп с трактором, я сосредоточился, напрягся и, ерзая от нетерпения, стал махать рукой. УАЗ ехал, не снижая скорости. Рядом со мной стояла Катя и спокойно подняла руку. Машина остановилась.

Там сидели двое, и мы, чтобы поместиться, бросили рюкзаки в прицеп. Сгоряча мы с Игорем даже сели в него, но мужики посоветовали сесть на сиденья в машине. Как оказалось, дорога вверх по реке Пшаде постоянно пересекает эту самую Пшаду. Водитель, видимо, желая поразить болтавших с ним девчонок, въезжал в речку без всякого торможения, и все вокруг заливали фонтаны брызг. Прицеп подпрыгивал на подводных камнях так, что рюкзаки в нем подлетали как минимум на полметра и чуть не вываливались за борта. Мы с Игорем с ужасом смотрели на прицеп и молча переглядывались, представляя себя на месте рюкзаков.

Провезли нас километров пять, дальше они сворачивали. Мы выгрузили свои рюкзаки и ахнули. Дно прицепа, как оказалось, было не герметичным и очень грязным. Сверху рюкзаки более-менее чистые, но снизу... Как будто я километр тащил его за собой по грязи. Мой новенький синенький рюкзак! После этой поездки он уже не выглядел ни новеньким, ни синеньким. За пятнадцать минут мне сделали бывалый рюкзак, который выглядел, как будто ему лет десять и который где только ни побывал. Все то время, которое выиграли на машине, мы отчищали рюкзаки в речке.

Так меня постепенно отучали от привязанности к вещам и их внешнему виду. Как понял, все должно быть в порядке и чистым, но без ненужного щегольства. Рядиться надо на праздники.

Примерно в это же время встретил на Жане девушку, которая сказала мне: "Не люблю общаться с красивыми людьми. Они все время думают, как сейчас выглядят, и от этого общаются неполноценно".

***

Почистившись, двинулись дальше. Тут перед моим изнеженным организмом встала следующая задача. Дорога по прежнему постоянно пересекала речку. На мне кроссовки, в которых речку не перейдешь. У девчонок сандалии да шлепки, ну они бодро и шлепали по воде. Игорь сбросил свои кеды и пошел босиком. Для меня дорога казалась слишком усеянной острыми камнями, да еще с двадцатью пятью килограммами за спиной. Поэтому через каждые двести-четыреста метров я снимал кроссовки, неловко ковылял по дну реки, снимал рюкзак, одевал кроссовки, надевал рюкзак, догонял остальных. Как-то пытался одеть кроссовки не снимая рюкзака, и чуть было не упал мордой лица в грязь на дороге.

Через час такого издевательства дико разозлился. Памятуя, что продвинутые люди злятся прежде всего на себя, сказал своим нетренированным ногам: "Да пошли вы! Вот разобьетесь в кровь - отдохну и поверну домой. А пока просто больно - будете идти. Боль это вообще только электрический импульс нервных клеток".

Про электрический импульс - это я себе у зубного врача твердил. Он мне сверлит, а я говорю: "Это все фигня - ионы калия переходят наружу нервной клетки, а ионы натрия внутрь. Меняется ее электрический заряд, это и есть нервный импульс. Это и есть боль".

Привязал кроссовки сзади рюкзака и пошел по дороге с каменюками. Иду и твержу про этот драный нервный импульс! От остальных отстал, вокруг ничего не вижу - какие там красоты природы!

Прошел так километров пять, наши на привал расположились, я их догнал. Сел. По ощущениям, ступни уже отсутствуют. Поднимаю ногу - посмотреть на остатки. С удивлением вижу нормальную ступню, никакой там крови нет и в помине, нет даже царапин или ушибов. Ну, думаю, уже хорошо - с одним нервным импульсом как-нибудь справлюсь.

Тут наши перекус затеяли, и потом - купаться. Занырнул я, вынырнул и только тогда увидел, что мы купаемся в обалденно красивом месте. Излучина реки, над ней голая скала, ребристая, будто батарея отопления, а вокруг - горы в зелени. Тишина и ощущение дикости вокруг. Потом я это ощущение встречал в тех местах, где люди очень мало бывали. Чувство девственной природы.

Пошли дальше. Я то уставал и начинал спотыкаться, то периодически успевал полюбоваться на красоты вокруг. Света то и дело фотографировала. Поначалу меня это раздражало, потом я привык, поскольку Света фотографирует все, всегда и везде. Толку в этом мало, так как то, что мы видели, никакой фотик не передает даже близко. Фотоаппараты вообще хорошо передают только людей, настоящую природу они не ловят.

Ноги уже притерпелись, и камни не так досаждали мне. Мы шли и шли, я то впадал в безразличие и просто перебирал ногами по грязи, то разговаривал о чем-либо с ребятами. Наконец вышли на участок, где дорога уходила в сторону от речки. Можно было надеть кроссовки. Пусть натуропаты говорят все, что угодно, о том, как хорошо жить на природе босым и раздетым. Мои ноги, когда натянул кроссы, испытали кайф необыкновенный! Настроение сразу приподнялось на несколько градусов, и мы бодро зашагали по начинающейся узкой долине в горах.

По пути Игорь рассказывал, что место это называется Папайка. Раньше здесь была зона - тюрьма. Рядом с ней - змеепитомник для добывания яда в лечебных целях. Когда зону расформировывали, какой-то доброжелатель из зеков выпустил большинство змей на свободу. Теперь здесь плюнуть некуда - везде змеи, причем самые ядовитые, специально завезенные в питомник с разных концов мира.

Мы с любопытством оглядывались по сторонам, но никаких змей не наблюдали. Прошли развалины зоны и питомника. Игорь, когда нас вел сюда, рекламировал это место как один из возможных вариантов для экопоселения. Но по итогам оказалось, что для него здесь слишком мало места. Долина вытянута, и расположение ее крайне неудобно. Развалины занимают в ней приличную часть свободного места. Несмотря на свою развалистость, они построены на добротном фундаменте и ликвидации нашими силами не подлежали.

Прошли дальше до маленькой деревеньки. Игорь решил зайти туда и уточнить, долго ли до турбазы, неподалеку от которой мы хотели разбить лагерь. Мы пошли с ним, побросали рюкзаки у дороги и оставили Катю сторожить их, наказав, если что, громко кричать.

Из-за одного забора выглянула голова мужчины. Игорь спросил у нее про турбазу.

- Вы, наверное, ищете Диму и Свету? - вместо ответа на вопрос осведомилась голова.

- Нет, - сказали мы.

- Ну, все равно заходите, - сказал мужчина.

Мы вошли.

- Дима, - представился мужчина. И, не дожидаясь нашей реакции, начал свой монолог.

- Странно, что вы про нас не слышали, но это ничего. Я вам все покажу, хоть вы шли и не к нам, однако вам это может пригодиться и вы можете рассказать это своим знакомым, что можно рассматривать как своего рода рекламу.

Он провел нас, несколько оторопевших от такого необычного вступления, внутрь огороженного несколькими строениями пространства. Внутри оказалось нечто вроде гостиницы. Средневековый двор с современным оформлением.

- Уже давно, - плавно продолжал свою речь Дима, - мы принимаем здесь гостей. Стараемся, чтобы все было на приличном уровне. Сейчас, конечно, еще многое не доработано и находится в процессе строительства, но основные службы нашего заведения уже прорисовываются и функционируют. Вот здесь вы видите Большую гостиницу.

И гордо поводит рукой.

Мы видим большой каменный сарай. Внутри расположены нары, на них лежат матрацы различной чистоты и потрепанности, стоит толстый и темный от времени стол. Рядом печь, одно или два окна. Сыровато, прокурено и мрачно. Нам, привыкшим спать в палатках, кажется нелепой мысль, что можно променять свежий воздух на это помещение.

Выходим из гостиницы, и Дима ведет нас показывать баню. Демонстрирует новый бак для горячей воды, оглашает цену и расписывает удобства банного отделения.

- Это бар.

Под навесом стоят пара диванов, столик и висит телевизор. Идем дальше... По ходу Дима расписывает кулинарную сторону своего заведения. Узнаем, что помимо обычных блюд здесь пекут пирожки, ватрушки, слойки, и мы можем заказать их прямо сейчас. Мы, не обремененные лишними деньгами, скромно промолчали.

- Малая гостиница.

А вот это здание мне понравилось. Внизу нечто вроде комнаты старого трактира, стены из природного камня, длинный стол, большой старинного вида камин. Лестница на второй этаж, там ровный пол - спальная комната. Уютное место, захотелось остаться и пожить там.

Цену за ночевку Дима декларировал около пятидесяти рублей в сутки, но "можно и тридцать, если стесненные обстоятельства". В конце концов предложил ночевать бесплатно. Видимо мы были одни из первых гостей в этом году.

Я спросил у него: кто же клиенты? Мы столько ломали сюда ноги, что я не мог представить людей технократической цивилизации, которые попрутся сюда попить водку на природе и помыться в бане. Оказалось, что с середины до конца лета клиентов полный завал. "В прошлом году отдыхала даже группа "Ленинград", - сказал Дима". В случае, если отдельно договориться, Дима выезжает за туристами на своем Урале. Телефон я у него не взял, а то бы прорекламировал. Ну, если захочется, идите вверх по Пшаде и ищите место Папайка, там Дима и Света.

Света - это его жена, белокурая, стройная женщина, и еще у них дочка. Они вышли к нам под конец осмотра. Мы сидели в здании Большой гостиницы и разговаривали. Нас интересовало, можно ли тут взять землю для поселения.

- Знаете, - сказал Дима. - Землю здесь взять проблематично и удержаться на ней трудно. Мы живем тут уже давно и в определенный период приходилось отстаивать свою независимость даже с помощью некоторого количества патронов. Стрелять умеет и Света, и ей это приходилось делать. Люди здесь разные, разные возникают и ситуации.

Дальше был рассказ, который тут не привожу из некоторых опасений ненужной огласки. Мы заслушались Диму и совсем забыли, что у дороги ждет Катя с рюкзаками. Зашли, называется, в деревню дорогу спросить.

Быстренько попрощались, отклонили предложение переночевать и вышли на дорогу. Я думал, Катюша нас прибьет, но оказалось, что она все это время общалась с проходящим местным жителем и узнала примерно то же, что и мы.

Несколько напряженные всеми этими разговорами о стрельбе и абреках, решили переночевать подальше от деревни и стали искать подходящее место, так как солнце уже садилось. Свернув с дороги, обнаружили укромную полянку на берегу реки. Быстренько разбили палатки и стали готовить ужин. Дрова, вода, крупа. Тут от палатки доносится заинтересованный голос Кати: "Ой, змея! Смотрите!".

Мы подошли. К нам повернула голову полутораметровая гадина со странной прозрачной головой. Смотрела спокойно, не пытаясь убежать, потом, насмотревшись, опустила голову в траву и утекла тихо шуршащим ручейком. Все настолько устали, что даже на такую экзотическую змею отреагировали вяло. Больше интересовало поужинать, искупаться и спать. Пшада текла рядом, прохладная и с достаточными углублениями, чтобы окунуться.

Как только достали продукты и стали варить кашу, девчонки сразу накинулись на печенье. Это просто наказание какое-то! Вот всегда самые невыдержанные натуры подъедают все легкосъедаемое, не дождавшись, пока приготовится каша. Я стал на них наезжать по этому поводу, они вяло отбрехивались и продолжали жевать. Тогда, в целях пресечения этого безобразия, я сел рядом и тоже стал лопать печенье большими порциями. Девушки ошеломленно уставились на меня и плавно свернули оргию.

После ужина и купания усталость значительно уменьшилась. Я так говорю про эту усталость, как будто мы прошли километров сорок. На самом деле прошли не более двадцати пяти. Вот такие мы туристы.

Когда стемнело, к костру подкрался енот. Света видела енота в первый раз, и все это сопровождалось охами и ахами, а также неизменными попытками сфотографировать его в наступающей тьме. В фотоаппарате от дневной съемочной активности уже садилась батарейка, и Света чуть не падала в обморок от такой неудачи. Пару раз она его все-таки сняла. Правда, все эти и многие другие кадры пропали, когда мы скинули их на диск, а он потом не читался. Так что лучше было просто посидеть и покормить енота с рук. Этот артист был крупный, больше того, что шуровал у меня на Жане. Когда за ним пошли, он вскарабкался на дерево и сверкал оттуда своими глазенками.

Он шуршал вокруг в наступившей тьме, а нам казалось, что это шуршат ядовитые змеи. Мне мерещились эфы и кобры, а уж о гадюках и говорить нечего. Поэтому я внимательно смотрел под ноги, когда спускался к реке набрать воды для чая.

***

Утро было прекрасное, но непривыкшее к нагрузкам тело строго сказало, что сегодня будем отдыхать. О возврате домой нет и речи. Ноги радостно подтвердили приговор.

В полусонном состоянии я сновал между костром с котелком, кучей дров и пакетом с крупой. Решил угостить всех пшенкой своего приготовления. Я люблю готовить пшенку.

Игорь сидел рядом на поваленном дереве и с каким-то странным интересом наблюдал за моими манипуляциями. Наконец сказал:

- Руслан, и как ты только на эту змею не наступаешь?

Я аж подпрыгнул от его слов и посмотрел себе под ноги. Там, разомлев на утреннем солнце, грелась здоровенная змеюка серо-стального цвета. Пара изгибов лежала прямо под моими ногами и я, по словам Игоря, бегая между ее кольцами, каждый раз их аккуратно переступал.

- Мне показалось, ты ее видишь, - сказал он.

Заверив его, что нервы у меня не стальные, я стал готовить кашу, обходя гостью стороной, а вскоре она согрелась и уползла куда-то по своим змеиным делам. Змей на Папайке действительно много, и мы периодически видели в траве их уползающие хвосты. Никакой агрессии они не проявляли и старались не смущать нас своим присутствием.

Мне кажется, в таком доверии к миру, в уверенности, что змея тебя не укусит, машина не переедет, а бандиты не ограбят и заключается вера в Бога. В то, что мир устроен разумно и ничего напрасного с тобой не произойдет. Обычно всякое несчастье, случающееся с нами, отводит еще большую беду.

Как-то раз, живя в городе, придя утром к гаражу, обнаружил, что кто-то ночью пытался открыть замок и он сломан. Времени вскрывать его не было, и я поехал на автобусе. На дороге гололед, чуть припорошенный снежком, и по пути следования автобуса около десятка аварий. Как-то подумалось: весьма даже хорошо, что не поехал по такой дороге, тут ведь если не ты, так тебя какой-нибудь чайник на летней резине. А стоимость замка значительно меньше стоимости даже легкого ремонта машины.

Это один из явных случаев, когда мы можем увидеть подтекст произошедшей с нами неприятности. А в скольких случаях, не зная об отведенных от нас бедах, обвиняем провидение в несправедливости к нам?

После завтрака отправились смотреть на "монастыри". Зашли в лес и стали подниматься по ручейку. Настроения никакого. Тело с вечера еще не отдохнуло, и шлось вяло. Но тут мы увидели вынырнувший из-за поворота водопад. Он протекал между двух огромных естественных каменных башен. Вершины этих правильных скал были выше древесных крон. Усталость как рукой сняло. Вдохновляющее зрелище побудило залезть на верх этих "башен". Океан лесов, и ни следа человека не было видно с этой высоты.

Когда оказываешься в таких красивых местах на короткое время, то хочется как можно полнее насладиться ими, забрать хоть часть этой красоты и унести с собой. Но это невозможно. После смотрел фотографии и увидел, что они не передают практически ничего из того настроения, которое мы там испытали. Спервоначалу даже не узнал это место. Поэтому всегда, когда оказываюсь в таких местах, мечтаю вернуться и пожить там подольше, никуда не торопясь и ничего не делая. Просто быть наедине с этой красотой.

Побывать в красивом месте проходом и потом рассказывать, делая большие глаза, о том, как там "непередаваемо прекрасно, великолепно!" - не стоит. Красивым и уникальным местом надо пропитаться, чтобы оно смотрело из ваших глаз, как только вспомнишь о нем.

Вот и сейчас, думая про "монастыри" знаю, что приеду туда снова. Передохну после утомительного перехода и через день-другой заберусь на эти скалы, поставлю там палатку и вберу в себя вековую красоту и мудрость этого места.

Теперь же мы полазили по горам, девчонки повизжали, прыгая на десятиэтажной высоте по каменным глыбам, собрали немного грибов и пошли в лагерь.

***

Опять готовка еды. Просто удивляюсь, как много времени в походах это занимает. Не успеешь посуду помыть, как уже разводят костер для следующего приема пищи. Игорь очень любил питательно подзакусить и готовил горячее на завтрак, обед и ужин. Вот так и шло: сваришь кашу, поешь, потом чай, все перемыли и уже обед.

Всякие вкусности в походе приобретают вес золота. Почему-то зачерствевший пряник, на который в магазине и не взглянешь, делят на пять ровных кусков и съедают, аккуратно собрав крошки. Кто-то нашел кусочек шоколадки, так ее накрошили и ели кусочками грамма по три каждый.

Игорь показал способ пить сладкий чай, когда мало сахарного песка. Насыпал в крышку от банки немного сахара, глотнул чаю из кружки и, обмакнув палец в сахар, слизал его. При этом зачмокал, приговаривая: "Ах, как сладенько!"

Я тоже так попробовал, в принципе почти полная иллюзия, что пьешь чай с сахаром. Однако девушки идею не поддержали и продолжали выскребать последние ложки из банки. Игорь ел, ел по своему способу, но, увидев, что другие наминают сахар по-старому, бросил это дело и, сказав: "Что я - рыжий что ли?", положил себе в чай две ложки, на чем сахар благополучно кончился.

С девчонками я постоянно конфликтовал из-за их нежелания думать про завтра и сиюминутно съесть все вкусное в пределах досягаемости. Самые соблазнительные вещи типа печенья и пряников забрал к себе в палатку и заныкал подальше. Эта разновидность насилия ни к чему, конечно, не привела, как и всякое насилие. Во время приема пищи девчонки, в отместку, съедали двойную порцию сладкого, и к концу второго дня все оно благополучно кончилось. Не стоило и отношения портить.

Если человек не осознает сам, то ему не вдолбишь. А в коллективе достаточно одного такого несознательного: если даже один будет жрать за обе щеки, то рано или поздно к нему присоединятся все.

На другой день решили пойти домой. Ни хлеба, ни чего-то другого не было. Из продуктов осталась только гречка. Катя ела ее с корицей. Мне это сочетание не нравилось страшно, но голая гречка в рот не лезла, и я тоже посыпал ее корицей. С тех пор вкус корицы у меня ассоциируется с продуктовой недостаточностью и вообще, с чем-то голодным.

Прежде, чем идти домой, встали в Круг. Это был один из первых Кругов, с помощью которых мы заказывали события в дальнейшем. Мы взялись за руки и стали мысленно формировать для себя хорошую погоду и еще большой грузовик, который подвез бы нас. Видимо, большую часть энергии мы отдали грузовику, так как через некоторое время после выхода нас промочил дождь, и мы все сбились под полиэтилен. После дождика еще "покружили" и потопали дальше.

Игорь, прямо на ходу, принялся учить нас замечательной маршево-походной песне. Слова в ней рубятся, как в стихах Маяковского:

Эй! Друг! В небеса поверь,

Знай! Что! Ты отыщешь дверь,

Она тебя ожидает,

Тайны Вечности храня.

На пути твоем огонь,

Протяни к нему ладонь,

Но не пугайся

Ты этого Великого Огня.

Пр. Огонь горит, но ты не верь,

Что исчезнешь ты бесследно в нем.

Знай! Что! Войдешь ты в эту дверь,

Если станешь сам таким же Огнем!

Эй! Друг! Оглянись вокруг!

Замкни непорочный круг!

За руки взявшись,

Иди вперед с такими же, как ты!

Слово доброе скажи.

Тем! Кто! Сзади проложи

К далеким звездам

Нетлеющие прочные мосты.

Может, в оригинальном варианте там и не очень маршево поется, но нам этот ритм очень помог идти бодрее. Песни я обычно учу долго, а тут выучил раз и навсегда.

Заказанный лесовоз все не ехал. "Ничего, ничего! - говорили мы. - Нельзя же сразу. Надо промять косточки".

Прошли уже половину пути, и тут появилась долгожданная машина. Мы с Игорем сделали максимально дружелюбные лица и замахали руками. Девчонки улыбались, как будто это их последний шанс в жизни выйти замуж. Не остановиться было просто невозможно. Кузов был заполнен дровами основательно, и водитель наотрез отказался сажать нас туда. В кабину КрАЗа набилось пять человек с огромными рюкзаками. Водитель умудрялся рулить и переключать скорости. Это был, по-моему, один из тех водителей, кто не расположен подвозить стопщиков. Он расспрашивал нас, кто мы, зачем сюда приперлись, и сам себе удивлялся - почему он нас взял?

Ох, какой кайф, когда возвращаешься с дикой природы в цивилизацию! Мне кажется, что если не кривить душой, то многие испытывают сходные чувства, а те, кто клеймит технократию со страниц книг и Интернета, просто ни разу долго не жили на природе. Есть редкие исключения, и мне они известны, но не о них сейчас говорю.

Искупались в Пшаде и вышли на автобусную остановку. Я пошел в магазин - купить съестного, а ребята стояли метров за пятьдесят у пустых торговых лотков. В магазине попросил булку хлеба и чего-то еще из мучных изделий. Неожиданно продавщица без всякой просьбы с моей стороны приносит упаковку кефира. Говорю:

- Я кефир не просил.

- Да? - искренне удивляется продавщица. - Ну ладно.

И спокойно ставит его обратно в холодильник.

Выхожу из дверей и иду к друзьям. Вижу, они как-то внимательно присматриваются к моим покупкам и чего-то смеются. Подхожу и спрашиваю: "Чего, мол?". Света говорит:

- Мы тебе сейчас все вместе пять минут телепатировали, чтобы ты кефиру купил. Но не сработало.

Я говорю:

- Сработало, но не на меня, а на продавщицу.

Рассказал им и говорю:

- Ну ладно, раз кефира хотели, пойду возьму пачку.

Поворачиваюсь и иду обратно. Продавщице говорю:

- Вы меня простите, вы были правы, друзья очень кефир хотели.

