Морозов Алексей Витальевич: другие произведения.

Байка: Из воды да... в палатку, или Девушка С Веслом. Роман

[Современная][Классика][Фантастика][Остросюжетная][Самиздат][Музыка][Заграница]|Туризм|[ArtOfWar]
Активный туризм: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 1, последний от 06/12/2022.
  • © Copyright Морозов Алексей Витальевич (morozov_alexei@hotmail.com)
  • Обновлено: 17/02/2009. 911k. Статистика.
  • Байка. Водный: , Байдарка
  • Дата похода 28/04/2003
  • Маршрут: Большой Город - Лакерия
    •  Ваша оценка:

    А.В.МОРОЗОВ

      
      
      
      
      
      
      
      
      

    ИЗ ВОДЫ ДА В... ПАЛАТКУ,

    или Девушка С Веслом

    Походно-приключенческий роман-пурга

      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Морозов Алексей Витальевич Из воды да в... палатку, или Девушка С Веслом. Походно-приключенческий роман-пурга.
      
      
      
      
       Фантастический приключенческий роман о туристах-байдарочниках и их необычных приключениях на воде и в лесах далекой северной страны Лакерии планеты Бенгалия. Одно из первых, если не первое, художественное произведение, написанное на основе тематики водных походов. При написании романа автор, турист-водник с многолетним стажем, широко использовал свой личный опыт и впечатления от путешествий на байдарках по рекам и озерам нашей страны.
       Предназначается для детей всех возрастов - от подросткового до пенсионного.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       Места, обстановка, а также события, описываемые в романе, абсолютно правдивы и достоверны, однако, все без исключения герои и персонажи книги вымышлены, и любые совпадения с реальными людьми или животными являются чистейшей случайностью, за которую автор не считает нужным нести никакой ответственности. Прошу не обижаться тех, кто случайно увидит себя на страницах этой книге, но еще больше прошу не обижаться тех, кто не увидит!
      
      
       ГЛАВА 1
      
       Издалека, словно сквозь сон, донеслось назойливое и весьма противное попискивание. Тычок приоткрыл один глаз. Попискивание немедленно усилилось, так как до сего момента и в самом деле доносилось сквозь сон. Пищал будильник.
       Прежде, чем запустить в него подушкой, Тычок все же взглянул открытым глазом на циферблат. И тут же в изумлении распахнул второй. Часы показывали ровно шесть. Впрочем, это было бы совсем неудивительно, если бы при этом стрелка будильника также не стояла на шести. Подобное сочетание вполне естественно для нормального будильника, и никто другой драматизма в этой ситуации не углядел бы. Но не Тычок. Ибо вот уже полгода, как его будильник перестал звонить в то время, которое устанавливалось на нем для побудки. Обычно он срабатывал на полчаса раньше. Или на полчаса позже. А то и вовсе отмалчивался. Выявить какую-либо закономерность в поведении будильника Тычок за эти полгода так и не смог.
       Вот почему вполне обыденный факт, что прибор заверещал (а точнее, так будет намного ближе к истине, сдавленно застонал, как стонут по утрам те из электронных будильников, что так и не научились весело чирикать) вовремя, минута в минуту, изумил Тычка. От волнения и возбуждения сон мигом слетел с юноши (Тычок был еще вполне молодым и бойким бенгальцем). Он вскочил с постели, сбросив одеяло столь резко, что оно отлетело к подоконнику и накрыло собой аквариум, причем один край плюхнулся в воду, распугав рыбу. Тычок этого даже не заметил. Он вспомнил, какой необычный сегодня день.
       Ну еще бы, как же он мог забыть! Ведь он сегодня уезжает! Покидает пыльный и душный город. И уезжает не на деревню к бабушке! Он идет в поход! Впервые в жизни в настоящий поход. Да не в какой-нибудь, а водный. И не куда-нибудь, а в знаменитую Лакерию.
       Сколько раз он просил, клянчил, умолял своего дядю, бывалого водохода, взять его с собой! Уж и рак на горе устал заливаться соловьем, и четверги не просыхали от дождей, а дядя стоял как кремень. И вот, наконец-то, свершилось!
       Как раз сейчас Вождила, родной дядя Тычка, должен заехать за ним на машине, чтобы помочь отвезти на вокзал огромный рюкзак. Правда поезд отходит только вечером, но в дневное время к вокзалу проехать на автомобиле абсолютно невозможно, а на метро везти рюкзаки с вещами, продукты и упаковки с байдарками - занятие не из веселых.
       В последнее время в Большом Городе, где жил Тычок, развелось столько машин, что с утра пораньше на улицах образовывались гигантские пробки, которые затем стояли весь день напролет, рассасываясь лишь к вечеру. Поэтому наиболее расторопные жители города предпочитали выезжать на работу пораньше, чтобы как можно быстрее оказаться в самой гуще машин, и затем уже добираться до места пешком, оставив автомобиль в середине затора.
       Те же, кто проспал или поленился выехать раньше, оказывались в самом конце пробки, что было для них весьма неудобно. Во-первых, от места работы оказываешься дальше, а во-вторых, вечером приходится забирать машину раньше других, чтобы дать возможность выехать тем, кто оказался запертым впереди. Соответственно, тем, кто опоздал на работу, приходилось и с работы отпрашиваться раньше, в отличие от водителей, выехавших утром вовремя. Этим-то можно приходить за своим автомобилем в самый последний момент, когда заторы полностью рассасываются, и ничто не мешает им спокойно вернуться домой после полноценного рабочего дня.
       Некоторые особо сообразительные давно обзавелись велосипедами и пересаживались по утрам из застрявших авто на них. Большинство водителей приноровилось застревать каждый день на одном и том же месте - на площади, на улице, или в переулке, так что и велосипеды свои они держали неподалеку, приковывая цепями к оградам, водосточным трубам, скамейкам и мусорным бакам. Что еще больше ускоряло процесс перемещения по Большому Городу.
       Но сегодня надо во что бы то ни стало добраться до вокзала! И выход только один - выехать ни свет, ни заря, другими словами - задолго до того, как в свои машины усядутся самые ранние автопташки.
       Будильник показывал как раз такое время, значит, вот-вот появится дядя Вождила.
       Тычок взглянул на огромный красный станковый рюкзак в углу, купленный специально к этому событию и забитый доверху всякой всячиной, включая старый медный телескоп, найденный в деревне на чердаке, когда он гостил у бабушки с дедушкой. Вообще-то, дядя рекомендовал ему захватить с собой бинокль - всегда в походе может пригодиться, сказал он - но бинокля у Тычка не оказалось. "Ничего, телескоп даже полезней, - подумал мальчик. - Лучше будет видно". Впрочем на всякий случай дяде про телескоп решил пока ничего не говорить.
       Тычок заканчивал чистить зубы, когда раздался звонок в дверь.
      -- Готов? - спросил Вождила, входя в квартиру, - Тогда поехали.
       Вождила был ярым водоходом, все свои отпуска проводивший только на воде, и исключительно в Лакерии. Лакерия была его самым любимым местом во всей Бенгалии. Она находилась на севере страны, и, честно говоря, многие водоходы тоже предпочитали отправляться летом туда. Однако Вождила был не просто рядовым путешественником. Он был прирожденным руководителем - энергичным, ответственным, вдумчивым, сообразительным, решительным.
       Самое же главное, что сразу поднимало его в глазах всех водоходов, с которыми сводила жизнь и неуемная страсть к приключениям, было то, что в его домашнем архиве можно было отыскать любые карты, когда-либо издававшиеся в Бенгалии: от 36-листовой колоды для простого дурака до сувенирных гадальных карт, выпущенных в честь юбилея президента Академии Оккультных Наук и Карточных Фокусов. Ну и, естественно, хранились в этом архиве подробнейшие карты-пятисотметровки Лакерии, а также десятков других областей и районов Бенгалии, в которых Вождила уже побывал или только собирался побывать. К слову сказать, архив занимал примерно две трети его квартиры, включая ванную. На оставшейся трети жилплощади в краткие периоды времени от одной поездки до другой хранились в разобранном виде две байдарки (двойка и тройка) и катамаран-четверка. Кроме того, там же лежали прохудившийся надувной матрац, спасательный круг с круизного теплохода, девять пар разнокалиберных резиновых сапог, а также проживала семья Вождилы - жена, двое детей и громадный толстый и ленивый котяра по имени Валенок. Все в семье Вождилы тоже были заядлыми водоходами, исключая, разумеется, кота.
       Кстати, может быть не все знают, что из себя представляет эта самая Бенгалия, где происходят события нашего повествования? Тогда придется сделать краткое отступление.
       Бенгалия - довольно большая планета в солнечной системе, расположенной в самом хвосте Канареечной галактики. Так как хвост упомянутой галактики весьма длинен, то инопланетяне и прочие пришельцы забредают на планету крайне редко, можно сказать, и вовсе не забредают, освободив тем самым жителей планеты от ненужных фантазий на тему "есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе...".
       Справедливости ради стоит отметить, что кое-какие контакты во Вселенной у бенгальцев все же установились, но очень давно и всего с одной единственной планетой. Это считалось испокон веку чем-то настолько самим собой разумеющимся, словно та планета являлась лишь малой частью планеты Бенгалия, по некоему капризу природы оторвавшейся от планеты-мамы и начавшей самостоятельную жизнь. Как любой самостоятельный и живущий отдельно ребенок, эта планета не забывала время от времени напоминать о своем присутствии, обычно с чисто практической целью, например, что-то продать, обменять или попросить. Никто никогда и не помнил ее настоящего названия, а называли просто Новая Бенгалия, чтобы не напрягать ни собственную фантазию, ни память. Для контактов с Новой Бенгалией был создан Международный центр исследования космоса и космических цивилизаций. Впрочем, наша история совсем не о космосе и не о братьях по разуму (или по его отсутствию).
       Сугубая прагматичность жителей планеты Бенгалии не позволила им даже хоть сколько-нибудь разнообразить названия стран, имевшихся на ней. Всего на планете Бенгалия располагалось порядка 200 различных государств - все разного размера, с разными климатическими, географическими, геологическими, политическими и экономическими особенностями.
       Объединяло их одно - название каждой из 200 стран было до неприличия простым - Бенгалия. Да-да, 200 или около того Бенгалий на одной планете Бенгалия. При этом граждане каждой страны считали именно себя настоящими коренными бенгальцами, а остальных жителей планеты - случайными самозванцами. Тем не менее, абсолютно все они относились к такому положению с юмором, и конфликтов по поводу наименований государств никогда не возникало. Единственные проблемы, связанные с названиями, появлялись исключительно у почтовых работников при сортировке многочисленной корреспонденции, адресованной во все эти Бенгалии. Поэтому на конверте адрес, как правило, уточнялся указанием еще одной, дополнительной, географической характеристики. Вот, например, как в данном случае, путешественники отправлялись в поход по республике Лакерия, входящей в состав государства Бенгалия.
       На этом, пожалуй, прервем политико-географический экскурс и вернемся к нашим героям.
       Тычок пыхтел, взваливая на себя рюкзак, набитый всякой всячиной вроде телескопа и надувного матраса (дядя обещал почти "курортный маршрут", и он не сомневался, что его ждут дни долгого валяния на пляже и бесконечного купания, хотя в глубине души все же подозревал, что тот имел в виду нечто совсем другое, говоря про "курорт"), когда Вождила вошел в комнату, окинул рюкзак критическим взглядом и спросил:
      -- Ты книжку с собой какую-нибудь берешь?
      -- Зачем? - удивился Тычок.
      -- Да так, - пожал плечами дядя, - чтоб буквы не забыть.
       Тычок задумался. О книге он как-то не подумал, хотя, пожалуй, на пляже какой-нибудь детективчик и сгодится. Он потянулся, было, к полке, где стояло десятка полтора шедевров дорожного чтения, припасенных в разное время и по разным поводам, но тут перед мысленным взором мальчика неожиданно обрел очертания некий призрак. При ближайшем рассмотрении призрак оказался преподавателем по специальности из училища, где Тычок совсем недавно отбывал первый курс. Не то чтобы Тычок был отстающим учеником или законченным лентяем - как раз наоборот, учение давалось ему легко, а специальность нравилась. Немножко, конечно, леноват, ну так это же нормально почти для любого человека, и студенты здесь не являются исключением. И все же сама мысль о том, что надо заниматься зубрежкой во время долгожданных каникул, приводила в уныние.
       Однако бестелесная, но от этого не менее грозная фигура учителя настойчиво тыкала пальцем в свежепобеленный потолок:
      -- Если вы хотите стать настоящими специалистами, вы обязаны учиться, учиться и учиться! И даже летом регулярно читать книги по специальности! - гнусавил он, провожая класс на каникулы.
       Тычок не очень верил этому зануде, да и о серьезной карьере еще не начал задумываться, отучившись всего два семестра на первом курсе. Но слухи о привычке старого придиры гонять студентов по всей программе в первые же дни после окончания каникул не давали ему покоя, и рука зависла в воздухе, не дойдя до залежей зубодробительных романов всего какой-то десяток сантиметров.
       Он задумался на несколько секунд, затем взгляд неохотно переместился на соседнюю полку, безуспешно пошарил по ней и перепрыгнул на груду всякой всячины, живописно раскинувшейся посреди комнаты. Наклонившись, Тычок извлек из-под самого низа замызганную брошюрку без обложки и внимательно осмотрел. Он получил ее в один из последних дней учебы от библиотекарши - из книг, предназначенных для списания. Библиотекарша, пожилая и весьма словоохотливая дама, почему-то выделила его из всего курса и расположилась к мальчику, видимо, по достоинству оценив его стремление читать побольше. Хотя, если честно, далеко не все из того, что он читал, можно было отнести к разряду изысканной литературы, однако она втайне лелеяла надежду, что постепенно ей удастся сделать из Тычка интеллектуала (следует признать, что Тычку везло на встречи с людьми, которым не терпелось скроить из него какой-нибудь шедевр). Вручая брошюру, библиотекарша назидательно произнесла: "Почитайте это, молодой человек. Думаю, вам она очень пригодится в учебе". Но названия книжки не сообщила, а Тычок за все это время так и не удосужился открыть ее.
      -- Ну что ж, значит, так тому и быть, - вздохнул парнишка. - На досуге разберемся, что за кладезь знаний мне всучили. По крайней мере, хоть места немного займет.
       И обреченно сунул брошюру в наружный карман рюкзака.

    ***

       За неделю до этого...
       За неделю до этого стояла жаркая и солнечная погода (как, впрочем, и в тот самый день, и через неделю после). Смычок изнывал от скуки. От безделья. От навязчивых мыслей о том, где бы достать денег. И желательно, не прикладывая никаких усилий.
       Задача непосильная, особенно если учитывать все присущие Смычку таланты (а точнее, их полное отсутствие). Однако он не сдавался и старательно шевелил мозгами, а так как давалось ему это с известным трудом, то он старался помочь им головой, то и дело наклоняя и вертя ею в разные стороны, да еще шевеля при этом губами, так что со стороны казалось, будто он читает какую-то надпись, сделанную прямо на асфальте у его ног. Но надписи никакой не было и не могло быть, потому как стоял он возле самого выхода из подземного перехода, где дворники всегда исправно исполняли возложенные на них обязанности.
       Он никогда не был привередливым. Если бы нашелся доброхот, сказавший: "Смычок, во-о-он там лежит некая сумма, пойди и возьми ее", он тут же отправился бы по указанному адресу, чтобы оприходовать предложенное, ни на секунду не озаботившись тем, что это за деньги такие, кому принадлежат, можно ли их прибрать, и не получишь ли за это по шее. Собственно, именно из-за подобной беззаботности ему гораздо чаще приходилось получать по шее, чем разживаться богатством. Главное условие, которое он ставил для любой возможной деятельности, заключалось в том, чтобы ему не приходилось при этом сильно напрягаться, в идеале - и вовсе не пошевелить ни единым пальцем.
       Однако сегодня что-то дело не клеилось, на ум ничего не приходило, манная каша с неба не падала. Он уже был почти готов прийти в отчаяние, как вдруг со стороны непрерывного потока жителей и гостей города, осторожно обтекающих эту напряженно-задумчивую фигуру и старающихся не прервать одиноко стоящий мучительный мыслительный процесс, до ушей его донесся обрывок фразы. Даже не фразы, а маленький такой вопросик, который, тем не менее, заставил Смычка вздрогнуть и немедленно вернуться к реальности.
       А вопрос-то был очень простой, я бы даже сказал, обыденный:
       - Ты деньги не забыл взять?
       Вопрос долетел со стороны двух спешащих мимо прохожих, один из которых оказался невысоким жизнерадостным коротышкой в кепке, а второй - худеньким подростком с восторженным выражением на физиономии, и был адресован коротышкой мальчишке. Тот бодро агакнул в ответ, и пара помчалась дальше.
       Смычок встрепенулся. Вначале, как водится, было слово. И в данном случае это магическое слово оказалось "деньги". А как уже может догадаться читатель, в основе любого телодвижения Смычка всегда находились именно они, желанные. Мыслитель решительно отбросил все недодуманные мысли и рванул вслед за прохожими. Не то, что у него был какой-то план, просто волшебное это слово всегда оказывало на него такое притягательное действие, что автоматически приводило его в движение, которое, впрочем, нередко заканчивалось с прямо противоположным от ожидаемого результатом.
       Он нагнал парочку и, аккуратно пристроившись сзади, стал прислушиваться к разговору.
      -- И что, действительно их там так много? - спрашивал паренек.
      -- Да невообразимое количество, ты и представить себе не можешь, все просто завалено - натуральная золотая жила, если можно так выразиться! - отвечал второй, который был в кепке.
       Собеседники подошли к перекрестку, и Смычка оттеснили прохожие. Когда он вновь нагнал тех двоих, разговор еще продолжался:
      -- Это же настоящий клад! - волновался мальчишка, - Значит, каждый год вы себе привозите, сколько хотите?
      -- Ну, не сколько хочу, а сколько могу, - скромно отвечала кепка. - Я же не тяжеловес какой-нибудь, чтобы тащить на себе и байдарку, и рюкзак, и добычу. Да и смысла нет везти сразу много, все равно каждый год ездим, можно по чуть-чуть на жизнь прихватывать. А лишнего мне не надо. Пусть другим тоже достанется.
       Здесь Смычок весь напрягся и нервно задышал, стараясь не отстать от попутчиков. "Клад, - сообразил он. - Не иначе, речь идет о кладе! Интересно, где же это?"
       Паренек тем временем продолжал допрашивать компаньона:
      -- А сколько я смогу привезти с собой?
      -- Сколько увезешь, бери только тары больше!
      -- А на сколько может хватить? На год?
      -- Ну, это зависит от твоих аппетитов. Я имею в виду, как расходовать будешь - можешь на пару лет растянуть, а можешь и за пару месяцев все оприходовать, особенно если раздавать начнешь друзьям да родственникам. Да ты не жадничай, можешь и поделиться со всеми, а на будущий год опять запасешься, там на всю твою жизнь хватит!
       Смычок почувствовал, как у него подкашиваются ноги. Он понял, что судьба, наконец, подарила ему тот единственный и уникальный шанс, который перевернет всю его жизнь. Совершенно очевидно, что этот в кепке обнаружил где-то целую кучу сокровищ - скорее всего, в каких-нибудь исторических курганах, или в бенгальских пустынях, болотах или лесах, куда не забредают рядовые граждане. Причем, сокровищ, похоже, так много и хранятся они в столь надежном месте, что кепка даже не утруждает себя тем, чтобы привезти все сразу, а мотается за ними каждый год.
       "Ну и лопух! - подумал Смычок. - Кто же так делает! Надо исправить это упущение!"
       Размышляя подобным образом, он даже не заметил, что парочка ушла далеко вперед, и увидел их вновь буквально в последний момент, когда они свернули в какую-то дверь.
      -- Идиот! - завопил Смычок, распугав пасущихся на асфальте воробьев, и кинулся в погоню. Какой же остолоп - чуть не упустил свой звездный час! Он подбежал к двери и, расталкивая прохожих, ворвался внутрь, тут же оказавшись в каком-то магазине. Теперь во что бы то ни стало необходимо выяснить, куда собираются отправиться эти двое!
       Но как это сделать?
       Все ясно! Надо взять в заложники этого, с кепкой! И вытрясти из него все сведения. Нет, нельзя. Наверняка накостыляет! Смычок загрустил. Может, парнишку? Он вздохнул. Этот тоже может наподдать. Несмотря на тягу к деньгам и склонность к аферам, Смычок был довольно труслив и обычно предпочитал пристраиваться в хвосты чужих победных маршей. Однако на этот раз прятаться было не за кого.
       Тем не менее, ему опять повезло, так как парочка продолжала разговор, почему-то абсолютно не беспокоясь о возможном подслушивании.
      -- Мы только рюкзак купим? - спрашивал мальчишка.
      -- Да, все остальное у меня есть. Спать будешь в палатке с нами, байдарка есть. Так что возьмем для тебя только рюкзак и пару гермоупаковок.
      -- Гермо - чего? - не понял мальчик.
      -- Гермоупаковки, или гермомешки, - повторила кепка, - Это такие специальные непромокаемые мешки, чтобы держать в них одежду и спальник. Во время водного похода всегда следует иметь запас сухой одежды. А уж спальник ты обязан сохранить сухим любой ценой! Даже если байдарка перевернется!
       Тут только Смычок огляделся и обнаружил, в какой странный магазин попал. По одну сторону большого зала стояли собранные палатки самых разных габаритов, их было, наверное, штук десять. Вдоль другой стены лежали груды больших зеленых мешков со странными надписями на ценниках, вроде "Байдарка складная "Треска-2" и "Катамаран надувной четырехместный "Креветка-4". По центру зал пересекала длинная вешалка с разномастными куртками и странного вида жилетами - на ремнях и липучках с проступающими сквозь материю ровными прямоугольниками. Кепка с мальчишкой прошли в соседнее помещение, заполненное разнокалиберными рюкзаками, вешалками с тонкими и толстыми спальными мешками, а также прилавками со всякой всячиной - котелками и котлами, кружками, веревками, крючьями, топорами, удочками и так далее и тому подобное. Смычок двинулся следом, стараясь не попадаться им на глаза.
      -- А когда мы уезжаем? - продолжал допытываться парнишка.
      -- Через неделю в пятницу, с Лакерийского вокзала. Поезд номер сто двадцать пять. Ехать часов тридцать, прямо в самый центр северной части Лакерии, так что скажи матери, чтобы собрала тебе еды в дорогу. Обычно в нашей компании каждый запасается едой на дорогу сам, а потом в поезде устраиваем общий котел.
      -- Ладно, скажу, - согласился парень. - Давайте вот этот возьмем! - и он указал на рюкзак, высотой лишь немного не достающий до его собственного роста.
       "Итак, они едут в Лакерию, - подумал Смычок. - Значит, клад спрятан там. Никогда не бывал в тех краях. Ну что ж, теперь надо решить, как мне тоже добраться туда. Хорошо бы найти компанию!"

    ***

       Никоша скучал в одиночестве. Все приятели на лето разъехались - кто в отпуск, кто на каникулы. Он один никак не мог решить, чем же заняться в период вынужденного отдыха. Вынужденным его отдых был в силу традиций, сложившихся в Бенгалии, согласно которым летом горожане забрасывали свои городские дела и стройными рядами отправлялись на загородные участки, где и загорали в течение жаркого бенгальского лета. Причем их загар был весьма характерным для рядового бенгальца: в коричневый цвет окрашивалась поясница чуть выше летних шорт, а также бедра ниже шорт, то есть те участки тела, которые во время отдыха более всего приближены к солнцу. Остальные части тела в это время старательно прятались в тени тех же шорт ближе к грядкам.
       А поскольку работа Никоши требовала обязательного присутствия в городе жителей, то и ему приходилось на лето уходить в отпуск. Работа Никоши заключалась в том, что он ремонтировал квартиры горожанам, желавшим обновить свои жилища. Парень он был рукастый, но романтик, и легко поддавался чужому влиянию, например, влиянию Смычка, который, кстати, тоже куда-то запропастился и не появлялся уже несколько дней. Не то, чтобы они были друзьями, просто Никоша в силу своего характера никому ни в чем не мог отказать, а Смычок постоянно пытался втянуть его в свои авантюры.
       Например, однажды он предложил приятелю разводить каких-то ужасно редких кроликов, которые якобы отращивают неимоверно длинную и густую шерсть, так что их можно стричь через каждые два дня. Однако первая же стрижка двух десятков купленных зверюшек оказалась для них столь волнительным мероприятием, что в результате стресса они полностью облысели и наотрез отказались восстанавливать свой меховой покров. Зато есть стали в шесть раз больше и в два раза чаще, так что Никоше пришлось продать свой любимый шестнадцатискоростной горный велосипед, почти новый, чтобы на вырученные деньги кормить живоглотов. Две недели эти нахлебники объедали Никошу, пока их не удалось пристроить в городской зоопарк.
       В другой раз Смычок придумал изготавливать самодельные табуретки, расписывать их в народном стиле и затем продавать в городском парке на вернисаже. На память об этой затее у Никоши остались с десяток дырок в паркете от электродрели и девять табуреток, расписанных в цвета, от которых Никошиного кота бросало в пот, когда ему приходилось пробираться мимо этих шедевров мебельного искусства. По указанной причине кот прокладывал свои маршруты по квартире весьма замысловатым образом, чтобы как можно реже оказываться рядом с этими страшилами неизвестной ему породы, а ночью и вовсе предпочитал отсиживаться в кухне, дабы не искушать судьбу. Никоша ровно неделю просидел на такой табуретке на вернисаже, однако ни одного случая приближения к ней потенциального покупателя не зафиксировал, а одна старушка с жалостливым взглядом даже подала ему как-то мелкую монетку.
       Сейчас Никоша одиноко коротал время в своей квартире и решал практически непосильную задачу: что сделать сначала - сходить в кино, а потом посмотреть телевизор, или же наоборот, сначала телевизор, а затем кино?
       Так он и мучился, пытаясь принять единственно правильное решение, когда в дверь позвонили. Никоша нехотя поднялся с дивана и пошел открывать. За дверью переминался с ноги на ногу Смычок. Вид у него был заговорщический.
      -- А, это ты. Куда пропал? Заходи! - не сказать, что Никоша был счастлив, увидев своего приятеля, да еще, судя по всему, припасшего какую-то очередную идею, однако его появление все же обещало разорвать серую паутину скуки, опутавшую Никошу с ног до головы. И он не ошибся в своих ожиданиях!
      -- Ты один? - спросил Смычок, входя и подозрительно оглядываясь.
      -- Ну да. А кому еще быть? - удивился Никоша.
      -- Да это я так, на всякий случай. Дело есть. Важное. Закрой окна и двери. Поговорить надо.
       В общем, примерно через час почти все сомнения Никоши были развеяны. Смычок всегда преуспевал в этом, да по правде сказать, Никоша не особенно и сопротивлялся. Я уже упоминал, что парень он был увлекающийся и легко поддавался чужому влиянию.
      -- А как мы найдем место, где зарыты сокровища? У тебя карта какая-нибудь есть?
      -- Карты нет, а найдем очень просто, - отвечал Смычок. - Будем следить за ними, куда они - туда и мы, так они нас к кладу и выведут.
      -- Хорошо, а ты уверен, что сокровищ много? Вдруг там такая малость, что и дорогу не окупим? Доберемся до места, а они все свои баулы набьют, нам только облизнуться останется!
      -- Нет, ну ты сам посуди, - занервничал Смычок, - Если тот тип каждый год за этим делом мотается, да еще и компанию с собой набирает... Ну явно не за последними медяками. Он же так прямо мальчишке и сказал: "На всю жизнь хватит"!
      -- Ну ладно, - наконец сдался Никоша, - А до какой станции ехать, ты хотя бы знаешь? До какой билеты-то брать.
      -- Не знаю, - признался Смычок. - возьмем до конечной и будем следить. Где они с поезда сойдут, там и мы.
      -- А на какие шиши мы будем все снаряжение и билеты на поезд покупать? - спросил Никоша. Смычок задумчиво почесал затылок.
      -- Да, это проблема. У тебя, случаем, нет денег? Так сказать, начального капитала, который можно было бы вложить в наше совместное предприятие?
      -- Нет, - честно ответил Никоша, - А у тебя?
      -- У меня-то денег нет, но зато у меня есть блестящие идеи, которые стоят гораздо дороже любого золота. Ну, или эквивалентны ему. По крайней мере, в данном случае.
      -- Да, да, - быстро согласился Никоша,- Но ведь на одних идеях далеко не уедешь.
      -- Точно, - подтвердил Смычок. - Именно поэтому нужны деньги.
       Он окинул комнату тем особым и быстрым взглядом, который так хорошо был знаком Никоше, и после которого он странным и чудесным образом избавлялся от какой-нибудь очередной своей вещи. На этот раз волшебный взгляд упал на Никошин музыкальный центр. Никоша догадался, что именно на нем судьба остановила свой выбор.
       Оставшиеся дни были до предела насыщены подготовкой к поездке. В том же самом магазине, возле которого Смычок подслушал исторический разговор, они купили новую байдарку, выбрали палатку, приобрели рюкзаки, котелки и прочую мелочь, которая на их взгляд могла бы им пригодиться в походе. В кассах вокзала сразу же удалось взять билеты на сто двадцать пятый поезд, отходящий в пятницу на следующей неделе. Так как они не знали, до какой именно станции придется ехать, то, как уже было сказано, решили брать билет до Прозрачноморска, а по пути пристально следить за туристом в кепке, чтобы в нужный момент успеть быстро выгрузиться из поезда следом за ним. Надо сказать, что для начинающих водоходов они неплохо справились с первым этапом подготовки.
       Правда для этой цели Никоше пришлось два дня провести в библиотеке, штудируя книги о "диком" туризме и составляя список необходимых вещей на основе опыта предыдущих поколений водоходов.
       Накануне отъезда они не поленились спуститься в Никошин гараж и там потренировались собирать и разбирать байдарку. На третьей попытке у них получалось уже весьма сноровисто и бойко. Хорошо, что к ней прилагалась инструкция. Именно оттуда Никоша узнал, что нос и корма - это, оказывается, две совершенно противоположные части байдарки. А Смычок все пытался безуспешно отыскать на ней камбуз, который, как он помнил с детства, должен обязательно присутствовать на всех кораблях.
       На вокзал выехали за шесть часов до отхода поезда и, как оказалось, не зря, так как уже на полдороге такси намертво застряло в транспортной пробке. Оставшуюся часть пути им пришлось тащить тяжеленные упаковки с разобранной байдаркой, а также рюкзаки с палаткой, одеждой и запасом еды на себе. На что ушло в аккурат пять с половиной часов.
      -- Ну, вот и наш первый волок, - с трудом выдохнул Никоша, отлично подковавшийся в походной терминологии за два дня, проведенных в библиотеке. После чего упаковка со шкурой байдарки шлепнулась на платформу Лакерийского вокзала, а на нее свалилось практически бездыханное тело Никоши. Рядом раздался грохот. Это с загривка Смычка сверзилась на землю упаковка с байдарочным железом, а затем и сам он распростерся рядом.
       Впрочем, долго отлеживаться им не пришлось, так как раздался свисток, и к платформе обстоятельно и неторопливо подкатил пассажирский поезд. Вокруг тут же поднялась суета. Толпы бенгальцев, поголовно одетые почти одинаково - в брюки защитного цвета и такие же куртки с множеством карманов, забегали вдоль состава, перетаскивая тонны снаряжения из-под крыши вокзала к вагонам. Чтобы их не затоптали в суматохе, Смычок и Никоша, собрав остатки сил, отползли в сторону, волоча за собой свой груз. После чего принялись оглядываться.
      -- Ага, вот он, - наконец удовлетворенно произнес Смычок и указал на коротышку в кепке, который словно муравей тянул вдоль платформы набитый рюкзак. - Отлично, клиент здесь! Давай теперь искать наш вагон!
       ГЛАВА 2
       Тычок с Вождилой прибыли на вокзал без приключений, еще утром, как и планировали. Вещи сразу сдали в камеру хранения, затем Вождила уехал ставить машину на стоянку и по другим делам, а Тычок вернулся домой, где и дождался вечера. За два часа до отхода поезда он вновь был на вокзале и в условленном месте стал ждать Вождилу. Не прошло и пяти минут, как тот появился.
      -- Ну, готов? - произнес он с той же интонацией, что и утром.
      -- Всегда готов! - бодро отрапортовал Тычок, вытягиваясь в струнку.
      -- Что это у тебя за баул? - поинтересовался Вождила.
      -- А, это? Это еда. В дорогу. Дома дали, - сообщил племянник
      -- Куда же столько? - изумился дядя.
      -- Вы же сами сказали, что нас будет восемь!
      -- Ага, и ты всех решил накормить, - усмехнулся Вождила. - Так оно всегда и бывает: каждый считает своим долгом набрать на всю компанию, а потом всю дорогу никто не может пошевелиться от обжорства. Пожалуй, следовало бы составлять на поезд отдельную раскладку по еде, так же как делаем это для самого похода.
       Он посмотрел по сторонам, вскинул руку и помахал.
      -- Ну вот, и народ начинает прибывать. Здорово, ребята! Знакомься, это Картуз... Тычок, мой племянник. Кепочка, и ты с нами! Рад тебя видеть!
      -- Ну, куда же я без своего водохода? Вернее, куда же он без меня? - рядом с коротышкой в кепке стояла стройная, миловидная и русоволосая бенгалочка, столь же невысокая, как и ее муж. - А это Зеленка, знакомьтесь. Сын нашего приятеля. Хотел сам с нами пойти, да не смог. Вместо себя сына отправил.
       Она указала на парнишку с радостным выражением на лице и с вязанкой удочек в руке.
      -- Отлично, - обрадовался Вождила. - Вот вам вдвоем с моим племянником и не скучно будет. Хотя, скорее всего, и так скучать не придется. А ты, Картуз, как всегда тары набрал для запасов?
      -- А как же! - ухмыльнулся коротышка. - За тем и иду!
      -- Смир-р-р-на!!! - вдруг раздался такой зычный рык над ухом Тычка, что он вздрогнул и временно оглох на это ухо.
      -- Крутила! - расплылся в улыбки Картуз. - Ребята, знакомьтесь. Это наш старый друг, зовут Крутила. Сто лет с ним уже ходим. Вы не бойтесь, это он только с виду такой грозный, а на самом деле свой парень!
       Внешность вновь подошедшего действительно производила впечатление - высокий, мускулистый, с волевым подбородком и военной выправкой. Что было совсем неудивительно, поскольку он был в прошлом профессиональным военным и единственный из всей компании служил в армии. Опытный водоход, он и сам не помнил, сколько лет провел в походах. А Крутилой его звали по двум причинам. Во-первых, он был самым крутым водоходом из всей их команды. Не просто бывалым. Бывалым был и Вождила. Но никто не имел такого сверхъестественного дара попадать во всякие сногсшибательные переделки, чтобы затем с триумфом выбираться из них, как Крутила. А во-вторых, в силу своей прежней профессии он настолько любил дисциплину, можно сказать обожал ее, что постоянно "крутил хвосты" всем окружающим, пытаясь добиться беспрекословного подчинения.
       Впрочем, сказать по правде, удавалось это ему только в прошлой жизни, когда он еще был капралом. Нынешние друзья по путешествиям не обращали на исходивший от него шум никакого внимания, со временем он и сам к этому привык и шумел скорее по традиции, чем из желания добиться какого-либо практического результата.
       Командный голос он начал вырабатывать у себя еще в раннем детстве. Когда ему исполнилось шесть лет, любящий дедушка подарил внуку добытый где-то старый списанный мегафон. Хотя он и был старым (мегафон, а не дедушка, впрочем, дедушка, все-таки, видимо, тоже), но при этом оставался вполне исправным. Подарок маленькому Крутиле очень приглянулся, и он не расставался с ним целыми днями, пытаясь строить ребятню во дворе с утра до вечера. А поскольку дети - народ весьма шумный и непослушный, он вкладывал в общение с ними всю силу своих легких. Когда же он подрос, голос оказался поставлен столь хорошо, что все знакомые и родственники в один голос прочили ему либо оперное, либо командирское будущее. Что, видимо, в дальнейшем и предопределило выбор профессии. В оперные певцы он не попал, а вот с армейской службой отношения сложились.
       Друзья относились к нему весьма снисходительно, с готовностью прощая маленькие слабости. В том числе и то, что, входя в любое помещение или присоединяясь к компании за столом, он прежде всего зычно рявкал: "Встать! Смирно!", после чего становился простым, добрым и дружелюбным бенгальцем. Само собой, никто и не думал вставать, да он и сам давно не ждал ничего такого. Привычка эта выработалась у него за долгие годы службы в единственном подразделении Бенгальской армии - Королевской Гвардейской роте. Других частей и соединений в армии не было, а главной обязанностью гвардейцев было обеспечивать почетный караул блюдам, подаваемым на приемах, которые регулярно устраивал Бенгальский король. У Крутилы и звание было соответствующее - компот-капрал. На пенсию гвардейцев отправляли рано, чтобы у них преждевременно не развивалась язва желудка от постоянного и обильного выделения желудочного сока во время несения службы, поэтому Крутила был бенгальцем в самом расцвете сил.
      -- Кого еще ждем? - спросил Крутила, когда приветствия слегка поутихли.
       - Ученого и Пеша, все остальные здесь, - ответил Вождила.
       - А вот, кстати, и сам Ученый. Легок на помине!
       К ним приближался худой бенгалец с рюкзаком на спине, упаковкой со шкурой байдарки на груди, спиннингом в одной руке и с сумкой в другой. На носу у него сидели давно вышедшие из моды очки, а с лица ни на секунду не сходило столь серьезное выражение, что ни у кого не оставалось никакого сомнения, что он и в данную минуту пытается найти доказательство теоремы Ферма. Впрочем, если судить только по его виду, доказательство указанной теоремы он искал непрерывно и ежеминутно, в том числе и во сне. Естественно, прозвище свое он получил за то, что был самым умным во всей их компании. Работал он в одном из многочисленных институтов Бенгальской Академии Наук и страшно любил развлекать друзей рассказами о последних достижениях бенгальской науки. Те тоже любили их слушать, особенно на ночь, улегшись в палатках и закрыв глаза. Под эти истории сон приходил быстро, глубокий и здоровый, Ученый при этом самозабвенно доводил начатое повествование до конца, совершенно не замечая, что благодарные слушатели давным-давно дрыхнут без задних ног.
       - А где твое "железо"? - удивился Вождила.
       - Пеш должен подвезти, - коротко пояснил Ученый. - Мы с ним вместе будем идти.
       Так как из дома Ученый приехал на электричке, которая прибывала на вокзал, находящийся совсем рядом с Лакерийским, то и все свои вещи он привез с собой. Таким образом, им оставалось только совместными усилиями перетащить вещи и байдарки остальных участников похода из камеры хранения к месту сбора. Это заняло всего десять минут, после чего они стали ждать подачи поезда, и Пеша, который все никак не показывался.
       Когда состав подали, до отхода оставалось полчаса. Они без суеты разыскали свой вагон, перенесли снаряжение и заняли места. Пеша не было.
       - Куда же он подевался? - недоумевал Вождила. - До отхода десять минут!
       - Да он с дачи должен ехать, - пояснил Картуз. - Может электричка опаздывает?
       - М-да, неприятная ситуация, - протянул Крутила. - Надо же, прямо с самого начала!
       Один Ученый молчал, и хотя он казался абсолютно спокойным, все же, видимо, теорема Ферма у него в голове уступила место размышлениям о том, как смастерить каркас для байдарки из деревьев, веревок и кусков проволоки, которые он на всякий случай захватил с собой. "Спать, конечно, я могу и под байдаркой, - думал он, - если палатка с нами тоже не поедет. А вот шкура без каркаса скорее всего утонет..." Палатка тоже была у Пеша.
       Всеобщее волнение уже перехлестывало через край, пассажиры начали прощаться с провожающими и заходить в вагоны, а до прощального паровозного свистка оставалось ровно три минуты, когда в конце платформы показалась долговязая фигура.
       - Вот он! -радостно завопил Картуз и от возбуждения так высоко подпрыгнул, что сам удивился своим спортивным способностям. Пеш бежал вдоль платформы, вернее пытался бежать, так как свисающий с левого плеча пенал с "железом" стучал ему по ногам, а тяжеленный рюкзак на спине настойчиво советовал остановиться и передохнуть. В вытянутой правой руке он бережно сжимал спиннинг, стараясь не задевать им провожающих и столбы, поддерживающие крышу платформы. Взгляд был устремлен далеко вперед, возможно, что мысленно он был уже в Лакерии, поэтому он чуть не пропустил друзей, заметив их только в тот момент, когда Крутила вцепился в его рукав:
       - Нам по пути, - сказал он, - Заходи в вагон, мы уже договорились - нас подбросят. В ногах правды нет!
       Все гурьбой полезли в вагон, и буквально через минуту поезд тронулся.
       - Электричка опоздала, - выдохнул Пеш, упав на скамейку.
       Здесь следует пояснить, что Пеш по своей натуре был человек очень прагматичный, точнее, я бы даже сказал - экономный. Стараясь свести затраты к минимуму везде и во всем, он, само собой, пытался проделывать то же самое и со временем. Он предпочитал никогда и никуда не приходить заранее, чтобы не ждать лишних пять, десять или сорок минут, а стремился угодить минута в минуту. И если приходилось ехать на электричке, само собой, это была последняя электричка.
       Бывало частенько, что, возвращаясь поздно вечером от друзей, живущих за городом, приходилось ему ночевать на пустынной платформе, так как опаздывал, а то и вовсе не приходил рейсовый автобус, и Пеш появлялся на станции лишь затем, чтобы помахать вслед ушедшему поезду.
       Вот и сейчас он ехал на вокзал с дачи, но даже для столь важного случая, как поездка в Лакерию, он не смог отказать себе в удовольствии сесть на электричку, приходящую по расписанию почти к самому отходу поезда. Впрочем, на этот раз фортуна была на его стороне, да и на стороне его друзей, так что Пеш в конечном итоге попал куда хотел.
       - Ладно, все хорошо, что хорошо кончается. А если при этом и хорошо начинается - то еще лучше! - витиевато подбодрил его Вождила. - Давайте разбираться, кто, где и что куда.

    ***

       Под перестук колес вечер пролетел быстро. Тычок был счастлив от одной мысли, что едет в далекие и неизведанные края. Не менее счастлив был и Зеленка. Его тоже впервые взяли в поход, и он просто горел желанием научиться ловить рыбу. Ведь в Лакерии, как ему сказали, рыба разве что по деревьям не лазает. А поймать самому настоящего окуня, а может и не одного... Или щуку! Не ту пластмассовую с намагниченной мордой, что ему когда-то в детстве подарили на день рождения, и ловить которую надо было из корыта маленькой удочкой, на леске у которой тоже висел магнит. А настоящую - зубастую, клыкастую, когтистую... Впрочем, Зеленка весьма слабо представлял себе, как выглядит настоящая щука, о которых слышал только в рыбацких рассказах. Но знал, что поймать ее - настоящее искусство, чтобы вытащить из воды, надо быть храбрым воином и силачом, а размер рыбины всегда раза в полтора, а то и в два больше ширины плеч рассказчика.
       При этом Зеленка совершенно искренне полагал, что чем больше имеешь удочек и спиннингов, тем больше рыбы поймаешь. Потому и взял с собой целых шесть удочек, хотя, как и все остальные бенгальцы, имел всего две руки. И весь вечер держал их бережно, не решаясь никуда положить.
       Тычок тоже с нетерпением ждал приезда на место, хотя фанатом рыбалки не был. Ему нравилась сама мысль о том, чтобы пожить вдали от города, домов, машин и людей целых две недели. Плыть по воде, ночевать в лесу, готовить пищу на костре, смотреть ночью на звезды, а иногда, спрятавшись в палатке от дождя, слушать шум капель, барабанящих по тенту. Короче, он был настоящим романтиком. Однажды ему уже посчастливилось провести целую неделю в палатке. Но это был не поход, а, скорее, просто отдых на природе.
       Лет пять назад дядя выезжал со своей семьей на берег большого озера, очень популярного среди тех горожан, кого тянет на природу и кто не прочь провести наедине с ней несколько дней, но при этом не очень стремится к перемене мест и предпочитает путешествиям стоянку на одном месте. Он помнил, что озеро называлось, кажется, Гесилер, или что-то в этом роде, было просто громадным, и по нему даже ходили пароходы. Хотя почти все обширные берега озера были заставлены палатками, их обитатели старательно делали вид, что они там одни. Зайдя в лес на небольшую прогулку и внимательно глядя под ноги, чтобы не въехать ногой в какое-нибудь недоразумение, они убеждали себя, что природа вокруг дика и нетронута.
       Его дядю занесло в эти места исключительно потому, что из-за большой загруженности на работе он в тот год не смог выбраться в Лакерию, вот и придумал себе этакий заменитель. Но Тычок даже от той поездки пришел в неописуемый восторг и с тех пор каждый год слезно упрашивал дядю, чтобы тот снова взял его с собой.
       Наконец, все угомонились и стали укладываться спать. Зеленка вышел в коридор и направился в конец вагона, чтобы почистить зубы. Подходя к купе проводников, он заметил темную фигуру, стоящую в полумраке возле титана. При появлении мальчика фигура резко повернулась к стенке и уткнулась носом в расписание. Зеленка тоже остановился, чтобы посмотреть, какие остановки их ждут впереди. Фигура развернулась и, не оглядываясь, быстро скрылась в тамбуре. Зеленке на мгновение почудилось, что где-то он уже видел этот профиль, но он тут же забыл о незнакомце и сосредоточился на расписании.
       В одиннадцать утра у них должна быть длинная стоянка, целых двадцать минут, в каком-то Гризлихолмске. Потом еще через три часа - в Мылозаводске, там вообще на полчаса. А вот ночью, следующей ночью имеется в виду, они должны быть на месте, на станции Лопухи. Зеленка оторвался от расписания и, быстренько умывшись и почистив зубы, отправился устраиваться на ночлег.
       Ночь промчалась незаметно. Устав от многодневных сборов и предотъездного таскания тяжестей, путешественники смогли, наконец, расслабиться и как следует выспаться под колыбельную колес раскачивающихся вагонов. К завтраку подтянулись бодрыми и веселыми. Разложив дорожные запасы, образовавшие целую гору на вагонном столике, они отобрали для завтрака наиболее чувствительные к жаре и времени продукты, убрав остальные на потом.
       - Ну, какие у нас планы? - спросил Пеш, когда все немного насытились, - Спать или читать?
       - А ты взял с собой что-нибудь интересное? - задал встречный вопрос Крутила, - Если нет, предлагаю перекинуться в картишки.
       - Это можно. Вождила, ты как?
       - Можно и сыграть, если больше нечем заняться. Но после обеда надо бы, как обычно в поезде, навести учет продуктам, которые все набрали в поход. Чтобы четко знать, что и как. Заодно выберем завхоза и руководителя.
       - А у меня уже все подсчитано, - заявил Ученый, который отходил за кипятком и теперь стоял в проходе с кружкой в руках. - Можем начать хоть сейчас.
       - Нет, сейчас рано, - сказал Вождила. - Через четверть часа будет остановка в Гризлихолмске. Я предлагаю выйти размяться, а заодно прикупить немного газировки.
       - Отличная идея, - поддержал Ученый.
       - Кто со мной пойдет в ларек? - поинтересовался Вождила.
       - Я пойду, - откликнулся Картуз. - Страсть как люблю покупать разные сорта газировки на станциях!
       В этот момент какой-то пассажир стал протискиваться мимо забитого народом купе за спиной Ученого. Тот слегка подался вперед, освобождая дорогу.
       - Итак, - подвел черту Вождила, - собирайтесь. Через пятнадцать минут выходим.
       Неожиданно пробирающийся мимо пассажир остановился за спиной Ученого как вкопанный, будто натолкнулся на невидимое препятствие. Он постоял несколько мгновений, словно в нерешительности, развернулся и почти бегом кинулся в ту сторону, откуда пришел. Ученый, которого он при этом толкнул, недоуменно посмотрел ему вслед.
       Друзья разбрелись по своим местам, готовясь к выходу на свежий воздух.

