Аннотация: Описание весёлого путешествия гидов-проводников в район Южного Алтая с восхождением на великолепные горы Найрамдал, Ирбисту и пр.
Путешествие на Южный Алтай: пешком и на колёсах.
1. Организация экспедиции.
Идея сходить в район горы Найрамдал давно гуляла в моей голове, не заходя дальше розовых мечтаний. Пока случайно не обмолвился об идее коллегам - горным гидам туристской фирмы "Братья Говор". Соратники послушали и категорически потребовали организовать путешествие. "Организовать путешествие..." Я осторожно намекнул генералам - В. В. Говору и Е. В. Говору о том, что вот - Найрамдал есть на свете, неплохо бы..., на что услышал громогласное "А почему? Вы ещё не там? Быстро собирайтесь и валите! На гору! И без горы не возвращайтесь! Летом этого года!". Жёсткое указание впервые прозвучало в январе 2003 г. и регулярно - с вариациями - гремело по сентябрь 2003 года. За это время сколь возможно был изучен район путешествия, подъезды.
Помозговав, решили включить район Найрамдала и саму вершину в горную "пятёрку" - я продумал маршрут, однако перед самым отъездом от спортивного похода пришлось отказаться: у кого-то срочно объявились семейные сложности, у кого-то обострились проблемы с учёбой, у кого-то с июня шла непрерывная цепь туров, восхождений... Решили вместо длительной пятёрки сделать скоростную экспедицию: отказались от долговременного пешеходного преодоления элементов горного рельефа на Северо-Чуйском и Южном Алтае и максимально машинизировали перемещение между горными массивами. Так сложилась техническая концепция экспедиции: выезд из Новосибирска - заезд в район Южного Алтая - восхождение на Найрамдал - переезд через Южно-Чуйский - восхождение на Ирбисту и Джаникту - возвращение в Новосибирск.
О том, что мы не пошли в "пятёрку", сейчас - после землетрясений - я не печалюсь: предполагалось выходить с маршрута 29 - 30 сентября, а значит, катаклизм мог застигнуть нас если не на перевале, то на Чуйском тракте, который был закрыт в те дни по причине этого самого землетрясения.
2. Общий график путешествия
1 день. Г. Новосибирск - п. Еланда
2 день. П. Еланда - п. Акташ - 798 км.
3 день. 798 км - п. Акташ - п. Кош-Агач - пер. Безымянный - р. Жумалы - пер. Тёплый ключ - р. Калгуты.
4 день. р. Калгуты - застава Аргамджи - р. Аргамджи
5 день. р. Аргамджи - пер. Пограничников (хр. Сайлюгем).
6 день. Пер. Пограничников - г. Русский Шатёр - г. Табан-Богдо-Ола (рад.) - ледник Потанина
7 день. Ледн. Потанина - пик Найрамдал (рад.)
8 день. Ледн. Потанина - пер. Пограничников - р. Аргамджа
9 день. Р. Аргамджа - переезд на р. Тара
10 день. Р. Тара - пер. Ажу - оз. Джанкуль - рад. выход на г. Монгол-Таймс
11 день. Оз. Джанкуль - пик Ирбисту (рад.)- оз. Атакуль - р. Елангаш.
12 день. Р. Елангаш - попытка восхождения на г. Джаникту (рад.)
13 день. Р. Елангаш - Чуйский тракт - п. Еланда
14 день. П. Еланда.
15 - 16 дни. Еланда - г. Новосибирск
3. Проведение экспедиции
1.09. Г. Новосибирск - п. Еланда
Я был пьян. Потому что напился. А напился потому, что в трёхдневный перерыв между маршрутами наконец-то добрался до своего друга и собутыльника Евгения Михайловича по фамилии Кулак и ярко (хотя нечаянно) отметил как долгожданную встречу, так и четырёхмесячное воздержание от алкоголя.
Официальным поводом к распитию послужил также долгожданный отъезд к горе Найрамдал. Которую мы, гиды да инструктора разных туристско-спортивных организаций, созерцали, облизываясь, со склонов разнообразных вершин - Ольг (Западной и Восточной), Брата, Белухи, Маашея и прочих. Мы рассматривали сквозь стокилометровую толщу воздуха, пытаясь определить возможный путь подъёма на вершину. Наконец, решились. В нашем распоряжении помимо указанных наблюдений был великолепный, зачитанный до дыр на экране монитора отчёт Бекетова Константина (огромная благодарность ему за сей полезный труд) - и всё. По наблюдениям, карте и отчёту само восхождение не обещало быть особенно проблемным. Однако, учитывая планы в целом, предполагалось много трудностей, связанных, помимо дальнейших восхождений, с автопутешествием. За успех начинаний стоило выпить - и мы с Евгением Михайловичем осуществили возлияние по полной программе. Ух!
Опьянённый ритуальным окроплением, проводимым в течение ночи, я очнулся только у двери офиса, собрал волю в кулак и вошёл.
Сцена 1. У дверей в кресле сидит Евгений Васильевич Говор, который, несмотря на мои отчаянные попытки ступать ровно и сохранять трезво-озабоченный вид, разгадывает состояние. Грогласный рык вроде "Почему?! Как?!". Говор негодующе и безнадёжно взмахивает рукой.
Сцена 2. Говор посылает куда-то... Ага - "Иди... - занеси данные туристки в компьютер".
Сцена 3. Я иду к столу. Чтобы двигаться ровно, избираю в качестве ориентира для своих ног узор на линолеуме.
Сцена 4. Сижу за компьютером и жму клавиши. Голос Говора: "Ты монитор то включи!"
Сцена 5. Поднимаю глаза и вижу чёрный экран.
Сцена 6. Перевожу взгляд на говорящего и попутно трезвею.
Далее покадровая память сменяется связным воспоминанием. Переносим снаряжение в автобус, ещё раз обговариваем место встречи с Тушиным...
Поехали. В автобусе оглядываю участников - все на месте (почти):
мощная Тонька - Антуаннетта:
Мишка с неразлучной камерой:
Димка с улыбкой до ушей:
Таня из Нижнего Новгорода:
деловитая Анька:
Аграфенна - подруга водителя:
призраки Тушина:
и Ильи:
С последними двумя мы должны встретиться у п. Акташа на Чуйском тракте (Илья прилетел то ли из Тайланда, то ли из Африки в Москву, дела хватанули его за горло; обнаружилось, что у него родился ребёнок; однако он смог вырваться из столицы. Но с опозданием. Будет самостоятельно добираться до нас в сопровождении Тушина).
Призрак Димы-водителя, ждущего нас в п. Еланда с машиной, на которой мы поедем:
Я - Макс Иваныч:
Уснул, компенсируя бессонные часы.
Очнулся в кемпинге "Амаду" - говоровской базе, что у посёлка Еланда (место откуда начинаются многие говоровские маршруты) недалеко от Чемала. Потекла обычная еландинская суета - перебирание снаряжения, продуктов, мытьё в бане, грандиозное наполнение желудков в ожидании скорого и долгого голодания, обсуждение маршрута, проверка своих бумаг, беседы "за жизнь", думы о ещё одной группе туристов, которых нужно сводить в горы после экспедиции...