Она улыбается и приносит ДВЕ пачки кефира. Тут я, баран, не обращая внимания на ее чувствительность, отказываюсь от второй пачки - мне одну, мол, надо, и иду опять к ребятам.

Подхожу, а они ржут - мы, говорят, тебе про две пачки посылали, тут ведь один Игорь больше полпакета выдует. Ну, я уж в третий раз в магазин не пошел.

Вот такая история в завершение. Она, конечно, какая-то сказочная (я и сам таких не люблю) и может подорвать доверие к моему повествованию, но раз уж она была, то рассказал. А выдумать и поинтересней мог бы.

Приехали на Жане, и я после такого похода пару дней отдыхал. А как легко стало без рюкзака босиком ходить! Прям не ходил, а летал. Если раньше я, когда шел босиком, напоминал застарелого педика, осторожно расставлявшего ноги по дороге, то теперь шел обычным шагом. И, учитывая ровность тропинок на Жане по сравнению с дикой Папайкой, даже под ноги не смотрел.

Период неопределенности.

Жизнь плавно текла по уже установившемуся порядку. Погода была хорошая, дожди беспокоили нечасто, но и очень жарко не было.

Народ, в начале лета активно бегавший по местным достопримечательностям и разъехавшийся по России, теперь съехался и спокойно жил в долине. Периодически те, у кого кончались деньги, подрабатывали на торговых точках продавцами. Иной раз за прилавком стояла целая семья. Малыши ползали рядом в траве, дети постарше играли, а папа с мамой объясняли потоку уставшей на жаре туристятины, какой дольмен от чего помогает и куда его прикладывать.

Туристов на Жане стало очень много. Раньше по тропинке к водопадам можно было спокойно прогуляться и подумать о жизни. Теперь же там шел буквально бесконечный поток, как к телу Ленина. Туристические группы и неорганизованные одиночки топали друг за другом и навстречу друг другу. Мне сказали, что в разгар сезона за день здесь бывает до восьми тысяч туристов (по автобусам посчитали). На водопад днем было не пробиться. Туристы облепили его как мухи э-э... мед. Купались, просто омывали ножки, фотографировались и шумели, как огромный улей. Бардовская стоит ниже по течению, и воду для питья там стали набирать рано утром.

К дольменам также было не подойти. Я уж не знаю, какое влияние они оказывали на эти толпы. Стоят около них две-три группы по двадцать-тридцать человек, у каждой экскурсовод плетет свою фирменную легенду про дольмены. Потом все быстренько прилагаются к нему ладошками и усталые бредут дальше.

В это время на Жане хорошо зарабатывать. Духовный рост, наверное, тоже есть, но он становится этакого городского типа. Видимо, от обилия людей с городской энергетикой.

Те, кто стоит на точках, в начале сезона работали с покупателями индивидуально. Подбирали дольмены, советовали, куда сходить и что почитать. Как сказал один из них, "Мы продаем людям не глиняные дольмены и амулеты, а частичку своей энергии. Чистой энергии Жане". Теперь же, при таком напоре клиентов, возможность общения была ограничена, но ребята все равно старались сказать две-три душевные фразы каждому покупателю и даже просто интересующимся. Это, конечно, изматывало многих, и вечером они уже не сидели у костра, а только готовили ужин и ложились спать.

С Бардовской исчезла большая часть палаток - все стремились укрыться от жаркого краснодарского солнца и разбежались по кустам. Там были натянуты навесы из закоптившейся пленки, под ними стояли палатки и очаги. Днем на Бардовской никого не было, и она лежала под солнечными лучами вся белая, так как травку повытоптали.

С раннего утра по дороге к водопадам начинали курсировать местные машины, они завозили продукты и товары к точкам. Дорога проходила в нескольких местах по Жане, и вода после машин становилась мутной. Чуть позднее со стороны туристической тропы начинали доноситься громкие голоса диких людей из города. Видимо, в городе они так много в себе подавляли, что здесь все стремилось вылиться наружу, хотя бы посредством голоса. Дети - те просто орали и визжали без передыху, и со стороны "проспекта" шел с утра и до восьми часов вечера нескончаемый гул.

***

Для прогулок я теперь выбирал уединенные места, поэтому часто приходилось гулять куда-нибудь в горы. Гулять по главной тропе даже вечером мне уже не нравилось. Как-то прошелся по ней, уже после того, как основной поток схлынул, и насобирал столько остаточной энергетики, что весь вечер плохо себя чувствовал.

Стал гулять по старой военной дороге и заходить в расположенный рядом дачный поселок Темная щель. Почему-то нравилось прохаживаться среди ухоженных небольших дачек и смотреть, как там цветут розы. Вдоль всей Темной щели идет небольшая речка, и если пройти до конца поселка, то можно выйти на такой же дикий ее участок, как и верховья Жане.

Местные жители сказали, что там есть красивые водопады и глубокая чаша среди скал, которую, поднимаясь по реке, никак нельзя обойти - только проплыть.

- Сам я там не был, - добавил пожилой пенсионер. - Вот уж лет двадцать здесь живу, все собираюсь сходить.

Я очень удивился тогда такому обстоятельству, но впоследствии еще пару раз сталкивался с тем, что люди живут рядом с удивительными красотами природы, не проявляя к ним особого интереса.

Поднялся по этой безымянной речке в Темной щели. Дорога становилась все более дикой. Временами речка уходила под камни, и только влажный след испарений обозначал ее русло. Выглядело это как дорога, вымощенная булыжником, посередине булыжник был влажный, и из-под него слышалось журчание воды. Так здорово: воды вокруг нигде не видно и в то же время она шумит прямо под ногами.

Дальше красивые скалы и обрывы. Становилось все тише, и какая-то дикость появилась в воздухе. Так бывает в безлюдных местах. Наконец дошел до водопада. Он был повыше, чем на Жане, и падал из узкой расселины так, что пройти его было можно только по стволу дерева, снесенного в половодье и застрявшего на изломе скалы. Балансируя, прошел по дереву и оказался перед замкнутой в скалы чашей. Камни сверху почти смыкались, образуя полупещеру, и изумрудная вода заполняла все пространство между ними.

Разделся догола и, оставив одежду в расщелине, проплыл чашу. Она оказалась глубокой, на Жане в летнее время таких нет, и прохладной. За ней серия водопадов по три-четыре метра.

Ощущение заброшенности усилилось. Шел я прямо по речке, скалы вокруг поднимались все выше и были совсем заросшие. Пригревало солнышко, и вдруг нахлынуло ощущение совершенной оторванности от цивилизации и времени. В душе стали просыпаться радостные чувства детства человечества, когда вся планета была садом и мы, еще совсем юная раса, не знали войн и насилия, а смотрели на этот огромный мир с детским интересом, как на большую песочницу для игр.

Захотелось остаться и вернуться в этот чудный рай, но что-то внутри не позволяло это сделать. Было чувство, что впереди предстоят важные дела и ты зашел в этот Божий приют, чтобы недолго передохнуть и вспомнить свои истоки.

Меня до этого всегда удивляло, почему Торо не остался жить на своем Уолденском озере и снова стал, как он пишет, "временным узником цивилизации". Теперь я почувствовал, что нам в свое время стало мало первобытного рая и красоты, которые создал для нас Бог, и мы захотели создать что-то свое - человеческое. Ну да, напортачили немного поначалу (я имею в виду весь неоднозначный путь развития человечества с войнами, геноцидом и прочим), но где гарантии, что у Творца-Отца все получилось сразу? Небось, тоже первые блины были не ахти. Может, и мы один из таких блинов. В общем, как ни хотелось там побыть, но что-то тянуло возвращаться.

Даже среди заядлых туристов не так уж много людей, любящих долго жить в уединении на природе. Женщины к этому, по-моему, меньше всего расположены, им нравится жить среди людей. Ну, а мужики все ищут совершенства.

На Ромашку (Ромашковую поляну, недалеко от Бардовской) приехал в начале лета Слава (имя изменено). Он увлекался духовными техниками и хотел поголодать сорок дней (это, я так понял, какой-то культовый пост, Моисея, что ли?). Чего он после этого ожидал, я так и не услышал. Но вроде как должно все сразу стать в порядке.

На Ромашке тогда жили АленЮрики (Алена с Юрой). Он и поставился рядом с ними. Начал голодать. Сначала на окружающих это не очень сказывалось. Слава уходил в лес или на поляну, лежал там подолгу и вообще не показывался. Потом стал часто приходить к вечерней трапезе. Поначалу жадно вдыхал запах пищи и заводил разговоры, которые отличались разнообразием - то о вреде этой пищи, то о том, какие вкусности он ел раньше и, возможно, будет есть потом.

День на десятый я перестал бывать у АленЮриков, так как есть в присутствии Славы (который сам приходил к костру) стало для меня невозможно. Он следил за всеми действиями во время еды, и у меня было такое чувство, что с меня тянут энергию, причем сильно, и я не мог от этого закрыться. Ели мы в период Славиной голодовки раза в полтора больше, чем обычно. Так как меня там не было, то я не знаю, как он из этой голодовки вышел. Говорят, продержался больше двадцати дней.

Наверное, что-то это дает, но для меня в то время такое насилие над собой, как голодовка, было неприемлемым, хоть раньше этим и занимался. Когда срывался, когда правильно выходил. С тех пор для меня ясно одно: хочешь есть - ешь. Не хочешь - не ешь. На Жане питаешься, в основном, простыми кашами. Пока организм не уверен в своем голоде, он за это муторное дело (варение одной порции каши на костре) не примется. Готовил я всегда на один раз, а поддерживать маленький огонь под котелком с одной тарелкой каши занятие для спокойного ума и заинтересованного в еде тела.

Я не против любителей голодания, за исключением одного - Когда Они Приходят Во Время Приготовления Пищи и Смотрят, Как Люди Едят. При этом голодном взгляде начинаешь жрать в два раза больше. По-моему, голодать надо в одиночку, тем более сорок дней. Как Моисей, коий служит для всех прообразом.

***

После последнего похода на Папайку я жил на Жане и не совсем понимал, что происходит, потому что не происходило ничего. Что делать, я не знал. Не видел, куда идти. В то время даже не подозревал о том, что тогда я и не мог себе этого представить. Вспоминая, я кажусь себе человеком, который только что выбрался из большого болота на тропинку и с недоумением, ошеломленно оглядывается по сторонам.

Этот период неопределенности очень болезненная вещь, особенно для натур деятельных. Едва выбравшись на дорогу из духовных дебрей и еще не успев оглядеться и уяснить себе положение вещей, они со всех ног бросаются делать что-нибудь, лишь бы что-то делать и, конечно, со всего маху влетают в грязь по другую сторону дороги.

Вот и я такой. Нервировало то, что разум не видел пути, которым вела меня душа. Было очень замечательно смотреть назад и понимать, как все складывается одно к другому, но неопределенность впереди напрягала.

Наверное, каждый из нас по-своему переносит такие ситуации. Некоторые предпочитают делать и делать без передышки, пытаясь количеством энергии заменить качество действий, кто-то иногда задумывается над своими действиями, а некоторые даже делают это через раз .

Говорят, гении характеризуются именно своим умением достаточно долго пребывать в состоянии неопределенности и вовремя из него выйти, то есть начать действовать. Видимо, их душа имеет достаточно времени и сил для формирования нужных событий, и они не отвлекают ее поспешными действиями и напрасными нервотрепками.

Гением я не был и поэтому решил, что надо поскорее определяться с экопоселением, где хотел бы жить.

Меня тогда очень увлекала скорость мысли - я не ел мясного, пил одни травяные отвары с медом и ел гольные каши, почти без приправ и совсем без соли. Правда, трескал халву, хлеб и пряники. Купался в водопаде, много думал. Мысль действительно разогналась, можно сказать, она неслась, попархивая по верхушкам жизни. И стал я относиться к тем, кто "не догоняет", презрительно и свысока. Люди думающие медленно или не так, как я, не казались достойными внимания. Просто физически тяжело было с ними разговаривать. И чем быстрее была моя мысль, тем тяжелее. Совсем забыл, а может, и не знал, что у мысли и, соответственно, Жизни, есть, кроме скорости, еще и глубина. Скорость мысли ближе к понятию разума, а глубина мысли - к душе.

Нормальный человек не выносил моего тогдашнего недовольного тона более пяти минут. Кроме того, я был чересчур прямой и практически не учитывал чувства людей. Это имело весьма странное последствие. Круг моего общения стали составлять очень хорошие и продвинутые люди. Только они могли выдержать меня в больших дозах, да и то, бывало, расстраивались.

Вы спросите, в чем же заключалось развитие, о котором столько говорю? Прежде всего, стал чувствовать себя спокойнее за счет уменьшения количества страхов, навешанных цивилизацией (газеты, новости, боевики, ужастики, домыслы и т.д.). Когда эти страхи были, я чувствовал себя гораздо хуже, и мои отрицательные качества обрушивались на голову окружающих с десятикратной силой.

Стал просто здоровее и выносливее. Меньше уставал, и это также благотворно сказалось на моем характере. Приобрел много полезных привычек и практических навыков, которые облегчали жизнь.

Но, по сути дела, остался той же довольно эгоистической личностью, что и был раньше. Просто моя душа, обретя силу ввиду вышеперечисленных факторов, только наметила пути совершенствования моего истинного Я.

И вот такой, "весь в белом", я решил осчастливить какое-либо экопоселение своим посещением и даже, может быть, постоянным жительством.

Экопоселение Ильское (Ведруссия).

Одно из самых прекрасных впечатлений за лето - это поездка в Ильское. Как-то на вечерний костер приехал представитель экопоселения Анатолий Матвеев. Народу было много, и все скромненько сидели по бревнам-лавочкам вокруг общего костра.

К тому времени мы с Игорем, Светой и Катей спелись, выучили некоторые песни из репертуара Игоря и дружно выступали командой. Он очень компанейский бард и чаще всего поет песни, которые можно и нужно петь хором. Вообще он альтруист, каких мало, чем-то напоминает мне моего отца. Мы с ним совсем не похожи. Я от общения заражался мягкостью Игоря, а он - моей жесткостью. Как кот Леопольд, которому как-то "озверин" пришелся весьма кстати.

С Игорем всем хорошо, но самому ему хорошо было не всегда. Я же, в основном, чувствовал себя отлично, разные недоразумения объясняя недоразвитостью общества. Кому в этом случае было не очень хорошо, догадайтесь сами.

Ну так вот, вылезли мы с песнями. Игорь потихоньку начал, а мы подтянули. Потом присоединились и зрители, став участниками. Дальше наш бард разошелся, вылез в круг и стал всех зазывать в хоровод к костру. Народ повскакивал, не сразу, правда, и стали танцевать от лезгинки до всякой цыганщины. Спели несколько детских хороводов и поводили детей и взрослых вокруг костра.

У Игоря, по-моему, нет комплексов по поводу вылезти заводить народ. Он не боится показаться смешным. Ну и поскольку мы после наших походов все больше сближались в круг и стали чувствовать себя одной командой, то и такому важному гусю, как я, приходилось выходить вслед за Светой и Катей в центр, вертеть ручками и топать ножками, зазывая остальных. Тоже развитие.

Что интересно, Игорь все, что надо, может чудесно сказать с помощью песни, шутливо и необидно. Как-то раз, сидя в узком кругу он хитро так посмотрел на меня и сказал:

- А вот сейчас хочу спеть песню, в которой узнал себя. Я спою, и, может быть, кто-то узнает в ней что-то свое.

И спел:

Am E Am

Никакой я вам тут не поэт,

C G C A7

Даже вовсе не прозаик я,

Dm E F

Просто дать хочу один совет,

Dm E Am

Что вам можно, а чего нельзя.

Страсть как всех люблю я поучить,

Что такое нормы бытия,

Поскорей бы премию вручить

Мне гордыня собралась моя.

Я ж во всех нюансах тонкий спец,

Консультант у Бога самого,

Как-то раз сказал ему: "Отец,

Я тобой побуду. Ничего?"

Ну я ж ведь самый умный и святой,

Но просто просветленным быть устал,

На Земле побуду я тобой,

Сделай мне повыше пьедестал.

Мудрый я такой, аж спасу нет,

И философ тоже дай Боже,

И никто мне не авторитет,

Ведь святым я стал давно уже.

Все теперь мне стало пофигу,

Ведь я один такой хороший, ты заметь,

Прям налюбоваться не могу,

В зеркало не устаю смотреть.

Быть великим самым из людей,

Что поделать - миссия моя,

Ну не убрать великость, хоть убей,

Но не корысти ради, пользы для.

Надо ж так загнуть да про себя,

Отпустил гордыню я разок,

Но я осознанно хвалил себя, любя,

Скромно так хвалил, как только мог.

Себя я, конечно, сразу узнал. Ну частично, процентов так на девяносто. Переписал у Игоря слова с аккордами и разучил ее.

Итак, вернемся к костру. В перерыве между песнями встал среднего роста усатый человек (Анатолий) и рассказал, что есть на свете такое поселение Ильское, и даже совсем недалеко. Было там на тот момент около сотни семей. "В нашем поселении будут рады видеть инициативных, энергичных людей, готовых прийти на землю и жить там", - сказал он. Необходимо подать заявление и пройти собеседование. Вступительный взнос пятнадцать тысяч рублей.

Я быстренько подскочил и перерисовал схему, как добираться. После Матвеев ушел, а мы продолжали веселые посиделки. Спать в тот вечер я отправился поздно, а перед сном решил, что надо обязательно съездить в Ильское. Катя, Света и Игорь тоже захотели поехать. Договорились, что проедем сначала в Ильское, а потом через Краснодар в Фанагорийское (Любоисток), так как Игорь со Светой там еще не были.

***

И вот опять на трассу. Автостоп из экзотики понемногу становится привычным делом, как поездка на автобусе. Поначалу каждая остановившаяся машина была маленьким чудом и неожиданностью, особенно если везли на большие расстояния. Деньгопросов на раннем этапе стопа практически не встречал. Обычно стопил с поднятым вверх большим пальцем, считая, что так водителям понятнее моя безденежная сущность.

Поначалу не понимал - почему иногда машины останавливаются сразу, а иногда долго ждешь. Мне это стало интересно, и я начал понемногу отслеживать закономерности удачного стопа. Конечно, такие внешние факторы как место, стоп в паре с девушкой, ночью и так далее подробно описаны у Кротова в его "Практике вольных путешествий". Меня больше интересовали внутренние причины, ведь я учился формировать события и управлять ими изнутри, своим состоянием влияя на обстановку вокруг. Это самый интересный вид волшебства - ни заклинаний, ни волшебной палочки, иногда даже не делаешь ничего физически, а то, о чем мечтаешь, происходит.

На том, начальном этапе стопа, я обычно стопил в приподнятом настроении. Можно сказать, сам процесс его приподнимал. В свое время походил на разные психологические тренинги, и это было в чем-то на них похоже, только все реально и непредсказуемо.

Обижаться и недоумевать по поводу неостановившихся машин было делом, сильно затрудняющим процесс. В целом, тогда помогало такое мысленастроение. Ввиду своей гордыни я искренне считал, что, занимаясь таким благородным делом, как экопоселения, мечтая жить там и отдавать все силы их развитию, я тем самым спасаю мир. Ну вот и водители машин, через помощь мне, приобщаются к спасению мира. Ладно хоть хватало ума им это не показывать.

В кабине же вел себя не всегда адекватно обстановке. Поначалу, когда садился, во мне все еще продолжало бушевать удивление по поводу того, что сейчас меня повезут за двести километров без копейки денег. И поэтому то болтал лишнего, то угрюмо отмалчивался. Внутренне, однако, старался всегда "заплатить" порцией энергии, которой, как мне казалось, не хватало водителю. Иногда устраивал "оздоровительный сеанс": у водителей на дальних расстояниях затекает поясница, и я мысленно делал им энергетический массаж или открывал в их сторону выход той радостной энергии, которая была во мне.

В среднем до остановки машины проходило от пяти минут до получаса. В этот раз ехали парами - мы с Катей как всегда собрались с утра, а Игорь со Светой (заправские сони) решили поехать "как проснутся". Это ко всему значило и то, что они еще сварят кашу и поедят, так как Игорь, в отличие от меня, никогда не пренебрегал плотным завтраком.

Ехать решили через Новороссийск из Геленджика. На дорогу я снова натрескался пирожков у знакомой бабушки, которая с раннего утра уже поджидала покупателей. Бабушка засекла, что я часто появляюсь с Катей, и теперь пирожковая скидка распространилась и на меня.

До Новороса доехали быстро, а когда стопили в сторону Краснодара до Ильского, нас подвезла семейная пара. У них у самих дочь отправилась куда-то стопом, и они теперь добросовестно подвозили всех голосующих, видимо, надеясь на ответную любезность Мира в отношении их дочери.

Сама станица Ильская расположена на трассе. Недалеко от нее ответвление дороги. Пройдя по нему километров пять, вы увидите справа большой каменный дом. Дальше располагаются палатки поселенцев и штабная палатка. За ними разбит участок под лесной питомник и огород. Там всего выращивалось очень много, от саженцев кедра до капусты. В питомнике работали женщины и мужчины, которые и жили в палатках, зарабатывая рублей сто в день. Чуть дальше высится обширный навес, закрывающий от палящего солнца обеденный стол и лавочки вокруг.

Мы прошли мимо ряда палаток и подошли к навесу. Там отдыхали две женщины в панамах.

- Здравствуйте, - поздоровалась шедшая первой Катя.

- Здрасьте, - ответили женщины. - Вы откуда?

- Я из Липецка, - сказала Катя. - А Руслан из Башкирии.

Женщины были утомлены - только пришли с работы в питомнике, беседа не клеилась. Тут подошел Анатолий, и мы с ним разговорились. Он показал, где можно поставить палатку, взять воду и так далее. От съеденных с утра пирожков мое самочувствие становилось с минуты на минуту все хуже, и я не мешкая отправился разбиваться.

В Ильском планировали провести пару дней. Послезавтра должно было быть общее собрание по земле, и мы хотели поприсутствовать.

Теперь же лежу в палатке и плохеет мне все больше и больше. И мир весь кажется не мил. С Катей поругался, и она от нечего делать пошла разговаривать со встретившими нас женщинами. Светке с Игорем скинул: "Купите по пути плитку шоколада и сгущенки, мы забыли". В ответ приходит СМС: "Купили ящик шоколада и два ведра сгущенки, погрузили все на КамАЗ и едем к вам" (смайлик).