    ***

       Заняв места в вагоне, Смычок и Никоша смогли наконец перевести дух.
       - Интересно, все походы начинаются так... м-м-м... оживленно?
       Смычок откинулся к стенке, критически ощупал занавеску фирменного железнодорожного цвета и обтер ею со лба катившийся градом пот. Никоша пожал плечами.
       - Не знаю. В книжках этот этап почему-то всегда опускают. Может, чтобы не отпугивать читателей?
       - Может быть. Ладно, давай пожуем чего-нибудь.
       - Жвачку хочешь? - предложил Никоша. - Мятную.
       - Это все, что ты взял в дорогу поесть? - голос у Смычка упал.
       - А, поесть... Так бы и сказал. Вот, есть соленые огурцы, есть селедка. И немного варенья.
       - Хм, нестандартный ужин. Хлеб есть?
       - А хлеба нет, - растерялся Никоша. - Я думал, ты возьмешь.
       - "Думал", - передразнил Смычок. - Я кто? Я - руководитель! Я составлял план операции. Мне некогда было мелочами заниматься. А ты у нас ответственный по материальному обеспечению. Куда ты смотрел?
       - Но мы, вроде, решили, что в дорогу каждый что-то будет брать. Разве не так?
       - Так, - согласился Смычок. - Я взял. Овощей. А хлеба нет.
       - Ну, ладно, - примирительно сказал Никоша. - Давай с овощами. Они, в общем-то, хлеб заменяют...
       Смычок достал с третьей полки сумку и порылся в ней. Затем выпрямился и выложил на стол три головки чеснока и четыре больших луковицы.
       - Вот!
       - Что это? - не понял Никоша.
       - Как что? Я же сказал - овощи! Слепой что ли?
       Никоша понял, что спорить бесполезно, и вздохнул.
       - Ладно, давай есть.
       В принципе, селедка с луком пошла хорошо. Да и соленые огурцы оказались вкусными. Но хотя бы маленький кусочек хлеба явно не был бы лишним.
       Закончив ужин, Смычок поднялся:
       - Ты пока сиди здесь, а я пойду и поищу этого, за которым нам двигаться надо. Как найду - скажу тебе, будем следить за ним по очереди. Теперь бы не пропустить, когда они выходить станут...
       - Ты только не дыши по сторонам, когда по вагонам пойдешь, - посоветовал Никоша. - А то нас живо ссадят с поезда... Пить хочется, - добавил он.
       Смычок достал котелок ("Для маскировки," - объяснил он), и отправился вдоль вагона. Не успел он выйти в тамбур, как навстречу попалась проводница их вагона.
       - Вы что-то ищете? - заботливо поинтересовалась она.
       - Да вот водички попить хочу найти, - вежливо объяснил Смычок.
       - Это там, - она указала в противоположный конец, - пойдемте, покажу.
       Смычку ничего не оставалось делать, как отправиться вслед за проводницей. Он не хотел вызывать ненужных подозрений, да к тому же пить и вправду хотелось сильно. Они подошли к титану, рядом с которым торчал кран с холодной питьевой водой. Смычок подставил котелок, и живительная влага весело зазвенела на дне. Поблагодарив милую даму, Смычок вернулся к Никоше, сделав по дороге изрядный глоток.
       - На, пей, - он протянул воду Никоше. Тот обрадованно схватил котелок и жадно выхлебал все до дна. После чего вытер губы и весело произнес:
       - Ну, теперь порядок, а то ощущаешь себя верблюдом в пустыне!
       - Я пошел, - сказал Смычок и осторожно выглянул в коридор. Проводницы нигде не было видно, и он вновь направился по своему маршруту, все также держа в руке пустой котелок. Благополучно пройдя весь вагон, миновал тамбур и вошел в следующий. И тут же чуть не налетел на проводника соседнего вагона, вооруженного веником и наводящего порядок на подведомственной ему территории. Проводник окинул Смычка внимательным взглядов и очень вежливо спросил:
       - Вам воды?
       Вообще-то в этом поезде все проводники демонстрировали предупредительность и вежливость, так как поезд был фирменным, работать здесь считалось престижным, а ездить было очень приятно.
       - Да, - не растерялся Смычок, - В нашем вагоне всю выпили.
       Проводник удивился, но вида не показал.
       - Пожалуйста, проходите. Я вам налью.
       Получив полный котелок, Смычок, широко улыбаясь и рассыпаясь в благодарностях, попятился вдоль вагона.
       - Нет-нет, вам не сюда, - предупредительно сказал проводник и указал в противоположную сторону, туда, откуда появился Смычок. Тот заулыбался еще шире и с удвоенной энергией принялся благодарить этого душевного человека. Однако пришлось временно отступить и вернуться в свой вагон.
       Никоша очень удивился, увидев Смычка.
       - Так быстро? - спросил он.
       - Нет, я их еще не нашел. Я воды принес.
       - Я больше не хочу пить, - запротестовал Никоша.
       - Я тоже не хочу. Но надо. А то подозрительно будет. Давай пей! Лишний раз в туалет сбегаешь.
       - Почему я? Ты тоже пей!
       - Я не могу. Я на задании. Но так и быть, помогу, - Смычок сделал небольшой глоток, потом протянул Никоше, - Пей!
       Никоша тоже сделал несколько глотков и остановился.
       - Пей-пей, - подбодрил Смычок, - Ты же хотел пить!
       - Я уже напился, - ответил тот, но отхлебнул снова. В котелке оставалось чуть меньше половины.
       - Еще, еще! - нетерпеливо заторопил его приятель, - Всю операцию под удар ставишь!
       Никоша отхлебнул еще.
       - Все, больше не могу! - взмолился он.
       - А ты кусочек селедки съешь, - посоветовал Смычок, - сразу опять жажда замучает, и ты быстренько все и выпьешь!
       Никоша с сомнением посмотрел на котелок.
       - Да я и есть не хочу, - вяло стал отбиваться он. Но Смычок уже не слушал, пытаясь подцепить вилкой большой кусок селедки. После чего приложил для надежности дольку луковицы и сунул Никоше. Тот, давясь, принялся запихивать все в рот. Наконец, с отвращением прожевав и с трудом проглотив получившийся бутерброд, Никоша перевел дух.
       - Ну как, захотел пить? - спросил Смычок.
       - Нет, - вздохнул Никоша.
       - Жаль, - искренне посочувствовал Смычок, - Но выливать все-равно некуда, иначе расконспирируемся. Пей!
       Со стонами и слезами на глазах, обливаясь потом и водой, Никоша принялся заталкивать в себя оставшуюся жидкость. Наконец, после неимоверных усилий ему удалось справиться с ней и, выплеснув последние капли себе на подбородок, он упал на полку.
       - Ну, вот и ладушки! - довольно произнес Смычок, - Теперь отдыхай. А я опять пойду.
       Подхватив котелок, он снова направился в конец вагона. Пройдя тамбур, осторожно заглянул в следующий вагон. Проводника с веником нигде не было видно. Смычок на цыпочках пробежал мимо купе проводников и затем неторопливо пошел вдоль всего вагона, внимательно глядя по сторонам в поисках знакомой кепки. Пассажиров было много, большинство с рюкзаками и упакованным водным транспортом, многие ехали с детьми и даже с собаками, однако того, кто был ему нужен, видно не было. Перейдя в следующий вагон, он так же внимательно исследовал и его. Тоже никого.
       Смычок быстро вошел в очередной вагон и ...
       Нос к носу столкнулся с его проводницей. От неожиданности он чуть не выронил котелок, но прятаться было поздно. Так как никаких причин для плохого настроения у проводницы не было, а этот вагон был также прицеплен к фирменному поезду, то она не менее любезно, чем предыдущие ее коллеги, произнесла ставшую уже традиционной фразу:
       - Водички ищете? Идите сюда, сейчас налью.
       С вымученной улыбкой Смычок подал котелок. Проводница наполнила его до краев и, протянув обратно, от души улыбнулась:
       - Пейте на здоровье. Сегодня жарко.
       Смычок схватил посудину и выскочил в тамбур. Открыв дверь и шагнув в переход между вагонами, он остановился. Поезд болтало из стороны в сторону, колеса стучали на стыках, в широкие щели перехода задувал ветер. Смычок оперся рукой о трясущуюся стену и задумался. Совершенно очевидно, что если он опять вернется на место с полным котелком воды, ему не поздоровится. Либо Никоша поколотит его, либо, что еще хуже, ему самому придется вылакать всю жидкость. Ни та, ни другая перспектива его не привлекали. Надо куда-то вылить ее, и все тут! Только куда? Кругом сплошные проводники, поэтому в окно не выплеснешь, туалеты заняты - пассажиры активно готовятся ко сну, на пол не разольешь - заметят. Но с водой-то ходить тоже нельзя! Что же делать?
       Взгляд его упал на щель в полу между двумя железными плитами, которые ходили ходуном, дергались и стучали над сцепкой, соединяющей два вагона. Эврика! Сюда-то мы ее и выльем! Он наклонился и, одной рукой держась за стенку, с трудом сохраняя равновесие, принялся тонкой струйкой лить воду в щель, стараясь, чтобы как можно меньше попадало на пол. При такой тряске это удавалось плохо, и когда последняя капля, наконец, выкатилась из котелка, весь пол вокруг щели был черный от сырости. Ну да ладно, это все ерунда! Довольно улыбнувшись, он не торопясь выпрямился. И остолбенел.
       Противоположная дверь перехода была открыта, а в ее проеме стоял и с интересом смотрел на Смычка толстый бенгалец в форме железнодорожного полицейского. За его плечом просматривался второй, еще толще этого. "Елки-палки, патруль!" - мысленно ахнул Смычок. Ноги его внезапно ослабели, и он чуть не рухнул на мокрый пол, однако вовремя вцепился в вибрирующую стену.
       - Так-так-так! - задумчиво произнес полицейский, - Что это мы тут делаем? Туалетов нам мало, да? В тамбурах гадим? Нехорошо...
       Он выжидательно смотрел на Смычка.
       - Нет, что вы, что вы, - залепетал Смычок. Язык слушался его плохо. - Я вот, водичку вылил только..., - он показал на котелок. - И все. Совсем.
       - Водичку, значит, - полицейский был строг, - А зачем?
       - Да это, плохая она была. Несвежая. Муха там утопла.... Да, точно, муха...
       - И где же она, эта муха? - на сдавался блюститель порядка.
       - А муха того... Улетела... Туда вот, - указал он на щель в полу. Постепенно Смычок взял себя в руки.
       - Значит, муха, - с сомнением повторил полицейский, - А может, все-таки, не муха? Может, ты туда не воду вылил, а так сказать, что-то другое? А? Признайся. Туалет, небось, занят?
       - Да вы что! - Смычок уже пришел в себя и даже воодушевился, - Да я же ... настоящий турист! Во..., - он выпятил грудь, - я этот... как их?.. "зеленый"! Я - природу пачкать? Ни-ни! - Он погрозил сам себе пальцем.
       - Гм, - сказал полицейский, все еще несколько сомневаясь, - А куда едешь, турист?
       - А в Лакерию и еду. Самую что ни на есть Лакерию!
       Полицейский еще несколько секунд постоял в раздумье, потом сказал:
       - Ладно, иди. И смотри там у меня... По тамбурам не шебуршись, - он повернулся и кивнул напарнику, - пошли, поздно уже. Спать охота!
       Смычок подождал с минуту, потом повернулся и опять вошел в вагон. На его счастье проводница уже убралась, но еще больше ему повезло, едва он сделал несколько шагов вглубь вагона - прямо в проходе стоял тот самый, в кепке, и пытался что-то запихнуть на верхнюю полку. Правда, теперь он был без кепки, но Смычок сразу его узнал. Он протиснулся мимо туриста, заодно незаметно разглядывая его попутчиков - мало ли что, лучше знать в лицо их всех. Они были увлечены перекладкой вещей и на Смычка не обратили никакого внимания. Поэтому он выждал пару минут в тамбуре, после чего быстренько проскочил обратно. Дойдя до титана и остановившись, он принялся наблюдать оттуда. Свет в вагоне уже приглушили, у титана царил полумрак, и он не боялся, что на него обратят внимание.
       Простояв так минут пятнадцать, он пришел к выводу, что ночь вполне можно провести и в своей постели, никуда пока они не денутся. В этот момент от группы путешественников отделился один и быстро направился в его сторону. Смычок только и успел, что дернуться в тень, сделав вид, что внимательно изучает расписание движения поезда, висевшее тут же на стене. Когда турист приблизился, Смычок боковым зрением узнал парнишку, что был вместе с коротышкой в магазине.
       Как назло, тот тоже подошел к расписанию и принялся увлеченно разглядывать строчки и столбцы. Опасаясь, что его сразу узнают, и все еще находясь под впечатлением от сердечной встречи с полицией, Смычок быстро отвернулся и скорым шагом покинул вагон. Было достаточно поздно, почти все пассажиры улеглись, да и проводники попрятались по служебным купе, наслаждаясь, наконец, долгожданным отдыхом, так что никто нежелательный не встретился Смычку на обратном пути.
       Никоша уже задремывал, когда руководитель экспедиции добрался до места.
       - Все в порядке. Они в девятом вагоне, ложатся спать. Завтра с утра начинаем следить. Надо быть бдительными, чтобы не упустить. Утром первым займешь свой пост. Будем чередоваться, чтобы не отсвечивать.
       И Смычок полез на свою полку.
      
       ГЛАВА 3
      
       Утро наступила бодрое и солнечное, правда не для Никоши, который после вчерашнего подвига всю ночь пробегал в туалет и в результате, естественно, не выспался.
      -- Ничего, спать будем на курортах, после завершения дела, - подбодрил его Смычок и стащил с полки. Пришлось Никоше одеться и отправиться на наблюдательный пункт.
       Он убедился, что вся компания находится точно на том месте, которое ему указал Смычок, и, чтобы не мозолить им глаза, спрятался в туалете. Скоро, однако, просыпающиеся пассажиры потянулись к умывальнику, так что Никошу из укрытия шуганули. Тогда он перебрался в тамбур, потом через некоторое время - опять в вагон, но уже в противоположный его конец. При этом он прошел мимо тех мест, где, по описанию Смычка, находились нужные им водоходы. Пользуясь случаем, Никоша попытался рассмотреть их всех.
       Потоптавшись некоторое время в дальнем конце вагона, он вернулся к исходной точке, снова пройдя мимо объектов наблюдения. Объекты сидели и с явным аппетитом завтракали. Никоша тоже ощутил голод. В животе явственно забурчало так, что проходившая мимо проводница взглянула на него с явным подозрением. А, может, ей просто стало любопытно, что делает этот незнакомец возле ее купе. В целях конспирации Никоша тут же принялся зевать, будто только что проснулся, делая вид, что ждет своей очереди на умывание.
       Голод наступал все сильнее, и Никоша уж совсем было решил, что пора вернуться на место и как следует подкрепиться, как вдруг заметил, что один из членов интересующей их компании, тот, который был в очках и с чрезвычайно умным выражением лица, направился с кружкой в его сторону. Ощущая себя настоящим разведчиком, Никоша нырнул в туалет, где дождался, пока очкарик наберет в кружку кипятка, после чего осторожно выглянул в коридор. Очкарик к тому моменту вернулся к своей компании и стоял в коридоре, беседуя о чем-то с остальными.
       Никоша решил напоследок еще раз пройти мимо них туда-обратно, а затем вернуться к себе и чем-нибудь позавтракать. Подойдя к преследуемым, он стал аккуратно протискиваться за спиной очкарика, а сам тем временем внимательно прислушивался, о чем водоходы говорили между собой. Вдруг до слуха Никоши донеслись слова, заставившие его буквально замереть на месте.
      -- Итак, - совершенно неожиданно услышал он, - собирайтесь. Через пятнадцать минут выходим.
       Никоша резко остановился - словно на стенку налетел. Секунд пять он переваривал услышанное, потом развернулся и со всех ног кинулся бежать в свой вагон, в возбуждении даже не заметив, как толкнул при этом очкастого.
       Смычок еще сладко спал, похрапывая в такт ритмичному стуку колес.
      -- Быстрее, быстрее, вставай, - страшным голосом зашептал Никоша, яростно тряся приятеля за плечо, - Мы опоздали!
       Его охватила паника. Смычок спросонья захлопал глазами.
      -- Что? Куда? Кто опоздал?
      -- Мы опоздали! Они выходят! Через пятнадцать минут! Вернее, уже через десять!
       Поезд катил мимо небольших домишек, явно приближаясь к какой-то станции. Смычок наконец окончательно проснулся и сразу взял себя в руки.
      -- Спокойно! Не суетись! Быстро посмотри, что за станция, сколько стоим! И возвращайся собирать вещи.
       Запинаясь и чуть не падая, Никоша кинулся к расписанию, а Смычок спрыгнул с полки и стал поспешно распихивать вещи по сумкам и рюкзакам.
      -- Станция Гризлихолмск, стоянка двадцать минут, - выпалил Никоша, бегом возвратившись на место.
      -- Порядок, успеем! Помоги скинуть с полки байдарку! - скомандовал Смычок.
       Поезд медленно подкатил к станции и затормозил у низкой платформы. И сразу со всех сторон к нему бросились местные жители, нагруженные корзинками, ведрами, сумками, коробками. Отовсюду понеслось:
      -- Пирожки, горячие пирожки!.. Черника, есть свежая черника! Стаканами и ведрами!... Кому грибы? Белые, подосиновики, лисички!... А вот вареная картошечка?!... Лимонад, мороженое, конфеты!!!...
       Все слилось в единой многоголосице.

    ***

       Тычок и Зеленка спрыгнули с подножки поезда и оглядели платформу. Она представляла собой обычную асфальтовую дорожку, обрамленную бордюром, вдоль которой расположились несколько строений. Самым заметным было зеленое деревянное здание вокзала, над входом в которое висела большая надпись "Гризлихолмск", а чуть ниже табличка поменьше - "Кассы". Рядом стояла хибара с вывеской "Магазин". Кроме этих двух зданий, на платформу выходила еще одна постройка с таинственной надписью на фасаде "Служебное".
       Что там было "служебным", Тычок с Зеленкой не успели понять, так как следом за ними из вагона спрыгнули Вождила и Картуз. Приземлившись, они направились в сторону ближайшего киоска, витрина которого была заставлена разнообразными бутылками с водой, сладостями и плюшками. Таких киосков на платформе было в избытке.
       Тычок и Зеленка принялись любоваться окрестным пейзажем. Вправо от станции уходили улочки со стоящими вдоль них одно- и двухэтажными домиками. А вдали, над городком возвышалась огромная зеленая спина горы, формой напоминавшая спящего медведя.
      -- Наверно, по этой горе и назвали город - Гризлихолмск, - предположил Тычок.
      -- Ага, - согласился Зеленка.
       Он собирался добавить что-то еще, но тут до их слуха донесся какой-то звук, будто разом пятьдесят тарелок грохнулось на пол. Оглянувшись, они увидели, что у входа в вагон, находящийся через два от их собственного, на платформе лежит упаковка от байдарки, судя по всему полная байдарочного железа. Это ее падение вызвало тот самый звук рухнувших тарелок. Через несколько секунд из открытой двери вагона вылетел большущий рюкзак и шмякнулся рядом с упаковкой. Еще через короткое время рядом мягко приземлилась упаковка со шкурой, потом - еще один набитый рюкзак. Закончили разгрузку две дорожные сумки, после чего по платформе загремели миски, кружки и алюминиевые ложки. Последними из вагона выпали два бенгальца, каждый из которых держал в руках скомканный спальник, а один, кроме того, пытался свободной рукой натянуть на себя в полете брюки.
       После приземления на платформу ему все же удалось довести столь важное дело до конца. Завершив ритуал одевания, он встал, отряхнулся и огляделся. Посмотрев в сторону, где стояли Тычок и Зеленка, он сразу же отвернулся и стал что-то говорить второму, который безуспешно старался свернуть свой спальник. Второй согласно закивал головой и принялся запихивать спальник в рюкзак. Покончив с укладкой, оба сели на рюкзаки и стали чего-то ждать, время от времени поглядывая в сторону вагона, где стояли наши путешественники. Однако Тычок и Зеленка потеряли к ним всякий интерес и продолжали неторопливо беседовать, ожидая возвращения Вождилы и Картуза. Вскоре показались и они, сгибаясь под тяжестью бутылок с газировкой и соленых орешков. Ребята перехватили у них часть добычи и помогли забраться в вагон. Они даже не заметили, как двое на платформе при виде отоварившихся водой туристов вскочили на ноги и оторопело смотрели им вслед, пока те не скрылись в вагоне. После чего тот, что постарше, стал горячо и сердито выговаривать другому, второй в ответ лишь виновато пожимал плечами и растеряно разводил руками.
       Тут раздался короткий свисток, и состав дернулся. Оборвав себя на полуслове, Смычок - а это были именно они с Никошей - схватил ближайший рюкзак и забросил в открытую дверь вагона. Никоша также подхватил одну из байдарочных упаковок и стал суетливо запихивать следом. Упаковка зацепилась за поручень, шедший почти от самой платформы, мешая Смычку проталкивать второй рюкзак. Никоша поднажал, что-то хряпнуло, и упаковка с готовностью разъехалась по шву. Тем не менее, от поручня она оторвалась и влетела в вагон. Метнув внутрь последние вещи, Смычок и Никоша уже почти на полном ходу запрыгнули сами.
       Смычок отдувался и вытирал со лба обильный пот, а Никоша качал растеряно головой и непрерывно причитал:
       - Ну надо же, елки-палки, чуть не отстали... Ой, ну надо же, ведь чуть не потерялись... Ой-ой-ой, в таком диком месте!... Мама дорогая, чуть медведи не загрызли... Ох! Да как бы мы выбирались оттуда?...
       Смычку пришлось даже пихнуть его локтем под ребра, чтобы привести в чувство. Они потащили вещи обратно на свои места.
      -- Мы передумали выходить, - пояснил Смычок проводнице, все это время изумленно наблюдавшей за их физическими упражнениями. - Здесь комаров оказалось много. Мы лучше в другом месте сойдем...
       Когда они вернулись в купе и вновь распихали груз по полкам, Никоша неуверенно спросил:
      -- Мне что, опять идти наблюдать?
      -- Сиди уж здесь, следопыт дырявый! А то останемся с тобой в каком-нибудь диком углу, так что всю жизнь придется корешками питаться, да к утконосам в гости ходить.
       Сказать по правде, он не имел не малейшего представления, кто такие утконосы, где живут, да и вообще - птица это или страшный хищник с огромными зубами. Однако он догадывался, что жить столь жуткие звери должны как раз в подобных диких местах, куда поезда если и заходят, то лишь по странному недоразумению.
       Теперь Смычок отправился на разведку сам, а Никоша решил несколько восстановить силы после бессонной ночи и, как был в одежде, растянулся на полке.

    ***

       Когда путешественники с добычей вошли в вагон, Крутила, Пеш, Кепочка и Ученый уже с нетерпением ждали их.
      -- Ну, наконец-то, - обрадовано закричал Пеш. - Я уж думал, вы среди киосков заблудились!
      -- Не среди киосков, а среди сортов газировки, - пояснил Вождила. Лицо его светилось от удовольствия. - Смотри, тут тебе и черничная, и брусничная, и даже морошковая. Разве что, грибной не было.
      -- Ничего, доедем, так на месте из любой ягоды морса себе наварим, - мечтательно закрыв глаза, произнес Картуз.
      -- Ну, положим, для брусники еще рановато, - возразил Ученый.
      -- Это точно! Но зато морошка еще не сошла! - облизнулся Картуз. - На мой взгляд, морошка - самая вкусная ягода!
      -- Ладно, давайте пока угостимся немного, - подвел черту Вождила, который одинаково хорошо относился к любой ягоде, - да позанимаемся чем-нибудь полезным. В картишки перекинемся, раскладку пересчитаем. А через пару часов будет Мылозаводск, так мы тогда еще подышать выскочим. Там стоянка аж целых полчаса!
       В это время Тычок и Зеленка продолжали начатый на платформе разговор. Плеснув себе морошковой воды, Зеленка спросил:
      -- Значит, ты сказал, какое училище окончил?
      -- Не училище, - поправил Тычок. - Техникум. И пока только первый курс. Техникум Магии и Волшебства. Отделение Экологически чистой магии.
      -- Так ты, выходит, волшебник! - удивился Зеленка.
      -- Ну, уж, волшебник, скажешь тоже, - смутился Тычок. Подумав, добавил, - Я не волшебник - я только учусь! - Когда-то давно он услышал эту фразу в одном старом фильме, и она ему сразу очень понравилась. Полезная оказалась фраза. Особенно, когда приходилось оправдываться за какое-нибудь несделанное домашнее задание. Да и сейчас она пришлась весьма кстати.
      -- Вкусная водичка! Хочешь немного? - предложил Зеленка, - Ну и кем же ты станешь по окончании учебы?
      -- Вообще-то моя специальность называется "Бытовая магия", - пояснил Тычок.
       Он поступил в техникум на эту специальность по совету родителей. На ее выпускников в последние годы появился большой спрос, сразу после того, как была подписана Всебенгальская Конвенция по запрещению производства товаров бытовой химии. В одночасье разнообразные химические порошки и растворы попали под запрет, в результате чего бенгальцам пришлось в спешном порядке изыскивать новые пути решения бытовых проблем. Конечно, после техникума ничего более серьезного и интересного, чем выведение тараканов с помощью заклятий-инсектицидов или ловля мышей в магические сети, Тычку не светило, однако и эта работа считалась в обществе весьма почетной и уважаемой. А главное, что без специалистов этого дела обойтись ну никак было нельзя.
      -- У тебя и волшебная палочка, наверное, есть, - уважительно произнес Зеленка.
      -- Да нет, - отмахнулся Тычок, - волшебные палочки нам не положены. Мы, конечно, изучаем их конструкции и принципы действия, но персональные палочки разрешается иметь только выпускникам Университета Всеобщей Магии. Это же очень сильный концентратор магической энергии, ну что-то вроде магического лазера, поэтому с ней надо обращаться крайне осторожно. Ею, например, можно вырезать замки из сейфов как лучом. Представляешь, что будет, если такая палочка попадет в случайные руки? Прежде чем заиметь свою, надо сдать особый экзамен - сначала теорию и право, потом практику - и затем получить магические права.
      -- А ты собираешься поступать в Университет... э-э-э... Как ты сказал? Всемирной Магии? - поинтересовался Зеленка.
      -- Всеобщей Магии, - поправил Тычок. - Не знаю пока.
       Тычку нравилось учиться в техникуме. Они проходили там много чего интересного. Например, на уроках Практической Астрономии их учили рассчитывать коэффициенты зависимости между сближением орбит лун Пюпитера (одной из самых больших планет их Солнечной системы) и поголовьем мышей, населяющих городские подвалы, или влияние солнечной активности на интенсивность поломок бытовых и промышленных холодильников. Приходилось учить Историю волшебства и магии, а также Новейшую историю бытовой магии. На лекциях по Физике им преподавали физические основы магических сил, волшебных превращений и потусторонних явлений, а на Химии приходилось изучать межмолекулярные связи в приворотных зельях, эликсирах жизни и ядах.
       Все это было крайне интересно, особенно когда дело доходило до опытов. Тычка с приятелями очень веселило, когда после очередной демонстрации, проведенной учителем, какой-нибудь стул пытался незаметно выскользнуть из аудитории и сбежать на улицу, или вешалка, дотоле спокойно стоявшая в углу, вдруг старалась прикинуться страусом и спрятать голову под линолеум.
       Вызывал его удивление и тот простой и очевидный факт, что элементарный переход электрона в молекуле какого-нибудь раствора с одного энергетического уровня на соседний, например, путем обычного нагревания, неожиданно в корне менял все свойства этого раствора, в результате чего приворотное зелье тут же становилось отворотным, и наоборот.
       Все это настолько увлекало Тычка, что он был готов даже терпеть долгие и нудные лекции по введению в специальность, где рассказывалось о практическом применении магии и заговоров на предприятиях бытового обслуживания.
       Однако, несмотря на неподдельный интерес к изучаемым предметам, он пока не решил для себя, будет ли по окончании техникума поступать в университет. Да, конечно, из Универитета Всеобщей Магии выходили маги-волшебники высокого полета. Они уже не гонялись за картофельными клопами по полям бенгальских дачников, извергая непрерывные потоки заклинаний, и не катили усилием воли заглохший автомобиль несчастного автолюбителя до ближайшей станции техобслуживания. Их уделом была научная работа, разработка теории, проработка методик безопасного внедрения магии в повседневную жизнь. Все было намного более интересным.
       Но!
       Но и ответственность за свои действия была тоже совсем другая! Для волшебников и магов этого класса существовало двадцать четыре формы допуска и целая куча закрытых спецНИИ и испытательных центров, а Тычка всегда угнетала сама мысль о всякого рода допусках и разрешениях. Хотя, конечно, эти меры предосторожности по большому счету были вполне оправданы - исключительно в целях безопасности рядовых граждан, чтобы свести к минимуму риск отрицательного влияния на их жизнь со стороны Большой Науки.
       И если волшебной палочкой мог обладать любой младший магический сотрудник, только что закончивший Университет, и ему даже позволялось брать ее с работы домой, то Академики и Члены-корреспонденты Бенгальской Академии Оккультных Наук и Карточных Фокусов, имеющие максимальную форму допуска - двадцать четвертую, жили своей особой жизнью. Их, конечно, было не очень много, всего несколько десятков, но все они обитали на территориях тех же институтов, где они работали и занимались научными изысканиями. Почти все свое время они проводили в лабораториях со свинцовыми стенами, внутри которых постоянно сверкали грозовые разряды, искрили молнии, время от времени проносились смерчи и торнадо, сметая на своем пути пробирки, листы папируса и пузырьки с невидимыми чернилами. За долгие годы столь нервной жизни среди магов-ученых даже поговорка возникла: "Тяжела ты, шапка-невидимка!"
       Правда, в отличие от магических сотрудников самых разных рангов, сам президент Академии Оккультных Наук и Карточных Фокусов уже давно не занимался прикладными вещами, увязнув в повседневном администраторстве, а посему многие навыки подрастерял. Метать молнии ему, конечно, приходилось, но исключительно в подчиненных ему заведующих отделениями Академии, да и то для этой цели он пользовался специальной громометательной машиной, изготовленной на экспериментально-опытном заводе магического оборудования.
       Но до должности Президента Академии Тычку было далеко, а кроме того, у него возникали вполне резонные сомнения в том, что перекладывать бумажки из папки в папку будет намного более интересным занятием, чем ловля мышей или выведение тараканов. Во всяком случае, со средним техническим образованием он будет куда ближе к реальной жизни, чем с высшим теоретическим, небезосновательно полагал он.
       Да и работа в сфере бытового обслуживания, в общем-то, вполне спокойна. Она не требует спонтанных выходов на сверхурочные работы, когда в конце года совершенно неожиданно оказывается, что для ежегодного отчета в Академию надо спешно выполнить годовой план по составлению и апробации новых заклинаний. Нет нужды ломать голову, на каких мышей списать затраты на оборудование из бюджета, если мышей давно и успешно извели, а новое оборудование так и не завезли.
       Правда, и в области бытового обслуживания порой бывают авралы. Например, такие, какой случился прошлой зимой, когда на городском Проспекте вдруг прорвало канализацию и затопило все подъезды к офисам городского начальства. Тогда целый райотдел бытовой магии в полном составе, включая директора и его трех секретарш, двое суток усердно пытался пассами загнать разбушевавшуюся стихию обратно в недра давно не ремонтировавшихся трубопроводов. Но это, пожалуй, исключение из правил, тем более хорошо оплачиваемое по сверхурочному тарифу, в отличие от оплаты труда разных научных и околонаучных сотрудников. Ведь, как писал еще классик бенгальской литературы, "нет повести печальнее на свете, чем повесть о засоре в туалете"...

    ***

       Вот обо всем этом, расположившись на своей полке, Тычок и рассказывал Зеленке, да так увлеченно, что оба даже не заметили Смычка, несколько раз прокрадывавшегося мимо них. А остальным до Смычка тем более не было дела, так как все были погружены в не менее важное занятие - подсчитывали количество продуктов, запасенных с собой, а заодно выбирали заведующего хозяйством, или если кратко - завхоза, чьей обязанностью стало бы распределение этих самых продуктов по дням похода. Понятное дело, раз женщина среди них была одна - Кепочка, то ей и досталась эта почетная должность. Заодно кинули на пальцах, кому когда дежурить. Первое дежурство выпало экипажу Картуза, Кепочки и Зеленки, затем - Вождиле с Пешем и Тычком, замыкала список байдарка Крутилы и Ученого. Каждому экипажу предстояло по очереди отдежурить полный день, после чего все пойдет по второму кругу, и так далее до конца путешествия.
       Расчеты и выборы настолько увлекли путешественников, что, когда Вождила случайно взглянул на часы, он ахнул - до Мылозаводска оставалось пятнадцать минут.
       - Внимание! - воскликнул он, - до остановки пятнадцать минут! Всем предлагаю выйти на свежий воздух, так как следующая станция будет нескоро. Да, кстати, хоть мы и взяли с собой хлеба самый минимум в расчете на то, что в Лопухах есть круглосуточный магазин, тем не менее, случаются всякие неожиданности, а посему я предлагаю некоторое количество прикупить сейчас. Заодно и водички еще возьмем, - добавил он, взглянув на опустевшие бутылки из-под газировки. Есть возражения?
       Возражений не было, все засуетились, собираясь на выход. Кстати, самое время упомянуть, что, пока Тычок рассказывал Зеленке о проблемах магического образования, руководителем похода был избран Вождила, что, впрочем, уже давно стало традицией их путешествий.
       Скучавший возле тамбура Смычок сразу заметил оживление в рядах водоходов и насторожился. Затем осторожно попытался приблизиться. Как раз вовремя, чтобы услышать, как один из них, высокий и с военной выправкой, скомандовал кому-то:
       - Так, мальцы, не забудьте сумки. Возвращаться за ними некогда будет!
       Ага, вот оно! Наконец-то. Собираются, похоже, все. И сумки не забывайте! Наверное, молодежью командует. Так размышлял Смычок, торопливо пробираясь в свой вагон. Сомнений нет - они приехали.
       - Эй, живо вставай! - он потряс Никошу за плечо. - Нашел время спать! Они собираются!
       - Кто собирается? Куда собирается? - спросонья захлопал тот глазами. - А-а, ну да...Ты точно уверен? - спросил он, придя в себя и протирая глаза.
       - Еще бы нет! - решительно заявил Смычок. - Собираются все поголовно! И про вещи друг другу напоминают, мол, не забывайте! Не на прогулку же с вещами они идут! Я-то уж внимательно выслушал все их разговоры. Меня на мякине не проведешь! Не то, что некоторых...
       Никоша торопливо поднялся. Они начали стаскивать свой багаж с полок и подносить к выходу, благо после предыдущей высадки-посадки еще ничего не успели распаковать.
       Поезд остановился у низкой платформы. Первыми выпрыгнули Тычок и Зеленка, за ними спустились остальные путешественники.
       - Кто пойдет со мной за хлебом? - спросил Вождила.
       - Мы, - тут же ответил Зеленка. - Мы и сумки захватили.
       - Отлично, тогда вперед! А вы, ребята, подышите пока. Время есть.
       Он махнул рукой остальным и направился вдоль вагонов. Зеленка и Тычок заспешили следом.
       Эта станция была больше предыдущей. Даже и не станция, а настоящий вокзал, с выходом на большую площадь, от которой отходил широкий и длинный проспект. С платформы виднелся поток автомобилей, въезжающих на площадь и делающих по ней почти полный круг, чтобы затем затормозить у входа в здание вокзала. Вокруг расположилась целая куча магазинов, магазинчиков и палаток, да и на самой платформе стояло множество киосков. В общем, большой город, это сразу было видно.
       Окидывая взглядом торговые точки, Вождила, Тычок и Зеленка неторопливо шли вдоль вагонов в поисках хлеба и, само собой, газировки, чипсов, мороженного и прочих мелких удовольствий, помогающих скоротать время в поездах как дальнего, так и ближнего следования. Они миновали уже несколько вагонов, как вдруг услышали позади грохот. Такой звук обычно издают кастрюли, когда их в прыжке сваливает с электрической плиты на пол здоровый кот, живущий в семье у Вождилы. Оглянувшись, они увидели, что возле двери вагона, мимо которой они только что прошли, на платформе лежит мешок, явно смахивающий на упаковку байдарочного железа. Через несколько секунд из той же двери вылетела упаковка со шкурой и приземлилась на железо. Следом посыпались рюкзаки и сумки помельче. Последними на платформе оказались два владельца всего этого походного хозяйства.
       - Они это уже проделывали один раз, - несколько озадаченно произнес Зеленка.
       - А может и больше, - добавил Тычок. - Это мы видели только один. Может, они на каждой станции выпадают из вагона.
       - А зачем? - удивился Зеленка.
       - А кто же их знает! Наверное, чтобы форму не потерять. В любом деле важна тренировка! - глубокомысленно заключил Тычок, так как более толкового объяснения он подобрать не мог.
       Вождила непонимающе слушал их диалог.
       - Вы это о чем? - спросил он наконец.
       - Да так, - неопределенно ответил Тычок, - Спортсмены, похоже, здесь какие-то едут.
       Они повернулись и продолжили путь по платформе, разглядывая витрины то и дело встречающихся киосков и ларьков.
       Тем временем Никоша огляделся по сторонам и дернул Смычка за рукав:
       - Слушай, вон они, вроде бы. У вагона стоят. Только почему-то без вещей.
       - Может, еще не успели выгрузить?
       - Может, и не успели. Но если так и дальше будут стоять и болтать, то никогда не успеют, - он помолчал, затем спросил, - А ты точно уверен, что они собирались выходить?
       - Ну да, - не совсем уверенно подтвердил Смычок, - собирались. И вещи собирались брать. А! - ему в голову вдруг пришла замечательная догадка, - Может, они просто ждут, когда к ним носильщики подойдут? - Он тут же замолчал, так как и сам по достоинству оценил "гениальность" своей идеи.
       Они уселись на вещи и стали ждать, время от времени украдкой поглядывая в сторону путешественников. Когда же, наконец, со стороны вокзала появились трое туристов, нагруженных сумками, бутылками и пакетами, и вся группа, галдя, полезла в вагон, Смычок поднялся.
       - Все ясно, - мрачно произнес он, - Один-один. Ничья. Оба мы с тобой... разведчики хреновые. Давай грузиться назад!
       Когда они перетаскивали вещи обратно на свои места, проводница, уже основательно недоумевая, спросила у Смычка:
       - Что, опять передумали выходить? Снова комары?
       - Утконосы! - сердито проворчал тот, волоча за собой изрядно запылившийся рюкзак.

    ***

       День неторопливо подошел к концу. Путешественники успели пообедать, поужинать, поболтать, почитать, выпить всю газировку и съесть все чипсы с орешками, и наконец начали готовиться ко сну.
       - Приезжаем в четыре утра! Подъем в три тридцать, - объявил Вождила, - Полчаса нам на сборы, затем перетаскиваем вещи в тамбур. Стоянка пять минут, так что успеем спокойно разгрузиться. Дежурным по подъему назначается Крутила. Как самый дисциплинированный. А теперь - отбой!

    ***

       Смычок и Никоша тоже провели вечер без приключений. Попеременно дежуря в вагоне преследуемых, они сумели держать их в поле зрения, ничем себя не выдав. Помогло им то, что одна полка в начале вагона освободилась - кто-то сошел в Мылозаводске - так что они делали вид, что сидят на своем месте. Когда же путешественники принялись укладываться, Никоша, который в этот момент находился на боевом посту и которого дневная суета просто доконала, тоже решил прилечь на своем незаконно оккупированном месте. "Я только немного подремлю, - сказал он сам себе, - А если они будут вставать, чтобы сойти ночью - то и я тут же проснусь!"
       Так как спорить с самим собой ему было не с руки, он растянулся на полке и через пять минут уже тихонько похрапывал. Да так сладко, что когда через несколько часов Крутила поднялся, умылся, и, выйдя на середину вагона, громко скомандовал: "Все, кто спит - смир-р-р-р-на!", Никоша даже не шелохнулся. Не пошевелился он и через полчаса, когда мимо него начал сновать народ, перетаскивая свои пожитки в тамбур и заваливая его до самого верха, оставляя при этом свободной лишь одну дверь справа, которую дежурный проводник должен был им открыть во время стоянки.
       И даже когда поезд стал тормозить возле станции и туристы потянулись к выходу, Никоша совершенно не обратил на это никакого внимания, ибо он был очень занят. Он спал беспробудным сном. Спал на боевом посту! Видел бы это Смычок! Уж он бы показал кузькину мать этому разгильдяю! Однако и Смычок спал, целиком доверившись своему боевому другу, правда, в другом вагоне.
       Так бы и пришлось ехать Никоше и Смычку одним до самого конца маршрута поезда, если бы вагон не покачнулся на стыке и Зеленка, который в этот момент неторопливо продвигался по узкому проходу в сторону выходной двери, не потерял равновесия и не заехал своими шестью удочками со всего маху прямо в ухо Никоше. Чем, собственно, и прервал его сладкий сон на самом интересном месте.
       Никоша разлепил глаза, спросонья не очень соображая, где он, что делает, почему вокруг все качается, что это за темные личности бродят возле него, и за что, собственно, он ни с того ни с сего получил в ухо. Однако через несколько мгновений сознание вернулось к нему. Он с ужасом осознал, что поезд стоит у платформы какой-то весьма невзрачной станции, и, что самое ужасное, та самая группа туристов, в погоне за которыми они провели весь предыдущий день, уже вовсю выгружается из вагона.
       Он вскочил на ноги. Немедленно бежать к Смычку! Немедленно разгружаться! Высаживаться! Выходить! Выпрыгивать! Катапультироваться!
       Никоша подбежал к тамбуру. Дверь в переход между вагонами была завалена рюкзаками.
       - Сейчас, сейчас освободим, - добродушно произнес худой турист в очках, который сверху из тамбура подавал вещи друзьям. Те, стоя на платформе, подхватывали их и сразу же оттаскивали в сторону. Никоша нервно засучил ногами. Перед его взором вставали картины мучительной казни, которой подвергнет его Смычок, когда проснется и поймет, что они проворонили все на свете. В том числе и клад! А все из-за того, что Никоша уснул на посту! Какой кошмар! Ноги его подкосились и он чуть не рухнул тут же, возле выхода.
       - Это последнее! - прокричал очкастый и подал рюкзак вниз. После чего спрыгнул сам, а за ним спустились еще двое туристов, которые все это время находились в вагоне, проверяя напоследок, не забыли ли они что-нибудь из вещей на местах.
       Никоша рванул дверь тамбура и побежал по пустынным в этот час коридорам и переходам. Он ворвался в свой вагон, жадно хватая ртом воздух.
      -- Быстрее! Быстрее! - шепотом кричал он, тормоша Смычка за плечо. - Они по-настоящему приехали! Я видел, как они выгружались! Все - и рюкзаки, и байдарки! Ой, мамочки, что делать?
      -- Сколько стоянка, - деловито спросил Смычок, спрыгивая с полки.
      -- Пять минут. Было. Теперь минута, не больше!
      -- Хватай вещи, быстро тащи в тамбур! - Он сунул в руки Никоше две сумки, а сам вскочил на нижнюю полку ногами и потянулся за байдарочной упаковкой. В это время поезд очень плавно, почти незаметно, тронулся и медленно покатил вдоль платформы, постепенно набирая скорость. Никоша взвизгнул, бросил сумки под ноги и рванулся обратно к своему месту. Мало что соображая, он схватил упаковку, которую только что свалил сверху Смычок, неимоверным усилием поднял над головой и с размаху бросил в открытое окно вагона. Упаковка с грохотом приземлилась на перрон и тут же уплыла назад. Поезд продолжал набирать ход.
      -- Немедленно дергай стоп-кран! - скомандовал Смычок, не потерявший, в отличие от Никоши, присутствия духа. Никоша кинулся в тамбур, лихорадочно поискал глазами заветную красную ручку, а найдя - бросился как тигр и повис, вцепившись в нее мертвой хваткой. Поезд дернулся и резко затормозил. Никоша продолжал висеть на стоп-кране до тех пор, пока его пыхтящий приятель не заехал ему очень больно локтем по спине, пропихивая мимо один из рюкзаков.
      -- Что висишь? Тоже мне, фрукт. Таскай давай! - пробурчал Смычок.
       Никоша отпустил ручку стоп-крана и побежал вглубь вагона. Поезд уже совсем остановился. Буквально за минуту они перетащили оставшийся груз и, открыв наружную дверь, принялись выпихивать все наружу. Они почти закончили это увлекательное занятие, как дверь, ведущая в переход к соседнему вагону, открылась и оттуда шагнула крупная фигура. Фигура была одетой лишь частично: нижнюю часть прикрывали огромные семейные трусы, зато сверху на ней красовался застегнутый на все пуговицы серый китель с синими погонами. Это был тот же самый полицейский, сопровождающий поезд, с которым уже имел счастье познакомиться Смычок. Вид у полицейского был заспанный и очень недовольный.
      -- Так, значит, опять мы устроили беспорядок..., - неласково пробурчал полицейский. Он явно узнал Смычка. - Что на этот раз скажешь?
       Смычок, хоть и не очень обрадовался встрече, тем не менее, не растерялся. Он состроил жалобную физиономию и захныкал:
      -- Да мы проспали, господин полисмен! Это все он виноват, - он указал на Никошу, - должен был разбудить, а сам уснул... Пришлось кран дергать. Теперь вот выгружаемся. Нам совсем чуть-чуть осталось.
       Никоша вздрогнул: "Откуда он знает, что я проспал? Следил, что ли? Надо бы с ним поосторожней!" - подумал он.
       Однако Смычок не имел в виду ничего конкретного. Его главной задачей было разжалобить полицейского, поэтому он молол всякую чепуху, которая, на его взгляд, могла выручить в этой ситуации.
      -- Прабабушка у меня тут. Совсем одна живет. Три года любимого правнука не видела! А я у нее единственный! Она жить без меня не может! Так и пишет в своих письмах: "Приезжай, помираю!" Два раза в день пишет. И заказной почтой отправляет. И так уже пять лет. По три раза на день. Вот мы и думаем: "Давай-ка навестим старушку!" Все равно ведь мимо едем. Туристы мы. Водные. Водоходы, так сказать. Навестим, а потом тут же и на воду встанем. В смысле, сядем. То есть сядем в байдарку, а байдарку поставим на воду. А то прапрабабушке одной грустно. А мы тут как тут! Порадуем старушку и поплывем дальше.
       Он хотел добавить что-то еще, но полицейский только поморщился, махнул рукой и сказал:
      -- Ладно, у меня уже голова пухнет от ваших бабушек-туристов! Давайте быстрее закругляйтесь! - он подтянул семейные трусы почти до подмышек, повернулся и с видимым трудом запихнул свою могучую корму в переход, откуда вывалился за минуту до того.
      -- Есть заканчивать! - радостно гаркнул Смычок, почтительно глядя на удаляющиеся трусы, которые напоминали парашют, неожиданно раскрывшийся прямо в вагоне поезда дальнего следования.
       Когда они наконец оказались на платформе, в дверях возникла проводница, которая до этого с живейшим интересом наблюдала за их высадкой из своего купе.
       - Обратно не полезете? - поинтересовалась она.
       - Теперь все! - твердо сказал Смычок. - Приехали!
       - Ну, тогда ловите, - проводница засмеялась и что-то кинула Никоше. Тот на лету схватил небольшой продолговатый предмет и поднес его к глазам. Это был тюбик, похожий на упаковку зубной пасты. Однако надпись на нем гласила - "Крем от комаров". Никоша переглянулся со Смычком, и крем исчез в кармане куртки.
       - Спасибо! - крикнул он вслед уходящему вагону.

    ***

       В это время на другом конце платформы стояли, сбившись в кучу, наши путешественники и ждали отхода поезда. Было уже совсем светло, так как лето было в самом разгаре, и ночи стояли очень короткие.
      -- Нам на ту сторону, - объявил Вождила. - Сейчас поезд отправится, и мы перетащим вещи. В ста метрах начинается озеро. Очень удобная станция - из вагона прямо на берег. Там разложимся и сразу стартуем. - Посмотрев вдоль затормозившего состава на вылетающие из вагона вещи, добавил, - Тоже мне, сони! Так все на свете проспать можно!
      
