С травяным чаем в ожидании вьетнамок

С травяным чаем в ожидании вьетнамок.

В турфирме "Братья Говор" начался сезон восхождений.

С начала июня шли сплавы, конники скакали по горам по долам, понемногу проходили трекинги, а восхождения ждали своей очереди. Начался июль - пришло время горников-альпинистов. Ура! В последний раз мы попытались сделать восхождение в мае - и неудачно: шёл снег, дул жуткий ветер, потому наши ноги не побывали на г. Иикту, успев только пройтись по вершине Ольга.

И вот - отъезжаем. Вначале - Иикту, потом - Маашей, после него - Белуха и конец всего, в том числе России - пик Найрамдал. А также ряд промежуточных вершин - пик Тамма, Металлург и прочие.

2. 07. День первый. В который мы принимаем решение и едем.

Придя в офис, я обнаружил столпотворение. Принялся искать туристов, которых должен вести на гору Иикту - красивую скально-ледовую вершину, похожую на гигантский клык; третью по величине на Южно-Чуйском хребте Горного Алтая. По плану предполагалось два человека. Я вопил фамилии, но - тщетно: никто не отзывался, только подошли второй гид Славка Новиков и стажёр Витька. "Нету?" - утвердительно вопросил флегматичный Славка. "Да" - ответил я. И, увидев Мишку - туриста, который ходил с нами в прошлом году на г. Белуха и пик Найрамдал, добавил: "Нет". "Так есть или нет?" - услышал я, спеша к Мишке, за спиной голос Славки, переваривающего странный ответ. Поздоровался с Мишкой, и вместе стали выкрикивать фамилию ещё одного туриста. Безуспешно.

Тогда наконец-то светлая мысль пришла в голову - пойти к менеджерам, чтобы уточнить, сколько же у меня туристов. Менеджеры ответили, что второй не приехал. "Значит, у меня будет один?" - Задал я очевидный вопрос. Менеджеры задумались и удивлённо подтвердили, что, смотри-ка ты, на самом деле один...

Один. Мгновенно в моей голове началась активная мозговая деятельность. Что нам делать таким коллективом? Для всех - меня, Славки, Витьки, Мишки - тур, если его проводить по плану, будет отдыхом, а руки жаждут стучать и стучать и ледорубом и молотком, непрерывно гулять в кошках, мёрзнуть в снегах, подыматься в самую рань и т.д. и т.п. А вместо этого мы быстро сносимся на Иикту, Металлург - и всё. Дальше будем загорать, есть, мыться, общаться, курить. Хотя могли бы...

"Мишка, - обратился я. - Тебе нафига это надо?" - "Что именно? - удивился Мишка. - "В горы переться" - "Не знаю, Макс Иваныч, - задумался Мишка. - Это вопрос скорее аксиологический или - больше - онтологический из сферы метафизики". Я ничего не понял. И объяснил Мишке ситуацию. "Какие варианты?" - спросил подошедший Славка. Тогда я предложил вариант - пробежаться по перевалам Южно-Чуйского. "Это надо обдумать" - озадачился Славка. - "Когда думать?! - завопил я. - Через час отъезжаем!". "Я - за. - Сказал Мишка. - Давай пройдём интереснее". "Конечно, идти больше! - крикнул Витька. - Я двумя руками "за"!" Славка не ответил - видно, размышлял, стоит ли идти.

Я быстро накидал маршрут, заполнил маршрутную книжку и подбежал к Говорам. Описал ситуацию и подал документ на рассмотрение. Говоры подписали.

Пробег по Южно-Чуйскому хребту имел следующую предполагаемую нитку:

П. Бельтир - р. Талдура - ледник Некрасова - пер. АКСТЭ (2Б) - Софийский ледник - г. Брат (1Б, рад.) - пер. Девяти (2Б) - Талдуринский ледник - р. Талдура - пер. Лошадь (3А) + пик Металлург (2А, рад.) - пер. Перемётный (1Б) - Талдуринский ледник - перевал в гребне слева (ор.) от п. Иикту (3А) + п. Иикту (3А, рад.) - ледник Ошту-Айры - пер. Обходной (1Б) - пер. Талдуринский (2А) - Р. Талдура - п. Бельтир.

Со спортивно-походной точки зрения маршрут был плох. Однако, с другой стороны, в нём отразились некоторые мои личные интересы - спуск по ледовому склону пика Металлург, перевал Плечо Иикту. Вместе с тем всё-таки нужно подняться на пик Иикту.

Тут подошёл Славка. С решительным лицом. "Ты знаешь, Макс Иваныч, в твоём предложении есть несомненный резон, - начал он, - я даже думаю..." - Ты согласен? - перебил я. Тот вновь задумался и сказал, что в принципе "да", но... Однако я убежал.

Так сумбурно мы организовались. Я - Макс Иванович, Славка Новиков, Витька, Мишка- Гамми.

Залезли в автобус и поехали. По дороге я достал карты и показал предполагаемый маршрут. "А как мы пойдём без описаний?" - засомневался осмотрительный Славка. Тогда я напомнил ему, что на Южно-Чуйском провожу пол лета последние пять лет, и за эти годы изучил район довольно хорошо. Славка задумался.

Пока он думал, мы доехали до Тальменки. Где жутко объелись. Вдобавок я набрал еду с собой в автобус. Сидел и жевал третью по счёту шоколадку. Тут снова ко мне обратился Славка: проходя мимо меня по салону, остановился и начал говорить, что, мол, по его мнению, в принципе, можно и без описаний, хотя конечно... Славку прервали другие туристы, жаждущие пройти на свои места. Поехали дальше. И всю дорогу, где только можно, я поглощал пищу - готовился к долгому сезону...

3.07. День второй. В который мы познаём особенности общения с местными водителями, и народ получает весть о дамах.

Собственно поход начался с того, что комары жутко искусали мне задницу. Это самое яркое воспоминание о том моменте, который довольно неопределённо зовётся началом. Началом активной части маршрута. Хотя, на самом деле, ему предшествовало более важное в масштабах расстояния и перемещения через него: нас высадили на берегу Чуи - в тридцати километрах от посёлка Бельтир и в двух - от Чуйского тракта. Вместо необходимой высадки на берегу реки Джело выше Бельтира на шестнадцать километров или, по крайней мере, на краю Бельтира. Длинный автобус марки "Хёндай" подполз к чуйскому мосту, обнаружил неполадки в шаткой деревянной конструкции, и водитель провозгласил, что для его автобусной души переезд через выпирающие брёвна пахнет смертью. Я уныло кивнул и принюхался: пахло тиной и пылью. Из автобуса вылетели наши шмотки, и транспорт, пятясь, укатил к Чуйскому тракту, оставив нас наедине с и чудовищной стаей огромных голодных комаров, не менее громадными рюкзаками, коробками с пищей и зудящими в мозгу размышлениями, как нам добраться до реки Джело.

Решив, что ранее утро мудренее раннего-раннего, мы решили поставить палатку и завалиться спать. Для чего перетаскали груз подальше от дороги вниз по реке. А потом наконец-то и случилось достопамятное, ожидаемое всеми порами моего тела и духа событие. Пока народ городил наш переносной дом, я, перед этим планомерно и почти непрерывно набирая в желудок в течение 18 дорожных часов пищу, вдруг требовательно заскандировавшую об освобождении, собрался с духом и двинул на гору, где славные ветра должны были сдувать комаров. Чего, однако, не произошло: громадные насекомые облепили мою оголённую плоть и принялись завтракать... Ура! Победа... Спать. Народ не ложился в ожидании меня. Забрался в палатку, затем - в спальник. И попёрли сны. Всё какие-то странные - непременными персонажами были комары (это понятно - ...), еда (тоже понятно - толком не буду есть в течение 3 - х месяцев) и мухи (вот этих-то чего принесло?).

Закричал Славка. Наверное, тоже кошмар привиделся. Однако нет. "Машина!" - горланил Славка. И вправду - слышался звук машины. Славка отправился на разведку и вскоре вернулся с радостной вестью: одинокий алтаец ехал в Бельтир и согласился нас подвезти за 50 рублей с рыла до посёлка. Вот не пошёл бы я в туалет, не провоевал бы с комарами, может, уснули бы мы и не услышали автозвуки... Всё, что не делается, всё к лучшему. Уазик подъехал к нам, открылась дверца - мы резво закидали вещи внутрь. Поехали. Машина пылила по выжженной Чуйской степи, и мы неспешно выспрашивали водителя о погоде, урожае, плодовитости скота, молочных надоях...

Показался Бельтир. Мы примолкли. Где он остановится, где высадит нас? Водитель остановился у какого-то домика в середине посёлка. Вылез и приглашающе глянул на нас с улицы. "Нам к мосту надо! - решительно провозгласил я. Сделал паузу и продолжил - который через Аккол... или Талдуру". Водитель почесал голову, что-то недовольно буркнул и полез за руль. Мы настороженно притихли - вот мы избавились от участи оказаться на улице со всем нашим скарбом, однако если водитель высадит нас у моста через Аккол, который находится сразу за деревней, наша доля окажется ненамного лучше. Идеальным для нас было бы доехать до реки Джело, очень неплохо - оказаться у моста через Талдуру в шести километрах от посёлка выше по течению. "Сколько будет до Джело?" - осторожно поинтересовались мы. "Не поеду". - буркнул водитель. "А всё же?" - "1500 руб.". Поражённые грандиозной суммой (это за 16 километров не такой уж плохой дороги!) мы озадаченно переглянулись. Водитель истолковал наш визуальный обмен мнениями по поводу предложения как тяжкое размышление и принялся доказывать, что, мол, дорога - разбита, в Бельтире у всех - подобные цены, дома - куча детей, которых кормить надо... Я предупредил однозначное пожелание Мишки водителю идти вдаль, но не дальше своего тела, и поспешно, но с явными нотками сожаления сказал, что денег - нет. Тем временем подъехали к мосту через Аккол - на самом краю посёлка. Водитель замолчал на полуслове и - уже с явной агрессией уставился на нас, никак не желающих покидать салон. "Хоть до моста подвези через Талдуру!" - возопил я. (Мост находился в 6 - 7 километрах от посёлка, к нему вела нормальная дорога). "Ладно", - вздохнул водитель, - сотка". - "Со всех?" - осторожно поинтересовался я, ожидая разумеющийся ответ. "Со всех" - подтвердил алтаец, удивив меня.

Ровная дорога по широкой степной долине домчала нас до моста. "Может, дальше подкинешь... по сотке с человека заплатим" - закинул я удочки. "Бензина нет", - отрубил он. - "Тут же немного везти" - заторопился я. - "Вылезайте. Бензина нет". Ну что ж, не особо верилось, что политика перебежек с оплатой, два этапа которой мы прошли удачно, сработает и дальше, однако, учитывая, за сколь короткий срок мы переместились на 35 километров в этом безлюдном месте, не столь обидно покинуть негостеприимную, но быстроногую машину. И дальше двинуть пешком. Неохота однако... Однако надо. Что мы и сделали.

Место "У моста" - довольно обжитое говоровскими гидами и, соответственно, туристами - это место встреч и расставаний: одни группы приезжают, другие уезжают...

Решили всё-таки скомпенсировать бессонные часы, потому, сжевав по банке паштета и куску хлеба, поставили палатку и залегли.