Короче, всем веселуха, один я помираю. В детстве даже любил болеть, ведь тогда всякие мелкие поблажки типа вкусностей и телевизора увеличивались в размерах.

Тут, однако, болеть было не перед кем и, повалявшись часа два-три, я начал поправляться. То ли от постельного режима, то ли от скуки организм стал проситься встать и пройтись. Тут как раз пришла Катя, и ей было заявлено, что меня надо выгулять. По дороге я ей начал плести байку, которую сочинял на ходу - про то, как раньше жили помещики, и вот в одном поместье за прекрасной девушкой Катериной начал ухаживать молодой гусар, и ля-ля-тополя...

К вечеру приехали Игорь со Светой. Стало повеселее. Игорь сразу влился в коллектив, казалось, только его тут не хватало для полного счастья. Все стали петь, Игорёха шутил, Света поддерживала. Вечер получился веселый.

***

Смотреть землю пошли на другой день, так как сами участки расположены дальше и до них идти около часа. Местность холмистая, пашни, сенокосы, разделяющие их заросли леса и сосновые посадки. Холмы очень живописные, экопоселение начинается с вершины одного из них и раскидывается в широкой чаше так, что видно все пять полей, выкупленных партнерством Ведруссия. В середине этой чаши глубокий овраг, заросший лесом. По дну его бодро струится ручей. Мы нашли пару мест поглубже и искупались. Если сделать там ряд запруд, то получатся великолепные заводи, где можно купаться хоть в полный рост.

В преддверии оврага наше внимание обратили на каменные обломки, которые предположительно были разрушенным дольменом. Дольменов на Кавказе немало, но в советские годы их безжалостно разрушали, сталкивали бульдозерами в реки, освобождая посевные территории. Местные жители пользовались камнями как строительным материалом, и многие из мегалитов теперь остались только в виде фундамента и отдельных камней.

В одном из ответвлений оврага бежит родник, где мы набирали воду. Говорят, что родники есть и на самих полях. На тот момент межевание на участки еще не было начато, и вешки ограничивали лишь общую территорию.

Вернувшись домой, стали готовить на ужин кашу. Девчонки из станицы, которые нас провожали, оказались неутомимыми. Мне этой прогулки хватило за глаза, а они вроде бы как совсем и не устали. Оксана (имя изменено) шла всю дорогу бодрым шагом, весело срывала всякие растения по краю дороги, объясняя, где и как они используются. Я половину пропустил мимо ушей - было интересно смотреть на нее саму и слушать, как она говорит.

Когда увидел в первый раз Оксану - просто обомлел. Она казачка, кубанская казачка и такая красивая, что смотрел бы и смотрел. Наверное, Оксана из гоголевских "Вечеров..." была такой красавицей, недаром Вакула съехал с катушек и чуть не продался черту. У казачек неповторимая, озорная, затягивающая, как омут, красота.

Говор у Оксаны кубанский, вместо "о" часто использует "за": "Расскажите за Жане".

К встречам с такими яркими литературными персонажами я был не готов. Чувствую, что начинаю лишнего волноваться, и стойкость моя в отношении женского пола дает трещину. Причем самого что ни на есть романтического пошиба. Короче, влюбляюсь потихоньку.

Поскольку это дело себе строго запретил, не до того, мол, сейчас, мир спасаем, то влюбленности пришлось маскироваться под разными флагами. Типа воды надо принести. Как раз закончилась во фляге. А Оксана на свои земли готова раз по пять за день гулять, ей там нравится. Это городские туда только на машинах ездят, а она сходит, и ей нипочем эти полтора десятка километров.

За водой собрались всей толпой. Наложили полторашки с пятилитровками в рюкзаки и пошли. Идешь рядом с такой красавицей по кубанской земле, и сердце радуется, и мир наполняется новыми красками. А Оксана еще как окинет взглядом своих огненных глаз, так прямо мурашки по коже.

Вышли в поле, и мы с Игорем побежали вниз. Так с детства не бегал, через поле и в траву упасть. Я ошалело от всех этих переживаний бухнулся прямо назад на спину. Травостой стоял такой густой стеной, что казалось - там мягко, как на матрасе. Там оказалось практически как на асфальте, трава только немного самортизировала. Приложился прилично, попробуйте прямо назад упасть не сгибаясь. Через полминуты смог согнуться и сесть. Потом встать. И сделать вид, как будто ничего не было.

Обратно шли с Оксаной рядом, и я чего-то вдруг начал смущаться. Уж и подзабыл, как с девушками разговаривать. Слава Богу, Оксана не забыла и провела обзор по той части флоры, которая в более ранних лекциях осталась незатронутой. Даже под пытками не вспомню ни одного названия, но рассказывала она очень интересно.

Находились за день прилично, ноги просто отваливались. Ну, думаю, сейчас завалюсь в палатку и до ужина оттянусь минут тридцать. Но Оксана невинно так замечает:

- К чаю хочется чего-нибудь сладкого.

Начинается выяснение, открыт ли еще магазин в деревне. Ближний, скорее всего, закрыт, но в центре, наверное, работает.

Оказывается, что идут за пряниками Оксана, я и еще девочка лет десяти, дочка одной из женщин.

Ноги очень "обрадовались", когда до них через спинной мозг дошло, что под вечер еще километров десять-двенадцать надо "прогуляться". Вот ведь выносливые эти станичники, куда мне, городскому увальню, до них. Но, не показывая вида, радостно вскакиваю на тихо матюкающиеся ноги, и мы выходим в деревню.

По полю, мимо пруда, через железную дорогу. Поначалу тяжко, но тут красота июльского вечера начинает понемногу пробираться в голову, и про усталость я забываю. Оксана идет рядом и потихоньку распускает косу, пуская свои длинные каштановые волосы свободными прядями. Вечер становится все более июльским. Даже не знаю, как процесс расплетания косы оттеняет июлистость вечера, но для меня с тех пор это непреложный факт.

Входим на окраину станицы. Летние запахи в деревне на закате. Дневной жар отдает свои последние остатки от стен и дороги, начинается вечерняя свежесть. Налетающий ветерок сложно определить: когда идешь в полосе длинных влажных теней, он кажется теплым, а когда попадаешь под лучи заходящего солнца, то прохладным. И такое чувство, что два разных ветра поочередно касаются тебя.

Куры, петух чего-то разгребает, кто-то шлепает в ручье под мостиком, и гусятина шипит на проходящих. Коровы уже разбрелись по домам, и люди, видимо, вслед за ними. Редко встретишь одного-двух прохожих. Молодежь вся в центре на танцульках, а старики ужинают за заборами.

Ближний магазин, естественно, закрыт. Мы пошли по дворам, чтобы нам объяснили, как идти к центральному. То ли объясняли нам непонятно, то ли мы не прислушивались, но дорогу до центрального пришлось уточнять несколько раз. Шли по каким-то переулкам, мостикам через овраги с шумящими ручьями, мимо пустырей и даже через заросли кустов. Как-то все время проходили не туда, и местные жители нам каждый раз объясняли новую дорогу. "Ну, теперь вам проще вот так пройти".

Оксана показала, какой из себя дурман, белая шелковица и еще кучу всего, чего я не знал. Мы шли, разговаривая ни о чем и вечер переставал быть вечером. Я уже просто плыл в каком-то тумане из слов, взглядов, ароматов, среди потоков теплого и холодного воздуха, из звуков, которые доносились со дворов.

Наконец вышли на прямую улицу, по которой через некоторое время мы могли дойти до этого загадочного магазина (шли мы уже минут э-э-э... в общем, долго шли). В кубанских станицах я раньше не бывал. Оказывается, здесь всякие вишни, черешни, груши и другие яблони сажают, окромя садов, прямо на улице. И никто особо не ругается, когда все это собираешь.

Для начала сорвали парочку яблок и съели на ходу. Откусив от следующей порции яблок, мы переглянулись, остановились и занялись яблоками всерьез, набрав их полпакета. Не знаю, что это были за яблоки, но вкусные невероятно.

Следующей жертвой стала молодая груша, но она оказалась твердоватая и не особо пострадала. Потом вишня, а на одном перекрестке стояла яблоня "белый налив". Просто глазам не поверил. Срывал яблоки и все ждал, что кто-нибудь кирпичом запустит. Нет, не запустили почему-то. Я стал подозревать, что попал в экопоселение.

Мы шли по пустынной улице, разговаривали, смеялись, улыбались друг другу, угощали вишней, пересыпая ее из ладони в ладонь и пачкаясь соком, и тут я стал потихоньку понимать, что такого вечера в моей жизни не будет больше никогда.

Помните, как в Золотом теленке: " Молоко и сено, - сказал Остап, когда Антилопа на рассвете покидала деревню, - что может быть лучше! Всегда думаешь: "Это я еще успею. Еще много будет в моей жизни молока и сена". А на самом деле никогда этого больше не будет".

И вот иду рядом с очаровательной кубанской казачкой, на которую из-за заборов, покряхтывая, поглядывают мужики и понимаю, что ничем не удержать легкий песок времени этого вечера, который струится сквозь пальцы и утекает бесследно и навсегда. И тогда я вдыхаю глубоко-глубоко и стараюсь пропитаться настоящим моментом, весь, до последней клеточки. Мне хотелось бы навсегда остаться в этом вечере, как Пилату с Иешуа на лунной дорожке. Но перед нами постепенно вырастает трасса, и на ней этот загадочный магазин, с виду самый обыкновенный.

Продавщица, наверное, удивилась, когда молодой человек, с обезображенным счастьем лицом купил килограмм пряников и вышел, улыбаясь, как лунатик, который получил в наследство миллион долларов.

Обратно идем еще медленнее, дособираем яблоки (пока ручки пакета не начинают понемногу рваться), подходим к уже знакомым вишням и сливам. Меня, как большим деликатесом, угощают какой-то прозрачной застывшей жидкостью на коре вишен, но даже эта липкая гадость не может испортить моего счастливого настроения. Я радостно улыбаюсь и говорю: "У-у! Вкуфно!", поскольку зубы от нее слипаются.

Неожиданно из двора взлетает с громким свистом ракета и распускается в небе дождем оранжевых искр. Мы ошеломленно останавливаемся и ждем продолжения. Оно тут же появляется в виде красно-синей ракеты. Это не маленькие ракетки, которые взлетают с писком - и все, а нормальный салют с разлетающимися огнями. Видимо, какой-то новый русский справляет день рождения. Мы об этом не задумываемся. Салют так подходит к ликующему состоянию, что после второй ракеты перестаю удивляться и воспринимаю его как должное.

Возвращаемся, конечно, уже в темноте. Друзья давно сварили и съели кашу, картошку и даже попили чаю. Меня все это не трогает, и я не спрашиваю, как обычно, где тут моя порция. Похлебав чаю, сажусь у костра и чувствую, что жизнь прошла не зря. Можно и помирать, хотя можно еще и пожить, для того чтобы вспоминать иногда этот вечер.

К сожалению, после этого я уже не могу воспринимать Ильское без этих радостно-счастливых тонов. Объективность моя безнадежно подорвана самым коварным образом. При слове "Ильское" губы мои сами начинают расползаться в глупой улыбке и, если присмотреться, я немного краснею.

***

На общее собрание народ начал съезжаться часов с одиннадцати. Было около пятидесяти человек. На тот момент покупка земли еще только происходила и обсуждали разные текущие моменты.

Собрание шло часа три. В конце концов, мы отделились от него и ушли за навес - полежать на травке. Я уже и забыл со времен моего первого экопоселения, насколько утомительны эти юридические и организационные дела.

На собрании весьма бодро выступала инициативная группа. Она знакомила слушателей, в смысле поселенцев, с тем, что сделано за истекший период. Поселенцы внимали.

Зашел разговор о трудностях с получением земли. Я все ждал, что кто-нибудь встанет с места и предложит: "Ребята, а давайте поработаем кругом, коллективной мыслью. Поддержим тех, кто сейчас обивает пороги кабинетов".

В свое время, когда участвовал в оформлении земли, на меня смотрели как на "толкача" и ждали от нас (тех кто ездил с документами) результатов. А мы отчитывались. Было такое впечатление, что остальной коллектив ни при чем. Меня это перестало устраивать, и мы стали менять состав группы по работе с документами, при поездках в администрацию брали с собой "группу поддержки", чаще информировали остальных о ходе дела. В тот день, когда ездили в администрацию, все знали, что мы сегодня едем и мысленно поддерживали, переживали за нас.

Хорошо помню тот период, когда мы с поселенцами в Башкирии часто встречались, отмечали дни рождения вместе, танцевали, пели и водили хороводы. Как, казалось бы, какие-то совместные танцы могут помочь в оформлении документов? Но тогда процесс шел легче, сам это чувствовал, так как принимал участие в каждой поездке в земельный комитет и сельхозуправление.

После, уже летом, все разбрелись по своим участкам, и мы практически не встречались. И начались всякие трудности, которыми жизнь снова пыталась сплотить нас вместе. То председатель совхоза начинает из-за мелочей на рога вставать, то коров на наше поле пьяные пастухи упустят, раньше вот не упускали, а теперь - пожалуйста. В земельном комитете волынку тянут на пустом месте. Во всем этом были виноваты, конечно, алкаши-колхозники и бюрократы-чиновники, но никак не мы, святые-ведрусы.

Но ничего, в совместном прогонянии коров с участков и в спорах с пьяными пастухами единение тоже вырабатывается.

Многие, помню, вообще не верили в силу мысли. Как-то провели опрос. Начали с простого вопроса: "Ребята, как вы считаете, мы люди духовные?" Все дружно: "Да!" А почему у нас проблемы с получением земли? Тут перечислили все материальные причины, какие только могли быть: денег у нас нету, законы мы не знаем, не хватает юридической бишь подкованности чинушам нос утереть, не местные мы жители (район другой) и льгот нам, горожанам, нет. В общем, о том, что у нас самих что-то не в порядке, заикнулась лишь пара человек. Вот такая духовность на словах. "Да, я духовный, а живу плохо только потому, что из-за всяких там у меня денег нет".

В Ильском был на собрании интересный момент. Встал молодой человек и начал говорить о том, что по оформлению земли уже все сроки пропущены, и в прошлый раз говорили, что землю точно получим, а не получили. Тут один из организаторов мягко так ему предлагает: "Знаете, вы эти моменты отмечаете правильно, но почему бы вместо того, чтобы претензии предъявлять, не помочь нам и не поучаствовать самому в работе". Молодой человек несколько растерялся, но потом сказал, что он готов. Тон у него был уже совсем другой.

Без совместного творчества, без знания о том, что делают для общего блага другие члены коллектива вряд ли может быть творение, которое принесет радость для всех. Мне кажется, зря иногда те, кто берется за бумажную работу, стараются оградить от нее остальных. Это тоже часть нашей настоящей жизни, и поселение без этого не построишь. Практически любому неприятно торчать в темных "коридорах власти" и разговаривать с непонимающими чиновниками. Конечно, у каждого свои таланты, у кого-то язык лучше подвешен, и эти коридоры его не так угнетают, как другого. Но значит, надо помогать иначе. Но если не участвовать в организации поселения, в общей работе (не по указке, когда скажут, что делать, а самому искать свое место в этом микрообществе), то получается, что строишь не поселение. А только свое поместье. Нет твоего вклада в общее дело.

Для себя усвоил с тех пор одну вещь. Если коллектив не стремится сознательно к единению, не работает на формирование Круга, то жизнь начинает подкидывать ему трудности, которые его сплотят. У человека ведь точно так же. Если ты не ставишь перед собой вдохновляющие задачи, которые трудно, но интересно решать, то жизнь быстренько сформирует парочку поблем, и будешь совершенствоваться уже таким образом.

В то время, когда стал периодически мерзнуть в палатке весной и осенью, жить на легком пайке впроголодь и периодически уставать, от здоровых нагрузок от меня ушли всякие болезни. В молодости болел очень часто: ОРЗ, мигрень, какие-то непонятные ревматические боли в суставах, бронхит, аритмия, вегето-сосудистая дистония, зубы ни к черту, зрение падало. Мама очень любила лечить и лечиться, и список моих заболеваний тут не полный. На спортсекции с большими нагрузками (вроде карате) мне ходить запретили. Всегда считал, что я слабенький и больной.

Но чем более интересно и трудно, наплевав на все эти диагнозы, я живу, тем здоровее становлюсь. Человек, идущий в правильном направлении, с возрастом лишь улучшает состояние своего здоровья.

А в Ильском, между тем, собрание постепенно заканчивалось. Оставшиеся вопросы обсуждали уже в группах.

В Ведруссии очень сильная и уверенная инициативная группа, к тому же с финансовой поддержкой. Коллектив большой, около ста семей. К сожалению, я слишком мало там пробыл, чтобы судить о степени сплоченности коллектива, не был ни на одном общем празднике, да и ситуация с каждым годом меняется.

Игорь принес гитару, и стали петь. Большинство ильчан доспоривали по текущим вопросам, кое-кто подходил на несколько минут послушать, потом уезжали домой. В скором времени остались мы, приезжие, и постоянные жители Ильского.

В тот вечер долго сидели у костра, перепели почти все песни. Стало как-то тоскливо на душе, возникло ощущение духоты, замкнутости. Дорога снова звала меня и не давала засиживаться на одном месте. Видимо, мои поиски только начинались. Это понимание так неожиданно и уверенно пришло ко мне, что я уже не помню, как мы обсуждали его с друзьями - все произошло быстро. Они согласились со мной, что завтра надо трогаться.

***

На другое утро стали потихоньку собираться. Собирались, обедали, времени было уже много, и на вечернюю электричку в Горячий Ключ мы не успевали. Напомню, что дальше хотели посмотреть площадку Фанагорийское (экопоселение Любоисток, которое организовывает Олесь под Горячим Ключом).

Ехать надо было через Краснодар и, видимо, в нем ночевать. Там у Игоря жила знакомая бабушка, у которой он пару раз останавливался. Он с сомнением предположил, что она впустит и четверых. В общем, решили поехать, а там действовать по ситуации.

Прощались мы с ильчанами долго. То записывали телефоны, то они переписывали из тетрадки Игоря песни. В общем уже во второй половине дня давно собранные рюкзаки наконец положили свои лямки нам на плечи.

Я снова пустился в дорогу по зову сердца. Чувство было великолепное - так замечательно сочеталось внутреннее и внешнее. Я был в поиске - себя, своего пути и места в мире, и в то же время шел по дороге и на плечах лежал рюкзак. Снова свободен, могу идти куда пожелаю, все мое со мной, и весь мир впереди. Я закричал: "Ничего на свете лучше нету!" - и спутники подхватили "Чем бродить друзьям по белу свету!"

Потом, отойдя из поля зрения ильчан сняли рюкзаки, разулись и встали в круг. Руки легли в руки, глаза встретились и одновременно закрылись. Мы планировали хорошую дорогу, благополучное достижение цели и просто наслаждались чувством единства в нашем кругу. Да, еще заказали, чтобы ехать всем вчетвером - было так хорошо друг с другом, что не хотелось разбиваться на пары.

Круг вышел от души: не успели мы дойти до трассы, как нас всех подобрала старая Волга. С песнями доехали до Краснодара и вышли на троллейбусной остановке. Вечерний город потрескивая остывал от дневной жары.

Блага цивилизации.

Автостоп все-таки расслабляющее занятие. То ли дело поход! Прошел с рюкзаком двадцать километров - и тебе хорошо. Рюкзак уже как неотъемлемая часть твоего тела. Тяжести не чувствуешь, привыкаешь. А тут вышел из машины и со стонами тащишь этот баул к остановке за сто метров. Жарко, люди на тебя глазеют с разнообразнейшими эмоциями. Многих обывателей размер рюкзака пугает. Ну, так там спальник, палатка, котелок, свитер на ночь и всякое по мелочи. Вес хоть и больше пятнадцати, зато за спиной, а это раза в три легче, чем в руках. Ну, как минимум, в два.

В городе первое время все кажется жарким. Даже тень какая-то пыльная и душная. Ветерка нет, или он сухой, как в Сахаре. Но потом, как и ко всему, привыкаешь и чувствуешь себя получше.

Сели на троллейбус и поехали прямиком до нужной остановки. Тетя контролер захотела взять за багаж, но мы весело отбились. Это, вообще-то, не пример для подражания, предпочитаю делать такие вещи по настроению. Когда воображаю, что буду каждый раз на халяву ездить, то попадается упорный контролер и эту идеализацию исправляет.

Постепенно, с пересадкой, добрались до нужного района. Знакомой бабушки дома не оказалось, хотя Игорь звонил заранее, наверное, приехали раньше.

Пошли в супермаркет. Закупаемся на ужин, глаза разбегаются, и хочется много чего, хоть истинным ведрусам в супермаркете по уставу положено плеваться и говорить фразу Сократа: "Как много здесь вещей, которые мне не нужны". С горечью осознаю, что до святого мне еще пилить и пилить в своем развитии, беру сладкую булочку и коржик. Запоздало вспоминаю, что не один, и, понимая неприемлемость коржиков для общего бюджета, кладу все на место. Берем на всех два батона и два пакета молока плюс кашу и хлеб на ужин.

Бюджет у нас ограничен возможностью каждого. Перед закупками мы скидываемся и приобретаем все на общие деньги.

Выходим из магазина и ставим рюкзаки в кучу тут же у входа. Открываем пакеты с молоком и разламываем батон. Все дружно с удовольствием чавкают, предаваясь одному из семи любимых грехов человечества. В этот момент нам можно читать любую лекцию о "питании как дыхании" - будем слушать и кушать.

Рядом подъезжают и останавливаются, блестя полированными боками, иномарки и Лады. Оттуда выходят мужчины и женщины в городской одежде с рюшечками и финтифлюшечками. Когда я гляжу на эти розовые брючки и шикарные блузочки, меня почему-то охватывает смех и недоумение. Хоть, в общем-то, в свое время я и сам любил попускать дым в глаза всякими слаксами и джинсовыми рубашечками. Даже укладку себе делал, причем регулярно. Почти каждый день, а уж на свиданки обязательно.