       ГЛАВА 4
      
       К моменту, когда солнце поднялось высоко, байдарки были собраны, вещи упакованы для перехода, и друзья начали грузиться. Их гонцы уже успели посетить местный продуктовый магазин и докупить хлеба, а также кое-чего по мелочи, как и планировалось перед отъездом.
       Посещение магазина не обошлось без небольшого приключения.
       Раньше, в прежние годы, магазин в Лопухах был невелик и невзрачен, как и многие другие магазинчики, обосновавшиеся в небольших поселках при железнодорожных станциях. Если чем и могли туристы там разжиться, так это в лучшем случае пачкой соли, куском мыла и газетами месячной давности. Было это еще, так сказать, при другом строе. До недавнего времени Бенгалия была монархической республикой, что не могло не сказываться на состоянии ее экономики в целом. Но вот несколько лет назад в силу ряда причин, как международного, так и внутреннего характера, все в стране изменилось. Началась глобальная перестройка жизненного уклада, и монархическая республика буквально в одночасье превратилась в республиканское королевство, со всеми вытекающими из этого последствиями. Жизнь в стране забурлила, многие бенгальцы активно занялись бизнесом. Кардинально изменилась жизнь и в Лопухах. Там, как и по всей Лакерии, куда водоходы ходили уже немало лет, открылись новые магазины, а в них появился не только хлеб с маслом, но и макароны с шоколадом, и даже мороженое с селедкой. А магазин в Лопухах вообще стал работать круглосуточно.
       Туда-то и отправились гонцы - Пеш и Крутила. Перед входом в магазин их ждал приятный сюрприз. Немало позабавило висевшее на двери объявление, которое извещало, что в рамках борьбы за каждого клиента в новых экономических условиях администрация магазина объявила о начале специальной акции. Заключалась спецакция в том, что в случае какого-то обсчета или обвеса покупателя (разумеется, ненамеренного), или если цена продукта, заложенная в электронный кассовый аппарат, превышает цену, указанную на этикетке, магазин обязуется полностью вернуть покупателю деньги за данный товар и отдать его совершенно бесплатно. Другими словами, подарить! Впрочем, сюрприз был, скорее всего, чисто гипотетическим.
      -- Как же, конечно, дождешься от них, чтобы цена на чеке и на этикетке не совпадала! - скептически произнес Крутила.
      -- Конечно, - поддакнул Пеш, - небось, днями и ночами сидят, сверяют цены, чтобы случайно не проколоться!
       С тем и вошли в магазин. Это был магазин самообслуживания, большой, светлый, доверху заполненный продуктами. Они быстро набиили сумки всем необходимым и подошли к кассе. Рассчитавшись и расплатившись, гонцы вновь оказались на улице. Крутила остановился.
      -- Погоди, - сказал он, наморщив лоб, - Давай-ка, посчитаем, все ли правильно. Я всегда проверяю.
       Он взял чек и стал внимательно его просматривать. Через некоторое время спросил:
      -- Ты не помнишь, сколько стоил тот пакетик с арахисом в шоколаде, что ты взял ребятам?
      -- Сейчас посмотрим, - Пеш сунул руку в сумку и, покопавшись, вытащил маленькую упаковку. - Вот, смотри, цена стоит - полтора бенгаля. А что?
      -- А то, - ответил Крутила, - что с нас взяли целых два бенгаля!
      -- И что теперь? - спросил Пеш.
      -- Как что? Имеем право на компенсацию.
      -- А, точно! - тут же вспомнил Пеш. - Они же нам деньги за эти орехи должны вернуть! Пойдем, вернемся скорее!
       Он повернул, было, опять к входу в магазин, но Крутила остановил его:
      -- Погоди-ка! - он что-то активно соображал. - Вот что, мы сделаем не так. Не будем говорить, что они нас обсчитали.
      -- Почему? - удивился Пеш, - Они же нам деньги должны вернуть полностью!
      -- Вот именно, - ухмыльнулся Крутила. - Мы их раскрутим немного. Сейчас наберем еще таких орешков, и побольше, расплатимся, а как только касса пробьет нам цену, тут мы их и припрем. И вместо одного пакетика получим десять. Или двадцать. В общем, сколько возьмем. Ведь цена-то там в их электронной системе заложена одна.
      -- Но это, наверное, не очень удобно? - засомневался Пеш.
      -- Очень даже удобно! - возразил Крутила. - Во-первых, они сами об этом объявили во всеуслышание, значит, идут на это сознательно. Они ведь прекрасно понимают, что на самом деле мало кто держит в уме все цены, указанные на ценниках, когда расплачивается в кассе. Только в данном случае не на того нарвались! Это раз! Во-вторых, своим объявлением они заманивают покупателей, чтобы получить прибыль побольше. Тогда и я, как покупатель, имею право на свою долю прибыли. Это два! И три - они пользуются тем, что здесь, в этой глухомани, конкуренции у них практически никакой. Посмотри, какие цены задирают! Так что моральное право получить свой кусочек пирога я имею! Пошли!
       Пеш не нашел, что возразить против столь веских аргументов, и вслед за приятелем снова вошел в магазин. Там они быстро отыскали прилавок с орешками и принялись набирать их в четыре руки. Они взяли по десятку пакетиков каждый, и Пеш спросил:
      -- Может, хватит?
       Крутила оценивающе взглянул на то, что осталось в лотке, и ответил:
      -- Вот эти доберем, и достаточно. Чего им тут глаза мозолить?
       Они собрали остатки и направились к кассе. Кассирша, слегка удивленная такими оптовыми закупками, быстро пересчитала пакетики (их было ровно тридцать штук) и пробила чек.
      -- С вас шестьдесят бенгалей, - сказала она.
       Внутренне торжествуя, Крутила спокойно достал деньги и отсчитал требуемую сумму, после чего распихал орешки по сумкам вместе с остальными продуктами. Места в сумках, естественно, не хватило, однако предусмотрительный Крутила достал из кармана сетчатую авоську, которую на всякий случай захватил с собой из дома. Из авоськи он планировал смастерить в походе подсачек для рыбы. Сейчас же он сложил в нее оставшиеся пакеты. Когда кассирша подала чек, он внимательно проверил его и произнес:
      -- А ваш аппарат неправильно пробил стоимость товара!
      -- Где? - спросила кассирша и взяла чек.
      -- А вот тут, по два бенгаля за пакетик, а на них стоит цена полтора бенгаля, - спокойно пояснил Крутила. Пеш при этом стоял рядом, уставившись взглядом в пол, и смущенно щипал себя за ухо.
      -- Да, и правда, - согласилась кассирша, - Сейчас я вам верну пятнадцать бенгалей.
      -- Э, нет! - протянул Крутила, - У вас в объявлении-то сказано, что вы всю сумму должны компенсировать.
      -- В каком объявлении? - удивилась кассирша.
      -- А вон в том, что на входе висит, - показал Крутила.
       Кассирша вышла из-за стойки и подошла к двери.
      -- Действительно, - произнесла она через минуту несколько озадаченно, - Тогда вам надо подойти к старшему смены. Туда, - она указала на дверь в углу.
       Крутила с Пешем направились к указанной двери.
      -- Встать! Смирно! - рявкнул Крутила, едва войдя. Пожилой лысый бенгалец вскочил из-за стола и вытянулся в струнку.
      -- Чем могу быть полезен? - услужливо улыбаясь, поинтересовался он, немного придя в себя.
      -- Пожаловаться хотим. Аппарат ваш обидел нас! - отчеканил Крутила.
      -- Ай-яй-яй! Какой такой аппарат? - удивился старший.
      -- Кассовый, - ответил Крутила, - Пробил за тридцать пакетиков по два бенгаля вместо полутора. - Он помахал перед носом лысого пакетиком с орешками.
      -- А, конечно, это мы сейчас исправим, - жизнерадостно воскликнул тот. - Сейчас отдадим вам недостачу. Сколько там получается? Пятнадцать бенгалей? Все вернем, до последнего медяка!
      -- Не пятнадцать, а шестьдесят, - поправил Крутила. - Вон у вас объявленьице висит!
      -- А-а-а, конечно-конечно, - разочарованно протянул старший смены, - Сейчас все отдадим, - и печально вздохнул.
       Покончив со своим маленьким бизнесом, довольные Крутила и Пеш вышли на улицу. Крутила сказал:
      -- Еще ни разу в жизни продавцы не ошибались в мою пользу! Все ошибки почему-то только в их карман. Так что я вполне удовлетворен. Осталось решить главный вопрос - что теперь делать со всеми этими орехами?
      -- Да, многовато что-то взяли, - согласился Пеш. - Может, белкам скормим?
      -- Белки здесь не водятся. Лето прохладное и слишком короткое. Да и орешников в лесах нет.
      -- Тогда может рыбу прикармливать? - предложил Пеш.
       Крутила лишь саркастически взглянул на товарища.
       - Ладно, там что-нибудь придумаем. - Пеша взгляд Крутилы совершенно не смутил. - Как говорится, главное в лотерее не выигрыш, а участие!
       Как уже упоминалось, Пеш был бенгальцем хозяйственным и никогда не отказывался ни от чего из того, что само шло ему в руки. Или валялось на дороге. Или, на худой конец, на прилавке магазина. Он, конечно, не был настолько экономным, как один из его приятелей, работавший с ним в одном институте. Тот по утрам дома не умывался, чтобы не тратить зря мыло, зато, придя на работу, сразу же бросался в места общего пользования совершать утренний туалет. Благо мыла там всегда было в достатке. Да и опять же, полотенце дома стирать реже, а это, какая никакая, а экономия стирального порошка! Сами же знаете, сколько его уходит при каждой стирке!
       Хотя сам Пеш умывался дома, однако использованные троллейбусные талончики он не выбрасывал, а старательно разглаживал утюгом, и затем пробивал по второму разу. Он, конечно, рисковал при этом нарваться на особенно внимательного и дотошного контролера, но все же ему не был чужд дух авантюризма!
       Кстати, как-то раз, заходя в метро, он чуть было не попался в цепкие лапы такого бдительного стража. Страж был в облике добродушной бабульки, которая выглядела настолько безобидно и по-свойски, что казалось, вот-вот вытащит из загашника узелок с домашними пирожками и начнет угощать спешащих мимо пассажиров. Однако внешность, как известно, на всех планетах бывает обманчива, и Бенгалия здесь не исключение, поэтому под личиной доброй и гостеприимной бабушки скрывался настоящий охотник - хитрый, ловкий и коварный, поджидающий свою жертву, часами лежа в засаде под проливным дождем, в глубоком снегу и под палящим солнцем. Или амазонка, мчащаяся на горячем скакуне по подземным лабиринтам тоннелей, поражая копьем зазевавшихся зайцев. А добыча - вот она, сама бежит на ловца, ни о чем не подозревая, думая лишь о том, как бы поскорее спихнуть зачет то ли по физической химии, то ли по химической физике - Пеш тогда еще был студентом одного из известнейших университетов Большого Города, да и всей Бенгалии. И, как у любого уважающего себя студента, в кармане у него лежал поддельный проездной билет на метро. Подделанный самым нехитрым способом - сначала скопированный на копировальном аппарате с настоящего проездного, а затем вручную раскрашенный цветными карандашами. Где его друзья-однокурсники брали для этой благой цели настоящий билет, Пеш не имел ни малейшего представления, но копии с него имелись у всех без исключения студентов курса.
       В другом кармане у Пеша лежал второй билет - на этот раз единый месячный проездной на все виды городского транспорта. Впрочем, этот был не многим более настоящим, чем его коллега. Сделан, правда, уже другим, более современным способом - сначала отсканирован с оригинала, а затем распечатан на цветном принтере и аккуратно вырезан старательной рукой одного из друзей Пеша, работавшего в большом государственном учреждении, оснащенном по самому последнему слову техники.
       Пешу этот второй билет очень нравился, и он старался без особой необходимости его не трепать, предпочитая демонстрировать его менее аристократического коллегу.
       Войдя в подземку, он привычным движением сунул руку в карман, выхватил оттуда раскрашенную копию проездного на метро, и, не замедляя шага, прошел мимо затаившегося в будке охотника, махнув в знак приветствия куском прозрачного пластика с цветным лоскутом бумаги внутри. Он уже подходил к убегавшей из-под ног ленте эскалатора, когда сзади раздался вкрадчивый, но твердый голос охотника, почуявшего дичь.
       - Молодой человек!
       Пеш остановился. Он, конечно, мог бы быстро запрыгнуть на эскалатор и попытаться скрыться от бдительного стража, но по опыту знал, что подобные бабушки за честь почитают догнать и стереть в порошок любого, кто хочет проскочить мимо них помимо их воли. К тому же, если внизу окажется не менее бдительный полицейский, неприятностей точно не миновать! Лучше уж договориться полюбовно. С двумя проездными в карманах, хоть и не совсем настоящими, он чувствовал себя вполне уверенно.
       - Молодой человек, ваш проездной, пожалуйста! - амазонка-пенсионерка уже стояла рядом, готовая выстрелить из своего табельного лука.
       - А, проездной? Пожалуйста! - Пеш лучезарно улыбнулся, сунул руку в карман, снова вытащил билет и помахал им перед носом бдительной охраны. Он собрался уже убрать корочку на место, но бабушка ловко выхватила пластик у него из рук. Затем старательно принялась освобождать билет от оболочки. Минут через пять, покончив с этим исключительно трудным занятием, она тщательно обнюхала билет, подслеповато щурясь, и, наконец, торжествующе изрекла:
       - А билетик-то фальшивый!
       - Как фальшивый? - совершенно искренне удивился Пеш. - Не может быть! С утра был настоящим! Кто-то подменил? Может, вы ошиблись?
       - Я никогда не ошибаюсь! - гордо заявила амазонка. Пешу показалось, что она выдергивает из колчана стрелу, готовясь поразить жертву в самое сердце.
      -- Да настоящий это, настоящий! - очень убедительно воскликнул Пеш, однако в ответ увидел лишь кривую торжествующую ухмылку, и ощутил, как натянулась тетива лука в руках безжалостной охотницы, а наконечник стрелы, смазанный ядом кураре, уперся ему в грудь. Тяжело вздохнув, Пеш не без сожаления запустил в карман другую руку и вытащил оттуда свою гордость - единый на все виды транспорта. Он сунул его под нос воительницы и миролюбивой скороговоркой произнес:
      -- Да ладно, ладно! Не нравится тот, вот вам еще!
       На мгновение дар речи покинул бабушку-загонщицу. Нижняя челюсть плавно переместилась на несколько сантиметров вниз, стрела выпала из обмякших рук и со звоном покатилась по мраморному полу. Несколько секунд она смотрела на второй - заметим, очень качественно изготовленный - проездной, после чего, запинаясь, едва выговорила:
       - А как же... А чего ж тогда...
       Вид у нее был настолько растерянный, что Пешу на мгновение даже стало ее жаль. Он пожал плечами и аккуратно вынул из рук бдительной охранницы свой первый билет вместе с пластиковой корочкой.
       - Так уж получилось, - доброжелательно и исчерпывающе пояснил он, после чего, повернувшись, ступил на эскалатор. Лестница понесла вниз, но на этот раз позади стояла полная тишина. Глубокое душевное потрясение надолго выбило охотницу из служебной колеи.
       Теперь подобные приключения остались позади. В молодости. Хотя Пеша и сейчас нельзя было назвать старым, но годы взрослой жизни все же наложили на него отпечаток степенности. Талончики он еще позволял себе проглаживать, но проездные уже не раскрашивал.
       И все же практичность и бережливость продолжали оставаться его второй натурой. Даже во время походов, занимаясь любимым делом - ловлей рыбы, он стремился как можно дольше насаживать на крючок одного и того же червяка, порой составляя его из кусочков нескольких червяков, уже побывавших в употреблении.

    ***

       Пока мы вспоминали прошлые подвиги Пеша, они с Крутилой успели вернуться на берег к друзьям. И вот теперь, полностью запасшись всеми необходимыми продуктами, наша компания собиралась в путь - на большой поляне на берегу залива, выходящего в огромное озеро. Поляна, отделенная от станции небольшим лесочком, была вся вытоптана множеством ног туристов-водоходов, начинающих маршрут с этого же места. А место и впрямь было удобное - рядом со станцией, с хорошим выходом на большую воду. Только мусора многовато. Обрывки полиэтилена, куски изоляционной ленты, остатки проволоки валялись тут и там, как напоминание о толпах путешественников, приезжающих в эти края во время летнего сезона. В разных концах поляны виднелось несколько кострищ, возле каждого свалены в кучу обожженные жестяные банки из-под консервов. На одном из кострищ путешественники сразу же по прибытии развели костер и вскипятили чай к завтраку.
       Наконец все было готово к старту. Три полностью загруженные байдарки покачивались у берега. Носильные вещи, спальники и большая часть продуктов разместились в гермомешках, которые были привязаны вдоль бортов и закреплены на дне грузовых отсеков, находящихся в центре каждой байды. Консервы и прочие продукты, которые не боялись сырости, туристы сложили в рюкзаки и привязали поверх гермомешков. Часть вещей и походного оборудования находилась также в носовых и кормовых отсеках байдарок. Короче, все было загружено под завязку. Поверх вещей каждый экипаж закрепил по большому куску полиэтилена, он в некоторой степени должен был защитить вещи от воды в случае дождя или сильной волны. Впрочем, пока погода благоприятствовала путешественникам, небо было чистым, и наступающий день обещал быть жарким. Хотя Лакерия и находилась на севере Бенгалии, и по сравнению со средней полосой климат здесь был в целом более суровым, в хороший год жаркие дни летом здесь тоже были нередки. Похоже, что как раз сейчас и стоял один из таких теплых периодов.
       Сами водоходы тоже переоделись и теперь в их облике мало что осталось от городского. На них красовались порядком выцветшие странного вида куртки - зеленые, а на Крутиле - зеленая с коричневыми пятнами. Только у Тычка куртка была новенькая, темно зеленая, со множеством карманов, купленная перед самой поездкой. Штормовка у Зеленки была такая же потрепанная и почти белая от многолетней носки, как и у остальных, да к тому же размера на два больше, чем нужно - эту куртку дал ему отец, опытный водоход и друг Картуза. Брюки путешественников были подстать курткам, зеленые и выгоревшие. Лишь Крутилины штаны оказались столь же пятнисты, как и куртка (как он сам утверждал, настоящие гвардейская караульная форма), а Вождила и вовсе оставался в джинсах.
       Довершали вид некоторые детали, благодаря которым в них сразу угадывались опытные морские волки и следопыты: у Вождилы и Ученого на шее висели по небольшой пластмассовой коробочке с компасом и маленьким зеркальцем внутри, а у Крутилы и Картуза пояса украшали большие охотничьи ножи, причем если у Картуза нож был просто большой, то у Крутилы - огромный! Как рассказал друзьям Крутила, этот нож перед демобилизацией ему подарил старый армейский друг - королевский шеф-повар.
       Вождила достал из нагрудного кармана свернутую топографическую карту, Картуз и Крутила достали свои, а остальные столпились вокруг.
      -- Итак, мы сейчас здесь, - Вождила указал точку на карте. - Первым этапом нам надо пройти все озеро, затем вот тут в заливе отыскать протоку и перейти по ней в следующее. Думаю, за пару переходов это сможем сделать.
      -- Волоков не будет? - поинтересовалась Кепочка. - А то очень уж я не люблю это дело...
      -- А что такое волок? - спросил Зеленка.
      -- Это когда не ты едешь на байдарке, а она едет на тебе, - доходчиво объяснил Картуз. - Обычно волокутся между озерами, если нет протоки или она есть, но непроходима, или обходят какие-то опасные участки. Когда переносишь байду и вещи вдоль реки мимо водопада или слишком сложного порога, то это называется также обносом.
      -- Волоков не будет, - подождав, когда Картуз закончит объяснения, сказал Вождила, - Я же обещал курортный маршрут! Жилеты у всех есть? - Все закивали головами, - Тогда по байдаркам!
       Водоходы стали занимать места. Зеленка спросил у Картуза:
      -- А какое мне взять весло?
      -- Возьми вот это. Примерься, как тебе будет удобнее грести. Если захочешь, можешь развернуть лопасти. Сейчас они в одной плоскости, но если надо, нажми вот на эту фитюльку и поверни одну лопасть на девяносто градусов, - он продемонстрировал Зеленке как это делать. - А теперь забирайся в байдарку.
      -- А где мое место? Сзади?
      -- Нет. Сзади садится самый тяжелый член экипажа. Он же будет капитаном. В нашем экипаже оба эти качества как нельзя более удачно совмещаю я. Впереди сидят матросы. Гребцы. Впрочем, капитан - такой же гребец, как и остальные, но он же еще и рулевой. Самый передний матрос выполняет функции впередсмотрящего. Очень ответственное это дело, особенно, когда приходится идти среди подводных камней. Ты садись посередине. Подстраивайся под переднего гребца и старайся грести в одном ритме с ним, иначе будете цепляться веслами и мешать друг другу. Впереди будет Кепочка - у нее опыта побольше.
       Картуз подтянул бахилы повыше, зашел в воду и взялся двумя руками за фальшборта, стараясь удерживать байдарку неподвижно.
      -- Берись двумя руками, так же как я - за фальшборта, затем ставь внутрь одну ногу. Наступай только на кильсон или на стрингеры. На шкуру не наступай - можно порвать! Вот так. Теперь садись. Аккуратно, не плюхайся. Подправь сиденье, чтобы было удобно. Я подложил тебе упаковку с байдарочными чехлами, будет немного повыше. Так удобнее грести.
       Зеленка поправил сидушку из синтетической пенки на резинках, которую ему перед этим выдал Картуз, и уселся на место. Благодаря резинкам, сидушка постоянно находилась на заду, движениям не мешала, и давала возможность спокойно садиться куда угодно, будь то сырая земля, холодные камни или неровный ствол дерева.
       Следующей в байдарку забралась Кепочка. Последним на своем месте, немного поерзав, устроился Картуз. После чего он поднял весло и сделал легкий гребок. Байдарка осталась на месте. Он гребанул сильнее. Байдарка не шелохнулась.
      -- Похоже, сели! - непонятно пробормотал он и скомандовал экипажу, - Давайте, ребята, гребите. Надо сняться с мели.
       Зеленка и Кепочка подняли весла и сделали несколько гребков. Результат нулевой.
      -- Хорошо сидим! - констатировал Картуз, - Ну-ка, полный вперед! Что есть сил!
       И сам сноровисто заработал веслом. Остальные не менее усердно задвигали своими.
       Так они напрягались примерно с полминуты, вкладывая в движения всю энергию и имеющуюся в запасе силу. При таком усердии любая другая байдарка давно бы вылетела ракетой на середину озера и скрылась за горизонтом. Но почему-то не эта! Правда она немного продвинулась. Буквально сантиметров на двадцать. Картуз передохнул несколько секунд и вновь приступил к делу, отдавая ему всю душу и мощь. Неожиданно раздался громкий крик:
      -- Вода! У нас в лодке вода!
       Это кричала Кепочка. В тот же момент Картуз и сам увидел воду - прямо у себя под ногами. Она быстро прибывала и через несколько секунд заполнила байдарку почти на треть.
      -- Всем за борт! - завопил что было сил Картуз и сам как ужаленный сиганул в воду.
       Ошарашенный Зеленка и перепуганная Кепочка последовали за ним. Байдарка, почти полная воды, лежала на дне в полутора метрах от пляжа. Заметив непонятную заминку, стали возвращаться остальные экипажи, которые уже успели удалиться от берега.
      -- Что случилось? - крикнул Крутила.
      -- Да леший его знает! - растерянно произнес Картуз, стоя над полузатонувшей байдаркой. - Где-то, похоже дыра!
      -- Давай вытаскивать, - скомандовал Крутила, вылезая из своей байдарки и берясь обеими руками за нос утонувшей.
       Они приподняли ее с двух сторон, и вода стала быстро убывать. Выволочив лодку на песчаный берег, Картуз и Крутила склонились над ней.
      -- Вот она, - показал Крутила, когда уровень воды опустился. На дне, прямо под нижними стрингерами зияла длинная, сантиметров в двадцать, узкая щель, как будто кто-то разрезал шкуру острым ножом. Дыра находилась точно там, где перед этим стояли ноги Картуза. Вождила, который тоже вернулся на берег, зашел в воду и принялся шарить по дну на том самом месте, где до этого стояла байдарка Картуза. Через минуту выпрямился: в руках он сжимал намокший и почерневший от воды обломок доски. Из доски торчал огромный ржавый гвоздь.
      -- На него вы и сели, - спокойно сказал он. - Бывает. Только грести так усердно не стоило. Мало того, что проткнули шкуру, так еще и такую дыру прорезали, когда пытались отойти от берега. Теперь зашивать надо. Простым заклеиванием не отделаешься.
      -- Это я виноват! - грустно произнес Картуз. - Дно не проверил, так еще и грести изо всех сил начал, когда заметил, что байдарка сидит. Знал ведь, что нельзя ни в коем случае так делать, так нет же! - силой хотел проблему разрешить! Словно "чайник" какой-то! Обалдел от счастья, что, наконец, на природу попал, вот мозги-то и отшибло, - он горестно вздохнул. - Просто лапоть, а не водоход! Так проколоться, и прямо с самого начала! Даже метра не прошел.
      -- Да ладно! - утешил Крутила. - С кем не бывает! Конь о четырех ногах - и то периодически мордой об асфальт... На твоем месте мог быть каждый!
      -- И ты тоже? - спросил Картуз, слегка успокоившись.
      -- Я? - переспросил Крутила. Подумал немного и ответил, - Нет, я, пожалуй, не мог бы... Ты уж извини...
      -- Чего там! - махнул рукой Картуз. - Поделом мне, шляпе в перьях!
       Он принялся развязывать веревки и разгружать байдарку. Остальные туристы тоже повыходили на берег. Было очевидно, что старт на некоторое время откладывался.
       Пока старшие возились с байдаркой Картуза, Тычок и Зеленка побрели вдоль берега.
       - Слушай, - спросил Зеленка, - а ты сейчас какое-нибудь волшебство сотворить можешь?
       Тычок задумался. Потом сказал:
       - Попробовать могу. Сотворить вряд ли.
       - Ну, попробовать и я могу. И с тем же результатом. Но ты же в спецтехникуме учишься. Чему-то уже за этот год научился, наверное?
       - Да так, по мелочи, - неопределенно пожал плечами Тычок. - Мышей красили. Бабочек на лету засушивали. Мух от варенья силой воли отгоняли. В общем, все такое...
       - Каких еще мышей? - изумился Зеленка, - Зачем красили?
       - Да это только так говорится у нас. Несколько лет назад у нас в техникуме случай был. Какой-то студент-второкурсник практику проходил в районном предприятии бытового обслуживания. И вдруг поступил вызов из одного офиса - мышей вывести. Срочный вызов. Они неожиданно заметили, что мыши у них завелись, и даже среди дня на всеобщее обозрение вылезать стали. А к ним какой-то важный гость должен был приехать, контракт подписывать или обсуждать что-то. Вот им и стукнуло - срочно мышей извести, чтобы клиенту на глаза не попались. А то какое же к фирме доверие, ежели в ней мыши среди бела дня шастают. И надо же такому случиться, что все маги-мышеловы и мышеведы как назло по другим вызовам разъехались. Только тот студент и был. Скучно ему одному в конторе сидеть, он и расхвастался, мы, мол, мышей изучали, приручали, да под свою дудку плясать заставляли! И еще строем они у нас ходили! Диспетчер-то и поверила. Заказ приняла, а того студента на вызов отправила. А какой из него, к семечкам, специалист, на втором курсе-то? Он там носился за ними, носился. Только хуже стало. Мало того, что со всего дома мыши к ним поперли, так еще он их всех случайно перекрасить умудрился. Веселенький ситчик получился - кого зелененькой сделал, кого желтенькой, кого красненькой в голубую крапинку, кого и вовсе под зебру разрисовал. Так эти цветочки и бегали, веселили народ. Представь картинку: секретарши визжат, по столам прыгают, менеждеры с папками кожаными носятся, пытаются ими мышей улопатить, водители служебных авто от смеха со стульев попадали. А тут на шум еще какой-то чудак из охраны прибежал и давай по мышам из пистолета палить! Из газового! Во представление было! Кошка, которую в тот день уборщица из дома принесла - специально, на мышей поохотиться, - совершенно ошалела от такого зрелища. Сначала по занавескам под потолок забралась, скрыться пыталась, а когда карниз с занавеской под ее тяжестью рухнул, она в кабинет директора ворвалась да в сейф стальной спряталась. Будучи в шоковом состояниие, каким-то образом дверцу захлопнуть за собой умудрилась. Ее потом два часа оттуда наши спецы волшебными палочками выковыривали. Автогеном побоялись - животное поджарится, да и за деньги, что в сейфе, шеф испугался.
       - Ну, и чем дело-то кончилось? - спросил Зеленка, давясь от смеха.
       - Да ясно, чем. Начальнику отдела выговор. Студентов-практикантов запретили посылать на вызовы без сопровождения дипломированного специалиста. А нам в техникуме спецкурс ввели по особенностям работе с мышами. Его-то студенты и прозвали "Курс по окраске мышей".
       - Да-а, здорово! - восхитился Зеленка. - Значит, ты пока ничего интересного показать не можешь?
       - Не то, что не могу. Просто опыта нет, поэтому без какого-нибудь технического руководства или учебного пособия вряд ли получится.
       - А ты с собой ничего такого не взял? - с надеждой спросил Зеленка.
       - Нет, не бра..., - тут Тычок вспомнил про книжку без обложки, которую в последний момент сунул в рюкзак. - Хотя нет, что-то такое захватил. Но, честно говоря, и сам не знаю что. Даже не посмотрел. Может, вообще какой-нибудь справочник по сантехнике. Потом проверим.
       Они не торопясь добрели до края песчаного берега. Дальше поляна заканчивалась и начинались деревья, в основном сосны и елки, такие же, как и во всем леске, отделявшем пляжик, где они собирались, от станции и поселка. Под ногами стелился мягкий зеленый мох, кое-где перебиваемый островками светлого зелено-голубого ягеля. Надо мхом нависали невысокие кустики с черными ягодами.
      -- Смотри, что это? Черника? - Зеленка нагнулся и сорвал несколько ягод.
      -- Черника, - подтвердил Тычок. - Но лучше здесь ее не рвать.
      -- Почему? - удивился Зеленка.
      -- "Пионерская ягода", - коротко ответил тот.
      -- А-а-а, понятно, - протянул Зеленка и бросил ягоды в мох. - А что это?
      -- Ну, это мы так назвали. Несколько лет назад меня дядя брал с собой на несколько дней на Гелисер... Озеро такое есть, слышал, может?.. Так вот, мы там жили в палатке. Народу вокруг - туча! И все как мы - тоже в палатках. Весь берег заставлен. Лес прямо к воде подходил. Здорово было - и в лесу, и в то же время на берегу... Так вот, черники там было - просто море. И вокруг палаток, и по берегу, и дальше в лес. Ну, ты же понимаешь, ночью когда выскакиваешь по надобности какой, далеко от палаток не отбегаешь. Да и не видно в темноте, где ты - то ли среди черники, то ли в муравейник забрел, то ли у розового куста пристроился. Поэтому днем вокруг палаток чернику мы уже не собирали, глубже в лес уходили...
      -- Это-то понятно, - перебил Зеленка, - А пионеры тут при чем?
      -- А как-то раз утром слышим - на озере гудки раздаются. Мы из палатки выскакиваем, а там посередине - здоровенный такой теплоход, и прямо к нам шпарит. Подошел, трап длинный с носа откинул, до самого берега достал. А по трапу ребятня как посыплется - сотни три, не меньше. Оказывается, это их из какого-то летнего лагеря на экскурсию привезли. За ними вожатые. Ну и конечно, они же там обалдели у себя в столовой от каши да от какао всякого, на чернику сразу налетели, рвут, в рот запихивают, радуются. В лес им запрещают заходить, поэтому они вдоль по берегу разбежались. Каждый кустик облепили - человек по пять, все вокруг палаток подъели. Нам, конечно, не жалко ягоды, но с тех пор так и называем ту, что вдоль тропинок да у стоянок растет, "пионерской".
      -- Ясно. Ладно, подождем тогда. А еще она будет нам встречаться?
      -- Спрашиваешь! - усмехнулся Тычок, - Да здесь ягода - главное богатство! Мне дядя все уши прожужжал!
      -- Да-да, - вспомнил Зеленка, - Мне же Картуз тоже говорил об этом. Он сюда каждый год приезжает.
       Они неторопливо вернулись к остальным. Картуз уже успел отремонтировать байдарку - разрез был аккуратно прошит синтетическими нитками, а затем поверху он тщательно приклеил резиновую заплатку, такую же зеленую, как и вся "шкура". При этом общий вид совершенно не был испорчен, так как по всему дну байды тут и там были разбросаны похожие резиновые лоскутки, прикрывающие собой боевые раны, полученные на многочисленных камнях и шкуродерах Лакерийских рек и озер.
       Путешественники снова поставили байдарку дном на землю и Картуз, как он объяснил - для надежности, приклеил изнутри на шрам кусок обычного лейкопластыря. После чего принялся опять загружать вещи.
       Когда они, наконец, отчалили, солнце припекало вовсю. Отгребя от берега на значительное расстояние, Зеленка обернулся. Отсюда он смог рассмотреть всю панораму от одного края залива до другого. Лесистый берег чередовался с лугами, а за деревьями виднелись вышки линий электропередач, проходящих через железнодорожную станцию. Мимо станции, видимо, только что прошел товарный состав, так как до Зеленки донесся далекий перестук колес поезда, невидимого за полосой леса. Вдоль луга по берегу рассыпался ряд деревянных домиков, перед каждым из которых прямо у воды стояло по небольшому бревенчатому строению с мостками - деревенские бани. Песчаный отрезок берега на фоне леса, от которого они только что стартовали, казался всего лишь короткой желтой полоской бумаги, приклеенной на огромный живописный холст. А чуть левее этой полоски, на некотором удалении от берега виднелась небольшая точка, в которой при известном старании просматривалось некое водоплавающее судно, по всей видимости - байдарка, если судить по ритмичному попеременному отблеску на солнце двух пар весел. Она тоже направлялась в сторону открытой воды.
      
       ГЛАВА 5
      
      -- Внимание! - крикнул Вождила, - Начинаем искать место для стоянки! Смотрите внимательно по сторонам!
       Они шли уже больше четырех часов, почти без остановок, если не считать десятиминутной высадки на берег для легкой разминки в середине пути. Преодолев за это время километров двадцать, они прошли вдоль вытянутого с севера на юг озера Лопухового практически до середины. Станция Лопухи была единственным населенным пунктом на его берегах, да и вообще на много километров вокруг, так что путешественники вполне ощущали себя совершенно дикими туристами, оторванными от цивилизации. Это вызвало в них некоторую расслабленность, и они даже не оглядывались в ту сторону, откуда пришли. Если бы кто-то из наших туристов все-таки удосужился посмотреть туда, то наверняка заметил бы одинокую байдарку, которая шла за ними, держась на достаточном расстоянии, чтобы не попадаться им на глаза, но и не отставая сильно, дабы не потерять группу из виду.
      -- Вижу хорошее место! - крикнул Крутила, показывая рукой на высокий берег невдалеке. - Мы пойдем проверим!
       Место и впрямь было симпатичное. От берега в воду спускался огромный плоский камень, образуя естественный причал, куда могли свободно пристать несколько байдарок. Участок леса, подходившего к воде, оказывался как бы на возвышении, а деревья были достаточно редкими, чтобы между ними свободно разместились три-четыре палатки. Дальше возвышенность уходила глубже в лес и, судя по всему, переходила в основание небольшой горы. По обе стороны от возвышенности берег был более низким. Справа он был заболочен, с торчащими редкими засохшими деревьями. Болотистый участок раскинулся на ширину метров в двести, а на другой стороне его окаймляла густая растительность. Слева от возвышенности берег оказался не болотистым, а лесистым, однако у самой воды деревьев не было, а радовал глаз самый настоящий песчаный пляж шириной около десяти метров и длиной метров сто.
      -- Классное место! - восхитился Зеленка. - Остановимся здесь?
      -- Сейчас Крутила посмотрит, что там, тогда и решим, - ответил Картуз.
       Между деревьями показался Крутила, он вышел на берег и махнул рукой:
       - Давайте сюда!
       - Пристаем! - скомандовал Вождила.
       Как уже говорилось, Вождилу во время всех походов почитали за руководителя. Так повелось еще с незапамятных времен. Конкурсов, конечно, никто не устраивал, да это и не требовалось. Выборы в поезде рассматривались больше как развлечение в пути, а не акт всеобщего волеизъявления. Всем и так ясно - если Вождила идет, значит он - во главе!
       Диктовалось это постоянно активным и бодрым состоянием души и тела, присущим Вождиле, которым он просто заражал друзей. Будучи человеком активной жизненной позиции, он всегда с натуральным и непосредственным энтузиазмом участвовал во всем, что происходило вокруг. Однажды, во время какой-то праздничной демонстрации в Большом Городе, он даже присоединился к колонне тружеников сельского хозяйства, взметнув высоко над головой огромное надувное коровье вымя. Тем самым он собирался поддержать недавний почин самоотверженных кормильцев страны по увеличению надоя с каждой бенгальской коровы. Справедливости ради следует сказать, что не все в праздничной колонне одобрили акцию Вождилы. Кое-кому она показалась сомнительной. Да это и неудивительно - очень многие исповедовали весьма распространенный в то время в сельском хозяйстве принцип, согласно которому, чтобы корова меньше ела и давала больше молока, ее надо было меньше кормить и чаще доить.
       Однако, вернемся к нашему путешествию. Байдарки пристали к большому камню, и водоходы покинули насиженные места, с трудом разминая затекшие ноги и руки. Место и впрямь оказалось хорошим. Лес здесь был настолько редким, что скорее казался просторной поляной, кое-где поросшей деревьями и окруженной более густым лесом. Под ногами шуршал сухой ягель, то здесь то там проглядывала редкая трава. Вокруг поляны, в лесу, все было покрыто густым ковром из низких зеленых кустиков с маленькими листочками - черникой. Путешественники осматривали поляну и выбирали места под палатки.
       - Здесь поставим, - уверенно заявил Картуз, указывая на площадку между двумя деревьями. - Место ровное, а вон там на берегу есть кострище. Мы сегодня дежурим, так что нам будет удобно. Ты, Зеленка, пока убери все шишки, а я пойду вещи разгружать. Потом тоже подходи - перенесем их сюда. Поставим палатку и начнем готовить обед.
       - Смотрите, что это? - раздался крик. Тычок, выйдя на песчаный пляж, что-то разглядывал под ногами. Остальные поспешили к нему. Вдоль всего пляжа по мокрому песку протянулась цепочка следов. Следы были глубокие и широкие и принадлежали какому-то крупному зверю.
       - Лось, - определил Крутила. - Их здесь много. Сюда на водопой приходят. К нам они сами не подойдут, но когда по лесу будете ходить, смотрите в оба - лучше с ними не встречаться. Особенно если он в компании с лосихой и детенышем. Тогда по-тихому убирайтесь куда подальше!
       Зеленка вернулся к стоянке и быстро отбросил все шишки и ветки с пятачка, где должна была стоять их палатка, после чего побежал на берег. Вещи уже лежали рядом с байдаркой, а сама она примостилась на камне. Они за несколько минут перетащили рюкзаки и гермомешки, и Картуз достал из одной из них выцветшую брезентовую палатку, которая когда-то была зеленой. Вслед за палаткой из рюкзака появился кусок полиэтилена.
       - Это под палатку, - сообщил Картуз.
       Зеленке никогда не доводилось ставить палатку, и он самым внимательным образом прислушивался ко всему, что ему говорил капитан. А тот достал из загашника несколько коротких металлических трубок, которые через несколько секунд превратились в два шеста метра по полтора каждый. После чего на выбранное место они постелили полиэтилен, сверху разложили палатку, и Картуз скомандовал:
       - Ты теперь лезь внутрь и ставь эти шесты. Один в изголовье - у окна, второй у дверей. Там есть специальные отверстия в крыше, куда нужно засунуть их концы. Сам увидишь.
       Зеленка быстро выполнил полученное задание, а когда вылез, Картуз держал в одной руке металлические колышки, а второй поддерживал палатку за край, чтобы та не упала. Кепочка держала палатку с другой стороны.
       - Бери колышки, вставляй их в петли на веревках и крепи к земле.
       - А они не лезут, - сокрушенно сказал Зеленка после нескольких безуспешных попыток забить колышек в землю. - Там, наверное, камень.
       - Вполне возможно, - согласился Картуз, - Здесь почва очень каменистая. Не беда. Тащи сюда несколько больших камней с берега, мы ими и прижмем колышки.
       Картуз отобрал камни потяжелее, слегка выпуклые, такие, чтобы этими выпуклостями плотно придавить колышки к земле, и через несколько минут жилище было готово. Для надежности он обмотал концы натягивающих веревок на камни, расположившиеся по периметру палатки.
       - Отлично, - подытожил Картуз, пробуя рукой натяжение веревок. - Теперь никуда не денется. Можно костер разводить да обед готовить. Ты, Кепочка, раскладывай вещи, а мы дров поищем.
       Зеленка схватил топор и спросил:
       - В лес идем?
       - Лес - это тоже вариант, - согласился Картуз. - Но есть способ лучше. Видишь те коряги на берегу?
       Зеленка взглянул, куда показывал Картуз, и увидел, что весь берег был усеян стволами деревьев и коряг. Они, похоже, провели немало времени в воде, прежде чем волны выбросили их на сушу. Вода отполировала их до блеска, а солнце и ветер высушили до такого светлого серебристого цвета, что они казались почти белыми. Многие имели весьма причудливую форму и были похожи на оленьи рога. В некоторых местах их скопилось столько, что, казалось, целое оленье стадо зарылось с головой в песок, зачем-то оставив рога на поверхности.
       - Это плавник, - пояснил Картуз, - то есть ветки и стволы, которые упали в озеро и пролежали там много лет, так что вода продубила их насквозь, убив всю гниль. Потом ветер и волны прибили их сюда, и они еще несколько лет сохли на ветру. Более сухого дерева и лучшего топлива для костра ты в Лакерии не найдешь!
       И действительно, ветки плавника были на ощупь сухими, гладкими и очень упругими, а ломался он с удивительным звоном, который никогда не смогла бы издать ни одна даже самая сухая ветка в лесу. Горел он столь ярким и жарким огнем, что меньше, чем через час, суп уже весело булькал в большом кане, а рядом пыхтела гречневая каша с тушенкой, источая умопомрачительный аромат, особенно сильно ощущаемый после напряженного перехода. Гречка с тушенкой и разнообразными приправами была любимым блюдом Кепочки, и она всегда с удовольствием готовила ее в походах.
       - Все готово, звони! - скомандовал Картуз Зеленке.
       - Куда звонить? - не понял тот.
       - Звони к обеду! - и, так как Зеленка продолжал недоуменно смотреть на него, пояснил, - В походах к столу созывают звоном ложки по миске, или миской об миску, или что-нибудь в этом роде. Так очень хорошо слышно, и даже если кто-то отошел от лагеря далеко, он сможет услышать и вернуться. Понял?
       - Понял! - с энтузиазмом воскликнул Зеленка и радостно заколотил мисками друг об друга.
       Призывный звон пронесся по воде и эхом вернулся с противоположного берега. Впрочем, никого долго звать не пришлось. Водоходы, с непривычки утомленные первым переходом, давно поставили палатки и занимались кто чем, при этом совершенно неосознанно кружа вокруг кухни, привлекаемые ароматами готовящихся яств. Поэтому с первыми звуками сигнала они наперегонки устремились к раздаче, размахивая разнокалиберными мисками.

    ***

       Сигнал был услышан не только в лагере наших друзей.
       Никоша, окончательно запутавшийся в веревках, привязанных к палатке, обмотанный ею с ног до головы и от этого смахивающий на сильно располневшую мумию, уже отчаявшийся разобраться, где у палатки дно, а где крыша, с завистью протянул:
       - У них уже обед! Там хорошо-о-о!
       На что Смычок, тщетно пытаясь поджечь зажигалкой толстую ветку, философски заметил:
       - Там хорошо, где нас... не побьют! Не боись, сейчас костер разведу, сварим макароны. Их у нас много... Очень много... Почти только одни макароны...
       Мумия с сомнением посмотрела на безуспешные потуги Смычка и предложила:
       - Давай я попробую. По-моему, надо сначала мелкие веточки запалить, а потом уже большие. Я точно знаю. Мы в школе всем классом один раз за город ездили, там костер разводили. А ты пока с палаткой разберись. Что-то я совсем в ней запутался, - Никоша принялся выдираться из хищных объятий палатки, которая почти совсем заглотила его.

    ***

       После обеда разбрелись кто куда. Ужин назначили на девять, поэтому самые заядлые рыбаки - Вождила, Пеш, Крутила и Ученый - отправились на рыбалку, а Картуз с Кепочкой в лес. При этом Картуз сказал Зеленке:
       - Мы пойдем на разведку, поищем, есть ли ягоды какие. А ты будь здесь, никуда не уходи. В лагере всегда кто-то обязательно должен оставаться. Это закон. Мы дежурные, нам и бдить! Вопросы есть?
       Вопросов у Зеленки не было, да он и не сильно расстроился, что надо было оставаться в лагере. У него были свои планы - он хотел еще поболтать с Тычком о всяком-разном волшебстве, тем более, что тот тоже никуда уходить не собирался.
       Зеленка подошел к палатке Вождилы, где Тычок после обеда занимался распаковкой вещей.
      -- Слушай, давай посмотрим, что за книжка у тебя с собой. Ну, ты говорил, что взял какую-то по учебе.
       Тычок высунул голову:
      -- Сейчас, только спальник разложу.
       Через несколько минут он вылез из палатки, держа в руках небольшую потрепанную книжечку без обложки. Они нашли большой плоский камень возле воды и уселись на него.
      -- Как называется? - спросил Зеленка.
      -- Понятия не имею, - ответил Тычок, - По-моему, что-то по специальности. Библиотекарша из нашего техникума подарила. Из списанных книг. Говорит, жалко выбрасывать, может еще и пригодится.
       Он осмотрел книгу со всех сторон.
      -- Видишь, обложки нет, никаких выходных данных нет, и о чем речь - совершенно неясно.
       Тычок раскрыл книгу и стал медленно листать.
      -- Так, есть оглавление. Разделы такие: Погода... Вечеринки и отдых... Почтовая связь... Транспорт... Спорт... Перемещения в пространстве... Животные и птицы... Странное какое-то сочетание..., - он продолжал листать. Сначала лицо его не выражало ничего, кроме удивления, но потом подобие догадки промелькнуло в глазах.
       Зеленка с любопытством заглянул ему через плечо:
      -- Какие-то двустишия... И отдельные фразы... А вот и вовсе одно слово. Что это? Пословицы, что ли, какие? А на каком это языке? Вроде не по-нашему написано...
       Однако Тычок продолжал молча листать книгу, кивая головой. И, наконец, произнес:
      -- Нет, не двустишия это и не поговорки. Я понял, что это. Это - заклинания!
      -- Заклинания? - Зеленка от восторга чуть не свалился с камня. - Вот это да! А про что?
      -- А, похоже, про все! Это целый сборник разных заклинаний. Только не ясно, по какому принципу их сюда подбирали. Видишь, самые разные темы - тут тебе и кулинария, и доставка почты, и музыка, и домашние дела...
      -- Что еще за доставка почты? На кой здесь заклинания? Бросаешь письмо в ящик - вот и все волшебство, - Зеленка хихикнул, поднял камешек и бросил его в воду. - Вот так, буль - и полетело!
      -- Ну да, конечно, - согласился Тычок, - Только какой же тебе почтовый ящик, например, здесь? Может, это как раз почтовое заклинание для пустынь, горных ущелий и прочих диких лесов? - он заглянул в книжку, почитал немного, затем поднял голову, - Ну точно, так и написано, бенгальским по белому: "используется для отправления писем, посылок и бандеролей из отдаленных и труднодоступных мест в другие отдаленные места". А здесь как раз то самое отдаленное и даже труднодоступное место.
      -- И как же это все сработает? Почтовый ящик с неба упадет? А почтальон потом на байдарке приплывет? - Зеленка снова саркастически хихикнул.
      -- Ничего ты не понимаешь, - обиделся Тычок. - Это же магическое заклинание. Главное - правильно произнести его, а там уж оно найдет способ исполниться!
      -- А давай попробуем! - загорелся Зеленка. - Что там написано? - Он снова заглянул в книжку. - "Пос-тус эс-прес-со транс-фе-рус..." - по слогам прочитал он вслух и стал оглядываться по сторонам. - Язык сломаешь... Ну и где же твой почтовый ящик? Ничего и не произошло.
      -- Конечно, разбежался! - возмутился Тычок. - Думаешь, пошлепал губами и тебе джин из бутылки сразу все на блюдечке поднесет? Так тогда каждый мог бы волшебником работать, а не учиться три года в техникуме да шесть в университете! Здесь надо правильно произнести! Нам целый год предмет специальный преподавали, "Произнесение магических заклинаний" назывался.
      -- Да ну! - изумился Зеленка. - И как же надо это говорить?
      -- Надо встать в особую позу, будто вот-вот собираешься побежать куда-то, руку при этом поднять, словно дирижируешь оркестром, а взгляд должен быть такой, как если бы ты одновременно читал музыкантам лекцию о вкусной и здоровой пище. А потом рукой проводишь полукруг, переходящий в восьмерку, а заканчивается жест чем-то похожим на вопросительный знак, переходящий в восклицательный. Нас так учили и мы целый год тренировались. Ну и произносишь заклинание, соответственно.
       Зеленка вскочил с камня, принял позу под названием "опять я опоздал на электричку" и покрутил рукой.
      -- Ну как? - спросил он. - Вот такая, понимаешь, загогулина?
      -- Нет, не то, не то! - Тычок тоже встал. - Загогулина должна быть такая...
       Он произвел сложное движение рукой, помогая ей при этом всем телом, и продекламировал с легким подвыванием:
      -- Постус эспре-е-е-с-со-о-о трансфе-е-е-рус! Понял?
      -- Понял! - подтвердил Зеленка. - Это ты уже произнес его или только показывал как надо?
      -- Э-э-э, думаю, что уже произнес, - неуверенно сказал Тычок. - А вообще-то только хотел показать..., - он покрутил головой. Вокруг все осталось по-прежнему. - Ну вот, видишь, даже у меня не получилось... А ты со своей загогулиной...
       В ближайших кустах раздался шорох. Тычок и Зеленка мгновенно обернулись на звук.
      -- Что это? - шепотом спросил Зеленка. Он явно струхнул.
       Из кустов, фыркая и недовольно оглядываясь, выбрался еж. Он просеменил до открытого участка, где не было травы, и остановился, подозрительно осматривая друзей. Зеленка облегченно засмеялся:
      -- Это же ежик! А я-то думал... Даже и не предполагал, что они здесь водятся.
      -- Я тоже, - согласился с ним Тычок.
      -- Можно подумать, что я предполагал, - ехидно произнес еж, неприязненно глядя на ребят. - Очень нужно было в такую даль тащиться!
       У Тычка с Зеленкой глаза полезли на лоб. Говорящий еж! Вот это да! Они не знали, что и сказать. А еж тем временем продолжал канючить:
      -- Ведь предупреждал диспетчера, что мне раньше надо сегодня домой вернуться! Что не следует меня сегодня далеко посылать! Что день рождения у детишек, а мне еще подарки искать. Так нет же, белый свет на мне клином сошелся! Как будто больше некого и на вызов отправить! Мало того, что сюда тащиться - не ближний свет, так еще небось отправят пингвинам привет передавать! - Он снова посмотрел на приятелей и брюзгливо спросил:
      -- Ну и чего ждем? Будем почту посылать или глазки строить?
       К Тычку вернулся дар речи. Он воскликнул:
      -- Так вы что - почтальон?
      -- Да елки-палки! Вы думали - страус-несушка?- взорвался еж. - О чем я уже битых полчаса толкую? Почтовый еж я! Или вы артистов заказывали?
      -- Нет-нет, что вы! - засуетился Тычок. - Мы действительно хотели почтальона вызвать... Или по крайней мере кого-то, кто может почту доставить...
      -- Ну, так вот он я! Что у вас?
      -- В смысле? - не понял Тычок.
      -- В смысле - письмо там, бандероль или посылка какая? Показывайте. И куда отправить, говорите. Надо тариф рассчитать.
      -- Так эта ... э-э-э... услуга, так сказать, она... э-э-э... платная?
      -- А как же, уважаемый? - в свою очередь удивился еж, - Задарма нынче только мухи дохнут. А у нас - фирма! Затраты, прибыль. Накладные. Премиальные. Все как положено!
      -- Но у нас даже и денег нет..., - растеряно пробормотал Зеленка.
      -- Денег нет? - снова удивился еж. - А зачем тогда вызывали?
      -- Да мы просто проверить хотели, сработает ли заклинание.
      -- Да, это причина уважительная, - согласился еж. - Ну и как, проверили?
      -- Проверили, - кивнул Тычок.
      -- Вот и замечательно, - ласково сказал еж. - В таком случае с вас штраф за ложный вызов! Двести бенгалей!
       Зеленка охнул. А Тычок упавшим голосом едва слышно произнес:
      -- Мы же говорим - нет у нас денег.
      -- Это ничего, - ободряюще воскликнул еж. - Можно и в кредит! Кстати, передачу тоже можно в кредит отправить. Между прочим, будет значительно дешевле, чем штраф платить. Только, пожалуйста, решайте быстрее, я очень тороплюсь!
       Зеленка воскликнул:
      -- Я придумал! Я родителям записку могу отправить, мол, доехали, все нормально и все такое... А за счет получателя можно?
      -- Почему же нельзя? Очень даже можно! - охотно согласился еж. - Вам поздравительный бланк или на обычном листочке напишете?
      -- Да на обычном сойдет! - обрадовался Зеленка. Он кинулся к своей палатке, повозился там с минуту и вернулся, держа в руках сложенный вчетверо листок бумаги. Протянул листок ежу, - Вот, пожалуйста!
      -- Да, кстати, - спохватился еж, - А куда доставить надо? Надеюсь, не на Южный полюс!
      -- Нет, что вы! В Большой Город!
      -- А, в Большой Город! Это очень хорошо! Это просто замечательно! - обрадовался еж. - Тогда я там заодно и по магазинам пробежаться смогу! Там хорошие магазины! В Центральный универмаг надо будет зайти, - он помолчал и добавил, - Подарки мне нужны. У детишек день рождения сегодня. Хочу успеть пораньше. Поэтому я так и спешу! А то еще на перехватчиков налетишь, так пока от них отвяжешься... Ладно, давайте адрес.
      -- Адрес здесь на бумажке написан, - сказал Зеленка.
       А Тычок спросил:
      -- А что за перехватчики, на которых вы налететь боитесь?
      -- Да я и не боюсь, просто опасаюсь - лишнее время придется потерять, - объяснил еж. - Это ежи-перехватчики из конкурирующей фирмы. Спецслужбу они у себя там создали по отслеживанию нашего брата и отниманию посланий. А потом сами доставляют, соответственно, и оплату на свои счета получают. Ну да ладно, мы тоже не лыком шиты, есть свои маленькие секреты. Не волнуйтесь, все будет в ажуре - доставлю в лучшем виде! Положите письмо на траву, пожалуйста.
       С этими словами еж вразвалочку подошел к сложенному листку и, свернувшись клубком, принялся кататься по нему. Когда же он опять встал на лапы, письмо прочно сидело на его острых иглах.
      -- Ну все, пока! Я пошел! - с этими словами еж скрылся в тех же кустах, откуда и вышел.
       Зеленка и Тычок с минуту постояли молча, глядя на то, как покачивается ветка, которую он задел, забираясь в гущу зелени, после чего Зеленка осторожно приблизился к кусту и заглянул под листья. Там никого не было. Зеленка выпрямился, задумчиво посмотрел на Тычка, и физиономия его неожиданно расплылась в широченной улыбке.
      -- Послушай, а ведь сработало! Понимаешь? В смысле - заклинание из твоей книжки. Просто волшебная сказка какая-то! Ты просто молоток!
      -- Да ладно, перестань! - засмущался Тычок. Потом неожиданно продекламировал, - "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!..." Это наш гимн, я имею в виду гимн нашего техникума, - пояснил он.
      -- Замечательный гимн! - продолжал радоваться Зеленка. - Давай дальше! Что там еще есть интересного в твоей книжке?... Да, кстати, - вдруг спохватился он, - А что, все чудеса в ней платные?
      -- Не знаю, - пожал плечами Тычок, - Скорее всего только те, которые относятся к сфере обслуживания. Все остальное должно проходить задаром.
       Он поднял книжку и хотел снова раскрыть ее, но тут послышались голоса, и из леса к стоянке вышли Картуз с Кепочкой. Они радостно замахали ребятам.
      -- Как дела? - закричал Картуз. - Что нового и интересного?
      -- Да ничего особенного, все в порядке! - доложил Зеленка. - Никаких происшествий зафиксировано не было!
       Про ежа он не стал говорить. Оно и понятно - какое же это происшествие, ежели все проходило строго по учебнику? Разве кто-нибудь когда-нибудь встречал в учебниках что-нибудь интересное?
      -- А у нас есть хорошие новости! - с энтузиазмом сообщил Картуз. - Ягоды здесь - видимо-невидимо! Все вокруг усыпано. Так что завтра будет чем заняться! - Он схватил два кана и пошел к воде. - Давайте теперь огонь разводить, - распорядился он, - Пора ужин готовить!
       Ужин прошел в торжественной обстановке. Путешественники были счастливы, что наконец начался поход, которого все они с нетерпением ждали целый год. Да и день, в конце концов, оказался неплохим, несмотря на утреннее недоразумение с байдаркой Картуза.
       Погода им благоприятствовала, вокруг оказалось полно черники, а Пеш к тому же открыл счет рыбацким удачам - на его спиннинг попалась первая щучка. Не очень большая, но и не мелкий щуренок, килограмма на полтора, так что она стала весьма приятным дополнением к их стандартному вечернему походному рациону. На завтра порешили устроить дневку - согласно давно сложившейся традиции за днем перехода всегда следовал день стоянки. Тем более, что каждому было чем заняться.
       Спать разошлись рано - полубессонная ночь в поезде и длинный ходовой день дали о себе знать, так что скоро друзья уже безмятежно спали под легкий плеск воды и шелест ветра в кронах высоких лакерийских сосен.
      