"Итак, что мы имеем, - провозгласил я, - а ни хрена не имеем. Кроме громадной кучи продуктов, снаряжения и прочего дерьма. И весь этот груз нам придётся переть наверх, причём, прошу заметить, на себе, то есть на своих спинах, а потому - ногах. Однако мы удачно преодолели нехилое пространство". Оглянулся и обнаружил, что народ игнорирует старательное подведение итого и спит. Последовал примеру и... приготовился встретить кошмары. "Однако их нет" - удовлетворённо подумал я, без труда погружаясь в сонную яму. Успел ещё удивиться хитрой способности мест, богатых комарами, вызывать дурные сновидения, почесал погрызенные комарами места и уснул.

Проснулись мы по команде. Командой послужил жарчайший солнечный шар, обливавший нас несметным количеством света и тепла. Шар разлёгся на тенте палатки, и я суетливо принялся искать часы - идти немного, но всё же... Время было 12. Нормально. Вылезли из палатки. Принялись готовить чай и перебирать продукты. Тут открылось, что у нас всего одна пачка чая "Липтон". Однако что-нибудь придумаем.

Бог ты мой! Помимо основных продуктов, взятых с большим запасом (всё равно ставить базовый лагерь), продукты взял Славка Новиков, чтобы сделать заброску для своего похода; у меня была традиционная бутылка пива (при выходе на маршрут беру одну-две бутылки пива, чтобы выпить вечером первого дня); лежали вещи, которые предстояло сейчас закопать, а забрать на выходе (чистые трусы, футболки, запасные кошки).

Вещи закопали, продукты распределили.. Наиболее устрашающе рюкзак выглядел у Мишки: в его стотридцатилитровый рюкзак мы поместили все наши хлебные запасы - кириешки (1 коробка), слайсы (2 упаковки по 20 штук).

Вначале шли хорошо. Общались, смеялись. Через пару километров общение прекратилось. Через следующую пару километров изрядно сбавился темп. Дальше - ещё через пару - посыпались высказывания насчёт рюкзаков (взять бы его и бросить), алтайцев (не везут..., спорят...), дороги (по бездорожью и сложному рельефу идти веселее, а тут...). Как ни странно, с матами пошагалось веселее и через три часа дорога уткнулась в Джело. Перед бродом я озвучил, что вторая неделя нашего путешествия разнообразится женским полом. Народ никак не отреагировал. "Это к тому, - сказал я, что река Джело иногда сильно разливается. Прикиньте, как они станут переходить? У них будут проблемы". "В группе будут мужики, - возразил Мишка, - кроме того, встанут стеночкой - и вперёд". - "Мужики... будут, конечно. - Сказал я. - Но их будет мало, а с ними придут 10 дам. Ты понимаешь? Не одна, не пять, а десять! Кажется, не больше двух мужиков! Как же они бедненькие будут переправляться?!" Мишка оглянулся на свой громадный рюкзак и с равнодушным видом ответил, что не знает. Так впервые прозвучало сообщение о женщинах.

Мы без проблем перешли шесть метров речной шири, смочив ноги не выше колена, и пошагали по дороге к любимым стоянкам у реки Джело - в уютном уголочке большой поляны, метров на двести выше брода. Пришли и с превеликой радостью сбросили рюкзаки. Сколь много груза бы ни было, но от полутора литров пива я избавлюсь. Быстро поставили лагерь, сварили и... мне пришлось пить пиво. Чёрт! Весь путь до своротка на Бельтир пил, и опять... Однако вкусно. Выпил, и мы завалились спать.

4.07. День третий. В который мы перемещаемся на стоянку "Под елью", созерцая ландшафты Южно-Чуйского, и страдаем без женщин.

Проснулись словно по команде - одновременно высунули головы из спальников, зевнули, потянулись. Часы показывали семь утра. Терпимо. Выползли из палатки, обнаружили ясное небо и принялись трудиться. Пока варилась пища, собирали лагерь. Я оглянулся в сторону лесочка, за которым бежала Джело, и вновь озвучил возможную сложность перехода через реку.

"Сколько их там будет-то? - равнодушным тоном спросил Мишка. - "Десять. Должно быть".

"Молодые или старые?" - встрял Витька. - "Да", - ответил я. - Молодые, и красавицы как на подбор".

"Русские?" - флегматично вопросил Славка. - "Не совсем. Но и русские - тоже" - неопределённо сказал я. - "Это хорошо" - туманно отреагировал Славка. "Что именно хорошо?" - озадачился я и озвучил вопрос. "Погода - хорошая", - ответил Славка, ухмыляясь. После загадочно хохотнул.

Разговор прервал Мишка. Мы оглянулись на мучительный стон - из положения сидя на заднице он пытался встать с рюкзаком, что у него не получалось. "Руку мне!" - возопил Мишка. Мы подскочили и протянули товарищу руки. Держась, он встал. Посмотрел на нас и... зачем-то попытался присесть, результатом чего имел падение на задницу. Снизу озадаченно взглянул на нас и без слов протянул руки. Встал. Подобным образом подняли рюкзаки и мы. "Одуреть" - сказал Славка. - "Угу", - подтвердил Витька. Слушай, Макс Иванович, а у десяти дам будут такие же рюкзаки?" - обратился Мишка. - "Нет, они всего на семь дней идут и несут продуктов - строго положенное количество, к тому же не тащат забросок...". "Заразы они", - отреагировал Мишка.

Двинулись. От места стоянки вышли на дорогу и пошагали по ней. Миновали большую, слегка заболоченную долинку, где нас изрядно покусали комары ("Бедные дамы - комары наверняка покусают их - несомненно оголённые - ноги"). Вышли к первому алтайскому стойбищу. На стоянке никого не было. Перешли ко второму стойбищу, тоже оказавшемуся пустым. От второго стойбища дорога раздвоилась - и обе полезли наверх в обход утёсика. Мы пошли по нижней, которая вначале приспустилась вниз, но потом полезла вверх. Забрались на седловинку и сели отдохнуть у большой кучи камней, явно антропного происхождения. Вокруг кучи валялись бутылки - у алтайцев подобные места, с которых открывается хороший вид на окрестности, считаются священными - полагается выпить, закусить...

А мы сидели с каплями воды во рту из витькиной бутылки. Можно было спуститься по дороге вниз к р. Мохроюк, впадающей в Джело, однако не хотелось - очень уж симпатичный вид открывался сверху. Южно-Чуйский мне нравится за подобные укромные места. Дорога спускалась вниз и шла по небольшой полянке, окружённой большими лиственницами, за полянкой виднелся ручей Мохроюк. Классический Южно-Чуйский! Полупустыня за спиной, степь и редкие перелески впереди, а где-то горы... Скоро придут десять женщин и станут красивыми разноцветными глазами рассматривать прелестные ландшафты...

Поднялись и пошагали вниз. В Мохроюке воды было совсем мало, потому перешли два рукава реки, разделённых небольшой полянкой, босиком.

За Мохроюком дорога километра полтора шла вдоль реки, затем - перед прижимами нырнула в реку. Мы же полезли на моренную осыпь прижима. По морене шла тропа. Местами она осыпалась после землетрясения, однако в целом хорошо сохранилась. Виднелся свежий конский навоз.

Спустились вниз, прошли по тропе - вновь обнаружилась дорога. Дошли до недавно построенного моста и устроили обед. На обеде Славка оставил заброску для своего похода, после чего его рюкзак значительно облегчился. Мы перераспределили груз, и наши рюкзаки тоже немного полегчали.

Обычно, на предыдущих турах, мы продолжали идти по правому берегу, по которому шла дорога, однако в этом случае нас непременно ждал в конце пути брод через Талдуру. В этот раз я решил перейти по мосту, дабы потом не бродить реку. Перешли и двинулись по бездорожью. Идти по левой стороне сложнее, но интереснее: путь идёт среди живописных мест - мимо маленьких озёр, перелесков, ручьёв, тогда как ското-автомобильная дорога по правому берегу проходит среди степного ландшафта - вокруг сухие травы, солончаки. Иногда попадаются тропинки.

Мысль о десяти дамах назойливо вертелась в голове: пойдут ли они по дороге, станут ли шагать вслед за нами... "Все группы через мост переходят?" - спросил Мишка. В его вопросе я услышал: "А пойдут ли Наши девушки этой же дорогой?" "Возможно" - неопределённо ответил я. Мишка почесал голову и задумчиво вздохнул.

Потихоньку-полегоньку, прижимаясь к воде, чтобы не прыгать вверх-вниз по холмам, мы прошли стойбище и через 10 минут добрели до моей любимой стоянки в последнем к леднику лесу. Стоянка носит название "Под елью". Она и вправду находится под большой елью - деревом на Южно-Чуйском хребте довольно редком (так в этом лесочке мы насчитали четыре или пять деревьев). В основном на Южно-Чуйском хребте растут лиственницы.

Стоянка любима нами не только за то, что неплохо закрыта от ветра и не надо далеко ходить в туалет, но и за деревья причудливой формы. Уходишь немного вверх - и вот они... в смысле, деревья. Из-за постоянных ветров крайние деревья растут изогнутыми: вот дерево распадается на множество стволов, один из которых ныряет в землю, прорастает там метра два и снова выбирается наружу... Вот дерево грифон, вот какое-то совсем непонятное существо... Наверное, очень приятно сидеть под таким деревом и беседовать с дамой о разных материях.

Блаженствуя, что находимся на любимой стоянке, готовили пищу. И кустов послышался шум. "Черти? Духи? Олени?" - озадачились мы. Но - нет. Из кустов появилась вначале конская лошадь, затем её передние ноги, а после алтайское лицо на этой самой лошади. "Здравствуйте!" - сказало лицо, слезло с лошади и оказалось симпатичным алтайчонком лет десяти. Он, широко улыбаясь, подошёл к нам и молча стал созерцать суету вокруг костра. На град вопросов о взрослых, посыпавшихся с моей стороны, он только кивал головой, а когда я замолчал, соображая, зачем это я отвесил столько слов ребёнку, к тому же плохо понимающему русский как и все в Бельтире, он ответил: "Уехали. Приедут осенью". К тому времени сварилась пища. Мы предложили ему поесть, однако он отказался. Тогда я спросил его, можно ли оставить на стоянке в бане продукты, потому что мы завтра уйдём, но вернёмся, и не будут ли они в это время мыться в бане, продуктов немного, а еще, если мы помоемся в бане... "Можно" - прервал меня паренёк. Мы пригласили его попить чай, и он согласился. Попил, сел на лошадь и ускакал. "Лучше бы ты его о женщинах в окрестностях спросил", - недовольно сказал Мишка.

Поели и принялись отбирать продукты на петлю. Отложенное решили унести утром, а пока - спать. В палатку нас загнал также начавшийся дождик. Под шум дождя уснули.

5.07. День четвёртый. В который во время вынужденной днёвки мы придаёмся размышлениям о туалетной бумаге, и народ знакомится с классификацией женщин.

Под него и проснулись - в 6 утра. Дождь шёл всю ночь - то сильнее, то слабее. Я выглянул наружу и обнаружил, что вокруг всё затянуто туманом. Словно по приказу, дождь усилился. "Встаём" - нерешительно сказал я. Подумал-подумал, какую интонацию вложить в повторное "встаём" - уверенную и даже злобную или вопросительную. Сказал: "Спим дальше. Сегодня всё равно только подход - можно и позже выйти". Народ, прервавший свой храп и настороженно ожидавший, продолжил спать. Я присоединился к обществу.