Однако, выезжая из дому в апреле, забыл расческу, решил, что это знак судьбы и мне она не нужна. "Буду расчесываться пятерней, как Анастасия", - гордо подумал я. Так и расчесывался.

Отличнейшее снятие идеализации собственной внешности. В витрины магазинов старался не смотреть, а в зеркала и подавно. Оттуда выглядывал бородатый, нечесаный мужик с диковато-радостными глазами. Впоследствии на Светкиных фотографиях увидел, что выглядел не так уж страшно, но тогда мне моя внешность казалась неприемлемой для любого нормального человека. Я был этим доволен и понимал, что любое хорошее ко мне отношение обусловлено, кроме дружелюбности собеседника, моими внутренними качествами, а не стрижкой и одеждой. Не думаю, что стоит всегда ходить в таком виде, но время от времени, безусловно, полезно.

После принятия некошерных продуктов вечерний город стал восприниматься гораздо лучше. Отправились во двор до сих пор не пришедшей домой бабушки. Друзья расположились с рюкзаками на скамейках и стали приканчивать сырьевые запасы, а я отправился гулять по улицам Краснодара, намереваясь обойти несколько кварталов и растрясти тяжесть в желудке.

Шел и дивился на свое состояние. Мне че-то было хорошо. Странно, вроде город должен вызывать у приверженца экопоселений отрицательную реакцию. Но нужная реакция не испытывалась, хоть убей. Наоборот, чувствовал, что не против еще пару дней пожить тут, побродить по улицам вместо лесных тропинок. Заходить в магазины и даже (тьфу-тьфу, прости, господи!) в кафе.

Смотреть на людей и особенно на девушек было весьма приятно. Правда, манеры у них мне казались наигранными и вызывали они все больше определенно сексуальную реакцию. Почему-то не хотелось подходить и говорить не то что о семье и о детях, а даже просто о любви.

Уже привык к боевым подругам, которые спокойно несут рюкзаки размером с мой, причем и идут иной раз при этом лучше. Могут развести костер и приготовить на нем еду, а переночевать одной в лесу для них не проблема, и даже без палатки. Их не пугают страхи из темноты и автостоп в одиночку. Глаза и губы у них свои, в смысле, без косметики, и, когда смотришь их прошлые фото где они "накрашенные" сразу отмечаешь как они теперь похорошели. На фото они выглядят как куклы, и почему-то на ум приходит словосочетание "пряничная красота".

Светка превратилась в очаровательную дикарку. Лицо все загорелое, глаза озорные и сияющие. Раньше, при всей своей худобе, она производила впечатление аккуратных женских форм. Сейчас у нее стала фигура лесной нимфы - с силой в тонких мышцах и стремительностью в движениях.

У Кати глаза стали глубже (наверное, от вечных скандалов со мной). Катя несла "рюкзачок", который мне приходилось подавать ей на спину, с кучей карманов и резинок, под которые она рассовывала покупаемые нами продукты. Ходит Катя точно раза в два лучше меня, практически как наш лучший ходок Игорь. Если повязывает платок на закрытый манер, как монашка, то вылитая непорочная Дева Мария (сам я не видел, но теперь по-другому ее не представляю). А если как бандану, то в своей зеленой безрукавке напоминает симпатичную женщину-боевика. Фигура у нее очень женственная, а по характеру сразу видно, что мама из нее будет просто на зависть. В следующий раз, как буду воплощаться на Земле, найду Катю и попрошусь к ней в дети.

Игорь - мужчина крупнее среднего, атлетического сложения. Лицо, взгляд и голос мягкие. Успешно перенял у него несколько мягких интонаций. Он очень увлекательно говорит о чем-либо, причем видно, что не стремится протолкнуть свою "телегу", а хочет, чтобы всем стало хорошо..

Вот такие мои друзья, ну, а что я за фрукт, вы уже и так знаете.

***

Бабушка пришла в самый критический момент, когда мы почти собрались уходить, и лишь надежда на то, что немощная старушка вряд ли гуляет ночи напролет по знойному Краснодару, удержала нас на скамейке.

Нас запустили в чистенькую аккуратную пенсионерскую квартиру. Все расположились в гостиной и начался подробный разговор о покойном муже нашей благодетельницы. Игорь поддерживал его, а у меня глаза слипались от усталости и съеденного на улице ужина. Я прикрыл их со спокойным видом, стараясь показать, что это моя любимая поза для слушания таких поучительных разговоров. Поскольку заблаговременно расположился на дальнем конце дивана, то поначалу все шло хорошо. Однако потом стал засыпать на ходу, и голова начала периодически "клевать" вниз, совсем не в такт разговору.

Тогда решительно поднялся и задал существенный для всех нас вопрос, можно ли помыться? Сколько бы ни утверждали любители природы, что речки и озера - это вода в ее лучшем виде, еще ни разу не видел "любителя", который бы отказался помыться в ванной. Разрешение благосклонно дали, и я пошел из зала, провожаемый завистливыми взглядами девчонок.

Да! Помыться было классно, заодно и постирался. Памятуя, что за мной пойдут еще трое, а бабушка скоро ляжет спать, не дал себе понежиться под душем вволю.

Зачастую я разглагольствую о том, как хороши блага цивилизации. Вполне законен вопрос: "Если ты их так любишь, то какого черта стал жить на природе в палатке? Жил бы в городе и купался каждый день в ванной, торчал в магазинах, ходил в кафе". Все верно жизнь на природе прекрасна, я и сам предпочитаю ее. Но очень часто ее идеализируют, как будто это панацея от всех проблем. Сама по себе жизнь на природе меняет не так уж много и не так уж много людей, мечтающих о ней, могут ее долго выдержать. Родовое поместье меня также не развернуло на 180 градусов. Во многом мы дети цивилизации, хоть и называем себя красивыми словами ведрусы, веды и прочие арии.

И когда такой ведрус трескает сгущенку, с удовольствием моется в ванной и подтирается продуктом технократии туалетной бумагой (производство которой весьма вредно), то это все ничего. Так хоть бы он не ругал все достижения цивилизации огульно, подряд. Но нет ведь, все, что от технократии, все плохо (ложку сгущенки - ам!), все, что от природы, все хорошо (но в палатке ему ночевать холодновато, на пенке жестко, и он старается устроиться в доме).

Я знаю Володю, который в начале лета ушел с Жане в горы с одной пенкой и в легкой одежде. А наверху еще были практически заморозки. Он там пожил с неделю без продуктов и безо всякого снаряжения, потом перевалил через Главный Кавказский Хребет (шел с Ильского на Пшаду).

Вот человек живет на природе! Он вполне может судить о несовершенстве технократии и цивилизации - он знает обратную сторону. Моя бывшая подруга уехала осенью одна в поместье; мерзла там, пока не догадалась набить всю палатку сеном. Жила одинешенька в чистом поле. Кругом сплошная природа.

И я никогда не слышал от таких людей, много живущих на природе, безоговорочного осуждения цивилизации. И такого интернетного бреда, как "сделать живой дом из посаженных наклонно деревьев со сплетенными ветками" ни от кого, кроме как от городского заседателя в мягком кресле, не услышишь. Такому хватит недели на природе, пары дождиков и одного заморозка. Дискуссии в форумах, где люди методично ругают условия жизни, в которых на данный момент выбирают жить (а ведь всегда есть другой выбор) тоже кажутся несколько идеалистическими.

Меня не тянет в берлогу даже при наличии способности творить иные миры, ну не тянет - и все. Жизнь свою представляю в доме, а это уже технократия. Главное, чтобы техническое развитие не обгоняло духовное. Ведь большинство технологий имеют безопасные аналоги, просто не используются из-за их большей дороговизны. Однако если сменятся приоритеты, жизненные ценности и место выгоды займет реальная забота о Земле и человечестве, то техника, сама по себе, не будет служить помехой.

Ну, понятно, что это мое частное мнение, могу и ошибаться.

***

А вот спалось нам в городе плохо. Всю ночь ворочался с боку на бок, было какое-то давящее ощущение. Катя тоже призналась, что не выспалась. Посреди ночи откуда-то на восьмом этаже появились комары. В палатке сетку застегнешь, двух трех прихлопнешь и спишь спокойно всю ночь. А здесь прям хоть фумитокс включай. В общем, утром встали рано, позавтракали и поехали на вокзал. На электричку опоздали буквально на пять минут.

Опять наша несогласованность. Когда Круг вместе, то все, что нужно, получается как по маслу, а как только появляются признаки разделения, жизнь сразу подкидывает объединяющие трудности.

Решили пойти куда-нибудь и дозавтракать. В Краснодаре слева от вокзала обнаружился большой парк. Купили ряженки и коржиков в виде поросенков.

В парке оторвались вовсю. Перекачались на всех качелях и полазили по всем горкам. Потом нашли небольшую сцену со зрительным залом и устроили концерт. Пели песни и танцевали, но никто из спешащих утренних краснодарцев не откликнулся на предложение зайти и послушать. Только наряд милиции подъехал скромненько. Мы запели еще дружнее, и они так же тихонько уехали.

Видя, что концерт удался только для нас, стали разучивать венский вальс прямо на этой сцене. Там и учить-то нечего, одни повороты и перемены.

Только сейчас подумал, что наше опоздание могло быть вызвано и моим вчерашним желанием побыть в городе. Хочешь - получи. К обеду урбанизм всех достаточно утомил, и мы с радостью отъехали в Горячий Ключ.

***

По приезду в Фанагорийское много гуляли, много спали и кучу времени проводили за приготовлением пищи. Девчонки стали готовить всякие супы, добавлять туда обжаренный лук с морковкой, а на такую кулинарию уходила масса времени.

Залезли на хребет Котх, с которого видна практически вся долина. Путь на хребет усеян зарослями ежевики и каких-то колючих лиан, которые растут по всему Кавказу. Я в кроссовках и в спортивных штанах ободрал все ноги, а Игорь пошел, как всегда, в шортах. В общем, до верху мы намучились порядком. Но зато вид оттуда был незабываемый. Вся долина, как на ладони, горы уходят вдаль, и перед нами кружит орел. Кружил он над долиной, но с высоты Котха виден был совсем рядом.

Когда там образуется Любоисток, то мир ребенку можно будет показывать с хребта - обзор орлиный.

Летний Хатыпс совсем замедлил свое течение, и заводи заметно обмелели. Но по грудь все же было, и мы целыми днями плавали в неспешно журчащей на перекатах воде.

Утром долину накрывал густой туман - признак жаркого дня. Днем воздух там становился душным, может быть, из-за того, что долина окружена со всех сторон горами, и сильных ветров при нас не было. В полуденную пору старались не высовываться из своего лагеря у речки. Вдоль Хатыпса росли высоченные раскидистые осины и тополя. В их густой тени, периодически отмокая в воде, мы проводили знойный день и лишь к вечеру, когда начинал тянуть свежий ветерок, выходили на прогулку.

Вечера там просто великолепны. Заходящее солнце поливает всю долину янтарно-красным светом, и терпкие ароматы приближающихся сумерек кружат голову. Темнота спускается быстро, почти сразу, как солнце скрывается за горами.

Мне вообще нравятся вечера. Обычно вечер - это законченные дневные заботы и думы и радостная встреча с друзьями.

Ночью Катю пугали кабаны, копавшие в долине ямы и шуршавшие в отдалении.

Эта местность населена довольно густо всякой живностью. Бегают зайцы, косули, а следы диких поросенков практически везде. От мира долина отрезана Котхом и горой Фонарь. Люди здесь ходят, но чувство уединенности все равно сильное.

Но долго в этой уединенности не проживешь, тянет к людям. Вот и мы, в конце концов, собрались и поехали на Жане. Домой. Так закончилось наше третье путешествие.

Летние дни. Большое путешествие.

Жане лежало, разморенное краснодарской жарой. Днем все валялись в теньке или плескались в речке. Дети от нее просто не отходили.

Однажды мне от этой жары стало совсем плохо. Что бы ни делал, ничего не помогало. В конце концов, спустился к речке и искупался. Немного отпустило. Сел у речки, так как не было сил от нее отойти. Потом, наскучив сидеть, стал таскать здоровенные валуны и строить очередной мостик через Жане. И река меня так оживила, что увлекся работой, и только когда заломило поясницу обнаружил, что перетащил десятка с полтора здоровенных камней. А всего два часа назад еле дотащил собственное тело до речки. Теперь в самую жару брал пенку и шел к речке, лежал и купался. Насколько заметил, многие делали так же.

В такие дни все обитатели Жане занимались своими делами в тенечке, кроме несчастных туристов. Они, влекомые обязанностью добросовестно отдохнуть за все свои одиннадцать месяцев работы, тащились к дольменам и водопадам. Просто страшно становилось за эти тушки, которые на такой жаре трескали чипсы с пивом.

Сам я не сторонник сверхправильного питания. Но как-то раз в солнечный денек, гуляя по Геленджику, купил бутылку пива - че-то накатило. После двух глотков удивленный организм потребовал, чтобы я прекратил эти глупости или он за себя не отвечает. Я прекратил и больше тем летом так не делал.

На юге вообще не хочется ничего мясного, а на Жане такие вещи просто в рот не лезут. Видимо, здесь сформировался определенный эгрегор, и многие мясоеды отказываются на время пребывания здесь от своих привычек.

***

Старожилы Жане периодически выезжают на море. До него тут километров сорок - не доезжая до Геленджика, сворачиваем на Дивноморское и Джанхот. Езды на полчаса стопом, но, тем не менее, постоянные жители, то есть приехавшие на все лето, на море бывают удивительно редко. Сказывается воспитание на пресных водах. За время моего четырехмесячного там пребывания я купался в море раз шесть - больше не тянуло.

Море здесь хорошо тем, что в мелких горных речках не поплаваешь и, тем более, не нырнешь, а на море - пожалуйста. Девушки недолюбливают море за то, что после соленой воды волосы напоминают паклю, а душа нет - не в гостинице.

Как-то вечером со Светой и Игорем решили выехать на побережье. Постепенно наклевывалась большая поездка по России, и захотелось съездить попрощаться. Катя куда-то запропала, и мы поехали втроем. Но не тут-то было. Круг есть Круг, и Катю мы встретили, когда она возвращалась из Геленджика с мамой.

- Привет, - сказала Катюша, - а вы куда?

- Мы на море, - хмуро сказал я. - Тебя нигде не было, мы искали.

- Поехали? - предложила Светка.

Катя была одета по-городскому и безо всякого снаряжения типа спальника и пенки. Она уже хотела сказать, что не поедет, но тут наш Круг, то есть его эгрегор, возмутился и дал мне моральный пинок под зад.

Я сказал:

- Э-э... Вообще-то, у меня полуторный спальник. Я как-то пробовал, вдвоем там тесно, но терпимо. Если ты не против.

- Поехали, - быстро сказала Катя.

Как всегда, когда стопили Кругом, автостоп прошел на ура, и мы четверкой быстро долетели до моря. Уже темнело. Прошли через отдыхающий Джанхот, сквозь толпы выпивших и отрывающихся курортников. Я немного завидовал этим людям в плане наличия у них средств (в Джанхоте сутки жилья стоят более 2000 р.), но в то же время было совершенно ясно, что народу конкретно нечего делать, и они от этого нарезаются. Когда от нечего делать пьешь, это дело хреновое - засасывает.

Как-то проанализировал эту проблему и понял, что пить спиртное хочется, когда жизнь становится неинтересной и еще материальные блага располагают к этому. В палатке пьяным совсем некомфортно, а вот в городской квартире - пожалуйста. Там не пьяным даже как-то скучновато.

Отдыхающие на пляже с интересом оглядывали нас, протопавших из освещенного полукруга пляжа в сгущающуюся на берегу тьму. Ну, пока-то на нас глазеть нечего - обычная прогулка, прощание с морем, а вот скоро нас ждет интересное путешествие на север.

Пришли на место, встретив по пути жанейцев. Разложили пенки, пока было хоть что-то видно, и стали готовить кашу. Искупались, поели и тут над нами вызвездило небо. Бывает так, что звезды кажутся особенно яркими и крупными. Млечный Путь был отчетливо виден. Здорово было смотреть на эту бездну под шелест волн. Я показал руками на Млечный Путь и сказал:

- Это наша галактика. Солнце, или по другому Гелиос, находится в окраинной звездной ветке. Будь мы рядом с центром, наше небо ночью было бы наполнено звездами, и от их света было бы светло, как у нас от Луны.

Словом, начал умничать, но мне всегда нравилась астрономия, и слова Анастасии: "Не рассказывайте детям о звездах", вызывали во мне внутренний протест.

Тут Игорь как раз и повторил эту фразу. Я вообще не люблю, когда меня книжными, а не своими, мыслями поучают. И к тому же, на мою любимую астрономию нагнали. В общем, ответил не в самом миролюбивом духе, и мы поспорили. Игорь - человек мягкий, и загасить в напряженном споре его не трудно:он не нападает на тебя, возражает мало и душевно. В общем, поговорили, и вроде я доказал, что прав, но на душе было весьма противно.

Вот сижу и думаю, почему же так - чувствую себя правым, а внутри плохо.

Уже не помню, то ли извинился тогда, то ли что-то примирительное сказал, но с Игорем мы восстановили отношения. Лишь позднее понял, что полностью восстановить отношения после таких жестких ссор не всегда получается. В душе у того, кто мягче, остается осадок надолго, если не навсегда. И как только женщины нас, мужиков, терпят таких? Ведь им постоянно приходится нечто подобное выносить.

Светка после этого случая посадила меня напротив и сказала:

- Слушай, Руслан, а давай я тебе расскажу маленькую сказочку.

И рассказала:

"Однажды отец увидел, что сын рассерженно кричит во дворе на своего друга.

- Поди сюда, сынок, - позвал мудрый папа. - Скажи мне, почему ты сейчас кричал?

- Он сам виноват, разозлил меня, - запальчиво ответил сын.

- Давай договоримся так. Вот видишь забор. Ты знаешь где я держу молоток и гвозди. Каждый раз, когда тебя снова кто-нибудь разозлит и ты не сдержишься, забивай в забор гвоздь. А когда ты с этим человеком снова помиришься, то гвоздь вытаскивай.

Сыну стало прикольно, и он согласился. Поначалу он сандалил в забор гвозди как пулемет. Потом ему стало интереснее мириться и вытаскивать их. Вбивать он стал реже, потом еще реже. И вот настал тот день, когда забор стал снова без одного гвоздя и простоял так долгое время. Сын позвал отца и с гордостью показал ему забор.

- Очень хорошо, сынок, - сказал отец. - А теперь присмотрись внимательно, что осталось в заборе.

Сын сперва не сообразил, но потом крикнул:

- Дырки! Конечно, остались дырки от гвоздей.

- Вот так же и в душе человека, с которым ты ругался, остается осадок, даже если ты помирился".

Про дырки я как-то никогда не задумывался. В общем, это был один из первых звоночков, который я заметил. А ведь мир уже лет десять твердил мне об этом и знаками, и через людей напрямую.

Люди, конечно, бывает загоняются на наш счет, у всех свои тараканы в голове. Для себя понял - определять надо душой. Если после инцидента при всей твоей правоте тебе нехорошо, есть чувство вины или раскаяния, совесть погрызывает, то это показатель того, что именно тебе есть о чем задуматься.

Бывает и так, но редко, что какая-нибудь пакость вылетает у меня автоматически. Умом понимаю, что не прав, а на душе спокойно. Ну, вот спокойно - и все. Умом извиняюсь перед человеком (вслух или про себя), а внутри не чувствую раскаяния. Первое время в это не верил и специально прислушивался - точно ли все в порядке, напряженно ждал возврата от мира. Возвраты иногда были, иногда нет, но душа не волновалась по этому поводу. Было похоже на то, что она говорила: "Да, мы сделали гадость, и нам это вернется. Но мы выбрали так сделать и, повторись ситуация, сделали бы так еще раз. Мы отвечаем за свое действие и осознанно выбираем его". Но так бывает весьма редко, и чем дальше развиваюсь, тем реже. Все-таки насилие (в любой дозе) наименее эффективный инструмент совершенствования себя и мира.

Меня поражают женщины, которые иногда долгое время терпят такие проявления насилия, которые мужикам и не снились (у меня порог такого терпения очень низкий). С одной стороны, восхищаюсь наличием у них качеств, которых нет у меня. С другой стороны, мне кажется, они такой излишней терпимостью увеличивают количество насилия в мире. Да, мягкостью увеличивается насилие.

К сожалению, боязнь и нежелание быть одной (одному) снижают способность сопротивления насилию. Трудно сказать "нет" с перспективой потерять человека. Не знаю, правильно ли это.

Иногда, когда кто-то упорно сам под тебя стелется, хочется пнуть его ногой и спросить: "Слушай, неужели тебе там хорошо?" Правда со временем, рано или поздно, но неизбежно, найдется такой пинатель для тебя, и это будет очень неприятно. Так, что, может быть, развиваться более осознанными методами?

Ну ладно, у мягких свои заботы, а у нас жестких свои. Огрехи одних не оправдание другим.

***

К Кате приехала подруга Лиза из Челябинской области. Они собирались ехать автостопом во Владивосток. Были убеждены, что именно там они найдут себе экопоселение по душе. "Дальний Восток - это моя давняя мечта", - часто говорила Катя.

Но сначала мы уговорили их проехать автостопом по России по маршруту "Орел - Тула - Переяславль-Залесский". Планировали посмотреть поселения рядом с этими городами и поучиться уму-разуму. Для меня это было первое большое путешествие стопом, и я здорово волновался.

В Краснодарском крае ездил стопом и один, и с девушкой, и с другом. В этот раз решил, что поеду по маршруту один. Стопить с Катей было очень легко, но, во-первых, к ней в пару приехала Лиза. А во-вторых, мне хотелось обрести уверенность в своих силах. Я был уверен, что не имеет значения, девушка ты, парень или парочка. Если умеешь формировать события, то неважны половые и внешние данные - ты все равно добьешься своего.

В дорогу собрались как-то очень быстро. Выспросили у пребывающих на Жане тульчан и орловцев, как найти знакомых в городах, и зарисовали схемы проезда к экопоселениям. Ехать должны были пятеро: Катя с Лизой, Игорь со Светой и я.

Стояло воскресенье, примерно середина июля. Выезжать решили назавтра, сходили по всем соседям, попрощались.