2. 09. П. Еланда - 798 км. Чуйского тракта.
Загрузили вещи и себя в ГАЗ - 66, помахали ручками кемпингу и поехали. До п. Чемала нас попросил подвезти Мишка по прозвищу Гамми из Москвы. Он сходил с нами на Белуху, потом сплавился по Катуни, собирался пойти на конный маршрут, а пока решил полюбоваться достопримечательностями Чемала. "Псих". - Говорили окружающие. То же самое сказал я, когда Мишка-гид подполз по рюкзакам ко мне и сообщил, что Мишка-Гамми изъявил желание отправиться к Найрамдалу. Снаряжение авантюриста осталось в Еланде, возвращаться - дурная примета, потому доехали до Чемала, откуда Мишка, приняв на себя одного огонь плохих примет, поймал за 200 руб. попутку, умчался обратно и вскоре вернулся со снарягой. Рюкзак, борода, сожженная кожа и сумасшедшие глаза - портрет ещё одного участника...:
Десятки раз проезженный маршрут "Еланда - 798 км. Чуйского тракт" не принёс ничего нового: умопомрачительные виды с Семинского перевала (плюс гигантский арбуз, заранее купленный в Усть - Семе и мгновенно заглоченный восьмью ртами); массовый побег в кусты на перевале Чикетаман, дабы излить из себя арбузную влагу; долгожданный приезд ночью к беседке на 798 км. Где нас уже ждали Илья с Тушиным. Теперь вся группа в сборе. Можно спокойно спать.
3.09. 798 км. Чуйского тракта - р. Калгуты
Проснулись. Поехали в Акташ. Оформили бумаги, заверили пропуск. Купили торты в честь воссоединения (также потому, что в Акташе они оказались удивительно дешёвы - 70 руб. за килограммового кремового красавца), которых решили съесть в п. Кош-Агач. Ведомые желудочной страстью, домчались до посёлка за 1,5 часа. Торты съели, чай выпили, запаслись пивом для мочевого пузыря, проверили неясные надежды для души, спросили дорогу из посёлка к заставе Аргамджа. Расположились в машине: Димка Быков - за рулём, я и Тушин - рядом в кабине, остальные - в кунге. Выехали за посёлок - перед нами места, в которых никто из нас не был. Но будет. Прямая как стрела дорога шла к горам; пока всё совпадало с картой, и мы попылили по выжженной Чуйской степи.
30 километров по ровной грунтовке - и мы у гор: дорога поползла в узкую долину р. Тархата. В ущелье растительность стала побогаче, чем в Чуйской степи - даже появились отдельные деревья. Подъехали к первой заставе недалеко от устья ущелья. Бодренький солдатик поинтересовался содержимым кунга - "содержимое" повылезало через люк на крышу и поприветствовало молодого бойца. Тот заглянул внутрь и попытался разглядеть наркотики и оружие в месиве рюкзаков, мешков с продуктами, спальников. "Заставит вытаскивать вещи наружу?" - озадачился я про себя. По суровому виду воина казалось, что эта участь неизбежна. Положение спасла Антуаннетта, на ноги грудь и прочие женские прелести которой наткнулся солдатик взглядом. Отвернулся, посмотрел снова и зачем-то повторно поздоровался. "Забыл о вещах?" - подумал я. Забыл, но потребовал оставить Тоню в воинской части. Я вежливо отказал. Солдатик ушёл. Вернулся с нашими документами и не один - толпа пограничников, почему-то сплошь увешанная ножами, автоматами, пистолетами вывалила поглазеть на Антуаннетту и Таню. Солдаты наперебой стали рассказывать, как опасно в горах: монголы похищают вещи и особливо женщин, потому крайне необходимо оставлять дам под защитой военизированных застав.
Всё! Документы в порядке, нас пропускают - Команда "По машинам!" группе и особенно Тоньке, которая уже включилась в беседу с солдатами. Тонька неохотно повиновалась.
Через 5 минут мы прибыли к новой заставе - у нас повторно проверили документы. Солдаты рассказали, что в районе бывает много туристов: за лето 2003 в районе побывало около 20 групп, в том числе иностранцы.
Мы поехали дальше и примерно через 2 часа оказались у развилки: одна дорога пошла на Джазатор, другая - наша - к безымянному перевалу и реке Жумалы. Проехав развилку, устроили массовое фотографирование.
После развилки дорога немного ухудшилась, однако оставалась вполне сносной даже для легковушек.
Через полтора часа мы заехали на перевал, где столкнулись со стадом жутко мохнатых верблюдов. Народ ринулся снимать зверей, Более всех отличился Димка-водитель, который, размахивая фотоаппаратом, долго мчался за флегматично убегающими животными. Не догнал, так хоть согрелся. Вернулся довольный и провозгласил, что "кадры будут супер".
С перевала открылась великолепная панорама Южно- и Северо-Чуйского хребтов. Характерно, что южные склоны Южно-Чуйского почти без снега, тогда как на северной стороне хребта очень мощное оледенение: там лежат самые большие ледники Алтая - Талдуринский и Софийский. Северо-Чуйский, который находится совсем недалеко от Южно-Чуйского, имеет довольно мощное оледенение и с северной, и с южной стороны. Здесь обнаружилось, что карты врут: основная дорога шла не по хребту, как то было на карте, а спускалась в ущелье.
Поехали вниз вдоль правого большого притока р. Жумалы (второго по счёту от истока). Вырулили в долину самой Жумалы. Странно: вдоль реки оказалась довольно буйная растительность - ложе долины выделялось ярко-зелёными травами и кустарниками среди оранжевых скал и жёлтых склонов, покрытых чахлой травой и сухими деревьями. Показались строения, у которых дорога раздваивалась - одна пошла наверх к добывающему комбинату (вдоль первого большого притока р. Жумалы), другая - перевалу Тёплый ключ. У строений толпилось много алтайцев - я поинтересовался причиной людского скопления. Оказалось, дома - это что-то вроде лечебного комплекса, где бьют тёплые радоновые ключи, оттого и растительность такая богатая вдоль реки (радиация, блин...). Решили оставить лечебные процедуры на обратный путь и двинули дальше. Дальше дорога стала плохой - машины переваливалась с боку на бок на огромных булыганах, ревела на крутом подъёме, - то есть выражала явные сложный этап в своей и без того нелёгкой жизни.. Здесь легковушка уже не пройдёт, и даже для УАЗа путь будет сложен. В течение часа лезли по серпантинному подъёму на перевал, где оказались уже в потёмках. Потихоньку поехали вниз. Минут 20 спускались вдоль р. Калгуты и, переехав небольшой приток, заночевали.
4.09. Р. Калгуты - р. Аргамджа (2) - под хребет Сайлюгем
Проснувшись утром обнаружили, что ночевали в "опасной зоне", о чём провозглашала табличка на кривом столбе.
Наскоро поев, ринулись прочь из опасной территории.
Спустились в основную долину р. Калгуты, лежащую между плоскогорьем Укок и хребтом Сайлюгем.