Через два часа дождь не прекратился. Через следующие два часа он только усилился. Спать уже не хотелось, зато урчало в желудке, и мы вылезли из палатки. Разожгли костёр и принялись готовить пищу. Сварили и вновь залезли в палатку.

"Что-то... почитать хочу" - задумчиво сказал корректный Славка - Идти или нет?". Я и Витька ему посочувствовали - гулять по большой нужде в мокрых кустах под дождём представляло мало радости. "А почему "читать"? - спросил Мишка, ещё мало разбиравшийся в туристской лексике. Славка и Витька объяснили ему смысл выражения. "Странно, - задумался Мишка, - можно и проще сказать... Почему читать всё-таки?". - Ну вот смотри, - принялись мы объяснять, - придут девушки, а ты во весь голос: "Хочу по... и прочее. Подумают, что ты совсем одичал. Словно папуас какой-нибудь". "Всё немного не так, - флегматично сказал Славка, внимательно выслушав нас, - Вот скажи, Макс Иваныч, у тебя сколько туалетной бумаги?" - "Три рулона" - ответил я. - "Счастливчик... - с завистью протянул Славка. И продолжил: Вот у Макса целых три тома, можно сказать, собрание сочинений. Романы. А у тебя сколько?" - обратился Славка к Мишке - "Один рулон", - ответил тот. - "Целый том. Повесть" - сосредоточенно восхитился Славка. - "А у меня одни фрагменты" - вздохнул Витька и вытащил из полиэтиленового мешка бумагу, почему-то разрезанную на кусочки. - "Везёт вам, печально сказал Славка, - у меня только утраченные произведения..." - "У тебя бумаги нет! - догадался Мишка и протянул Славке рулон. - А все-таки, почему почитать?". Никто не ответил. Счастливый Славка сосредоточенно, но быстро напяливал ботинки.

"Слушай Витька, а зачем ты бумагу разрезал?" - спросил я. - "Так проще" - ответил тот, не вдаваясь в подробности, и отвернулся к стене. Я подумал и вывел, что и на самом деле, так проще: обычно операция состоит из следующих действий - 1) достать, 2) отмотать, 3) оторвать, 4) использовать; в витькином же случае второй и третий элементы естественно отпадают...

"Мишка! - вдруг снизошло на меня открытие, - знаешь почему "почитать"? Потому что при Советском Союзе туалетная бумага была дефицитом, из-за этого обычно пользовались газетой. А в туалете всё время хочется... глаза к чему-нибудь приткнуть. (Недаром так распространены истории о коммуналках и интеллигентах, засиживающихся в общем туалете с книгой). А тут тебе газета! Буквы! Информация! И полезно, и познавательно". - "Понятно" - одобрил Мишка.

В палатку залез мокрый Славка. "Льёт, - флегматично сказал он. - И ни алтайцев, ни женщин".

Понемногу снова уснули. Проснулись от голода: на всю палатку раздавалось урчание из четырёх животов. Выскочили, быстренько сварили, поели и снова завалились в палатку. "Сегодня не идём! - провозгласил я. - В такой ливень хорошо дома сидеть... а не по горам шастать". "Этак мы и женщин дождёмся не сходя с места", - сказал Мишка. "А мужиков с ними не будет?" - спросил Витька. - Будут, но мало..." - неопределённо ответил я. "А какие они, интересно", - мечтательно произнёс Витька. - "Не знаю, - отозвался я. Но вот африканок среди них не будет... и вьетнамок, наверное, тоже". Славка понимающе хохотнул. Мишка и Витька уставились на меня: "Какие африканки?" - чуть ли не хором сказали они. - "Вы не знаете классификацию женского пола??? - притворно поразился я. - Позор! Тогда слушайте".

Женщин на свете много. И все они разные. Очень. Но партия видит, что их мало. Совсем. А именно пять с половиной.

1. Африканки.

2. Японки (вьетнамки, кореянки).

3. Русские. (Славянки).

4. Ближневосточные.

5. Европейки.

Классификация была начата мной, и первым номером в ней стояла африканка, по сию пору мой самый любимый вид женщин; где-то маячила японка. Затем в лыжном походе по Северо-Восточному Алтаю классификация развернулась и совместными трудами ряда личностей - Егора, Петьки, Вовки и прочих были вскрыты и обозначены качественные признаки отдельных разновидностей женского пола. После этого на многочисленных маршрутах классификация дополнялась и оттачивалась. Однако она далеко не закончена: почти неразработанным остался такой вид - та самая половина - палеоазиатские женщины (в смысле, чукчанки, эскимоски, иже с ними якутки, долганки и прочие северные фигуры).

Мне ближе всего африканки. Ох! Иначе как в соитии я не представляю африканскую женщину. Вот... Я вижу, как стыдливая, но оголённая Дама конкретных африканских кровей принимает на себя мужчину, как завязывает на спине мужского тела длинные чёрные груди морским узлом, как прикрывает слоноподобными ушами голову страстного любовника от начинающегося дождика, как - в момент высшего наслаждения - всасывает громадным ртом голову не стонущего, но визжащего партнёра, сующего в экстазе кулаки в громадные африканские ноздри. Африканка мусолит голову громадным языком и чудовищными губами, а в этот момент мужчине можно себе в удовольствие (и чтобы дать подышать женщине) вытащить кулаки из влажно-чёрных ноздрей и подёргать её за проволочно-жесткие волосы, свёрнутые рогульками. Страсть проходит - дама неспешно развязывает груди, раскрывает уши, выпуская на волю кавалера, и спит, спит... Такие вот они - африканки.

Японки. Кто такие японки? Они чернозубые (потому что красят зубы в чёрный цвет - мода у них такая) и с крохотными ножками в форме месяца. Они маленькие. Чрезвычайно. Маленькие настолько, что японку можно положить себе в карман. И узкоглазые, понятное дело.

Ближневосточный (арабки и прочие аравийки, а также североафриканки. Это женщины, которых нет. Потому что у них нет лица, только белое пятно на пол тела в форме народного ближневосточного женского одеяния, называемого паранжой.

Европейки. Признаки европеек определились так: они - бесполые, потому что непонятно, мужчина - она, или женщина - он.

И наконец, русские. Громадные чудовищно, словно медведицы. Да и не "словно": медведицы они и есть, поскольку вслед за этим великолепным животным непомерно волосаты и сильны. Русские женщины занимаются тем, что шляются по горячим избам и периодически останавливают диких жеребцов на скаку (Обламывают? - Нет, наверное, поскольку и жеребицами не брезгуют. Так и непонятно, почему они к лошадям неравнодушны). Русская женщина столь необъятна, что мужчина при ней - и не мужчина вовсе, а так - мужчинка, мужичонка. Дама носят мужчину в кармане, чтобы не убежал.

Такая вот фигура существования необычная получается: русская барышня тащит в кармане мужчину, а тот имеет в кармане японку. Любовью же он занимается с африканкой.

"Красиво и правдоподобно!" - восхитился народ. - А как остальные любовью занимаются?" "Это вы уж сами продолжайте". - Ответил я. Народ закрыл глаза - видно, погрузились в эротические фантазии.

Часов в семь вечера я предложил начать готовить еду. "Давай", - охотно отозвалось общество. Вместе выбрались из палатки и мгновенно вымокли - привыкнув к шуму дождя, барабанящему по скату палатки, не обратили внимания, что он превратился в совершенный ливень. Пытаясь разжечь костёр, попрыгали у костра, напялив на себя полиэтиленовые плащи, однако с первого раза попытка была неудачна; не разожгли и со второго раза. Больше пытаться не стали - в котелке оставался чай, достали печенье, кириешки, открыли паштет, быстренько поели и занырнули в палатку. Восемь часов вечера. Под убаюкивающий шум дождя уснули.

6.07. День пятый. В который после подхода под перевал АКСТЭ мы мёрзнем и разрабатываем концепцию согрева, в результате чего на горизонте наших мечтаний появляются вьетнамки, а также открываются достоинства травяного чая.

Утром, высунув голову из палатки, я обнаружил некоторое просветление в небесных сферах - горы скрылись в облаках, но дождя не было. Значит, можно выходить. Вслед за мной проснулось общество - зашумело, зашуршало, заматерилось. "Не пришли женщины?" - вопросил Мишка. Я прислушался - шум утих: народ жаждал услышать громогласное "Да". Однако вместо этого услышал, что погода - лучше, значит надо выходить, а девушки когда-нибудь придут, но сегодня их точно не будет, поскольку все нормальные люди вчерашний день сидели в палатках и пили чай, а не пёрлись вдоль реки Талдура, потому их тут нет и быть не может..." Народ начал одеваться.

Пока варилась пища, уволокли в баню к алтайцам продукты (на стоянке никого не было), собрали рюкзаки.

Двинули. В этот день я планировал подойти под перевал Акстэ и перелезть через него. Прямо от лагеря по ложбинке между мореной и травяным склоном полезли в ущелье, которое мы всегда называли ущельем перевала Некрасова, поскольку именно в этом ущелье находился одноименный перевал, на который мы обычно для акклиматизации перед выходом на Ольгу водили туристов. В ложбинке известен каждый камень, а для нас стала ведома и каждая травинка, поскольку наши запасы чая окончились, а пить что-то надо... По ложбинке, то выходя на морену, то перемещаясь на траву - и собирая разные растения, которых, как оказалось позже, насобирали много - чабрец, цветочки шиповника, смородина, щавель, одолели двухсотметровый террасный склон и вышли в ущелье. Пока подымались, сильно разогрелись; обильное потоотделение не остановил даже мелкий дождик. Сели отдохнуть, убрав травы в рюкзак. Однако расслабленному созерцанию родных южно-чуйских окрестностей помешал туман, словно по команде скрывший всё вокруг. Дождь усилился, потому, не посидев и пяти минут, двинули дальше - прямо по центру ущелья. Дождь не прекращался. Под нудной моросью, закутанные в полиэтилен, дошли до последнего моренного подъёма на ледник. Я поднялся наверх и остановился на последней моренке перед ледником. Погода противилась нашему передвижению, а до подножия перевала оставалось идти не более сорока минут. Если ставить лагерь, то - здесь. Однако ещё довольно рано - в течение ближайших двух часов можно начинать подъём на перевал... Вылез Витька и уселся рядом. Немного погодя вышли Мишка и Славка. "Чего сидим, кого ждём?" - настороженно вопросило общество. Женщин, увы, не ждём, - ответил я, - погоду хорошую ждём, солнышко..." "И сколько ждать ещё?" - спросил Славка. - "Полтора часа можно".

Напялили на себя тёплые вещи, тщательно закрылись полиэтиленом и стали ждать. Дождь и не думал прекращаться, к тому же усилился ветер. Перед этим изрядно промокнув, начали коллективно мёрзнуть. Чтобы согреться принялись разговаривать. Конечно же, о еде. Какие только гастрономические темы не обсуждаются в горах! Начали, конечно же, с того, какая пища будет поедаться в ближайшем посёлке - Бельтире или Акташе; продолжили тем, кому какая еда больше нравится, и кончили рецептами всяческих блюд. Тема значительно согрела, однако вызвала общее урчание в желудке. Съели по конфете.