       ГЛАВА 6
      
       Утром Картуз проснулся от какого-то непонятного шебуршания, вздохов и неразборчивого бормотания. Он уже выспался, поэтому с удовольствием открыл глаза. Вдалеке слышались негромкие голоса Вождилы и Пеша - их экипаж сегодня был дежурным, так что они встали раньше всех и во всю готовили завтрак. Но шебуршание исходило не от них. Его источник находился в самой палатке.
       Картуз слегка повернул голову и увидел Зеленку, склонившегося над рюкзаком. Тот был вывернут почти наизнанку, а вещи беспорядочно разбросаны рядом.
      -- Что ищем? - поинтересовался Картуз, приподнимаясь на локте.
       Зеленка повернул к нему расстроенное лицо:
      -- Бумагу я дома забыл... Туалетную..., - он тяжело вздохнул.
      -- Да, это неприятно, - посочувствовал Картуз, - Это ты, братец, очень даже оплошал. - Он расстегнул молнию на спальнике, - Туалетная бумага - не роскошь, а предмет первейшей необходимости в походе! - однако увидев расстроенное лицо Зеленки, поспешил добавить, - Да не огорчайся ты! Поможем твоему горю. У нас есть запасная пачка салфеток. Дадим тебе. Уверяю тебя - ничем не хуже!
       Он вылез из спальника, притянул ближе свой рюкзак, пошарил в нем и, вытащив обещанное, протянул Зеленке.
      -- На, пользуйся на здоровье!
       Зеленка схватил упаковку и, выпорхнув из палатки, стрелой помчался в лес, на бегу пожелав дежурным доброго утра. Картуз выглянул в небольшое окошко. Легкие белые облачка неторопливо плыли по своим делам по ярко синему небу. Ветра не было. День обещал быть теплым, если не жарким. Картуз вытащил из кармана, пришитого к внутренней стенке, пакет с мылом, зубными щетками и пастой, и полез наружу. Кепочка еще досматривала последние сны.
       У костра колдовали Вождила и Пеш.
      -- Привет! - сказал Картуз, подходя к ним. - А где же ваш третий? Неужели дрыхнет еще?
      -- Привет! - весело махнул ему Вождила. - Да, Тычок пока спит. Что нам здесь втроем у костра толкаться? Работы немного - каша да бутерброды с чаем. А он свою норму после завтрака выполнит - каны мыть будет.
      -- А какая каша? - поинтересовался Картуз?
      -- Пшенка, - коротко ответил Вождила, помешивая в кане специально выструганной для этой цели палкой-мешалкой.
      -- Пшенка - это здорово! - одобрил Картуз. Он присел у костра на лежащее рядом бревно и уставился на огонь.
       Картуз был самым обыкновенным бенгальцем. Вернее, не совсем обыкновенным. Как известно, все бенгальцы делятся на две категории: тех, которые любят сгущенку и ненавидят любое варенье, и тех, что наоборот обожают варенье и терпеть не могут сгущенку. Картуз не относился ни к тем, ни к другим - он с одинаковым энтузиазмом употреблял оба продукта, причем предпочитал делать это без хлеба.
       Однако, черничное варенье было у него на особом, почетном месте. Отчасти по этой причине он и стал бенгальским водоходом - за возможность добираться до безграничных природных запасов черники, собирать ее в любых желаемых количествах и варить варенье прямо на месте. С этой целью он всегда брал в поход десяток складных пластмассовых канистр и мешок сахара. Сахар он держал в корме байдарки, в результате чего у нее с самого начала путешествия обычно был задран нос, и она несколько напоминала катер на подводных крыльях. На каждой стоянке Картуз с утра пораньше уходил на сбор любимой ягоды, а по вечерам варил на костре варенье и заливал его в канистры, поочередно выуживая их из рюкзаков. Заполненные канистры он размещал в носовой части байдарки, отчего с каждым днем та постепенно выравнивалась, принимая горизонтальное положение. К концу путешествия, когда сахар заканчивался, а варенья становилось очень много, канистры перевешивали даже самого Картуза, сидевшего сзади, и байдарка задирала корму, утыкаясь носом в воду, как бы что-то высматривая на дне.
       По ориентации байдарки Картуза всегда можно было с уверенностью судить о том, на каком этапе маршрута находились водоходы. Впрочем, Картуз был не прочь и поэкспериментировать.
       Так, однажды, когда сахар закончился раньше срока, то есть раньше, чем оказались заполненными все привезенные из города канистры, он решил приготовить варенье с шоколадом. Благо последнего было запасено в поход вдосталь. Если следовать принципу, что отрицательный результат - это тоже результат, то эксперимент полностью удался. Другое дело, что котелок, в котором готовилось блюдо, пришлось потом три часа драить изнутри, освобождая от корки перегоревшего шоколада и ягоды. А потом еще час Картузу понадобился, чтобы отмыться самому от слоя той же субстанции, которая в процессе чистки посуды успешно перекочевала с котелка на его руки и лицо. Тем не менее энтузиаст-вареньелюб не был разочарован, хотя и не рассказывал никому о своих вкусовых ощущениях после того памятного эксперимента.
       Сам Картуз, как можно догадаться, не отличался излишней худобой и несколько комплексовал по этому поводу. Да так, что время от времени начинал проводить кампанию по похудению. Еще лет за десять до описываемых событий он попытался проделать это впервые. Успех был достигнут, он сумел сбросить тогда целых 18 килограммов, чем несказанно гордился. С этой целью он выработал несколько принципов, которые считал своей величайшей заслугой перед человечеством и которым дал название "принципа трех Ж", что означало, что на время "худпроцесса" он отказывался от всего жирного, переставал есть житное (то есть хлеб, пироги и плюшки), и резко снижал потребление жидкости. Ну и, естественно, старался уменьшать количество потребляемых калорий, отказывая себе ежедневно во всем. Измождал он себя неимоверно. Однако в то время он был на десять лет моложе, и энтузиазма в деле приведения себя в норму ему было не занимать.
       Сейчас же все обстояло по-другому. В этом году за зиму сидячей работы он отяжелел настолько, что снова решил использовать старый опыт. Но теперь силой загонять себя в свои старые брюки не хотел. Он конечно также придерживался "принципа трех Ж", оправдавшего себя десять лет назад, но попутно, ведя вполне традиционный образ жизни, вместо изнурительных голодовок лишь добавил еще одно правило: никакого мяса после шести вечера. Новый эксперимент обещал дать хорошие результаты, если бы не одно совсем маленькое "но" - подошло время похода. А в походе, когда с утра ждет обязательная каша, а вечером - макароны с тушенкой, соблюдать режим весьма трудно. Во всяком случае, ему.
       Тем не менее, Картуз не унывал. По собственному опыту он знал: во время похода, при активных переходах и жизни на свежем воздухе, никакие каши и макароны не в состоянии заставить его распустить ремень еще на одну дырочку. Подтверждено личным опытом. А потом, по возвращении, видно будет!
      -- Слушай, Вождила, - произнес он несколько минут спустя, - а что это твое семейство в этом году тебя одного бросило? Почему без них в поход отправился?
       Вождила ухмыльнулся:
      -- Более важные дела нашлись!
      -- Какие же могут быть более важные дела, чем летний поход? - удивился Картуз.
      -- Старший сын на сборах, к соревнованиям готовится...
      -- Он у тебя спортсмен? Я и не знал.
      -- Спортсмен. Как в университет поступил, так сразу в секцию экстремальных видов спорта записался. Сейчас они готовятся к соревнованиям по коровьим гонкам по льду. В закрытых помещениях.
      -- Эвона как!... - уважительно протянул Картуз, - Экстремальные виды спорта, говоришь. Ну, тогда, конечно, с нашим курортным вариантом ему не интересно!
      -- Ага, - согласился Вождила, - С нами, матрасниками, ему не по пути...
      -- А жена с младшим сыном? - продолжал допытываться Картуз, - Они-то как? Тоже в коровьих бегах участвуют?
      -- Нет, - Вождила помотал головой, продолжая перемешивать кашу, - Эти еще более круто завернули! Мечтаем, говорят, попробовать хоть раз чего-нибудь необычного, неизведанного, загадочного... Хотим, мол, острых ощущений... Ну и все такое... В общем, чего-нибудь нестандартного им подавай...
      -- Ну и?... - Картуз аж дыхание затаил.
      -- Вот тебе и ну и? На море укатили на две недели... Путевку в дом отдыха взяли... На пляже загорать будут... Ну я им, конечно, сказал: "Если тяжело станет, если почувствуете, что нет сил больше - не мучайте себя, бросайте все, возвращайтесь домой! Здесь с бухты-барахты нельзя! Закалка нужна! Главное - не надорваться! Такими вещами не шутят! Пусть кто-нибудь, кто попривычней, на пляжах корячится!" В общем, даже не знаю, как они там одни справятся! - Вождила вздохнул. Потом, повернувшись к Пешу, спросил, - Молоко готово? А то каша уже сварилась.
      -- Готово! - отрапортовал Пеш, сидя на корточках и помешивая ложкой в котелке, пытаясь догнать нерастворившиеся в кипятке комки сухого молока и раздавить их об стенки.
      -- Ты молоко в конце добавляешь? - спросил Картуз Вождилу.
      -- Ага! - ответил тот. - Так надежней! Если сразу вливать, то на костре каша легко пригорает.
      -- Интересно, - пробормотал Картуз, - Надо будет попробовать...
       Вождила надел перчатку и аккуратно снял кан с кашей с большого черного крюка, висевшего на длинной перекладине над костром. Помешивая палкой-мешалкой, он влил в кашу молоко, а затем опять повесил кан на перекладину, но уже не над огнем, а немного в стороне.
      -- Пусть дойдет, - подытожил он, - а мы пока доделаем остальное. Пеш, порежь, пожалуйста, хлеб и колбасу с сыром на бутерброды. - С этими словами он снял с костра второй кан, где уже давно булькал кипяток, и щедрой рукой всыпал в него заварки. Поставив чай на землю у костра, он выпрямился и окинул взглядом лагерь. После чего, набрав полную грудь воздуха, что есть сил прокричал:
      -- Ла-а-а-агерь! Подъе-е-е-ем! Десятиминутная готовность!
      -- Ну ладно, пойду умоюсь, - Картуз встал и не торопясь направился к берегу, где на камнях уже вовсю поливался прохладной водой и отфыркивался по пояс голый довольный Зеленка.
       Скоро с мисками и кружками к костру стали подтягиваться позевывающие и помятые водоходы. Последним, уже после призывного набата половником по миске, прибыл полусонный Тычок. Вождила принялся раскладывать кашу.
      -- По бутерброду с сыром и бутерброду с колбасой каждому! - провозгласил он. - Сейчас всем разложу - будет еще добавка!
       За завтраком обсудили планы на день.
      -- Мы с Кепочкой за ягодой, - заявил Картуз. - Вчера сходили на разведку - черники море!
      -- А мы с Крутилой сплаваем во-о-он в тот заливчик, - Ученой ткнул пальцем куда-то вдоль берега. - Вчера не успели туда добраться, а там травка - щучья! Попробуем побросать.
      -- Отлично, - одобрил Вождила. - Ну, а мы нынче дежурим, так что с берега покидаем спиннинг, не отходя далеко. - Допивая чай, он поинтересовался, - Обед к какому часу готовить?
       Сошлись на трех часах дня, после чего все разбрелись. Вождила взял каны и спустился к воде. Там уже сидели Картуз и Зеленка, старательно оттирая миски от остатков каши.
      -- Ты опять со своим комбайном? - спросил Вождила.
      -- А как же! - хмыкнул Картуз. - Куда ж без него!
      -- Каким таким комбайном? - заинтересовался Зеленка.
      -- Увидишь! - загадочно пообещал Картуз. - С нами за ягодой пойдешь?
      -- Обязательно! - кивнул Зеленка.
      -- Тогда одевай сапоги, а то там сыро.
       Через несколько минут Зеленка стоял возле палатки в полной боевой готовности.
      -- Какую-нибудь посуду брать? - спросил он Кепочку.
      -- Это зависит от того, сколько ты хочешь собрать. Если на варенье - возьми тару. Если же просто поесть - то прямо в рот и собирай.
       Зеленка подумал с минуту, потом достал из пакета с посудой свою кружку.
      -- Для начала сойдет это, - сказал он и сунул ее в огромный карман штормовки. Чем ему нравилась отцовская штормовка, так это то, что в ее карманы могло влезть решительно все.
       Из палатки выбрался Картуз, держа в руках какой-то непонятный предмет. Он смахивал на большой совок, закрытый со всех сторон. Наверху у совка была ручка, а на конце вместо сплошного лезвия располагалось что-то вроде расчески с длинными зубьями. Эта "расческа" отделялась от остальной части прибора небольшим металлическим экраном, свободно висящим на маленьких петлях.
      -- Вот это и есть комбайн, - пояснил Картуз. - Гребешь им ягоды, стебли и листья проходят между зубьями, а ягоды остаются внутри. Потом немного перебрать, удалить мусор, и готово - целая гора ягод. Гораздо быстрее, чем руками собирать.
      -- Здорово! - восхитился Зеленка. - Вы всегда с ним ездите?
      -- А как же! - подтвердил Картуз. - Только с ним! А иначе и смысла собирать нет! Ну, пойдемте!
       И они втроем направились в лес. Впереди шел Картуз, за ним семенила Кепочка, замыкал шествие Зеленка.
       Картуз направился в сторону болота, выходившего на берег рядом со стоянкой. Они спустились с пригорка, миновали последние деревья и вышли на открытое пространство, усеянное кочками и заросшее ярко-зеленой растительностью. Прошли несколько метров. Почва под ногами издалека казалась твердой и сухой, но стоило наступить на нее ногой, как она тут же подавалась под действием веса, слегка пружиня, и снизу выступала темная вода. Если бы не сапоги, ноги давно бы промокли. Все болото было покрыто травой, а вокруг кочек росли какие-то маленькие кустики, даже и не кустики вовсе, а просто вылезали на поверхность листики на тонких стеблях. Листья были зеленые, иногда с красным оттенком. Неожиданно прямо у себя под ногами Зеленка увидел весьма странную ягоду - желтую, с красным отливом. Состояла она из нескольких одинаковых кругляшей и по форме немного напоминала малину. Поодаль на кочке красовалась еще одна. Зеленка огляделся. Повсюду, на сколько хватало глаз, виднелись эти ягоды: большинство насыщенного желтого цвета, некоторые - почти оранжевые.
       - Это морошка, - Картуз остановился. - Самая вкусная ягода Лакерии! Для меня, конечно. - Он наклонился, сорвал несколько ягод и сунул в рот. - Блеск! - он мечтательно прикрыл глаза, медленно разжевывая. Зеленка последовал примеру. Ягода и впрямь была сладкой, с густым насыщенным ароматом и легким медовым привкусом.
      -- Мы бы только ее и брали, - сказала Кепочка, также бросив в рот горсть ягод, - да слабая она очень. Не доедет до дома. Раскиснет. И собирать можно только руками, ягодка за ягодкой. Ни малую, ни большую механизацию не применишь!
       Они двинулись дальше. Зеленка по-прежнему замыкал шествие, время от времени наклоняясь и отправляя в рот очередную душистую ягодку. Кое-где из болота торчали серые засохшие стволы деревьев с облетевшей корой. Через несколько минут они подошли к противоположному краю. Там снова начинался лес, который чуть дальше постепенно и неторопливо взбегал на склон пологого холма. Войдя в лес, они увидели, что весь склон покрыт черничными кустиками, как и их стоянка. Но здесь черники было даже еще больше, и она была крупнее. Зеленка тут же набросился на нее, будто и не было только что плотного завтрака. Никогда еще не встречал он такого обилия этой ягоды.
       - Ну что я тебе говорил! - воскликнул Картуз. - Видишь, просто залежи! Только ради этого и можно сюда ездить. Я уж не говорю про все остальное.
       - А что с ней делать? - спросил Зеленка с набитым ртом. Губы у него уже начали синеть от черничного сока. - Как домой везти?
       - Варенье сварим, - ответила Кепочка, ловко обирая ягоды с кустиков и ссыпая их в котелок, захваченный с собой. Картуз в это время водил комбайном по кустам, одной рукой немного помогая стеблям протискиваться между зубьями. Там, где проходил комбайн, кустики распрямлялись легко и свободно, уже не отягощенные весом спелых ягод.
       - Варенье? - в очередной раз изумился Зеленка. - А где? - В его понимании, варенье полагалось варить в большом тазу и исключительно в городской квартире, оборудованной газовой или электрической плитой.
       - Всему свое время! Сам увидишь, - улыбнулась Кепочка. - Ешь пока.
       - А этот ваш комбайн - он не портит кусты? - заволновался Зеленка. - Они не пропадут?
       - Не волнуйся, с ними все в порядке, - успокоил его Картуз. - Видишь, как аккуратно листики и стебли сквозь зубья проходят! Только ягоды в совке и задерживаются. А вообще-то, конечно, надо очень серьезно к этому делу относиться. Ведь каждый черничный кустик лет десять-двенадцать растет, пока в полную силу плодоносить начинает! Зато когда раскочегарится - больше тридцати лет будет давать урожай! Кстати, не все так уж бережно относятся к чернике, как мы. Видишь те заросли? - он указал рукой на небольшой участок, где вместо покрытых листьями и ягодами кустов торчали лишь жалкие зеленые веточки.
       - Вижу! Как корова языком слизнула! - засмеялся Зеленка.
       - Вот-вот, - подтвердил Картуз. - Именно, корова. А точнее, лось. Тот уж своими губищами как загребет - об экологии и не вспомнит!
       Они продолжили сбор, время от времени перебрасываясь ничего не значащими фразами и шутками. Примерно через час Зеленка распрямился:
       - Уф! Объелся! - весь рот у него был черно-фиолетовый, так же как и руки. Он с испугом посмотрел на них, - Это что, так теперь долго будет? - спросил обеспокоенно.
       - Не переживай, быстро отмоется! - засмеялась Кепочка, с усилием разгибаясь. Ее руки тоже были черные, зато котелок заполнился уже почти наполовину. - Если надоело, возвращайся в лагерь. Передохни!
       - Вот еще, передыхать! - вмешался Картуз, - Чай, не пенсионер! Лучше удочки свои обнови. Глядишь, поймаешь кого! Севрюга к столу никогда лишней не будет!
       - Точно! - обрадовался Зеленка, - Пойду, потренируюсь бросать спиннинг. А что, здесь действительно есть севрюга?
       - Да пошутил я, пошутил! Нет здесь севрюги. Но есть ничуть не хуже рыбка. Главное, поймай!
       - Ну, тогда я пошел! - и Зеленка заспешил к лагерю.

    ***

       Утреннее солнце своими не по-северному жгучими лучами так сильно нагрело брезентовую палатку, что, когда Смычок открыл глаза, он сразу понял, что проснулся именно от жары. Откинув край спальника, он толкнул Никошу рукой. Тот пошевелился и что-то возмущенно промычал.
      -- Вставай, вставай! Пора за дело! - Смычок приподнялся и сел. - Всю ночь продрыхли! - он взглянул на часы, - Уже девять! Мы что сюда, спать приехали?
       Никоша сладко потянулся, но возражать не стал, так как и в самом деле проспали они всю ночь и все утро, и он чувствовал себя вполне выспавшимся и отдохнувшим. Он протер глаза и тоже сел. Снаружи было тихо, только шелестели едва слышно деревья, да легко плескалась вода у берега. Никоша ощутил сильный приступ голода. Смычок будто прочитал его мысли, так как сказал:
      -- Поднимайся, да пойдем скорее костер разводить. Жрать охота, как из пушки! - и принялся расшнуровывать полог палатки.
       Выбравшись наружу, Никоша вновь потянулся. Погода была великолепная. В такую погоду только загорать на природе! Но Смычок опять торопил его.
       - Пошли, пошли же! Не забывай, мы должны проследить, куда они двинутся. Ты пока займись завтраком, а я пойду и погляжу, что они делают, - Смычок скрылся между деревьями.
       Никоша подошел к воде. По ней бежала легкая рябь, едва-едва накатывая почти незаметную волну на берег. Он быстро сполоснул лицо прохладной водой и вернулся к палатке. Порывшись в рюкзаках, вытащил пачку вермишели и батон хлеба. Конечно, вермишель с утра - не самая лучшая еда, но особо привередничать не приходилось. У костра стоял котелок, оставленный там с вечера. Никоша нагнулся за ним, чтобы принести воды, и рука его замерла на полпути. Котелок изнутри был весь покрыт остатками макарон с тушенкой, которую они съели за ужином. Съесть-то съели, а вот помыть котелок, или хотя бы залить его водой, забыли. Вот чайники, обругал себя Никоша, теперь фиг ототрешь! Придется попотеть! И когда теперь завтракать?
       От расстройства он снова принялся шарить в рюкзаке, и тут - о счастье! - рука выудила оттуда целых два батона копченой колбасы. Живем, обрадовался Никоша. Перебьемся и без макарон!
       Однако перспектива возиться с котелком, оттирая его песком, совсем не улыбалась Никоше. Он стал лихорадочно соображать, как бы выкрутиться из этой ситуации с минимальными затратами энергии. Очевидно же, что это далеко не последний раз, когда они забыли помыть посуду. Особой старательностью и стремлением к чистоте ни один из них не отличался.
       Может, подсунуть котелок Смычку? Пусть потрет, когда вернется! М-да, как же, заставишь его! На Смычка где сядешь, там и слезешь! Все равно все обратно на Никошу спихнет!
       Ладно, наконец решил он. Залью-ка я его пока водой, и повешу над костром греться. Глядишь, эта доисторическая окаменелость слегка и размягчится, а там и отдирать полегче будет. Довольный, что ему удалось пока отложить решение этой проблемы на неопределенное время, Никоша притащил воды и занялся костром. Хорошо, что они еще захватили с собой чайник. По крайней мере, смерть от жажды им не грозит!
       Когда Смычок вернулся, колбаса была порезана, привлекая своим ароматом вечно голодных и назойливых чаек, а вода для чая бурлила во всю.
      -- Все в порядке! - сообщил он, еще не успев подойти, - Они завтракают. Палатки стоят, вещи разложены. Похоже, что двигаться никуда не намерены.
      -- Может, они уже приплыли на нужное место? - с надеждой в голосе предположил Никоша. - Может, после завтрака копать начнут?
      -- Все может быть, - Смычок пожал плечами, - Сейчас тоже позавтракаем, да пойдем, последим за ними. Что ты приготовил? Колбаска? Это хорошо! Просто отлично! В смысле здорово, что ты не стал пока макароны варить! - Он заметил кипящий котелок, - А там что? Супчик варишь?
      -- Да если бы! - буркнул Никоша. - Вчерашние макароны отпариваю!
      -- А зачем это? - удивился Смычок. - Все равно потом их же там снова и варить! Так какая разница, что в посудине? Только лишний труд!
       Никоша подумал, что Смычок, возможно, не так уж и не прав. Как говорил один его приятель, "больше грязи - ширше морда". Надо быть проще...
       Они принялись за еду.
       Позавтракав, наскоро собрались и двинулись по лесу вдоль берега.
       Как оказалось, они остановились совсем недалеко от походников. Буквально через несколько сотен метров они перевалили через заросший лесом холм и вышли к неширокому болоту, за которым сквозь деревья уже различались палатки водоходов. Смычок и Никоша осторожно, скрываясь за деревьями, прошли вдоль болота в его дальнюю часть, туда, где деревья стояли несколько гуще, и принялись переходить на другую сторону. Они не успели преодолеть и десяти метров, как ноги по колено вымокли.
      -- Черт бы побрал это болото! - выругался Смычок, - Ты бы хоть предупредил, что надо с собой сапоги взять!
      -- А я здесь причем? - стал оправдываться Никоша, - Я тоже здесь впервые.
      -- А кто отвечал за техническую подготовку операции? Я что ли?
      -- А кто? Я? - удивился Никоша.
      -- Конечно, ты! Я руководитель, сколько можно повторять тебе?
       Они дошли примерно до середины болота, как вдруг Никоша спросил, указывая под ноги:
      -- Смотри, что это? - перед ним красовалась большая желтая ягода, будто слепленная из нескольких маленьких круглых ягодок.
      -- Не знаю, не видел такой никогда, - Смычок протянул руку и сорвал ее. Рассмотрел внимательно и широко разинул рот, намереваясь положить ее туда.
      -- Стой, что ты делаешь! - почти закричал Никоша. - А вдруг это что-нибудь очень ядовитое?
       Смычок в испуге отдернул руку и бросил находку в траву. Физиономия его вытянулась от ужаса. Он осторожно переступил через ягоду и пошел дальше, старательно обходя другие такие же, которых, как оказалось, вокруг было великое множество.
       Наконец, они выбрались на твердую землю. Отсюда можно было различить контуры палаток, стоящих на берегу озера. Между ними поднималась тонкая струя дыма от затухающего костра. Спрятавшись за камнем, они стали прикидывать, как бы незамеченными подобраться ближе. Однако дискуссия продолжалась недолго.
       Выглянув из-за укрытия, Смычок обнаружил, что из лагеря водоходов вышли три человека, которые направились в сторону того самого болота, откуда только что явились они сами.
      -- Гляди, гляди, - возбужденно зашептал Смычок, дергая Никошу за рукав, - тот самый, в кепке! А с ним парень! И тетка. Интересно, куда они..., - он замолчал, напряженно вглядываясь. - Ну точно... Глянь-ка, у тетки в руках котелок! Зачем ей котелок в лесу?
       Голос его задрожал от волнения.
      -- Не знаю, - Никоша недоуменно пожал плечами, - И у этого, гуся кепчатого тоже что-то в руках... Совок, вроде, какой-то...
      -- Зато я знаю! - торжествующе зашептал Смычок. - За кладом они намылились! Это же очевидно! Совок - копать, а котелок для золота! - и презрительно добавил, - Тоже мне, нашли, с чем за сокровищами идти! Будто объемистей тары нет! Давай за ними! Только осторожно - чтобы комар носа не откусил!
       Короткими перебежками от дерева к дереву они двинулись по краю болота на другую сторону. Туристы шли, весело переговариваясь и не замечая разбойников. Неожиданно они остановились и принялись что-то обсуждать, глядя под ноги. Затем тот, что был в кепке, нагнулся, поднял это что-то и сунул в рот. Его примеру последовали и остальные.
      -- Что они там нашли? - изумился Никоша.
      -- Наверное, ягоды, - ответил Смычок и ехидно добавил, - С ядом кураре.
       Туристы тем временем пересекли болото и вошли в лес. Далеко они, правда, проходить не стали, а остановились тут же на склоне холма, и, рассредоточившись по нему, принялись что-то собирать. Причем тот, что в кепке, водил по земле своим совком, а остальные вовсю работали руками.
      -- Смотри, опять за ягоды взялись, - удрученно произнес Смычок. Они залегли за деревом и стали ждать, время от времени поглядывая на преследуемых и рассчитывая, что те скоро насытятся и наконец двинутся прямой дорогой к сокровищам. Однако время шло, а троица и не думала заканчивать сбор. Более того, женщина ссыпала ягоду в котелок, предназначенный для золота. Водоход в кепке, набрав полный совок ягод, выудил из кармана пакет, пересыпал в него ягоду и вновь принялся утюжить землю. Примерно через час самый молодой из туристов (который, кстати, вовсе и не собирал ничего, а только неустанно набивал рот) насытился и покинул компанию, вернувшись в лагерь. Двое других продолжали свое занятие. Увлеченно ползая по склону, они постепенно приближались к укрытию разбойников, поэтому в целях конспирации тем пришлось переместиться глубже в лес. Отойдя на приличное расстояние, так что собиратели ягод совсем скрылись из вида, Смычок подытожил:
      -- Похоже, что они еще не прибыли на место. И мы, соответственно, тоже. Иначе, уже должны были бы отправиться за кладом. А не ягодки дурацкие собирать!
      -- Да, - согласился приятель. - Вряд ли они с ягодой потом куда-нибудь пойдут, - он неопределенно махнул рукой вглубь леса, словно показывая направление, где может быть спрятан клад.
       Смычок непроизвольно повернул голову туда, куда указал Никоша, и замер.
      -- Смотри, лошадь! С рогами! - от неожиданности он даже разинул рот. Огромное животное с рогами-лопатами стояло метрах в ста от друзей и с любопытством косилось на них. Никоша посмотрел в том же направлении:
      -- Ты что! Разве у лошадей рога бывают? - запротестовал он.
      -- Не знаю... А может, это... этот... как его... утконос?
      -- Да нет же! Это лось... Или олень... В общем, не помню... Я по телевизору что-то похожее видел.
      -- Тюлени, олени - какая, к лешему, разница? - Смычок стал приходить в себя. - А ну, брысь, лошадь! А? Брысь, кому говорю!
       Лось очень внимательно посмотрел на разбойников, но с места не сдвинулся. Смычок нагнулся и схватил валявшийся под ногами обломок толстой ветки. Подняв ее повыше, он погрозил веткой лосю, потом стукнул по стволу дерева и еще раз потребовал:
      -- Брысь!
       После чего для пущей убедительности метнул палку в сторону животного. Надо сказать, что более дурацкой идеи в голову Смычка в тот момент придти не могло. Потому что, мельком взглянув на упавшую неподалеку палку, лось тут же развернулся и медленно двинулся в сторону приятелей. Смычок и Никоша попятились от неожиданности:
      -- Эй, ты чего? Мы же пошутили!
       Однако лось Смычку не поверил. Он продолжал двигаться к ним, постепенно убыстряя шаг. Сухие ветки под тяжелой тушей угрожающе трещали. Ни одному из разбойников никогда не приходилось раньше сталкиваться с дикими животными. Правда, как-то раз пару лет назад, когда Никоша занимался ремонтом трехэтажного дачного домика одного нового бенгальца недалеко от Большого Города, у другого нового бенгальца, жившего по соседству, с участка сбежал крокодил. Совершенно настоящий крокодил с абсолютно настоящими зубами. Тот бенгалец держал его в своем бассейне для развлечения многочисленных гостей. Видимо крокодилу порядком надоели одни и те же плоские шутки посетителей, типа "Эй, зеленый, рыбки хочешь?", и он решил податься на вольные хлеба.
       Сбежав из бассейна, он поселился в ближайшем пруду, где однажды даже попытался для расширения меню напасть на местную жительницу, стиравшую белье. Нападение, к счастью, оказалось неудачным. Крокодилу только и удалось разжиться старыми (но чистыми) портянками, которыми отважная женщина храбро отбивалась от наглеца. Никоша тоже время от времени приходил на пруд купаться, но после нападения он, как и все остальные жители поселка, стал обходить водоем за версту. В результате крокодилу пришлось довольствоваться мелкой водоплавающей домашней птицей, которая продолжала посещать пруд, несмотря на безуспешные старания жителей держать ее подальше. Несколько попыток местных смельчаков отловить хищника не увенчались успехом, так как животному каждый раз удавалось скрыться в тине. Зато рассказам охотников за крокодилами во время застолий о собственных героических подвигах не было конца, как, собственно, и самим застольям. Впрочем, продолжалось все это не очень долго, так как вскорости наступила холодная осень средней полосы, а за ней пришла морозная зима, и пруд благополучно замерз, а вместе с ним, видимо, замерз и крокодил, если, конечно, он заблаговременно не нашел какой-нибудь способ перебраться в более теплые края. Во всяком случае, с тех пор никто его не видел, и ничего о беглеце не слышал.
       Однако теперь тот опыт заочного общения с зубастым хищником вряд ли мог пригодиться Никоше и Смычку. Надо было срочно находить какой-то выход из весьма опасной ситуации. Единственное решение, пришедшее в головы незадачливым разбойникам, не отличалось оригинальностью. Они разом повернулись и бросились бежать, спотыкаясь о кочки и прыгая с камня на камень, покрытые мхом. Взбежав по склону холма, они оказались на вершине хребта, начинающегося у берега и уходящего далеко вглубь леса. Оглянувшись назад, они сделали очень неприятное для себя открытие: оказалось, что лось твердо решил поучаствовать в игре и в этот самый момент трусил наверх по склону в их сторону. Обратная сторона хребта оказалась обрывистой, поэтому спрыгнуть с трехметровой высоты, не рискуя сломать себе ноги, было весьма проблематично. Беглецы повернули к лесу, и, начиная тихо паниковать, кинулись бежать вдоль хребта. Лось, находившийся в двухстах метрах за их спиной, не стал придумывать ничего более оригинального и в точности повторил маневр. Никоше уже стало казаться, что он ощущает горячее и влажное дыхание зверя своим затылком, приближавшийся стук копыт по каменной плоскости горы колоколом отдавался в мозгах, а спиной он уже почти ощущал прикосновение широких лопатообразных рогов огромного рассерженного животного.
       Неожиданно впереди и справа он заметил небольшой выступ скалы, торчащий из вертикальной стены хребта примерно в метре ниже вершины.
      -- Сюда! - крикнул он Смычку и первым спрыгнул на выступ. Через секунду Смычок оказался рядом. Теперь им было уже гораздо проще преодолеть оставшиеся два метра до земли на этой стороне хребта. Одновременно спрыгнув вниз, они мягко приземлились на толстый ковер мха. Смычок по инерции упал на землю, Никоша устоял на ногах. Обернувшись, они увидели, что лось подбежал к тому месту, где они спрыгнули, и остановился. Казалось, он раздумывал, стоит ли последовать за ними, или бросить пустую беготню и заняться каким-нибудь более приятным, а главное, результативным, делом. Но выступ был явно маловат для огромных размеров лося, поэтому зверь, немного попереминавшись с ноги на ногу, потрусил дальше по хребту.
      -- Ура! - завопил радостно Смычок. - Мы удрали!
       Он схватил валявшуюся рядом шишку и запулил ее вслед убегающему животному. Шишка ударилась об отвесный камень обрыва и с легким звоном отскочила. Никоша без сил свалился на мох. Он сделал глубокий вдох и снова посмотрел туда, куда направился преследователь. Да так и замер с раскрытым ртом. Лось, отбежав от приятелей на сотню метров, достиг того места, где хребет начал понижаться и его высота составляла уже не более двух метров, а обрывистая стена, как оказалась, плавно перешла в поросший мхом крутой склон, практически такой же, как и на противоположной стороне. Это препятствие могучему зверю преодолеть уже не составляло никакого труда. Что он, по всей видимости, и собирался проделать.
       Никоша ойкнул и захлопнул рот. Смычок проследил за Никошиным взглядом и почти беззвучно произнес:
      -- Мама!
       Они одновременно вскочили на ноги и, спотыкаясь и падая, кинулись бежать дальше. Прямо по курсу перед ними поднималась стена почти непроходимых небольших елок, стоявших так плотно друг к другу, что те деревья, которые засохли, не смогли в свое время упасть, а стояли в общем ряду, поддерживаемые подругами. Многострадальные разбойники ворвались в эту чащу и понеслись по ней, не обращая внимания на сотни веток, цеплявших за одежду и хлеставших по лицу. Они слышали, как позади в чащу ворвался лось, для которого елки были не большим препятствием, чем заросли папоротника под ногами грибника.
       Деревья впереди стали реже, и вскоре они выскочили из зарослей сплошных елок, которые казались непроходимыми, но, как выяснилось, оказались вполне пробегаемыми. Особенно при условии, что сзади вас воодушевляет столь мощный стимул к преодолению препятствий, как рассерженный лось. Впереди за деревьями беглецы заметили просвет и поняли, что бегут в сторону залива, отходящего от основной части озера. Никоша вспомнил, что мимо него они проходили накануне прежде чем встать на стоянку.
      -- Туда! - завопил он, вытягивая руку, и поднажал. Однако лось тоже уже вырвался из зарослей и явно нагонял их. До воды оставалось совсем немного, каких-то несколько десятков метров, когда беглецы поняли - им не уйти!
       Неожиданно на пути возникла большая толстая сосна. И - о, чудо! - от самой земли вверх по стволу поднимался целый ряд длинных крепких ветвей. Редкий случай в лесу, когда такие хорошие ветви идут почти до самого основания сосны, но в данном случае судьба, похоже, была на стороне страдальцев. С визгом подбежав к дереву, Смычок подпрыгнул, схватился за толстый сук и с проворностью обезьяны, страдающей от расстройства желудка, взлетел метра на три вверх. Никоша не замедлил последовать за ним, и как раз вовремя - тяжело топая, к дереву на всех парах подлетел лось. Всю мощь громадного тела, составлявшую примерно три лошадиные силы, он вложил в свой лоб, с размаху саданув им по стволу. При этом толстенные ветви, оказавшиеся на пути лба и обрамляющих его рогов-лопат, переломились легко и непринужденно, как спички. Дерево задрожало, осыпав все вокруг недозрелыми шишками, однако устояло. Даже мощи двух таких монстров не хватило бы, чтобы сокрушить дерево, диаметр которого был не меньше полуметра. Хотя, если честно, кто его знает! Во всяком случае, ни Никоша, ни Смычок не дали бы голову на отсечение, что это именно так.
       Что, может быть, даст читателю более точное представление о размерах этого весьма агрессивно настроенного животного, так это факт, что расстояние между внутренними отростками рогов лося, загнутыми внутрь, как раз соответствовало толщине ствола дерева, на которое забрались незадачливые искатели приключений. Даже было чуть побольше. Во всяком случае, эти отростки совершенно не препятстовали достижению лбом своей цели. Так, только кору слегка поцарапали.
       Беглецы сидели в метре от рогов лося, отчаянно пытаясь врасти в ствол, обнимая его со всей возможной страстью и одновременно лихорадочно соображая, как же им быть дальше. Снизу непрерывно раздавалось громкое сопение и недовольное пыхтение. Щекой Смычок уткнулся в кору, а перед взором его раскинулось спасительное озеро. Всего каких-то пятьдесят метров отделяло их от береговой линии, а ласковая вода плескалась и переливалась под ярким солнцем, обещая избавить от всех невзгод. Эх, если бы только удалось преодолеть эти пятьдесят метров! Вряд ли лось полезет в воду, несмотря на весь свой энтузиазм. А если и полезет - что он там сможет сделать своими рогами без всякой опоры? Во всяком случае, в воде у них было значительно больше шансов избавиться от назойливой компании. Смычок скосил взгляд и краем глаза заметил цепочку муравьев, бегущих вверх по стволу по своим муравьиным делам. Похоже, он сидит как раз на муравьиной тропе - возмущенные санитары леса уже пытались взять на абордаж его пальцы. Муравьи были крупные - значительно крупнее той рыжей мелюзги, что водилась на кухне в его квартире в Большом Городе. Смычок попытался стряхнуть муравьев с руки, но в этот момент дерево сотряслось от очередного лобового удара. Лось явно приглашал их спуститься и разделить с ним компанию. Смычок с удвоенной силой обхватил ствол. Никоша, казалось, прочитал его мысли, так как почти в истерике закричал:
      -- Нам надо добраться до воды! Там он нас не достанет!
      -- Надо! - согласился Смычок. - Только как?
      -- А я откуда знаю! - дерево затряслось от очередного удара. - Только если я отсюда упаду, ты будешь отвечать!
      -- Ладно, я отвечу, - буркнул Смычок. - Ты постарайся не забыть, какой вопрос хотел задать, когда падать будешь!
       И снова дерево содрогнулось. Впрочем, следует отметить, что сила ударов несколько ослабла. Видно, голова у лося была не такой крепкой, какой ее хотел бы иметь владелец. Смычок уже раскрыл рот, чтобы сообщить об этом приятелю, успокоить того и призвать к терпению, как вдруг дикая боль пронзила его руку. Возмущение кого-то из муравьев достигло своего предела и вылилось в спонтанную акцию протеста против вторжения чужака. Другими словами, он укусил его, укусил самым примитивным, банальнейшим образом. Боль была тем сильней, что пришлась в самое чувствительное место между средним и безымянным пальцем. Смычок завизжал и принялся бешено махать укушенной кистью, продолжая цепляться за ствол второй рукой. И в этот момент ствол задрожал от очередного удара лосиного лба. Видимо от отчаяния, что обидчики так легко улизнули, лось вложил в удар всю силу своего ума, на какую только был способен, вызвав тем самым новый град шишек.
       - Ай! Ой! А-а-а!
       Рука Смычка соскользнула со ствола, а сам он потерял весьма неустойчивое равновесие, которым обладал, и, беспомощно взмахнув руками, разбойник неуклюже рухнул вниз.
       Конечно, пока сосна осыпала лося шишками, зверь ничуть не обращал на них внимания - мало ли какой мусор летит с деревьев! Однако, едва вслед за шишками ему на спину со всего маху упал целый, хотя и немного помятый, человек, зверь немало удивился. И даже, скажем прямо, перепугался. Ибо, хотя все это время его главная цель и состояла в том, чтобы привлечь чужаков к ответственности и поставить их пред свои ясные очи, все же к столь буквальному воплощению своего желания в жизнь он явно не был готов.
       От неожиданности лось дернул головой, задевая рогами за торчащие в разные стороны сосновые ветви, и метнулся в сторону. А когда же со спины ему под ноги с диким воплем упал некто, зверь еще больше перетрусил и, поднявшись сначала на дыбы, бросился затем улепетывать прочь от дерева. Смычок вскочил на ноги и, ничего не соображая, помотал головой. Однако, довольно быстро придя в себя и увидев могучий зад удирающего лося, он развернулся и что было сил помчался в противоположную сторону. На его счастье противоположная сторона вела прямиком к берегу залива.
       Никоша, который из-за стремительности развернувшихся событий даже не понял, что вообще произошло, только и увидел своего приятеля, во все лопатки чешущего к воде. С изумленным и пронзительным воплем "А как же я?!!" он мгновенно оказался на земле и припустил вслед за ним. И, как оказалось, весьма своевременно. Лось пробежал всего несколько десятков шагов и остановился. Развернувшись, он заметил друзей, несущихся к воде, и быстро вспомнил, что оставил незавершенным одно очень важное дело. Пустившись с места в галоп, он в считанные секунды оказался у воды. Однако было поздно. С шумом и воплями, поднимая тучи брызг, разгоняя мальков и чаек, Смычок и Никоша торпедами забурились в воду и со скоростью настоящих олимпийских чемпионов через несколько мгновений оказались на середине залива.
       Здесь они наконец смогли сбросить скорость и немного отдышаться.
       Лось тоже остановился в нерешительности и растеряно бродил по берегу. Лезть в воду ему явно не хотелось. Может быть, какой-нибудь неискушенный читатель может подумать, что лоси не умеют плавать? Ничего подобного! Еще как умеют! Только возникает вопрос: а надо ему это?
       Похоже, лось именно так и подумал: "А надо мне это?" Он остановился у края воды, опустил голову и сделал большой и шумный глоток. Скорее всего, он просто пытался выиграть время и решить, как же ему поступить, чтобы покончить с этой бестолковой гонкой, но при этом, однако, не уронить своего достоинства.
       Друзья сразу заметили это. Видимо, лось все-таки не так сильно и возбудился, а гнался за ними скорее по привычке, чем по необходимости. Возможно также, что лобовая атака против дерева не прошла бесследно, и теперь сильная головная боль полностью отбила у него всякую охоту к водным процедурам. Так или иначе, но Смычок, обнаружив очевидное нежелание лося менять твердую почву под ногами на зыбкую неопределенность глубины, вновь осмелел. Отплыв на всякий случай еще на несколько метров подальше, он обернулся к берегу и крикнул:
      -- Ну что, лошадь рогатая, струсила?
       Выглядело это заявление несколько нелогично, если учесть их собственное положение, но Смычок никогда не отличался самокритичностью даже в обычных обстоятельствах, а уж в нынешней ситуации здравый смысл и вовсе покинул его. На его счастье, лося и в самом деле уже достала вся эта бодяга с погоней, поэтому в ответ он лишь презрительно фыркнул, подумав про себя: "Сам ты... утконос!", после чего гордой поступью направился в лес, сшибая своими лопатами нижние ветви деревьев.
       Хотя страшное животное и оставило их в покое, приятели не рискнули сразу выбраться на берег. Они решили добраться до своей стоянки вплавь, тем более, что было это совсем недалеко - сначала из заливчика в озеро, а там все вдоль берега, вдоль берега - в общей сложности километра полтора-два, не больше. Легкая прогулка, одним словом. Это если пешком, конечно.
       А вот вплавь, да еще по всем изгибам береговой линии (отплывать далеко от берега они все же опасались), с частыми остановками на прибрежных камешках для передыха, это заняло у них добрых два часа. Но пережитый страх оказался сильней, и они отказались от искушения преодолеть оставшуюся часть пешком.
       В общем, когда мокрые, холодные и голодные многоборцы добрались, наконец, до своей палатки, наступил вечер. Едва переодевшись в сухое, они бросились к костру. Там их ждал приятный сюрприз: подвешеный с утра на огонь котелок с водой и окаменевшими макаронами полностью справился с возложенной на него задачей - теперь он был полон некоего мутного варева с расползшимися ошметками теста и капельками застывшего жира от тушенки. На очень невзыскательный вкус вполне могло сойти за макаронный бульон. Стоит ли упоминать, что после всех дневных злоключений наши бедолаги с восторгом накинулись на это холодное блюдо, не оставив в считанные секунды ни капли. Следом за бульоном последовал остаток батона колбасы, начатого утром.
       Расправившись с деликатесами, обессиленные разбойники едва доползли до палатки, где тут же и забылись в тревожном сне, всю ночь удирая от стада разъяренных двухэтажных лошадей с огромными лопатообразными рогами и широченными железобетонными лбами.
      