Дорога стала получше, однако на слиянии ущелья Калгуты и основной долины (соединение р. Калгуты с большим левым притоком) появились броды - мы прошли порядка трёх штук шириной 2 - 3 м. и наибольшей глубиной 0,5 м. После бродов ровненькая дорога шла по долине р. Калгуты около 25 километров. Перед заставой дорога раздвоилась - одна пошла вдоль столбов электропередачи в сторону нужных нам гор, другая - к заставе и далее к Казахстану. Подъехали к заставе, получили благословение на дальнейший путь в виде отметки в пропуске; увидели вслед за указующим перстом пограничника место стоянки одной из предыдущих групп на склоне Сайлюгемского хребта. Вернулись обратно и свернули на дорогу, идущую вдоль столбов. Около 15 минут пересекали долину пятикилометровой ширины, а затем поехали под хребтом в западном направлении, созерцая забор из колючей проволоки, ограничивающий нейтральную полосу. Интересно, как мы переберёмся на машине через него? Дорога значительно ухудшилась: по ней фактически текла река, вымывшая глубокие ямы, в которых колёса нашей машины на две трети скрывались водой. В незамутнённой дождями воде Димка-водитель хорошо видел дно, потому мы без особых проблем полуплыли-полуехали, однако если бы незадолго до нашего приезда прошли дожди, то проехать стало проблематично - в подводном рельефе чётко обозначались глубокие впадины, тщательно объезжаемые водителем.
Первый разрыв в ограждении из колючей проволоки пропустили: по нашим предположениям, мы ещё далеко находились от р. Аргамджа-2 (в Калгуты со склонов Сайлюгема впадают три речки и все - Аргамджи, необходимая нам была второй по счёту; вдоль неё хотелось сколь возможно близко подъехать к горам), и потому я опасался, что заросший отвилок дороги уведёт совсем не туда, куда нам необходимо (думалось, куда-нибудь к перевалу Цаст-Даба и далее в Монголию). Забор оставался целым - ни одного разрыва, и я уже начал беспокоиться, не единственной ли была щель, которой мы пренебрегли. И, когда беспокойство достигло предела, мы узрели славный здоровенный проход в стене из колючей проволоки, в который вливалось заросшее травой подобие дороги, которым мы не замедлили воспользоваться - заросший путь, для нашего ГАЗ - 66 и водителя сего доблестного авто был чем-то вроде хайвэя для легковушки с её содержимым в виде радостного гонщика. Для нас же, пригорюнившихся туристов, уже чувствующих, как набухают мозоли на пятках от ходьбы по долине и как к предполагаемому километражу прибавляются нелепые долинные метры, как бинокли-взоры пограничников рыщут по горячим телесам наших дам, этот путик обещал избавление от отмеченных бед. За явление дороги выпили положенные два глотка пива.
Приглядевшись, я обнаружил, что она не такая уж покинутая - вились чёткие следы от УАЗика (как они проехали заболоченную дорогу?). Помянули добрым словом и глотком пива пограничников, прокладывающих дороги в настороженном бдении нашего покоя, и хитрых монголов - шпионов, монголов - разведчиков, монголов - похитителей баранов, возможное существование которых двигало умы и силы пограничников.
Дорога круто поползла наверх. Вот те на - вовсе не пограничники прокладывали путь: на холме стояли алтайские постройки, лежали пирамиды из кизячных кирпичиков и сидела привязанная к столбу костлявая собака. Костлявая собака встала, равнодушно гавкнула на нашу машину и снова улеглась. Мы объехали строение и вновь полезли наверх. Через сотню метров нам открылась уютная ложбина с озером - под довольно крутым склоном. Дорога закончилась.
Вышли, сделали фото- и видеосъёмку. Огляделись на предмет подъёма по холму.
Водитель-Димка закурил, достал фотоаппарат, зачем-то сфотографировал склон и двинулся наверх, изредка припадая к земле, словно гончий пёс. Поднялся на треть склона, помахал нам рукой и побежал вниз. "Проедем". - Уверенно сказал он и, взглянув на бутыль с пивом в моих цепких руках, с вожделением облизнулся.
"Терпите, товарищ Дмитрий", - сказал я про себя и спрятал бутыль за спину. Поехали. На склон залезли без труда. Оказались на невысоком водоразделе, по которому просматривался хороший путь чуть ли не к самому леднику. Однако не тут-то было: чем ближе мы приближались к горам, тем сильнее скрадывалось расстояние: до подъёмчика, смотревшегося некрутым, мы ехали минут десять и с напряжением открывали, что это вовсе не крохотный бугор, а довольно крутой холм, в равномерном травяном покрове которого скрывались камни, мешающие нашей машине. "Автомототальпинизм!" - Воскликнул Димка, и мы двинулись вверх. Машина пыхтела, громыхала, ревела, выражая бурную радость от необходимой ей нагрузки, подобные эмоции исходила от лица Димки и более всего являлась в интонации разнообразных слов, произнесённых нашим доблестным водителем. Не залезли - машина буркнула и затихла. "Приехали". - Сказал Димка.
Мы вылезли из машины, огляделись - у речки внизу лежала ровная полянка, укрытая от ветра. Решили на ней организовать базовый лагерь. Димка повёл машину, а мы двинулись пешком, дабы задать ногам тон последующих пеших передвижений.
Часть народа выгружала рюкзаки, продукты, снаряжение и прочий хлам, которого оказалась почему-то неправдоподобно много, остальные готовили пищу. Долго не думая, приготовили продукт любимый - всеми - горными - годами - которые - лето - провели - на - маршрутах. Картофель, положив него несметное количество разнообразной зелени, заботливо припасённой Мишкой-гидом, тушёнки, морковки, лучка. Блюдо получилось на славу! Однако, как ни печально, не доели - дорвавшись до большого количества пищи, которую нет необходимости тащить в рюкзаках на своих спинах, приготовили в несколько раз больше, чем надо. Странно, однако на лицах вместо положенной радости стояло недовольство - съесть невозможно, но нужно, нужно.
- Макс, обратился ко мне Димка-водитель, - у меня к тебе серьёзный разговор. Строгий и задумчивый вид Димки говорил, что у водителя появилась важная проблема и разговор будет реально серьёзным. - Далеко ли отсюда населённый пункт?
- Зачем? - вопросил я и так предполагая ответ - вдруг понадобится помощь, вдруг война...
- За пивом съездить! - страдальческим голосом возопил Димка.
- ???
Дабы не искушать судьбу и димкину страсть, назвал цифру 500 - 600 километров (до Беляшей по дороге было порядка 200 км.). Водитель приуныл.
Распределили продукт, поели и двинулись наверх с напутствиями водителя и его подруги:
- На Монголию залезьте, на Монголию!!! - Почему-то кричал Димка.
- И на Китай тоже... - стеснительно добавляла димкина дама.
Шагалось приятно - шумела речка, перед нами лежали неизведанные земли, в желудке переваривалась пища, остатки алкогольного дурмана плавали в голове.
Вначале шли по левой стороне реки, но затем, примерно через 1,5 часа, перебрались на правую - к широкой ложбине, врезанной в холмы. Вдоль этого притока предполагалось подойти к леднику.
