Подошёв к установленному месту (башня с часами), ждал не долго; первым прибыл Витя, а чуть позже и Стадниченко Саша (провожать). Минут в пятнадцать третьего увидели Максима, нёсшего рюкзак, а на автостоянке - машину полную снаряжения и рюкзаков. Подумал я в ту минуту, глядя на гору снаряжения: "А ведь серьёзные ребята собрались". Около всего груза суетятся Александр Васильевич, Вася, Серёга Г. и Оля. За несколько минут перенесли вещи, и к этому времени подошли ещё Женя и Алексей Юрьевич. Десятиминутное "ничегонеделание"; решено переносить вещи на платформу.
P.S. Поезд "Харьков-Одесса" 331, вагон 7, места 43, 44,45,46,47,48,49,50,51,52 - все боковые. Платформа 4.
В резвящийся на весеннем солнышке фонтан полетели монеты, блеском отражаясь в глазах усевшихся недалеко зевак, а в вагон, минутой попозже, - тяжёлые рюкзаки. Поезд тронулся, рывком подтягивая по очереди свои вагоны, словно разминая отёкшие суставы после длительной спячки, и кто-то, задумавшись на секунду, посмотрел в окошко.
Суета около вещей, подсчёт убытков, приход-расход, .... незаметно и "пообедали перекусами".
17.45. Полтавский вокзал. Стоим двадцать минут.
Вопреки обещаниям синоптиков, первая половина дня выдалась ясная, с небольшой облачностью. Во второй половине подтянулись облака, характерные для этой поры года: свинцовые, подгоняемые шустрым ветерком и разбрызгивающие время от времени прохладные капельки дождя. Температура резко упала где-то до 10 градусов. А тем временем коллектив томится: играет в карты, забивая очередную пулю или, поддавшись теории вероятности, проклинает бесконечную игру под названием "Пьяница".
- Серёга, будешь в "Пьяницу"? - Спрашивает Света и объясняет мне условия игры. Потом я понял, почему игра имеет такое название. Дело в том, что в этой игре напрочь отсутствует всякая мыслительная деятельность, и человек, поиграв немного, впадает в состояние отсутствующей действительности т.е. нирваны. Но такое состояние продолжается не долго.
- Да, дубасит нереально. - И в глазах Серёги (Г.) задвоились карты. Он был третьим.
За нашим окошком темнеет, и в вечернем сумраке теряются зеленеющие свежим соком заливные луга и редкие деревья. Я отодвинул вторую занавеску и через стекло увидел смотрящего на меня в упор молодого человека, небо и, скрывающийся за полосками сонных дождевых туч, розовый закат.
--
Ты что занял мою букву?
- Кошмар, - сокрушается Серёга (Г.), добавляя в предложение ещё несколько слов. Он со Светой играет в "Балду".
21.00. Кременчуг. Стоим двадцать минут. На станции кушали мороженое. Между тем, как мне показалось, все почувствовали, что задувает довольно прохладный ветерок. Опять натянуло тучи.
У каждого своя мысль, но ради этой тайной мысли мы, может быть, и отправились на это спортивное испытание. Только ли спортивное? О чём думают мои друзья? А знают ли они сами, зачем это делают? Нет, не знают! Ведь совсем не обязательно знать ответы на эти вопросы и тем более задавать их для того, что бы получать удовольствие от вдыхания свежего, прохладного речного воздуха, от звука гудящего в ночи порога, когда ночью спишь в палатке и ощущаешь рядом извечно бурлящую мощными потоками воду, от шелеста листвы в тополином полесье и от тёплого трескучего костра, вокруг которого иногда слышен смех, а иногда разные небылицы. А как вкусна каша, заправленная тушёнкой после тяжёлой, изнуряющей борьбы против природных стихий и самого себя (что, впрочем, почти одно и тоже).
1.05.04 суббота
4.20. Станция Первомайск на Буге. Темно и довольно прохладно. Недавно, судя по мокрой земле, был небольшой дождик. У самого горизонта стоит красная луна. Не могу понять, почему у меня такое чувство, словно из Харькова мы так и не выезжали. ДомА как домА, деревья как деревья (только вроде бы листвы на ней больше), да и люди как люди. Кто-то ходит, суетится, а кто-то не спеша покуривает сигарету, время от времени прищурившись одним глазом косит на огромную кучу нашего барахла (пардон, снаряжения). Судя по замасленной спец одежде, это механик, работающий на Ж.Д. А вот прошли, переваливаясь с ноги на ногу две весьма упитанные пожилые колхозницы. В кедах на босую ногу, и в простеньком старом пальтишке несут они тяжёлые сумки, набитые всяким барахлом, обсуждая при этом русским слогом какое-то событие. Недалеко расположилась группа маленьких туристов. Они из Одессы. Подул утренний ветерок, и в воздухе запахло железной дорогой и табачным дымом. Да, давно я куда-то не выезжал.