Ветер стал сильнее, усилился и дождь. Туман, до этого шедший с разрывами стал плотным - словно в мокрой вате, мы стал мёрзнуть сильнее. "А где-нибудь в Африке сейчас тепло... - начал я, - и длинногрудые африканские женщины пляшут под нещадно палящим солнцем..." "А мы мёрзнем тут как полудурки, - обрубил Мишка, - вот ещё полчаса посидим и совсем околеем... Найдут нас в виде кусков льда и так похоронят". "Да... - согласился Славка, - тут тебе не Африка". "Водки бы сейчас", - мечтательно проговорил Витька "Нельзя, - отрезал я. - Хотя хорошо бы, конечно...". "Водки - и в спальник! - мечтательно вскрикнул Витька, - А рядом большую тёплую женщину". "Маловато будет, - возразил Славка, - для разогрева нашего состояния, - посмотрел на свои ноги, - нужно минимум две". "В спальник их запихать - самому блином стать", - опроверг Мишка. "Нет, - сказал я, вернее бы так использовать громадных целюллитных: одну положить вниз, а другой накрыться... Тогда и спальник будет не нужен". "Тогда уж... десять женщин!" - выпучив глаза, проговорил Витька. И сам удивлённо почесал голову от невообразимости такой картины. "Ты задохнёшься же", - жалостливо сказал Славка. "Может быть, - сказал Витька, зато умру горячим... - подумал, подумал и выдал: можно обложиться целлюлитными, но маленькими женщинками". "Вьетнамками", - произнёс я. Народ удивлённо воззрился на меня, но, видно, вспомнив классификацию, согласился. Так в поле наши заветных мечтаний появились вьетнамки. Споры продолжились, концепция утепления детализировалась, и в результате сорокаминутных прений был разработан идеальный способ согрева: выпить двести грамм водки и обложиться маленькими, но чрезвычайно целлюлитными женщинами, несколько штук можно положить под себя. Вместо десяти маленьких могут быть две, но очень большие - тогда одну нужно положить под себя, а другую сверху. Однако и в случае двухстороннего утепления процедуре обогрева непременно должны предшествовать двести грамм водки.

Погода не менялась и, кажется, меняться не собиралась. Ставим палатки, - решительно провозгласил я, - сегодня отдыхаем... опять. Не-то совсем околеем".

Быстро выровняли площадку и закинулись внутрь. Вьетнамок конечно же не было, но в спальниках народ быстро обогрелся, и слушая, как по надёжной стенке палатки долбит дождь, ещё недавно пробиравшийся по складкам полиэтилена к нашему телу, и гуляет ветер, общество заснуло.

Я тоже было закемарил, но проснулся от света. "Солнце!". Дождь, кажется, прекратился. Я посмотрел на часы - 12. "Склон нашего перевала с этой стороны - не сильно лавиноопасный, к тому же холодно и солнца нет, подниматься нужно будет по фирновому острову идущему почти под самую седловину, так что можно выйти и сейчас", - загуляли мысли в голове. Вылез наружу - и вправду солнце: в сплошной туманной завесе образовалась щель, и в ней трепыхался солнечный шар. Словно по команде, солнце начало затягиваться туманом. Вновь пошёл мелкий дождик. С одной стороны, досадуя на погоду, но, с другой, - чувствуя облегчение, что погода вывела решение, полез обратно.

Проснулся народ. Под переменным дождиком принялись варить обед. Заварили травы - получилось великолепно! Как только вода немного согрелась, положили в котёл растения. Бросили вроде большую охапку, преимущественно щавеля, но через некоторое время обнаружили, что листья и цветочки словно бы растворились, скукожившись и став прозрачными. Добавили ещё. Однако произошло то же самое. Попробовали уже закипающий напиток и решили - качество просто победило количество, поскольку зеленовато-золотистая жидкость имела превосходный - кисловатый, слегка терпкий вкус и великолепный запах. Вдыхая аромат, выпили каждый по две кружки. Всех поразила терпкость... Уверенно установили - это от высокогорных чабреца и смородины. Оба этих растения после определённой высоты (около 2000 м.) покрываются паутинистой, липкой и душистой смолкой, запах которой долго потом исходит от рук, а ненавязчивая клейкая плёночка длительное время не смывается. Выпили ещё по две кружки - и вновь спать. Проспали до ужина. Сварили ужин - и снова спать. К вечеру растянуло.

7.07. День шестой. В который мы перелезли через перевал АКСТЭ, потом забрели не туда, а после - туда, и в конце дня Вьетнамок не обнаружили.

Погода улучшилась. Значительно. Тучи были, но с большими разрывами. Быстренько сварили, поели, выпили наш священный напиток, собрали лагерь и двинулись наверх. Мы знали, что под снегом, который двадцатисантиметровым слоем покрывал ледник, трещин - нет, но всё-таки образовали связку: мало ли что могло произойти с ледником после землетрясения? Весенний опыт подсказывал, что ледник значительно поменялся: так под перевалом Некрасова образовался здоровенный бергшрунд, который, впрочем, весной мы без особых проблем обошли сбоку. За сорок минут доскакали до подъёма на перевал, нацепили кошки. Пошагали по фирновому острову, идущему почти до самой седловины перевала, чтобы не подрезать и не нагружать снежный склон.

Вылезли наверх. Перекурили. Погода испортилась. Вниз уходил довольно крутой кулуар, потому решили просмотреть гребень на предмет других спусков. Нашли тур с запиской над кулуаром, который смотрелся положе, чем тот, к которому мы вышли.

Подождали, пока развиднеется - и двинулись. Решили вешать перила. Я начал спускаться вниз, планируя выйти к скалам и забить крюк. В кулуаре лежал довольно глубокий снег, однако при отходе к скалам снег тончал, обнаруживался лёд. Под самыми скалами лёд тонким слоем покрывал сыпуху. "Если непременно стремиться бить крючья, то придётся выходить на сыпуху - вышестоящие могут спустить камни на идущих внизу, к тому же это займёт много времени, а утреннее время дорого - ближе к обеду начнёт сыпать" - озадачился я. Скалы нависали над нами, кое-где в расщелинках виднелись свободно лежащие камешки. Они же лежали на льду. Пасмурная погода, конечно, работала на нас, но вот возьмёт и перестанет работать... "Ну его к чёрту" - решил я и проорал наверх, что идём в связках. Пошлёпали вниз, лицом к склону. Больше всего я боялся, что относительно глубокий снег закончится и появится лёд, однако толщина в целом не уменьшалась, только кое-где встречались небольшие участки пористого льда, тонким слоем покрывавшего снег. Всё. Кулуар закончился - под нами веером разошлась морена. Сразу после кулуара ушли влево, поскольку прямо по ходу просматривался небольшой сбросик (метров эдак на 30).

Стараясь идти по зафирнованному снегу, чтобы не шагать в кошках по камням, спустились на пологий ледник, где устроили обед.

Остановились рядом с большим камнем, спрятавшись и от мелкого дождичка, и ветра.

Далее по плану у нас было пересечение Софийского ледника, чтобы подойти под гору Брат и к пер. Девяти. Здесь я сделал ошибку. Нам было необходимо спуститься вниз в обход контрфорса, тянущегося параллельно течению ледника. Однако в контрфорсе прямо напротив нас виднелась ложбина вровень со склоном; после ложбины гребень круто поднимался. Решили сэкономить время и через понижение перейти гряду. За 40 минут дошли до седловинки по снегу глубиной примерно 40 сантиметров. Вот тебе на! С другой стороны склон круто уходил вниз, причём нижняя его часть не просматривалась - предположили, что там бараньи лбы. Склон состоял из мелких камней, надёжно лежащих на обкатанных скалках. По склону спуститься было несложно, однако что там дальше? Я ушёл вниз на одну верёвку - но не увидел. Расстояние до ледника подсказывало, что если там и есть бараньи лбы, то невысокие. Однако устраивать эквилибристику на скалах не хотелось - и мы пошли в обход контрфорса. Неудачная попытка, однако, нас не расстроила: на седловине оказались красивые скалы причудливой формы.

Также обнаружили записку от 4 августа 1963 г. Омского областного совета по туризму, совершавшего разведочный выход.

За 20 минут спустились вниз и начали подъём по леднику. Погода, кажется, решила окончательно стать благосклонной к нам. Часов в шесть подошли под гору Брат и встали на ночлег в уютной мульдочке.

Смутное недовольство загуляло в моей голове. Что-то не так. Словно прочитав мои мысли, Витька, выкапывающий в снегу нишу под кухню, задумчиво проговорил: "Тут тебе не до вьетнамок..." "А что, - откликнулся Мишка, - добрый десяток целлюлитных девочек вьетнамской нации нам бы явно не помешал сейчас". "Тем более что ночь будет холодная", - согласился Славка. И вправду, как только зашло солнце, значительно похолодало - значит, следующий день будет ясным.

8.07. День седьмой. В который мы оказались потрясены свойствами чая, видами с пика Брат, спуском с перевала Девяти и отсутствием вьетнамок.

Что и случилось: встав, мы обнаружили ясный рассвет. А также удивительную бодрость в теле, ясность в уме и возвышенность в духе. В результате короткого совещания постановили: это всё из-за травяного чая! Богатого витаминами, приятными запахами и великолепным вкусом. Нашли также такую закономерность: последние два вечера каждый выпивал по пять-шесть кружек напитка, однако ночью в туалет ходили не чаще одного раза. Куда что девается! Наверное, всё растворялось в организме... Для меня - с хроническим циститом - факт редких ночных выходов был особо отраден. (Рецидивов этого заболевания "от туристской безалаберности", кстати, вообще не было в это лето. И причиной тому, несомненно, - этот регулярно и в больших количествах употреблявшийся чай из трав всего на одном туре).

Быстро поели, выпили по три-четыре кружки благословенного напитка, собрались и пошагали к перевалу Девяти, откуда планировали начать подъём на гору Брат.

Бросили рюкзаки и пошли на вершину по широкому гребню. Стало тяжело идти - тоже хороший знак: поднялось давление, значит, будет ясно. В сорока метрах от вершины крутизна увеличилась - появился лёд. На стыке льда и снега находилась трещина. Закрутили промежуточный бур и продолжили движение так же в связках. Вышли на вершину. Красота.

"Макс Иванович, - завопил Витька. - Где?!...". - "Кто? Что?" - вначале не врубился я. - "Вьетнамки! - прокричал Витька. - Отсюда же всё видно!". "Кроме вьетнамок" - с сожалением сказал Мишка. "Отсюда их не увидишь, - откликнулся рассудительный Славка, - они же маленькие...". Вытащили записку, написали свою и скоренько побежали вниз - нам предстояло ещё спускаться с перевала Девяти.

С перевала сняли записку - она лежала в турике на скалках.

Время приближалось к десяти, палило солнце, а наиболее просматриваемый спуск уходил к скалам, дальше шёл под ними, залезать же в бергшрунды виделось нерациональным. Провесили по относительно некрутому льду (примерно 40 градусов) 120 м. к скалке давшей укрытие от камней, которые могли упасть с седловины.

От скалки резво стали провешивать перила вниз - навесили около 380 м. верёвки до подножия.

Немного не успели и на предпоследней верёвке наблюдали, как мимо нас пролетели два камня.

Талдуринский ледник представляет собой гигантские террасы, лежащие между скальными гребешками. Между террасами топорщатся небольшие ледопады, впрочем, все легко обходимые. Мы пошли, придерживаясь правой стороны. Без проблем за полтора часа сбежали по леднику на морену.