Темнело. Пора было становиться на ночлег, а потому от реки не хотелось далеко уходить.
Разница оказалась ощутимой - ровное движение вдоль реки сменилось подъёмом среди небольших скальных выходов, и часть народа изрядно отстала. Бессменные замыкающие Андрюха Тушин и Димка Сидоров встали на своё место, а я помчался в поисках места для ночлега. Место нашлось нескоро. Вначале долго лезли по склону вдоль реки. Затем, выйдя на небольшое плато, среди болотин искали сухое место рядом с проточной водой. Место нашлось - мы зажгли фонарики для ориентировки отставших и принялись за устройство лагеря и готовку пищу. От последнего приёма еды прошло совсем немного времени, однако в желудке уже образовалась ощутимая пустота. Всё больше темнело; вдали показались отставшие. Похолодало.
Невероятно красиво: весь Алтай поднялся перед нами - громадным островом, словно Город, встал Катунский, проблескивали снежники Южно-Чуйского и мрачно мерцала цепь Северо-Чуйского, нависшая над Южно-Чуйским, во мрак погрузилось плато Укок.
За нами тусклым неоновым светом светился ледовый панцирь хребта Сайлюгем: в поле нашего зрения слева находились две близко стоящие вершины, соединённые между собой параболообразной седловиной - это перевал Начала Сайлюгема;
с вершины, ограничивающей перевала с запада, спускается узкая полоса осыпи, под осыпью - большое понижение в леднике - наверняка, есть уютная мульда;
прямо над нами - пологий купол вершины Русский Шатёр.
Между "западной" вершиной и Русским Шатром идёт ледяной гребень с двумя слабо выраженными понижениями - возможные пути подъёма; левое (п.х.д.) из них - сразу после "западной" вершины - наша цель.
Уснули, проводив Димку, спешащего в туалет. Ясный закат указал, что на следующий день погода будет хорошей.
5 день. Из-под хребта Сайлюгем - пер. Пограничников
Рассвет подтвердил это: две-три маленькие кучевые тучки сиротливо торчали на фоне яснейшего восходящего светила. Тучки не двигались - я предположил, что в небесных сферах царит безветрие. Также на фоне светила торчали примусы, взывающие к действию. Картину дополняла симфония в моём животе, обилием нот говорившая о пустом желудке. Под слышное только мне урчание в брюхе и Мировую Мелодию Тишины, царящую над Укоком, я начал возиться с примусами. Мой фето-тютчевский настрой бесподобно нагло разрушил Тушин, высунувшийся из палатки и коротко, но эмоционально подтвердивший красоты. Подтверждение пришло в пору, однако похабные куплеты "Ленинграда", утверждающие, что Тушин - "дикий мужчина", полившиеся из горла Андрюхи несколько нарушили мировую гармонию. Я оглянулся - довольная физиономия улыбается. Подумалось о гармонии противоречий и я подвыл Андрюхе.
Поели, попили, начали собирать манатки.
Подошла Анька - и сообщила, что не пойдёт вверх, так как у неё что-то случилось с ребром - предположительно, неудачно тряхнуло в дороге. До машины идти недалеко - отправили её вниз. А сами потопали вверх. От места, на котором мы ночевали, поднялись по пересохшему руслу ручья и вышли на следующее плато. Далее русло делало петлю - мы решили сократить путь и пошагали по травке. Подошли к моренному валу, с которого восхищенно оценили верность расположения погранзаставы (скрыта от ветра, недалеко от воды). Похлебали водички и полезли на морену.
Привыкнув к памиро - тянь-шаньскому характеру этих гор, скрадывающему расстояния, я с удивлением обнаружил, что сразу за мореной начинается ледник. Странно - зона морен здесь очень коротка (примерно 250 м.)
Подошли к леднику - покрыт слоем неглубокого (10 - 15 см.) снега, потому решили образовать связки. Сцепились и пошлёпали.
Двинули к седловине справа от "западной" вершины, с которой сползал моренный язык. Подошли к мульде под горой и занырнули в неё. В мульде заобедали.
Далее пошагали вверх по снежному 45-тиградусному снежному склону.
Ура! Снежный двухсотметровый склон вывел на каменистую седловину, с которой открылся Найрамдал над ледником Потанина,
склон Русского Шатра,
Народ выбирался на седловину - и садился. Не от усталости, - от восхищения. Далее реакция восхищения выражалась всеми по-разному: Тушин распевал куплеты "Ленинграда", в которых, на удивление, не звучало матов; Димка Сидоров бегал вверх-вниз по склону, в противоположность Тушину, наполняя свою речь сплошными матами; Мишка Яценко водил туда-сюда камерой, Илья сосредоточенно смотрел на Найрамдал, через равные промежутки времени взмахивая руками и произнося "Класс!", "Высший класс!"; Антуаннетта села на рюкзак и отрешенно созерцала горы; Миша-Гамми вёл себя подобно Тоне, только стоя; Таня с удивлением поводила головой, видно так и не поняв, куда попала; я же пялился в карту. Подобно состояние всеобщего экстаза продолжалось около 20 минут, затем все ринулись фотографироваться.
Часы показывали 17 ч. 20 мин., По плану собирались ночевать на гребне, пищу мы готовили довольно быстро, потому решили прогуляться на горку слева - на западную вершину, ограничивающую перевал "Начала Сайлюгема". На горку по гребню поднялись за 20 минут, поглядели на перевал, обнаружили какой-то столб на горе сразу за перевалом и помчались обратно.
Димка постудил мочевой пузырь. Результат этой беды был двояким: во-первых, он часто не с того не с сего срывался и с криками убегал в укрытия, во-вторых, он находил разные разности. Так, в этот раз он нашёл удобную площадку под палатки - ровную и рядом с озерцом, укрытую от возможного ветра. Поели - и спать.
6 день. Хр. Сайлюгем - г. Русский Шатёр + г. Табан - Богдо - Ола (рад.) - ледн. Потанина
В этот день для акклиматизации решили сбегать на Табан-Богдо-Олу. Погода начала хмуриться: появились тучи, поднялся ветер, но храбрые альпинисты, презрев неполадки в погоде, двинулись навверх.
С того времени, как я покинул территорию Тянь-Шаня и перебрался на Алтай, высота, приближенная к 4000 м. и выше, ассоциировалась у меня со льдом, снегом и скалами - крутыми настолько, что необходимы верёвки, ледорубы, ледобуры и пр. Однако на карте гребень смотрелся просто; несложно он смотрелся из долины.
Не имея никакого другого материала о районе, мы поостереглись и взяли с собой сколько-то альпинистского снаряжения, облеклись в страховочные системы.
Гребень полого вздымался на небольшую горку - резво и без проблем проскакали по границе снега и камней и оказались на вершине. Не снижая темп, помчались дальше, приспустились 60 м. в ложбинку и взлетели по трёхсотметровому сорокаградусному снежному склону на Русский Шатёр, где приостановились и устроили массовое фотографирование.
- Зачем? - Проорал Тушин. - О, скажи, зачем мы волочём с собой верёвки и всякое альпинистское оборудование?!! Когда и где мы применим его?!
- На всякий случай. - Мудро ответил я.