Долго ждали автобуса: где-то часа полтора. Начало всходить солнце, освещая каштановые аллеи. Каштан здесь, в отличие от харьковского, уже в цвету. Напротив входа в здание вокзала расположены две перпендикулярно расположенные улицы. Более широкая из них отходит, насколько я понял, к зданию местного самоуправления; недалеко базар, а слева проезжая часть, ведущая к мосту, под которым и протекает река Южный Буг. Рядом у моста расположились и мы (не дождавшись автобуса, вещи были перенесены сюда в два захода, на что ушло примерно 45 минут). Общие приготовления у нас продлились до 13.45. Не плохо, если учесть двух кратное надувание объёмных баллонов катамарана и стягивание многочисленных хомутов его каркаса.
Не помню, сколько мы плыли по неподвижному плёсу, а вот то, что стало жарковато помню. Помню нахлобученную каску и одетый не понятно зачем спас жилет.
- Да, тяжёлая машина. - Слышу я чей-то голос и, поправляя очки, продолжаю грести. И неужели у этой реки есть пороги. Не верится. Обычный Северский Донец, только пошире.
- Уже недалеко, вон за тем бугром будет плотина. - Угадал мои мысли Вася. Сощурив один глаз то ли от яркого солнца, то ли ещё от чего, выполняет он команды дяди Саши.
--
А что за плотина, воды много? - Спросил я Васю.
--
Будет нормально, покупаемся...
На нашем "дережабле" почувствовалась какая-то суета. И я, покосившись на снятую каску, задумался над словами нормально и покупаемся. Из-за леска, тем временем, подгоняемый лёгким ветерком, послышался шум бурлящей воды и ... голубое небо, отразившись синей сталью в реке, расплылось в волнах.
Первую стоянку сделали на острове, у первого каскада Верхних Мигей в 16.00.
Вечер выдался прохладный, но за горячим ужином и трескучим костром тепло быстро распространилось по телу. Что-то я хотел написать ещё, да позабыл что. Допишу в следующий раз. А если забуду написать, так оно и к лучшему.
2.05.04 Воскресенье
В 10.50 выдвинулись из лагеря, переплыли на другой берег и решили обследовать вторую часть мигейского каскада. Вся команда растянулась по каменистому берегу, осматривая возможные лазейки для прохода наших суден среди торчащих камней или каменистых отмелей.
- Да, воды в этом году заметно меньше. - Слышу чей-то разговор. - Посмотри, вон там, левее, камень. Его почти не видно.
- Катамаран проскользит, а байды могут здорово засесть. Это в лучшем случае.
В голубом небе мягко проплывают белоснежные облака. Сладко вдыхая кристально чистый воздух и лениво поворачиваясь с боку на бок, они рисуют в моём воображении причудливые фигуры и сказочные пейзажи. Становится жарко. На камень из-за тенистых кустов выползает погреться зелёная ящерица. Закрыв крошечные глазки, застывает она в недвижимом блаженстве. Шелестит листьями от ветра прибрежная акация, накрывая своей тенью полуразрушенное каменное сооружение. Что это, старая мельница? А ведь чьи-то руки держали и отёсывали эти камни. Чьё-то сердце билось здесь, как и моё. И чьи-то глаза, уставшие от тяжёлого и казалось бы вечного рабского труда взирали на это небо, на эти облака и на эту зелёную ящерицу, позабыв на миг о вечной несправедливости и унижении. И, наверное, на миг, всего лишь на миг, на его щеке блеснула кристальной чистоты слезинка.
Я снял каску и умылся. Да, становится жарковато. И тут увидел я бегущего мне навстречу Серёгу (Г.). Вид у него был немного встревоженный.
--
Что там такое?
--
Катамаран уплыл...
--
Куда? Сам?
- Его не зашвартовали ... но Максим успел запрыгнуть. Кричал на меня так, что шум порога не попадает! Что я виноват ...
Тем временем катамаран успешно прошёл верхнюю часть порога и, кружась, причалил к острову, на котором мы стояли до этого. Там же, но чуть правее собирались к отплытию москвичи. Обратил внимание я на то, что Максим почему-то выйдя на берег, был занят, очевидно, раздумьями весьма не спокойными. Он почти не обращал внимания на наш берег.
Дальше проблем не было. Мы прошли нормально, а опытные москвичи "по абсолютной глади"... Впрочем, купание это дело хорошее.
После каменистого Мигейского каскада вышли на плёс, весьма, как мне кажется, перспективный для рыбалки. Голубое небо и жаркое солнце накачивает всех хорошим настроением. Взгляд невольно скользит по зелёным бугристым берегам, усеянным громадными каменистыми валунами. Это по левую сторону, а по правую - заросли кустарника и деревья.
Приближаемся к "Красным Воротам". Проводим обычное обследование порога. Дядя Саша, Витя, Вася и я за вёслами на катамаране, Серёга на рюкзаках. Впереди подозрительный шум, сверкающие белой пеной стоячие волны и приводнённые, округлой формы, словно яйцо, камни. Впечатляет, но за чёткими и быстрыми командами наших капитанов всякие переживания напрочь стираются (ну, или почти напрочь). От тебя требуется выполнения одних только команд. Все прошли благополучно.