Помчались к стоянке. Перед нашим лесом одновременно остановились. А вдруг? Вдруг лес наполнен вьетнамками, в любовном томлении катающимися по полянкам в ожидании нас, таких... да - грязных, да - обросших, но - жаждущих тепла. И ласки... Подошли Славка и Мишка, без слов начавшие приводить себя в порядок - умыли физиономии, мало-мало водичкой подчистили штаны и ботинки, сбрызнули волосы, дабы придать им хоть сколько-то лежачее положение... Двинули. В лесу царила первородная тишина. Ну да ничего - мы их дождёмся. Они придут - наши горячие и круглые...

Быстренько сносились за продуктами. Сварили пищу и завалились спать.

9.07. День восьмой. В который мы залезли под перевал Лошадь и я удивился тапочкам.

Встав рано утром, вьетнамок не обнаружили.

Общение с вьетнамским женским полом заменили сбором продуктов. Пока готовилась пища, я отложил продукты на следующую петлю - мы планировали перебраться через перевал Лошадь и попутно зайти на пик Металлург. Вернуться предполагали через перевал Перёмётный. Оставшиеся продукты снесли в баню к алтайцам. Пока шёл процесс переборки продуктов и приготовления пищи, собрали лагерь. Погода стояла ясная, однако над Ольгами, Гребешком и Иикту гуляли перистые облака, значит, скорее всего, сегодня нас накроет, потому скорее поели, напялили кроссовки и, чтобы под тёплым солнышком помочить ножки, пошагали к Талдуре - нам предстояло перебраться через речку и подняться в ущелье (где находятся перевалы Восход - 2 (2А), Костырева (2Б), Лошадь (3А), , лежащее напротив нашей стоянки. Без проблем по протокам перешли через речку - двигались напрямую от лагеря.

На противоположном берегу надели горные ботинки и пошагали вверх по правому берегу (п.х.д.) ручья, вытекающего из-под г. Металлург и впадающего в Талдуру. За 1 час прошли зону лугов и в начале моренного пояса сели отдохнуть.

Погода начала портиться. Пока отдыхали, нарвали дикий лук и пополнили запасы травы для чая.. Двинули вверх по моренам

. Вот морены закончились, и пошёл ледник. По нему подошли под перевал. Погода окончательно испортилась - всё заволокло туманом, пошёл редкий снег. Как только принялись ставить палатку, снег усилился. Поставили палатку - ударил мощнейший заряд снега.

Зачем? Зачем я таскаю с собой эти тапочки?

Такая мысль озарила меня, глядящего на резиновые сланцы у входа в палатку. Мысль толкнул рациональный Славка, вопросивший меня, надо ли закинуть тапки внутрь. "Закинь" - ответил я. И задумался. Я всегда вставлял тапки в боковые стяжки рюкзака и таскал с собой, ночью нацепляя сланцы для выхода в туалет, но никогда не задумывался, насколько это рационально. На память сфотографировали тапки у палатки.

Сварилась пища и мы, изрядно опечаленные непогодой, услышали за палаткой долгожданную тишину и принялись поглощать еду. Вышли наружу и увидели, что туман развеялся и в облаках виднеются разрывы. Обнадёженные завалились спать.

10. 07. День девятый. В который после подъёма на благословенный пик Металлург (где наблюдали трансформацию удовольствия в экстаз) и прохождения желанного склона Лошади мы пребываем в состоянии довольства эти миром, даже при отсутствии вьетнамок.

Утро осуществило наши надежды: небо было довольно чистое. Одинокие тучки не предвещали непогоды.

Связались и двинули наверх. В течение 15 минут, подходили под перевальный взлёт. Полезли наверх. На перевале лежал снег глубиной 25 - 30 см., потому, видя возможность камнепада с правой стороны, пошли в связках - принял решение идти в связках, пока не кончится глубокий снег и не начнётся лёд. Ожидая лёд, за полтора часа одолели 400 м. сорокаградусного склона и очухались только на перевале. Где дул несильный, однако холодный ветер. Записку не нашли.

Пока сильно не замёрзли руки, сделали несколько фотографий и побежали на г. Металлург.

Вершина очень приветливо встретила нас: трёхсотметровый 25-30ти градусный путь по снежному гребню пролегал через пять некрутых - 35 - 45 градусов, полого начинающихся лбов. На предвершинном пятиметровом взлёте крутизной 75 градусов встретился лёд, где приличия ради закрутили ледобур.

Оказались на вершине, где в отличие от перевальной седловины - почти не было ветра. Вершина встретила нас ласково: падение вниз не обещало ничего страшного - заканчивалось выкатами; шагать наверх, созерцая вокруг любимые горы, доставляло большое удовольствие. Удовольствие превратилось в экстаз, когда к эстетической радости прибавилась тяжесть от съеденного изюма, кураги и конфеты.

Посидели на вершине хмельной, повосторгались горами и побежали вниз.

Вот и важная для меня цель - спуск с перевала Лошадь. Стена с перевала Лошадь давно - когда увидел фотографию из отчёта туристов НГУ - соблазняла меня: ими предлагался спуск либо через перевал Костырева (каким они и пошли), либо по гребешку, идущему от Металлурга, мне же давно мечталось спуститься напрямую вниз. Что и было сделано. Перила начали вешать с самого верха. С седловины повешали три верёвки (40м.*2, 30м.). Затем, пока шёл снег, прошли в связках, а после - на льду - весьма активно принялись вешать перила: я шёл первым и едва доходил до конца верёвки, как обнаруживал, что Витька или Славка (они по очереди шли последними) начинали спускаться - я в бешенном темпе закручивал один бур... второй... Как только заканчивал второй бур, уже подходил Мишка с верёвкой - цепляли её и снова - вниз. На последних верёвках обнаружил, что непрерывным бурением вывихнул себе большой палец на руке... Это была, кажется, двадцатая верёвка. Ледник начал выполаживаться - здесь очухались, посмотрели на время и обнаружили, что спускаемся уже пять с половиной часов, посчитали верёвки - и сбились, решили, что примерно 24. Дальше двинули в связках. За 20 минут дошли до конца языка и вышли на морену. Ура. Общее время спуска - 6 часов.

Вынесли вердикт, что это - не с целлюлитными вьетнамками общаться. Однако маленьких толстых дам явно не хватает... Сели пообсуждать тему недостатка женщин в данной ситуации и заодно перекусили.

Побежали, забирая влево (п.х.д.). За полчаса спустились к озеру, через которое протекала р. Атбажи, где, будучи ещё наверху, хотели остановиться на ночёвку. Однако обнаружили, что стоянок на озере - нет, потому пошли наверх вдоль реки. Через 20 минут выше озера у реки нашли подходящее место.

Было тепло, ясно. Недалеко внизу по Атбажи начинался лес, уходивший в ущелье Карагема; вдали виднелась цепь Северо-Чуйского хребта, по самому гребешку окрашенный закатными красками. Заровняли площадку и поставили палатку.

Пока народ грел воду, я пошёл за травами - их, самых разнообразных, оказалось непомерно много: набрал чабрец, смородину, цветочки шиповника, для запаха немного золотого корня. Заварили вкуснейший чай, попили, возблагодарив провидение, чьей волей мы забыли заварку, поели и, довольные эти миром, завалились спать.

11.07. День десятый. В который мы, залезая на перевал Перемётный, спускаясь с него, жаждем страсти и даже стремимся к красоте, но получаем дурные знаки, сбывшиеся по приходу на стоянку, хотя выглядим прилично.

Проснулись... поздно. И стали быстренько собираться. Во вторую очередь, потому что время было 8 - 30. В первую - сегодня, скорее всего, мы увидим их! Вероятность того, что именно сегодня группа отважных женщин явится на стоянку "Под елью", была весьма значительна. Быстренько сварили и побежали наверх к перевалу Перемётный. Вначале двигались вдоль реки, затем свернули в ущелье нашего перевала.

Вышли на ледник - показалась седловина перевала. Путь чётко прослеживался - влево в обход небольшого, но громоздкого ледопада. От ледника широкая снежная полка уводила к перевальному взлёту: 50 метров некрутого склона - и мы бы оказались на перевале. Однако любопытство взяло верх, и мы решили пройти ледопад. Азарту прохождения не помешала даже мысль о виртуальном стоянии вьетнамок под елью в ожидании нас - голодных, злых, грязных, но... Образовали связку и залезли в ледопад: прошли его по центру, перебравшись по двум хрупким мостикам, одолев три небольших (2 - 3 м.) стеночки.

На перевале присели и посмотрели на время: 13 ч. Пролезали ледопад мы 1 час. 25 минут, хотя всем показалось, что шли всего 20 - 30 минут. Сняли записку

Скорее вниз! Вон там за поворотом - откроется вид на стоянку, где - они, там - различатся подробности, там... Они!!! Быстро съели по пачке кириешек и помчались. Спустились на морены слева от ледника и через 10 минут оказались под его языком.

Остановились в размышлении - есть или не есть? Конечно, принимать пищу! Как можем мы явиться к ним с бурчащими животами?! А с рыскающими в поисках пищи руками и взглядами?! Нет! Мы должны гордо сойти вниз, посмотреть орлиными взглядами сдержанных и много испытавших странников, чьи одежды и обувь запылены (неслись, как сумасшедшие, по сыпухе вниз и подняли тучу пыли), чьи лица обросли волосами (то есть бороды на физиономиях), чьи глаза красны от беспощадно палящего солнца (особенно у меня, балбеса, вечно игнорирующего очки). Принялись обедать. Подвергли съеданию: две банки шпрот, восемь конфет, две пачки слайсов, одну банку паштета, две пачки кириешек. От ледника двинули по сыпухе вниз. Тут раздался громогласный общий ор: что-то серое вылетело из камней и помчалось прочь от нас. "Заяц!!!". И какого чёрта его занесло на морену? Дошли до зелёнки, где снова увидели зайца. Поскольку тот заяц (1) побежал в сторону, откуда появился этот (2), мы дружно решили, что они - одно лицо. Помечтали о зайчатине... желательно из 2- х зайцев. На зелёнке взяли немного влево, чтобы траверсом выйти ближе к нашей стоянке, тем более что по сухой негустой травке шлось очень хорошо. Пытливые взгляды высматривали, что бы такое нам сегодня заварить в чай. Тем более, что - чем ниже - растительность становилась богаче. Насобирали чабрец, курильский чай, смородину, ревень, шиповник и другие травы. То-то порадуются вьетнамки нашему бескорыстному растительному дару... Спустились к Талдуре. Здесь у меня лопнула защёлка на рюкзаке - как всегда в конце, если не мероприятия, то части его. Рюкзак пал на землю. Заяц, говорят, плохое знамение...Снова дурной знак - видно, вьетнамки не придут. Я кое-как привязал лямку к рюкзаку и мы двинули дальше. Решили идти до места нашей предыдущей переправы. Дошли, напялили кроссовки и принялись переправляться. Без труда перешли через разливы. Вот и наш лес, вот почти дошли до стоянки, вот там вьетнамки... Шум не слышался, костры не горели, однако кто его знает: может, они такие стеснительные и тихие - готовятся к нашему явлению? Скорее всего, так. И тут началось массовое приведение себя в порядок. Мишка решил помыть голову, но вспомнил, что оставил шампунь в лагере. Витька принялся зачем-то чистить травой ботинки, что особо не способствовало красоте - куски грязи отвалились, зато обнажились потёртости на коже ботинок. А Славка... Мы дружно охнули. У Славки было зеркало. Зеркало!!! Однако не только зеркало вызвало наш восторг, а также великолепные усы, которые флегматичный Славка на старинный манер старательно закручивал колечками. Закончил и принялся медленно сдирать с себя лохмотья кожи, отчего его физиономия приобрела совершенно устрашающий вид. Мы расхохотались, и я высказал общее мнение, что Славка хорошо смотрелся бы где-нибудь на Ж.Д. Вокзале Новосибирск - Главный в обществе бомжей. Славка внимательно посмотрел на нас и протянул зеркало. Мы по очереди стали смотреться и... хохотать. Поскольку выглядели куда как не лучше Славки. Я, например, вообще себя не узнал: нечто багровокожее с выжженными редкими волосинкам в районе подбородке и под носом, с пятнами сажи, с и копьеобразными стоячими патлами на голове глянуло на меня красными заплывшими глазами... Я отдал зеркало и бешенно принялся песком оттирать сажу с лица. Увидел здоровенную дыру на штанах, обнаружил ногти с широкой траурной каёмкой и понял, что дело - безнадёжно. Однако разделся до тельняшки - морская душа... И принялся разглядывать, как народ приводит себя в порядок. Витька напялил для красоты пуховку (якобы она у него чище, чем все вещи), надел шапку, чтобы скрыть волосы. Мишка спрятал лицо под густой слой слой цинковой мази и разделся до относительно чистой футболки. Лучше всех выглядел Славка, чьё планомерное медленное охорашивание дало незабываемый результат. Мы двинулись - шикарные славкины усы покачивались в такт ходьбе, в вечернем свете грозно сверкали очки на глазах и... пучки травы торчали из проволоки, которой Славка прикрутил отваливающуюся подошву.