Андрюху поддержала Антуаннетта:
- Горы давай, Макс Иваныч, куда лезть надо, а не топать ногами! - Осуждающе сказала она. - Мы же не ослы - на нас обвязки, а это не подпруга.
Я почесал каску и смехом указал на Найрамдал -
- Будут вам склоны.
- Сегодня пойдём? - уточнил Илья.
- Нет никак, - отверг я, - завтра.
- Сегодня давай! - Стукнул Мишка-гид рукой по камню.
- Сейчас же! -Хором поддержал народ.
Я выдал пару непристойных ругательств про себя за неаккуратную шутку, затем - твёрдо и безоговорочно:
- Нет. Завтра пойдём.
И потопал к Табан-Богдо-Оле, слушая неодобрительный шёпоток за спиной.
Спустились на 200 метров в седловину по сорокаградусному склону и далее пошли вверх по 25-тиградусному склону. На Табан-Богдо-Олу поднялись в размышлении о призрачности человеческих границ.
Сфотографировались у пограничного столба, потом на горе: сначала по отдельности, потом коллективом, выпили, закусили - чай, шоколадка. И стали обозревать окрестности под заговоры Мишки-гида, что-то бормочущего в камеру. Справа от нас лежали китайские ледники, слева монгольские, а за нами стояла Россия. Пошагали обратно. Сократили дорогу, обойдя Русский Шатёр траверсом по 30-тиградусному склону протяжённостью 200 м. и далее вышли на путь подъёма.
Пришли, поели. Время - 12 ч. 30 мин. Решили подойти под гору.
Широченный ледник Потанина спускался вниз по ущелью к р. Цаган-Гол. Нам предстояло перейти на две трети ледник и ставить лагерь.
Часть продуктов оставили на перевале: картофель быстрого приготовления, каша гречневая в пластиковой бутылке, пять пачек солёных сухариков, сахар и другая пища. Продукты заложили камнями. Глядя на курганчик из камней, в котором в гробиках-упаковках лежали наши продукты (в надёжных пластиковых - крупы, сахар; в хрупком, но надёжном - варенье; в совсем уж хрупких и ненадёжных - сухари, картофель быстрого приготовления), я ощутил явственный укол беспокойства в сердце - кучка камней была немаленькая, однако камешки были мелкие... Положил сверху крупные плоские булыжники, однако беспокойство долго не проходило. Поскакали вниз. Ура! - Заграница... Спуск с гребня оказался прост, но неприятен - сто метров некрутого склона (примерно 45 градусов), составляла противная сыпуха, лежащая на льду; камешки ехали вместе с участниками вниз, и потому приходилось закладывать серпантины, чтобы избавить нижестоящих от камней, катящихся из-под ног вышеидущих. На стыке ледника и склона под неглубоким снегом скрывались трещины, как и везде на стыках неглубокие, но заполненные водой. Их холодную влагу сразу приняли ноги ведущего Тушина, провалившегося по колени. Остальные аккуратно обошли обнаруженные ловушки. Вышли на ледник.
Потопали в связках - ледник был закрыт, но особого обилия трещин не наблюдалось; впередиидущий Тушин провалился раза три в узкие щели шириной 30 - 50 см., которые, впрочем, оказались неглубокими - через 1 - 1,5 м. просматривалось дно. Жара стояла несусветная - народ раздевался, так что, выйдя упакованными в пуховки и кофты, мужская часть коллектива к месту ночёвки явилась голой по пояс.
Обнаружили Объект. Предмет примерно метровой высоты в виде распускающегося лотоса торчал на леднике.
В двухстах метрах от него остановились и устроили обсуждение на тему "Что это может быть". Я, Мишка-Гамми, Илья достали бинокли, Мишка-гид - камеру и, разглядывая, комментировали. Остальные с завистью прыгали вокруг и просили оптические аппараты. Сошлись на том, что он - из металла, впаян сантиметров на тридцать в лёд, явно пришелец из космоса и вообще - загадка.
- Подойдём? - Предложил Тушин.
- Нет. - Отвергли товарищи с биноклями. - Отсюда хорошо видно.
Далее посыпались аргументы: если это ступень от ракеты, то она скорее всего радиоактивная, пропитанная химией, в общем дрянь. Андрюха, наконец получивший бинокль, согласился, но прибавил, что предмет, по его мнению, - обломок НЛО, однако это не уменьшает его радиоактивность, напротив - увеличивает.
- Потому нужно сваливать отсюда скорее. - Сказал я.
Что и сделали.
От объекта за 30 минут дошли до скального острова посреди ледника - под началом восточного найрамдальского гребня. На моренах под скальным островом оказались две-три маленькие стоянки. Далее удобных стоянок не виделось, потому решили ставить лагерь. Пока народ увеличивал площадки, я, Тушин, Мишка-гид и Димка прогулялись по леднику вверх, вдоль Найрамдала: начинать подъём на гору от основания гребня показалось нерациональным - вспомнился зачитанный до дыр отчёт Бекетова, где описывается острый ледовый гребень вначале подъёма после зоны скал. Мы решили поискать подъём ближе к вершине, минуя описанные Бекетовым 300 метров. Прошли вдоль гребня слева (по ходу движения). Склон не представлял особой сложности на всём протяжении до примыкающего раздельного хребта, по которому пролегала граница Монголии и Китая. По сути, это самостоятельный хребет, высшая точка которого - г. Найрамдал. Гребень перпендикулярно примыкает к идущему с запада на восток хребту Южный Алтай - Сайлюгем (до Русского Шатра - Южный Алтай, дальше - Сайлюгем). В свою очередь, г. Найрамдал - лишь массив в найрамдальском (условное название) хребте, по которому идёт граница, - массив, в котором юго-восточный гребень, вдоль которого мы передвигались, - это примыкающий второстепенный гребешок). Обнаружили несколько вероятных путей подъёма вдоль некрутых скалок. Вернулись обратно.
Димка Сидоров имел довольный вид и разнообразные предметы вокруг, придающие Димке несколько царственный вид - бутылка из-под водки, китайский газовый баллон, пачку сухариков, полиэтиленовые пакеты с остатками пищи. Рядом с Димкой в позе камердинера стоял Мишка-гид и сосредоточенно читал газету. "Находки". - Прокомментировала Антуанетта, ткнув пальцем в сторону Димки. Оказалось, во время устройства лагеря под камнями обнаружилось множество указанных вещей. Пакеты, пачки из-под сухариков не привлекли нашего внимания, поскольку такого добра с соответствующим наполнением было полно в наших рюкзаках, а вот бутылка вызвала всеобщее восхищение: на этикетке был нарисован монгольский хан и шли монгольские буковки. Из бутылки отчётливо пахло спиртом. "Водка" - отметил я. Поднял глаза от наклейки и увидел 1) жадные, 2) любопытные, 3) удивлённые глаза. Мишка-турист без слов протянул газету - тоже монгольская, называлась "Монгол-таймс". Почитали - ни хрена не поняли. Продолжили увеличивать площадки. Антуанета взялась за приготовление пищи. Поели, попили и завалились спать.
7 день. Ледн. Потанина - пик Найрамдал (радиально.)