Вышли на плёс, и потихоньку подгребаем к шумящей шивере, называемой "Капитанской". Она довольно длинная, имеет много одиноко торчащих валунов и приводнённых камней, порой не всегда заметных.
Я с дядей Сашей оказался на RZ-тке. А ведь не ожидал! Проходим последними. Чувствовать некогда, исполняю команды.
P.S. Непосредственно перед шиверами может быть не плохая рыбалка. Подозреваю здесь глубину. С правой стороны находится заросший деревьями остров.
За шиверами устроили ночёвку. Берега крутые, местами обрывистые, отвесно уходящие в воду, в основном каменистые; на правом склоне растут деревья, образуя небольшой прибрежный лесок, на левом, среди камней растёт колючая акация, встречается тополь. Обращает на себя внимание наличие большого количества туристов.
На ночь ставлю две донки (на пучок червей). Уже почти стемнело. Речная прохлада незаметно подползает к нашей поляне. На клеёнку, которой мы укрываем палатку, садится роса. Всё в округе стихает, притаилось, уступая место тихому шороху. Лишь развеселившийся костёр, шипя и посвистывая, дразнит темноту своими искорками. Возле него собрались ребята, а я, как отшельник, сижу поодаль, спиной к ним, на каком-то бревне, пишу дневник. И не беда, что нет фонарика, в небе полная луна.
По времени день прошёл так:
12.40 - проходим Мигеи
13.40 - катамаран идёт на "Красные Ворота"
14.15 - за "Красными Воротами" делаем перекус
P.S. В селе Мигеи набираем воду. Витя рассказывает, что видел там колодец в виде кита, на хвосте у которого восседает Нептун, а в пасти - колодец.
17.30 - на привале
23.00 - окончил писать дневник
--
Понедельник
Утро выдалось пасмурным. Прохладный ветерок навевает предчувствие дождя. Но с рассветом небо стало проясняться и, наконец, открыло всему сущему тёплые лучи восходящего солнца.
После завтрака всем было дано задание ускорить сбор лагеря к отходу. Суета около байдарок и катамарана, около палаток и рюкзаков. Но сбор всё равно сильно затягивается. В итоге мы выходим на час - полтора позже намеченного. На всё смотрю как бы неосознанно, автоматически. Воздух дышится сам по себе, рюкзаки затягиваются сами по себе и точно так же шумит невдалеке сама по себе небольшая шиверка. Лишь жгучая боль от перегоревших на солнце ушей и предплечий даёт знать душе, что у неё есть тело.
Птички весело щебечут в кустарнике и кронах деревьев, высиживая своё потомство. Чёрный хищник парит в небе, широко расставив крылья - лопасти, готовые в миг сложиться реактивным полётом на очередную жертву. Осматривает хозяин свои владения и поглядывает изредка на капашню людей. Непонятна ему их суета и постоянная тяга побеждать самих себя... А наш катамаран, упорствуя встречному ветру движется вдоль обширного плёса вперёд. Ширина его здесь колеблется в раёне 100 метров. Тяжело грести людям на катамаране. Радостью для них служат встречающиеся на пути небольшие шиверки и перекатики. Дядя Саша и Света идут по правому берегу. Судно нужно было облегчить. И снова этот ветер, и снова этот бесконечно длинный разлив, окаймленный холмистыми берегами. Начинаем уставать. Смотрю я на движения своего весла и о чём-то думаю. И тут кто-то тихо шепчет мне на ухо:
- Серёжа, друг родной, сидишь ты сзади, тебя никто не видит... так зачем ты так напрягаешься. Посмотри, весло твоё полностью в воде и гребок стараешься делать посильнее, а зачем? Кто оценит, кто похвалит? Нет, ты ничего такого не подумай... просто ветер очень сильный и солнце очень жаркое. А за меня не бойся, я никому не скажу. Что молчишь?
--
Да пошёл ты...
--
Ну, ну, ну интеллигент, а ещё очки одел!.. Ишь, заулыбался, подлец! Посмотрим, что ты запоёшь дальше.
Отхлебнул я с баклажки воды; во рту, как в пустыне. Огляделся, вдохнул глубоко и посмотрел на берег. "А ведь река всё глубже и глубже прорезает землю. Становится шире." - Подумал я.
Вон там, на левом берегу торчит из земли, словно обломанный рог, скала. От древности вся истрескалась и обветрилась, у основания обросла зелёным мхом. Левый берег здесь, вообще, менее богат растительностью, чем правый. На последнем часто встречается лес, прерывающийся небольшими зелёными полянами, кустарником и небольшими болотцами. Бывает иногда, подует с берега ветерок, запахнет, словно мёд, полевыми травами и захочется тогда чайку с чабрецом и так, что бы горяченького, да понаваристей.
- И раз, и два, и три, ... и двадцать. - С болью в горле передаю счёт нашим гребкам. - Серёга теперь ты.