Недаром были зайцы, не зря сломалась застёжка на рюкзаке: под елью никого не было. Угрюмо сходили за продуктами, без слов принялись готовить ужин и ставить палатку.

"Макс Иванович, - раздалось из кустов, - мы пришли". Ура!!! Из кустов от реки вышел Андрюха Кормачёв - горный говоровский гид, который и должен был вести группу вьетнамок. Что тут началось! Народ снова помчался приводить себя в порядок - на этот раз с мылом, чистой одеждой, зубными щётками и прочей гигиеной.

"Группу ведёт Ленка Обухова, - рассказывал Андрюха, - переправились через Талдуру, скоро подойдут". "Кто в группе?" - осторожно поинтересовался я. "Девчонки одни" - с сожалением ответил Андрюха, - пришлось мне и Ленке тащить большую часть груза". - "И сколько?" - "Десять". Я возликовал: девчонки, десять, не иначе вьетнамки! "Вон идут" - махнул Андрюха в сторону кустов. Откуда вылезла Ленка Обухова. За которой стали появляться дамы... Первая, вторая, третья... Где вьетнамки??? Родные славянские физиономии выходили из леса и без слов проходили за Ленкой. "Здрасти, раз, - здоровался я, - Здрасти, два; здрасти, три...". Издалека увидев меня, барышни кивали головой, но, подойдя ближе, ускорялись вслед за Ленкой. Вот тебе и вьетнамки... Когда из разных мест появились остальные члены нашего сурового мужского коллектива, благоухающие кремами и непонятно где раздобытыми одеколонами, лица пробегающих дам стали обретать явные эмоции ужаса. Так они и промелькнули мимо, нерассмотренные, неласковые и, кажется, чудовищно стеснителньные. Мы печально поели, попили чай, даже не предлагая наш великолепный напиток - всё равно откажутся ведь....

Спать. Завтра нам подходить к Иикту.

12.07. День одиннадцатый. В который мы получили лёгкую компенсацию за конфуз предыдущего дня и удрали под г. Иикту от искуса общением с женским полом

Проснулись от шума - криков, воплей. Выглянули из палатки: народ собирался на радиалку. Цель - перевал Некрасова, откуда открывался великолепный вид на Талдуринский ледник. Мы вылезли и на уже разведённом костре принялись неторопливо готовить себе завтрак.

Девушки собрались и, отойдя на изрядное расстояние (видимо из опасения), прокричали нам "До свидания". Убежали. Мы сняли котёл и вожделённо принялись смотреть на пищу, наливаемую нам Витькой в тарелки. Неожиданно Витька замер - поварёшка с кашей - в одной руке, тарелка - в другой, взгляд внимательно смотрит поверх нас. "Там кто-то есть" - сосредоточенно сказал Витька. - "Где?" - "Там женщина" - ответил сам себе Витька. И по задумчиво-мечтательной интонации, не лишённой ноток сладострастия, мы поняли и согласились - возможно, там вьетнамка. О да! Группа девушек знала о наших страданиях и страстях, потому спрятала, скрыла, беспощаддно заныкала Настоящую Вьетнамску Женщину!

"Де-вуш-ка!" - хором провопили мы. - Давайте к нам кушать!". Она обернулась. Увы. Это была не Она. Голубоглазая белокожая дева отрицательно покачала головой. Настаивать мы не стали.

Принялись за чай и вновь позвали девушку. Та кивнула, зашла в палатку и подошла к нам, неся пакетики чая. Странно, когда она была одна, то не наблюдалось никакого стеснения. Может, надо было распланировать и провести боевые действия на предмет разделения дам? Тогда бы каждая из них стал как эта - общительная и весёлая. Впрочем, от её чая мы отказались и взялись пить свой - травяной. Она тоже пренебрегла нашим - заварила пакетик "Липтона". Однако наши вкусы сошлись на печенье - вместе принялись уплетать хлебобулочное изделие.

Поели. Попили. Поговорили с девушкой. Потом снова поговорили. Затем вспомнили, что нужно собираться. Однако вместо этого поговорили с девушкой. И опять поговорили. Стало ясно, что всё может длиться долго - пока не примчатся остальные и не уволокут эту даму в атмосферу общей стеснительности. Нашли выход - быстро собрали палатку, снесли вещи к костру и стали перебирать продукты, упаковывать рюкзаки, мило беседуя с девушкой.

Отход барышни в лес ускорил и наше отбытие - как только она ушла, продукты мгновенно отобрались, вещи упаковались, раны залечились. Когда она вновь появилась, мы были в сборе. И напоследок сели попить чай. Пили долго. Как только она снова отбыла, мы быстренько напялили рюкзаки и умчались прочь.

Пошагали вдоль разливов по каменистой ровной почве, словно по асфальту. Долина сузилась и пошли поросшие кустами и отдельными деревьями - лиственницами, берёзами морены. Нашли тропинку и быстро побежали по ней, периодически оглядываясь на склон - не спускаются ли девушки с вершин? Нету... По дороге набрали смородину, щавель, чабрец.

С последнего посещения этого участка весной река Талдура куда-то исчезла - видно было русло, в котором в небольших грязных лужицах стояла вода. Видимо, вода ушла под камни. Сколько я был на Талдуре, такого никогда не видел - возможно, из-за землетрясения. Перебрели через русло покарабкались на центральную морену. Залезли, пошли по ней немного и спустились на центральную ветку ледника.

Очень красивый ледник: гигантское ледовой озеро с большими волнами простиралось перед нами до следующей морены, - волнами словно наша страсть... Резво побежали по широким гребешкам волн. Перед мореной волны стали выше, будто ледовая река билась о каменный берег. Взбежали на морену, прошли по ней к контрофорсу, разделяющему ледник, идущий от Иикту, и ледник от Ольги Западной. Дальше двинули по ложбинке между моренным валом, лежащим под контрфорсом, и основной мореной. В ложбинке лежал неглубокий снег, местами переходящий в лёд; из-под снега и льда слышался шум ручья. Стараясь не ступить в ручей, кое-где выбивающийся наружу, дошли до конца ложбины и поднялись на морену. Вот перед нами ступени ледопада, сползающего из-под г. Иикту. Прошли морену по направлению к ледопадику и на леднике связались. Аккуратно обходя трещины пошагали вверх - первая ступень была без снега и трещины сплошь заплыли, так что остались одни широкие но неглубокие корыта с узкой трещиной. Однако чем выше, тем трещины становились шире; на второй ступени появился снег, постепенно становящийся всё глубже. На второй ступени ушли влево - снег был глубокий, но трещин - мало (Витька, шагавший первым, провалился по пояс всего пару раз). Ледник выположился - по колено в снегу пошагали к Иикту. Одолели плато под горой и заночевали немного ниже седловинки в гребешке, идущем от вершины с тригопунктом, - второй предвершины перед Иикту и огораживающем плато, по которому мы только что топали.

Похолодало, потому очень резво поставили лагерь, поели и завалились спать.

13.07. День двенадцатый. В который мы забрались на пик Иикту, где предались метафизике и созерцанию, а затем спустились и получили глобальную компенсацию за конфуз с дамами.

Встали в 5. Вышли в шесть, предварительно с большим старанием набив животы пищей - день предстоял трудный, ближайший перекус планировался нескоро. От места ночёвки дошагали под гребень. Повесили через берг одну верёвку, поднялись по ней и дальше пошагали в связках - по ложбинке, где лежал неглубокий (15 - 20 см.) снег, закручивая пормежуточные буры. Всего закрутили их 10 штук. Под скальником справа (по ходу движения.) сделали надёжную станцию. От неё провешали 60 метров по скалам и оказались на гребне.

Оставили рюкзаки и двинули наверх к вершине. Прошли скальный гребень - порядка 500 м. с крутыми сбросами по обе стороны. Шли в связках с одновременной страховкой за выступы. Подошли к ледовому взлёту. Крутой ледовый участок (15 м., крутизна - 45 - 50 град.) прошли также в связках с одновременной страховкой через ледобуры, далее пошли по снежному гребню. Гребень оказался достаточно неприятный: на сторону Талдуры выпирал небольшой карнизик (от 30 см. до 1 м.), под карнизом находился лёд; со стороны Ошту-Айры - жёсткий фирн, под которым лежал достаточно мягкий снег - в результате, как только снег пробивался, нога проваливалась в снег, а фирновая прослойка не держал ногу. Также была опасность спустить лавинную доску. По причине всего этого шли близко к острию гребня, чему мешал карниз - приходилось постоянно срубать его из опасения, что он сильно уйдёт в глубь, мы выйдем на него и... Придётся вытворять карнизные фортели - кому-то прыгать в одну сторону от гребня, кому-то в другую... Суета, вобщем, будет непотребная. Потому - рубили карниз; в трёх местах закрутили промежуточные буры - первый, прокопав снег до жёсткого фирна (закрутили фирновый бур), второй - так же как первый, третий - перегнувшись на другую сторону гребня, перед этим специально обрушив небольшой карниз; аккуратно зарубались в склон, пробиваясь до надёжного фирна. На уровне предвершины оказалась большая трещина. Вышли на вершину, где оказались вознаграждены за долгие труды - открылась потрясающая панорама. Сняли записку Бездитко С. и уселись, созерцая.

Здесь на ум пришли слова одного моего товарища о горах.

"В горах хорошо бросать прошлое, поскольку горы - это молодость мира, начало мира, обнажённый нерв мира; мир в момент первотворения, мир как лотос с вздыбившимся центром, опадающим и выравнивающимся к окраинам. Гор - нет, есть единая гора-нерв, необозримая в силу своей глобально-складчатой трёхмерности, превращающейся в бесконечность громадной, удивительно чуткой плоти. Горы с высоты о чём-то напоминают - остром, резком, чистом до стерильности. Горы похожи на врачей - и привкус металла. Это - стерильно-стальная пустота. Однако в какой-то момент поражаешься их мягкости и теплоте... Хорошо после пустынь приходить к горам - горам как началу мира после пустыни - конца мира, состоящего из пыли того, что когда-то было горами".