Раненько проснулись, полюбовались умопомрачительной красоты рассветом, не только дарующим разнообразные оттенки красного и голубого нашим глазам и душам, но и обещавшим устойчивую ясную погоду - по крайней мере на этот день. В радостном состоянии наскоро съели завтрак, распихали снарягу, фотоаппараты, пищу по рюкзакам и двинулись вверх.
В первой связке шагали: Тушин, Мишка-турист, Таня, я, во второй - Мишка-гид Антуаннетта, Илья, Димка Сидоров. Первая связка рванула по протоптанному в предыдущий день пути, затем свернули с него в сторону перевала у южного подножия г. Найрамдал. Первый из отмеченных в предыдущий день возможных путей подъёма на гребень - по снегу вдоль скальных выходов - отвергли, поскольку на снегу чётко виднелись следы от упавших камней и сами камни. Около одного из них постояли - полюбовались: ребристый красавец размером с половину среднерусской коровы гордо возлежал на снегу, словно говоря: "Вот, мол, недале как вчера ухнул. Ах! А вас не было..." Посочувствовали и скорее побежали прочь. Добежали до следующего возможного подъёма - перевёрнутый скальный Y доходил до самого гребня: гладкие цельные скалки обещали отсутствие камнепадов, они же защищали от возможно лавиноопасных снежных полей слева (по ходу подъёма). Решили - здесь. Пока подходила вторая связка, я сбегал к безымянному перевалу в гребне Найрамдальского хребта.
Подошла вторая связка. Напялили кошки и пошагали вверх. По фирну, покрытому снегом (сантиметров 20) шагалось славно - 400 метров сорокаградусного склона прошли за 1 час. Скалы закончились в 50 метрах от гребня, мы остановились и стали ждать изрядно отставшую вторую связку. Во время часового ожидания предавались эстетическим занятиям - набили пластиковую полуторалитровую бутылку снегом и любовались, как в зелёной бутылке малахитовый снег превращается в бриллиантовую воду. Эстетические изыски несли ещё более приятную практическую пользу - жажда донимала всех, но у каждого были разные подходы к ней: я курил; Мишка-клиент непосредственно занимался трансформацией снега; Таня сосредоточенно смотрела то на горы, то на бутылку; Тушин периодически высовывал язык на солнце, затем, пряча оный орган в рот, оборачивался ко мне и, снова высовывая язык, спрашивал, загорел ли он. Я разглядывал язык и отмечал, что, мол, да - стал фиолетовым, стал зелёным, стал жёлтым. Не доверяя мне, Тушин пытался определить цвет в зеркальной лопатке ледоруба, но, видно, результаты были ещё более удивительны, и Тушин снова оборачивался ко мне...
Подошла вторая связка и в четыре рта выпила всю нашу воду.
Вышли на гребень и пошлёпали по нему, старательно обходя карнизы. Подошли к ожидаемому провалу (по отчёту Бекетова), спустились в него.
В провале посидели, поснимали великолепные панорамы китайских гор.
Во время подъёма из провала повесили одну верёвку (40 м.). Вышли на основной предвершинный гребень. Прошли 50 метров и вышли на вершинку, которая, по отчёту Бекетова, была принята за основную вершину, но решили, что следующая гора выше. До следующей горы шёл узкий гребень протяжённостью примерно 1,5 км., со слоем снега глубиной 20 см, под которым был лёд.
Здесь народ в очередной раз выслушал подробные инструкции - и приготовился прыгать с карниза - влево, если сосед покатился вправо и наоборот, как то соответствовало правилам. Я периодически оглядывался, со страхом ожидая обнаружить, что кто-то ни с того ни сего прыгнул. В течение 40 минут шагали по крутому гребню, затем вышли на вершину. Постояли, подумали: всем показалось, что следующая вершина выше - потопали к ней. Гребень выположился, но снег стал глубже. Пройдя метров 400, залезли на гору - теперь предыдущая вершина смотрелась выше. Так и не поняли, какая из них Найрамдал. Тур кстати ни на одной из вершин не нашли. Дальнейшие вершины гребня были явно ниже. Остановились и в знак победы съели шоколад. (Вернее сказать, съел только я, остальные оставили про запас).
Пошли обратно. Подошла вторая связка. Я попытался объяснить, что первая вершина выше, и потому нет необходимости идти на вторую гору, однако народ рвался в бой: все разумные аргументы встречали в ответ сияющую улыбку Мишки-гида и насупленные брови Ильи. Ну и ладно. Оставив вторую связку, мы перевалили высшую точку и, пока первая связка осуществляла созерцание окрестностей, фотографирование, поедание шоколадок, начали делать обед. Пришла довольная вторая связка. Пообедали и рванули вниз по пути подъёма.
По дороге пришло в голову, что Найрамдал чем-то похож на пик Талгар: если, скажем, вбить Талгар в землю на одну треть и сдавить посильнее с боков, то выйдет подобие Найрамдала... Образ Господа бога, орудующего кувалдой и клещами, бессовестно разрушил Мишка-Гамми, который, шагая за мной, дернул верёвку. До полого ледника по пути подъёма спустились за 1 час 20 мин.
Удивительно, но за весь день не было ни единого дуновения ветерка! От палящего солнца одежда нагревалась и пахла "жаром", словно её гладили утюгом. За один день мы получили такую порцию ультрафиолета, какую иной раз собираешь за неделю: мы буквально превратились в негров! Приняв за очевидность, что нашей коже - после двух -, трёх -, четырёхмесячного пребывания в горах не нужны солнцезащитный крем или цинковая мазь, мы жестоко ошиблись: весь гидовский состав обнаружил на следующий день ожоги - кожа на лице принялась сползать лоскутами... Я к тому же сжёг глаза, самоуверенно не надев очки, поскольку придерживался того, что на Алтае моим глазам нет необходимости в этом предмете, в результате чего два последующих дня - до одного знаменательного события - шёл словно в тумане, ощущая песок под веками.
Вечером в лагере царила радость и веселье. Илья в знак победы достал бутылку настоящего шотландского виски. Виски выпили, съели ужин, поговорили и завалились спать.
8 день. Ледн. Потанина - пер. Пограничников - р. Аргамджа
Встали поздно - 8 часов, поели, собрались и, не спеша, направились в обратный путь.
Погода в душе и в горах стояла славная - солнце, безветренно, жара. Шли и любовались громадной, однако ласковой к нам тушей Найрамдала, грызли конфеты, размышляли о дальнейших планах. Идиллический настрой беспечного путешествия сломал Тушин - он, шагая первым в связке, неожиданно остановился, обернулся ко мне и провопил: "Человек! Есть человек!". Я с опаской огляделся, однако никого не обнаружил, кроме привычно отставшей связки. Не там, - досадливо сказал Андрюха, а там", - и ткнул пальцем на стену Найрамдала. Я вгляделся, но, понятное дело, в месте, указанном тушинским пальцем, - под карнизами горы, никого не обнаружил и воззрился на Андрюху, предполагая сумасшествие, юношеский кризис, выразившийся в неадекватных криках на предмет "Homo sapiens", творческий порыв, вынуждающий видеть человеческие силуэты в разнообразных линиях, наконец, мужскую потребность в женщине... Склонился к последнему, но Андрюха опроверг, добавив: "Мужик под карнизом сидит... висит. Мёртвый". Я присмотрелся и увидел силуэт гигантского слона, коему отмеченное Андрюхой место приходилось глазом. - "Слон". На этот раз Тушин уставился на меня. Догадался и оспорил: "Человек". "Никого там нет". - Отрубил я. Андрюха снова посмотрел на гору и согласился, мотнув головой: "Показалось".