Медленно идём, очень медленно. Долго подходим к высокому, метров с тридцать, мосту, и так же долго от него отходим.
--
И раз, и два, и три, ... и двадцать. Витёк, ты.
Максим и Оля по берегу догоняют нас, обходя каменистые свалы и обширные, с пологим кустарником ложбины. Смотрю на них и почти ничего не понимаю; нужно делать полноценный гребок - это всё. Опять заставляю себя отвести взгляд от весла. Куда смотреть, вперёд? На бесконечные лобовые волны? Лучше посмотрю на берег. Вижу опять Максима и Олю. Они идут по узенькой тропинке, огибают очередную скалистую гряду; потом исчезли в лесу.
Перекус сделали на правом берегу. Заставил себя сойти на берег и подняться к стоянке. Лёг на травку и полными лёгкими вдохнул ароматный полевой воздух. По руке пополз муравей, а ветер, шелестя травой, защекотал ухо.
Река серпантином уходит по ложбине. А за ней наш катамаран. Теперь болид идёт вроде легче, но это, не оттого, что ослаб ветер: просто, поднялось настроение. Скоро порог.
Слышим долгожданный шум. Подходим к "Мельничному порогу". Наш катамаран не пугает шум воды, сверкающие на солнце брызги и скользкие камни. Витёк знает соё дело, а мы - своё.
На левом берегу, сразу за порогом, делаем привал. Завтра целый день стоим здесь, и не знаю, радоваться этому или нет.
Замечаем большого, чёрного ворона, парящего над скалой. Огромные, монолитные, но истрескавшиеся глыбы камней возвышаются метров на 30 - 40. У подножья скалы разрослись кусты боярышника и акации, встречается дикий мак.
Переправляемся на правый берег реки (дядя Саша, Максим и я). Идём в село Львов за продуктами. В селе есть телефон, но он закрыт где-то в помещении. Купили 33 яйца за 11 грн. Кругом тишина, людей почти не видно. Лишь изредка лает собака, да ветер поглаживает степную траву, издающую сонный шелест. У горизонта призадумалось солнышко. Вся округа наливается золотистым соком и запахом полевого разнотравья. Спускаемся по укатанной, пыльной дорожке вниз, к реке. У порога разрослась акация, пряча под своей тенью полуразрушенную мельницу (построена в 19 веке неким помещиком Шувовичем).
Прибыв в лагерь, отправляем Серёгу и Женю в село Ивановка (на левом берегу) за продуктами. А я, тем временем, решил поставить донки.
По времени день прошёл так:
10.42 - выход из лагеря
11.58 - мост-шоссе Кировоград - Кишинёв
14.15 - 15.45 - перекус
17.15 - привал
22.30 - лёг спать
4.05.04 Вторник
Сегодня днёвка. Утром, первым делом, проверил донки. Пусто. На дне много травы.
Забрался на скалу; передо мной открылась трехмерная панорама. Осматриваю реку, определяя по течению возможные глубины. Чётко просматривается основное течение, стоячая вода и "обратка". На такой высоте, особенно у края, чувствуешь себя не уверенно, но открытое пространство манит, предлагая тебе крылья.
- Ну, что рыбаки, - сдерживая улыбку, говорит Дядя Саша, - вы своё задание знаете! Что бы к вечеру была уха.
--
Надо места осмотреть... - не успеваю ответить я.
--
Ничего не знаю.
Задание-то ясно, но ведь рыбу поймать на незнакомом месте, да ещё на незнакомой реке дело сложное. За весь день было поймано десяток мелких бычков, один окунь на 200 грамм и такой же голавлик.
Александр Васильевич и Алексей Юрьевич купили в селе молоко, творог и яйца.
Под сбросом плотины тренировались на RZ-тке Максим с Олей и Серёгой, Витя с Васей; тренировался и я. Чуть попозже мы сделали обнос байдарки на начало сброса и без особых трудностей его прошли. Стоячие водяные валуны впечатляют не только нос нашей байдарки, но и нас самих.
Света с ребятами собирала чабрец. Надо сказать, что здесь он имеет запах несколько отличающийся от обычного.
Солнце тем временем уже давно перевалилось на другой бок и, устав светить, застыло на одном месте. Приутих ветер; в небе сгустилась синева. Наступило время вечерней рыбалки. Половить бы рыбку, но, увы, дежурство. А как лихо выпрыгивают из воды у начала сброса голавлики, хватая на лету мошкару; возбуждают они рыбацкий азарт своей дерзостью. А завтра... завтра обещают нам ещё один "хороший" заплыв. Ну что ж, лишь бы ветер не мешал.
P.S. Вечером, сидя у костра, мы наблюдали лунное затмение, сняли его на видео, а Серёга, задумавшись на мгновение, прокомментировал событие:
--
Галкин жёсткий перец!
Весело разгорается костёр, отбрасывая прыгающие тени на камни. Разогрелись они за целый день, и теперь можно, прислонившись к ним, какое-то время не замёрзнуть.