       ГЛАВА 7
      
       Картуз и Кепочка пересекали болото, когда раздался призывный звон обеденного гонга.
       Через минуту они появились на стоянке. Зеленка носился по берегу, по очереди размахивая всеми своими шестью удочками, в тщетных попытках забросить хоть одну блесну в воду. Самой большой удачей считалось падение блесны на прибрежные камни, так как большинство просто повисало в кронах деревьев, окаймляющих берег. После поимки очередного дерева Зеленка спешил на выручку блесне, пытаясь намотать леску на катушку, и в результате только сильнее запутывал ее. В конце концов, в пределах его досягаемости не осталось ни одного дерева, которое еще не было бы украшено блестящими завитушками из лески, словно новогодняя елка.
      -- Эй, Зеленка, кончай тренировку! - крикнул Вождила. - Иди обедать! Я тебя потом научу правильно бросать спиннинг!
       Зеленка неохотно собрал снасти и отнес их к палатке. Он только-только вошел во вкус, только-только начал получать удовольствие от самого процесса... нет, еще не ловли, но уже от осознания своей причастности к огромной армии бенгальских рыбаков-любителей. Пожалуй, это даже интересней будет, чем сбор ягод! Даже крючок, зацепившийся за корягу, утопленную возле самого берега, уже вызывал в нем самые трепетные чувства. И это ведь только начало! Еще не прошло и часа, как он приступил к освоению такого замечательно дела, как рыбная ловля! А что будет, когда он научится попадать в рыбу! Просто дух захватывает от одной мысли об этом!
       С тем он и подошел к костру.
       - Встать! Смир-р-рна! - раздалась с берега зычная команда. Это вернулась байдарка с Ученым и Крутилой, которые все утро провели в охоте на рыбу. Пока им не очень повезло - лишь несколько окуньков стали наградой за четыре часа непрерывных поисков рыбного места. Лица у рыбаков были мрачные.
       - Погода меняется, - сообщил Ученый. - Вот рыба и не клюет.
       Зеленка недоверчиво взглянул на синее безоблачное небо.
      -- Ну и отлично! - Вождила как всегда демонстрировал здоровый оптимизм. - Если больше ничего к ужину не поймаем, то запечем этих. Ну, а коль будет что покрупнее - пожарим. Только не забывайте, рыбу на ужин принимаем не позже восьми вечера. Чищенную!
      -- В походах рыбу всегда чистит тот, кто ее поймал, - пояснил Зеленке подошедший Картуз. - Народный обычай. Не забывай об этом! Все, что поймаешь - твое! Чистишь сам!
      -- Почищу! - заверил Зеленка. - Мне главное - поймать! А вы много насобирали?
      -- Пока не очень, но кое-что есть, - он указал на котелок в руках Кепочки, почти полный крупной и блестящей ягоды, потом потряс своим пакетом, - И здесь еще!
      -- Солидно! - одобрил Вождила. - Как всегда, варенье?
      -- Да, после обеда сварим.
      -- Хорошо. Все в сборе? Подставляйте миски. - Вождила взялся за половник.
       Большая часть обеда прошла под дружный стук алюминиевых ложек об миски и почти при полном молчании. Только когда голод отступил, а сладкая истома разлилась по телам, дар речи вернулся к путешественникам. Прихлебывая душистый костровой чай в прикуску с выданными дежурными карамельками, друзья принялись делиться впечатлениями от своего пребывания в этих местах и обсуждать планы на дальнейшие дни.
       - У кого какие предложения? - спросил Вождила. Он был приверженцем принципов умеренного демократизма во время походов, поэтому прежде чем сообщить остальным о принятых им решениях, всегда считал необходимым дать всем вдоволь высказаться. - Останемся здесь еще на одну дневку или пойдем дальше?
       - А куда нам дальше идти? - поинтересовался Тычок, наливая себе добавку чая.
       Вождила достал из кармана карту и развернул ее:
       - Мы сейчас здесь. Прошли примерно половину озера от поселка. - Он провел пальцем линию от одной точки до другой. - Теперь нам идти дальше, до конца этого озера, а там уже будем искать протоку в следующее. - Палец уткнулся в раскидистое синее пятно с большим и длинным островом посередине.
       - Мы туда за один день должны добраться?
       - Ни в коем случае! Следующий переход - только до конца этого озера! Так какие соображения?
       Пеш пожал плечами:
       - Чего тут дольше стоять? Рыбы, похоже, здесь немного.
       - А я ягоду где угодно могу собирать! - радостно сообщил Картуз. - Да и всегда лучше новые места посмотреть.
       - В таком случае, если других идей нет, завтра - переход! А сегодня ужин в девять, - и Вождила повторил еще раз, - Не забывайте: рыбу, если таковая появится, ждем до восьми!
       Водоходы разошлись по палаткам, предвкушая отдых после сытного обеда. У костра остались Картуз и Зеленка.
       - Опять спиннинг бросать пойдешь? - поинтересовался Картуз.
       - Ага! А вы?
       - Мне варенье надо бы сварить, чтобы вечером перелить в канистры.
       - А варить на костре? - Зеленка спросил автоматически, ища взглядом свои удочки.
       - На примусе! - коротко ответил Картуз.
       Зеленка, уже было сделавший шаг в сторону своих орудий, замер на месте:
       - На каком примусе? Откуда он здесь? С собой привезли?
       - На походном. Делается очень просто! Хочешь посмотреть?
       - Конечно, хочу! - Зеленка мигом забыл о всякой рыбе. В конце концов, рыба никуда не уплывет. Она здесь постоянно проживает.
       - Тогда пошли! - Картуз подхватил двуручную пилу, которую они всегда брали с собой в путешествия, выдернул из полена топор и направился в сторону леса. Зеленка заспешил следом. Они углубились в чащу, Картуз при этом непрерывно оглядывался по сторонам. Наконец он подошел к высокой засохшей сосне, толщина ствола которой составляла примерно сантиметров тридцать. Определив на глаз, в какую сторону дерево имеет больший наклон, он быстро подрубил с этой стороны ствол топором на высоте около метра от земли. Затем поднял пилу и, приставив зубья с другой стороны, скомандовал Зеленке:
       - Хватайся! Поехали!
       Зеленка ухватился обеими руками за ручку пилы и потянул на себя. Не прошло и минуты, как они уже пропилили полствола. С непривычки Зеленка даже запыхался. Неожиданно пила застряла, зажатая с обеих сторон срезами дерева, и перестала двигаться, сколько Зеленка ни тащил и ни дергал ее. Тогда Картуз уперся одной рукой в ствол и со всей силы надавил на него, пытаясь отжать пилу. Другой рукой он продолжал работать.
       Пилить действительно стало намного легче и еще через минуту послышалось легкое потрескивание. Это верхняя часть сосны, связанная с основанием только нешироким слоем волокон, начала медленно клониться в ту сторону, с которой был подрублен ствол. Отдельные волокна древесины стали лопаться с резким звуком, скорость наклона постепенно увеличивалась. Еще несколько взмахов пилой - и, громко переламывая оставшиеся волокна, постепенно увеличивая скорость, дерево завалилось, обнажая ровный и аккуратный срез.
       - В сторону! - крикнул Картуз, и сам отпрыгнул вбок. Зеленка последовал его примеру. С хрустом ломая ветки, как свои, так и других деревьев, стоящих на пути, сухостой рухнул на землю, а на пне остался неровный торчащий клок древесины.
       Картуз взял топор и обрубил все ветви, оставив длинную и гладкую поверхность. Наметив пару отрезков в самой широкой части ствола, там, где он был гладким и без сучьев, они аккуратно отпилили два ровных цилиндра по полметра в длину каждый, стараясь при этом, чтобы основания цилиндров были строго перпендикулярны их осям.
       - Ну, вот и ладненько! - довольно крякнул Картуз, взваливая на плечи оба полена. - Бери инструмент и пошли обратно!
       Вернувшись на стоянку, он сбросил на землю фрагменты ствола и вновь взялся за топор. Поставил вертикально одно полено и, тщательно прицелившись, несильно тюкнул по его макушке. Топор воткнулся точно посередине круга, правда, совсем неглубоко. Картуз положил на обух костровую рукавицу и, подобрав подходящий камень, несколько раз стукнул им по обуху. Лезвие вошло в дерево глубже. Теперь так просто, рукой, его было уже не вытащить. Картуз поднял топор с крепко сидящим на нем поленом и со всего маху саданул из-за спины обухом по второму полену. Топор еще глубже вошел в дерево, которое от напряжения даже треснуло. По полену пробежала узкая щель, почти разделив его пополам. Последовавшего затем второго такого же удара дерево не выдержало, и дровина с громким треском развалилась на две одинаковые половинки.
       Положив одну половину плоской поверхностью вверх, Картуз ловко проделал топором посередине узкий желобок во всю длину полена - от торца до торца, а затем вырубил такой же желобок во второй половинке. После этого, снова вернувшись к первой, стесал на ней угол между одним из торцев и плоскостью раскола от центрального желоба до наружной коры. Проделал то же самое со второй частью. Когда он вновь сложил их, опять получилось круглое полено, только на этот раз со сквозным отверстием посередине диаметром около пяти сантиметров. На одном из срезов полена от середины наружу также шел желоб, соединяя внутреннее отверстие с наружной поверхностью бревна.
       Картуз сбегал к палатке, достал рюкзак и, порывшись в нем, выудил моток тонкой стальной проволоки. Вернувшись к костру, крепко стянул обе половины проволокой, чтобы полено не рассыпалось. Затем установил его вертикально на ровную поверхность, при этом желоб, идущий по торцу полена, оказался на земле. Вход в него был сориентирован таким образом, чтобы ветерок, легкие порывы которого налетали со стороны озера, задувал прямо внутрь желоба, создавая тягу во всей системе проходов.
      -- Ну вот, - удовлетворенно произнес Картуз, смахивая капельки пота со лба, - Один готов!
       Он в считанные минуты расправился со вторым принесенным из леса поленом, и скоро рядом с первым примусом у костра стоял другой точно такой же. Все это время Зеленка восхищенно наблюдал за священнодействием Картуза. К нему присоединился и Тычок, который так заинтересовался представлением, что отложил в сторону какую-то книгу, чтению которой посвятил послеобеденное время.
      -- И что теперь? - поинтересовался он, когда два сооружения выстроились в ряд.
      -- Теперь запалим! - бодро ответил Картуз. Он сходил на берег, где подобрал несколько небольших плоских камешков, и положил их на стоящие поленья сверху, по три вокруг каждого отверстия. К этому моменту Кепочка принесла два котелка, заполненных перебранной и очищенной от растительного мусора черникой, сверху засыпанной сахаром.
       Картуз отыскал в почти затухшем костре пару небольших еще тлеющих головешек и бросил их в отверстия примусов. Сверху добавил несколько клочков бумаги, обрезки бересты и поломанные сухие сосновые веточки, после чего стал ждать.
       Ждать пришлось недолго. Буквально через полминуты под действием тяги из обоих отверстий показался слабый дымок, который постепенно становился плотнее и, в конце концов, повалил густыми желтоватыми клубами. Скоро между ними появились проблески огня, который все больше и больше выбивался из отверстий посередине, пока, наконец, не вырвался мощными и яркими языками высотой около двадцати сантиметров. Картуз подхватил котелки и поставил на камешки над огнем.
      -- Вот такой примус, - сказал он. - Теперь главное - помешивать и через полчаса варенье будет готово.
      -- Долго они так могут гореть? - поинтересовался Тычок. Ему явно понравилась идея с примусами.
      -- Зависит от толщины дерева. В среднем минут сорок. Надо только следить за тем, как прогорает дерево, и вовремя подхватить котелок или кан, чтобы не рухнул вместе с остатками сгоревшего примуса. Такое частенько бывает - только зазевайся!
       За этим занятием время пролетело незаметно, а к тому моменту, когда вернулись с послеобеденной рыбалки Вождила и Пеш, первое в этом походе варенье было почти готово. И Пеш, и Вождила прибыли с уловом - у каждого по щучке по килограмму каждая. Вскорости подошла и байдарка Крутилы и Ученого. Тоже с добычей - Крутила вытащил вполне приличную двухкилограммовую щуку. Ученому и в этот раз не повезло.
       Вновь загоревшийся Зеленка схватил свои многочисленные спиннинги и бросился на берег, чтобы успеть ухватить за хвост вечерний клев. Впрочем, только сиги своими прыжками из воды приветствовали его там. На блесны никто не позарился, если не считать пары придурковатых чаек, привлеченных блестящими металлическими рыбками. Скоро, однако, и они отстали от Зеленки, так как на берег вышли Крутила с Пешем, чтобы разделать пойманную рыбу, и чайки полностью переключились на щучьи потроха. Тем временем Вождила занялся подготовкой костра для ужина.
       К девяти все было готово, и друзья собрались у костра каждый со своей миской. На противне, который Вождила привез с собой вместе с канами, лежала внушительная горка золотистой и ужасно ароматной жареной рыбы. Уже второй ужин в этом походе у них проходил под щуку.
      -- Когда я в молодости ходил в спортивные сплавы по порогам, - сказал Крутила, - у нас было правило, которое неукоснительно соблюдалось. Питание на все дни было расписано самым тщательнейшим образом, а ежедневное обязательное меню строго соответствовало раскладке. Ни одной макарониной больше, и ни одним куском сала меньше. А вот все, что добывалось во время похода дополнительно - рыба, грибы, ягоды - шло в разряд "неучтенки" и готовилось отдельно и независимо от основной раскладки. И так же независимо съедалось. Помню, бывали дни, когда мы ели по два полноценных обеда. Сначала так сказать "официальный" обед с пакетными супами, макаронами с тушенкой и чаем. Потом, часа через два, "неофициальная" часть, состоящая тоже из первого-второго-третьего. На первое в неучтенном обеде был грибной суп или уха, на второе, наоборот, жареная рыба или тушеные грибы, а на третье компот из брусники и черники. Здорово было!
      -- А почему мы так не делаем? - поинтересовался Тычок.
      -- Так то ж когда было! - вздохнул Крутила. - Молодыми были. А сейчас силы уже не те. Разве столько мы в состоянии теперь съесть? Для этого какое здоровье иметь надо! Поэтому и сочетаем нынче в одном замесе казенные макароны с дарами природы.
      -- Ну, положим, со съесть-то проблем не было бы..., - пробормотал себе под нос Тычок, однако вслух оглашать свою мысль не стал.
       Скоро противень опустел, а ужин подошел к концу. Однако никто не торопился расходиться. Было еще очень светло, лишь солнце постепенно приближалось к линии горизонта, но лишь затем, чтобы нырнуть за него всего на каких-то полтора-два часа, а затем подарить миру новый рассвет.
      -- В это время года здесь и ночей-то почти не бывает, - задумчиво произнес Вождила. - Так, легкие сумерки - и опять светло! Книжки всю ночь читать можно!
       Путешественники сидели вокруг костра и не торопясь потягивали чай. Ветер стих совершенно, вода была неподвижна, как зеркало, ни один листочек не шелохнулся вокруг. Полная тишина. Казалось, в такой тишине можно было бы услышать, как чешется муха. Если бы, конечно, здесь были мухи. Да и вообще, казалось, никого вокруг не было, кроме них.
      -- А интересно, - вдруг произнес Зеленка, - дикие звери здесь водятся?
      -- Естественно, - ответил Картуз, - Ты разве не видел лосиные следы на берегу?
      -- Ну да, - согласился Зеленка. - Я имею в виду опасных животных. Хищников!
      -- Лось тоже может быть опасным, - сказал Крутила, поигрывая огромным ножом, который он достал из ножен на поясе. - Особенно если рот разевать.
      -- А какие существуют более опасные животные? - не отставал Зеленка. - Вообще. Не обязательно здесь.
      -- Если не уметь себя вести, то любое животное может принести неприятности. И на ежа можно сесть голым задом! А вообще-то, на мой взгляд, самый коварный зверь - саблезубый заяц! Я на них охотился когда-то в Южных Горах Бенгалии. Ловил для зоопарков. Тут главное было - успеть схватить его за хвост, пока он не тяпнул тебя своими клыками! А хвост-то у него короткий, поди ухватись за него! В общем, ловкость нужна!
       Крутила отхлебнул чай. Зеленка помолчал, думая о чем-то. Потом снова подал голос:
      -- А медведи здесь водятся? В этих краях?
      -- Конечно! - ответил Крутила. - Они везде есть!
      -- А к нам они не подойдут? - испугался Зеленка.
      -- Не бойся, им не до нас! Они сейчас заняты поисками ягод, грибов да сладких корешков - отъедаются к зиме, чтобы залечь в спячку на сытый желудок. А вот если спящего медведя что-то вдруг разбудит ранней весной, когда он после зимы голодный и злой - тогда только держись! Не попадайся ему на пути! Бросается на всех! Такого медведя и прозвали соответственно - Бенгальский шатун, так как случается это не только в Лакерии, а по всей Бенгалии.
       Зеленка несколько успокоился, но все же продолжал изредка поглядывать в сторону сумеречного леса, окружавшего путешественников. Потом опять спросил:
      -- А почему вообще медведи зимой засыпают? Я имею в виду - так надолго?
       Крутила пожал плечами и посмотрел на Ученого. Все, как по команде, тоже повернулись в его сторону.
      -- Кхе-кхе..., - важно прокашлялся Ученый, заметив всеобщее внимание к своей персоне. - Э-э-э, вообще-то на этот счет у Бенгальской Научной Академии существует своя гипотеза... - Он потер глаза рукой. Потом вдруг спросил, - Кстати, а где мои очки? Никто не видел моих очков? - он рассеяно оглянулся.
      -- Да вот же они, - ткнул пальцем Картуз, - У тебя на лбу!
       Ученый поднял руку и схватился за очки. Тычок хихикнул. Ученый водрузил их обратно на нос.
      -- Так вот, о чем это я? Да, медведи! Я и говорю - у Бенгальской Научной Академии есть своя теория по этому поводу... У нас даже специальный научно-исследовательский институт организовали, который занимается развитием этой идеи. Когда-то давно на всей нашей планете медведей было очень мало. Во всяком случае, не как сейчас. Это в наши дни в любом мало-мальски солидном лесу обитает пара-другая медведей. Я не имею в виду, разумеется, вытоптанные остатки растительности возле таких крупных населенных пунктов, как Большой Город. Там разве что какую-нибудь мышь можно встретить, да и то окажется, что это просто заблудившаяся домашняя, которая решила перебраться из одного дачного поселка в другой. А вот в районах среднебенгальской полосы, подальше от промышленных районов, медведи - полновластные хозяева. Да и здесь, в Лакерии, они есть. Но Крутила верно говорит - не до нас им. Своих забот хватает, чтобы еще с туристами якшаться.
       - А вот раньше, - продолжал Ученый, - в далеком Ледниковом периоде, когда медведи еще не успели распространиться по миру, они жили в основном в отдаленных северных районах. Я бы даже сказал - в ближайших окрестностях Северобенгальского Полюса. Чем это было вызвано, сейчас трудно сказать. Возможно, тем, что в далеком прошлом климат был теплее, льда на полюсе было меньше, практически не было вовсе. Весь Северобенгальский континент был свободен ото льда. А остальную часть планеты в то же время покрывало огромное количество воды - сплошные моря да океаны. Так что и негде было особенно жить медведям, кроме как на Северобенгальском Полюсе. Что они и делали. Жили, то есть, там...
       Ученый отхлебнул чай.
       - А на полюсе, как известно, солнце-то ходит по-особому. Как и сейчас! То несколько месяцев вовсе не заходит, светит непрерывно. Полярный день называется. А то как сядет - темно, хоть глаз выколи, и так на полгода. Это Полярная ночь. Да вы и сами видите - мы даже Полярный круг еще не пересекли, только приблизились к нему, а солнце здесь летом заходит всего-то на час-другой, а в основном по небу крутится вокруг нас. Вот и жили полярные медведи в такой сложной обстановке - полгода день, полгода ночь. Понятно?
      -- Понятно-то понятно, - ответил за всех Тычок. А от себя добавил, - Ну и к чему все это?
      -- А к тому! Ты сам-то что по ночам делаешь? - несколько ехидно поинтересовался Ученый.
      -- Телевизор смотрю, а что? - простодушно ответил Тычок.
       Ученый несколько растерялся:
      -- Нет, ну, это... Кроме телевизора... Что еще?
      -- Еще?... Еще книжки читаю... Больше ничего...
       Ученый еще больше растерялся:
      -- Ну, как же ничего? Не может быть, чтобы больше ничего!
      -- Правда, больше ничего... Потом просто спать ложусь! - продолжал терпеливо объяснять Тычок.
      -- Ну, вот видишь! - наконец обрадовался Ученый. - Я это и имел в виду - спишь ты ночью! А ты говоришь - ничего не делаешь!
      -- Конечно, ничего не делаю. Я же сплю! Как я могу что-то делать, если я сплю?
      -- Да, да, конечно, - поспешно согласился Ученый. - Об этом и речь! Либо спишь, либо телевизор смотришь. А у медведей какие телевизоры? Днем-то еще ничего - рыбу ловить можно, грибы искать, ягоды есть. А вот ночью совсем тяжко приходилось - грибов не найдешь, рыбу не ухватишь, и ягода не растет в темноте да холоде. И что делать прикажете?
      -- Что? - Тычок был заинтригован.
       - Природа и распорядилась - чтобы все лето, то бишь весь полугодовой день, медведи по хозяйству были заняты, с перерывами на легкую дремоту, а с наступлением ночи спать ложились - на целых полгода, или около того. Что и говорить, решение в общем-то вполне толковое! Потом, со временем, океан стал отступать, больше появлялось суши, и медведи стали расселяться все дальше и дальше к югу, пока, наконец, не заселили всю планету Бенгалия. Тут уже и климат другой, и породы разные сформировались, а привычка осталась - всю зиму спать! Так что теперь такому режиму дня все медведи на планете и следуют, какой от далеких предков получили. А на Северобенгальском полюсе и по сей день живут прямые потомки тех самых медведей!
      -- Интересная теория! - согласился Вождила. - Один только момент остался мне не понятен! Насколько я знаю, полярные медведи во время полярной ночи не спят, а ведут такой же активный образ жизни, как и днем, в отличие от остальных своих собратьев. Вот почему так?
      -- Да, действительно, - подтвердил Ученый, - Я знаю об этом. И это еще одна загадка природы!
      -- Надеюсь, вы ее разгадали? - спросил Крутила.
      -- Пока нет! Но Бенгальская Научная Академия уже организовала новый специальный исследовательский институт, занимающийся исключительно этой проблемой! Не сомневаюсь, что когда-нибудь мы обязательно найдем ключ к решению тайны, волнующей умы всего прогрессивного бенгальского человечества!
      -- За все человечество ручаться не стану, - пробурчал Крутила, - Но мне лично эта так называемая тайна спать совершенно не мешает. Ни зимой, ни летом... - И громко добавил, - Ну все, давайте расходиться по койкам! Завтра у нас переход! Кстати, Кепочка, варенье вы закончили варить? На сегодня, я имею в виду. Больше не будете?
      -- Да хватит уж, - ответила Кепочка. - И так весь день верчусь как белочка с веслом! Пора передохнуть! Тем более, что и ягоды больше нет. Вот на следующей стоянке еще наберем - тогда поварим!
       И путешественники направились к палаткам. Только Зеленка схватил свои удочки и заявил:
      -- Я пойду еще побросаю...
      -- Конечно, побросай, - одобрил Картуз. - Ты можешь в прямом смысле слова побросать свои удочки в воду. Результат будет тот же самый, - и добавил, поясняя, - Да вся рыба спит уже давно!
      -- Точно-точно! - подтвердил проходящий мимо них с мылом и зубной щеткой в руках Вождила, заметивший недоверчивый взгляд Зеленки. - Действительно, спит! Можешь даже не проверять, а лучше тоже отправляйся спать. Никуда твоя рыба от тебя не уплывет!
       Зеленка еще с полминуты поколебался, после чего неохотно направился в сторону палатки. Через минуту оттуда послышался возмущенный голос Кепочки:
      -- Да куда же ты тащишь свои удочки? Что, снаружи места для них не хватает! Ты бы еще байдарку в палатку приволок!
       С явным нежеланием Зеленка примостил удочки у соседнего дерева. Чтобы были под рукой. Мало ли как дело повернется!
       Еще минут десять отовсюду слышалась возня и негромкие переговоры туристов, устраивающихся на ночлег, затем все затихло. Только доносился слабый плеск воды, лениво омывающей береговые камешки. Лагерь погрузился в сон.
      
      
       ГЛАВА 8
      
       Начало нового дня ознаменовался истошным воплем:
      -- Ла-а-а-ге-е-ерь! Смир-р-р-на! Пятнадцатиминутная готовность!
       Позевывая и поеживаясь от утренней свежести, путешественники выбирались из палаток. Солнце стояло высоко, на небе, как и накануне, не виднелось ни облачка, и день опять обещал быть теплым, если не сказать жарким.
       Ровно через пятнадцать минут клубы пара вальяжно поднимались над мисками с манной кашей.
      -- Каждому по два бутерброда с колбасой и по одному с сыром! - громогласно объявил Крутила, который вместе с Ученым приступил к дежурству. - Рекомендую подкрепиться как следует! Сегодня у нас переход!
       Никто не возражал, даже наоборот - все быстрее заработали ложками.
      -- Кому добавки? - спросил Ученый, который сидел на раздаче. Никто не ответил.
      -- Ну что же вы! - опять загрохотал Крутила. - Пройдет ведь пара часов, и будете жалеть, что отказались от второй порции каши! Клянусь своей миской!
       Эта зажигательная речь не оказала требуемого действия и, вздохнув, Ученый принялся обходить всех по очереди, пытаясь явочным порядком добавить каши тем, кто не успевал увернуться. В конце концов, ему удалось-таки полностью освободить кан, и он с чувством выполненного долга взялся за свою миску.
       Завтрак прошел довольно быстро. Когда все закончили пить утренний кофе, Крутила объявил:
      -- Все! Завтрак окончен! Р-р-разойдись!... В общем, гребите к палаткам, собирайте монатки!
      -- А долго нам плыть? - спросил Зеленка.
      -- Плавает мусор в канализации! - загремел Крутила. - А водоходы ходят!
      -- Как ходят? - удивился Зеленка. - Мы же на лодках... то есть - на байдарках!
      -- Вот именно! - настаивал Крутила. - На байдарках только и ходят! Плавают кувшинки в болоте! Понял?
      -- Понял, - испуганно согласился Зеленка, хотя, если честно, он не очень понял, почему по воде ходят, а по суше надо грести. - И сколько нам плы... Э-э-э... идти?
      -- Часа четыре, - снизошел Крутила. - Если хорошо поработаем!
       На самом деле весь переход с одной короткой остановкой на каком-то острове, встретившемся на пути, занял около пяти часов. Перед этим водоходы тщательно упаковали все вещи в гермомешки, которые снова привязали, вместе с рюкзаками, к байдаркам.
      -- Зачем привязывать? - поинтересовался Тычок у Вождилы.
      -- Чтоб вещи не утонули, когда перевернешься! - охотно пояснил тот.
      -- А что, мы можем перевернуться? - напрягся Тычок.
      -- Будем соблюдать технику безопасности - не перевернемся! Не забудь жилет одеть!
      -- Вообще-то, не помешало бы нам потренировать спасательные навыки - как плавать, да как выбираться из воды. Заодно проверить спасжилеты..., - встрял Картуз, который в это время сворачивал неподалеку палатку.
      -- Вот и займись этим на следующей стоянке, - предложил Вождила. - Будешь у нас инструктором по спасению на водах!
      -- А что! Запросто! - охотно откликнулся Картуз. - Это дело мы организуем!
       Он был очень большим энтузиастом походного дела.
       Перед тем как сесть в байдарку Вождила зачерпнул в один из канов воды и тщательно залил костер. После этого разместил один кан внутри другого, туда же сунул костровые принадлежности и, упаковав все в полиэтилен, передал получившийся пакет Крутиле. Каны по традиции перевозили в своей байдарке очередные дежурные.
      -- Зачем было заливать? - спросил Тычок. - И так еле тлело. Само бы потухло.
      -- Это еще как сказать! - покачал головой Вождила. - Помню, однажды мы стояли на дневке на большом острове. Ходишь вроде бы по земле, как кажется, а на самом деле - под ногами мох, а под ним - каменная насыпь. Так у нас огонь от костра прошел между камнями вглубь, а через сутки неожиданно вышел снова на поверхность метрах в трех от костра и ниже по склону. Лето тогда очень сухое стояло. Хорошо, что заметили вовремя. Пришлось целый склон залить водой, пока убедились, что все погасло. А ты говоришь - само потухнет! Ну, ладно, двинули!
       Вождила еще раз окинул взглядом поляну, еще недавно имевшую вполне жилой вид, а теперь разом опустевшую, и, убедившись, что ничего не забыли, зашел в воду, оттолкнул от берега байдарку и забрался в нее сам. Подняв весло и сделав гребок, он спросил:
      -- Никто ничего не забыл?
      -- Мое все при мне! - ответил Пеш.
      -- Я тоже вроде ничего не оставил, - сообщил Тычок.
      -- Хорошо! А я как-то раз во время стоянки часы посеял, - продолжил Вождила. Его явно потянуло на воспоминания. - Мы тогда по Южной Лакерии ходили. Стояли, как всегда, в лесу, провели там дневку. А на следующее утро, только собрались уходить, я схватился за часы - время уточнить, а их, родимых, и нету. Обыскали все вокруг, весь берег обшарил, под каждый кустик заглянул - как испарились! Делать нечего, так и пришлось до самого конца путешествия без часов обходиться. Но самое интересное произошло через год, во время следующего нашего похода. Так получилось, что мы опять пошли по тем же местам, хотя, как правило, всегда стараемся посмотреть что-нибудь новенькое. И совершенно случайно забрели в тот же залив, а встали на ночлег в аккурат на то же самое место, где за год до этого я часы свои оставил. И можете себе представить, на следующий день, во время дневки, моя жена - она со мной тогда была - говорит: я, мол, часы свои где-то положила, а найти никак не могу. Пошли искать всей гурьбой. Я обхожу окрестности, вышел на берег, заглядываю под кусты, прочесываю траву, ищу. В какой-то момент поднимаю голову, и мой взгляд упирается - во что бы вы думали? - прямо в мои собственные часы, тихо и спокойно висящие на ветке. Наверное, я их туда повесил, когда утром брился, а потом забыл. Так они целый год и провисели на дереве.
      -- Здорово! - сказал Тычок.
      -- Отсюда мораль: не надо бриться в походах! - поучительно заметил Картуз, чья байдарка в этот момент двигалась параллельным курсом. - Вот я, например, принципиально в походах никогда не бреюсь!
      -- А что же с часами вашей жены? - поинтересовался Зеленка. - Их тоже через год нашли?
      -- Нет, их обнаружили тогда же, неподалеку от моих. Оно и лучше, так как мы больше в те края не ходили. Ладно, пора двигать! Смотрите, куда Крутила с Ученым упилили, пока мы тут разговоры разговаривали.
       Третья байдарка и в самом деле была уже далеко впереди. Экипажи двух отставших налегли на весла, и скоро опустевшая стоянка скрылась за изгибом берега. Путешественники не оглядывались, их взгляды были устремлены вперед, к новым горизонтам. А потому они не заметили, как чуть дальше, за их стоянкой, от берега отошла еще одна байдарка и взяла курс в том же направлении, в каком двигались они сами.

    ***

       Время пролетело незаметно, и к середине дня они добрались до конца своего первого озера. И очень кстати, так как есть хотелось все сильнее, несмотря на легкий перекус, устроенный ими по пути на острове.
       Всю дорогу Зеленка с изумлением глядел по сторонам, пытаясь разобраться в многочисленных заливах, проливах, островах и мысах, из которых, казалось, только и состояли все берега. Глядя на темный массив леса, возникающего прямо по курсу в километре от них, за которым просматривалась другая зеленая стена, посветлее, в свою очередь сменявшаяся еще одной полосой зелени, совсем бледной и увенчанной горой, до которой было по всей видимости не меньше десятка километров, он думал: "Как же Вождила не путается во всех этих нагромождениях суши и воды? Я бы уже раз двести заблудился! Что значит настоящий морской волк!"
      -- Ищем подходящую стоянку! - громко объявил Вождила. - Сделаем дневку! Тем более, что и места красивые.
       Места вокруг и в самом деле были красивые, как, впрочем, и любое другое место в Лакерии. Широкое озеро здесь сужалось и концом длинной губы упиралось в лесистый берег с широким песчаным пляжем. Пляж плавно переходил в песчаное дно, отлично видимое сквозь удивительно прозрачную воду. Дно полого тянулось на несколько десятков метров, так что в этом месте залив оказался достаточно мелким, чтобы хорошо прогреться на солнце. И хотя в целом вода в озере была довольно прохладной, как и по всей Северной Лакерии, в заливчике она оказалась очень даже приятной для купания.
      -- Вот красивая стоянка! - закричала Кепочка. Трудно было с ней не согласиться. Никто и не спорил, все байдарки одновременно направились к пляжу, плавно проехались носами по песку и остановились. Путешественники выгрузились на берег, оглядываясь с любопытством. Впереди между деревьями проглядывала полянка, достаточная по размерам для трех палаток.
      -- Вон и место для костра, - Крутила указал рукой на небольшую кладку камней недалеко от берега, которая защищала от ветра скрывавшееся за ней кострище. Путники вошли под кроны деревьев. В траве неподалеку что-то зашелестело. Все разом повернулись на звук.
      -- Грибы, - произнес Картуз, радостно потирая руки. - Нашего меню прибыло!
      -- Да, похоже, - поддакнул Ученый, ставя на землю упаковку с канами.
      -- Грибы? - с интересом переспросил Зеленка. А Тычок с сомнением спросил:
      -- А они съедобные? Те, что я ел, не суетились так...
      -- Это потому, что они были жареные, - ответил Картуз. - Жареные - они завсегда спокойнее... Вполне нормальные грибы!
      -- А давайте наберем их на обед! - воодушевленно предложил Зеленка. До этого он видел грибы лишь на картинках в книжках да по телевизору.
      -- Я - пас! - сказал Крутила.
      -- Я тоже! - откликнулся Ученый.
       Вождила лишь пожал плечами:
      -- За ними набегаешься, пока наловишь на обед. Всякий аппетит потеряешь.
      -- А что, они быстро бегают? - поинтересовался Зеленка.
      -- Ну, кто как. Молоденькие - самые шустрые. Побольше и постарее передвигаются медленнее, - пояснил Картуз, осматривая поляну в поисках места для палатки. - Я, когда был мальчишкой, очень любил за ними гоняться, а теперь, конечно, тяжеловато. Суетно слишком! Правда, если их очень много, то иногда размяться можно.
       Как бы в подтверждение его слов, мимо проковылял пожилой, грузный гриб.
      -- Ну, вот этого возьмем? - спросил Зеленка, преграждая ему дорогу.
      -- Да ну его! Он хоть и беловик, но больно уж стар! Труха одна внутри. Видишь, едва ходит?
      -- Тогда вот того! - Зеленка кинулся наперерез резво пробегающему мимо них грибу с яркой красной шляпкой, усеянной белыми точками, и схватил его. - Смотрите, какой симпатяга!
      -- Что ты! Что ты! - испуганно заверещала Кепочка, - Брось его немедленно! Это же мухоед - один их самых горьких и невкусных грибов! Ест мух и комаров, да всякую прочую гадость, и сам поэтому такой же противный.
       Зеленка выпустил мухоеда из рук, тот шмякнулся на землю, быстро вскочил и резво засеменил дальше. Пробежав несколько метров, он вдруг подпрыгнул и метко шлепнул краем шляпки по зазевавшейся мухе, припечатав ее к стоявшему рядом дереву. Затем так же, краем шляпки, ловко слизнул муху со ствола. Та в испуге только таращила глаза и даже пискнуть не успела.
      -- Помнится, - сказал Крутила, - несколько лет назад я был в Южной Лакерии. Год оказался жутко грибной, они буквально сами бросались на нас на каждом шагу. А мы, как назло, забыли дома соль. То есть, все взяли, что в походе требуется, а соль, можно сказать, самое главное - оставили. Ма-а-аленькая баночка только была, с наперсток размером - кто-то в поезд ее захватил, поесть в дороге. И все. Экономили, как могли. Правда, поход тогда был спортивный, с большими переходами и все больше по порогам, так что рыбу ловить было некогда, соответственно и соли для рыбы не требовалось. А вот на грибы даже времени не надо было тратить, они сами сбегались к нашим стоянкам. Мы их понемногу добавляли в супы, в каши с мясом да в макароны, проходило нормально. А однажды напали на целую колонию сновят. Они очень любят собираться на старых пнях и поваленных деревьях. Вот во время одной такой сходки мы их и накрыли. Вкуснейший гриб, я вам скажу, мы и не устояли. А соли-то нет! Потушили их как положено, с лучком, с маслицем. Целый кан получился. Все путем! Только без соли! И какая же это гадость, должен вам сообщить! Давились, давились, по ложке каждый в себя впихнул - и все! Силы иссякли! Два дня потом с собой возили, но так ничего поделать с ними и не смогли. В конце концов на какой-то стоянке у нас их ночью муравьи все растащили. Но мы были только рады. С тех пор самое первое, что я всегда в рюкзак сую во время сборов - это пачка соли. Можно хлеб забыть - есть мука, есть макароны, крупы разные, наконец. Соль ничем не заменишь!
       В этот момент мимо Зеленки, слушаюшего Крутилу разинув рот, глупо хихикая, пробежала стайка молоденьких сыроежек.
      -- Вот этих лови! - закричала Кепочка. - Эти на жаркое пойдут!
       Зеленка с места в карьер бросился вслед.
      -- Удочки оставь! - крикнул вслед Крутила.
       Зеленка остановился и посмотрел на удочки, которые держал в руках с тех самых пор, как вылез из байдарки. Затем неохотно прислонил их к дереву.
      -- Знаешь, что надо сделать, чтобы собранные грибы не разбежались? - спросила Кепочка.
      -- Оглушить? - предположил Зеленка.
      -- Нет! - засмеялась она. - К чему такие строгости? Достаточно просто срезать им корешок. Тогда они будут лежать спокойно.
      -- Ладно! Тычок, ты со мной?
      -- Нет, я лучше почитаю немного.
      -- А, ну да, почитай, почитай, - тут же согласился Зеленка, словно вспомнив о чем-то важном.- А я пошел! Половлю немного. Может, к обеду наберу чуток.
       С этими словами юный охотник скрылся в кустах. Глаза его азартно сверкали. Сафари началось!

    ***

       Тем временем экипажи разгрузили байдарки, выбрали ровные места и принялись ставить палатки. Управившись с установкой, Крутила и Ученый накрыли палатку полиэтиленом и приступили к приготовлению обеда. Костер разожгли быстро. Не прошло и нескольких минут, как возле каменной кладки весело заплясали оранжевые языки пламени. Обеспечив огонь, стали решать, что готовить на первое.
      -- По-моему, достаточно просто бульона! - предложил Ученый. - Вскипятим воду, а затем туда бульонные кубики, и блюдо готово!
      -- Не согласен! - решительно возразил Крутила. - Бульон годится для краткой остановки с перекусом, когда нет времени. На стоянке надо питаться полноценно! Так что приготовим полномасштабный суп.
       Он подошел к палатке, нагнулся и скрылся внутри. Через минуту вернулся к костру, прижимая к груди какой-то большой и тяжелый предмет. Ученый пригляделся и увидел в руках приятеля толстенную книгу в яркой обложке размером с два больших кирпича.
      -- Что это? - с нескрываемым любопытством спросил он.
      -- "Секреты Бенгальской кухни", - пояснил Крутила. - Мне ее подарил королевский шеф-повар вместе с ножом, когда я демобилизовался из Королевской Гвардейской роты. Очень уж он восхищался моим аппетитом. Итак, что у нас есть?
      -- Есть пакетные супы, - ответил Ученый. - Можем пустить их в дело.
      -- Отлично, так и сделаем! - Крутила полистал книгу. - Вот подходящий рецепт. Борщ сделаем.
      -- Борщ? - с сомнением произнес Ученый. - По-моему, борщ делают без вермишели. А в пакетных супах ее навалом. Выбирать всю придется...
      -- Ничего не придется! - уверенно сказал Крутила. - Мы творчески подойдем к процессу. Усовершенствуем рецептуру! Что еще? Картошка есть?
      -- Картошка есть. И капуста тоже.
      -- Капусту вечером на салат. Зачем капусту мешать с пакетной вермишелью? Обойдемся! А вот приправы не повредят! Соль, перец, лук, лаврушка... Тушенку давай! Тоже пригодится! Банку сюда, банку в кашу на второе. Что дальше? Колбаса? Клади сюда. Добавим в борщ для навара.
      -- А может, колбасу все-таки отдельно? - не очень уверенно произнес Ученый. - На бутерброды, например?
      -- Отличная идея! - обрадовался Крутила. - Просто гениальная! Бутерброды - это то, что надо! Обязательно сделаем. Но одно другому не мешает! Так ведь? И туда, и сюда пойдет. Как говорится, мясом кашу не испортишь!
       Рядом с костром росла гора продуктов, доставаемая из рюкзаков для участия в новой разновидности борща. Ученый покопался в глубине гермомешка и торжественно выудил из него небольшой сверток:
      -- Вот! - он потряс им над головой. - Сюрприз!
      -- Что это!
      -- Сушеная морковка! - торжественно объявил Ученый. - Для дополнительной наваристости и аромата! Из дома взял. Обычной не было. Да эта и удобней!
      -- Давай! - одобрил Крутила. Он сходил на берег за водой и повесил кан над огнем. Затем по очереди стал загружать его ингредиентами. Покончив с этим, они принялись за кашу с тушенкой, попутно ожидая, когда закипит вода для супа. Пока они засыпали крупу и открывали банки, Крутила рассказывал о своих многочисленных поездках по разным странам во времена службы в роте почетного караула.
      -- А как-то раз ездили мы в Бенгалию. Есть тут одна неподалеку. Так у них имеются такие рестораны, буфеты называются. Или, по-другому, рестораны неограниченного самообслуживания. Платишь за вход - совсем немного, даже не понятно, как они умудряются не прогореть - заходишь и сам набираешь себе чего и сколько захочешь. Называется "бенгальский стол". Ешь, пока сил хватит. Ну, мы-то, в Королевской Гвардии, ребята закаленные! Силой не обделены! Так, пока мы по паре-тройке кругов вокруг прилавков отмеряли, челюсти у посетителей так и падали. Только стук по всем столам прокатывался. А прилавки длинные - один с салатами, второй с макаронами разными, третий с холодными закусками, четвертый с горячими, и так далее, до десертов и мороженого. В общем, очень любили мы с ребятами это дело. Как в увольнительную отпускают - сразу туда! А я еще наловчился контрамарки на вход брать. Это когда совсем уже сил не остается, берешь специальный билетик на возврат, выйдешь, погуляешь немного, подышишь, аппетит восстановишь - и обратно! Честно скажу, уезжать оттуда не хотелось!
       Он помешал в кане палкой-мешалкой.
       - Давай свою морковку.
       Ученый подал ему пакет и Крутила сыпанул изрядную дозу в кан. В этот момент из леса к стоянке вышел Зеленка. Он был по пояс голый, а рубашку, завязанную в узел, нес в руках. Парня прямо-таки распирало от гордости, а рубашку - от обилия грибов, набитых туда до отказа.
      -- Грибы к обеду принимаете? - жизнерадостно поинтересовался он. - У меня их целая вязанка!
       Крутила просиял:
       - Отлично! Неучтенка пришла! Будем готовить тушеные грибы! Показывай, что там у тебя!
       Зеленка развязал узел. Конечно, мухоедов там не было. Но и изысканностью собранные им грибы не отличались. Зеленка собирал все подряд, что попадалось на его пути. Крутила принялся сортировать:
       - Этот берем... Этот - нет... Этот на выброс... На выброс... Не годится... Берем...
       Рядом росли две грибные кучки - одна из тех, что предназначались для еды, вторая - на выброс. Следует признать, что первая по размерам существенно уступала второй. Закончив сортировать, Крутила выпрямился и с сожалением посмотрел на результат своих трудов. Затем ободряюще прокомментировал, обращаясь к Зеленке:
       - Ну что ж, для начала очень даже неплохо... Но на тушение явно не тянут.
       Он задумался ненадолго, затем повеселел:
       - А что, есть свежая мысль! Пожалуй, грибочков в борщ вполне добавить можно.
       - И что же получится? - осторожно спросил Ученый.
       - Как это что? - удивился Крутила. - Это же элементарно, Ватсон! - процитировал он какой-то старый фильм. - "Борщ вермишеливый с грибами". Национальное блюдо водоходов всех стран. Неужели, никогда не пробовал?
       - Никогда! - честно признался Ученый. - Ладно, нет возражений! Давай загружать грибы.
       Прошло еще с полчаса, и в кане весело запузырилось некое варево, с весьма сильным и, будем справедливыми, довольно аппетитным ароматом. А почему бы и нет, ведь на его приготовление пошла уйма качественных и вкусных продуктов! Для первого блюда оно было, конечно, несколько густовато, но это упущение дежурные быстро исправили путем дополнительных вливаний чистой озерной воды. А когда Крутила добавил еще горсть различных специй, запасенных для похода, голодное урчание в животах у путешественников стало заглушать даже резкие крики хамоватых и завистливых чаек, кружащих у берега в ожидании поживы.
      -- Ну что ж, пора звонить, - сообщил Крутила, беря палку-мешалку и перемешивая борщ в последний раз. Ученому не надо было повторять - он тут же схватил миску с ложкой и, что было сил, зазвонил. Крутила ухватил половник и склонился над результатом их совместных трудов.
      -- Какой запах! - мечтательно протянул он. - Просто отпад! Давненько я такого супчика..., - он осекся на полуслове и замолчал, внимательно вглядываясь внутрь кана. - Что за ерунда? - негромко спросил он сам себя и легонько зачерпнул половником борща. Поднес выловленное к глазам и тихо выругался:
       - Ах ты, тухлая волчатина! Ну, надо же так!
       - Что случилось? - Ученый подошел к нему. Он заглянул в кан и отшатнулся - на поверхности ароматнейшего блюда плавал слой мелких беленьких вареных червячков. - Что это? Откуда это?
       - Не знаю. Просто представления не имею. - Крутила явно был в растерянности. - Может быть, это из грибов? Плохо просмотрели, наверное, они из какой-то шляпки и повылазили. Да, наверняка из грибов!
       - И что же теперь делать? Так оставить?
       - Ты что! Да они нас за такое дело по винтикам раскатают - никакая служба быта потом не отремонтирует!
       - А что тогда? Выливать?
       - Ну, ты и сказал! - Крутила, как настоящий военный, уже взял себя в руки и в голосе его послышался уверенный металлический звон. - Нас с тобой тогда самих съедят, и кашей потом закусят! Вылавливать надо! Быстро! Сейчас народ начнет подтягиваться!
       Они схватили ложки и стали лихорадочно зачерпывать верхний свой жидкости, выкидывая нежданных гостей на землю. Крутила вполне оправился от шока и даже начал рассуждать:
       - А чего такого! Это же чистый белок! В общепите вон специально, я слышал, червей съедобных выращивают, да в котлеты с сосисками добавляют для наваристости. А здесь - чистая экология! Никаких тебе примесей, в этих местах грибы ничего в себя не впитывают. Можно было бы даже и не выбрасывать их оттуда, кроме пользы от них никакого вреда! Ну, вроде все!
       Он удовлетворенно выпрямился и увидел, что от палаток к костру уже идут их товарищи. Он снова взял половник и, опустив в борщ, помешал. Довольная улыбка медленно сползла с его физиономии: взбаламученные половником, со дна поднялись новые полчища малоаппетитных червячков, вновь украсив собой творение незадачливых кулинаров.
       Крутила быстро повернулся к Ученому и зашептал:
      -- Быстрее! Иди, отвлеки их! Хотя бы на пару минут! Я попытаюсь успеть.
       И вновь принялся азартно махать ложкой.
      -- Так ведь и так жидкости уже почти не осталось - половник стоит! Какой же это суп получается? - испуганно прошептал Ученый.
      -- Нормально, нормально! То, что надо! - так же вполголоса ответил Крутила, - Ты, главное, народ отвлеки, а дальше все путем будет!
       Ученый бросился навстречу друзьям, но от растерянности ему ничего не приходило в голову. Он замахал руками и крикнул:
      -- Смотрите! Там! Там!
      -- Что там? - Вождила остановился. - Что случилось?
      -- Ну там! На этом, как его... На дереве, вот! - от волнения он никак не мог придумать ничего толкового. Неожиданно, его осенило. Он опять махнул рукой, на этот раз уже в направлении озера и выкрикнул, - Там ... рыба!
      -- Где, на дереве? - удивился Картуз и с интересом посмотрел наверх, прикрывая глаза от солнца миской, словно и в самом деле намереваясь узреть там рыбу.
      -- Да не на дереве! - Ученый наконец взял себя в руки. - В озере!
       Крутила тем временем закончил вычерпывать и снова покрутил в кане половником. Снизу поднялась новая порция чистого белка, правда на этот раз в гораздо меньшем количестве. Крутила опять с жаром принялся работать ложкой.
      -- Что ты нам мозги полощешь? Естественно, в озере рыба! - возмутился Вождила. - Где же ей еще быть? По берегу гулять?
      -- Да нет, она выпрыгнула! Из воды! Вот настолько! - Ученый поднял руку выше своей головы. - И еще сальто сделала...
      -- Большая? - деловито поинтересовался Пеш, только что появившийся из-за палатки.
      -- Во-о-т такая! - Ученый развел руками, как будто пытался обнять автобус. - Или чуть поменьше. - Автобус уступил место самокату.
      -- Почему же мы всплеска не слышали? - подозрительно поинтересовался Вождила, - Да и кругов на поверхности не видно...
      -- Может, она... э-э-э... обратно не упала?... Почему-то..., - Ученый замолчал, поняв, что сказал что-то не то. Потом добавил, - Она, вообще-то, совсем маленькая была. Вот такая! - самокат превратился в чайную ложку.
      -- Слушай, ты долго нас своими сказками пичкать будешь? - рассердился Картуз. - Вы накормите нас сегодня или нет?
       Ученый оглянулся и вопросительно посмотрел на Крутилу. Тот как раз поднимался с колен, довольно улыбаясь.
      -- Подходите, подходите! - радушно закричал он. - Мы вас давно уже ждем! А вы все рыбацкими байками балуетесь! Подставляйте миски!
       Супа в кане стало заметно меньше, но все же было вполне достаточно - не зря они доливали туда воды! Как в воду смотрели!
      -- Супец знатный! - похвалил Вождила, полной грудью вдыхая густой аромат.
      -- А как же! - подхватил Крутила. - Экологически чистый продукт! Клянусь своей походной миской! - И подмигнул Ученому.
      -- Кстати, кто-нибудь видел мои очки? - спросил тот.
      -- Вот же они! У тебя на лбу!
      -- Очень странно, - задумчиво произнес Ученый. - Как они опять здесь оказались? Я ведь их не трогал.
       Слегка недоумевая, он принял от Крутилы миску и принялся за еду, сразу же позабыв про свои очки.

    ***

       Остаток дня прошел уже привычным образом. Картуз и Кепочка снова отправились в лес на разведку, Зеленка идти с ними не захотел. Они с Тычком удалились в самый конец пляжа, расположились на бревне и углубились в книжку, которую Тычок достал из своего рюкзака. Вождила и Пеш захватили рыбацкое снаряжение и отправились на уже ставший традиционным полуденный рыбный промысел. Дежурные провели остаток дня в заботах по хозяйству и в заготовке дров для вечернего костра. Никто из друзей не заметил двух пар любознательных глаз, вовсю таращившихся на них их кустов неподалеку. Исчезли неизвестные следопыты только поздно вечером, когда водоходы, поужинав свежей жареной щукой, скрылись в палатках. Отойдя подальше, один из них сказал другому:
      -- Сегодня они никуда не пошли. Видимо, завтра должны отправиться за кладом. Нам теперь главное - не пропустить нужный момент!
      -- Почему ты решил, что именно завтра? - поинтересовался второй.
      -- Ну, так это же очевидно! Видишь, озеро кончилось. Дальше плыть-то некуда! Значит, как говорится, приплыли! Они уже на месте! И мы, соответственно, тоже! - уверенно произнес Смычок, так как разведчиками были именно они - уже хорошо знакомые нам разбойники.
      -- Что ж, хорошо, коли так, - со вздохом отвечал приятель. - А то мне, если честно, уже слегка поднадоела макаронная диета.
      
       ГЛАВА 9
      
       Ночью Картуз проснулся от странного звука. Он открыл глаза и прислушался. Тихо. Что же его разбудило? Наверное, приснилось! Он взглянул на часы. Три часа. Хотя была в разгаре ночь, он хорошо разглядел стрелки на циферблате. Летом в этих краях по ночам светло - снаружи так даже читать можно. Он полежал минуту с открытыми глазами, затем попытался снова уснуть. Неожиданно он услышал, как по брезентовой крыше палатки пронесся легкий дробный стук, будто горошина покатилась по полу. На короткое время все затихло, затем раздался другой звук - по крыше палатки скатился какой-то небольшой предмет и мягко упал в траву.
       Картуз снова открыл глаза и попытался сквозь полумрак разглядеть брезент над головой. Однако ничего интересного так и не увидал. Прошло еще две минуты и все повторилось сначала - дробный перекатывающийся звук, переместившийся снизу вверх, сменился легким "вжиком" в противоположном направлении. Еще три минуты - и снова те же звуки!
       Что это? Картуз терялся в догадках. Кто-то явно катался по крыше палатки, забираясь на нее как на склон горы, и затем съезжая по этому склону вниз. Он осторожно вылез наружу, выпрямился и огляделся. Света было достаточно, однако он никого не увидел. Да и звуки сразу же прекратились. Постояв с минуту в бодрящей прохладе, Картуз вернулся в палатку и нырнул в спальник. Едва он успел согреться, как звуки возобновились. На этот раз они переместились на другую половину крыши, где и продолжались в течение всей оставшейся части ночи с короткими перерывами. Впрочем, не найдя вразумительного объяснения этой загадке, Картуз постарался снова заснуть, выбросив таинственные звуки из головы. В конце концов ему удалось задремать, и в следующий раз он проснулся, когда уже совсем рассвело и наступил новый летний день.
       Перед самым утром прошел небольшой дождь и, когда Картуз выбрался из палатки, воздух был свежим и прохладным, а окружающий лес дышал сыростью. Впрочем, облаков уже не было, и день вновь обещал быть солнечным. Тем не менее, дрова, заготовленные накануне, оказались влажными, и даже сухих щепок не было, чтобы разжечь костер. С вечера о возможном дожде никто их расслабившихся водоходов не вспомнил, и сейчас экипаж Картуза должен был найти способ быстро решить возникшую проблему.
       Сам Картуз, однако, не считал это проблемой. Он попросил Зеленку:
      -- Сходи-ка, дружок, набери немного паутинки!
      -- Паутинки? - удивился тот. - Зачем?
      -- Костер развести, - объяснил Картуз, однако недоумение Зеленки лишь усилилось.
       Пришлось Картузу объяснить ему:
      -- Паутинкой называются самые нижние сухие веточки у небольших елочек. Они очень тонкие, поэтому их и называют паутинкой. Эти веточки дольше всех при дожде остаются сухими, а если и промокнут, то очень быстро высыхают. При этом разгораются просто великолепно и горят прекрасно, так как в них много смолы. В общем, набери, и сам все увидишь.
       С паутинкой костер действительно разгорелся в считанные минуты, и Картуз с помощниками принялся за приготовление завтрака. Через час все было готово, и Зеленка с юношеским энтузиазмом принялся колотить по котелку, пробуждая население. Скоро у костра собрались все водоходы.
      -- Зеленка, за тобой каны! - объявил Картуз во время завтрака. - А я помою после обеда!
       Зеленка мигом погрустнел: отмывать кан от остатков пригоревшей каши - занятие не из самых приятных!
      -- И почему мы дежурим так часто? - печально произнес он. - Жаль, что у нас всего три байдарки! Было бы экипажей десять, а то и пятнадцать - ух, какая флотилия получилась бы! И дежурить бы всего по разу пришлось!
      -- Три байды в походе - оптимальное количество! - назидательно произнес Крутила, откусывая изрядный кусок бутерброда с колбасой.
      -- Оптимальное по какому критерию? - тут же занудил Ученый.
      -- По критерию очевидности! - не задумываясь ни на секунду, отрезал Крутила. Чем, собственно, и завершилась сия научная дискуссия.
       Через несколько минут сосредоточенного жевания Картуз вдруг хлопнул себя по лбу:
      -- Слушайте, мы же упустили чрезвычайно важный момент! Так и не проверили наши спасжилеты. И вообще - не помешало бы провести учения по спасению утопающих. Потренироваться, отработать методику, так сказать. Да и молодежи нашей поучиться полезно - как вести себя в воде в экстремальной ситуации, куда плыть, как спасение организовать. Ну и так далее.
      -- Отлично! - поддержал его Вождила. - Вот ты этим и займешься! Раз уж у нас дневка сегодня - валяй, делись опытом!
      -- Но мне нужен помощник, - заявил Картуз. - Крутила, составишь мне компанию? Поучим молодых?
      -- Что же не поучить! - добродушно согласился Крутила. - Если, конечно, обещаешь не утопить меня во время учений.
      -- Будь спок! - заверил Картуз. - Что ж, я, не понимаю, что ли?! Сами с ушами!