Во второй половине дня у меня началось мандраже. Давненько далеко не срывался, да еще и стопом. Нервничал, нервничал и тут решил не изводить себя до завтра. Собрал палатку, занес остающиеся вещи к соседке и пошел к друзьям. Они были удивлены, тем, что я решил рвануть раньше. Я и сам был удивлен, не думал, что такой чувствительный и боязливый.

В общем, с остающимися попрощался еще раз, повторили с друзьями сто раз оговоренное место встречи в Орле, и я пошел за рюкзаком. Искупался и, преодолевая этот невесть откуда взявшийся мандраж, пошел на трассу.

Автостоп как средство самосовершенствования.

В давние времена я очень часто посещал различные курсы и тренинги психологического и духовного направления. Много полезного почерпнул я из этих экспериментальных лабораторий психики. Однако с некоторых пор надоело делать упражнения, твердить аффирмации и формулы прощения всего мира. "Пусть мир своими ситуациями совершенствует меня, - сказал я. - Пусть душа ведет меня по пути моего индивидуального тренинга, который называется "Жизнь Руслана".

С тех пор моей заботой было только держать свои глаза открытыми и, я увидел, как Матушка-Жизнь практически во все, что со мной случалось, вкладывала специально для меня подобранный урок. Вокруг происходили именно те события, которые продвигали меня на пути к мечте. Это не всегда были легкие и веселые события (как и упражнения на тренингах, не всегда приятные). Но степень их сложности всегда подбиралась индивидуально. Все, что было слишком легким или слишком сложным, обтекало, как вода камень, проще говоря, не случалось со мной.

Именно этого не мог найти на тренингах. В группе по двадцать-тридцать человек не подберешь из ограниченного числа упражнений программу для конкретного человека, и даже индивидуальный психолог не мудрее Жизни, которая знает тебя с рождения. Но тренинги во многом научили видеть эти "жизненные упражнения", за что им благодарен. Очень рад, что встретился с такими программами, как Синтон, Фиолетовые курсы, книги Свияша, Лазарева, специальные мужские тренинги и ролевые игры. И еще более рад, что вовремя со всем этим расстался и пошел своей дорогой. Спасибо всем за подготовку!

***

Я вышел на трассу. Отвернулся от дороги и сделал свои три вдоха - очистил мысли и настроился на стоп. Потом надел свою бейсболку козырьком назад.

К тому времени здорово оброс, у меня была шевелюра и дикая борода. Когда надевал фуражку козырьком вперед, то смахивал на заплутавшего в горах боевика. Если же козырьком назад, то мой облик менялся, как по волшебству, и я походил на эксцентричного дяденьку, который задержался в подростковом возрасте. Впечатление было немного смешное, но не страшное, а это в стопе главное.

На мне джинсы и синяя футболка, на ногах легкие теннисные туфли, которые купил вместо развалившихся кроссовок на предпоследние деньги. А денег у меня рублей с тысячу. После этого путешествия мне надо из Переяславля-Залесского (Ярославская область) ехать домой в Уфу (Башкортостан). В общем, на эти деньги предстоит преодолеть около четырех тысяч километров.

Все мы продвинутые люди, и, когда читаем Антона Кротова с его удивительными рассказами типа "За сто баксов по Африке", нам кажется, что это несложно и мы так тоже можем. Я сам помню, как, лежа на даче, читал опусы с сайта АВП и представлял себя на месте отважных путешественников.

Однако теперь мне, привыкшему к тому, что деньги всегда со мной и выручают из любых трудностей, с этими одинокими и быстрорасходуемыми десятью сотнями в кармане было неуютно. Хорошо, что такие люди, как Кротов, делятся своим опытом, а иначе я, наверное, вместо этого круиза по России взял бы билет на поезд и поехал прямо домой.

Первая машина стопилась около получаса, но, когда в нее сел, мы в скором времени обогнали половину проехавших мимо меня машин. Какой-то парень купил старинную копейку за десять тысяч и гнал на ней так, как будто у него жена рожает. Удивительнее всего не то, что он так гнал, а то, что эта колымага так ехала! Двигатель тянул как зверь, и какой дурак продал такую тачку за десять штук?

До Джубги долетел махом. И тут понял, что встрял. Был воскресный вечер, середина лета. От Джубги (приморского поселка) к Краснодару по трассе Дон-4 тянулся плотный поток забитых до отказа машин - отдыхающие возвращались с морского уик-энда. Я обругал себя за удачную идею выехать в такое время - как говорится спустил пар, подышал более сосредоточенно, разогнал всякие мысли по закоулкам и встал стопить.

Довольно быстро остановились ребята на девятке. Сел назад и после пары фраз они меня уже ни о чем не спрашивали. Их, как и меня, беспокоила проблема скорейшего попадания в Горячий Ключ. Один из них был порядком поддатый и продолжал пить пиво, другой, шофер, видимо на время вышел из этого состояния для того, чтобы доехать до места.

Чтобы попасть на это самое место, надо перевалить через Главный Кавказский Хребет. Дорога там двухполосная, с множеством поворотов и сплошной линией, и в самый разгар воскресенья ее задумали отремонтировать в нескольких местах.

Парень рядом с водителем тянул пиво и требовал скорейшей доставки в Горячий Ключ. Шоферу, несмотря на короткий срок, тоже надоело быть трезвенником. Он, поначалу просто обгонявший где можно и где нельзя, выехал на встречную и погнал по ней во всю дурь. Пару раз нам приходилось сворачивать от грузовиков на обочину. Нет, не на правую обочину, а на левую, если она была. Если нет, он прижимался к плотному ряду машин справа и фура проносилась в сантиметрах от нас, бешено воя сигналом и сползая одной стороной с дороги.

Периодически думал, что ребята интуитивно взяли меня, с моей почистившейся на Жане кармой, чтобы не умереть по дороге. Закрывал глаза и ментально "чистил" дорогу, усиливал реакцию водителя, короче, занимался чепухой в стиле Ночного дозора.

До Горячего долетели, как будто и не было никакой пробки. Ребята свернули в город, а я пошел прямо через виадук, так как перед мостом стопить было неудобно. Вообще не люблю долгого сидения в машине. Все мышцы затекают, спина ноет. Когда меня высаживали в неподходящем месте, был рад пройти пешочком километра два, а то и пять. И наоборот, если после долгой перевозки высаживали на удобной точке, с которой быстро возьмут, приходилось делать зарядку на месте.

За мостом оказался огромный яблоневый сад. Яблоки практически поспели, и я не стал удерживать себя от соблазна. Скинул рюкзак под деревом и пошел бродить по всему саду, выбирая яблоки получше. Про то, что сад мог охраняться, подумал только когда выходил обратно на трассу.

На дороге увидел пожилого мужчину, голосующего на обочине. Он робко махал рукой, когда машина была совсем близко от него и уже не успевала затормозить.

- Здравствуйте, - улыбнулся я. - Вы тоже автостопом едете?

- Да, хочу в Краснодар попасть.

Я посоветовал ему поднимать руку заранее, чтобы у водителя было время среагировать. Сам пошел дальше по дороге. Этикет автостопа - кто первый вышел на точку, тот и едет, а ты вставай дальше. При этом, если тебе суждено уехать раньше, то раньше и уедешь, от позиции это не зависит. Часто водитель обращает внимание на стопщика, когда уже поздно тормозить, сдавать задним ходом сотню метров ему не улыбается, а если следом стоит второй стопщик, то, скорее всего, он остановится около него. Бывают и другие мотивы.

Вот и в этот раз меня подобрала шестерка, проехавшая старика. Молодые муж с женой. Спрашивают, куда еду. Я говорю, что за Москву. Они удивляются (как большинство людей на легковых), и через некоторое время парень очень вежливо говорит:

- Мы, конечно, извиняемся. Я понимаю, что вы едете автостопом бесплатно. Но у нас заканчивается бензин, и боюсь, до Краснодара мы не дотянем. А деньги все на море оставили. Если есть возможность залить нам литра три, то мы будем благодарны.

Я, нервничая по поводу своего мнимого безденежья, так же вежливо отказываю, мотивируя это дальней дорогой. "Ничего, ничего, - говорят они. - Извините".

Однако гляжу, что лампочка горит, а стрелка бензобака уже лежит на ограничителе. Едем далее. Внутри нарастает какое-то неудобство, начинают просачиваться мысли, что я, видимо, неправ.

Когда это чувство достигает определенного критического предела, у очередной заправки сам предлагаю залиться. Водитель сворачивает, заливаемся рублей на сорок, и чувство беспокойства в душе исчезает. Зато начинает бурагозить разум. "Как!! - восклицает он так, что я съеживаюсь. - Это только начало путешествия, а ты уже тратишь Деньги! Их и так мало!" И так далее, в том же духе кто-то внутри начинает меня пилить.

Эта внутренняя нервотрепка доводит до ручки и уже начинает проявляться во внешнем мире. Машину несколько раз подрезают, залетаем в пару ям, водитель нервничает и начинает на повышенных тонах переговариваться с супругой. Я начинаю очень злиться на этого кого-то внутри и искренне обещаю ему, что если не заткнется по поводу денег сейчас и навсегда, то как только выйду из машины, сожгу их все к чертовой матери! А там будь что будет.

Представляю, как горят мои последние сотни и я остаюсь без денег. Сначала внутри пустота. Что дальше? Потом приходит недоумение. Да ничего. Руки есть, ноги есть - буду жить дальше, не помирать же. Некто внутри не то чтобы успокаивается, он просто пропадает, и на месте этого ерзающего Некто разливается приятная теплота.

Лишь потом понял, что это очередная ситуация по разрушению идеализации денег. Я всегда очень на них надеялся и не представлял, как без них обойтись. К людям с минимальными средствами относился с ноткой высокомерия. Внутри всегда была мысль, что тот, у кого больше денег, в чем-то лучше других (а ведь зачастую более богатые люди не вызывали у меня приятных эмоций). Как всегда, ситуация была подобрана специально для меня и разыграна в подходящий момент. Индивидуальный тренинг длиной в жизнь продолжался.

Супруги впереди замолкают, машины вокруг вообще пропадают, и мы мчимся по объездной дороге - они живут в дальнем конце города. Мне это на руку, к общему потоку прибавятся машины, выезжающие из Краснодара.

Уже стемнело. Разгоряченный стопом, пытаюсь голосовать на краснодарском КПМ в свете фонаря. Через минут пять понимаю, что порядком устал, и решаю отдохнуть и не стопить ночью. Коней гнать некуда, впереди четыре дня, до Орла два раза можно доехать.

Иду за КПМ вдоль длинного ряда закусочных и магазинов. Оттуда несется музыка, подъезжают и отъезжают машины. Приятно смотреть на этот праздник жизни со стороны, поскольку на своей шкуре знаю, что участвовать в нем - удовольствие сомнительное. Вы думаете, этот парень за рулем отъехавшего от кафе Мерса, бросивший на меня мимолетный взгляд сейчас счастлив от того, что он сидит за рулем своей машины? Ему не надо, как мне, ждать на трассе и голосовать, он может ехать, куда захочет. Сегодня он приедет домой и ляжет в белую постель, а я в темноте и вечерней росе буду выбирать место для палатки и шлепать комаров. Он поужинает и, наверное, у него есть жена, но, как вы думаете, он счастлив? А вы сейчас счастливы? Ведь вы тоже дома.

Я не говорю, что, имея удобные вещи, нельзя быть счастливым. Для себя понял, что радости в жизни гораздо больше, если не цепляться за комфорт и смело разменивать его на более жесткие условия. Когда мягкая постель перестает вас радовать, смените ее на твердую. Бросайте себя в горнило разных испытаний, не дожидаясь, пока возраст, радикулит и прочий остеохондроз не позволят вам сделать этого!

Раньше я пытался получать радость от постоянного увеличения степени комфорта в своей жизни. Более новая машина, более удобная машина, однокомнатная квартира, двухкомнатная, ремонт, мебель, еще мебель, дача, мебель на дачу - и так до бесконечности. Сейчас дошло, что этот путь приводит только к изнеживанию. И, как это ни парадоксально, радости в жизни становится гораздо меньше. Избалованный вкус удовлетворить нелегко, а вот причин для расстройств у баловня гораздо больше, чем у непривязанного к комфорту человека. В советские времена был стишок про рабочего мальчика Петю и буржуйского Ваню. И когда Петя ест конфету, то "она для Пети слаще, чем для Вани целый ящик". Очень яркий образ.

Тело счастливо, когда ему позволяют Замерзать, Уставать и Голодать. В меру, конечно. Тогда оно может согреться, отдохнуть и поесть. Отметил для себя, что в городе практически всегда ем, когда не голоден, отдыхаю, когда не устал, и совсем не замерзаю. Утренний озноб сонного тела не считается. Поначалу весной в палатке заколевал так, что спать не мог. Но какой кайф, когда всходит солнце! Я так полюбил его за это первое утреннее тепло. Прям как растение радовался.

Ряд магазинов кончился, я достал фонарик из рюкзака и углубился в кукурузное поле. Разбил палатку с краю на примятых молодых стеблях. В котелок налил стакан воды и поставил на портативную горелку, в тарелку насыпал быстроприготовимую кашу и залил ее закипевшей водой. Пока ел кашу, вскипятилась кружка чая.

Эта портативная альпинистская горелка мне нравилась. Весила она двести грамм, и баллончик еще двести. Хватало его часа на два, то есть, для одного - на полторы недели, при постоянном использовании. Это на случай, когда не разжигаешь костер, в дороге или в заповеднике На Жане ею практически не пользовался.

Время было уже позднее, но машины еще шуршали по трассе. Посмотрел атлас автодорог (так называемый стопник) - что там завтра. Первым на пути лежал Ростов-на-Дону, практически рядом. Дальше дорога шла через всю ростовскую область (Ростов расположен с краю области) и уходила в воронежскую. Я подумал, что неплохо бы завтра добраться до Воронежа. Ну, мозги у человека предполагают, а душа располагает. С мыслью встать завтра пораньше поставил будильник и завалился спать.

Обучающие трудности.

Как только рассвело, я был на ногах. Утренний чай и тарелка каши - на трассе есть не придется. Машины уже весело сновали в обе стороны, и я стал быстренько сворачиваться. Вышел на трассу в половине восьмого.

Стоп с утра шел вяло. Стал продвигаться короткими перебежками, от двадцати до пятидесяти километров. Каждую машину ловил больше часа, поэтому и соглашался даже на короткое расстояние в надежде сменить позицию.

Интересные вещи происходят, когда не стопится. Начинаешь перебирать внутри себя различные причины такой немилости судьбы. Отрицательный результат, в общем-то, для думающего человека даже более полезен, чем положительный. Когда все катит, то никакой работы над собой, едь и едь. А тут начинаешь себя настраивать, прислушиваться, внутри копаться. Вылазят старые обиды, вспоминаешь свои обещания обо всем хорошем, которые дал и не выполнил. Даже просто не злиться на водителей машин, которые битый час едут мимо - уже хорошая тренировка.

Похоже что, стоя на дороге во время неудачного стопа, я осознал много своих скрытых недоделок. Такое самокопание весьма утомительно: вроде бы подумаешь и, кажется, что нашел причину, а машины все едут мимо. Тогда думаешь дальше или просто плюешь на все и некоторое время стопишь так. И снова задумываешься.

В голову приходят совершенно разные мысли. То я вспоминаю, как мой восьмой класс был испорчен шайкой хулиганов из школы, которые начали преследовать меня. Исправляю неприятные ситуации, возникшие в то время. Представляю, как все складывалось совсем по другому. Это помогает.

То в голову приходят совсем недавние события, как я в преддверии отъезда пошел на бальные танцы и отбил красивую партнершу у ее парня. Знал ведь, что скоро уеду, и все равно отбил. Извинился, пригласил девушку на пару па, показал свое умение. Потом узнал ее телефон, договорился с ней о совместном занятии. Партнера она отшила сама. Ну, потанцевали два месяца, и девушка осталась без пары. Извиняйся, милый мой, извиняйся, осознавай, какая ты скотина.

Конечно, мы можем поиметь только тех людей, которые позволяют себя иметь. Но для нас жизненный откат это не смягчает. Они расплатятся за свою доверчивость и будут внимательнее, а ты заплатишь за свою жесткость и тоже станешь другим. Все друг другу помогли.

К обеду, измотанный таким стопом, вылез на каком-то перекрестке с деревенским базаром. Селяне свезли на него плоды богатой кубанской земли. Персики, арбузы, дыни - все такое свежее, прямо с грядки. Не удержался и купил маленький арбуз и пару персиков.

После перекуса помаялся еще некоторое время и поймал наконец десятку на двести километров. Ехали молча и медленно, сидеть устал. Вышел под Ростовом. Перекусил остатками яблок.

Дальше пошел совсем рваный стоп, плюс ко всему умудрился уехать в сторону от трассы. Возвращался пешком, долго шел через какой-то пригород и наконец вышел к развилке на КПМ.

Вот у этого ростовского КПМ я застрял намертво. Три часа стопа на очень удобном месте с широкой обочиной за КПМ. Перекусил, подумал, поанализировал и так далее - никакого результата.

Такой ступорной ситуации давненько не было. Как баран о новые ворота, стучался в нее со всех сторон, но не мог понять куда ветер дует. Окончательно устав и разозлившись, плюнул на это дело и ранним вечером пошел в сторону от КПМ, разыскивая место для палатки. Место нашел, палатку разбил, и тут пошел дождь.

Расслабился и лег в спальник. Разум, горячо протестовавший против бездеятельности, не мог преодолеть инерцию уставшего тела, и я до вечера перечитывал "Мост через вечность", думал и пил чай с хлебом. Слава Богу, был горячий чай и газа в баллончике должно было хватить до конца путешествия.

Все-таки наш разум приучен к деятельности, и всякое безделье, с его точки зрения, вредно. Может быть, это не совсем верно. Должен быть баланс между деянием и недеянием, так как иногда отсутствие действия принесет больше пользы. Одна крайность - сплошное созерцание, другая - постоянная кипучая деятельность.

Мы часто не учитываем, что живем не только телом и разумом, но и душой. И бездействие первых зачастую означает, что работает душа. Как она работает? Не было ли у вас в жизни такой ситуации, когда напряженные действия и раздумья не помогали достигнуть цели, а когда плюнули на все и расслабились, ситуация улучшилась, без вашего видимого вмешательства. Мне представляется, что именно это и есть работа души на тонком плане бытия, который явно не виден. В этом для меня и заключается подлинное волшебство жизни.

Меня, как и многих, привлекают яркие картинки из Гарри Поттера, Ночного Дозора, Анастасии, когда люди проявляют явное волшебство и летают по воздуху, читают мысли и управляют другими людьми. Это красиво, но в жизни зачастую достаточно внутреннего волшебства души, чтобы осуществить наши желания, и для этого нет надобности телепортироваться, кидаться сгустками светлых или темных энергий, махать волшебной палкой и обращаться к мировому разуму в виде светящегося шара.

Ведь вместо того, чтобы быть готовым к борьбе с кем-либо и качать мускулы или наращивать ментальную мощь, можно просто сформировать свою жизнь так, чтобы подобные ситуации в ней не встречались. А наоборот, все ваши желания исполнялись беспрепятственно.

Часто называл препятствием те мостики, которые душа прокладывала для меня по дороге к мечте. Без них дойти до нее было невозможно, но я это замечал не сразу и первое время сердился на "несправедливую" судьбу.

Вот и теперь, проснувшись утром в палатке и обнаружив, что снова идет дождь, я ласковым недобрым словом помянул все эти "знаки мира" и прочие "мостики судьбы". Погулял под дождем, почитал и, поскольку идти стопить на мокрую трассу категорически не хотелось, стал размышлять о сущности автостопа и его возможных неписанных законах, которые я, видимо, нарушил.

Размышления свелись примерно к следующему.

Когда я выехал один в путешествие, то "забыл" на Жане круг своих друзей. Мысленно не представлял, что они едут по этой же трассе и будут ждать меня в точке сбора. Как будто оторвался от них, потерял свою цель. А ведь целью было именно совместное путешествие. Так понял мое первое правило автостопа: "Всегда ясно представлять себе, куда и зачем ты едешь". Держать перед глазами цель путешествия. Соответственно, если цель сильно тебя стимулирует, то, помимо действия прочих факторов, поедешь быстро.

Дальше понял, что во время стопа совсем не смотрю по сторонам. Весь в процессе - настройка, рука вверх, машина, едем. Окружающий мир и сама жизнь пролетали мимо, не замеченные. А стопил в очень красивых и интересных местах, но не видел всего этого. Тогда решил, что стоп, как и другие занятия, не должен отвлекать от жизни. Всегда надо найти время, чтобы вдохнуть, выдохнуть, потянуться и сказать: "Эх, е-мое! Хорошо-то как!"

То есть, теперь всегда стараюсь "испытывать удовольствие от самого процесса (в данном случае - от путешествия)".

В-третьих, когда стопишь, то обычно ждешь именно "свою" машину. Я теперь уже не думал, что стоп - это халява, так как чувствовал, как между мной и водителем происходит обмен энергиями. Иногда от этого лучше, а иногда совсем плохо.

Помню, как-то раз на юге подвозил казак, который был убежден, что казаки - это потомственные воины. Сначала он мне доказывал на исторических примерах, что люди всю свою жизнь воевали и воевать будут. В истории дядька оказался подкованным и говорил убедительно. После расписал воинскую доблесть и подвиги казаков за истекший период (перемежая это замечаниями о том, как он в припадке патриотизма бил морды чувашам и армянам). И в заключение сказал: "Теперь мы тоже не должны останавливаться. Новый век - новое оружие. Сейчас казаки, как воины, должны осваивать танки и ракетные установки. В перспективе - тактическое ядерное оружие". От последней фразы меня пробрал озноб. А ведь он искренне так считает!

После этой поездки лежал пластом полтора суток, мало ел и чувствовал слабость.

Теперь ждал "свою" машину, в которой обмен энергиями с водителем был бы оптимальным и для меня, и для него. Для этого, конечно, требовалось некоторое время. А я поначалу был нетерпелив и старался остановить машину побыстрее, часто менял позицию. Теперь решил стопить не менее часа и лишь после этого делать вывод о непригодности места или о моем "нестоповом" состоянии. После этого стопил, не поглядывая каждые пять минут на часы, и спокойно смотрел на проезжающие мимо машины - "не мои".