5.05.04 Среда
Подъём для меня был назначен в 6.00; дежурство. Утром встаю легко, но не всегда понимаю что я и кто я. Отдалённо в сознании слышу шум Мельничной плотины и пытаюсь что-то понять. Лёгкий, прохладный ветерок скользит под рукава свитера, весело заигрывая с теплом моего тела. Глубокий вдох и ощущаю запах реки и зелёной травы; немного закружилась голова.
У костра Александр Васильевич и Алексей Юрьевич обсуждают какие-то совершенно материальные проблемы. А ведь только начало седьмого. На том берегу уже светло, но полоска солнечного света неумолимо продвигается и к нашему берегу.
Сегодня предстоит очередная гребля по обширному плёсу. Поднялся сильный лобовой ветер. Ну что ж, будем держаться берегов.
- Серёжа подгреби. Вася сильнее, так... Серёжа ещё сильнее. Ребята, нас сносит... ещё, ещё. - Командует Витя.
И мы, невзирая на упёртый ветер, разгоняющий волны в пенистые гребни, напрягаем руки, спину и своё терпение. Вокруг нас, как над раненой медведицей, кружат на RZ-тке Максим с Олей. Я знаю о чём они думают и об этом думают все остальные: ребятам тяжко, но так надо, других вариантов нет. Всё заметно упрощается, когда нет вариантов.
И опять ветер, и опять солнце...
--
И раз, и два, и три... и двадцать.
Поглядываем на тот холм. Нам бы к нему и там будет легче. Сколько до него? Километр - два? Нет, наверное, дальше. На открытых пространствах всё дальше. К чёрту расстояния!
Печёт лицо и руки... а ребята на байдарках уже давно скрылись за поворотом, оставив раненую медведицу. Дядя Саша и Света обходят левым берегом. Слышу впереди шум и мгновенно пробуждаюсь: или шивера, или перекатик.
- Так, ребята, вон за тот камень, идём между камнями. Вася загреби... ещё... Серёжа, табань... табань Серёжа. Всё, идём. Серёжа левым. Вася загреби... сильнее, сильнее. Так.
Поглаживая камни, катамаран проходит небольшую шиверу. В этот день их было две.
Вдалеке виднеются дома: подходим к селу Константиновка, а следовательно и к Богдановскому порогу. И опять я слышу разговоры о том, что в этом году сильно оголились камни.
- Мы то пройдём, а вот байдам будет тяжелее. - Говорит Витя.
Проходя порог, мы несколько раз наезжали на камни.
- Серёжа, надо слезть, подтолкнуть. - Командует Витя. И мы, аккуратно раскачивая катамаран, подталкиваем его вперёд. - Так... запрыгиваем.
Но в этот момент моя нога соскальзывает с камня, и я, не успевая запрыгнуть на катамаран, падаю в воду. От мгновенного холода сбилось дыхание. Кто-то оглянулся, а кто-то уже начал грести.
--
Подождите, Серёга не залез!
Одной рукой катамаран я все-таки удержал и спустя несколько секунд уже сидел на баллоне. В течение часа прошли все. Дядя Саша и Максим сели на камень. Закрывая ладонью солнце, наблюдаю, как кто-то из них вышел из лодки и её отталкивает. Потом он лихо прыгнул на лодку и плотно к ней прижался... Создаётся такое впечатление, что ребята на байдарках проходят порог в абсолютном молчании, но это не так. По крайней мере, экипаж "Салюта" демонстрирует мастерство эквилибристики и абсолютное хладнокровие: закрутятся под камнем, заигрывая, лягнут его кормой, потом слегка подкильнутся и бочком, бочком прямо в слив. И никакой суеты!
- Так задумано. - Блеснув на солнце очками, и поглаживая от удовольствия пышную, седую бороду, отвечает на наши улыбки дядя Лёша.
Погода меняется: небо затянуло бледной пеленой туч и от возросшей влажности воздуха стало душно.
Привал сделали на острове, сразу после порога. Самая высокая точка острова увенчана трёх метровым деревянным крестом, у подножия которого лежит каменная плита с надписью в честь славного Запорожского Казачества, собравшегося здесь, у старой церкви, защищать что-то от фанатиков-католиков польского государства в 18 веке.
P.S. На правом берегу начинается город Южноукраинск. Видны высоко этажные железобетонные здания.
За крестом, метров в десяти, из земли, покрытой высокой травой, вылезли массивные глыбы камней. В трещинах между ними разрослись кусты боярышника и акации. Потом всё круто уходит куда-то вниз. Там вдали, вижу сморщенную свинцовую тучу, скосившуюся до земли проливным дождём. А вокруг - ветер, тучи, небесная пелена и мутные лучи солнца. На кустарнике повисли пьяные от холода пёстрые стрекозы. Запахло цветущим боярышником.
Крут утёс, обросший влажным мхом; спускаться по нему опасно. Пойду в лагерь.
Вечером накрапывает дождик. Становится жарко.
Лагерь разбили среди молодых тополей, пух от которых забился ветром среди камней и веток. На натянутых между деревьями верёвках сушатся чьи-то вещи. Запахло костром.