    ***

       После завтрака все собрались на берегу. Большинство членов команды с удовольствием загорали, устроившись на уже просохшем от ночного дождика и даже успевшем нагреться песке. Только Картуз важно расхаживал по берегу, весьма гордый своей должностью инструктора по плаванию и спасению на водах. Вокруг наматывал круги возбужденный Зеленка со всеми своими шестью удочками в руках, не зная, как бы ему так исхитриться, чтобы и учения не пропустить, и рыбу попугать.
      -- Что это они там делают? - шепотом спросил Никоша.
      -- Понятия не имею, - так же шепотом ответил Смычок.
       Они уже давно лежали под кустами, зарывшись в мох, метрах в стах от лагеря водоходов, с самого завтрака, и внимательно наблюдали за происходящим. Имеется в виду, конечно, завтрак наших путешественников, а не новоявленных джентльменов удачи, ибо о своем собственном завтраке никто из них без грусти вспоминать не мог.
       - Собрание у них какое-то... Слушай, я понял! - чуть не закричал Смычок, но вовремя сдержался. После чего опять зашептал, - Я думаю, этот в кепке... который по берегу слоняется... им сейчас будет рассказывать, куда идти за сокровищами. Видишь, какой он важный? Словно петух в семейном кругу!
      -- Но мы же отсюда ничего не услышим! - тут же заволновался Никоша.
      -- Не услышим..., - подтвердил Смычок. - Надо подбираться ближе...
       Очень медленно, ежесекундно замирая в самых неудобных позах, прячась за кочками и стволами деревьев, они подползли на достаточно близкое расстояние, чтобы слышать все, о чем говорят на берегу. Им повезло - прямо перед ними оказался большой заросший ягелем камень, из-за которого они могли осторожно выглядывать, оставаясь невидимыми для путешественников.
       Картуз дождался, когда, наконец, все усядутся вокруг него, прокашлялся, и с чувством произнес:
      -- Итак, дорогие друзья, начинаем наше практическое занятие, посвященное самоспасению на воде, или, точнее, как не доводить себя до того, чтобы тебя пришлось спасать. А способ есть только один - не приближаться к воде вовсе. Однако, этот способ не для нас, ибо он применим только в городе, да и то, по правде сказать, вряд ли, поскольку в ванной плавать нам всем все равно приходится.
      -- Ну, слова в простоте не скажет! - вздохнула Кепочка.
       Картуз тем временем перевел дух, после чего продолжил, не обращая внимания на замечание:
      -- Итак, если уж пришлось тебе заходить в воду, то возникает вопрос, что же следует взять с собой, чтобы не чувствовать себя совсем голым?
      -- Мочалку! - предложил Крутила. Тычок хихикнул.
      -- Ошибаешься! - невозмутимо возразил Картуз. - В первую очередь необходимо надеть спасательный жилет! Именно такой, какие мы и надеваем во время переходов. Однако, помимо жилета, неплохо также иметь и кое-какие навыки по оказанию помощи другу, волею обстоятельств оказавшемуся в пучине! Вот эти-то навыки мы сейчас и продемонстрируем! - наконец завершил он свою речь. - А заодно проверим жилет этого весельчака с мочалкой! Ну-ка, иди сюда, да одень жилет!
       Крутила вскочил на ноги. Кроме плавок, на нем ничего не было, и он, быстро набросив на себя свой надувной спасжилет, взял в руку весло.
      -- Готов! - отрапортовал он.
      -- Застегнись, как следует! - скомандовал Картуз. - Садись в байдарку и отгребай от берега. Отойдешь метров на десять-пятнадцать и прыгай в воду. Проверим, как он тебя держит. А я буду тебя спасать!
       Крутила забрался в заранее спущенную на воду байдарку и стал потихоньку отходить от берега. Картуз остался стоять возле своей байды, тоже заранее поставленной на воду. Удалившись метров на пятнадцать, Крутила положил весло внутрь байдарки, развернулся всем корпусом в сторону зрителей и громко крикнул:
      -- То-о-о-о-овсь! Раз! Два! Три!
       На счет "три" он навалился на борт пустой байдарки, накренил ее, и, побалансировав так несколько секунд, с шумом плюхнулся в воду. Байдарка выскользнула из-под его могучего тела и легко отлетела в сторону.
      -- Ура! Держит! - радостно заорал Крутила и, повернувшись, потянулся, чтобы ухватить байду за корму.
      -- Уже спасать? - закричал Картуз. Не дожидаясь ответа, он наклонился и вытащил из носовой части своего судна складную канистру, наполовину наполненную вареньем. Варенье уже начало слегка бродить - чуть-чуть, самую малость - но этого оказалось достаточно, чтобы канистра распухла, как лягушка, которую забавы ради надули деревенские ребята, и стала больше напоминать футбольный мяч с ручкой.
       Картуз размахнулся и запустил канистру в сторону Крутилы. Тот, однако, настолько был увлечен поиском байдарочного борта, что не успел даже толком среагировать на доброжелательный вопрос Картуза. "Утопающий" только-только открыл рот, чтобы крикнуть "Не надо, я сам!", как тут же получил увесистой канистрой по голове. Что с того, что канистра была заполнена лишь наполовину? Даже половина пятилитровой канистры составляла около двух с половиной килограммов, поэтому Крутиле мало совсем даже не показалось! Булькнув от неожиданности, он тут же ушел под воду, но, выталкиваемый жилетом, через несколько секунд вновь появился на поверхности, выпучив совершенно обалдевшие глаза. Крутила инстинктивно схватился за ручку канистры и едва успел вновь спрятать голову под воду, как рядом с изяществом объевшейся лягушки плюхнулась вторая канистра, столь же раздувшаяся, как и первая. Почти теряя сознание, Крутила схватился второй рукой за вновь прибывшую канистру, судорожно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха и придти в себя от свалившегося на его голову потрясения.
       Так как предусмотрительный Картуз никогда не оставлял в байдарке вещи не привязаными, то и на сей раз от нее тянулись к канистрам две длинные веревки. Стоит пояснить, что Картуз всегда предпочитал использовать именно длинные веревки, так как, по его мнению, это позволяло в нужный момент быстро облегчить байдарку, сбросив часть вещей в воду, однако при этом не потеряв их. Для чего это было ему нужно, он никогда не объяснял, но его друзья полагали, что он, по всей видимости, насмотрелся разных фильмов про воздушные шары и дирижабли, и, соответственно, решил перенести на байдарку опыт управления аэростатом.
       Как бы там ни было, на этот раз длинные веревки оказались как нельзя кстати (да и кто мог бы заставить Картуза бросить свои любимые канистры в воду без страховки?), и он, аккуратно наматывая их кольцами, притянул все еще ошалевшего Крутилу почти к самому берегу.
       Только когда спасенный зашкрябал коленками по дну, Картуз перестал мотать веревки и протянул Крутиле руку.
       - Ну как? - торжествующе закричал он. - Здорово работают мои канистры спасательными кругами?
       - Ты что, спятил? - завопил Крутила, едва поднявшись на ноги. - Я тебя просил бросать их в меня? - он уже пришел в себя и едва сдерживался, чтобы не надавать Картузу тумаков.
       - А что такого? - невозмутимо ответил Картуз. - Все оказалось как нельзя кстати! Как раз две канистры в две руки! Точнейший расчет! А я тебя вытащил! Спас, можно сказать!
       - Да ты же меня сам чуть не утопил! - кипятился Крутила. - Кто тебя просил?
       - Ну, во-первых, на тебе был жилет, - с достоинством произнес Картуз. - Так что ты бы не утонул, даже если бы очень старался. Кстати, как раз самая что ни на есть отличная проверка для жилета! А во-вторых, что касается "просил - не просил" - то утопающие не всегда успевают изложить другим свою просьбу о спасении. Им просто не того! Поэтому частенько окружающим приходится самим догадываться и брать инициативу в свои руки. Так что лучше скажи спасибо! - После чего, Картуз, повернувшись к остальным, назидательно произнес, - Вот, видите, как важно ощущать рядом локоть друга?
       - Ага, под своими ребрами, - буркнул Крутила. Однако, больше он не нашелся, что ответить, и лишь обиженно засопел.
       Неожиданно он снова встрепенулся и с беспокойством спросил:
       - А байдарка? Где она?
       - Да вот же! - ухмыльнулся Картуз, указывая на свою байдарку. - Ослеп, что ли?
       - Да не твоя! Моя! Где она? - Крутила резко повернулся, и тут все увидели, что байдарку, из которой Крутила выпал несколько минут назад во время испытаний, уже отнесло метров на двадцать от берега. - Быстрее, быстрее! Плыви за ней! - закричал он, дергая Картуза за рукав. Снова лезть в воду самому ему явно не хотелось.
       Картуз печально взглянул на канистры с вареньем, которые он все еще держал в руках и тяжело вздохнул. Некоторую долю вины он все же ощущал и понимал, что лезть в воду ему скорее всего придется. Однако тут, на счастье, взгляд его упал на Зеленку, который стоял на берегу, все еще держа в руках свои неизменные удочки-спиннинги. Картуз просиял:
      -- О! Зеленка! Иди-ка сюда! Дело есть. Слабо поймать нам во-о-он ту лодку? Настоящий рыбак просто обязан уметь поймать на спиннинг унесенную в море байду! Леска у тебя крепкая?
      -- Леска что надо, - убедительно ответил Зеленка, который решил во что бы то ни стало не посрамить чести начинающего рыбака, и замахнулся спиннингом. Раза с пятого ему, наконец, удалось зацепить байдарку, и он принялся осторожно и медленно крутить катушку, подтягивая ее к берегу.
      -- Со мной не пропадешь, не дрейфь! - похлопал Картуз Крутилу по плечу. У того лишь зубы от холода отбивали чечетку, и он ничего не ответил. - Ну, кто следующий? Новички? - он посмотрел на Тычка и Зеленку.
      -- Я все понял! - быстро ответил Тычок, на всякий случай отступая на несколько шагов назад. - Очень убедительно!
      -- Я тоже! - поддержал его Зеленка. - Я, вообще-то, лучше еще раз отсюда понаблюдаю! Так лучше закрепится! Если, конечно, кто-то еще захочет испытать свое снаряжение...
      -- Вождила! Ученый! Пеш! - воскликнул Картуз. - Вы как?
      -- Мы - отлично! - ответил за всех Ученый. - Чай, не первый год с нами ходишь! Ты, может, сам искупаешься? А мы тебя с радостью спасем!
      -- Я? - совершенно искренне изумился Картуз. - Я же тренер! Да и вообще, уже лет десять сюда езжу! Сам же знаешь!
      -- Знаю, знаю! - согласился Ученый. - Только я-то тоже здесь не новичок! Как и Вождила, и Пеш. А я еще студентом приезжал в Лакерию, собирал фольклор, местные легенды разные, обычаи. Так что закругляйся со своим практическим занятием. Наше снаряжение давно проверено.
      -- Ну, как знаете! - разочарованно вздохнул Картуз, сматывая веревку. Ему явно не хотелось выходить из роли тренера. - Ну да ладно! Тогда, может, ты нам какую-нибудь историю местную расскажешь? Раз уж насобирал их здесь в свое время! Просвети нас, так сказать. А то мы ничего и не знаем про здешние места да обычаи.
      -- И то правда! - поддержала Кепочка. - Ужас как люблю разные легенды!
       Ученый с минуту подумал, потом поправил очки и пересел с песка на большой камень возле самой воды:
      -- Легенду, говорите... Давно я их собирал, конечно. Всего и не вспомнить сейчас... Ну вот, разве что про девушку с веслом? Пожалуй, самая известная легенда была среди местного населения.
      -- Слушай, слушай внимательно! - лихорадочно зашептал Смычок Никоше, пихнув его локтем. - В легендах часто про клады разные рассказывается! Может, он тоже что-нибудь такое выдаст!
       Ученый тем временем продолжал, в то время как друзья окружили его, стараясь не пропустить ни слова:
      -- Произошло это очень давно, когда именно, никто и не скажет. Была где-то в этих краях деревня - маленькая, пара десятков домов в ней было, не больше. Как и в большинстве других здешних деревень. Местные жители летом занимались традиционными промыслами - охотой, рыбной ловлей, сбором лесных ягод. Зимой тоже охотились, но меньше. Коротали до весны время на заготовленных с лета припасах. Так и проходил за годом год, один похож на другой. Однако, как-то раз что-то пошло не так. Летом, ближе к его концу, неожиданные вещи стали происходить. Поднялась вода в окрестных озерах. Ненамного, но поднялась. Казалось бы, что в этом удивительного! Она все время - то выше, то ниже. В зависимости от погоды да времени года. Но в тот раз все было не по правилам! Лето стояло сухое, дождей уже месяца полтора как не было. Соответственно, грибов нет, вода в озерах понизилась, на реках пороги превратились в перекаты, а там, где до этого были перекаты - те и вовсе почти пересохли. Только ручейки бежали среди разбросанных по руслу камней.
       Облизав пересохшие губы, Ученый продолжил рассказ тоном, которым он обычно читал лекции студентам:
       - В таких-то условиях и заметили вдруг местные жители, что стала прибывать вода в озере. Причем быстро так - всего за полдня поднялась сантиметров на десять, потом еще на десять. А перед тем - буквально накануне - вроде как землетрясение произошло. Хотя землетрясений здесь не бывает. Да и в тот раз тоже - не то, что земля тряслась, но вроде как подрагивала легонько, да откуда-то раскаты, будто грозовые, доносились, хотя, повторяю, лето стояло сухое, на небе ни облачка - не то, что грозовая туча!
       А наутро пошли местные хозяйки к озеру за водой, смотрят - выплывают из-за берегового изгиба две байдарки, да прямо к деревне шпарят. К туристам-то здешний люд привык, так что и не было бы в этом ничего удивительного, если бы не одно обстоятельство: шли эти байдарки из протоки, которая всегда считалась среди местных жителей глухой. Вся она была забита камнями, на выходе поросла густыми тростниками, а дно мелкое да мягкое - чистое болото. Такая грязь вместо берега - ни пройти, ни проехать. Короче, никто никогда в ту протоку зайти не мог, да и не появлялся из нее, и сами местные жители туда не совались - ни пешком, ни на лодках. Знали, конечно, что соединяет эта речка их озеро с другим таким же, которое в десятке или двух километров севернее расположено, но ходили они туда по лесу, своими тропами, которые далеко в стороне от речки лежали.
       А тут вдруг туристы из того самого гиблого места пришли! А уж вид у них - лешего с перепугу кондрашка хватила бы! Грязные, оборванные, мокрые, но, что удивительно, - страшно веселые! Кричат, смеются, поют! Один сидит впереди, на гитаре тренькает, а сам песни неприличные орет!
       В общем, пристали они к берегу, встали возле деревни на ночлег, да всю ночь у костра с гитарой так и просидели, веселились, пировали! Деревенских к себе пригласили, отмечали прибытие. А на все вопросы в ответ натуральную чушь несли - про девушку с веслом какую-то, да садово-парковую скульптуру.
      -- И что дальше? - нетерпеливо спросил Зеленка, когда Ученый остановился, чтобы передохнуть.
      -- А ничего! - ответил Ученый. - Только и сказали деревенским: вам, мол, дико повезло, что в таком месте живете! Вы, дескать, процветать тут можете, если с умом дело поставить. А какое именно дело надо поставить - так и не сообщили. Только спросили, в чем, мол, нуждаетесь больше всего здесь. Местные-то не въехали, что от них хотят. Все, говорят, что нужно, мы и сами добудем да отловим! А вам спасибо на добром слове!
       А те не отстают: ну если у вас все есть, мы вам тут дворец пионеров построим! Староста деревенский их спрашивает, что это за дворец такой, на кой хрен он нам тут сдался, да есть ли там баня, в этом самом дворце. А то моя, мол, совсем уже развалилась. Да и на какие шиши, спрашивает, строить, мы тут пенсии получаем меньше, чем сопли у комара, на одну мочалку на всех разве что и хватит!
       А те снова смеются, да все опять про девушку с веслом - дескать, все оплачено, от нее вам подарок! С тем и отбыли. - Ученый замолчал, снял очки и стал их протирать платком.
      -- И это все? - разочарованно протянул Картуз. - А как же дворец этих...как их... пионеров?
      -- Дворец действительно построили. На следующее лето прибыла бригада шабашников, на вертолетах доставили стройматериал, какой нужно, да отгрохали домину с колоннами - любо-дорого посмотреть! Одна незадача только вышла - деревня-то умирающей была, там не то, что пионеров, пенсионеров было раз-два, да и обчелся. Человек семь от силы на все двадцать дворов осталось. Буквально через годик-другой все они оттуда съехали. В город, к детям да к внукам подались. А пионеры и вовсе уже лет сто не забредали в ту деревню.
      -- А дворец? - удивился Картуз.
      -- А дворец остался! Не с собой же его везти. В городах и своих дворцов хватает!
      -- Да, интересная история! - восхищенно сказал Вождила. - А ты сам тот дворец видал?
      -- Конечно, нет! - Ученый даже оскорбился. - Это же легенда! Сказка! Другими словами - вранье! Ты народные сказки читал? А Бабу Ягу живую да избушку на курьих ножках когда-нибудь видел? Нет! Так и здесь то же самое! Никакой разницы!
      -- Понятно-понятно, - миролюбиво сказал Вождила, поднимаясь на ноги. - Просто интересно, что же это за девушка с веслом? Может, рыбачка или туристка какая?
      -- Все может быть..., - устало согласился Ученый, которому надоело убеждать по-детски наивных товарищей. - Ладно, давайте расходиться - и так все утро без толку провели. Лучше бы рыбки половили!
      -- А сейчас здесь девушки с веслами водятся? - подал голос Зеленка. Он один отнесся к рассказу с ярко выраженным сочувствием.
      -- Сколько угодно! Вот, например! - Ученый ткнул пальцем в сторону Кепочки, которая в этот момент как раз встала и вытащила из байдарки весло, чтобы отнести к палатке.
      -- Не-е-ет! - протянул Зеленка. - Я имею в виду - настоящие! Ну, в смысле, из легенды которые...
      -- Ну, сам подумай, - усмехнулся стоявший рядом Картуз. - Откуда же здесь взять настоящих? Да и где на них столько весел набрать?

    ***

       Отползя подальше в лес, Смычок и Никоша поднялись на ноги.
      -- Ты слышал, а? - Смычок от возбуждения, казалось, даже искрил. Выбившаяся и расстегнувшаяся от ползания рубаха, а также задравшийся воротник усиливали впечатление его полной наэлектризованности.
      -- Легенду-то? - спокойно ответил Никоша, стряхивая с куртки мох и траву. Он с опаской покосился на электрического Смычка. - Ну да, красивая! Но это же всего лишь легенда! Сказка, как сказал тот, в очках! Ты разве не слышал?
      -- Так в каждой сказке есть доля сказки! На какие шиши те туристы отгрохали дом, то бишь, дворец пенси... то есть пионеров?... Остолопы... Наверняка, где-то сокровища нашли! Потому так и радовались!
      -- Ну, если нашли, то, видимо, уже и забрали, - мудро заметил Никоша. - Наши-то, похоже, не очень верят этой сказке. Значит, и за сокровищами не гонятся.
      -- Ага! - воскликнул Смычок. От возбуждения он уже места себе не находил. - А тот, в кепке? Он-то зачем сюда приперся? За сыроежками, что ли?
       Вот здесь пора сделать небольшое отступление. Видимо, читатель давно уже понял, что ни о каком золоте-бриллиантах наши водоходы и слыхом не слыхивали, а мысли о спрятанных сокровищах их даже во время снов не посещали. Точнее, они действительно находили каждое лето в Лакерии сокровища, самые ценные, по их мнению, на всей планете Бенгалия, а именно, лес, воздух, воду, нетронутую природу, тишину и покой, дикий образ жизни и почти полное отсутствие людей на десятки и сотни километров вокруг. В дополнение к этому кто-то из них увлекался рыбалкой, и для Вождилы, например, не было большего счастья, чем ощутить упругое подергивание спиннинга в руке, а затем завести подсачек под бьющуюся в растерянности рыбину. Другие, как, скажем, Картуз и Кепочка, были без ума от ежедневного ползания среди лесных ягод, и они с радостью проводили все свое время, собирая урожай с утра до вечера. И не было для Картуза больших сокровищ в Лакерии, чем заросли черники в лесу или морошковый ковер на болоте. О чем он, собственно, и поведал Зеленке еще в Большом Городе во время приготовлений к походу.
       К сожалению, Смычок ничего этого не знал. Не всем дано быть догадливыми, а он, как известно, услыхал лишь обрывки разговора. Делать же суждения на основе неполного знания предмета весьма и весьма опасно - вполне может завести не туда, куда хотелось бы. Что и произошло, в конце концов, со Смычком и его напарником.
       С другой стороны, может, оно было и к лучшему, что Смычок не подозревал о своем заблуждении. Ну, представьте себе, как он огорчился бы, доведись ему взглянуть правде в глаза посреди Лакерийских лесов! Поневоле завоешь волком! И куда, скажите на милость, возвращаться? На ту же станцию, где встали на воду? Так ведь она в двух днях пути по изрезанному заливами огромному озеру, где без карты очень и очень легко заблудиться. А вот продолжая двигаться и дальше по следам водоходов, у него и у Никоши были весьма неплохие шансы вернуться опять в Большой Город!
       Так что не будем так уж сильно переживать за незадачливых "романтиков с большой дороги", а оставим их на попечение собственных сообразительности, внимания и ловкости, которых, по большому счету, им вполне могло хватить, чтобы благополучно вернуться домой.
       Итак.
      -- За золотом надо идти, а они резвятся тут! - бурчал Смычок. - Вот идиоты! - он сплюнул сквозь зубы и тут же скосил глаза, чтобы убедиться, не наплевал ли, случаем, на себя. - Вместо того, чтобы делом заниматься, они детсадовские игры себе устроили!
      -- И что теперь нам делать? - доверчиво спросил Никоша.
      -- Как что? Наблюдать, конечно! - уверенно заявил предводитель. - Похоже, что сейчас они никуда не пойдут. Теперь только после обеда.
      -- А если сегодня вовсе никуда не двинутся? Может, они еще не добрались до места?
      -- Ну да! - воскликнул Смычок. - Куда им теперь? Я тебе еще вчера говорил - озеро-то того! Тю-тю! Все, дальше некуда! Сегодня обязательно пойдут за сокровищами!
       Однако послеобеденное наблюдение вновь ничего не дало. Почти все водоходы отправились на рыбалку, только Картуз с Кепочкой зашли неглубоко в лес, где снова принялись собирать ягоды. Поглазев на них около часа, Смычок, наконец, заключил:
      -- Похоже, сегодня, действительно, они никуда не пойдут. Может быть, завтра? Ладно, посмотрим! Ты пока останься, понаблюдай, а я пойду к палатке - пораскину немного мозгами.
      -- Зачем же наблюдать? - удивился Никоша, - если они никуда не уходят?
      -- Кто их знает, что у них на уме? А вдруг, они таким образом следы заметают?
      -- От кого? Они нас, вроде, не заметили!
      -- На всякий случай! - убежденно заявил Смычок. - Осторожничают! Что-то не доверяю я им...
       Никошу сей аргумент не убедил, однако самому ему сказать было нечего. Поэтому он остался в одиночестве возле лагеря водоходов, несмотря на то, что в животе у него урчало все громче, настойчиво требуя хоть какого-то внимания, хотя бы на уровне уже ставших традиционными макарон.
       В результате он пролежал за кустами, любуясь на водоходов до самого ужина. Никаких открытий эти наблюдения не принесли. Коротышка и дама, судя по всему - жена, вернулись из леса с очередным грузом ягод и принялись возиться с ними у костра. Покончив с добычей, они приступили к приготовлению ужина, чем подвергли серьезному риску жизнь Никоши, чуть не захлебнувшегося собственной слюной. Тем временем два самых молодых участника группы уединились на берегу и листали какую-то книжку, то и дело начиная жарко спорить, а время от времени разражаясь громким хохотом. Все остальные водоходы, как уже было сказано, разобрали байдарки и, захватив снаряжение, порознь отправились на ставшие традиционными поиски рыбацкой удачи.
       Когда над озером разнесся призыв к ужину, приготовленному экипажем Картуза, Никоша, наконец, покинул наблюдательный пункт и направился к своей стоянке.
       Подходя к поляне, где стояла их палатка, он еще из леса заметил Смычка, сидящего спиной к нему у потухшего костра. "Надо же, - пронеслась в голове уважительная мысль, - до сих пор думает человек. Размышляет...". Он тихо подошел к костру, боясь спугнуть важную думу, разместившуюся в голове у приятеля, и негромко кашлянул. Тот вздрогнул и резко обернулся.
      -- А, это ты! - облегченно произнес он с набитым ртом и вновь принялся жевать. Ведь именно этим он и занимался, сидя у костра в ожидании напарника. В руке он сжимал небольшой ломтик колбасы - по-видимому, все, что осталось от последнего батона, хранившегося в рюкзаке Никоши.
      -- По какому поводу пир? - удивился Никоша.
      -- М-м-м..., - объяснил Смычок, запихав остатки колбасы в рот и ткнув рукой куда-то в кусты. Никоша подошел к ним и внимательно вгляделся в заросли.
      -- Что такое? Ничего не вижу!
      -- Кушать очень хочется! - Смычок проглотил, наконец, кусок и виновато развел руками.
      -- А в кустах что? - все еще не понимая, спросил Никоша.
      -- В каких... А-а-а, в кустах! Так это там я колбасу нашел!
      -- Ну да! Что, прямо в кустах? - не поверил Никоша и опять направил туда свой изумленный взгляд.
      -- Нет, не совсем... Сначала твой рюкзак - он в кустах стоял, а в нем - колбаску...
      -- Так ты... И всю слопал? - Никоша чуть не задохнулся от возмущения. - Это же наша последняя колбаса!
      -- Ну, так получилось, понимаешь? Я сидел и думал. Думал-думал... В смысле, что нам делать дальше... Ну и конечно... Глюкозы-то при напряженной работе мозга знаешь, сколько тратится? Мне просто необходимо было срочно восстановить ее баланс. Вот и пришлось...
      -- Но как ты мог все съесть один? Без меня?
      -- Я больше не буду..., - Смычок потупился.
      -- Конечно, не будешь! Колбасы-то нет больше! - Никоша никак не мог успокоиться.
      -- Да ладно, ладно, хватит уже! - Смычок ухмыльнулся. - Подумаешь, колбаски покушал. Что мне, с голоду помирать было?
      -- Ничего себе! - снова возмутился Никоша. - Прямо умер весь! Ты же здесь не один! Как ты можешь такое заявлять?
      -- Не один! - согласился Смычок. - Но за себя я же должен постоять! - Смычок задумался. - Я имею в виду, что сам себя не пожалеешь - никто не пожалеет!
      -- А что же я буду есть? - обреченно спросил Никоша. Он в очередной раз понял, что со Смычком спорить бесполезно.
      -- А я и про тебя не забыл! - просиял Смычок. - Вот, держи! - он поднял с земли и протянул Никоше котелок. Тот машинально принял его.
      -- Что там?
      -- Макароны! - торжественно провозгласил Смычок. - Специально для тебя приготовил!
      -- Но они совсем холодные... Когда ты их сварил?
      -- Вообще-то, я их не варил. Просто размочил. Понимаешь, некогда было костер разводить, а с завтрака воды кипяченой немного осталось, вот я их и замочил. Какая разница, на самом деле? Что так разварятся, что так набухнут... Результат один и тот же! Ешь, не стесняйся!
       Никоша грустно вздохнул и, подцепив двумя пальцами макаронину, отправил в рот. Она была холодной, жесткой и совершенно невкусной.
      -- Ничего, ничего, - подбадривал его Смычок. - Скоро будем икру с ананасами ложками есть! Потерпи пока!
       Никоша печально жевал скользкую и холодную резину, с тоской вспоминая вкусные запахи, доносившиеся от костра водоходов, пока он наблюдал за ними. Только одно и утешало, что скоро все их гастрономические мучения окупятся сторицей. Во всяком случае, верить в это ему очень хотелось.
      
       ГЛАВА 10
      
       Тем временем и у наших друзей ужин был в разгаре. Традиционные блюда, приготовленные в строгом соответствии с раскладкой, снова были дополнены свежей рыбой, пойманной неутомимой троицей - Вождилой, Пешем и Ученым. Щучки были не крупные, но, как всегда, скрасили казенное однообразие походного рациона.
      -- Интересно, какая завтра будет погода? - с набитым ртом спросил Зеленка.
      -- Наверное, такая же, - с надеждой в голосе ответил Тычок, взглянув на небо. Он поставил миску на землю и выпрямился. - Смотри, небо-то чистое. Да и солнце яркое какое - как метал расплавленный! Даже небо покраснело!
      -- Ну, во-первых, - вступил в разговор Пеш, тоже посмотрев на небо, - мой опыт хождения по Лакерии говорит о том, что все те народные приметы о погоде, к которым мы привыкли в средней полосе, тут практически не работают. Кроме того, здесь встречаются очень большие озера, и часто над каким-нибудь из них складывается свой собственный микроклимат. Таким образом, над ним могут, например, постоянно идти дожди, в то время когда вокруг светит солнце, либо, наоборот, небо над озером будет синим и чистым, тогда как по окрестностям бродят тучи. Словно колодец, окруженный плотной стеной туч и облаков.
       Пеш еще раз взглянул вверх.
       - Тем не менее, с изрядной долей вероятности могу утверждать, что эта краснота во весь горизонт сулит нам завтра появление ветра, который, в свою очередь, может принести все что угодно. А может и не принести.
       Он замолчал. Все остальные тоже с интересом уставились на горизонт, благо, со стороны озера его не закрывало ничто.
      -- Смотрите, смотрите, мышь! - раздался вдруг вопль. Кепочка вскочила и с ужасом смотрела на маленького черного зверька, уютно устроившегося на расстеленной скатерти в близком соседстве с разложенными на ней к ужину продуктами. - На помидоры покушается!
      -- Я не кусаюсь! - раздался тихий голос. - Это во-первых! Я - мирная мышь... А во-вторых, я помидоров не ем!... Впрочем, - поспешно добавила она, - если у вас больше ничего нет..., - мышь замолчала, подозрительно оглядывая составленные возле кана миски, время от времени слегка пошевеливая ушами. Причем, Зеленка сразу же обратил внимание, что никого из их компании, казалось, совершенно не удивил тот факт, что мышь говорила на вполне понятном и доступном бенгальском языке.
       "Впрочем, так, видимо, здесь и должно быть! Сначала говорящий еж, теперь вот мышь..." - он во все глаза разглядывал незванную гостью.
      -- Брысь, брысь! - продолжала кричать Кепочка, размахивая руками и жестами предлагая мыши незамедлительно покинуть место трапезы.
      -- Ну, ладно, ладно! Не надо, пожалуйста, так вопить! - казалось, на нее не произвели никакого впечатления пассы, сотворяемые Кепочкой. - Не выношу визга. Это у нас семейное... У меня исключительно мирные намерения! Вот только ухвачу вот этот кусочек! Сто лет уже сыра во рту не было! Что вам, сыра жалко, что ли?
      -- А мыши не живут по сто лет! - со знанием дела заявил Тычок и на всякий случай взял свою миску в руки. - Я помню, мы на занятиях проходили!
      -- И то правда! - хихикнула мышь. - Ну, это только так говорится! А вы что, в школе мышей изучаете? - она была явно польщена.
      -- Не в школе, а в техникуме..., - Тычок несколько растерялся. - Вообще-то, проходим, но..., - он был явно смущен, но к счастью мышь этого не заметила, да и не настаивала на продолжении темы. Она боролась с куском сыра, стащив его с бутерброда и пытаясь отщепить кусочек поменьше.
      -- Слушайте, это не дело! - возмутился, наконец, Вождила, до этого момента безучастно слушавший словесную перепалку между своими друзьями и мышью. - Я понимаю, жадничать нехорошо, да мне и не жалко сыра. Только зачем же тащить его с моего бутерброда, если вон там, в сторонке, лежит целая куча сырных обрезков? Там на трех мышей хватит!
      -- А что же ты, в таком случае, сам не ешь свои обрезки? - сварливо заметила мышь.
       Вождила не нашелся, что ответить, но на помощь ему поспешил Тычок.
       - Возьмите, пожалуйста, мой бутерброд. Я уже наелся, - он все еще чувствовал неловкость за свои весьма специфические познания из области мышиноведения.
       Правда, в данный момент Тычок вовсе не кривил душой - действительно трудно было не наесться, если на ужин тебе перепало несколько довольно увесистых кусков свежепожаренной щуки. Кстати, прелесть двухнедельных водных походов в числе прочего состоит и в том, что столь вкусный и во всех отношениях приятный деликатес, как парная, только что пойманная рыба, да еще жареная на костре, не успевает приесться за этот короткий срок и идет на ура практически до самого конца путешествия. Ну, разве что, самую чуточку и только в самом конце энтузиазма у водоходов-гурманов немного убавляется. Да и этого может не произойти, если вдруг рыба по каким-то причинам во время похода перестает ловиться. А такое случается, и не так уж редко. Один ветер чего стоит, который в Лакерии может задувать днями, а иногда и неделями, и во время которого рыба предпочитает отсиживаться на глубине, строго соблюдая одной ей понятную диету.
       Но вернемся к нашим туристам. Пока что безрыбье их не затронуло, так что Тычок без малейших сожалений пожертвовал свой бутерброд с сыром Вождиле, пострадавшему от неумеренного аппетита приблудной мыши. Кстати, а мышь ли это была?
       - Разве мыши бывают черными? - спросил Вождила, убрав новообретенный бутерброд подальше от непрошенной гостьи. - И мохнатая ты какая-то...
       - А почему, собственно, и нет? - поинтересовалась мышь. - Люди же бывают черными!
       - Ну, люди! Сказала тоже!... Впрочем, может, ты и права... Что скажешь, Ученый? - Вождила повернулся к Ученому, все это время с интересом разглядывавшего гостью. Ученый моргнул от неожиданности, поерзал на бревне, на котором расположился на время трапезы, и задумчиво произнес:
       - М-да-а, все в полном соответствии с природой. Ее не обманешь...
       - Кого не обманешь? Ты о чем? - Крутила тоже заинтересовался происходящим.
       - Понимаете, я же о мышах тоже кое-что знаю..., - продолжал Ученый. - В свое время целую диссертацию о них написал. Только не знал, что в Лакерии водятся мыши...
       - А они здесь и не водятся. То есть, мы здесь не водимся, - мышь оторвалась от сырной корки и, оглядевшись, стала медленно, боком-боком, приближаться к стопке печенья, выложенного дежурными для вечернего чая на небольшую скатерку, придав при этом своей морде абсолютно равнодушное выражение.
       - Откуда же ты здесь? - Кепочка бросила ей кусочек печенья. - Не лезь, не лезь... Куда ты с грязными лапами на общий стол? Вот тебе, бери!
       - Сами мы не местные... Приезжие мы, - пояснила мышь, принимаясь за печенье. - Вообще-то я из города. Если точнее, из Большого Города...
       - Да ну! - восхитился Зеленка. - Земляки, значит!
       - Тогда тем более! - торжествующе воскликнул Ученый. - Гениальный эксперимент, отлично иллюстрирующий наши научные исследования!
       - Так что ты там наисследовал? Не томи! - Крутила не мог сдержать нетерпения.
       - А открыли мы, что, оказывается, мыши очень легко переходят из одной среды обитания в другую. Скажем, полевая мышь быстро приспосабливается к проживанию в домах, а домашние мыши так же легко и непринужденно могут перебраться на постоянное жительство в поля и чувствовать себя при этом весьма и весьма комфортно...
       - Подумаешь, открыл Бенгалию! - усмехнулся Крутила. - Да ты поезжай осенью в любую нашу деревню, сам увидишь, как полевые мыши с наступлением зимы перебираются в избы - только успевай мышеловки ста...., - Крутила осекся на полуслове. - Пардон, я имел в виду, только успевай... э-э-э... крупу на зиму запасать!
       - Это точно, - подтвердила мышь. - У меня куча родственников в деревне. Все в своих домах живут. А летом на природу, в поля подаются. Не все, конечно, но очень многие!
       - Не спорю, - кивнул Ученый. - Но это еще не все! Наши исследования показали, что мыши быстро приспосабливаются и к климатическим изменениям. Вот, скажем, если обычную серую полевую мышь поместить в холодильник... ну, или в какое другое прохладное место... то очень быстро шерсть у нее станет более густой и длинной, а сама она из серой превратится в черную... Как наша гостья, например.
       - Вофть, - произнесла мышь с набитым ртом.
       - Что? - не понял Ученый.
       - Гость, - повторила мышь, проглотив, наконец, изрядный кусок печенья. - Не гостья я, а гость! Чувствуете разницу?
       - А, ну да, конечно, - Ученый озадаченно кивнул. - Пусть будет гость. Я не против... О чем это я? А... про шерсть! Так вот, в холодном климате шуба у мышей становится более густой и теплой и темнеет. Вот и наша... наш гость, постоянно проживая в прохладной Лакерии, стал темным и пушистым! Правильно ведь? В городе шерсть была светлее?
       - Правильно! - подтвердила мышь, многозначительно посматривая на карамель, лежащую на походной скатерти. - Только еще вопрос, кто здесь гость! Я-то сюда на постоянное жительство перебрался. А вы как?
       - Мы на пару недель только. Воздухом подышать. Ягод пособирать, - ответил Картуз. - В общем-то, конечно, в Лакерии гости мы... Но, согласись, за этим столом гость - ты!
       - Соглашусь! - не стала спорить мышь. - Можно мне карамельку?
       - Возьми, - Зеленка развернул фантик и кинул ей свою конфету. - А как ты вообще здесь оказался?
      -- О! Это длинная история. Но расскажу я ее коротко. Я с детства жил в городе... В Большом Городе! - с гордостью подчеркнула мышь. - Многие из моих родственников мечтали перебраться туда - поближе к цивилизации, так сказать, и к культурным ценностям... Мои-то родители уехали из деревни давно - вместе с одной бабулькой, которую дети забрали к себе жить. А я родился уже в городе. Наша родня приезжала иногда навестить нас - ну, вместе с родственниками и знакомыми той бабульки, - но никто так и не решился остаться насовсем. Ритм жизни, говорят, не тот, суеты много, толчея, отношения между мышами не те - не такие мышные. А я привык.
       Мышь помолчала. Вернее, помолчал. Затем продолжил:
       - В общем, жил я у одного бенгальца - большого любителя водного туризма. Я, кстати, и ночевал-то обычно в кармане его рюкзака. А как только он собирался в поездку - я из кармана перебирался в лыжный ботинок, знал, что летом он вряд ли на лыжах кататься поедет! Но в прошлый раз глупо все получилось. Я в ботинок перебрался и жил себе, в ус не дул! Из кладовки, где лыжи с ботинками хранились, ходил на кухню обедать да ужинать. Так и в тот раз было - забрался в коробку с овсянкой (кстати, моя любимая каша, имейте это в виду, пожалуйста), ужинаю. А мой в это время собирается вовсю - через два часа поезд! И тут звонок по телефону! Понятное дело, звонят не мне, так что я не тороплюсь вылезать. А это, оказывается, приятель моего квартиранта, с которым они вместе ехать должны. И сообщает, что он, видите ли, овсянку забыл купить, и спрашивает, нет ли случаем у моего хоть сколько-нибудь, а то, дескать, рыбу прикармливать нечем совсем будет. А что ее прикармливать? И так прожорливая она здесь - дальше некуда! Ну и мой, естественно, орет в трубку, что овсянки у него навалом, и что он обязательно захватит ее с собой. И тут же бросается к шкафу, хватает коробку и, не глядя, пихает в рюкзак! Ну, скажите на милость, к чему такая спешка? Открыл бы если - то увидел бы, что овсянки там совсем чуть-чуть, на дне только и осталось, я же ее сам почти всю к тому моменту и подъел! В общем, как говорится, поспешишь - мышей насмешишь! Только мне совсем не до смеха было, когда меня сюда приволокли! Но потом привык постепенно, знаете же - мышь ко всему привыкает! Так с тех пор и живу здесь - шерстью обрастаю, да чернею помаленьку.
      -- Это точно - мохнатая и черная! Просто монстр какой-то! - ухмыльнулся Зеленка.
      -- Ну, уж и монстр, скажешь тоже! - оскорбился собеседник. - Просто черношерстная лакерийская мышь. Так будет более политически корректно!
      -- Ишь ты! Ты откуда же такая грамотная? - удивился Ученый.
      -- Так ведь я жил-то рядом с кухней, а там стоял маленький такой телевизор на холодильнике, как это сейчас очень модно. Так я этих боевиков насмотрелся! Но больше всего на свете я обожал сериалы... Про любовь... Здесь их мне очень не хватает..., - мышь всхлипнула. Потом встрепенулась, - Но вы не думайте, я и в текущей политике неплохо разбираюсь! Меня все наши очень уважали! Я общественной работой занимался! - гордо закончила она.
      -- Общественной работой? - изумилась Кепочка. - Что же ты делала?... То есть, прошу прощения, делал?
      -- А я боролся, не покладая лап, за свои права!
      -- С кем же боролся?
      -- Не с кем, а с чем! - поправила мышь. - Со своими обязанностями, конечно!
      -- А, ну такой борьбой я дома чуть ли не каждый день занимаюсь! - засмеялся Зеленка. - Так что в этом смысле, я - большой политический деятель. В масштабе нашей квартиры, конечно!
       Устав от длинного монолога, мышь замолкла и, чтобы немного смягчить затянувшуюся паузу, вновь принялась жевать сыр.
      -- А что ты теперь собираешься делать? - спросил Зеленка. - Домой не думал возвращаться?
       Мышь задумчиво жевала, будто не слышала вопроса. Зеленка пожал плечами, затем налил в кружку чая, бросил пару кусочков сахара и стал перемешивать, слегка постукивая ложечкой об кружку. Наконец мышь перестала жевать и повернулась к Зеленке.
       - Заманчиво... Ик!... - она икнула. - Но здесь тоже жить можно... Ик! - она опять икнула. - Я тут уже привык. Свежий воздух опять же, витамины... Хотя сыру порой ой как не хватает! Ик!... Пардон, ик-икота напала!
       - Кто напал? Какой кот? - не расслышал Зеленка, перестав стучать ложкой.
       Мышь мгновенно дернулась всем телом, даже подпрыгнула от неожиданности, чуть не перевернувшись через голову. Кажется, она даже стала серой от страха, но затем вновь взяла себя в лапы.
       - Ты чего? А? Ты чего? - ее трясло от возмущения. Икота сразу прекратилась. - Замолчи немедленно! Даже не упоминай в моем присутствии этих зверюг!
       - Да что ты, что ты, - стал оправдываться Зеленка. И чтобы сменить тему, спросил, - Тебя как зовут?
       - Меня? - мышь задумалась. По спине ее время от времени все еще пробегала легкая дрожь. - Слушай, я никогда не задавался этим вопросом! А обязательно надо, чтобы как-то звали?
       - Мышильда! - воскликнул Крутила. - Была такая в одной сказке! Будем звать тебя Мышильдой, а?
       - Ну, ты говори, да не заговаривайся! Тоже мне нашел Мышильду! Я ведь и обидеться могу! - и мышь тут же надулась, словно собеседником ее был мешок, наполненный той самой знаменитой крупой.
       - На обиженных воду возят! - снова усмехнулся Крутила. - Не хочешь Мышильду - будем звать тебя просто Мышь!
       - Ну, какая я тебе "просто Мышь", а? - мышь устало махнула лапой. - Сколько же я могу повторять: я - не она! Я - он! Я мужчина! Даже, так сказать, "мышчина"! - и горестно покачала головой, как бы сокрушаясь о непроходимой глупости этих бестолковых туристов. Потом добавила, сев на задние лапы и выпятив грудь, - Я - зверь, может, и маленький, но страшно гордый! В честь меня даже конфеты назвали - "Мышка на севере"! Слышали про такие?
       - Не только слышали, но и ели! Очень вкусные! - тут же вставил Тычок, чтобы сделать гостю приятное.
       - А я не ел! Только фантики нюхать приходилось! - грустно вздохнула мышь. Глаза ее подозрительно заблестели.
       - Слушай, если ты мужик, что же ты все время нюни распускаешь? Сериалы он, видите ли, любит... Кисейная барышня ты, а не мужик!
       - Вот тут вы совершенно не правы! - с достоинством произнесла мышь. - Дело в том, что мы, мыши, от природы очень чувствительные. Не верите - спросите у образованного человека! - и повернулась к Ученому.
       От таких слов Ученый даже поперхнулся, но, взяв себя в руки и прокашлявшись, согласно кивнул:
       - Чистая правда, Крутила! Мыши очень чувствительны. Вот, например, если мышь попадет в мышеловку, я имею в виду, которая в виде коробки сделана, то, коли вовремя не выпустить ее оттуда, часа через два она погибнет. Сердце не выдержит!
       - М-да... Примерчик, однако..., - мышь явно почувствовала себя не в своей тарелке, - Но в целом, все правда. Погибнет! От грусти, печали и одиночества! Поэтому не надо меня обижать!
       - Ну, раз ты "мышчина", - наконец, сдался Крутила, - то так и быть, будешь просто Мыш. Без мягкого знака! Мужское имя! Годится?
       - Годится! - физиономия Мыша просветлела. Его печаль мигом улетучилась без остатка.- Слушайте, а возьмите меня с собой! Попутешествовать! А?
       - Зачем тебе это? - весьма удивился Вождила.
       - Да так, сменить обстановку... Посмотреть, что вокруг интересного... А то одному, если честно, здесь скучновато! А потом я, может, организую какой-нибудь клуб мышиного туризма. Если надумаю домой вернуться. Возьмете?
       Друзья переглянулись и Мыш, прочитав сомнение в их глазах, быстро добавил:
       - Не пожалеете!
       - А чем заниматься будешь? - спросил Картуз. - Нам бездельники не нужны!
       - О, занятий сколько угодно найду! Есть буду! Спать буду! Никому мешать не буду! Ем я мало, хотя и регулярно. Хлопот со мной никаких! Личных вещей минимум - лапы да уши. Сам носить буду!
       - Есть да спать мы и сами можем! - ответил Картуз. - Что полезного можешь делать?
       - А я буду сторожевой мышью! Других мышей от припасов отгонять!
       - А здесь есть другие мыши? - поинтересовался Вождила.
       - Пока нет! Так ведь и меня здесь раньше тоже не было!
       - Хм, аргумент веский! - хмыкнул Вождила. - Ну что, кто возьмет в свой экипаж? - и вопросительно оглядел друзей.
       - А можно я возьму? - тут же воскликнул Зеленка. - Будет впередсмотрящим у нас!
       - Если Картуз не возражает - пожалуйста, принимайте в свою команду!
       - У меня только один вопрос, - Картуз так вперился взглядом в черные бусинки глаз Мыша, что тот даже заерзал.
       - Что такое? Что-то не так? - обеспокоено спросил он.
       - Ответь мне как на духу - это ты ночью на нашей палатке кувыркался?
       - На палатке? - пискнул Мыш. Он хотел было соврать, но не решился. Потупившись, неохотно произнес, - Ну, в общем, я... Я катался... С горки... Люблю кататься, а тут такой склон подвернулся - сказка! А что?
       - В общем-то, ничего... Если бы ты копытами своими так не колотил, пока на "гору" поднимался! Короче, берем тебя при одном условии - никаких больше катаний! Договорились?
       - Договорились..., - Мыш был явно разочарован. - Что, совсем-совсем нельзя?
       У него был такой огорченный и обескураженный вид, что Картузу стало его жалко.
       - Ладно, можешь кататься, но только днем, пока в палатке никого нет, и мы не спим! Ясно?
       - Ясно-ясно! - радостно запищал тот. - Не сомневайтесь - во внеурочное время на трассу не выйду!
       - Тогда я не возражаю! - заключил Картуз. - Кепочка, ты как?
       - Пускай, - Кепочка махнула рукой. - Не объест! Хотя..., - она пристально посмотрела на Мыша, который к этому времени уже справился с икотой и приступил к поеданию куска сахара, неосторожно оставленного Крутилой на клеенке возле кружки с чаем. - В общем, посмотрим...
      
       ГЛАВА 11
      
       К утру поднялся ветер, не очень сильный, но облаков нагнал много - все небо затянула серая пелена. На стоянке, закрытой с трех сторон лесом, этот ветер не ощущался, однако солнце больше не заливало землю своим ярким светом, оживляющим все краски природы.
       Накануне вечером спать легли рано, поэтому утром многие проснулись задолго до завтрака. Умывшись прохладной озерной водой, Зеленка и Тычок решили перед завтраком немного прогуляться и направились прямиком в лес. Они шли по едва заметной тропинке, ведущей от берега - либо лосиной, либо охотничьей - они так и не смогли определить. Отойдя на сотню метров, когда палатки скрылись за деревьями, ребята остановились. Несмотря на хмурое небо, лес перед ними был залит светом и просматривался насквозь далеко во все стороны. В основном он состоял из высоких и стройных сосен, возвышавшихся над черничным ковром. Друзья стояли на возвышенности, откуда деревья сбегали вниз, чтобы через пару сотен метров снова вознестись по склону наверх, перевалить через очередной хребет и там вновь устремиться вниз.
       Все эти дни, когда Зеленка оказывался в лесной чаще, ему не давало покоя смутное ощущение чего-то очень непривычного, нестандартного, необычного. Хотя окружающий лес очень напоминал тот, к которому он привык в средней полосе Бенгалии, например, вокруг их дачного участка недалеко от Большого Города.
       И только сейчас, стоя на вершине поросшего лесом хребта, он понял, наконец, в чем дело. Он увидел, в чем главное отличие Лакерийского леса от дачного. Вернее, услышал. А если еще точнее, то как раз и не услышал. Потому что главное отличие заключалось в том, что здесь, в Лакерийском лесу, было очень тихо. Можно сказать - полная тишина.
       И тем самым он не походил на лес средней полосы. Ибо там с самого раннего утра, едва только первые лучи солнца освещали окружающий мир, воздух заполнялся гомоном, свистом, пением и чириканием самых разных птиц. Их голоса сливались в такой громкий и многоголосый хор, что порой именно его звуки будили Зеленку ни свет, ни заря, и не давали больше уснуть. Я уже не говорю о крике кукушки, стуке дятла, верещании кузнечиков, жужжании шмелей и прочих проявлениях повседневной активности самых разных представителей Бенгальской фауны.
       Здесь же круглые сутки стояла тяжелая, гнетущая тишина. Ни посвиста, ни вскрика, ни пощелкивания, ни шороха, ни малейшего шелеста - абсолютно ничего! Складывалось полное впечатление, что все вокруг было искусственным - из цветной пластмассы и папье-маше - правда, очень хорошего качества - словно декорации к какому-нибудь спектаклю.
       Тем не менее, все в Лакерии было более чем настоящим. Просто в северных этих местах мало кто из птиц хотел зимовать, да и лето было, как правило, весьма прохладным и слишком коротким для того, чтобы стоило тащиться в этакую даль из южных краев. Вот и оседали пернатые путешественники в сотнях километров южнее, заполняя звонкими песнями тамошние леса. А здесь обитали только самые ярые приверженцы северной природы да туристы, забредающие в эти края во время короткого северного лета.
       Зеленка тут же поделился своим открытием с Тычком.
       - Точно-точно! - согласился тот, - Я тоже это заметил!.. - он ухмыльнулся, - Не беда! Можем запросто исправить это упущение...
       - Как это? - удивился Зеленка, но в этот момент раздался долгожданный гонг, созывающий на завтрак.
      -- Ладно, пошли! - скомандовал Тычок. - Потом все обсудим...
       Они вернулись на стоянку.
       Сразу после завтрака водоходы приступили к сборам. Собственно, процесс уже был полностью отлажен. Собрать - сложить - скатать - упаковать - перенести - уложить - привязать - накрыть - подоткнуть - и можно двигаться! Произнести это легко, проделать все - времени требуется несколько больше. Как правило, на сборы уходило часа полтора. Если нужно было поторопиться, то укладывались быстрее - за час. Если спешки не было - иногда процедура растягивалась и на два часа. Но как бы то ни было, наконец, все погрузились, сверху накрыли вещи большими полиэтиленовыми "простынями" и снова собрались вместе. Вождила достал карту. Он внимательно рассмотрел ее, сверился с компасом, висящим у него на шее, затем ткнул пальцем.
      -- Идем сюда. Находим эту речку, по ней пройдем до следующего озера.
      -- Что, за один день? - спросил Зеленка, испуганно поглядывая на синюю извилистую линию, соединяющую два неровных синих кляксообразных пятна - озера, разместившихся посреди сплошной зелени лесов и болот.
      -- Ни в коем-случае! - возразил Вождила. - Река длинная, с порогами, за один день не пройти. Где-то посередине придется остановиться на ночевку, а то, может, и дневку организуем, если места понравятся! Ну, по лодкам!