Закончил эти раздумья к обеду. Одновременно закончился и дождь. Считая вечер вчерашнего дня и половину сегодняшнего, потратил на эти раздумья половину суток. Правила эти для меня хорошо работают, и я до сих пор ими пользуюсь. Что интересно, с тех пор никогда не стоял нигде более часа. И то час - это было один или два раза. А уж три часа торчать на трассе - этого впоследствии вообще не было. То есть, сейчас потратил на размышления двенадцать часов, а сэкономил в будущем гораздо больше.

Но тогда я, естественно, этого не знал и, решив опробовать новые правила в действии, собрался и где-то к обеду снова вышел на уже просохшую трассу.

Спокойный автостоп.

Как я уже говорил, во время неудачного стопа отрабатываешь множество своих прошлых обид, страхов и неисполнившихся ожиданий. Стоишь и перебираешь их одну за одной, ну, конечно, не просто перебираешь, а работаешь с ними. Прощаешь людей (и чем дольше не стопится, тем искреннее прощаешь), исправляешь страшные и неприятные события в твоей жизни (все эти техники собраны и подробно описаны у Свияша, можно и Козлова с Лазаревым почитать, да много такой литературы).

В городе, чтобы этим заниматься, выделял специальное время, но, честно говоря, скучно было прощать всех подряд по списку, и, наверное, выходило не очень искренне. На трассе, когда выходил особо запутанный случай, переставал стопить и отходил от дороги в сторонку, чтобы разобраться. Но большинство проблем такого внимания не требовали и решались по ходу дела.

Зато когда стоп идет легко, то просто наслаждаешься, тем как все катит в руки. Раньше при этом напрягался и старался "порешать проблемы на будущее", выходило вяло. Потом прочитал где-то фразу, которая понравилась: "Лучший способ отблагодарить жизнь за миг удовольствия - это насладится им". Тогда понял позицию Кати, которая спокойно ехала в машине, не дергалась и не болтала лишнего. Ее везли, и ей было хорошо, водителю, естественно, тоже было хорошо. Такой вот энергообмен без всяких заумных рассуждений.

Так что теперь застопил семиместную ГАЗель и спокойно сидел, развалившись на заднем сиденье, с легкой меланхолией глядя в окно. Машина шла недалеко, но я спокойно пересел на другую машину и доехал до города Каменск-Шахтинский Ростовской области. Там протекает красивая речка средней ширины Северский Донец. Мост через нее просто шикарный.

Прикупил в магазине кефира с булочкой и пошел на тот берег. Наступал теплый летний вечер, ветерок с реки нес прохладу, и я решил искупаться. Спустился с моста к реке, не торопясь окунулся и даже постирался. Дно песчаное, течение сильное, но вполне можно справиться. Самочувствие стало просто прекрасным. Вкушал булочку, запивал ее кефиром и любовался с мостков в камышах прекрасным видом русской реки. До меня дошло, сколько таких мест проехал, не замечая их в суете торопливого стопа, и сколько радости они могли бы подарить моей душе.

Понаслаждавшись всласть, вышел на дорогу и прогулочным шагом пошел к видневшейся впереди площадке для дальнобойщиков, где была удобная обочина. Там меня подобрал выезжающий с площадки КрАЗ-бетономешалка. Молодой парень за рулем оказался парапланеристом и рассказал много интересного про соревнования, на которых он недавно был. Я увлекся этой идеей и стал выспрашивать о ценах на оборудование. Оказалось, что бывший в употреблении параплан стоит около полутора тысяч долларов. Теперь к моей мечте о самодельной яхте прибавилась мечта о параплане.

Парень увлекался Ramshtain, и я имел счастье прослушать коллекцию The best и последний альбом этой группы. Ну, под конец немного напрягало. Ехали не быстро, и высадил он меня уже вечером около Миллерово, в конце (или начале, как смотреть) Ростовской области.

Завтра предстоял путь через Воронежскую область, вверху которой располагался сам Воронеж. Отошел подальше от трассы за лесополосу, чтобы шум грузовиков не мешал, и разбил палатку на краю свежевспаханного и заборонованного поля.

Вечер становился все более ласковым, с поля налетал нежный ветерок и так гладил меня по лицу, что просто расплакаться хотелось от этого прикосновения. Казалось, вся природа вокруг превратилась в заботливую маму и окружила меня всем своим существом. Звезды над головой загорались одна за другой, и воздух был необычайно прозрачным. До этого думал, что выражение "листва шепталась" - это поэтическое преувеличение, но теперь за спиной деревья и кусты акации в лесополосе так тихо и в то же время так отчетливо шуршали, что возникала полная иллюзия шепота. Никогда и нигде не испытывал больше этого райского ощущения, как там - на краю Ростовской области, в районе Миллерово.

Разбил палатку, часто останавливаясь, оглядываясь вокруг и вдыхая ночной воздух полной грудью, как будто хотел унести с собой навсегда часть этой бесконечно нежной красоты.

***

Проснувшись, позавтракал, собрался и не торопясь пошел на трассу. Вдох-выдох, надетая козырьком назад фуражка и поднятая рука, вспоминаю свои правила. Начинаю продвигаться вперед мелкими перебежками. Длинная прогулка пешком для поднятия настроения. Красота наших полей. Танцую самбу на трассе, народ из машин смотрит. Перекус, еще прогулка, обмен СМС со старой знакомой в Уфе, настроение улучшилось - и тут же БМВ. Едет аж до Москвы, но мне надо сойти в Ельце, так как цель назначения Орел. С трассы М4 надо перебраться на трассу М2.

Едем, разговариваем. Водитель купил в Москве БМВ, не понравился, гонит обратно на продажу. Возле Воронежа огромная пробка, ремонт дороги. Дальше свободно. Долетаем до Ельца быстро. Удачно - пятьсот семьдесят километров, а времени часов шесть вечера. Но лимит стопа для меня на сегодня, видимо, исчерпан. На дороге соединяющей Елец и Орел, машины идут "по месту".

Оставшиеся двести тридцать километров преодолеть сегодня не судьба. Однако упрямо стоплю, внутри нарастает ощущение неудобства: стопить сегодня больше не стоит. Уговариваю себя: "Еще полчасика", потом еще. Через час двадцать внутренний таймер сообщает, что время мое истекло. "Почему?" - недоумеваю я, но, решив, что душе виднее, сворачиваюсь. Начинаю искать место для палатки, подозрительно быстро темнеет. Разбиваюсь в каком-то негустом лесочке, в котором много тропинок. Как только закончил ставить палатку, хлынул проливной дождь, ну о-очень проливной. Поблагодарил внутренний таймер и похвалил себя за то, что послушался его.

Ливень хлестал довольно долго, я любовался им из тамбура палатки, потом перекусил водой с хлебом, раскатал спальник и уютно уснул под стук капель по тенту.

Утром проснулся и, оглядевшись при ясном свете, увидел, что ночевал в городском парке города Елец. По тропинкам проходили ранние прохожие и с удивлением взирали на мою зелененькую палатку. Собираясь, делал индифферентное лицо, мол, палатка как палатка, ну турист и что?

Дальше внутреннее чувство повлекло меня прямо на автовокзал города Елец, расположенный в сотне метров. После вчерашнего дождя я испытывал к внутреннему чувству глубокое уважение, и поэтому послушался беспрекословно и даже спокойно отдал сто тридцать рублей за билет до Орла.

Погрузил рюкзак в багажник и сел в кресло, предвкушая спокойную и приятную поездку. Но когда автобус тронулся, испытал чувство разочарования. Поездка за деньги не давала ни энергообмена, ни саморазвития: просто едешь - и все. В общем, всю дорогу скучал и был рад когда мы наконец приехали.

На автовокзале я пересел на местный автобус и доехал до деревни. Там, пользуясь схемой, пошел разыскивать орловское поселение. Деревенька Агеевка, по мнению местных жителей, располагалась сразу в нескольких взаимоисключающих друг друга местах. Я шел то по одним указаниям, то по другим, и в какой-то момент на вопрос о расположении загадочной деревни мне сказали: "А вы уже в ней!" Как в нее попал - не знаю, поэтому, хоть там и был, но проводником служить не смогу.

В схеме было моей рукой со слов Андрея из Тулы записано: "зеленый дом". Заломился в первый попавшийся дом примерно зеленого цвета. Оттуда вышла бабка и на мои осторожные расспросы о "новеньких" указала на дом через улицу. Это был хороший, добротный еще дом, только явно синий. Пару минут сомневался, потом решил зайти. В сенях никто не встретил, но, пройдя в дом, увидел Катин и Лизин рюкзаки, а их хозяйки тут же с визгом кинулись обниматься. Девчонки, естественно, обогнали меня на трассе и первыми прибыли в Агеевку.

Орловское экопоселение близ Агеевки. Тула.

Общий дом в орловском экопоселении начинается с сеней, заставленных обувью и разными принадлежностями. Дальше комната, превращенная в столовую, посередине стоит большой стол, диван и стулья. Слева - вход на кухню. В кухне все рационально расположено и очень чисто (в противовес моим ожиданиям, думал, что если дом общий, то обязательно будет бардак). Дальше - две спальни, первая играла роль гостиной, когда в столовую все не помещались.

Дом купил Дима, один из поселенцев, пока им пользовались, как общим. Кроме Димы, в Агеевке купили дома еще трое (на тот момент). В доме живут Сергей из Тюмени, очень веселый и симпатичный парень, хрупкая и весьма хозяйственная женщина Лена, сам Дима - мне он показался задумчивым человеком, - и периодически наезжали гости из города. Часть поселенцев жила в купленных домах на другом конце поля.

Познакомился со всеми и уже хотел было расспросить хозяев про экопоселение, но сначала девчонки стали рассказывать страшную историю, как приехали сюда вечером и полночи добирались в деревеньку, до которой я и днем не знамо как дошел. Во всей красе эту историю может рассказать, конечно, только Катя, так как в книжке не передашь, как она делала страшные глаза и говорила с придыханием, меняя модуляции голоса.

Их встретил какой-то "мутный" (по выражению Кати) мужчина и повел за собой, говоря: "Это здесь, рядом". Он вел двух девчонок ночью, через какие-то овраги и пустыри (путь до Агеевки проходит по несколько заброшенной местности), периодически попадали не в те деревеньки и стучались в дома, спрашивая дорогу. На вопросы: "Ну, че ты нас повел, если дороги не знаешь?" - мужик отмалчивался или мычал что-то невнятное. В общем, Катя с Лизой налетели на деревенского сумасшедшего.

Кое-как от него отделались и к полуночи вышли на деревню методом научного тыка. Встретили их радостно, и теперь, после пережитых волнений, они отсыпались.

Дом у орловцев очень уютный, живут спокойно и неторопливо. После переполненного Жане и автостопной гонки первое время было даже скучновато. Потом стал постепенно врубаться в прелести несуетливой вдумчивой жизни, и теперь, если представляю в мыслях некий Общий дом, то передо мной всегда встает общий дом орловцев в Агеевке.

Первый день прошел в разговорах "за землю" (как сказали бы на Кубани), орловцы берут землю в аренду у фермера и надеются перевести в собственность бесплатно. Местное руководство землю давать не расположено никак, ни платно, ни бесплатно. Политика правящей партии такая, остатки коммунистов. Как бывший юрист, я сразу сел с Сергеем за компьютер просматривать законы, потом принесли папку с договорами. Прошлись к фермеру. Фермер оказался дядька занятой, но приветливый. Видно, что был рад компании и пообщаться.

Ничего дельного я, в общем, не посоветовал. Понятно, что если администрация конкретно против, то стоит поработать другими методами, например Кругом. До сих пор даже в экопоселениях встречаю мало людей, верящих в силу своей мысли. При предположении, что от слаженного хоровода и от образования единого Образа может измениться юридическая ситуация с землей, на лицах людей до сих пор появляется недоверчивое выражение.

В Орле круг был негласный и довольно слаженный. Никто не декларировал стремление к работе коллективной мыслью, но жили дружно. Атмосфера мягкая и приветливая. Находиться у них даже чужому человеку радостно и ненапряженно. Девчонки освоились в общем доме сразу, я чуть попозже, но чувствовали мы здесь себя своими, а не в гостях.

В висевшей на стене стенгазете прочитал страшные "правила" по взаимодействию гостей и поселенцев. До сих пор помню, что-то о согласовании за три дня до приезда в поселение и о санкциях за нарушение "правил". Вспомнился я сам, когда составлял примерно такие же драконовские правила для поселения в Башкирии, да еще успешно продвинул их на общем собрании. Господи! Так вот каким ... выглядел со стороны!

В ужасе представил, что это все надо соблюдать, но мне посоветовали не обращать особого внимания на сей творческий акт, и я перестал бояться.

***

В общем доме тогда проживали человек пять. На выходные приезжали еще. Размещались на полу на пенках, так сделали и мы.

В первый день пошли гулять в поле и зашли на участок молодой пары. На участке начинающийся огород, место для чаепития и приличный шалаш, покрытый сеном. Девчонкам шалаш понравился, они осмотрели его изнутри и нашли, что он очень уютный. Правда, мыши шуршат, ну, это беда всех шалашей. Молодая пара угостила нас чаем и показала огород, но спешила на автобус в город и вскоре уехала.

Пошли по полю дальше. Местность в Орле очень живописная: холмистый рельеф, перелески и уходящие вдаль по полям дороги. Ильское тоже лежит на холмах, но там все другое. В Орле сразу бросилась в глаза "русскость" природы. Березы, на юге выглядевшие как бедные родственники и вообще редкие, здесь распускались во всей красе. Солнце было менее палящим, и от этого вокруг казалось зеленее и глубже.

Большинство экопоселений располагаются в очень живописных местах. Под них обычно отводят свободные поля или неудобицы. Трактором там пахать не будешь, а поселенцам пересеченный рельеф создает больше возможностей для ландшафтного дизайна поместья. Не могу сказать, что какое-либо экопоселение выделяется необыкновенной красотой местности - неиспорченная человеком природа всегда радует взгляд. Поэтому для меня лицо экопоселения - это люди, его населяющие.

Когда я в первые разы выезжал на землю, то поначалу смотрел, куда тут можно приткнуть свое поместье, как разместить его поудобнее. Когда же вошел в состав инициативной группы, то стал думать за все поселение. Как оно расположится, где можно сделать общее место, как провести улицы. Сейчас мне кажется, что планировку нужно начинать именно с общего места, и от этой печки плясать в дальнейшем. В некоторых экопоселениях общее место образуется стихийно, бывает, что на оставшейся земле.

Итак, мы с ребятами шли дальше, и за хвойным перелеском открылась ягодная поляна. Девушки сначала шли, периодически нагибаясь, потом прочно уселись и решили не сходить с места, пока не съедят всех ягод. С тех пор на каждой прогулке был ягодный обед. Мне казалось, что земляники и лесной клубники я наелся на год вперед, ведь ягода, съеденная с кустика, совсем иная, чем принесенная домой.

Дальше была речка, небольшая, но глубокая и быстрая. Поплавать и понырять можно, однако сносит. Первое время смущала непрозрачность воды в равнинных реках. Горные речушки видны до дна, и вода в неподвижных чашах как сквозь линзу горного хрусталя, показывает каменное дно. Но, обжившись, привыкли, и все стало замечательно.

На другой день приехали Игорь со Светой. Сразу начался веселый тарарам. Одновременно пели песни, готовили еду (это называлось "петь на суп", чтобы зарядить его радостными энергиями) и делились впечатлениями. Игорь всегда приносит такую радостную суматоху. Всех вовлекает в пение и что-нибудь совместное. Я с теоретизированиями о Круге в плане практической деятельности ему в подметки не гожусь.

Прежде всего пошли за всяким печеньем к чаю и кашами, чтобы не объедать хозяев. В Агеевке одна из семей поселенцев сделала домашнюю лавку и продавала на дому небольшой ассортимент продуктов, с полсотни наименований примерно. Заходишь в сенки, потом в комнату - и там небольшой прилавочек. Замечательный бизнес и для своих, и для деревенских. Пекут на заказ кексы и пирожки. Вот живой вариант заработка в поместье.

Затарились в лавке пряниками, майонезом и крупой. Перекусив, снова пошли гулять по полям. В общем-то так и проводили время: гуляние, купание, перекусы, песни, отдых (видимо, от всего этого).

В Орле хорошо, наверное, будет людям спокойным и неторопливым. И очень здорово, что есть общий дом, этого часто не хватает в поселениях для объединения коллектива.

Нас звали остаться до праздника Дня Земли, но Кате с Лизой предстоял долгий путь в Приморье, и задержаться мы, к сожалению, не могли, да и Игорь планировал к августу быть дома. Поэтому оставалось лишь надеяться, что мы снова сможем выбраться сюда в гости. В предпоследний вечер собрались на маленький концерт, пели песни до полуночи и потом еще часов до трех разговаривали да смеялись.

В день отъезда ожидался приток поселенцев из города, мы встретили их на пути к трассе. Сфотографировались на память с орловцами. Они долго махали руками, пока мы не повернули за холм, на душе было тепло и грустно.

Решили ехать все вместе, но не тут-то было. Лиза не очень верила в такую возможность и упорно твердила, что впятером ехать сложно и практически невозможно. Я на нее насел с излишним пылом и стал доказывать, какая она Фома неверующая и как портит обстановку в коллективе. Не хватает ей, значитца, единения. Лиза от этих слов сразу, конечно, поумнела и раскаялась (а как же!). Мне в этих вопросах всегда не хватает такта.

В этот раз Лиза проявила женскую мудрость и не стала обострять вопрос, а сделала вид, что мне поверила, но поехали мы в итоге порознь.

Бывает, очень хочется объяснить все всем и сразу. Но так не получается. Со временем стало доходить, что надо просто предлагать человеку свой вариант и не психовать, если он делает не твой выбор. Считаешь себя правым - забрось маленькие семена своего мнения, но не пытайся поместить разросшуюся пальму своих мыслей прямо в голову человека. Мне пару раз удавался этот деликатный фокус, когда только намеком и полунамеком или просто как ненавязчивое мнение. А через некоторое время глядишь на какие-то зеленые ростки и узнаешь - ба! Да вот же оно, то самое! Человек это своим считает, славы и благодарности никакой, но внутри очень хорошо.

***

Приехали в Тулу ближе к вечеру и переночевали у Катиной гостеприимной знакомой Юли. Она угостила нас замечательным ужином: первое, второе, да еще компот (в смысле, чай с тульскими пряниками). Утром выдвинулись на землю.

Подходя к Тульскому экопоселению, слева за поворотом дороги видишь разрушенный старый храм. Кирпичные полуразвалившиеся стены зияют провалами заросших окон с сохранившимися кое-где решетками. Зелень заняла место молящихся, и вокруг поет на ветру хоралы дубовая листва. Прямо близ храма такое же заросшее кладбище.

Мы полазили по храму, погуляли на кладбище, набрали воды в пробегавшем неподалеку роднике и вышли на северный угол экопоселения.

Забор. Колючая проволока в два ряда и по диагонали. Не совсем обычное начало. Обходим по скрытой в траве тропинке эти укрепления. За забором стоит деревянный дом, свежий сруб сияет желтизной дерева. Второй этаж с приличной мансардой возвышается над всем окружающим метров на семь. Рядом добротная баня.

В доме живет женщина из Тулы с девочкой. Когда познакомились, то спросили, зачем такой суровый забор.

- Вы понимаете, - говорит женщина, - раньше здесь была проходная дорога, часто ходили, да и сейчас ходят местные. Никаких объяснений слушать не хотят, прут через участок по саженцам, хоть бы хны. Просто вынуждены были возвести такой забор, теперь обходят.

Вспомнил, как через мой участок пытался проехать мужик на машине за ягодами. Возмутился крайне. Саженцев тогда еще не было, но по примятой колее за ним поедут все другие. Вывел мужика и сам на своей Нивушке накатал объездную дорогу вокруг участка.

Бывало, видел, что поселенцы возмущаются "бесцеремонностью" и "тупостью" местных жителей, которые по натянутым веревочкам не могут понять, что тут чей-то участок, и "ходют". Но поставив себя на место аборигенов, понял, что их поведение нормально. Они тут ходили всю жизнь, у себя в деревне привыкли к нормальным заборам и небольшим участкам. Тянущаяся на сто метров веревочка им ни о чем не говорит.

Такая проблема характерна для экопоселений, где люди не живут постоянно. В Благодати или Ковчеге таких вопросов сейчас не возникает.

Кроме первого большого дома, на поле есть еще один, тоже двухэтажный из красивых оцилиндрованных бревен. Пусть не обижаются на меня хозяйственные тульчане, но я тогда подумал, что молодые саженцы еще не скоро перегонят в росте эти дома, и они долго будут господствовать над участком. Но зато жить там сразу будет удобно и легче будет пережить период первичного обустройства. Кате со Светой дома очень понравились, они ходили вокруг и осматривали.

В середине поля небольшой полиэтиленовый шалаш, и рядом с ним копаются на огороде две женщины. Подхожу познакомиться. Это две учительницы из Тулы. С радостью рассказывают мне о своем участке и проводят посмотреть.

- Вот здесь по периметру у нас елочки растут, - показывает одна из них.

Я начинаю считать елочки, на второй сотне останавливаюсь.

- Вы это за сколько лет посадили?

- Да вот этой весной. Из близлежащего леса принесли и высаживали.

Мама моя! Сотни деревьев, да еще и с ориентацией по солнцу.

В обед пришла маленькая девочка с самого первого участка (где забор) и повела нас показывать второе поле.

- Я Маленькая лесная фея, - сказала она. - А вы?

- Ну, давай и нам имена придумаем, - отвечает Катя.

- Тогда ты Большая лесная фея, - заявляет девочка. - Вот он, - показывает на меня, - будет Букаляк.

- А я? - спрашивает Света.

- Ты Русалочка, - не задумываясь, отвечает Маленькая лесная фея. Да, Светке это подходит.

Нашему доброму Игорю тоже дали прозвище, но он на него обиделся и просил нигде не упоминать.