Подошла вторая связка, и народ тоже принялся искать человека. Миша-Гамми обнаружил громадную грудастую женщину, Димка - почему-то Кинг-Конга, Мишка-гид разнообразных зверей, Илья не сообщил что, но, судя по его довольному виду, что-то очень приятное, Таня - вообще не смотрела на гору, Антуаннетта - оладьи.
Двинулись дальше. Миновали неопознанный объект, подошли к подъёму на перевал и остановились в размышлении: есть или не есть на перевале? Время подходило к 12, однако прошли в этот день мы всего часа полтора, потому в голове бродила мысль, что устраивать приём пищи нужно за перевалом. Быстро прошли подъём - жизнь решила проблему питания: наша заброска валялась по всему перевалу в безобразнейшем виде - сухая картошка и прочие сублиматы россыпью валялись в радиусе 20 метров, пластиковые бутылки оказались пробиты, только мишкино варенье осталось в сохранности. Над этим жутким нагромождением продуктов летали довольные вороны и что-то вопили сытыми голосами. Пока собирали остатки продуктов, приступили к готовке. Поели, полюбовались в последний раз Найрамдалом и двинули вниз. Ледник, на который корячились 4 часа, проскочили минут за 30. Под ледником сняли системы, убрали железо, отдохнули и стартанули вниз. Проскакали моренный пояс, вышли на травку. Разбежались: Тушин и Димка убежали за где-то закопанными кроссовками, остальные пошагали вниз. Остановились у шикарного озерца, где народ дружно ринулся в воду.
Времени - полно, потому особо спешить нужды не было. Купание каждый осуществлял по-разному. Антуаннета разделась, явив миру мощные плечи, мускулистые ноги и громадную борцовскую грудь (в лифчике), махом занырнула в воду и, сделав несколько гребков в такт громогласным "уф - ох, ох - уф", пересекла водоём, остановившись только тогда, когда её голов с размаху коснулась кустов - встала, удивлённо фыркнула, обнаружив пред собой берег, повернулась и недовольно обозрела тщедушный водоём. Илья - подобно и вслед Тоне, но перед омовением потрогав воды пальцем ноги и одобрительно фыркнув. Миша-гид, раздевшись до трусов, зашёл в воду (с камерой) и начал снимать таинственных светящихся головастиков, в великом множестве шнырявших в воде. Миша-Гамми разделся, зачем-то попрыгал то на одной ноге, то на другой, зашёл по пояс в озеро, присел по горло в воду, задумчиво посмотрел на берег, с которого вышел, но, обнаружив на противоположном берегу Тоню, занырнул и поплыл.
Таня купалась своеобразнее всех. Она разделась, зашла по колени в воду, однако, под сопровождение громогласных тонькиных приглашений ("Танька, канай в воду, ништяк - кипяток, ура!"), вышла. Постояла, достала кружку и стала обливаться, прежде поднимая кружку к солнцу, только потом выливая на себя. "Оккультистка, теософка, рерихнутая?" - ужаснулся я и окликнул Таню, чтобы узнать - зачем. "Грею". - Ответила Таня, не отрываясь от процесса. "И получается?". - "Нет". "Всё-таки рерихнутая или шаманит". - Решил я, задумчиво посмотрел на кружку с водой из озера около себя и с удовольствием отхлебнул.
Покупались и двинули вниз. За полтора часа дошли до машины, где у котла с картошкой уже гуляли Тушин и Сидоров. Народ стал делиться впечатлениями с Димкой-водителем, Аграфеной и Анькой.
- А мы вас видели!. - заявила Груня.
- Неужели? - Поразились мы.
- Видели, - подтвердил Димка-шофёр, - по Монгол ТВ.
- Ты телевизор с собой брал? - озадачились пришельцы. И засомневались: "Гонишь!
- Видели, - подтвердила Анька. - Они развернули машину окнами кунга в сторону Русского Шатра, лежали и внутри и смотрели, словно в телевизор, каждый день с 15 до 18.
Поели, попили и спать завалились.
9 день. Р. Аргамджа - переезд на р. Тара.
Идеальным вариантом на этот день было подобраться как можно ближе под перевал Ажу (в Южно-Чуйском хребте) : наиболее вероятным представлялось подъехать под перевал (на карте проглядывала дорога) и потом двинуть пешком, дабы провести разведку на предмет проезда машины; в качестве варианта невероятного - заехать на перевал.
Тушин уже минут тридцать сидел за машиной - я видел его коленки из-за колеса - и молчал.
- Тушин, - окликнул я, - чего ты творишь там?
- Ленинград умер... - глухо отозвался Андрюха.
- Как? - осторожно спросил я, прокручивая в голове варианты: умер победоносный солист Шнур, но как стало известно? Ленинград умер в голове Андрюхи, явив своей знаковой смертью символ усталости Тушина? Сумасшествие???
- Умер, - горестно повторил незадачливый поклонник, выходя из-за машины, весь обмотанный магнитофонной лентой, - кассета сломалась.
- Дома послушаешь. - Обнадёжил я.
И с ужасом представил, что всю дорогу придётся слушать завывания поп-див, в великом множестве хранившихся в димкином бордачке для кассет.
Еда сварилась - поели, попили. Сжигая мусор, устроили гигантский костёр. Попрощались с гостеприимными горами, дали зарок вернуться и поехали. Димка воткнул кассету - я включил песнопения "Rolling Stones" в голове. Попутно заехали к пограничникам - отметились и подарили пачку сигарет тощему солдатику. На заставе совершенно ничего не изменилось: когда заезжали 5 дней тому назад, двое бойцов красили окна, этим же они занимались и сейчас, при чём те же окна...