Шумит тополиная листва под пение лягушек, а тем временем, носки вечно мокрых моих кед незаметно подсыхают у костра.
P.S. Вечером Жене удалось поймать (или как он сказал: "уговорить") голавлика.
6.05.04 Четверг
Ночью ветер и дождь.
Утром ветер усилился, неся обложные тучи на север. На правой стороне палатки задралась немного вверх плёнка, и в полученном углублении стоит коричневая вода.
Шесть часов утра. Сквозь сон слышу знакомый голос; кто-то на том берегу кричит:
--
Ребята, заберите меня отсюда! Ре-бя-та-а-а!
Витя, высунувшись из палатки, поприветствовал:
--
Подожди до обеда!
Приехал Стадниченко Саша.
Позавтракав, команда разбрелась по всему острову. Решили немного подождать с отплытием. Может ветер ослабнет.
P.S. Напротив правой части острова стоит небольшая, старой архитектуры, побелённая ГЭС, а так же бетонная плотина. Дальше, вверх по крутому склону, растёт густой лес.
Уже начало третьего, а ветер и не думал ослабевать: всё так же замысловатой рябью и волнами украшает он водную гладь. Решили идти до Гарда.
Пересиливая ветер, приблизились к предгардовской шивере. Разведка и удачный проход. Для нашего катамарана, по идее, все те препятствия, которые мы за всё время прошли были весьма безобидными. Посмотрю, как он будет себя вести в Гарде.
К гардовскому порогу примыкает Змеиный остров, или как его называют местные - Клёпанный. Порог расположен с правой стороны и имеет длину, примерно, метров 30-40, а слева - протока, оканчивающаяся метровым водопадом. Река с левой стороны имеет небольшой, усеянный камнями, пологий берег, который примыкает к очень высокому и, местами, крутому утёсу. Сам остров весьма каменист и поэтому создаёт нам некоторые трудности по переноске вещей, байдарок и катамарана. Тыльная часть острова образована пологим песчаным наносом, на котором образовался приличный слой земли. Тут густо разросся тополь и акация. Получилось, что-то вроде небольшого леса. Целый день и до позднего вечера оттуда слышен птичий гомон и отчётливое пение соловья.
P.S. На правом берегу, чуть выше по склону, есть небольшие родники.
Уже ощущается окончание нашего похода. По этому поводу развивается лень.
P.S. Перед гардовской шиверой, на правом берегу, построена плотина с большими шлюзами.
На острове познакомились с местным рыбаком. Оказалось, что он очень много знает про историю этой местности. По его словам в этих окрестностях находили и находят (при желании) всевозможные предметы старины. Гард (или, наверное, более правильно говорить Гарт) являлся границей Запорожского Казачества с татарами. Рассказывал он много и других вещей, например, о том, откуда возникло само название Гард (Гарт), но я, к сожалению всего не упомнил.
На острове есть вбитая в камень металлическая пластина - посмертная надпись. На ней уже есть и другие корявые надписи, но они другого характера.
Ночью шёл небольшой дождь, а сквозь сон, иногда, до меня доносился шум порога.
По времени день прошёл так:
14.10 - вышли с острова
16.10 - катамаран на предгардовской шивере
17.00 - Змеиный остров
18.10 - обустройство лагеря
7.05.04 Пятница
Утром Женя вытащил на донку килограммового сомика. Погода стоит пасмурная, накрапывает дождь. Александр Васильевич, Витя, Саша и Максим готовятся проходить порог, а я варить вермишелевую молочную кашу. Порог должен быть пройден без проблем: такова задача, а вермишель в котле полностью разваренной. Я люблю клейкую, густую кашу. Дядя Саша определил каждому его дислокацию.
Каша уже готова, в котле закипает для чая вода. После второго прохождения порога ребята, снимая спас жилеты, услышали противный звон пустой тарелки - знак к обеду.
--
Так, всё ребята, все к столу. Витя, Саша, к столу.
А через час, не замечая прохладного, назойливого дождика, команда проходит порог и в третий раз.
Почему-то тяжело становится мне писать дневник. О чём писать? О геометрии гардовского порога, или о том, как ребята изо всех сил ему сопротивлялись, отгребая вёслами десятки килограммов в секунду бурлящей воды, а может быть о доносящихся из грохота воды крикам, или о блеске мокрых вёсел? Нет, об этом я писать не хочу и не хочу писать о тех, кто остался на берегу.
Дождик накрапывает по непромокаемому дождевику, тоненькими струйками стекая на камни. Не хочется дождя, хочется ливня и так, что бы с громом и молнией, что бы загудел камень, и ветер сорвал молодые тополиные листочки! Пусть промокнет вся одежда. Иначе, зачем я здесь?
Хмурые тучи быстрым шагом понеслись на север. Где-то в кронах деревьев робко пропел одинокий соловей. Но подул ветер, и он умолк... Мгновение, и ясная мысль озарила меня. Словно прозревший слепец я начинаю видеть мир, удивляясь своей слепоте и полноте раскинувшегося передо мной мира. А экстрим... экстрим ты получишь поборов самого себя! Вот в чём смысл. И перепрыгивая с камня на камень, я направляюсь в лагерь. Может быть там я буду кому-то полезен?