На втором поле мы встретили еще одну семью. Участок расположен рядом с лесополосой, так они устроили в ней уютный лагерь с палатками и летней кухней. При подходе к нам подбежал большой лохматый пес и загавкал. Саша с семьей выехали на месяц отпуска и жили уже вторую неделю. Не так часто я встречал городских людей, которые могли прожить безвылазно на природе неделю-две. На привязанных к стволам сухих березовых жердинах аккуратно развешаны разные принадлежности, и вообще у ребят все в таком порядке, что просто загляденье, хоть картину пиши - образцовые первые поселенцы.

До отъезда Игоря времени оставалось совсем немного, поэтому мы задержались только на день и вечером попели песни с тульчанами. Жаль, конечно, что в экопоселениях мы задерживались так ненадолго. Чтобы понять, хотя бы поверхностно, чем живут люди, стоит прожить рядом недели две как минимум. Ну что ж, это не последнее наше лето.

Теперь путь лежал через Москву в Ярославскую область в поселение Благодать. Решили выступать пораньше утром и в прежнем разбитом порядке. Все гадали, как лучше миновать Москву - через нее или по одному из транспортных колец. Решили, что по кольцу (кроме Светы с Игорем, они заезжали на квартиру к Свете в Москве). В преддверии утомительного дня легли спать пораньше.

Экопоселение Благодать.

Проснулся рано, как и планировал. Остальные еще спали. Ну и правильно, Свете с Игорем торопиться некуда, от Тулы до Москвы уж всяко доберутся. Катя с Лизой тоже стопщицы-летуньи. А вот мне стоит выехать пораньше. Не завтракая, собрался и пошел босыми ногами по холодной утренней росе, чтобы не мочить обувь, которая и так намеревалась потихонечку развалиться. Странно, был июль, но когда добрался до конца поля, ноги совсем заледенели.

Выйдя на проселочную дорогу и обувшись, потопал мимо разрушенного храма к трассе. Состояние внутри было чистое и ответственное. За переход через Москву я волновался и думал, как бы не пришлось ночевать, не доехав до Благодати. Мерещились, конечно, и всякие дотошные менты - видок-то у меня был дикий, только из леса, четыре месяца не стригся и не брился.

"Главное - внутренне состояние, - убеждал я себя. - На самом деле люди реагируют не на то, как мы выглядим, а на то, как себя чувствуем". От отсутствия завтрака внутри была дополнительная легкость. В Москве не был лет десять и никакой карты у меня не было. Ну и отвык, конечно, от городов, за время своей вольной жизни.

Мы только мним себя цивилизованными людьми и, читая во всяких книжках о том, как быстро слетает шелуха цивилизации, недоверчиво усмехаемся. На самом деле между нами настоящих, до спинного мозга, леди (вроде Мелани Уилкс) и джентльменов (типа господина Пиквика) очень и очень немного. Культура и хорошие манеры слетают после двадцатого километра и наружу выходит Истинная Личность. За это и люблю походы.

Одно время мечтал стать выносливым и сильным человеком. Быть готовым ко всяким испытаниям, чтобы ничего не застигло меня врасплох. Подумав, понял, что просто боюсь и не люблю демонстрировать людям ту личность, которая вылезает, когда устаю и нет сил следить за приличиями. Она не совпадает с тем образом, который всю жизнь строил вокруг себя и уже почти поверил, что сей образ - это я. Вот и хотел окружить себя выносливостью и силой, чтобы, не дай Бог, не вырвалось мое Я в результате усталости наружу и не испортило мой имидж.

Как скучен человек в имиджевой маске, прилепленной на клей нашего желания нравиться всем! Огромное количество средств нашей цивилизации направлено на то, чтобы закрепить на людях эти рожицы и не дать им общаться между собой. Ведь любая маска - это фильтр, работающий в две стороны, и общение неизбежно урезается.

Ну, ладно. Займемся сначала бревнами в своих глазах. Но, черт возьми, иногда просто поговорить вокруг не с кем! Вот чем прекрасен алкоголь. Он срывает эти маски, помогает быть собой. С остаточными последствиями, но людям так нужно искреннее и понимающее общение, что они плюют на эти последствия.

Люди презирают алкоголиков, но, когда они выстраивают вокруг себя достаточно крепкую стену из силы и достатка, через которую их Я точно не перепрыгнет, они сами обращаются к алкоголю и наркотикам, чтобы ее разрушить и выпустить себя на свободу.

Ну все, хватит, назад к баранам.

Итак, иду я такой весь белый и пушистый по проселочной дорожке и слышу, как догоняет меня сзади автомобиль. Едет какой-то дяденька за рулем копейки, видимо, в город Тулу. Поднимаю руку, но, судя по скорости автомобиля, останавливаться он не собирается. Тогда делаю умоляющее лицо и умильно качаю рукой, мол "ну что же ты?". Дяденька проникся и стал тормозить, уже проехав. Подвез до трассы на Москву.

Торможу Икарус с челноками. Идет в Москву до какого-то метро, я решаю учесть знак мира и идти через столицу, невзирая на свой дикий вид.

Захожу на станцию метро и останавливаюсь перед схемой со стопником в руках, пытаясь выяснить, куда мне. Выяснять нечего, все просто - на ярославское шоссе, метро ВДНХ.

Плачу десять рублей и спокойно доезжаю до ВДНХ. Там выхожу и почти сразу натыкаюсь на автобусы за город по ярославке. Выбираю тот который идет подальше, - еще двадцать пять рублей. Сажусь в маршрутку, и просто не верится, что всю Москву проехал за тридцать пять рублей и даже ни один милиционер не подошел к заросшему загорелому дикарю с огромным рюкзаком и ничего не спросил. Вот что карма животворящая делает! Хотя, наверное, я просто новостей насмотрелся в свое время. Отдельные чистые люди ездят по стране вообще без документов (и еще так наивно говорят: "да я паспорт дома оставил - вдруг потеряю"). Милиция к ним просто не подходит, и все.

Доехал я до развязки на Пушкино. На самой развязке стопил интересный молодой человек с бородкой и с ним полная девушка (вроде беременная). Вокруг них стояла такая куча сумок, что я подумал о переезде. Они приветливо кивнули мне головой, когда проходил мимо них дальше по трассе. Приятно видеть собратьев-стопщиков, даже если становишься за ними. На время отъезда это влияет лишь косвенно: у ребят было много вещей, и меня, одиночку, забрали раньше.

Какой-то автобус. Водитель - парень, сам стопщик. Потом подкинул разбитый грузовик - водитель тоже стопщик. "Какие культурные люди живут в Москве", - с удивлением подумал я.

На повороте к деревне Дмитриевское стоял танк, в смысле, памятник. Сойдя с трассы, я свернул в лес и шел по нему, вдыхая запах сырости и хвойной подстилки. Северный такой запах, духовитый. Как подустал, поймал КАМАЗ. Дальше пешком километров семь. Весь автостоп, в противовес моим ожиданиям, занял часов пять или шесть. "Расту, - гордо подумал я". Настроение улучшилось.

Дошел до деревни, возле которой расположено экопоселение. На правой стороне нашел общий дом, по описаниям Светы. Дорогу к дому преграждали два наглых шипящих гуся. Никогда таких не видел, пришлось бросить камушком, а то чуть не укусили, черти!

Общий дом старый и без забора вокруг. Рядом у запертой двери висит щит с наклеенными объявлениями. Покричав "Эй, хозяева!" и постучав на всякий случай в дверь, я пошел к самому экопоселению, что располагалось сразу за деревней.

У Светы в Благодати живет сестра Ольга с мужем Игорем. Вот на их участок я и направился.

Ольга была предупреждена о приезде и встретила меня с радостью. Катя с Лизой приехали позже. Они пошли по кольцевой объездной дороге, где стоп был, по выражению Кати, вялый. Света с Игорем приехали назавтра, задержались в Москве.

Реконгсцинировка поселения Благодать такая. Общий дом находится в деревне. За деревней лежит солидный и чистый, но неглубокий (едва с головкой) пруд, а за ним начинается главная улица первого поля и идет до леса.

Участки начинаются от пруда по всему полю и заходят в молодую поросль леса, которая, видимо, все еще числится как сельхозугодия. Поросль такая густая, что в ней приходится вырубать дорожки, как в бамбуке. Участок Андрея, соседа Ольги, весь зарос молодыми деревцами. Когда заходишь к нему, то идешь по узким вырубленным коридорам, где свернуть в сторону нельзя из-за густоты стволов. Выглядит очень уютно. Вообще поле заброшено давно, и у многих поселенцев, особенно ближе к лесу, на участках уже есть солидные куртины деревьев.

Благодать производит впечатление состоявшегося экопоселения. Поначалу это не заметно, нужно пожить там несколько дней, чтобы увидеть формирующийся круг друзей, соседскую взаимопомощь, увлеченность людей своими поместьями. В первое время бросается в глаза только активное строительство. Когда идешь по главной улице, всегда в поле зрения несколько строящихся домов.

На улице и переулках, по сравнению с тем, что видел в других экопоселениях, весьма оживленно. Что здорово - очень много детей, они носятся на велосипедах, играют в пионербол или вышибалы. Много постоянно живущих, во всяком случае, летом.

Мы с палатками расположились на участке Оли и Игоря, а они занимали кунг соседа на его участке. В нашем лице они получили постоянных нахлебников: ходили к ним готовить на газовой плите, костер уже изрядно поднадоел.

С утра мы дружно собирались в кунге на завтрак, а потом решали, что будем делать днем. Я к тому времени как-то притомился от нашей поездки и активность проявлял вяло, но неутомимый Игорь решительно предложил свою помощь соседу Андрею.

У Андрея недавно поставили сруб для дома. Как его ставили, вообще трудно представить, бревна там такие толстые и длинные, что только краном двигать. Сруб поднимали соседи-поселенцы, как мне объяснили, в Благодати многие дома поставлены с помощью соседей, а не наемных рабочих. Совсем как раньше в деревнях.

Мы с девчонками больше всего дрыхли и читали. У Ольги были припасены интересные распечатки на лето, вот мы и отрывались за все походное время, когда читать некогда.

Одно время в отношении чтения у меня был странный заскок. Не нравилось все подряд. Казалось, что только вот у Мегре все правильно написано и учтено. Другие книжки виделись какими-то урезанными и недальновидными. Такой период был около полутора лет. Я, всю жизнь любивший почитать на ночь книжку, извелся от того, что, якобы, ничего приличного нет. Прямо как у мусульман про Коран: "Если эта книга расходится с Кораном, значит, она неправильная, а если в ней то же, что и в Коране, - то зачем ее читать".

Слава Богу, потом отпустило, и я перестал молиться на зеленую библию ЗКР. Теперь с удовольствием читаю правдивые и хорошо написанные книги. К своему удивлению, то тут, то там в книгах стал встречать мысли, высказанные позднее у Мегре.

Толстой и Торо, Льюис и Стейнбек, Ефремов, Бах, Булгаков, Паустовский, Уолш и Гранин. Всех не перечислишь. Когда встретил достаточно совпадений, то подумал, что книги серии ЗКР можно было написать и без Анастасии. Необычайных способностей это не требует, многое из написанного давно известно, необходимо только собрать и выразить это в простой, сжатой форме, без словоблудства. Здесь я не говорю о конкретных процедурах типа посасывания семечек во рту, а об общих принципах бытия. В дискуссию по этому поводу вступать не желаю, так как это всегда сводится к одному: "Я Толстого (и других) не читал (или не помню), но у Анастасии мысль быстрее, и поэтому она правильнее".

Таким фанатам бесполезно объяснять, что даже если есть Анастасия, то все поколения творческих людей до нее готовили ее приход, лили воду на общую мельницу человеческого счастья. И как радостно находить в книгах прошлого те следы, из которых выросло дерево нашего сегодняшнего миропонимания!

Для меня не так важно, женщина ли из тайги обобщила этот опыт человечества или просто умный человек в творческом порыве переработал сотни книг и написал серию ЗКР. Главное, что эта идея вдохновила и объединила многих, добавила еще один светлый идеал - Пространство Любви. Взаимосвязь материальной земли, человеческих чувств и разума.

***

После обеда что-то оглушительно грохнуло у Андрея. Вскоре оттуда пришел Игорь и сказал, что стропила рухнули. Собрались шить обрешетку и отодрали некоторые укосины, тут дунул ветер, стропила поехали, и Игорь с Андреем не смогли их удержать. Алену, жену Андрея, проходившую внизу, задело серьезно, а сын, хоть и был на крыше не пострадал. Он только присел, еще ничего не поняв, и треугольник тяжелого стропила лег вокруг него. Игорю немного ободрало бок.

Восстанавливать стропила, оторвавшись от своих строек, пришло человек шесть, не считая нас с Игорем. Быстро заменили сломанную "ногу", поставили стропила и забили укосины. Все уже были опытные строители и все сделали быстро и с прибаутками. Жалко, что нас не было, когда сруб ставили, было просто приятно смотреть, как работают опытные люди.

Ближе к вечеру мы собрались идти за сыром. К общему дому приезжали легковые машины с домашними молочными продуктами. Это деревенские решили налаживать с поселенцами товарообмен. Ольга нам уже рассказала, что у них обалденный домашний сыр, и мы обливались слюнками в предвкушении пробы.

Пошли заранее. На первой машине привезли молоко и сметану, но их тут же раздали по конкретным заказам, вторая семья привезла сыр и молоко. Сыр был круглый (в магазине есть такой же формы - адыгейский) и с разной степенью солености, и совсем пресный. Дали бы мне этого сыра килограмма два, так все бы съел! Ну может грамм сто не доел бы. Свежести этот сыр был просто невероятной. Господи, как вспомню, так слюна на клавиатуру капает. На предпоследние деньги мы с Катей взяли этого сыру, идем и трескаем его прямо по дороге, так как удержаться сил нету. Просто жор какой-то напал. Ладно хоть до кунга донесли... часть.

Постоянного магазина в деревне нет. В определенное время приезжает автолавка. Ждет ее обычно кучка народу, этакая очередь из деревенских и поселенцев. Приезд автолавки всегда волнителен, ведь никогда не знаешь, разобрали ли в предыдущей деревне все мятные пряники и глазированные сырки. Люди шушукаются, спрашивают и аккуратно заглядывают через головы впередистоящих в кузов.

Затаривают полные сумки. Понятное дело - вечером не сбегаешь в булочную, если хлеб кончится. Мужик берет бутылку водки и скромно объясняет, что пьет он немного - грамм по сто в день. Толпа сочувственно соглашается, что это совсем немного, но, по-моему, ее терзают смутные сомнения насчет величины дозы. Бабушка, стоя у прилавка (ящика у задней двери кузова), берет все новые и новые продукты, заглядывая то в список, то в кузов, то придумывая из головы. Закупившиеся отходят, провожаемые нетерпеливыми взглядами оставшихся. Очередь движется медленно, в деревенской жизни это одно из немногих развлечений. Все-таки живое общение - никакой телевизор этого не заменит. Стоим около часа, и очередь еще остается, когда мы уносим свои скромные покупки.

Катя и Лиза собираются на Дальний Восток, и им надо экономить. Как я ни ужимался, но под конец у меня осталось рублей двести, а мне еще надо было пилить стопом полторы тысячи километров до Уфы. Я уже представлял себе, как ворую еду или прошу милостыню. "Ну ничего, - думал я. - Для саморазвития это, наверное, полезно".

Пришли домой, а там нас блинками побаловали. Просто прекрасно. Завтра еще праздник - День Земли. Будем петь.

***

У благодатцев есть прекрасное общее место в начале экопоселения. Там обустроено приличное костровище, стоит стол и скамейки. Рядом полянка - есть где развернуться.

Мужчины на место явились пораньше - заготавливать сушняк для костра. Женщины допекали пироги и прочие вкусности.

Потом начали потихоньку собираться. Я сдуру ожидал нечто вроде собрания: "Позвольте. Товарищи, выразить вам свою удовлетворенность... за истекший период... ко Дню Земли подготовлено и проведено... " и прочие атрибуты насильственного круга. Но ничего не было, праздник начался сам по себе. Потихоньку собрались вокруг стола и разлили по стаканам компот.

"Голодное Жане", как обозвала нас Катя, быстро устроилось в самом насыщенном углу стола и стало молча и эффективно лакомиться всем находящимся в пределах видимости. Игорь, как закоренелый альтруист, насытился быстрее всех (а может, у него просто хлеборезка побольше наших) и пошел к костру запевать.

Мы ему помочь пока не могли, так как еще оставался черничный пирог. Если кто-нибудь когда-нибудь спросит мое скромное мнение насчет черничных пирогов, то я скажу ему: "Дорогой друг! Я видел в жизни не так уж много и, возможно, не столь опытен, как некоторые, но если ты хочешь отведать лучший в мире черничный пирог, то поезжай в экопоселение Благодать и попроси добрых хозяев угостить тебя им". Короче, от такого пирога зашатается любой приоритет духовных ценностей перед материальными. Просто нельзя такие вкусные пироги печь.

Но вот надеяться даже на маленький кусочек уже стало неприличным, и мы начали переваливаться к костру. Народ мерно гудел, радостно общаясь. Игорь (из Благодати) спел Высоцкого, потом затянули и мы. Пошло не то чтобы уж очень хорошо, средне так. Но потом понемногу распелись. Видимо, компот впитался или пирог утрамбовался. Благодатцам понравилось. А вот что мне понравилось, так это то, что они времени не теряли и то, что им понравилось, старались сохранить. Как сохранили, расскажу дальше.

Игорь задумчиво перебирает струны и поет нашу "дружескую" песню:

Am Dm

Здравствуй, мой добрый друг.

E Am Dm

Здравствуй в который раз.

Am Dm

Вижу сквозь тень разлук

G C

Свет твои добрых глаз.

A7 Dm

Стоит лишь захотеть -

G C E

Чудо произойдет.

Am Dm

Просто нельзя не петь,

E Am

Если душа поет.

Завтра вплетешь в свой круг

Новую сеть дорог.

Ждет тебя Север, Юг,

Запад или Восток.

Стоит закрыть глаза

И заструится март.

Просто молчать нельзя,

Если душою бард.

Свет твоих добрых глаз

Долго хранит тепло.

А на душе у нас

Радостно и светло.

Стоит рукой взмахнуть,

И зазвенит апрель.

Значит пора тебе в путь

Странник и менестрель.

Здравствуй, мой добрый друг,

Не говори "Прощай".

Сменит холодность вьюг

Вновь сумасшедший май.

Стоит лишь пережить

Трудные времена.

Просто нельзя молчать

Если в душе весна.

После стали устраивать игры. Сперва ручеек - когда пары проходят под аркой поднятых рук, потом догонялки по кругу в хороводе. Игорь все хотел провести свою любимую игру "Воробьи и вороны" (это когда ловят друг друга двумя рядами), но народ был разной комплекции, а в этом случае игра принимает братоубийственный характер.

Молодые телом и духом поселенцы вовсю носились, девушки визжали, парни хохотали. Гулянка по полной программе. Маленькие дети, никем не сдерживаемые, лезли везде под ноги, и им пришлось устроить отдельные хороводы и игры. Все было спонтанное и самоорганизующееся. Когда совсем набегались, пошли купаться в ночной темноте. Потом расходились домой по еле видимой улице и пели хором.

В Благодати я не заметил явно выраженного лидера или управляющей инициативной группы. Ядро, конечно, есть, но оно не пытается рулить (во всяком случае, на тот момент). Обстановка очень свободная. Кроме того, много общаются вместе, часто приезжают на гектары и стараются там жить подольше. В общем доме зимовало порядочно народу. Это какая же притирка! Какое объединение энергий! Пусть с неизбежно возникающими вопросами, но зато это-то и есть Круг.

На тот момент в Благодати уже кончились свободные участки и создавалось поселение с рабочим названием "Благодать-2".

***

На другой день пошли за черникой. Шли мы прилично, и я с унынием представлял, как после всех этих мотаний по грязюке еще надо будет ходить по лесу и искать эту чернику. А тут еще комары, а-а-а!

Но когда пришли на место, то я свою пасть закрыл. А потом быстренько снова открыл для складывания туда ягоды. Черника там растет ковровым методом. Это когда садишься в одном месте и собираешь, собираешь, пока ноги не затекут. Ходить практически никуда не надо. Свежей черники с куста просто объелся. Несмотря на то, что плохой собиральщик, набрал целую литровую банку! Для меня это много. О бидонах остальных и говорить не стоило.

Про комаров я быстренько забыл, и они чего-то тоже про меня забыли. Лишь когда черника стала подпирать снизу голосовые связки, комары снова стали меня покусывать, намекая, что мне хватит. Я быстренько собрал свою баночку и стал подумывать о возвращении. Варенье мы варить не собирались, а собирать бидоны ягод, у которой энергетическая ценность пятнадцать минут, не стоило, поэтому решили оставить немного черники на развод.

Когда пришли домой, молодежь атаковала Игоря с просьбой дать переписать песни - слова и аккорды. Вот молодцы! Это о сохранении. Но этого мало. Когда мы вечером устроили прощальный костер (Катя с Лизой на днях отчаливали в долгий путь до Владика), то принесли два магнитофона и пару диктофонов, чтобы записывать мелодию. По аккордам ее ведь не запишешь. За две эти нехитрые операции благодатцы переняли у нашего небольшого каравана практически все понравившиеся им песни. Теперь у них самих барды учатся все это играть.

Сидели долго, часа за два ночи, это Игорь любит. Тут нам стукнуло, что рядом сидят дети лет от пяти и старше. Они оказались выносливее многих взрослых и пересидели родителей.

- А вас предки не потеряют? Ведь времени уже третий час ночи?

- Нет, все нормально... Мы и позже гуляем, и до рассвета... Мы можем остаться ночевать и нас не потеряют, ну, точнее, мы сами не потеряемся...

А ведь правильно - чего бояться, вокруг простирается поселение друзей, у любого дети найдут и помощь, и защиту.

Пугливые городские мамаши сейчас нарисуют себе картину, как в это невинное место пробирается "некто" зловредный. Это значит, вы не были в экопоселении, где живет (постоянно) много единомышленников. Силу эгрегора (или коллективного образа) образующегося в таком месте, чувствуют даже материально настроенные деревенские. Заходишь на территорию экопоселения и понимаешь - это чье-то, здесь живут, чужой монастырь - думай, прежде чем что-то делать.