Что такое "Маяк"? Раньше мне представлялось гигантская башня на скалах у моря, каменная башня, изливающая свет с вершины, дабы указывать путь мореходам, романтическая башня наподобие замковой, где живут бородатые отшельники денно и нощно несущие сияющую вахту... Сейчас при слове маяк вижу металлическую вышку с будкой на крыше. Метаморфоза произошла при выезде из основной долины р. Калгуты к подъёму на перевал Тёплый ключ. Наш автомобиль уже заурчал на подъёме, мы напоследок оглядывались на макушку Найрамдала, как Димка, присвистнув, сказал: "Погоня". И надавил на педаль газа. Я посмотрел в зеркало заднего вида и обнаружил, что вслед за нами на низенькой лошадёнке кто-то мчится; пригляделся - маленький алтайский пограничник с большим автоматом. Состязаться в скорости не было смысла - остановились. Алтаец затормозил около машины, слез с лошади и поинтересовался, оформляли ли мы пропуск. Поверив на слово, он попросил закурить, взобрался было на лошадь и собрался в обратный путь, как на меня снизошёл вопрос - "Что такое маяк?". Алтаец повторно слез и попросил ещё одну сигарету. Я достал карту и показал заинтриговавшую меня надпись "маяк" на карте: в аккурат на месте небольшой заставы, откуда прискакал этот ковбой. Алтаец недоуменно пожал плечами и сказал, что ни о каких маяках в долине Калгуты он слыхом не слыхивал и вообще не знает, что это такое. По мере возможности я объяснил - мол, башня со светильником на вершине, чтобы освещать путь мореходам... "Так это наша вышка! - умилился конник и показал на высокую металлическую конструкцию с будкой на вершине, - по ночам включаем, чтобы диверсантов ловить". И задумчиво прибавил - "Маяк...", видимо переваривая новое красивое значение неказистого сооружения. Попрощались. Когда залезли в машину и поехали, мне пришло в голову, что, в принципе, слово "маяк" вполне уместно здесь - недаром же мы видели "кораблей пустыни" - верблюдов...
Залезли на перевал, где обнаружили, маленькое озеро с удивительно тёплой водой. Скатились с перевала к комплексу Тёплые ключи.
.По прибытию на Тёплые ключи, мы увидели, что на источниках стояло несколько машин (ЗИЛ - 133 с будкой, ГАЗ - 66 с кунгом, несколько легковушек) и бродило множество людей, преимущественно алтайцев.
И удивились, поскольку все они были трезвы. Заинтересовавшись невиданным явлением (редко увидишь трезвого алтайца), я подошёл к стоящему в стороне пожилому местному жителю и спросил о причинах людского скопления. Он разгадал мой маневр и сказал, что на источниках нельзя употреблять алкоголь, материться, курить и вообще вести себя активно, а положено купаться в источниках, есть и отдыхать. Чем они и занимаются.
"Почему?"
"Потому что Тёплые ключи - это святое место". - Ответил алтаец.
"Почему?"
Увидев, что я уподобил себя прилипчивому следователю, от которого не отвяжешься, пока не выдашь всю информацию, алтаец начал рассказывать.
На территории стоят три избы-бани, в которых сделаны ванны с проточной радоновой водой. Температура воды в ваннах около 18 градусов. В каждой избе лечат определённые болезни: в одной - болезни спины, в другой - болезни живота, в третьей - головы (о, это для нас!). Кроме того, есть открытый бассейн с источником, бьющим фонтаном, (что там лечат, алтаец не сказал); крохотный источник с очень холодной водой (незаменим от болезней глаз); ручей, из которого полагается пить. "Также стоит сердечный камень, - указал алтаец на полутораметровый булыган, действительно похожий на соответствующий орган, - у него лечат сердце". Словно в подтверждение этих слов к камню прильнула грудью алтайка в цветастой национальной одежде.
Алтаец рассказал, что сам он и его компания, живя в п. Джазатор (в удалении около 80 километров), раз в три года приезжают на источники и лечатся, а потом три года совершенно не болеют. С собой они привезли барана, но - предвосхищая мой вопрос - нам мяса не продадут, поскольку "самим мало".
"А как же водка...?" - не удержался я. Алтаец мечтательно улыбнулся, но затем, сурово нахмурив брови, провозгласил, что - нельзя. Назидательно помахал пальцем и прибавил - " Неделю потерпеть, потом три года можно пить".
"А как насчёт женщин?" - вопросил я. "Запрещено". - Отрубил алтаец. Словно отозвавшись на эти слова, уже приняв ванну, из избы выплыла Тоня в купальнике и гордо понёсла своё величественное тело к машине. Тихий гомон заглох. Народ явно неодобрительно уставился на оголённую плоть Антуаннетты. В окружении настороженной тишины Тоня, улыбаясь до ушей, подошла ко мне. И услышала короткие истории о дамах, по мере своей оголённости получавших от местных жителей где-нибудь на Памире или Кавказе. Напрягла бицепс, недобро прищурилась и оглянулась вокруг. Но, увидев с добрый десяток враждебно-напряжённых физиономий, полезла в кунг.
Я, Димка-водитель, Димка-гид, пошагали в избу. Решив, что ванна прекрасно вместит четырёх человек, мы залезли в воду, где уже сидел благообразный пожилой алтаец, вначале неодобрительно глянувший на нашу галдящую компанию, но - по мере утихания нашей болтовни - становящийся добродушным. Алтаец посоветовал как можно меньше шевелиться и находиться в ванной не более 15 минут, иначе заболит голова. Я, стараясь не сильно колебать воду, стал промывать свои сгоревшие глаза. Вода на самом деле была довольно тёплой.
Взбодрившись в лечебных водах, пошагали к машине.
Здесь случилось событие: непрерывная резь в моих глазах резко усилилась - и пропала. Больше - не появлялась. Чудо! Чудо!
Поехали. В желудках явственно заурчало.
- Обед давай! - провозгласили Тушин и Димка-водитель, словно услышав завывания в моём желудке.
- Там, - нопределённо ткнул я в лобовое стекло, - на Джазаторе.
- Когда?
- Примерно через час.
Проехали отвилок на Тархату (откуда мы приехали). Через час остановились на слиянии р. Тара и Джазатора - приступили к готовке пищи.
Поели, попили и поехали дальше.
Более ли менее сносная дорога примерно через три километра превратилась в тропу для козлов, бредущих в колонну по двое. Однако редкие отпечатки шин говорили, что и здесь ступало колесо человека. И мы ехали, ехали. Пару раз дорога прерывалась у огромных рытвин, и я уже готовился скомандовать остановку, ночёвку, но Димка-водитель, издавая боевой клич "автомотоальпинизм!", вошёл в азарт - машина взбиралась на обрывистые склоны, сползала по каменистым берегам. Мы болтались по всей кабине: то упираясь ногами в лобовое стекло при спусках, то повисая на поручнях при подъёмах. Надо думать, в будке тоже было не сладко. Дорога совершенно пропала, однако Димка каждый раз на мои осторожные замечания отвечал, что нет - вот же она! Ему вторил Тушин. Остановились только тогда, когда наступила совершенная тьма. Итак, за последние три часа (как только пропала дорога через три километра от джазаторского тракта) мы проехали три крупных притока, берега которых были высотой от одного до двух метров и крутизной до 60 градусов.
Поели, попили. Большая часть народа завалилась спать, меньшая в лице Тушина, Димки-гида и Антуаннетты, видимо взбодрившись приёмом пищи, проговорили до часа ночи.
10 день. Р. Тара - пер. Ажу - оз. Джанкуль - радиальный выход на г. Монгол-Таймс
Проснулись с беспокойством: проедем или нет? Погода начинала хмуриться. Решили ехать столько, сколько можно, а дальше посмотрим.
Дорога совершенно пропала - искали более ли менее ровные места, коих было не так много. Ручей превращался в каньон, поэтому ехать вдоль воды было нельзя. Поехали по террасам над ручьём.
- Это перевал? - Тыкал Димка-водитель в каждую мало-мало крупную кучу камней.