    ***

       Смычок и Никоша собрались с раннего утра и были готовы отчалить в любой момент. Ждали только, когда их клиенты окажутся на воде. Свою байдарку они на всякий случай укрыли за небольшим мыском и даже забросали ветками, сами же устроились в прибрежном мху. Как оказалось, меры предосторожности были предприняты не зря - байдарки водоходов прошли в непосредственной близости от них.
      -- Назад возвращаются! - едва слышно прошептал Никоша. - В озеро выходят.
      -- Ага! - согласился Смычок. - Ничего не понимаю. Зачем же они такое расстояние сюда плыли, если теперь возвращаются назад?
      -- Может, они просто не нашли то, что искали? - предположил Никоша. - Приплыли, обнаружили, что кто-то другой выкопал клад, и теперь возвращаются несолоно хлебавши!
      -- Но-но-но! Ты полегче! - Смычку от Никошиных слов чуть не стало плохо. - Во-первых, как они могли не найти, если они ничего и не искали? А во-вторых, погляди на их радостные физиономии - разве так выглядят люди, у которых из-под носа увели их законные сокровища?
       Наши друзья и впрямь выглядели вполне жизнерадостно - они гребли, перебрасываясь шутками, периодически разражаясь громким смехом и болтая без умолку. Зеленка сделал из носового платка небольшой флаг для Мыша - нового члена экипажа - и водрузил на носу, прямо перед собой. На флаге он нарисовал двухголовую мышь, чем привел того в полный восторг. Сам Мыш устроился рядом, с любопытством оглядывая раскрывающиеся впереди просторы. Даже Крутила одобрил.
      -- Отлично! - сказал он. - Вылитый дневальный на тумбочке!
       Что это значило, ни Мыш, ни Зеленка не поняли, но оба загордились страшно!
       Путешественники выгребли из залива на большую воду, но тут же приняли правее и свернули в соседний заливчик, размерами почти такой же, как и предыдущий.
       Как только они скрылись за поворотом, Никоша и Смычок прыгнули в байдарку и принялись что было сил грести в том же направлении.
      -- Жалко, карты у нас нет! - бормотал Смычок.
       Они обогнули мыс и увидели, что их невольные "проводники" направляются к дальнему концу залива, туда, где полоса леса была ниже, а сам лес, казалось, был отделен от воды широкой поросшей травой полосой земли. Три байдарки приблизились к этому зеленому берегу, а потом... А потом вдруг Никоше показалось, что байдарки поплыли прямо по нему - по берегу, пробираясь сквозь высокую траву, цепляя бортами низкие кусты! Еще несколько минут, и они совсем скрылись среди зелени.
       Однако недоумение разбойников было недолгим. Вскоре они и сами оказались в конце залива, где обнаружили, что поросшая травой низина - не что иное, как заросли камыша, покрывающие все водное пространство между двумя противоположными берегами. А между камышами, в самую их чашу, уходила, извиваясь, достаточно широкая и гладкая водяная дорожка. Именно в этом месте из озера вытекала река, по которой и пролегал теперь маршрут водоходов.

    ***

       Некоторое время река неторопливо несла воды между заболоченными берегами, на заднем фоне которых вырисовывались контуры леса, оттесненного от воды черной жирной грязью, заросшей осокой и камышом. Речка была неглубокая, и то и дело кто-нибудь из путешественников задевал дно лопастью весла, поднимая из воды сгустки мокрой серой глины. Скоро, однако, русло реки несколько сузилось и она стала глубже, а лес вновь подступил вплотную к воде. То и дело им на пути встречались поваленные деревья, огромные, с раскидистыми ветвями. Многие оказались засохшими, но часто попадались и живые. Подмытые весенними потоками, они падали под тяжестью собственного веса, который не могли удержать оголившиеся корни, и теперь лежали, все еще отчаянно пытаясь зацепиться за каменистый берег и полоща ветви в воде. Со временем корни обрывались и деревья постепенно засыхали, наполовину погруженные в воду. Порой такое дерево перегораживало почти все русло, оставляя для прохода лишь узкую полоску у противоположного берега.
       Пролежав много лет в реке, в конце концов упавшее и засохшее дерево оказывалось полностью под водой, после чего вновь пропитывалось влагой - только на этот раз на смену живым сокам, питающим ствол и крону, приходила мертвая застоявшаяся вода, которая убивала даже микроорганизмы, вызывающие гниение древесины. В результате через несколько лет ствол оказывался лежащим на дне, черный и скользкий, с торчащими в разные стороны сучьями, похожими на руки разной лесной и водяной нечисти.
       Путешественники осторожно и не торопясь подгребали веслами, буравя взглядами глубину, чтобы вовремя обнаружить такой подводный сюрприз, вполне способный пропороть мягкую шкуру байдарки. Впрочем, ветви, которые все же иногда задевали байдарки снизу, так же как и незамеченные стволы, на которые они время от времени наезжали, были скользкими и гладкими, так что серьезные неприятности обошли водоходов стороной.
       Скоро пейзаж изменился. Берега стали выше, и на их кромке все чаще и чаще появлялись крупные обтесанные водой камни. Речка еще немного сузилась, течение убыстрилось, а камни кое-где начали проглядывать сквозь воду. Порой у берега камней оказывалось столько, что они стеной отгораживали лес от стремительного потока.
       Неожиданно река вновь расширилась, дно приблизилось, однако на сей раз оно уже не было мягким и топким. Все оно покрывалось сплошным слоем камней - от небольших аккуратных камешков, идеальных в качестве груза для заквашивания капусты, до огромных булыжников, вросших в дно могучими боками и выставившими наверх лишь облизанные водой за многие сотни лет макушки. Цвета все камни были одинакового - черно-зеленого - от тонкого слоя тины, покрывавшей их. Камни, набросанные у берегов в своей подводной части были тоже грязно-зелеными, а их торчащие верхушки - светло-серыми, порой почти белыми. Камней было так много, что вода, обегая их, издавала легкое мелодичное журчание, нарушая привычную тишину окружающего леса.
       - Внимание! - неожиданно прокричал, обернувшись назад, Вождила, чья байдарка шла первой. - Начинаются перекаты!
       - Что начинается? - переспросил Зеленка, повернувшись к Картузу.
       - Перекаты, - повторил тот. - Так называются две каменистые отмели на реке, отходящие от противоположных берегов и сходящиеся на середине. Дно в таком месте мелкое, повсюду торчат камни, вода как бы перекатывается через них. Отсюда и название такое... Смотри, смотри вперед!
       Картуз ловко оттолкнулся веслом от большого камня в воде, к которому байдарка подошла слишком близко, и приказал Зеленке:
       - Гляди в оба! Выбирай проход между камнями и подправляй нос. Лавируй! А я буду рулить.
       Грести особенно не приходилось. Сильное течение несло байдарку, а водоходы размахивали веслами, пытаясь увернуться от пролетающих мимо камней. Пару раз по дну что-то легко заскребло, но на мель никто не сел. Мыш, получив пару порций холодного душа, низвергнувшегося с лопасти мелькающего над головой весла, предпочел покинуть свой пост на носу и, нырнув под кусок полиэтилена, покрывающего колени Зеленки, спрятался под фальшбортом.
       Наконец, камни остались позади и байдарки снова выскочили на чистую воду. Дно опустилось и скрылось из видимости.
       - Проскочили! - обрадовался Зеленка.
       - Не расслабляйся! - предупредил Картуз. - Наверняка скоро еще будет перекат или шивера.
       - А это что? - опять спросил юнга (как он сам себя называл).
       - Шивера-то? Почти то же самое, что перекат, только гораздо длиннее. Такая же каменистая отмель, но тянуться может на расстояние от нескольких метров до нескольких километров. Как правило, в этих краях они больше всего и встречаются. Ну и пороги, конечно!
       - А, про пороги я слышал! - обрадовался Зеленка. - Это тоже что-то с камнями! Вроде этой, как ее... вшиверы!
       - Вшиверы! - засмеялась Кепочка. - Эх ты, чайник! Конфеты с котлетами - все в одну кучу!
       - А в чем разница? - Зеленка совершенно не обиделся.
       - Разница в том, что у порогов очень сильный перепад уровня воды и, соответственно, скорости. На шиверах такого нет. Перепад небольшой, скорость течения значительно меньше, поэтому и потоков ярко выраженных не видно. На порогах же вода несется с огромной скоростью, создавая бочки, сливы, стоячие волны...
       - Бочки!... Ха-ха-ха! - Зеленка совсем развеселился. - А ведра там, случаем, не встречаются?
       - Хватит зубоскалить! - строго сказал Картуз. - Это тебе не шутки! Пороги - вещь серьезная. Увидишь - сам поймешь.
       - А они нам будут встречаться? - воодушевился Зеленка. - Вот было бы здорово!
       - Будут, будут, потерпи! - вставил свое слово Вождила. - Хватит болтать и беритесь за весла! Нам еще далеко идти! Близко к берегу не ходите, там, где стоячая вода. Старайтесь пройти по течению.
       - А почему так? - поинтересовался Тычок. - Ведь в стоячей воде на камень не так сильно налететь можно.
       - Это ты правильно подметил! - подтвердил Вождила, аккуратно направляя байдарку на середину потока. - Только, если уж налетишь на него в спокойной воде, у тебя гораздо больше шансов пропороть шкуру. В стоячей воде камни острые. Как бритва. Враз порежут байдарку. А те камни, что в потоке, вода за много лет так обкатала и обсосала, что они стали ровными да гладкими. Если и налетишь на большой скорости, гораздо больше вероятность, что проскочишь без потерь. Разве что поскребешь немного. Но, конечно, все равно смотреть надо, стараться обойти стороной. Тут еще главное не сесть на камень. При слабом течении слезть с камня не так сложно, а вот если на пороге занесет на камешек какой-нибудь - недолго и кильнуться.
       - "Перед дальней дорогой встань на пороге..." - затянул Зеленка старинную туристскую песню, - Мыш, а Мыш! Хочешь на пороге постоять? - он приподнял край полиэтиленового покрывала и заглянул внутрь.
       - Отвяжись, кенар безголосый! - буркнул мокрый и взлохмаченный Мыш, вылезая из-под кроссовок, которые Зеленка снял, когда садился в байдарку. - Я тебе что, морской котик, что ли? Бр-р-р!
       - Замерз? - опять рассмеялся Зеленка. - А ты попрыгай!
       - Нет, это я про котиков подумал ... нехорошо... А ты лучше слушал бы, что старшие товарищи говорят, - сварливо добавил Мыш, - да греб себе помаленьку. И не спи, не то мигом на камень наскочишь!
       Все опять взялись за весла, а Картуз подумал, что еще много чего мог бы рассказать своему молодому другу о речных порогах да перекатах. Например, про то, что бочка, так развеселившая Зеленку, это вовсе не тара для закваски капусты - кстати сказать, любимой закуски очень многих бенгальцев, - а подводный перепад с обратным отбоем воды. Другими словами - подводный водопад, сразу за которым из речного дна поднимается каменная плита, перегораживая путь низвергающемуся потоку. В результате стремительно несущиеся потоки воды, приобретая на этом подводном водопаде дополнительное ускорение, утыкаются со всего маху в непоколебимую каменную стену, и, ударившись об нее, с силой отбрасываются назад - навстречу новым массам воды. Поэтому на этом месте образуется такое месиво из воды, воздуха и пены, что кажется, будто на небольшом пятачке водной поверхности разыгрался настоящий морской шторм. Кстати, эта смесь воды и воздуха держит байдарку крайне слабо, и та при прохождении бочки может полностью погрузиться в пенную пелену и даже иногда прекратить свое движение, болтаясь во взвешенном состоянии до тех пор, пока седок не дотянется и не зацепится веслом за плотные слои воды, вытекающие из бочки.
       Или такое любопытное явление, как стоячая волна. Стоячей она называется потому, что стоит относительно берегов на одном месте, в отличие от волны обычной, и образуется также под влиянием подводного рельефа. А в зависимости от ориентации по отношению к течению стоячая волна может быть прямая или косая.
       Можно было бы также упомянуть и про водопады, скаты и сливы, которыми изобилуют здешние пороги, и которые появляются при перепаде глубины в реке. Отличие их в том, что водопадами называются перепады с углом падения воды большим, чем сорок пять градусов, у ската этот угол примерно равен сорока пяти, а уж то, что имеет угол меньший, получило название слива.
       Всем этим Картуз с удовольствием поделился бы с Зеленкой, но совершенно резонно решил, что лучше не отвлекать его внимания от потока, несущего их тройку вперед. Придет время - сам все увидит и услышит. А пока не следует расслабляться!
       Сколько раз случалось, что даже самый опытный водоход на самых последних метрах самого бурного и сложного порога, уже почти выйдя на спокойную воду, расслабится, вздохнет облегченно, только произнесет: "Ну вот и все, кажется, проскочили!" - и тут - бац! - байдарка налетает на тот самый, последний камень, что коварно притаился на выходе, спрятавшись под почти спокойной и неторопливо журчащей водой! Хорошо еще, если просто зацепит, да дальше пронесет! А то ведь, бывает, и садятся на него, и шкуры рвут, и переворачиваются! А если дальше продолжение порога? Не самое большое удовольствие, если тебя проволочит по нему без байдарки, беспомощного, с одним лишь веслом в руках. Случается, конечно, и такое, приходилось и Картузу за его многолетнюю походную жизнь в разные передряги попадать. Но он полагал, и совершенно справедливо, что лучше не создавать своими руками самому себе трудности, чтобы потом с успехом их преодолевать. Трудности в жизни - такая вещь, что и без тебя найдется, кому побеспокоиться о том, чтобы ты не ощущал в них недостатка.
       Тем более, что вот и сейчас дно реки опять приблизилось, сквозь толщу воды снова проступила темная зелень камней, а по бокам вновь стали закручиваться буруны вокруг гладких и мокрых лбов, высунувшихся из глубины.
       Они шли уже часа два. Спокойное неторопливое течение время от времени сменялось звонким журчанием и заметным ускорением движения на перекатах, которые они проскакивали осторожно, но без задержек. После полудня путешественники пристали к берегу, где на небольшой полянке экипаж Вождилы быстро вскипятил воду для чая и смастерил для всех бутерброды с колбасой и салом. Чтобы не терять времени, водоходы решили не затевать полный обед, так как не знали, что еще ждет их впереди на реке, и всем хотелось найти подходящую стоянку засветло.
       Именно для подобных случаев каждый экипаж припас в поход по куску сала, которое, как показала практика, шло на ура именно в таких ситуациях - для перекусов во время кратких остановок, а также на волоках, время от времени случавшихся на их извилистом пути.
       После недолгого обеда водоходы быстро собрались, тем более, что большая часть вещей так и осталась не распакованной в байдарках, а извлечены были лишь миски, ложки, кружки, да прочие мелочи, необходимые во время процессов приготовления и последующего поглощения пищи. Примерно в течение получаса после остановки они шли по спокойно текущей вдоль лесистых берегов реке, наслаждаясь тишиной, спокойствием и умиротворяющей свежестью прибрежной зелени. Наконец, Вождила, чья байдарка, как всегда, шла впереди всех, опустил весло и поднял руку. Остальные экипажи, как по команде, также перестали грести и уставились на своего лидера.
      -- Внимание! - прокричал Вождила, обернувшись. - Впереди порог! Всем одеть каски! Снять сапоги!
       Зеленка прыснул. Ему очень понравилась хохма Вождилы. С каской все было ясно - перед походом он приобрел хоккейную каску, без которой, как пояснил Картуз, его даже близко к порогам не подпустят. Поэтому еще сегодня с утра все водоходы извлекли свои стандартные пластиковые шлемы из бездонных рюкзаков и разместили поближе - чтобы в нужный момент они оказались под рукой. Так что с каской вопросов не было - поступила команда надеть ее. Значит, на горизонте обозначился порог, понял Зеленка. А с сапогами... Удачная шутка, одобрил он про себя.
       Только почему-то опять кроме него никто не засмеялся.
      -- Ты в сапогах? - раздался голос Картуза.
      -- Нет, - ответил Зеленка. - Я вообще их пока из рюкзака не доставал - погода-то сухая. - Он взглянул на небо, которое как раз сегодня, похоже, решило напомнить, что кроме солнца и лазурной голубизны, существуют и другие его состояния, не столь жизнерадостные и оптимистичные. - У меня кроссовки, но я их снял, когда в байдарку садился, чтобы ногам легче было.
      -- Это правильно! - одобрил Картуз. - Ноги надо проветривать! Только теперь обуйся! Кроссовки подойдут.
      -- Зачем? К кому подойдут? То есть, куда подойдут?- совершенно искренне изумленный Зеленка окончательно запутался.
      -- Для техники безопасности. Пороги проходить надо без сапог, но обутым, - терпеливо объяснил Картуз. И заметив, что с лица повернувшегося к нему Зеленки все еще не сошло выражение недоумения, добавил, - Сапоги на воде вообще противопоказаны! Не только на порогах - даже при переходах по озерам. Мало ли какая ситуация может приключиться! А сапоги на ногах, если ты в воде оказался ненароком, - как камни! Враз на дно утянут! Поэтому сапогам - наше дружное "нет"!
      -- Так, наверное, и кроссовки тогда лучше не одевать! - предположил Зеленка. - Тоже ведь тяжесть, хоть и не такая как сапоги! - он рукой нащупал кроссовки, лежащие у борта рядом с ним.
      -- Тяжесть, - согласился с ним Картуз. - Но не очень большая. Помеха невелика! А вот когда пороги проходишь, бывает, камни так близко к байдарке подбираются, что она чуть ли не брюхом по ним скользит, а кое-где и застрять даже может. Тут-то и окажется полезным высунуть ногу за борт, да отпихнуться что есть силы! А голой ногой по скользким да острым камням не очень-то поелозишь! Так что обувай кроссовки, не сомневайся.
      -- Обувай-обувай! - поддакнул Мыш, опять показываясь из-под кроссовок. - Я, так и быть, дам их тебе пока поносить. Только с весла на меня не брызгай! Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я тут простудился от сырости? - и Мыш так подозрительно посмотрел на Зеленку, что тот поспешил сразу же оправдаться:
      -- Нет, ни в коем случае! И в мыслях не было! Если хочешь, я весла даже платочком носовым обтирать стану, когда из воды буду поднимать!
       Мыш не заметил сарказма и удовлетворенно кивнул, а Зеленка принялся обуваться.
       Они прошли еще буквально сотню метров и, вильнув в очередной раз вслед за затейливым изгибом русла, Зеленка неожиданно услыхал странный однообразный шум. Было похоже, будто где-то далеко собралась на митинг толпа из нескольких сотен человек, в которой одновременно каждый жарко доказывал остальным одному ему ведомую истину, сам, при этом, естественно, не слушая никого из собеседников. Сначала "митинг" казался очень далеким, однако с каждой минутой шум приближался и нарастал, а через некоторое время Зеленка заметил далеко впереди на реке странное движение, будто на поверхности воды от берега до берега плескались какие-то животные.
       Не доходя до них метров сто, байдарка Вождилы круто повернула и направилась к правому берегу. В этом месте лес расступался, и к самой воде выходила совсем крохотная полянка, размером в аккурат такая, чтобы к ней смогли пристать две-три байдарки. Остальные байдарки повернули вслед за тройкой Вождилы. Пока они шли к берегу, тройка Картуза еще немного приблизилась к источнику странного шума, который в конце концов усилился так, что совсем перестал напоминать рокот далекой толпы, а совершенно явственно превратился в рев бурного водного потока. Зеленка смог, наконец, разглядеть, что в реке перед ними - всего в пятидесяти метрах - нет на самом деле никаких животных, ни речных, ни морских, а только бурная пенящаяся вода, с мощными волнами и белыми спинами бурунов, заполонивших все пространство от берега до берега, и уходящих дальше и дальше вниз по течению.
      -- А зачем пристаем? - спросил он Картуза.
      -- Просмотр будем делать, - объяснил тот. - Без предварительного просмотра в порог соваться нельзя. Надо сначала посмотреть, что он из себя представляет, да составить тактику его прохождения.
       Байдарка ткнулась носом в мягкую траву, и Картуз скомандовал Зеленке:
      -- Выпрыгивай на берег и подтаскивай нос... Так, хорошо... Теперь бери носовой и привязывай! - и, подождав, пока Кепочка тоже ступит на берег, сам стал выбираться из байдарки.
       От полянки вдоль берега шла едва заметная тропка - то ли лоси протоптали, приходя на водопой, то ли туристы-водоходы - просматривая порог. Наши путешественники тоже отправились по ней, внимательно вглядываясь в бурные воды и прикидывая, по какой траектории лучше его пройти.
      -- Входить в порог надо здесь, вот по этому языку, - прокричал Вождила, пытаясь перекрыть рев потока и указывая рукой на длинный вытянутый треугольник на поверхности воды. Треугольник был хоть и не совсем гладкий, с несколькими перепадами уровня - то вверх, то вниз, как на бенгальских горках - но зато без водоворотов и белых пенных барашков, которые говорили бы о наличии на пути торчащих из воды камней.
      -- А вон там не лучше? - так же на повышенных тонах спросил Пеш. - Там тоже язык и перепады вроде поменьше.
      -- Перепады там меньше, - согласился Вождила, - Только посмотри, куда этот язык упирается - аккурат, в каменный гребень, видишь, какая полоса бурунов, да и камни торчат - отсюда видно. Оттуда уже не вырулишь. А здесь проходишь спокойно до того куста, а потом уходи налево, под противоположный берег. Там идешь, максимально прижимаясь к берегу, примерно до той березы, а затем опять надо выруливать на середину. Проскакиваем между тех двух бочек, а там и порог кончается! - он махнул рукой.
      -- Пожалуй, ты прав, - задумчиво произнес Крутила. С его зычным голосом ему почти не приходилось напрягаться. - По этому пути и пойдем!
       Все остальные также согласились с предложенной траекторией, после чего, пройдя еще несколько десятков метров до того места, напротив которого всплескивали и опадали последние бурунчики, наконец, повернули обратно.

    ***

       Первой отчалила байдарка Вождилы. На всех членах его экипажа красовались симпатичные синие хоккейные шлемы, а тела казались неестественно толстыми из-за надувных жилетов, в которые они облачились еще с утра. Впрочем, точно такая же форма одежды была у всех участников похода. Вообще, запасаться именно хоккейными шлемами для категорийных водных сплавов было доброй традицией среди большинства туристов-водоходов Бенгалии. Что же касается спасательных жилетов, то среди тех, кто предпочитал ходить по порожистым рекам, было правилом иметь при себе исключительно надувные жилеты, как имеющие наилучшую плавучесть и грузоподъемность. Хотя наши друзья в последние годы предпочитали спокойный отдых, передвигаясь по озерам да соединяющим их небыстрым протокам, крайне редко встречая на своем пути бурные и порожистые реки, все же старая закваска давала себя знать. У всех у них жилеты были надувными, а у таких монстров диких походов, как Вождила и Крутила, даже самодельными. Следует подчеркнуть, что самодельные жилеты мастерили для себя исключительно бывалые водоходы, используя для этой цели обычные детские надувные игрушки. Казалось, очень просто и даже как-то не очень солидно, однако, это ничуть не умаляло достоинств готового изделия. Тем более, что по всевозможным примочкам и разным удобным штучкам, накрученным на них, они давали сто очков вперед любому магазинному товару.
       Итак, экипаж Вождилы на своей тройке вышел первым. Они спокойно выгребли на середину реки, после чего развернулись по течению.
       - Суши весла! - приказал капитан. - Никто не гребет! Я буду подправлять, а если потребуется, то скомандую "Правым!" или "Левым!". Тогда, соответственно, вы должны будете поработать одним или другим. Причем, поработать сильно! Все понятно?
       Байдарка плавно вошла в основание языка, и ее быстро понесло по струе. Зеленке сзади было хорошо видно, как она взлетела на гребень волны, на секунду силуэты гребцов показались на фоне серого грустного неба, после чего разом ухнула вниз и скрылась за темным водяным хребтом. Еще через две секунды они вновь оказались наверху, несколько дальше по течению. Вождила слегка пошевеливал своим веслом, затем сделал пару сильных гребков правой лопастью, и байдарка послушно скользнула под левый берег. Еще несколько коротких мгновений, и она снова оказалась на середине реки, пронеслась между двумя шумными, пенистыми и бурлящими котлами и, наконец, вылетела на гладкую поверхность воды. Сильное течение протащило ее по инерции несколько метров вперед на большой скорости, после чего замедлило движение, и уже спокойно и не торопясь байдарка стала дрейфовать вдоль прибрежных камней и зелени. Сами берега отодвинулись вглубь, образуя две широкие тихие заводи. Вождила повернул байдарку в одну из заводей и, развернувшись, стал ожидать появления остальных экипажей.
       Они не заставили себя ждать. Следующим пошел Картуз с Кепочкой и Зеленкой. Они благополучно миновали водные горки, при этом байдарка сразу зарылась носом в волну, однако захлестнувшая было вода легко скатилась обратно за борт по натянутому полиэтилену и фальшбортам. Пронеслись мимо берега, чуть не задевая за торчащие с него ветви кустов. Ловко проскочили мимо зазывно пенящихся бочек, и оказались на последнем участке уже теряющего скорость течения. Картуз облегченно вздохнул и сделал легкий гребок левой лопастью весла, направляя байдарку в заводь. Она послушно отклонилась вправо и под небольшим углом стала выходить из центрального потока. Картуз откинулся расслабленно и, опустив весло, взглянул на небо, подставляя лицо легкому ветерку, в котором уже ощущалась легкая изморось слабого дождичка. И вдруг...
       Как это часто бывает с нами, мы с удовольствием учим других. Чему угодно - как делать то, где лучше найти это, что тебе нужно, как правильно вести себя там и здесь, какую оценку дать окружающим, как оценить самого себя, что спросить, как сказать, куда пойти, на что посмотреть, и так далее, и так далее. В общем, как жить! Другими словами, делимся знаниями, опытом, поучаем и считаем себя большими авторитетами и знатоками в самых разных областях!
       Проблема лишь в том, что очень часто, как только ситуация вдруг невзначай затронет нас самих, все наши советы и рекомендации сразу же превращаются в пустой набор ничего не значащих фраз. Происходит это по одной очень простой причине - сами мы совершенно не склонны следовать своим же собственным мудрым советам!
       Это же так естественно! Согласитесь - ни с чем ни сравнимое удовольствие учить других! Но при этом слушать самого себя? Зачем? Мы и сами умные! На что нам чьи-то советы? В том числе, как ни странно, и свои собственные!
       В этом отношении бенгальцы совершенно ничем не отличаются от нас - жителей планеты Земля. Несмотря даже на то, что о самом существовании такой планеты они никогда и слыхом не слыхивали.
       Поэтому не было ровным счетом ничего удивительного в том, что Картуз, расслабившись и отдавшись на волю случая, размечтался и... Мгновенно ощутил удар снизу. Совершенно неожиданно. Это как раз то, что называется - ниже пояса. В прямом и переносном смыслах. Но если честно - не удар даже, а так, что-то вроде скрежета. После чего байдарка, проскребясь по чему-то под водой, встала как вкопанная! А точнее - села. На камень.
       Картуз тут же пришел в себя. Он ухватился руками за борта и стал пристально вглядываться в воду, проносящуюся мимо них. Однако так ничего и не увидел - камень, на котором они сидели, находился точно под ними. В аккурат под самой серединой байдарки. Даже оттолкнуться веслом не от чего. Тем не менее, им все же повезло. Байдарку не опрокинуло потоком, чего вполне можно было бы ожидать в подобной ситуации, а сразу развернуло вдоль по течению, и она сидела на камне, аккуратно разрезая кормой бурные воды порога.
       Мимо на всех парах пролетела байдарка Крутилы и Ученого.
      -- Сидите? - участливо поинтересовался Крутила, пытаясь не зацепить их своим бортом. Маневр ему удался, так что они аккуратно скользнули мимо и плавно вошли в спокойные воды заводи.
       Картуз приподнялся и, продолжая держаться за борта, резко дернулся всем телом вперед. Байдарка шкрябнула еще раз и переместилась немного вдоль по течению, однако продолжала сидеть на камне. Только на этот раз гостеприимный валун упирался уже не точно посередине, а съехал к корме. Так как Картуз был самым тяжелым из экипажа, то корма сидела в воде довольно низко, и байдарке после одного толчка не удалось вырваться на свободу.
       Картуз повторил маневр. Байдарка съехала еще чуть-чуть, но на этот раз она явно пошла легче. Еще пара рывков - и ... Они покинули, наконец, свое временное пристанище и присоединились к остальным водоходам, которые уже ждали их в полусотне метров от порога.
       Картуз приподнял полиэтилен и внимательно оглядел байдарку изнутри. Вроде, все сухо... Значит, не продрались, решил он. И то неплохо... Но Картуз не был бы Картузом, если бы упустил такую шикарную возможность использовать ситуацию в воспитательных целях.
      -- Вот, - назидательно произнес он, обращаясь к Зеленке, - О чем я тебе и говорил! Расслабились в самом конце порога! Думали, что все кончено! А этого допускать было никак нельзя! Так что смотри и наматывай себе! - и удовлетворенно замолчал.
       Они шли еще часа два, то и дело встречая на своем пути перекаты, а также миновали два порога, перед каждым из них остановившись и сделав просмотры. День уже клонился к вечеру, когда Вождила предложил искать стоянку. Берега были достаточно высокие и найти хорошее место для ночлега не должно было составить большого труда.
       Как-то несколько лет назад Вождиле приходилось участвовать в сплаве по порожистой реке, и в один из дней они провели восемь часов кряду на воде, преодолевая самые разные пороги. Был конец лета, и к тому моменту, когда они решили вставать на ночлег, уже смеркалось. Как назло, началась длинная полоса низких заболоченных берегов, чередовавшихся с непроходимыми зарослями, на которых совершенно невозможно было найти хоть какое-нибудь местечко для палаток. Получалось так, что и встать негде, и идти дальше нельзя - ночь не лучшее время суток для сплава по бурной реке! Но, в конце концов, им повезло - почти в кромешной темноте им посчастливилось разглядеть совсем маленький островок твердой земли, хоть и пропитанный водой, но все же достаточно пригодный для стоянки. Практически ничего не различая вокруг, они в буквальном смысле слова выбрасывались из воды на этот островок! И даже там раскисшая и мокрая земля хлюпала под ногами.
       Конечно, сейчас, в этот месяц лета, когда происходят описываемые события, здесь на севере Бенгалии дни стоят долгие, светло допоздна, и пока им не грозило вставать на ночлег в полной темноте. Однако путешественники уже порядком устали. Еще бы - почти шесть часов на воде, при этом не просто сплавляясь по спокойному течению, а в какой-то мере преодолевая буйство стихий. К тому же возникшая давным-давно изморось все откровенней начинала походить на мелкий, но вполне конкретный дождичек.
       Впереди опять послышался шум приближающегося порога. И Тычок, и Зеленка уже научились безошибочно распознавать его. Они совсем было приготовились к очередному штурму водной стихии, но тут все закончилось, не успев начаться.
      -- Стоянка! - раздался зычный голос Вождилы.
       Зеленка прищурился и вгляделся вперед. Хотя, на самом деле и вглядываться особенно не пришлось. Всего метрах в ста от них начинался новый порог. Впрочем, как начинался, так и заканчивался. Несмотря на то, что валы, буруны, гребешки, волны и барашки плотно покрывали все пространство реки от одного берега до другого, сам порог тянулся не больше пятидесяти метров. После чего русло реки резко расширялось, ее левый берег отходил далеко в сторону от основного течения, образуя залив приличных размеров. В этом месте мощный поток, зажатый между двумя берегами, мгновенно терял скорость и превращался в обычную вялотекущую речку, в каких нет недостатка в бенгальской средней полосе. Переход происходил столь стремительно и неожиданно, что вода, вырвавшись на огромной скорости из очередной бочки, казалось, пробегала еще по инерции десяток-другой метров, и в недоумении останавливалась, словно замерев на месте.
       Но самое главное было не это. Слева, на том самом месте, где берег образовывал уступ, естественным образом разграничивающий стремительное буйство стихии и сонное спокойствие неторопливости, лес также неожиданно отступал вглубь, давая место большой, совершенно ровной и уютной поляне, возвышающейся над пенными потоками воды. Своей более длинной стороной поляна была обращена к заливу, а ее короткая часть открывалась прямо на порог. Причем начиналась она метров за пятнадцать до первых всплесков, так что при желании, на нее можно было высадиться, еще не входя в стремительное течение, после чего, сделав обнос по суше, снова встать на воду, но уже с другой стороны потока.
       Впрочем, наши путешественники обносов делать не собирались, а вот для долгожданной стоянки поляна подходила идеально. Да еще с видом на красивейший порог!
       Поэтому они тут же направили байдарки к каменистому причалу, далее плавно переходящему в просторную и гладкую площадку, заросшую низкими кустами черники и обрамленную густой стеной леса.
       Вид с берега открывался великолепный, и Картуз с Зеленкой тут же застолбили себе такое место, откуда их палатка выходила бы прямо на самую большую, мощную и шумную бочку порога.
       Наскоро поставив палатку, экипаж Вождилы принялся за организацию ужина. Все назойливее накрапывал нудный дождь, листья и трава набухли сыростью, и Вождила облачился в свой фирменный непромокаемый костюм - химзащиту, который он уже много лет подряд брал во все байдарочные походы.
       Костюм был особой гордостью Вождилы. В свое время, давным-давно, когда полеты в космос только-только перестали быть чем-то из ряда вон выходящим, а бенгальские космонавты стали летать на орбиту и даже еще дальше, как на работу, одна из исследовательских экспедиций, вернувшаяся на Бенгалию из путешествия, привезла с собой материалы о формах жизни на одной из исследованных ими планет. Тут-то и выяснилось, что заселяли ее разнообразные существа, возможно даже разумные, хотя внешне весьма похожие на обычных бенгальских животных.
       В общем-то, в этом ничего не было бы особенного, если бы какой-то умник из Бенгальской Научной Академии не избрал в качестве темы для своей докторской диссертации перспективы посещения Бенгалии космическим разумом. Где и выдвинул гипотезу, согласно которой агрессивно настроенные инопланетяне должны вот-вот начать вторжение на столь желанную для них Бенгалию. Причем, раз все они имеют форму и прочие внешние данные обычной живности, то непременно среди них должны быть и космические скунсы. Ну, хотя бы в качестве некоего секретного оружия захватчиков.
       Идею мгновенно подхватили газетчики самых разных мастей. Не осталось ни одной многотиражки, не говоря уже о центральных изданиях, которая не посвятила бы этой теме одну-две полосы. А тут еще, как всегда, подоспела целая обойма боевиков и фантастических приключенческих фильмов, в которых ярко живописались картины столкновений бенгальцев с бесчисленными полчищами агрессоров. Киношники ведь всегда очень умело и шустро реагируют на самую дикую чушь, какая только появляется в умах и сердцах обывателей.
       Короче, случилось так, что генералы из Бенгальского министерства обороны, начитавшись газет и насмотревшись боевиков, решили внести свой посильный вклад в дело священной борьбы с неведомой цивилизацией. А раз эта самая цивилизация, вполне возможно, будет прятаться под гнусной личиной безобидного, но от этого не менее вонючего зверя, то следует предпринять все возможные меры, чтобы защитить ничего не подозревающих граждан от вредного воздействия ужасной химической атаки.
       В честь чего и была тут же выпущена просто гигантская партия надежных, непромокаемых, непродуваемых, непротыкаемых и непродираемых когтями резиновых костюмов ужасающего зелено-серого цвета, от вида которых вполне могла разбежаться целая армия захватчиков. Однако, время шло, а инопланетные агрессоры так и не появились. А потом ушел на заслуженный отдых престарелый министр обороны Бенгалии, получив напоследок Большой Орден за многолетний непосильный труд по защите рубежей любимой отчизны. На его место заступил другой - более молодой и деятельный, которому до ордена еще надо было дослужиться. А, как известно, лучший способ для чиновника заслужить Большой Орден - это начать усердно исправлять ошибки (или то, что ты объявляешь ошибками) своего предшественника.
       Так произошло и в данном случае. Едва войдя в курс дела и разобрав наследие своего старшего товарища, новый министр тут же объявил несостоятельной всю прежнюю оборонную доктрину. В качестве первого шага он распорядился пустить в свободную продажу все богатство, накопленное старым маршалом на военных складах за много лет. К счастью, его вовремя удержали от осуществления следующего пункта военной реформы, согласно которому должно было быть расформировано единственное воинское соединение Бенгалии - Королевская Гвардейская рота почетного караула.
       Таким образом, королевские котлеты остались под надежной охраной, однако пресловутые костюмы химзащиты все же попали в магазины, в одном из которых практичный Вождила и сделал свое приобретение. И в течение многих лет в походах надевал его во время ненастной погоды, распугивая своим видом редких туристов, время от времени встречающихся на бесконечных водных просторах Бенгалии.
       Вот и сейчас он тоже напялил свою униформу, чтобы идти за дровами в промокший лес, где летящие с каждой ветки капли так и норовили попасть за шиворот. В огромном, негнущемся прорезиненном плаще до пят, с капюшоном, и в громадных бахилах, надетых прямо на обувь, вид у него был устрашающий - ни дать, ни взять, боец передового отряда инопланетян, высадившегося на Бенгалию.
       Вождила вошел в чащу и углубился на несколько десятков метров, стряхивая по дороге на себя с веток потоки воды, так что через минуту он засверкал с ног до головы ярчайшими оттенками зеленого цвета. Возле стоянки подходящего сушняка не оказалось, и ему пришлось пройти дальше. Шум порога был не в состоянии преодолеть плотную стену деревьев, и в лесу стояла почти полная тишина, если не считать легкого шелеста листьев над головой.
       Вождила осмотрелся и, наконец, углядел неподалеку высокий и совершенно высохший ствол с облетевшей напрочь корой. Снаружи дерево уже частично намокло, и в тех местах, где на сухую древесину падали капли косого дождя, поверхность из блестящей светло-серой превратилась в черную и мрачную. Вождила стукнул по стволу топором, который принес с собой. Дерево отозвалось гулким звоном, а из рассеченной плоти выглянула яркая золотисто-желтая сердцевина. Хорошее деревце, сухое, подумал Вождила и, крепко взявшись обеими руками за топор, принялся подрубать ствол у основания. Дерево было хотя и высоким, но не очень толстым, так что работа шла споро. Всего через пару минут его уже почти ничего не поддерживало, кроме небольшой перемычки, соединяющей два неровных конуса, весьма похожих на те, что оставляют на стволах острые и крепкие зубы бобра. Дерево слегка накренилось, но все еще стояло, медленно покачиваясь и потрескивая пересохшими волокнами.
       Вождила перестал махать топором, выпрямился, чтобы перевести дух, и - обомлел. Впереди, буквально в двух шагах, между двумя высокими соснами стоял и с нескрываемым любопытством разглядывал туриста небольшой медведь. Шкура у него была коричневая, с густым и лоснящимся мехом. Судя по всему, медведь был вполне сыт и не проявлял никаких агрессивных намерений. Похоже, он обходил дозором свои владения и совершенно неожиданно напоролся на неизвестное ему доселе существо, весьма странной и, я бы даже сказал, пугающей внешности. Теперь медведь стоял в замешательстве и напряженно размышлял, как бы ему лучше поступить - рыкнуть для острастки или же сделать ноги сразу, не выясняя подробностей.
       Проблема состояла лишь в том, что это был, так сказать, не совсем медведь. Точнее, это был совсем не медведь. Это был медвежонок, хотя уже и почти взрослый. Другими словами, подросток. Веса, однако, в этом подростке было килограммов сто пятьдесят, да и росточка он был вполне заметного. Вопрос лишь в том, достаточно ли самостоятелен он уже был, чтобы гулять по лесу одному, не опасаясь незнакомцев, или где-то неподалеку бродят его заботливые родители, готовые в любой момент появиться, чтобы лично засвидетельствовать гостю свое почтение.
       Вождила лихорадочно принялся соображать, как бы ему выкрутиться из этой ситуации. Бежать бессмысленно - если побежишь, медведь сразу бросится следом, даже если до того у него и не было таких намерений. Лезть на ближайшее дерево? Тоже не пойдет! Во-первых, в этих доспехах высоко не залезешь, а во вторых, даже если каким-то чудом ему и удастся скрыться от зверя в густой кроне, никого он этим не обманет, кроме самого себя. Медведи очень хорошо лазают по деревьям, во всяком случае, не хуже, чем пришельцы в нелепых балахонах, так что этому представителю местной фауны не составит никакого труда предложить Вождиле свою компанию даже на самом высоком дереве. Что совсем не ходило в планы последнего.
       Медведь тем временем подозрительно глядел на Вождилу, Наконец, он решил, что немного порычать для острастки будет совсем не вредно. Из горла его вырвался негромкий, но очень убедительный рокот.
       Что же делать? Вождила продолжал судорожно шевелить мозгами. Он неожиданно вспомнил одну из передач серии "В мире животных", в которой телезнаток, из тех, что везде побывали, давал какие-то советы на сей счет. Что же он такое советовал? Вождила наморщил лоб. Что-то очень забавное... Помнится, Вождила тогда еще очень долго смеялся! Ну что же, что?
       Медведь тем временем, видя, что чужестранец никак на него не реагирует, несколько прибавил громкость.
       Тут-то Вождила и вспомнил! Ну да, точно... Да нет, полная чушь! С этим разве на медведя пойдешь? Или все-таки...
       Идея, как она была предложена, заключалась в следующем: следует выпрямиться во весь рост, поднять как можно выше руки и широко растопырить их, чтобы сразу показаться большим и страшным. Если повезет, медведь может испугаться и ретироваться. А если нет? Кстати, а, может, и жуткую рожу скорчить надо? Со звериным оскалом? И порычать? Или лучше не дразнить животное? Вдруг обидится и захочет разобраться с обидчиком по полной программе!
       Но выбора не было. Роста Вождиле не занимать, так что его поднятые над головой руки вполне имели шанс напугать хозяина леса. Особенно несовершеннолетнего. Вождила решительно задрал руки как можно выше, для верности не выпуская топор, и зверем вытаращился на визитера.
       Странная и громадная зеленая фигура произвела на подростка яркое впечатление. Он перестал рычать и глубоко задумался. Тем не менее, медведь почему-то не испугался сразу же, как это частенько описывают знающие люди, и не заболел "медвежьей болезнью". Тогда Вождила для верности приподнялся на цыпочки и угрожающе шевельнул топором! Медведь сдавленно рыкнул и попятился. Однако, преодолев задним ходом около метра, он неожиданно остановился. Вождила не шевелился, стоя с поднятыми руками, и это вернуло медведю-тинейджеру слегка утраченную уверенность. А может, это чудище и не такое уж опасное? - видимо, подумал он. Конечно, склонность медведя к размышлениям была совсем не на руку Вождиле. Хищник обнажил весьма убедительные зубы, что вовсе не добавило уверенности водоходу. Он переступил с ноги на ногу. В этот момент его затекшая правая нога, в поисках твердой опоры, попала в небольшое углубление между двумя кочками, и Вождила, потеряв равновесие, покачнулся. Покачнулся, однако не упал, так как на его пути оказалось то самое сухое дерево, которое он всего каких-то пару минут назад так самозабвенно рубил.
       Он оперся рукой об ствол и сумел удержаться на ногах. А вот подрубленное дерево удержаться уже не могло. Обрывая немногочисленные волокна, до тех пор из последних сил удерживавших тяжелый ствол в вертикальном положении, оно начало медленно, с постепенно нарастающей скоростью, наклоняться, все убыстряя и убыстряя движение. Наконец, с шумом и скрипом, переламывая сухие ветви, дерево рухнуло всей тяжестью на землю, хлестнув ветками по земле всего в каких-то паре метров от морды медведя.
       Такой поворот для молодого хозяина леса оказался весьма неожиданным. От испуга он подпрыгнул на месте и в течение нескольких секунд ошалело глядел на сухие концы ветвей, все еще покачивающихся почти перед самым его носом, совершенно позабыв о Вождиле. Затем он как-то жалобно всхлипнул, отпрянул назад и, неуклюже развернувшись, достаточно резво помчался прочь от этого страшного и непонятного зеленого существа и деревьев, кидающихся на порядочных и мирных медведей. Могучий мохнатый зад ритмично колебался в такт бегу, а из пасти доносилось жалобное всхлипывание, несколько похожее на обиженное "Мама-а-а!!".
       "Только мамы нам здесь не хватало!" - подумал Вождила, однако та, судя по всему, была очень далеко. Вождила смотрел вслед, не веря своим глазам, пока зверь не скрылся за дальними деревьями. Затем нерешительно опустил руки, перевел дух и огляделся. Вокруг больше никого не было. Несколько раз глубоко вздохнув, Вождила подошел к упавшему дереву и тщательно обрубил оставшиеся ветви со ствола. Затем он воткнул в ствол топор, наклонился, приподнял толстый конец дерева и, крякнув, забросил его на плечо. После чего, тяжело ступая по кустам брусники, двинулся в сторону лагеря.
       Там как ни в чем не бывало продолжалось обустройство палаточного городка. Вождила не стал никому ничего рассказывать. Какой смысл? Этот тинейджер, наверное, уже за несколько километров от них, и в ближайшее время сюда и носа не покажет! Так стоит ли зря народ нервировать? И Вождила принялся разводить костер для ужина.

    ***

       Чуть выше по течению, всего в двухстах метрах от стоянки водоходов, горел другой костер, тщательно спрятанный от случайных глаз за прибрежными кустами. Две понурые фигуры печально смотрели на булькающий котелок, распространяющий столь милый их сердцу аромат макарон без мяса. Скоро ужин. Но почему-то эта мысль совсем не вызывала у них воодушевления. Хотя, между нами говоря, есть хотелось очень и очень сильно.
      