После разговора с детьми я что-то разволновался и пошел прогуляться. Мечта о спокойных экопоселениях будущего, где нет страха и много друзей, показалась мне совсем близкой. Я глубоко вдыхал сырой ночной воздух и чувствовал, как что-то бурлит внутри, как радость расправляет свои крылья и шепчет: "Да, да. Это все правда. Это обязательно сбудется. Видишь? Чувствуешь? Уже сбывается".

Шел по ночной улице в Благодати и было такое ощущение, что ты дома. Спокойствие разливалось вокруг, почти все спали, только в одном домике горел огонь. Я дошел до зеркала пруда, и из-за пробегающих туч выглянул месяц. Пруд был на окраине, а поселение лежало сзади теплым зовущим кругом. Прошел ближе к деревне, желая еще прогуляться, и почувствовал, как выхожу из оберегающей сферы. Порыв того же ветра показался тревожным, в кустах резко вспорхнула ночная птица, заставив меня вздрогнуть. "Отвык уже от вольного мира под теплым крылышком Благодати, - подумал я. - А ведь скоро ехать в Уфу". И все же с радостью вошел обратно в атмосферу экопоселения. Просто нельзя было не радоваться этому детскому безмятежному спокойствию и окружающему тебя теплу дружеских сердец.

***

На другой день провожали Катю с Лизой. Они не торопились выезжать и собрались где-то к обеду. Сначала ехали до Челябинска, там передых у Лизы. Потом уже в Приморье.

Провожать пришли поселенцы, прискакал Петрович на своем жеребце. Принесли специальный пирог для уезжающих. Ждали машину в Москву, которая довезет девушек до внешнего кольца. Оттуда они перейдут на трассу М7, а дальше - ищи свищи. Пока сами не отзовутся, не найдешь.

Прощание вышло спокойным, мы были уверены, что с девушками все будет хорошо. Не стоило за них переживать и этим строить мысленные преграды.

Через день уезжал и я. Игорь задержался дольше всех - у него все еще переписывали его толстые тетради с песнями. Я, по примеру девушек, не поехал с утра и, дождавшись машину на Москву, выехал ближе к обеду числа тридцатого июля. Игорь со Светой, как всегда при расставании, очень грустили, а я, как обычно, крикнул уже из окна машины: "Ничего на свете лучше нету!.."

А все кончается...

Грустно было расставаться с друзьями, но какая-то общая усталость навалилась на меня и сглаживала грусть разлуки. Никогда не выезжая из дома на природу даже на сутки, я с размаху прожил в ее лоне четыре месяца. Деньги подошли к концу, и я тронулся в путь с тремя сотнями.

В остальном все было просто замечательно. На долгий путь до Урала я уже не смотрел как на проблему. Было просто интересно - а как поеду, быстро или медленно? Буду еще чему-либо учиться, и чему? С такими вот мыслями вылез из машины и попрощался с гостеприимными благодатцами. Они поехали дальше, а мне предстояло добраться с ярославской трассы на М7 по транспортному кольцу.

Настроение было спокойное и светлое. Прекрасно когда в тебе сочетается радость и грусть одновременно, мир кажется более богатым красками, машины не раздражают своим шумом и дымом, ты идешь, никуда не торопясь.

Спокойно перекусил в сосновом перелеске и вышел на трассу. Встал спиной к ней, сосредоточился, сделал вдох-выдох и, еще не открывая глаз, услышал, как рядом со мной тормозит машина. Я тихо обалдел. Машина была с военными, и им чего-то приспичило осмотреть шины. Осмотрев, водитель вопросительно взглянул на меня. Я спросил, медленно выходя из транса: "До Ногинска подбросите?" "Конечно, - отозвался сержант. - Садись скорее".

Пара вопросов, потом музыка на всю катушку - и мы долетаем до трассы М7. На трассе М7 большая пробка - ремонт дороги. Минут двадцать в такой сложной обстановке никто не берет.

Останавливается восьмерка, за рулем худенький мужчина с короткой стрижкой. Берет меня до Нижнего Новгорода. По пути выясняется, что мужчина сильно верующий. До этого он воровал, а в тюрьме его увлекли православные книги. С увлечением рассказывает про деяния великомучеников и предлагает поехать с ним в Арзамас в какой-то знаменитый монастырь. Там в начале августа проходит большой праздник. Приезжают верующие и живут там несколько дней. Мое мировоззрение в этом плане несколько, иное поэтому вежливо отказываюсь, не вдаваясь в детали. Он воспринимает это спокойно.

С грустью думаю о Боге в себе, которого только начал чувствовать, и смотрю на сидящего рядом человека, скороговоркой произносящего имена святых и молитвы. И ведь мы одно. Где те крохи, которые помогут нам соприкоснуться и не откинуть друг друга?

Пытаюсь расспросить его о детстве. Он сразу оживляется. Христианское смирение как-то тускнеет, и я вижу, что это малыш, такой живчик, которому скучно сидеть на одном месте. Но в то же время чувствительный, ему неприятны грубость и ложь мира, и он старается от них защититься. Тут, видимо, эгрегор снова обратил на него внимание, и опять полились нескончаемые славословия, от которых возникало ощущение вводимого в затылок тупого гвоздя (прошу прощения у верующих я описываю только свои ощущения и то на тот момент, сейчас немного все по другому). Я, пытаясь сопротивляться этому потоку, задаю "каверзный" вопрос:

- А почему, - говорю, - Бог, управляя всем на свете, позволяет умирать младенцам, которые еще не успели хоть как-то согрешить?

Он задумался ненадолго и ответил:

- Потому он их и умерщвляет, чтобы не успели согрешить. Понимаешь, иногда человек сворачивает на путь, ведущий его прямо в ад. И пока он не зашел далеко по этому пути, Бог его останавливает.

- Но младенцы-то...

- Значит, он в будущем неизбежно свернет на этот путь под влиянием родителей или обстоятельств.

Стало уже интересней, и я подумывал съездить с ним на этот праздник.

- И что вы там будете делать?

Он собирался там молиться, прикладываться к мощам, пройти шестьдесят раз вдоль канавки какого-то святого, читая при этом Отче наш.

- Там будет очень много людей. Будут пить и набирать воду из святых источников, молиться об отпущении грехов, общаться.

Представив себя бродящим вдоль канавки и читающим по бумажке молитву, я сразу расхотел туда ехать. Было бы интересно, конечно, посмотреть, но видно уже слишком устал от новых впечатлений.

До Нижнего мы доехали, и он свернул на Арзамас. Я пошел через окраину города. Знакомые в нем были, но мне не хотелось выходить из прекрасного состояния, в которое вошел от Переславля. Спокойно шел и рассматривал людей, которые здесь, в Нижнем, были дома. Вглядывался в их лица и просто пил из них спокойствие и домашний уют. Ведь им еще квартал - и они зайдут к себе домой, а мне до этого надо преодолеть больше тысячи километров.

Как только утвердил рюкзак на обочине и повернулся к трассе, ко мне подъехал КАМАЗ. Идет до границы с Татарией. Отлично, уже вечереет, и мне все равно скоро пора спать. По дороге мужик о чем-то говорит со мной, через слово матерясь, но общий тон повествования благожелательный. Один из тех людей, которые матом разговаривают, а не ругаются.

Начинает рассказывать историю, произошедшую с ним в предыдущем рейсе. Его речь я привожу с пропуском многочисленных связующих слов:

- В прошлый раз взял, примерно на том же месте, где и тебя, двоих пацанов. - Куда вам, говорю? Оказалось, по пути, недалеко от меня живут. Подъехали к заправке, я пошел по карточке заправляться, прихожу, а они говорят: "Мы, мол, здесь сойдем", - знакомого увидели, дескать.

Ну, они вышли, а я отъехал и потом меня стукнуло, сзади за койкой лежала куртка моя, тама вся зарплата, тыщ семь. Я туда и сразу вижу - обчистили. Поехал обратно, тех уж нет.

А недавно случайно встретил их у знакомого. Племянники его оказались. Рассказал ему все, он их чуть не убил. Ну да ладно, деньги вернули, и пес с ними.

Мне начинает казаться, что я чего-то не понимаю. Этого доброго человека только что обокрали такие же стопщики. Теперь он останавливается и подбирает меня. После идет купить сигарет и оставляет меня одного в машине.

Этот мужик в значительной мере примирил меня с грубостью и невоспитанностью. Если у таких людей добрая душа и они помогут тебе, то уже не станешь шарахаться от любого мата из ханжески-культурных соображений. Водитель провез меня несколько лишних километров от своего поворота, так как там была удобная площадка для стопа. Я уже совсем обалдел от такой заботы мира и, тепло попрощавшись, вышел из машины в ночь. Разбил палатку, поужинал хлебом с водой и заснул.

Часто многие спрашивали и даже сами водители - где ночуешь и не страшно ли. Когда не боишься - не страшно. Когда боишься, страшно. Это единственная причина страха, никаких внешних причин на меня никогда не воздействовало. За все время от Геленджика до Москвы и от Москвы до Уфы не сложилось ни одной ситуации хотя бы похожей на критическую. Самым критичным был неудачный стоп под Ростовым в течении трех часов, который меня так многому научил.

Вполне допускаю, что проходил в метрах от грабителей, убийц, маньяков. Только все время искренне верил, что если мне не надо с ними встретиться, то не встречусь. Пожелал, чтобы мое развитие происходило без всякого силового воздействия, и мир мое пожелание тщательно выполнял. Лишь бы я сам не забывал развиваться иными способами.

На другой день поймал КАМАЗ и трясся в нем до Набережных Челнов. Ветреной ночью заночевал перед ними опять в сосновом перелеске. Видел здоровенный мухомор, причем белый. Вот Сашка с Жане обрадовался бы. Он, как дурь кончилась, все бегал по моей горе искал эти белые мухоморы. Слава Богу, не нашел. (Да, и такие кадры там тоже есть. Но они не агрессивные и как-то вписываются в общую картину).

На третий день машина опять остановилась сама в момент медитации спиной к трассе. Подъехала Окушка, даже поначалу ее не услышал, водитель окликнул меня. Тоже провез дальше, чем ему надо было. Следующая машина МЭН - импортный грузовик, всегда мечтал на таких поездить, но не брали. Водитель остановился на КПМ, потом, идя в кабину, махнул мне рукой, когда я проходил КП.

- Только я тебя кормить не буду, - тревожно предупреждает он.

Осведомляюсь, почему он решил, что я за его счет собираюсь харчиться.

- Да вот подвозил тут двоих от Челябинска, а у них ни копейки денег нет. Мы, говорят, ездим так из принципа - без денег. Ну так сам ешь, а их не оставишь ведь. Вот всю дорогу и кормил.

Водитель говорил с досадой и я, внутренне повозмущавшись вымогателями пищи, заверил его, что кормиться буду за свой счет. Понимаю, конечно, что и сам могу встрять без продуктов, но ездить без денег "из принципа", на мой взгляд, это перебор. Тем более, что водитель о них говорил весьма недовольно. Не стоит оставлять после себя такую память, которая может навредить другим стопщикам.

С этим водителем попробовал применить трюк, который раньше делал втихую. На своей машине я часто проезжал КПМ пользуясь простенькой ментальной штучкой. Посылал вперед себя фантом своей машины и представлял, что ГИБДДшник видит мою машину сзади, удаляющейся от КП. С таким приемом меня не останавливали, и я, обнаглев, стал пролетать КПМ со скоростью 80-90 километров в час. ГИБДДшники как будто не видели меня, смотрели в другую сторону или начинали закуривать сигарету.

В свое время это было не особо нужно, а теперь решил попробовать проводить через КП фуры, на которых еду, чтобы водители не теряли времени на проверку документов. Получалось неплохо - остановили только один раз, когда уже почти проехали. Но ведь такие вещи не стопроцентные. Может, водитель излишне торопится навстречу своей автокатастрофе, и его надо подзадержать. Вышел, промялся, отдохнул - реакция уже лучше. Если бы еще нервы с документами не трепали, было бы вообще хорошо. А так водитель залезает в кабину злой и материт всех дорожных вымогателей.

До этого я делал все это про себя, а тут поделился с водителем. Он, ясен пень, не поверил и потребовал проверки: "Да, меня от Москвы на каждом тормозят".

Провел его через пару КП, хоть и прилично мешало его недоверие, просто ощутимо давило. После он стал предполагать разные "нормальные" причины: сзади кто-то ехал, мент курил и так далее. Я уж и пожалел, что заикнулся. Просто было самому интересно, смогу ли на публику сработать. Для меня - получилось, водитель поусмехался, вы же сами решайте, что про это думать.

Вот такая сказка напоследок. Но до Уфы доехал в тот же день, преодолев тысячу шестьсот за двое с небольшим суток. Для меня это уже была приличная скорость, и теперь я воображаю себя закоренелым ветераном автостопа (здесь смайлик).

***

Вот так однажды, решив сменить обстановку, я смог кардинально поменяться внутренне. Внешне похудел и помускулел, взгляд стал более спокойный. В основном, конечно, изменилось мировоззрение.

Жизнь не закончилась и потекла дальше, с другими интересными событиями, однако рассказ про эту поездку завершен. Сейчас я изменился еще больше и потому смог оценить себя тогдашнего с критической точки зрения. Немного со стороны. И все же оставил в рассказе многое от восприятия того эгоистичного паренька с его неосознанным стремлением к светлому кругу друзей, ведь я таким тогда и был.

Подумав, по итогам понял, что сделал за эти четыре месяца не очень много. Но за всю свою прежнюю жизнь сделал меньше чем сейчас. Оторванный от книг, привычного общества и расслабляющего комфорта, смог заложить основы своего мировоззрения. Понял отправную точку, с которой смотрю на мир, на Бога, на людей.

Это мировоззрение, естественно, тоже обусловлено всем тем, что пережил и узнал раньше. Но я вижу, что это наиболее близкая мне точка зрения на мир, и чувствую, что она будет служить мне долго. Я нащупал под ногами свой фундамент, а не школьный-родительский-социальный. С каждым новым днем мое мировоззрение укрепляется и становится для меня более понятным и обоснованным. Я не ищу доказательств того, что понял, жизнь сама щедро предоставляет их.

Мало кто поверит, что для меня тот взгляд на жизнь, который я выработал за это путешествие, значит гораздо больше, чем все богатства Алхимика, но это так. Богатство погубит человека без опоры под ногами, поэтому стоит сначала твердо стать на ноги в духовном смысле, а уж потом обеспечивать себя материально.

От совершенства я так же далек, как и раньше, потому как считаю, что никакого совершенства нет. Мы и так прекрасны и совершенны в любой момент времени. Раньше я был такой же, жилось только потяжелее. Сейчас жить стало интереснее, но тоже не всегда легко.

Во всем этом произведении я получился такой самодовольный, все у меня получается, непрерывно расту, цвету и пахну. Вовсе я не такой, просто есть литературное желание приукрасить жизнь, означающее, что еще не научился видеть ее истинные краски. Ведь ярче их не бывает, и потому в приукрашивании они не нуждаются.

На самом деле я не совсем такой - в конце походного дня лицо у меня бывает весьма недовольное, иной раз я говорю учительским тоном, ворчу и придираюсь по пустякам.

Однако жизнь бывает прекрасна, и тогда вы видите приятного собеседника, готового пожертвовать и помочь, и вообще похожего на человека.

За время своих передвижений встретил много людей, которых условно назвал "светлые". Эти люди упорно не видели темного в себе, подавляли эту часть себя и боролись с ним как в себе, так и в окружающих. Очень меня такие "светлые" напрягали. При них приходится лицемерить (как и они же), иначе попадешь под тотальное осуждение. "Как?! Вы?! Едите?! Колбасу?!!", "А Анастасия (Саид-Баба, Иванов и т.д.) сказала...", "Я таких вещей (шуток) не понимаю" - любимые их фразы.

Сейчас стараюсь понять, для чего Бог изначально придумал "темные" чувства, эмоции, и немного начал разбираться. Достаточно, чтобы понять, что без "темных" никак. Нет света без тьмы, и тьмы без света. Только любовь находится выше этих дуальных игр. Поскольку разбираться с "темными" чувствами легче в себе, то начал с признания их у себя. Очень люблю общаться с людьми, которые не скрывают свои "отрицательные" качества, а воспринимают их спокойно и работают с ними.

В принципе, вся моя жизнь - это дорога к понимаю своего места в мире и своей мечты. Я понял, что без дружного коллектива мне никак. Поместье само по себе мне не нужно, без друзей вокруг кусочек земли не имеет цены.

По-прежнему стремлюсь найти свой Круг Друзей понимая, что всякий поиск - это путь, который меняет нас и делает достойными встретить свою мечту. А поскольку для меня экопоселение - это одна семья, где степень близости и доверия между людьми очень велика, то учиться мне еще многому.

Ну все, пока.

Ничего на свете лучше нету!..

P.S. Пишите, мои координаты: hroniki@inbox.ru

Для тех, кто хочет связаться с Олесем по поводу Любоистока: mirik@land.ru

Краснодарский край, Геленджикский район.

Человек принципиально не употребляющий алкоголь ни в каком виде.

Редактор предложил слово "сбиваться". Нет, именно отбиваться, упорно, и негодуя при этом на "неспрведливую" судьбу, вечно подсовывающую не то, что надо.

Иногда оказывался рядом с человеком, у которого разлетелась вдребезги вся предыдущая жизнь и он тут же лихорадочно принимался строить новую, даже не расчистив место. При этом я недоумевал, а как же посидеть, подумать, почему прежнее развалилось и как строить по другому. Теперь, когда это случилось со мной, стало понятно, что сидеть без дома в голом поле на ветру не легко.

Не зная где родники я пер с собой пять-шесть литров воды.

КПМ, КП, КПП - контрольно-пропускной пункт милиции.

С января 2005 года граждане РФ могут жить в Краснодарском крае без регистрации 90 суток. Но с милицией все равно проще общаться, когда есть регистрация.

На эти деньги нанимают работников, чтобы убирать мусор за туристами.

Дольмены - мегалитические сооружения. На вид представляют собой нечто вроде каменных домиков из огромных плит. Подробнее о них дальше.

Ответвление, маленькая полянка.

Это было ранней весной, когда закусочная не работала для туристов.

Предположительно корпус был подожжен "доброжелателями".

Про школу есть хороший фильм, который можно заказать во Владимирском центре (www.anastasia.ru). Есть также книга самого Щетинина "Объять необъятное" и сайт его школы www.rodova.narod.ru/ (ссылка www.tekos.narod.ru/ почему-то не работала на момент написания книги).

О дольменах есть прекрасная книга Четвергова "К первоистоков чувствам прикоснитесь". Есть и еще литература, вроде "Дара Богов" и тому подобное, но Четвергов, по моему мнению, описал их живее, чем другие авторы. Он не вещает вечные истины, как просветленный от дольменов, а просто описывает свои чувства и веселые приключения.

У многих дольменов есть имена. Они вроде как должны отражать сущность каждого дольмена, однако мне кажутся довольно условными, поскольку каждый дольмен, как и человек, не ограничивается каким-либо одним свойством.

Отец и сын Бамбаковы описаны в книгах Мегре.

Фразу каждый может придумать себе сам. Это как аффирмация, только желательно покороче.

А. Свияш называет это "не делать резких движений в своей жизни". Иногда для того, чтобы лучше понять это правило надо его нарушить.

С поселениями типа Виссариона это тоже имеет мало общего. У ЗКР нет никаких обрядов и требований к своим членам. Можно это представить, как собрались друзья и говорит один другому: "Давай-ка будем жить на природе. Поехали, вместе веселей!", другой говорит: "Ага, поехали". Построили дома и живут.

Лесная полянка располагалась недалеко от Бардовской, за Жане. Сейчас там произведена сильная вырубка и она практически нежилая.

Т.е. туристам. Термин от Кати. Когда я ее спросил чего это она собаку не кормит, она небрежно махнула рукой на тропу: "А! Туристятины полно". Имела она в виду что-то кровавое или то, что туристы часто кормили наших собак всякой всячиной я уточнять не захотел.

Точнее, чем первые водопады. На Жане есть еще дальние водопады, около 12-15 метров.

Генри Девид Торо, автор книги "Уолден, или жизнь в лесу".

Разбил палатку.

На эту тему есть замечательная притча Л. Толстого о том, как люди заблудились в лесу. Поищите среди его притч.

Песня "барда из Егорьевска" как просветил меня Игорь.

По Кротову это американский вариант стопа. Стопят и просто ладонью - как кому нравится.

Сейчас он отремонтирован, там прекрасный Общий дом с кухней, гостиной и спальнями.

Идеализация - значимое для нас представление о том, каким этот мир должен быть. Плоха тем, что при этом мы зачастую не принимаем мир таким, какой он есть. Наиболее полно отражена в работах Александра Свияша.

У Кротова, конечно, нет такого рассказа, но есть описания множества ситуаций в пути с минусовым балансом.

Академия Вольных Путешествий.

Первая модель Жигулей.

Эти "законы" я выработал для себя. У меня они работают. Можете заимствовать или выработать свои.

Параплан - это крыло из материала и строп вроде парашюта, но на нем взлетают с земли как на дельтаплане.

Поворачивают в ближайших деревнях. Водители показывают это пальцем влево или вправо. Если вам в деревню, то надо кивнуть.

Это такие ровные бревнышки, все одинаковые как круглые карандаши.

При пересадке саженца важно сохранить его первоначальную ориентацию по сторонам света. Привязывают ленточку, скажем, к южной стороне.

Типа "Повелителя мух" Голдинга.

Это будка с грузовой машины для перевозки людей. Видели большие грузовики с оранжевым застекленным кузовом. Вот такой же кузов, только зеленый и без машины.

Дурь, дурка, травка - анаша.

Галеев Руслан Рафаэлевич: другие произведения.

Отчет: Хроники Жане. Дольмены и экопоселения.

Комментарии: 4, последний от 27/04/2022. © Copyright Галеев Руслан Рафаэлевич (rusla@inbox.ru) Обновлено: 31/01/2011. 378k. Статистика. Отчет. Путешествие:Кавказ , Ноги Дата похода 02/04/2004 {120 дн} Маршрут: Краснодарский край - Ярославская обл		Оценка: *4.964** Ваша оценка:
Аннотация: Путешествие к дольменам Кавказа и по экопоселениям России