Очень точно, по мне, товарищ передал и мои ощущения. Однако хотелось бы дополнить это описание применительно к Алтаю. Мой товарищ говорит о конце - пустыне и начале - горах. Алтай как нельзя более подходит к такому разделению, особенно Южно-Чуйский хребет, который начинается выжженной Чуйской степью, почти полупустыней, а в середине имеет обледенелые горы... Алтай словно бы замкнут в кольцо, конец и начало смыкаются... А где-то недалеко стоит Южный Алтай с пиком Найрамдал, где - пустынная Монголия, рядом с ней - молодые горы (поскольку они ещё горы, которые если и не рождаются, как Гималаи, то, по крайней мере, активно живут - недаром землетрясения).

Хороши все эти высокие материи! Однако пора вниз.

Обратно пошлось гораздо веселее - за час мы дошли до рюкзаков. По дороге зашли на скальную площадку предвершины в надежде обнаружить какой-нибудь тур на ней. Однако его не оказалось. По пути случилось неприятное событие. Трещина на уровне предвершины оказалась больше, чем смотрелась, потому я, веся мало и потому без особых проблем проскочив её, закрутил для более тяжёлых Славки и Мишки бур. Оглянулся на крик "Трещина!", почувствовав натяг верёвки - и никого не обнаружил, только нервно дёргающуюся верёвку, уходящую в трещину. Верёвка ослабла - из трещины показалась славкина каска, потом очки, потом всё остальное. Славка помянул японских матушек на букву "б" и мы двинулись дальше. Остальные участники на трещине были аккуратнее и без проблем проскочили её. Шли по правой стороне гребня.

У рюкзаков наскоро перекусили, завесили на камень верёвку и двинулись вниз. После сорокаметровой верёвки с гребня провешали по льду ещё две (30 и 40 м.) и вышли на небольшое зафирнованное выполаживание - на уровне седловины перевала "Ювента". Фирновое покрытие продолжалось и дальше, под ним находился мягкий - со множеством ручьёв - лёд, потому пошагали в связках. В связках шли около 250 метров, закручивая промежуточные буры, затем фирн сменился льдом; крутизна увеличилась. Пошли ледовые лбы, на которых принялись вешать верёвки. Повешали их около десяти.

Склон заканчивался, проглядывало дно долины, только почему-то очень далеко... Долина внизу была покрыта множеством снежных кратеров. "Странное дело" - озадачился я. Когда спустился пониже, то понял, в чём дело. Я оказался на краю обрыва - вниз уходила ледовая стена. Что стена будет, я знал, но не такая же! Видел фотографии Олега Львовича Жигарева, где была изображена ледовая стена - метров 40, но... не 200 же метров! Понял и происхождение кратеров - видно, сверху отламывались куски льда, разгонялись по тому пути по которому мы шли и, словно, гигантские плевки, вылетали по трамплину, на краю которого я стоял, в долину. Где падали, образуя эти самые кратеры. Скорее всего подобно случалось во время припадков землетрясения...

У-у-ух - раздалось сверху. Быстренько посмотрел и обнаружил, что ко мне приближается большая - размером с две моих головы - ледышка. Прикрылся рюкзаком и ощутил звонкий бум по моей каске. Валить отсюда надо... Валить надо! Скорее! Я присмотрелся - и обнаружил внизу - в 20 - 30 метрах - небольшую площадку. От неё бы нам до низа... В любом случае: не может быть скол высотой 200 м.! И район для этого не подходит, и масса слишком большая - он непременно должен обвалиться. Вероятность того, что он появился недавно, была, но это уж слишком большие совпадения. К тому же не было слышно о каких-то глобальных землетрясениях в последний месяц. Решили рискнуть.

Подошёл народ. Завешали одну верёвку. Я нырнул с карниза - и оказался в свободном висе прямо под потоком воды. Матерясь и отплёвываясь водой съехал ниже и наконец-то нащупал под ногами склон. Ушёл немного влево от струи, так что она била только по правому плечу. Доехал до наклонной полочки, подошёл к краю - и понял иллюзию большой глубины. Вниз уходили ещё тридцать метров стенки, которая дальше, однако, постепенно выполаживалась. Но выполаживание было довольно длинным, постепенным и сверху, конечно, не просматривалось. От дна долины до начала обрыва было на самом деле метров 200, но "чистая", 90-градусная стена шла всего метров 70. Так что нам оставалось пройти ещё максимум 20 - 30 метров вертикали, а дальше будет положе. Спустились вниз, оставив наверху один расходный бур. Повешали ещё одну верёвку, оставили ещё один бур. Вышли на выполаживание, по которому пошли в связках. За полчаса спустились на дно долины.

"Очень приятный перевал, - решили мы, - просто суперский перевал!" На радостях устроили пир: без зазрения совести съели банку мёда, шоколад, не экономили кириешки и слайсы. Интересный и сложный перевал с лихвой компенсировал наше разочарование в женском поле.

14. 07. День тринадцатый. В который мы прошли два несложных, но приятных перевала и встретились нос к носу с чудом, получившим простое объяснение.

Встали нерано... Двинулись дальше. Следующее (и последнее в этом мероприятии) препятствие был перевал Талдуринский. Чтобы быстрее выйти на перевал, не особо сбрасывая высоту, решили подняться на небольшой отрожек. Прошли подъём - 100 метров сыпухи, оказались на отрожке. Вниз уходил некрутый лед, постепенно переходивший в снег. Нацепили кошки - и пошагали вниз. Вот тебе на: по снегу шли следы. Какой дурак тут ходил? - озадачились мы, - да ещё по диагонали вниз, подрезая снег, и увеличивая своё нахождеие под камнеопасными склонами. Спустились на ледник, перешли его, вышли на правую боковую морену ущельица.

Здесь случилось Чудо (именно так в первый момент я осознал событие). Пошёл камнепад. И какой! Здоровенные булыганы оказались в воздухе. Однако булыжники летели не сверху вниз, а снизу вверх. Что за чертовщина? - сработало сознание. - Камни не могут летать вверх... вернее это назывется не камнепадом, а... как? Камни взлетели около небольшой скалки, поросшей травой и выпирающей из хребтика - как оттуда могут лететь камни? Проявилась причина в виде огромного медведя, выскочившего из камней и побежавшего прочь. Ага. Значит, медведь. Значит, засыпал себя камнями. Похоронился типа. Нас увидел и ожил. Ночевал, наверное. Видно, под ледником теплее, чем внизу... И мягче. А может, учуял мёд, который мы съели вечером?

"Снимай!" - заорал я Мишке, всегда носившему фотоаппарат на груди. Мишка достал камеру и сделал снимочки огромной звериной задницы. Жалко, что не видно, какие огромные булыганы летели из-под ноги косолапого...

Медведь исчез среди морен и через несколько минут проявился - он спокойно шагал по другой стороне ущелья, откуда мы только что пришли. Серьёзный зверь однако... Будь он немного повеселее (и почувствуй нас чуть позже, когда бы мы подошли на расстояние не 40 метров, а ближе, ещё ближе...), то, верно, посмеялся, вспомнив старый добрый анекдот о туристе, встретившем медведя.

Медведь: "Ты кто?" - Турист: "Турист". - Медведь: "Э нет, мужик, это я - турист, а ты - завтрак туриста..." Этот явно был туристом - полазал по перевалам, ледниками.

Не желая быть персонажами из анекдота, скорее почесали прочь.

Обошли краешком ещё один контрфорсик и оказались в долине перевала Талдуринский.

Двигаясь по морене, вышли на ледник. Пошли по правому края ледника (п.х.д.). Ледник представлял собой болото: вначале мы пытались прыгать по небольшим ледовым островкам, в результате чего наш путь при взгляде назад представлял собой весьма извилистую кривую, но потом бросили эту затею и пошагали напрямик - даже вьетнамки не спасали от неприятных ощущений, ибо не было их, вьетнамок. Остались они в своей благословенной вьетнамской стране... А нам досталась неприятная жижа - вода вперемешку со льдом, хлюпающая и похрустывающая в ботинках... Стеная, мы добрели до небольшого возвышения под перевалом, где было сухо. Перед нами лежало несколько возможных путей подъёма, из которых вероятнее всего выглядели: подъём в лоб по сыпухе прямо на перевальную седловину и подъём по снежно-ледовому склону. Выбрали второй вариант - представилось, что по снегу, покрывающему на две трети перевал идти будет легко. Что в принципе и получилось: пошагали в связках и только в верхней трети, где появился лёд, закрутили штук десять промежуточных буров. Вылезли на перевал. Прошли по гребню до тура, сняли записку Тушина А. В. от мая 2004, однако снимать не стали (в Новосибирске попросим - он сотню таких напишет), посидели, полюбовались и помчались вниз. Конечно, там внизу не вьетнамки, но зато есть тепло, деревья, костёр, баня... Баня!!! Увы! - без вьетнамок. Пошли в обход ледника левым бортом долины (орографически) по мелкокаменистому спуску, забирая траверсом и через 30 минут оказались внизу на леднике. Где наскоро перекусили и побежали вниз. Ледник представлял собой болото. "Большое Талдуринское болото" - так мы назвали его.

Шагая по голень в странной помеси снега, льда, воды, мы прошли болото и выскочили на морену между ветками ледника. Прошли по морене, снова выскочили на ледник и помчались вниз, озадачившись, успеем ли мы до 20-00 добежать до места, откуда планировали уйти с ледника на морену. Всё бы ничего, однако оставалось бежать ещё около 1 км., а времени в запасе - 5 минут... Брызгая водой и ледяной крошкой, гигантскими скачками неслись по леднику. Прибежали. Опоздали на 30 секунд. Пронеслись по морене и вот - мы в долине разливов. Вот и наш лес. Не стали приводить себя в порядок - не то, чтобы все устали, просто... Не было там вьетнамок!!! И не будет... Ну и ладно, зато будет костёр и чай.

Народы у костра не было - все разошлись по палаткам. Однако огонь горел. Сходили за продуктами в баню, сварили... Завтра - париться, мыться. А сейчас - Спать.

15.07. День четырнадцатый. В который они уходят, а у нас - баня, ещё баня, а также глобальный кайф.

Проснулись поздно. За палатками слышался шум, грохот, крики. Заинтересованные, мы выбрались наружу и узрели Активные Сборы - народ бегал по поляне. Собрались уходить. Приличия ради предложили остаться и сходить в баню. "Да! Да! Да!" - провопил Андрюха Кормачёв. И с тоскливой надеждой посмотрел на девушек. "Нет" - мужественно отвергли те. - Вниз надо". "Успеете вы, - сказали мы, - завтра пораньше выйдем и к 8 часам придём к месту, откуда нас заберёт машина. Немного поработаете, зато приедете в Новосибирск чистыми, и ехать будете чистыми, и в алтайской бане помоетесь". Девушки призадумались. "Я остаюсь" - подняла руку одна из дам. Однако остальные наотрез отказались, выставляя неопровержимый аргумент: "Сегодня больше (пройти), значит, завтра - меньше (телепеть = уставать). Услышав этот аргумент, уже было согласившаяся, отказалась тоже. Мы с вздохом посмотрели вслед и вспомнили блистательный анекдот.