Незаметно прошёл дождь и ветер, раздувая тучи, нашёптывает нам о предстоящей хорошей погоде.
Поужинав, ребята стали подтягиваться к костру. Уже давно стемнело и, надо сказать, немного похолодало. Женя делает затравку анекдотом и, как говорится, процесс пошёл. Кто-то вспоминает Карелию. А дядя Лёша возмущается подкинутому в костёр полену:
--
Максим, ну зачем это делать? Пусть лежит... Вынь его ...
--
Та пусть горит; что, у нас дров нет?!
- Ты не прав. После нас будут другие, что им, деревья валить?
- Алексей Юрьевич, - вмешался Саша, - если ребята будут не ленивые, то напилят этих дров на берегу сколько угодно. Там сушняка валом.
--
Ребята, вы не правы.
Тем временем, костёр разгорается, приятно потрескивая углями. Кто-то отворачивается от дыма, вытирая слёзы. Скрутить бы дульку, думаю, так за дымком сидят; как-то оно неприлично. Подумав об этом улыбнулся, и сам вытираю слёзы. Дядя Лёша, тем временем, снимает ботинок и раскручивает с ноги портянку. Медленно, со знанием дела подсушивает он её у костра, напевая при этом какую-то давно забытую песенку. Позже запарила и вторая портянка.
- Хорошо сидим... - подумал я, и от едкого дыма сырых дров заслезились глаза.
8.05.04 Суббота
Утром встал поздно: сегодня днёвка; работы никакой. Первым делом проверил донки. На одной пусто, а на другой - небольшой сомик. Такой подарок с утра лучше всякого кофе! И не беда, что, только вернувшись в лагерь, я обнаружил испачканные в земле ладони и колени, а на шее несколько укусов от комаров. Когда эти подлецы успели...?
Готовятся к отъезду Максим с Олей. Попутно решили в два захода сделать экскурсию на правый берег реки. В первый заход идут Александр Васильевич, Алексей Юрьевич, Максим, Оля и Серёга, во второй - Саша, Света, Женя, Вася, Витя и я. Погода стоит ясная и ветреная, становится жарко.
Мы поднялись по каменистой тропинке на холм. Только здесь я обнаружил, что это не просто холм, а, по сути, обычная степь: редкий колючий кустарник, выжженная солнцем трава и разгульный ветер. Зато, какие пространства! Лишь иногда доносится запах навоза и цветущего боярышника.
Обошли ферму и вышли на асфальтированную дорогу. Привык я видеть у нас пустые, полуразрушенные фермы, обросшие травой и кустарником. Бетонные силосные ямы пустуют. А вон там, над яром, стоит камень с надписью, в память о расстрелянных здесь во время Второй Мировой Войны 56400 евреям. У камня лежит увядшая ветка сирени. Рядом, через дорогу, расположено село Богдановское. Прошли сосновый парк, и вышли на каштановую аллею. В густой листве деревьев запели птицы. Кому они поют? Нам? Наверное, никому, просто солнышко сегодня тёплое, и небо такое высокое, и такой пьянящий запах сирени.
В начале пятого прибыли в лагерь. Подходит и этот день к концу. Вымыл на берегу посуду и котлы. Спешу поставить на ночь донки. Надо успеть до темноты.
9.05.04 Воскресенье
Утром узнаю, что Александр Васильевич, Алексей Юрьевич, Витя и Саша готовятся проходить Гард. Займусь-ка и я чем-нибудь.
--
Дядь Саш, вы уже решили, кто будет дежурить.
Александр Васильевич оглядывает лагерь.
--
А можно я подежурю? Есть рыба, сделаю уху, а к ухе кашу.
Но ребятам явно не до завтрака: суетятся с отрешённым видом по лагерю, почти никого не замечают. А я, присев на корточки, наклонился к костру, что бы раздуть пламя.
- Нет, сюда дым, лучше с той стороны... Да что ты будешь делать... а-а-а-пщхи... паршивый ветер! - И вытирая со щёк слёзы, отхожу в сторону.
Потихоньку собираемся к отъезду. Лодки уже в воде и осталось сделать последний обход лагеря. Ничего не забыли? Мусор убрали? Ну что, вперёд!
В голубом небе - жаркое солнце и ватные облака. Несутся они в далёкую даль, подгоняемые разгулявшимся ветром. Но какое-то странное беспокойство затаилось в воздухе. Не к дождю ли?
- Ух, какие волны! Но, постойте, что там впереди?
А впереди - мелкий перекатик, а в перекатике камушек, а на камушке том отдыхает "Салют".
В городе, несколько дней тому назад, была заказана машина для перевозки наших вещей, снаряжения и нас самих на железнодорожную станцию. Однако, установленное место - песчаный пляж мы так и не нашли, поэтому разгрузились на пологом берегу, около строящейся ГАЭС.