Анекдот. По городу - афиши: "Впервые в цирке! Супер номер! Медведь-телепат!!! Никогда больше не увидите! Дорого, но фантастично!" Собрался народ в цирке - ни одного места свободного. Выходит на сцену зачуханный, весь ободранный, неказистый медведь. Зал замер. Медведь: раз... два... три... четыре... пять! На-чи-на-ем те-ле-пать..."

Так они и утелепали. А мы остались. Договорились, что, если сильно разольётся река, будут нас ждать у Джело - мы поможем перебраться.

Начали с превеликим тщанием готовить себе баню: насобирали дров, принесли воду. Помылись. Поели. И, совершенно довольные жизнью, завалились спать.

16.07. День пятнадцатый. В который мы догоняем девушек, наблюдаем геройство русских женщин во время переправы и восхищаемся.

Утром, отдохнувшие и помытые, мы ринулись в погоню за девушками. Без проблем перебродили Талдуру, двигаясь в аккурат по следам машины, то ныряющим в реку, то идущим по камням. (Это наезженная - для алтайцев - дорога: когда в 2001 г. нас забрасывали в верховья Талдуры на машине, ехали мы в аккурат тем путём, каким пролегает дорога сейчас). Автомобильные следы наконец-то окончательно вывели нас на противоположный берег, где дорога стала совсем удобной для передвижения. Беседуя на разные темы, в частности обсуждая конфуз наших ожиданий насчёт дам, дошагали до Джело. "Река разлилась" - понял я, увидев на опушке леса Ленку и Андрюху. Подошли поближе и поняли - река на самом деле разлилась. Сильно. Лесочек, в котором мы обычно стояли, превратился в остров - ложбина вдоль леса, которая, как я раньше думал, образовалась весенними ручьями, наполнилась водой; перед нами тёк ручей. Если в нём вода доходила нам до середины бедра, то что было в основном потоке...

Подавленное общество сидело у костра. Как мы будем перебираться?! - хором завопили девушки, увидев нашу очень мужественную компанию. - Что-нибудь придумаем, - беззаботно ответили мы. И попросили Ленку сварить нам пищу. Пока готовилась еда, сходили и посмотрели на реку. Вода и вправду здорово поднялась. Девушки по такой воде не переправятся вброд. Нужно вешать перила. Сходили за верёвками и принялись искать переправу.

Дёрнулись в одно место - бесполезно. В другое - тоже. Как всегда: там где можно было перейти, отсутствовали деревья и большие камни, за которые можно было бы зацепить верёвку. И наоборот. Витька пару раз заходил в воду, упираясь на огромную палку, но возвращался с трети пути, не справляясь с напором воды. Наконец нашли более ли менее сносное место. Витька перешёл. Закрепил на другом берегу верёвку и, держась за неё, вернулся.

Мы не пойдём!!! - истерично завопили барышни, увидев нас. "Кушать, кушать, - засуетилась Ленка, - жрите быстрее, хватайте девушек и валите отсюда". Собственно наверху был мост, однако чтобы до него дойти, нужно было подняться в долину реки Джело, прошагать по ней порядка двух километров, затем только перейти по мосту, после чего ещё шагать обратно. Дамы озадачились, но ненадалго: глядя на их лица, напряжённые мучительной работой мозга, я предугадал скорый результат - идти по воде. Понурившись, дамы залезли под рюкзаки и двинули к реке. Подошли. Из мутной бурлящей воды слышался грохот перекатываемых течением камней, проплывали какие-то палки. Дамы застыли у воды: неясное опасение читалось на их лицах - вроде и ничего страшного, вода как вода, льётся и льётся, однако не зря ведь мы, гиды, суетились и предлагали пойти наверх, не зря откуда-то появился ещё один ручей... Я надел обвязку, зацепился страховочным усом за верёвку, вцепил конец трамвайной верёвки, с помощью которой меня бы вытащили на берег, и вступил в воду. Река по пояс охватила тело, толкнула и потащила, течение стало подмывать камешки из-под ног и сносить меня, однако верёвка значительно облегчила передвижение. Всё оказалось как и ожидалось - далеко несмертельно, хотя и не так просто.

Пошла первая, самая смелая дама. Оказалось - смертельно. Невысокая симпатичная девушка в очках бесстрашно шагнула в поток, её моментально свалило - она на мгновение высунула голову из воды, видимо оттолкнувшись ногами от дна, с удивлённым огорчением посмотрела на меня, потом на народ, попыталась снять рюкзак и вновь ушла под воду. Пока её тащили на берег, я видел только рот, на секунду высовывавшийся над поверхностью и выплёвывавший воду, а затем снова уходящий вниз, словно барышня опускалась на дно, чтобы взять оттуда какие-то таинственные донные воды и вынести их на свет... Позже, когда её выволокли на берег, общество с радостным изумлением сообщило на всю Талдуру, что глаза у девушки удивительного яркого карего цвета.

Разглядев, какого цвета у девушки глаза, а также увидев на деле мощь реки, дамы собрались в кружок. Тут открылось, что все они курят. И много. На моих глазах первая, самая доблестная, отшвырнула в сторону окурок и принялась дымить новой сигаретой.

С моей стороны решение было очевидно - девушки должны переходить без рюкзаков. "Эй, - завопила с той стороны Ленка, - они говорят, что не пойдут через реку!". - "Не слышу", - отозвался я. И передал, чтобы ко мне переходил Андрюха Кормачёв с верёвкой - организовать трамвай и с нашей стороны. "Они не пойдут! - надрывалась на том берегу Ленка, - Слышишь?!" - "Не слышу" - сказал я. И повторил насчёт Андрюхи Кормачёва. Тот, давно всё понявший, вцепил ус в верёвку, подал Славке трамвайный конец. Шагнул и без особых проблем перешёл ко мне. Мы организовали трамвай с нашей стороны. На этот раз снова попыталась невысокая и доблестная. И у неё получилось. Конечно же, натерпевшись страху, она сразу ушла под воду, конечно же, попыталась встать и конечно же у неё ничего не вышло. Однако вышло у нас: я поднял повыше основную верёвку, Андрюха со всей мочи потянул девушку. Та пробороздила воды и оказалась около меня. "Вставай, здесь уже мелко, - сказал я. Однако барышня проигнорировала моё предложение, только продолжала удивительно бездумными глазами смотреть на меня, возлежа в водах. "Да живая ты, живая!" - прокричал я, выволочил деву из воды и поставив на ноги. Словно куль под ураганом, она встала, пошатываясь, и вновь обратила на меня взор. "Эй, а ты на самом деле-то живая?" - испугался я. - "Не знаю" - ответила девушка. Подтянула штаны, поправила волосы и решительно провозгласила: "Жива". Подумала и добавила: "Здорово". Подумала ещё и сказала: "Хрен я больше в горы пойду". "Куда ты денешься", - ласково пробормотал я, принял трамвай с рюкзаком, нацепил его на плечи деве, и отправил её на берег. Увидев, что товарка на нашем берегу, остальные разом набрались отчаянной смелости, зачем-то нацепили рюкзаки и стали в очередь к верёвке. "Плюх!!!" - раздавалось громогласное и заныривала очередная дама. "Вжик!!" - прилетала она ко мне. "Раз-два" - вопил я и, пока ехал рюкзак ставил даму на ноги, потом наблюдал, стеснительно полуотвернувшись, судорожное натягивание сползших дамских штанов, нацеплял на мощные девичьи плечи рюкзак и отправлял с благословением на берег. Одна из дам ярчайшим образом даже проявила эмоции удовольствия, сама выскочив ко мне на берег и издав что-то вроде "Уххэя...", в чём я несомненно услышал постбанное "Ух, хорошо нам товарищи, принять баньку, попрыгать в снег, потом снова в баньку и пива, пива...". Правда в этом странном междометном выкрике можно увидеть добрую сотню других слов, далеко не таких отчаянно залихватских... Онако отреагировал я как на эмоцию радости и издал ответный эмоциональный возглас, что-то вроде "Эххх !!!"

Таким образом переправились все дамы. Когда переправлялась последняя барышня, в голову пришла мысль, что эту доблестную переправу необходимо срочно запечатлеть - в лицо, то есть чтобы хорошо были видны физиономии, а не только тела, несомые верёвкой, однако это была последняя дама... "Нужен кадр, - сказал я Мишке. - Кадром будет Славка. - и продолжил мысль: река-то несложная, полоскало всех потому, что они испугались. Скорее всего, Славка тоже немного испугался. Наверняка и он нырнёт... Мои предположения оказались верны, но не совсем. Славка флегматично зашёл в воду, постоял немного и начал клониться в воду. Ушёл по пояс. Сделал шаг, другой. Удивлённо посмотрел в нашу сторону и...подпрыгнул. Затем скачками понёсся к нам. В своём первом прыжке-фортеле Славка подходил на разбушевавшегося дельфина.

Позже он так объяснил свой полёт над водами Джело: "Вступил в воду, подмыло, начал падать, сделал шаг, другой... А там оказалось мельче, и вода - медленнее, чем думал. Со злости взял и подпрыгнул. А потом побежал...

В надежде сделать хороший кадр, которому дали уже название: "Купание в скорых потоках" приготовились к переходу Витьки - крепче схватились за верёвку, приготовили фотоаппараты, скомандовали Витьке надеть рюкзак и, когда он дошёл до стремнины, стали дружно раскачивать верёвку. Однако не помогло - Витька без проблем перешёл реку, сказав только на выходе, что "немного штормило" и "верёвка ослабла". Кажется, он даже не заметил наших потуг уронить его в воду.

Молодцы-девушки! Мужественные...

Мы, прощаясь, помахали руками Ленке и туристке, которую предстояло провести через Купол в долину Актру и далее по маршруту "Два хребта", и, полные впечатлений, двинули дальше. Темой наших обсуждений, проводимых в спаянном мужском коллективе, стала "Русские женщины - храбрее и сильнее, чем сотня-другая африканок, вьетнамок и тем более европеек, не говоря уж об арабках. Да здравствуют доблестные русские женщины!!!". Так хоть сколько-то наши ожидания чего-то... женского-сильного - исполнились.

Полные впечатлений, пошагали дальше. Дошли за 3 с половиной часа до моста, где принялись ждать машину, мило беседуя с девушками о жизни.

Всё. Это путешествие закончилось. Впереди ждал Маашей-Баш.

Лучко Максим: другие произведения.

Описание: С травяным чаем в ожидании вьетнамок

Комментарии: 3, последний от 14/11/2006. © Copyright Лучко Максим (afrikos@mail.ru) Обновлено: 17/02/2009. 88k. Статистика. Описание. Горный:Алтай , Ноги Дата похода 01/07/2004 {15 дн} Маршрут: п. Бельтир – р.Талдура – ледник Некрасова – пер.Акстэ (2б) – Софийский ледник – г.Брат (1б - рад.) – пер.Девяти (2б) – Талдуринский ледник – р.Талдура – пер.Лошадь (3а) + пик Металлург (2а - рад.) – пер.Перемётный (1б) – Талдуринский ледник – перевал в гребне слева (ор.) от п. Иикту (3а) + п. Иикту (3а - рад.) – ледник Ошту-айры – пер.Обходной (1б) – пер.Талдуринский (2а) – р.Талдура – п. бельтир.		Оценка: *6.003** Ваша оценка:
Аннотация: Описание одного весёлого, оздоровительного и полного любвеобильными мечтаниями тура-похода по Южно-Чуйскому хребту. Попытка отойти от технического описания маршрута.