Порывчатый ветер с юга нагоняет свинцовые тучи, грозя проливным дождём. Становится жарко и душно. Однако, через некоторое время резко похолодало.
- Будет дождь. - Посмотрев сначала на небо, а потом присев на чей-то рюкзак, говорит Света.
--
А может, не будет. Смотри, тучи обходят стороной.
--
А я говорю, будет дождь!
Солнце застилается бледной пеленой, и окружающая природа окрашивается в чёрно-белые тона. Я застегнул ветровку, накинул капюшон и прилёг на травку. Зелёные стебли радиально устремились в бегущее небо; немного закружилась голова. Спешить некуда, рюкзаки уже упакованы, а дядя Саша с Олегом отправились ловить машину.
Странное зрелище представляет собой строящаяся ГАЭС. Громадные, ржавые, сложной конструкции башенные краны неподвижно застыли в воздухе, словно скелеты вымерших динозавров. Яр, в котором размещается зияющее пустыми глазницами железобетонное здание ГАЭС, неестественно отличается своими каменистыми склонами. Здесь были взрывные работы. На стене здания много крупных надписей, например такое: "ДАЁШЬ ГАЭС". Как призрак из какой-то древней цивилизации явилось здесь это творение в своей величественной бессмысленности, угрожая отобрать у людей их реку.
Редкие капельки падают на землю. А, ведь, Света действительно права: будет дождь.
Вон там, вдали, с главной дороги в нашу сторону свернула белая "Газель".
- Так ребята, беглм загружаемся, у водителя мало времени. - Выйдя из машины, немедленно даёт распоряжение дядя Саша, и рюкзаки полетели в кузов.
А за нашими спинами ветер не спеша разгоняет в волны влды Южного Буга...
Сидим на станции, кушаем в сухомятку сухарики, хочется воды. Стучат колёса грузового состава, напоминая нам далёкие дороги и родной дом. Света остатками печенья кормит с ладони щупленькую дворняжку.
--
Собачка, иди ко мне, на, на.
Слизывая с пола остатки печенья, собака помахивает хвостиком в знак благодарности.
Пасмурный зал вокзала разрезают лучи заходящего солнца. Недавно был дождь.
- А прикинь, - говорит Витя, - ещё бы по бутылки и был бы дробадан.
- Да, реально. Мусора приняли бы без зазрения совести. - Согласился Саша.
В зале, вдоль стены стоят большие, покрашенные в синий цвет батареи, чуть выше - подоконник и шесть окошек. Через них видны железнодорожные столбы, провода и макушки деревьев.
На рюкзаке, облокотившись на каяк, сидит Вася и похрустывает сухариками. Кто-то ногой задел пустую бутылку, и она со звоном покатилась под кресла. Витя сидит на батарее, о чём-то думает. Мимо пролетела муха.
- Ребята, пойдёмте на улицу, а то эта муха жужжит и вообще...
Солнце садится за деревья, красным закатом озаряя наши лица. Только что пронёсся очередной "товарняк", а за ним электричка. На платформе то появляются, то исчезают незнакомые люди. Почёсывая обгоревший нос, Витя рассказывает мне о походах в Карелию.
- Небо там, надо сказать, необычное. Создаётся впечатление, что оно постоянно на тебя давит, особенно в плохую погоду. Бывает зарядит дождь... как на том озере... Хм, - и Витя чему-то улыбнулся.
А рядом стоит Вася. Прищурившись одним глазом то ли от солнечных лучей, то ли ещё от чего, он с хитрой улыбкой смотрит на подъезжающий автобус. С минуты на минуту должен приехать из города дядя Саша. Что-то долго они с дядей Лёшей и Женей отсутствуют. "В городе, должно быть, много достопримечательностей." - Подумал я и улыбнулся.
Мокрый асфальт лужами отражает станционный фонарь. Мимо прошли с тяжёлыми рюкзаками люди. Подошёл поезд; на рифленых металлических боках надпись: "Одесса - Харьков". Поезд тронулся, и лужа задрожала, мелким цугом разбивая фонарь.
А тем временем не спит Южный Буг, потемнели воды его от печали, зашумели шиверы и вспенились пороги. Тогда приутих ветерок, жалко стало ему братца своего.
- А знаешь, ведь странные были эти люди. Бывало, плывут они по твоему обширному плёсу, а я их и подразню ветерком, да так, часок - другой. И тогда начнут они считать до двадцати по кругу, до бесконечности; устану я слушать их и отвернусь. Отвернувшись тогда, понял хитрость эту и с новой силой задую, думая сломать волю их. Да не тут-то было! Песнями стали развлекать меня. И не только меня - сёла окрестные. Слышал песнь всякую у берегов твоих, да таких ни разу! Затих я, прислушался, слезу дождём пустить хотел.
Вот так-то братец. А печаль твоя напрасна, ведь не осквернили они берега твои и воды твои оставили в чистоте. Не печалься, что не попрощались. Прощаются те, кто не возвращается!