       ГЛАВА 12
      
       Путешественники, смертельно уставшие накануне, еще спали без задних ног, когда над стоянкой разнесся ласковый рык Крутилы:
      -- Вста-а-ать! Смирна-а-а-а!!
       Однако спящие даже не шелохнулись. Тогда последовало разъяснение:
      -- Народ! Подъе-е-ем! Десятиминутная готовность!
       Что в устах Крутилы означало - каша готова, бутерброды на столе, чай заварен, и, вообще, хватит дрыхнуть!
       Еще через пять минут из палаток стали выползать сонные, зевающие, ежащиеся от утренней свежести путешественники. Ночью опять шел дождь, однако никто из них этого не видел и не слышал - под шум дождя в палатке сон еще крепче!
      -- Налетай, налетай! - торопил Крутила едва тянущихся друзей. - Давай, раскладывай! - это уже Ученому, стоявшему рядом с каном с половником наготове.
       Ученый нагнулся и потянулся рукой к кану. Затем снова выпрямился и растерянно оглянулся.
      -- Послушай, ты случайно не видел мои очки? - спросил он.
      -- Снова потерял? - громогласно засмеялся Крутила. - Что с тобой? Они все там же - у тебя на лбу!
      -- Опять? - озадаченно произнес Ученый. - Да что же это за наваждение такое!
       Он вернул очки на их законное место и снова потянулся за каном. На сей раз уже ничто не могло помешать ему начать выдачу манной каши - его фирменного утреннего блюда.
       За завтраком Тычок поинтересовался, ковыряясь ложкой в тарелке:
      -- А какие на сегодня планы? Дневка?
      -- Она самая! - подтвердил Вождила. - Кататься будем!
      -- На чем кататься? - удивился Тычок.
      -- На байдарке, конечно! На чем же еще? По порогу! Здесь место самой природой создано для такого развлечения. Сейчас загрузим байду и - вперед! Все по очереди. Кто пожелает, конечно. Там, перед порогом спускать будем байдарку на воду, потом проходить через порог, а на той стороне - чалимся к берегу, вытаскиваем ее, несем обратно через поляну, и опять - в воду! Удобнее не придумаешь! Такие пороги еще поискать надо! Да и сам порог не очень сложный. Кататься и тренироваться - одно удовольствие!
      -- Здорово! - загорелся Зеленка. - А рыбу ловить будем?
      -- Это пожалуйста! Сколько угодно! На той стороне, за порогом, можно в заливчике побросать с берега. Глядишь, чего и зацепится!
       После завтрака водоходы принялись собирать вещи, которыми можно было бы загрузить байдарку для большей устойчивости, и которые не боялись сырости - на тот случай, если байдарка с наездниками вдруг кильнется. В основном сюда пошли котелки, посуда, непромокаемая часть продуктов, вроде консервов, и прочая всячина. Все это было, конечно, тщательно упаковано в гермомешки, которые в свою очередь были уложены в багажный, кормовой и носовой отсеки, и крепко-накрепко привязаны там. Теперь при любом перевороте вся эта утварь будет застрахована от затопления.
       Пока старшие товарищи готовились к аттракциону, Тычок таинственно поманил Зеленку за собой и направился в сторону леса. Зайдя за ближайшие деревья, он остановился и повернулся к приятелю.
      -- Слушай, помнишь, вчера мы говорили, что леса здесь какие-то не такие?... Ну, скучные, что ли. Я имею в виду, что никто тут не живет.
      -- Как это никто? - обиженно протянул Мыш, с самого утра сидевший на плече у Зеленки и наблюдающий за всеми свысока. - А я что, по-твоему, здесь делаю?
      -- Ну, ты, конечно, живешь, с этим спору нет, - согласился Тычок. - Но я имею в виду, что маловато вас в этих краях. Живности, то бишь... Пичужек всяких, зайчиков, ежиков... Не так, как у нас за городом!
      -- Ну и что? - осторожно спросил Зеленка. - Я помню, ты вроде говорил, что у тебя какая-то идея есть. Что за идея?
      -- Идея классная! - усмехнулся Тычок. - Слушай! - Он вытащил из кармана свою книжку и раскрыл ее на нужной странице. - Вот, заклинание нашел для массового переселения из одной местности в другую...
      -- Кого это ты переселять задумал? Да еще массово? - изумился Зеленка. Он с интересом огляделся. - Город, что ли, здесь хочешь построить? И всех жителей сюда переселить? Так спрашивается, на кой хрен нам было тогда в этакую даль тащиться, чтобы здесь снова оказаться в городской толчее и дышать гарью? Ничего поинтереснее придумать не мог?
      -- Да при чем тут город? - торопливо проговорил Тычок. - Естественно, город здесь нужен как бассейн на полюсе! И не людей мы сюда переселять будем, а живность какую-нибудь. Небольшую. Попугаев, например. Красивых таких, разноцветных. Или обезьянок. Как думаешь? Веселее будет! Как в зоопарке!
      -- Обезьянок? А пальмы банановые ты им тоже здесь посадишь? - съехидничал Зеленка. - Да здесь эта живность враз дуба даст. Знаешь, какие в этих местах зимы холодные! Ты бы еще слонов сюда перетащил! Чернику кушать!... Ха-ха-ха!
       И он залился смехом. Мыш, который до того момента пытался мирно задремать на плече у Зеленки, приоткрыл один глаз и тоже хихикнул. Затем открыл второй глаз, потянулся, зевнул и безразлично поинтересовался:
      -- Об чем речь? Над чем смеемся? Над пичужками?
      -- Да над собой смеемся..., - буркнул Тычок. - Вернее, надо мной... Ну, не хотите, как хотите...
      -- Ладно, ладно, - быстро проговорил Зеленка. - Идея-то у тебя отличная! Просто, надо сначала крепко подумать, кого привлечь к нашему проекту..., - он задумался. Потом просиял. - Вот, придумал! Белок можно. Какая им разница, в каком лесу жить? Они зиму хорошо переносят. И здесь вполне смогут прижиться... Я так полагаю..., - несколько неуверенно добавил он. Потом снова приободрился, - А нам точно веселее будет! Что скажешь?
      -- Белки - это хорошо! - одобрил Тычок, - Белки - это то, что надо!
      -- Ну, так давай скорее! Ты уже выучил заклинание? Мыш, ты не возражаешь против белок?
      -- По мне хоть слоны! Лишь бы не коты!...- Мыш передернулся, будто целиком проглотил лимон.
       В чем, в чем, а уж в этом-то Тычок был полностью согласен с Мышем. Он и сам не очень жаловал котов. Не то, чтобы он их очень не любил, просто когда-то давно с одним из этих домашних любимцев была связана малоприятная история, о которой он по сей день вспоминал без особого веселья. А случилось вот что. Когда его дядя Вождила отдыхал с семьей на Гелисере, куда он брал с собой и Тычка, в их семейной компании находился также один четвероногий курортник - кот по кличке Сильвестр, предшественник нынешнего Валенка. Дома его называли еще и по-другому - Столовый. Фамилию Сильвестр Столовый получил вполне заслуженно - за то, что совершенно искренне и бескорыстно был влюблен в кухню городской квартиры Вождилы, которая одновременно выполняла функции столовой. Он проводил там все свое свободное время, благо его было навалом, так как никакими обязанностями отягощен котяра не был.
       На озере кот совершенно не изменил своим привычкам и целый день дрых возле костра, просыпаясь исключительно в периоды приготовления пищи, и тогда он пристраивался поближе к хозяйке, следуя за ней по пятам и преданно заглядывая во все миски, которые проносились мимо его любопытного носа.
       Однажды Вождила с детьми и племянником достали большую автомобильную камеру, привезенную с собой, и надули ее, чтобы немного порезвиться в воде. Камера оказалась очень большой - целый плот, поэтому, когда ее спустили на воду, у Тычка родилась гениальная, как ему показалось, идея - посадить на камеру кота и пустить его поплавать, просто так, для разминки. Если бы он удосужился поинтересоваться мнением самого кота по этому вопросу, вряд ли его ожидания были столь радужными. Однако спросить животное о его отношении к этой идее как-то позабыли.
       Итак, Тычок подхватил ничего не подозревавшего кота, который, оказавшись на руках, поначалу еще даже что-то муркнул, и понес к воде. Кот не понял сразу всего коварства замысла и даже позволил посадить себя на автомобильную камеру, причаленную к берегу.
       Однако, оказавшись на ней, Столовый заметно занервничал. Он попытался, было, спрыгнуть на сушу, но Тычок прижал его к тугой резине и стал отпихивать плавсредство от берега, все также удерживая кота за загривок. Тот разволновался еще больше и принялся хлестать по бокам хвостом, затем возмущенно завопил. Не обращая ни малейшего внимания на кошачьи вопли, наш любитель животных, отойдя от берега на два метра, наконец, отпустил кота, чем тот немедленно и воспользовался, чтобы вскочить на все четыре лапы. Но вскочить только для того, чтобы понять - обратной дороги нет!
       Ужас показался в его глазах. Такого коварства он никак не ожидал! Тычок остановился, оттолкнул камеру подальше и выпрямился во весь рост, наблюдая за бедным животным, отправляющимся в плавание. Это и стало его самой большой ошибкой.
       Конечно, никто не собирался мучить бедолагу! Так - слегка позабавиться, наблюдая за новоявленным морским волком, помочь Сильвестру получить немного острых ощущений, после чего вернуть его на твердую землю. Но вышло все не так, как планировалось. Именно Тычок получил острые ощущения по полной программе! Ибо Столовый, поняв, что земля ушла из-под его ног навсегда, и он больше никогда не увидит родную кухню и не откушает столь дорогой его сердцу свежей котлетки, решился на отчаянный шаг! Собрав все свои тихо ускользающие силы, он в отчаянном рывке подбросил напружиненное тело на всех четырех лапах, почти теряя от страха сознание, взлетел в прыжке в сторону ближайшего твердо стоящего объекта - лишь бы подальше от воды! - и впился в него во всю длину острых как кинжалы когтей.
       Надо ли говорить, что тем самым ближайшим объектом оказался голый торс самого Тычка, который от толчка чуть не повалился в воду? Взвыв от боли, Тычок пулей вылетел из воды и помчался к лесу, на ходу пытаясь оторвать от себя обезумевшего зверя. Когда ему, наконец, это удалось, кот, оказавшись на земле, одним махом взлетел на ближайшее дерево, на самую его вершину, где и отсиживался до вечера следующего дня. Только зверский голод и неустанные уговоры всей семьи заставили его в конце концов спуститься на землю, но и там он долго еще обходил стороной Тычка, боясь приближаться к нему. Впрочем, страх этот был взаимный. Тычок точно также старательно обходил Сильвестра, при каждом движении шипя от нестерпимой боли на своем покрытом многочисленными шрамами теле. Так и доходил он все оставшееся до конца отпуска время, пугая окружающих жутким видом человека, чудом вырвавшегося из когтей льва. И к представителям семейства кошачьих относился с тех пор с большим недоверием, постоянно подозревая их во всевозможных кознях и интригах.
       Так что замечание Мыша задело его за живое, и он с готовностью выпалил:
      -- Ну, все, решили! Белки - значит белки! Что тут думать!
      -- А сколько штук ты сможешь сюда переселить? - вдруг озадаченно спросил Зеленка. - Всех, что ли?
      -- Всех... ты имеешь в виду совсем всех? - удивился Тычок. - Нет, так не получится... В других же краях тоже надо оставить. А то этот, как его... экологический баланс нарушится!
      -- Какой-какой баланс? - пропищал Мыш. - Не слышал о таком. Про кисельно-щелочной знаю, в рекламе показывали. Это еще когда я в городе, рядом с телевизором, жил.
      -- Эх ты, знаток! - громко рассмеялся Тычок. - Тоже мне, кисельно-щелочной баланс придумал! Может, кислотно-щелочной?
      -- Может, - великодушно согласился Мыш. - Какая, собственно, разница?
      -- Разница - принципиальная! - твердо заявил Тычок. - Серый ты еще, понял?
      -- Серый? - Мыш удивленно оглядел себя и явно остался доволен увиденным, - Ты дальтоник у нас, что ли? И вообще, кого ты из себя строишь? Цвета не различаешь... Запахи хотя бы умеешь распознавать? Ты хоть знаешь, какой самый развитый орган чувств? У мышей. У меня.
      -- Знаю - насморк! - сострил Тычок.
      -- Сам ты насморк! - обиделся Мыш. - А вот попробуй найти по запаху в лесу кусочек сыра! А, слабо?
      -- А вот и не слабо! - воскликнул Тычок. - Найду в три счета! Даже и принюхиваться не буду. У меня в рюкзаке лежит, и не кусочек, а целых пол круга!
      -- Ну, так нечестно! - возмутился Мыш. - Я с ним, как с порядочным, по спортивным правилам, а он жульничает!
      -- Ну, все, хватит! - не выдержал Зеленка. - Развели тут! Мы зачем здесь собрались? Олимпийские игры проводить или окружающую среду улучшать?
      -- И то правда, - вздохнул Мыш. - Ладно, давай про своих белок.
      -- Так я и говорю, - продолжал Тычок, - всех сюда перегонять незачем, да если честно, я столько и не смогу. Этого заклинания из книжки... ну, и меня тоже, конечно... только на десяток-другой и хватит. Максимум, штук тридцать!
      -- Да нам же больше и не надо! - воскликнул Зеленка. - Мы же не пушную ферму организовывать собрались. Так, оживить природу немного. Давай своих белок! Начинай!
       Тычок полистал книжку, которую все это время он держал в руке, открыл нужную страницу, углубился в чтение. Затем поднял голову, посмотрел в небо изумленным взглядом астронома, у которого вдруг отобрали телескоп, прокашлялся, сделал свой коронный жест правой рукой и негромко, но с чувством, произнес:
      -- Аниматус мигратос форвардо... бельканто! - последнее слово он добавил от себя, на всякий случай, чтобы показать магическим силам, что им нужны именно белки, а не носороги. Правда, он не знал, как будет белка на древнем языке магических заклинаний, но ему казалось, что это самое "бельканто", которое он когда-то где-то слышал, хотя его значения и не очень представлял, является как раз тем самым, нужным в данной ситуации, словом. Во всяком случае, звучало оно вполне по-древнему, по-магически, и наверняка имело самое прямое отношение к белкам.
       Так это или не так, навсегда осталось тайной, ибо настоящему заклинанию вовсе не требуется произнесение вслух технических деталей поставленной задачи. Суть любого заклинания состоит в том, чтобы открыть магические каналы, связи между душевным настроем высококвалифицированного мага, волшебника из службы быта или, на худой конец, ученика магических искусств, с миром реальности. А уж на что настроен сам волшебник или его ученик, от этого и зависит получаемый результат. Именно поэтому так часто у начинающих волшебников, студентов-первокурсников или просто фокусников-любителей, казалось бы, абсолютно правильно подобранные заклинания приводят к совершенно неожиданным, а порой и к непредсказуемым результатам.
       Однако на сей раз все прошло как по маслу. Заклинание было вполне ясным, задача несложной, а Тычок подошел к мероприятию ответственно и сумел четко сформулировать свою мысль еще до того, как приступил к делу.
       У них над головой раздался шорох. Тычок, Зеленка и даже Мыш задрали головы. На высокой сосне прямо над ними сидел, распластавшись по стволу, небольшой серый и пушистый зверек с таким же пушистым хвостом.
      -- Кто это? - шепотом спросил Зеленка.
      -- Понятия не имею, - пожал плечами Тычок. - Похоже на белку.
      -- Они же, вроде, рыжие должны быть..., - неуверенно проговорил Зеленка.
      -- Я знаю... Порода, наверное, такая. Но я, честно говоря, про серых белок никогда не слышал.
      -- А я слышал! - гордо заявил Мыш. - Это, кстати, к вопросу об образованности! - он торжествующе взглянул на Тычка. - Я как-то передачу видел у себя на кухне, "В мире животных" называется. Так там как раз рассказывали про этих самых белок, и сказали, что где-то за океаном водятся такие - совсем серые! А еще черные бывают!
      -- Значит, это из-за океана нам доставили? Вот здорово! - воскликнул Зеленка. При звуке его голоса белка встрепенулась, пробежала вверх по стволу, шустро перебирая лапами, и остановилась, с любопытством глядя на ребят.
      -- Ну, все, хватит! - распорядился Тычок. - Дело сделано, давай возвращаться! Там нас, наверное, уже заждались.
       Ребята вернулись на стоянку. Байдарка уже была спущена на воду, а Вождила с Крутилой укладывали в нее балластные гермомешки, крепко-накрепко привязывая их к шпангоутам и стрингерам. Кататься решили на двойке Крутилы и Ученого.
       Наконец, все было готово. Путешественники столпились на берегу, прямо у бурлящего возле ног потока, и принялись внимательно разглядывать грохочущие водяные валы. Река рвалась и металась по всей ширине от одного каменистого берега до другого, будто пыталась во что бы то ни стало перемешать все камни, встречавшиеся на пути. Зеленка сразу увидал широкий гладкий язык, стелящийся среди бурунов в непосредственной близости от их берега. Однако буквально через десяток метров он упирался в небольшой поперечный хребет, с которого вода сливалась вниз невысоким, но шустрым водопадом.
      -- Эх, жалко, по этой дорожке нельзя пройти, - громко посетовал он, пытаясь перекричать шум воды и указывая рукой на язык. - Наверняка сразу на камень налетишь!
      -- Точно! - так же громко подтвердил Вождила, проследив взглядом за его рукой. - Шансы сесть большие. Хотя и не стопроцентные. Видишь, барьер неровный? Где-то камни торчат, а где-то вода сливается безо всяких задержек. Проскочить вполне можно! Хотя и очень трудно! - Он перевел взгляд ближе к берегу. - Смотрите, а вот еще вариант.
       Рядом с первым языком, прямо возле самого берега, виднелся еще один, только этот в отличие от первого, наоборот, начинался сразу за поперечным каменистым сбросом, расположившимся в самом начале порога, а потом уже легко и свободно катился до самого конца, где выбегал в широкую тихую заводь.
      -- Ну да, - прокричал Тычок, стоявший рядом, - выходить-то по нему нет проблем, только на входе как раз и застрянешь!
      -- Нет, нет, не так! - затряс головой Вождила. - Не надо идти напролом! Входить надо по тому, дальнему языку, пройти по нему немного и, миновав гряду, сделать маневр - перейти по траверзу на соседний язык! Для этого следует грести назад, даже скорее под углом градусов этак в сорок пять, наперерез течению. Тогда и сиганешь с одной дорожки на другую. А там уж - катиться с ветерком!
       Его указательный палец прочертил ломаную линию, показывая, как именно следует преодолевать порог.
      -- Так ведь течение быстрое - снесет! Не успеешь перейти! - засомневался Картуз.
      -- Не снесет, если посильнее табанить! - уверенно прокричал Вождила. - Вполне можно проскочить! Главное, руками пошустрее шевелить! Тем более, смотри, между этими двумя сильными течениями есть небольшой участок, где и течения-то почти нет. Вон тот камень прикрывает.
       С минуту все разглядывали предложенную Вождилой траекторию, мысленно прикидывая свои шансы. Затем слово взял Крутила.
      -- Гляньте-ка вон туда! - прорычал он и протянул руку, указывая на самую середину реки. - Там тоже есть хороший заход, без камней. Прокатишься, как по проспекту!
      -- Как же, по проспекту! - фыркнул Картуз. - Разуй свои ясные очи, посмотри, куда упирается твой проспект... недостроенный! Прямо в самую середину бочки!
      -- Ну и что! - упрямо возразил Крутила. - Подумаешь, какое дело - бочка! Да не такая уж и большая эта бочка! Если на входе разогнаться, скорости побольше набрать, пролетишь сквозь нее как Баба Яга на метле! А если в мешанине зависнешь - тянись вперед и старайся зацепиться веслом за поток воды, вытекающий из бочки. Как только зацепишь, считай - дело сделано! Подхватит и вынесет со свистом! Главное, не дайте байдарке развернуться вдоль бочки, а то точно кильнетесь!
      -- Не знаю, не знаю, - Картуз все еще с сомнением качал головой. - Ладно, давайте начинать, каждый попробует то, что ему больше нравится.
       Со стороны заводи они поставили на воду вторую байдарку, пустую, чтобы в случае необходимости иметь под рукой средство для оказания экстренной помощи нуждающимся.
       Первым пошел Вождила с Тычком.
      -- Пока не греби, - инструктировал Вождила племянника, когда они постепенно приближались к основанию языка, - Пусть течение несет потихоньку, а я буду только слегка подправлять. Но как только дам команду, вот тут уж что есть силы греби назад! Понял?
      -- Понял! - кивнул тот.
      -- Ну, тогда, вперед! - скомандовал Вождила.
       Течение плавно несло байдарку вдоль берега. Несколько секунд, и она, войдя на широкую и гладкую водяную дорожку, оставила слева от себя каменную гряду. Тычок держал неподвижное весло горизонтально, слегка приподняв, чтобы не цеплять им за буруны и камни. Поравнявшись со вторым языком, Вождила громко скомандовал:
      -- Давай! Назад! Жми! - и сам изо всех сил замахал веслом. Байдарка остановилась и стала медленно двигаться кормой назад. - Давай! Давай! Табань! - продолжал кричать он, сам тем временем сильно отгребая от себя одним правым веслом. Байдарка слегка развернулась и стала медленно переходить кормой вперед в соседний язык. Переход прошел так чисто, что уже через несколько мгновений они полностью находились во втором потоке.
      -- А теперь - полный вперед! - крикнул Вождила и они с Тычком снова заработали веслами, но теперь уже в обычном направлении. Байдарка весело скользнула в открывшееся перед ней пространство и вылетела на спокойную воду.
      -- Ура-а-а! - раздался нестройный хор голосов, из которого выделялся раскатистый бас Крутилы. Вождила развернул байдарку, и они стали чалиться к берегу.
       Вторыми загрузились Ученый и Крутила. Эти двое настолько лихо и непринужденно перескочили с одной водной дорожки на другую, что их друзья и глазом не успели моргнуть, как они уже выходили на берег с противоположной стороны порога.
      -- Даже в здешних местах редкий порог так удачно расположен, что возле него можно стоять, да еще и дневку с катанием устроить! - довольно произнес Вождила, глядя как на старт выходит пара Картуз-Кепочка. Они также прошли без помех, правда Картузу пришлось как следует налечь на весла, чтобы не дать снести байдарку по течению.
       Замыкала круг пара Пеш-Зеленка. Они надели объемистые жилеты и застегнули каски, со своими веслами сразу став похожими на двух парашютистов-водников. Впрочем, равно как и все остальные из их компании. Зеленка влез в байдарку на переднее сидение, Пеш устроился на заднем, и они отошли от берега. К началу порога они подошли без приключений, так же спокойно вошли в начало языка. Зеленка сидел неподвижно, Пеш легко пошевеливал веслом. Пройдя каменную гряду, Пеш погрузил правую лопасть в воду справа и позади себя, сильно надавил вперед и крикнул:
      -- Правым! Изо всех сил! Табань!
       Зеленка тоже быстро опустил правую лопасть весла справа и налег на нее всей тяжестью торса. Байда резко затормозила и остановилась на месте, удерживаемая против течения мощными гребками. Пеш безостановочно вынимал весло из воды впереди себя, опускал в воду сзади, давил изо всех сил, снова поднимал, опускал и опять давил. Он так увлекся этим занятием, что не заметил, как угол между продольной линией корпуса и течением резко увеличился, и байдарка, мгновенно преодолев тихий участок воды, врезалась кормой во второй слив почти под прямым углом. Мощная струя тут же подхватила корму и понесла вперед, еще больше разворачивая байдарку, нос которой в этот момент оказался в застойном участке течения.
       Пеш, наконец, понял, что их сейчас полностью развернет задом наперед и попытался экстренно исправить ошибку. Он прекратил табанить и сделал несколько мощных гребков вперед, пытаясь удержаться на месте. Однако этот маневр только усугубил их и без того непростое положение. Байдарка окончательно развернулась против течения, а последние рывки лишь вернули ее в первый поток, так что они оказались ровно на том месте, на котором были сразу после входа в порог - но только развернутыми на сто восемьдесят градусов! От неожиданности Пеш на секунду перестал грести и этого вполне хватило для того, чтобы бурная река тут же протащила их вперед кормой - прямо к неумолимо приближающейся каменной гряде.
       Быстро оглянувшись и поняв, что они вот-вот налетят на камни, Пеш сделал последнюю, отчаянную попытку вытащить байдарку из стремнины, рявкнув при этом во всю силу легких: - Вперед! - но было поздно. Байдарку плавно подтащило кормой вплотную к пенистым бурунам, неистово облизывающим камни. Стоявшие на берегу зрители затаили дыхание. А байдарка тем временем врезалась кормой в кипящий водяной вал и... легко и точно прошмыгнула между двумя коварно торчащими камнями, об которые яростно билась бунтующая волна. Произошло нечто неожиданное! Там, где при обычном раскладе с трудом можно было бы вписаться даже самым бывалым водоходам, совершенно неуправляемое суденышко проскользнуло плавно и нежно, словно в каком-то фантастическом балете! Еще секунда - и экипаж Пеш-Зеленка выплыл кормой вперед на открытое пространство.
       Ну что еще оставалось делать остававшимся на берегу наблюдателям, кроме как разразиться громкими рукоплесканиями в адрес участников столь утонченного и яркого танца, похожего на вальс!
       Попрыгав вдоволь с языка на язык, путешественники захотели свежих ощущений. Первым проявил инициативу Крутила.
      -- Пойдем через бочку! - зычно сообщил он. Они с Ученым забрались в байдарку и отчалили. Выйдя на середину реки, повернули и решительно направились к широкому языку, разделяющему порог точно посередине. Они лихо заработали веслами и, ускоренные сильным течением, стремительно подлетели к бочке. Не снижая скорости, байдарка вонзилась носом в высокий бурун и через мгновение скрылась в нем полностью. Над белой пеной виднелись только головы седоков, да взлетали к небу лопасти весел, которыми они пытались протащить байдарку сквозь бочку. Наблюдавшие за ними с берега друзья увидели, как головы смельчаков остановились прямо посередине бочки, так как байдарка, по всей видимости, зависла посреди фонтана из смеси воздуха и водяных брызг. Сидящий впереди Ученый изо всех сил старался дотянуться веслом до более плотного потока воды, вырывающегося из-под них. В конце концов, это ему удалось, и байдарка продвинулась чуть дальше. Ее нос тоже попал в плотные слои воды, и они, зацепив его, постепенно начали вытаскивать из месива весь корпус. Наконец, байдарка плотно встала на воду, ей вовсю помогал Ученый, и вот уже и Крутила со своего заднего места смог достать веслом до воды. Еще пара секунд и подхваченная течением байдарка, осев по самые борта из-за налившейся внутрь воды, показалась на выходе из порога. Выскочив на открытую воду, Крутила и Ученый оглянулись на друзей, победно подняли весла, а затем принялись разворачивать ставшую тяжелой и неуклюжей байдарку к берегу. Пристав к нему, они вылезли. Байдарка была залита водой больше, чем наполовину. С трудом опрокинув ее, друзья вылили воду и вытащили судно на берег.
      -- Ну, как? - закричал Картуз, подбегая к ним.
      -- Отлично! - Крутила расплылся в улыбке. - Главное, на входе разогнаться посильнее, тогда проскочишь! Кто следующий?
      -- Я! Я! - быстро воскликнул Картуз. - Пошли! - он кивнул Кепочке.
      -- Нет, уж, давайте без меня! Я пас! - отказалась она. - Я вполне накаталась! Продолжайте сами, а я просто посмотрю.
      -- Ну, тогда с тобой! - предложил Картуз Пешу. - А потом я с тобой пройду. Идет? - добавил он, глядя на Зеленку. Тот согласно кивнул.
       Картуз с Пешем быстро перенесли байдарку к исходной точке и забрались в нее. Выйдя на середину реки, они повернули к входу в бочку. Байдарку быстро понесло по течению. Скорость была такая большая, что Картуз почти не греб, только немного подправлял ход байдарки веслом. Однако, когда они вошли в язык и стали приближаться к бочке, Картуз обнаружил, что язык входит в нее не перпендикулярно, а слегка заворачивая влево, наискосок. Байдарку, естественно, тоже стало разворачивать.
       Картуз понял, что сейчас их внесет в бочку под углом, а тогда у них не останется никаких шансов на то, чтобы пролететь сквозь нее на всех парах. Он принялся лихорадочно работать левой рукой, стараясь вернуться в прямое положение. Пеш тоже напряженно махал левой лопастью весла. Однако, течение явно не собиралось так просто сдаваться. Байдарку продолжало нести боком. В отчаянии, стремясь выровнять ее, Картуз опустил в воду правую лопасть и что есть мочи затабанил.
       В результате ему удалось поставить байдарку прямо, однако ценой резкой потери скорости. Байдарку втащило в бурлящую пену, где она окончательно остановилась. Пеш и Картуз неистово работали веслами, вхолостую взбивая воздушно-водную взвесь. Конечно, они постепенно продвигались вперед, однако, к тому моменту, когда нос врезался в плотные слои воды, байдарка была полна почти до краев и основательно просела. Поэтому, когда течение подхватило ее и потащило вперед и вверх, байдарка потеряла неустойчивое равновесие и одновременно с выходом из бочки начала переворачиваться. Соответственно, и на спокойную воду все выплывали порознь - впереди байдарка, за ней Пеш, замыкал водоплавающую процессию Картуз.
       С берега сразу заметили их бедственно положение. Вождила с Крутилой мгновенно вскочили в спасательную байдарку и быстро погребли на помощь. Собственно, Картуз с Пешем и сами благополучно добрались до твердой земли. Спасатели лишь выловили не успевшую отплыть далеко перевернутую байдарку и отбуксировали ее к берегу.
       Картуз и Пеш выбрались из воды. С них ручьями текла вода. Хорошо, что все они еще с утра подготовились к таким неожиданным поворотам, и на них были надеты лишь легкие спортивные брюки и майки, не считая, конечно, жилетов и касок. Впрочем, все это уже и так было давным-давно мокрым от захлестывавших во время катания волн, так что купание мало что добавило к их состоянию.
      -- Здорово! - Картуз был страшно возбужден и доволен. - Хочу еще! Теперь я знаю, как надо проходить! Пошли, Зеленка!
       Они снова спустили байдарку на воду и пошли к месту старта.
      -- Если перевернемся, - говорил он тем временем Зеленке, - ты старайся ни в коем случае не выпускать из рук весла. С байдаркой ничего не будет, она не утонет, выловить ее и притянуть к берегу всегда можно. А вот если весло потеряешь, унесет так, что всю дорогу до дому потом придется ладонями грести! И, кроме того, если в воде окажешься, весло поможет тебе до берега добраться - им грести очень удобно, когда на воде в жилете лежишь.
       Они дошли до середины, и Картуз развернул байдарку в сторону порога. Ее сразу подхватило и понесло. Однако теперь Картуз не стал полагаться на авось. Он с самого начала взялся за дело со всем возможным рвением и греб что было сил, скомандовав Зеленке делать то же самое. Как только он почувствовал, что байдарку снова стало заносить влево, он перестал грести правой лопастью и все свои силы сосредоточил на гребле левой, стараясь скомпенсировать отклонение.
       Тактика себя полностью оправдала - и скорость они не потеряли, и к бочке подошли точнехонько под углом в девяносто градусов. На всех парах байдарка вонзилась в белый гребень, и им удалось пролететь большую часть взвеси, прежде чем скорость упала, и они остановились. Однако на этот раз до противоположного края течения было уже совсем недалеко, несколько взмахов веслами, и байдарка показалась на выходе, осев от избытка захлестнувшей воды, но, тем не менее, устойчиво стоящая на воде.
       Довольные, они подгребли к берегу.
      -- Следующий! - весело крикнул Картуз.
       Эстафету подхватили Вождила и Тычок. Быстро перетащившись к месту старта, они вышли на воду. Вождила, конечно, уже знал все особенности прохождения бочки - и сам видел, и друзья рассказали - однако, он не ожидал столь стремительного разворота байдарки течением на подходе к ней, поэтому вовремя среагировать на изменение траектории движения не успел. Их затащило в бочку под углом почти в сорок пять градусов - сначала там оказался нос, а следом стремнина затолкнула и корму.
       В результате байдарка встала точно поперек течения, болтаясь на водно-воздушной подушке. Мощный поток с грохотом низвергался прямо под них, бился о подводную плиту, отплевывался пеной в дно байдарки, не давая ей двинуться ни вперед, ни назад, а затем так же стремительно вырывался из-под них и мчался дальше, не задевая своих гостей. Зрители на берегу увидели две головы, неподвижно торчащие над возмущенной водой, и взлетающие весла, тщетно пытающиеся сдвинуть байдарку с мертвой точки.
       Сколько они так провисели, никто не мог сказать точно. Бесстрастный арбитр наверняка зафиксировал бы секунд пять-десять, не меньше! Наблюдателям на берегу казалось, что их друзья болтались там не меньше минуты. Сами же зависшие байдарочники были абсолютно уверены, что пытаются вырваться минут десять как минимум! Во всяком случае, все это время они не переставали махать веслами как заведенные. В конце концов, им удалось продвинуть байдарку вдоль бочки, где в итоге пробегающая мимо вода зацепила их за нос и, резко дернув, выкинула вон. Естественно, по раздельности. Возвращение на берег было уже отработано. Перевернутую байдарку оттащили дежурные спасатели, а экипаж благополучно добрался сам.
       Тычок, едва ощутив под ногами твердь, поднялся в рост и стал лихорадочно шарить по карманам легкой куртки, надетой под жилет. Наконец он извлек из внутреннего кармана какой-то сверток и, развернув его, растерянно уставился на содержимое. Вождила подошел к нему.
      -- Что случилось? - поинтересовался он.
      -- Вот... Отсырело..., - потеряно ответил Тычок, протягивая на ладони сверток. Это был полиэтиленовый пакет, внутри которого просматривалась какая-то разноцветная каша неопределенного происхождения. - Я же специально в полиэтиленовый пакет положил... А они..., - он замолчал и горестно вздохнул.
      -- Что это? - удивился Вождила, тщетно пытаясь рассмотреть содержимое пакета.
      -- Да конфеты же! Карамель! - все так же удрученно ответил Тычок. - Я их в пакет спрятал, чтобы в случае чего не намочить, а они все равно... Эх!...
      -- А ты пакет-то завязывал? - сочувственно спросил дядя.
      -- Нет... А надо было? - несколько удивленно переспросил в ответ племянник.
      -- А это уже зависит от того, какой результат ты хотел иметь! - усмехнулся Вождила. - Если тот, что ты имеешь сейчас, тогда завязывать было не обязательно. Ну, а если предполагал сохранить все в целости и в сухости, то лучше уж было завязать!
       Оставив племянника горевать над безвременной кончиной карамельного запаса, Вождила вышел на берег. А там в это время царил самый настоящий ажиотаж! Каждый хотел еще раз получить острых ощущений и преодолеть водную стихию.
       Чуть не прыгая от возбуждения, Пеш нетерпеливо забрался в байду, к нему присоединился Зеленка. Пеш уже ясно понимал, что надо любой ценой удержаться прямо по течению, не дать себя развернуть. Поэтому они приложили максимум усилий, чтобы не дать потоку втащить их в бочку боком. Это, в целом, им удалось, однако сил своих рассчитать Пеш все-таки не смог, и в бочку они вошли хоть и прямо, но со скоростью явно недостаточной, чтобы проскочить ее на одном дыхании.
       Само собой, они почти остановились в окружении пенных бурунов, не успев дотянуть до выхода приличное расстояние, и стали медленно продвигаться по течению. Их тут же залило перехлестывающей через борта водой, и когда они, наконец, подошли к противоположному краю бочки, байдарка сидела глубоко внизу. Вырывающаяся снизу вода ухватила ее на носовую часть и потащила вперед и вверх. Они не перевернулись сразу только благодаря правильному углу, под которым вошли в бочку, однако вода, собравшаяся внутри, немедленно скатилась назад, в корму, еще больше опустив ее и задрав нос.
       Их друзья на берегу только и увидели, как сразу за границей бурлящей пены из воды показался нос байдарки, медленно вздымающийся к небу. Когда Зеленка, сидящий впереди, оказался на высоте примерно в полметра над поверхностью воды, байдарка достигла угла около шестидесяти градусов. Не удержавшись, Зеленка вылетел со своего места, кувыркнулся назад и упал в воду где-то позади. Байдарка, освободившись от части своей ноши, еще больше вылезла из воды, не останавливая своего движения к вертикали. Легко и красиво она скользнула вперед, торча над водой свечкой примерно на две трети своего корпуса, продвинулась в таком положении на пару метров дальше, после чего продолжила движение от вертикали назад, пока, наконец, полностью не опрокинулась кверху дном.
       Через секунду она плыла уже по течению зеленым брюхом к небу, а еще через две секунды из-под воды показались отфыркивающиеся головы Пеша и Зеленки.
       Еще с час после этого они по очереди штурмовали бочку, пока, в конце концов, все не сумели пройти ее. После чего Крутила с Ученым заявили, что им пора готовить обед и ушли переодеваться. Зеленка сказал:
      -- Я тоже заканчиваю! У меня уже зубы дрожат! - и покинул компанию вслед за дежурными.
       Кепочка к тому времени давно занималась сбором черники в окрестностях стоянки, и на пороге остались только две пары, Вождила-Тычок и Картуз-Пеш.
       Зеленка переоделся в палатке в сухую одежду, вылез наружу и негромко окликнул:
      -- Эй, Мыш, ты где?
      -- Ну, здесь я, а что? - откликнулся сонный Мыш, вылезая из жестяной банки от сгущенки, оставшейся от приготовления утренней каши, которую Зеленка тщательно вымыл и приспособил под спальню для самого маленького члена экипажа.
      -- Да так, ничего, - махнул рукой тот, - проверка связи! Пойду, спиннинг покидаю. Пасмурно, погода щучья! Может, что и клюнет! Не хочешь со мной?
      -- Не хочу! - не очень вежливо отрубил Мыш. - Я спать хочу! Если кто клюнет, тогда зови - помогу вытаскивать!
      -- Ладно! - засмеялся Зеленка. - Спи, соня!
       Он взял спиннинг и пошел вдоль берега в дальний закуток залива. Там вдоль берега росла травка, около нее он и решил попытать счастья. Стараясь вспомнить, чему его учил Вождила, размахнулся и бросил блесну. Подождав несколько секунд пока она упадет в воду и слегка притопится, он не торопясь принялся крутить ручку. Пусто! Размахнулся и бросил еще раз. Опять пусто.
       Зеленка прошел чуть дальше и, снова бросив, стал наматывать леску. Неожиданно ручка под пальцами дернулась. Неужели зацеп? Только этого не хватало! Опять купаться ему сегодня уже не улыбалось! Он осторожно продолжал крутить. Леска подалась, однако шла с трудом. На том конце явно что-то сидело! У Зеленки по спине побежали мурашки.
       Леска опять дернулась, и вдруг над водой раздался громкий всплеск, в стороны разлетелись круги. Есть! Рыба! Возбужденный Зеленка продолжал крутить ручку, молясь только об одном - чтобы не сорвалось! Потихоньку отпуская и снова подматывая, он подвел рыбу к берегу. Щучка! Его первая щука в походе! Его первая щука в жизни! От волнения у Зеленки перехватило дыхание. С величайшей осторожностью подтянув ее к самому краю воды, он, наконец, ловким движением дернул и выбросил улов на берег.
       Щука была небольшая, почти еще щуренок, но зато это была его щука! Блесна выскочила у нее изо рта, и рыба забилась на берегу, изо всех сил стараясь запрыгнуть обратно в воду. И это ей почти удалось, но тут Зеленка со всего маху кинулся на нее и придавил к земле всего в полуметре от кромки воды.
       Счастливый и гордый, он схватил рыбу и торжественно понес к лагерю.
      -- Ого! С первым уловом тебя! - загромыхал Крутила. - Давай сюда, сейчас пристроим. Пусть полежит пока до ужина. Обед уже почти готов, так что сейчас с ней делать ничего не будем.
       Крутила подхватил щучку и отнес в сторону от костра под деревья. Там он поддел большой пласт мха и откинул его, открыв небольшое углубление. Сорвав несколько листьев, выложил дно, затем аккуратно пристроил на этой подстилке рыбу. Сверху накрыл пластом моха.
      -- Ну, вот и все! - удовлетворенно произнес он, выпрямляясь. - Лучше, чем в холодильнике. Сохранится как миленькая!
      -- Каша с мясом готова! - доложил Ученый. - Минут через десять будет и суп.
      -- Отлично! Тогда звони! - распорядился Крутила. - Пусть народ потихоньку переодевается, да подтягивается к костру!
      
       ГЛАВА 13
      
       Читателю, ни разу не вкусившему прелестей дикого похода, наверняка покажется, что жизнь в походе довольно уныла и однообразна, протекая от дежурства до дежурства и от звонка до звонка.
       Действительно, многие походники порой и сами считают, что дежурства случаются слишком часто. На самом же деле, дежурство - благо! Ну, посудите сами. Во-первых, у дежурного экипажа сразу резко облегчается багаж, как раз на все то количество еды, которую компания съест за целый день. Хотя в походе раскладка общая на всех, тем не менее, каждый экипаж везет именно то, что он и планирует готовить во время своих дежурств. Во-вторых, ответственность за общий рацион в течение целого дня очень мобилизует и стимулирует, а собранная в кулак воля позволяет справиться с задачей достаточно легко, даже в самую ненастную погоду, когда дождь непрерывно заливает костер, а промозглый ветер так и норовит сорвать с тебя мокрый плащ или полиэтиленовую накидку и забраться под самые надежные застежки своими холодными противными щупальцами. Зато потом в качестве награды - несколько дней полного расслабления, когда голова об общем питании болит уже у других.
       Что же касается звона на завтрак, обед или ужин - его-то, как раз, все без исключения походники ждут с огромным нетерпением, ибо ничто в походе не расцветает таким буйным цветом, как аппетит. Поэтому стук миски об миску - самая прекрасная музыка для любого настоящего туриста!
       Итак, зазвучал гонг, и Крутила взял половник наизготовку. Вскоре к костру стали подходить усталые и голодные водоходы. Из леса показалась Кепочка, с котелком, полным ягоды, ее пальцы и губы были черными от черничного сока. Появился Мыш на плече у Зеленки - хорошо выспавшийся и с волчьим аппетитом.

    ***

       Лежавшие неподалеку за кустами Смычок и Никоша голодными глазами следили за движением половника, разливающего суп по мискам.
      -- Видал? - хрипло проговорил Смычок, с трудом отводя взгляд от облаков пара, поднимающихся из кана. - Опять едят! Проглоты!
      -- Да, опять..., - эхом откликнулся Никоша. - И мы могли бы также..., - он мечтательно прикрыл глаза. - Да, слушай! - вдруг вспомнил Никоша. - А мы что, также будем по этим волнам здесь продираться, как эти только что резвились?
       От одного только воспоминания о том, как накануне их буквально проволокло по водяным горкам, швыряя от берега к берегу, то вознося к облакам, то низвергая в бездну, Никоша весь покрылся зеленой испариной.
      -- Да ты что! - совершенно искренне возмутился Смычок. - Что же мы, веслом стукнутые, что ли? Зачем нам пилить через эту бетономешалку, если мы спокойно можем перетащить лодку со шмотками по берегу?
       Над их головами послышался шорох. Никоша задрал голову и, слегка прищурившись, всмотрелся в крону ближайшего дерева.
      -- Хм, оказывается, здесь и белки водятся, - он опять перевел взгляд на Смычка, - Ну, да, конечно, - согласился он. - И я про то же... Я просто так спросил... Из интереса...
      -- Из интереса..., - передразнил Смычок. Он снова взглянул на обедающих.
       Какие же прожорливые эти туристы! Едят по три раза на дню. И не какими-то там недоваренными макаронами питаются, а настоящими обедами - с супом, с кашей. С компотом. Или чаем. Он тяжело вздохнул.
       В этот момент один из водоходов - самый широкоплечий и здоровый, он у них сегодня был дежурным - встал и подошел к рюкзаку, лежавшему неподалеку. Наклонился, поднял с земли какую-то банку, что-то сказал, глядя на товарищей, и сунул ее в рюкзак. Ни Смычок, ни Никоша не могли расслышать того, о чем он говорил, так как находились достаточно далеко от костра, да и шум грохочущей воды заглушал голоса. Однако по внешнему виду Смычок сразу узнал банку. Просто не мог не узнать! Это же было его горячо и беззаветно любимое арахисовое масло!
       К этому деликатесу он относился с трепетным жаром с младых ногтей. Еще в детском саду все приятели знали о его слабости и с нескрываемым удовольствием сгружали ему на тарелку выданные заботливой воспитательницей к полднику бутерброды с этим специфическим продуктом. И он с не меньшим удовольствием выручал всю группу. Время прошло, Смычок вырос, но страсть осталась, а годы безденежья лишь укрепили ее. Однажды он даже создал музыкальное трио под названием "Арахис", надеясь, что волшебное имя поможет ему заработать кучу денег.
       Насмотревшись по телевизору ярких и блестящих попсовых представлений, Смычок совершенно искренне решил, что тяга бенгальцев к прекрасному позволит ему сколотить неплохой капиталец на доставке этого самого прекрасного жаждущему потребителю. Трио включало в себя двух музыкантов и солиста. Один музыкант играл на губной гармошке, второй - на дудке. Солистом, естественно, был сам Смычок. Выступать они решили в переходе возле длинных торговых рядов. Однако продолжались гастроли недолго. Буквально через два дня, обнаружив, что товарооборот в их киосках упал сразу на тридцать процентов, поскольку Смычок своими воплями разогнал значительную часть слабых духом покупателей, торговцы тут же объединились и отправились силой изгонять непрошеных служителей музы со своей территории. Больше всех, конечно, досталось самому Смычку, который после той выволочки долго еще жаловался и объяснял сердобольному Никоше, что слух-то у него на самом деле идеальный, вот только голос немного подкачал...
       Впрочем, в данный момент это совершенно к делу не относилось, и, поняв, что сегодня путешественники не собираются никуда трогаться с облюбованного места, Смычок и Никоша отправились восвояси, к обеду из столь милых их сердцу недоваренных макарон.

    ***

       Наши же герои наслаждались кулинарными изысками Крутилы и Ученого, накатав по волнам аппетит, усиленный изрядной дозой свежего воздуха.
       Еще накануне Зеленка сделал из консервной банки мисочку для Мыша, обрезав ножом лишнее, а затем аккуратно отстучав края обухом походного топорика, чтобы убрать острые заусенцы. Теперь в эту миску положили приличный кусок тушенки из каши, и Зеленка уже было собирался спустить Мыша вниз, как вдруг тот вцепился своими коготками в куртку приятеля, завопив во все свое мышиное горло:
      -- Стой! Стой, кому говорю! - он весь затрясся от волнения, взгляд его застыл, уставившись в одну точку. - Что это?
       Зеленка от неожиданности чуть не выронил миску и проследил за взглядом Мыша. Тот продолжал кричать ему в ухо:
      -- Смотрите! Смотрите! Это же арахисовое масло! Мое любименькое, миленькое, вкусненькое арахисовое масло! Дайте мне его! Я жить без него не могу!
      -- Ну, положим, здесь ты как-то без него прожил! - резонно заметил Крутила, подходя к своему рюкзаку и поднимая банку, которую он выложил, доставая продукты для обеда. - Это на завтрак, сейчас у нас и без нее есть, чем подкрепиться!
      -- Да, прожил! - согласился Мыш. - Но очень и очень плохо! Разве это жизнь - без арахисового масла? Это не жизнь, это - существование!
       Крутила сунул банку в рюкзак и вернулся на место. У Мыша от возбуждения хвост все еще мелко подрагивал. Он продолжал:
      -- Это же мое самое обож-ж-жаемое кушанье! Мой квартирант в городе мне его очень часто приносил!
      -- Для тебя? - изумился Тычок.
      -- А для кого же еще! Кроме меня и него там никого больше и не было!
      -- Так, может, он все же для себя покупал? - не унимался Тычок.
      -- Для себя?... - Мыш задумался. - А-а-а... Ну, может быть... Честно говоря, такая мысль мне в голову не приходила!
       Он принялся задумчиво жевать тушенку, осмысливая сказанное и все еще косясь на рюкзак с сокровищем. Время от времени он грустно и безнадежно вздыхал. Впрочем, по мере насыщения вздохи его становились более редкими и не такими печальными. Да и вся компания с удовольствием уминала приготовленный дежурными обед. Наконец, когда разлили чай, Вождила откинулся на траву, держа в руке свою кружку, и благодушно произнес:
      -- Обед просто королевский! Молодцы, ребята!
      -- Точно, - поддержал Картуз. - Шикарный обед!
       Ученый расплылся в довольной улыбке, а Крутила скромно ответил:
      -- Да что там... На нашем месте так приготовил бы каждый...
      -- Не скажи! - возразила Кепочка. - Готовить тоже надо уметь. Даже кашу с тушенкой! Ну, что тебя учить! Ты у нас человек бывалый! И не такое, наверное, повидал при дворе-то?
      -- Да, действительно! - подхватил Картуз. - А и в самом деле, что ест король? Вообще, чем угощают в королевском дворце?
      -- Этого я вам, ребята, не скажу! - насупился Крутила. - Государственная тайна! Я же подписку давал о неразглашении. В течение пяти лет после дембеля никому не имею права ни-ни! Ни слова!
      -- Жаль, - сокрушенно произнес Картуз. - А так интересно было бы знать!
      -- Не положено! - отрезал Крутила. Но затем смягчился. - Вот о том, чем меня лично угощали на банкете в честь демобилизации из королевской гвардии, могу рассказать..., - он отхлебнул чая и продолжил, - Нас сразу несколько человек уходило в отставку. Редкий случай! Вы же знаете, как трудно попасть на службу в армию. В нашу Гвардейскую роту! Поэтому и банкет готовил королевский шеф-повар, мой друг, как вам известно. А заправляла всем на этом банкете королева. И подготовкой к нему тоже.
      -- Неужели сама королева? - искренне удивилась Кепочка.
      -- А как же! - подтвердил Крутила. - Она сама! Королева-мать! Вы знаете, я всегда с большим уважением и восхищением относился к нашей королеве, но на этом банкете она превзошла саму себя! Она так расстаралась! Должен вам сообщить, что вкус у королевы - просто отменный! Такие блюда подавали!
       Мыш от неожиданности чуть не поперхнулся кусочком лаврушки.
      -- У кого, у кого отменный вкус? Повтори, что ты только что сказал!...
      -- Ну, у королевы... вкус..., - растерялся Крутила. - А что?
      -- Вы... Вы... Вы съели королеву? Нашу драгоценную...? - глаза у Мыша так выпучились, что казалось, еще немного - и они свалятся ему прямо в кашу.
       Тычок громко и радостно заржал:
      -- Да это только так говорится - вкус... В переносном же смысле! - Он снова засмеялся.
      -- Конечно! - Крутила попытался выйти из нелепой ситуации. - Я имел в виду не вкус королевы... А этот... как его?... вкус... королевы..., - он окончательно запутался, смешался и в конце концов просто махнул рукой, - В общем, никто вашу королеву не ел! Жива она и здорова... Ясно?
      -- Ясно..., - прошептал Мыш, все еще пребывая в легком шоке. - Я просто подумал... что вы ее... того... Нашу маму...
      -- Ну, а раз ясно, тогда - смирно! - ухмыльнулся отставной вояка.
       Завершился обед спокойно, без недоразумений, да и без особых разговоров. Всех разморило от сытной еды, а так как начал накрапывать дождик, то путешественники разбрелись по палаткам - отдыхать. Кататься больше никому не хотелось, поэтому часа два друзья предавались одному из самых любимых в таком походе занятий - крепкому и здоровому сну под мерный шум дождя, барабанящего по полиэтиленовым тентам над палатками. Даже Мыш тихонько похрапывал в своей жестяной спальне, время от времени попискивая во сне и нервно подергивая хвостом - видимо, ему все-таки не давала покоя судьба несчастной королевы.
       К вечеру дождь унялся. Первым выбрался из своей палатки Вождила. Поеживаясь от свежести, он принялся собирать снасти для рыбалки. Вскоре к нему присоединились и другие. Пеш пошел на промысел вместе с Вождилой, в другой байдарке отправились Ученый и Картуз. Правда, Картуз не был заядлым рыбаком. Сказать по правде, он не был вообще рыбаком. Точнее, он предпочитал совсем не прикасаться к удочкам и спиннингам.
       Его стихией была ягода. Но иногда и он любил выйти на воду вместе с кем-нибудь из рыбаков, чтобы просто посидеть в тишине, поглазеть по сторонам, полюбоваться великолепной природой, когда не надо никуда спешить, махать веслами, уворачиваться от боковой волны. Поэтому он и составил сегодня компанию Ученому.
       Крутила остался дежурить по лагерю, а Зеленка с Тычком, захватив спиннинги, отправились бродить по берегу - туда, где рыбацкое счастье сегодня уже один раз улыбнулось Зеленке.
       Кепочка достала из своих вещей какую-то книгу и устроилась на берегу в сиянии северного солнца. Дождевые тучи расступились, и землю залили лучи, не очень жаркие, но вполне яркие для этого времени суток. Хорошо, что тучи разошлись, подумала Кепочка, вечером, если повезет, можно будет попытаться прикинуть погоду на завтра. Здесь, конечно, свой микроклимат, и не всегда работают приметы среднебенгальской полосы, но иногда получается.
       Над головой раздался легкий шорох. Кепочка подняла голову, всмотрелась в крону дерева. На секунду ей показалось, что одна их веток наверху покачивается, однако низкое солнце слепило ее, поэтому толком она так ничего и не смогла разглядеть. Кепочка вернулась к своим мыслям.
       Неплохо будет также, если завтра не поднимется сильный ветер. Ветры здесь не редкость, а уж на открытой воде может так разгуляться - мало не покажется!
       Однажды им пришлось побывать в такой ситуации. Точнее, ветреная погода им выпадала довольно часто за годы их путешествий по Лакерии. Это ничего, если ты находишься со своей байдаркой на небольшой речке среди лесов, вот, например, как они сейчас, или на маленьком озерце, где волне негде разойтись. Но в тот раз ветер застал их на берегу огромного озера, причем с наветренной стороны, перед самым последним семикилометровым переходом по большой воде до места окончания маршрута - станции Графская. На той станции они должны были сесть на поезд, чтобы возвращаться в Большой Город.

    ***

       Кепочка хорошо помнила все, что с ними тогда произошло, словно это было вчера.
       Они встали на последнюю в том походе стоянку с твердым намерением - на следующее утро дойти до финиша и покинуть гостеприимные Лакерийские озера. Но не тут-то было!
       Еще на подходе к стоянке начал задувать ветер. Понадеявшись на то, что к утру ветер стихнет, водоходы устроили себе прощальный вечер, где доели почти все привезенные продукты, не отказывая себе ни в чем. Да и зачем было их беречь, спрашивается, если через час-другой хода их ждал большой поселок с кучей магазинов, заполненных едой, и поезд, на котором они вернутся в свой родной Большой Город?
       Вопреки ожиданиям, ветер к утру не только не утих, но, наоборот, стал еще сильней и задувал со страшным свистом, разгоняя волну на многокилометровом пространстве. Она с грохотом обрушивалась на каменистый берег всего в нескольких метрах от палаток, с трудом сдерживающих напор почти ураганного ветра.
       Ну что ж, оптимизма водоходам было не занимать. Решив, что придется переждать еще один день, они попытались скрасить ожидание поиском грибов для своего рациона, поскольку кроме двух горстей манки и овсяных хлопьев, да еще небольшого куска сыра в их загашниках ничего не оставалось - все ушло на прощальный банкет.
       Удовольствия от этой непредвиденной дневки они не получили никакого! Как назло год выдался сухой, грибы на протяжении всего похода им практически не попадались, исключением были изредка встречавшиеся на пути старые, полугнилые и полусухие, совершенно червивые доходяги, которые даже передвигаться самостоятельно не могли, и лишь доживали свой век, привалившись к какой-нибудь кочке или корешку. Не была исключением в этом плане и местность вокруг их новой стоянки, так что попытка полакомиться на обед грибочками потерпела полный провал.
       О рыбе при таком ветре и почти метровой волне и речи быть не могло! Оставалось только уповать на изменение погоды - ведь всему когда-нибудь приходит конец - и надеяться, что назавтра ветер уж точно стихнет. Получив на завтрак по микроскопическому кусочку сыра, а на обед - по полполовника жидкого варева, в котором лишь угадывалось присутствие манно-овсяного запаха - представляете, какой контраст с недавним банкетным изобилием! - голодные путешественники маялись от скуки, в сто пятьдесят пятый раз наматывая круги по лесу вокруг продуваемой всеми ветрами стоянки.
       Иногда кто-то из них пытался укрыться в палатке, но долго там высидеть было невозможно. Грохот волны, налетающей на берег, был таким подавляющим, что, не видя реальной воды, складывалось полное ощущение, будто она вот-вот накроет их всех и унесет вместе с их ненадежными укрытиями далеко в открытое море! Беглец тут же снова оказывался снаружи, где с облегчением убеждался в том, что волна в принципе не такая уж и страшная, если, конечно, видеть ее издалека, а не болтаться на ней в утлом суденышке, но ему опять ничего не оставалось делать, как изнывать от безнадежной скуки.
       К концу дня, когда надежда на стихание ветра угасла вместе с последним лучом солнца, после долгой дискуссии было принято единодушное решение. Если к утру следующего дня ветер так и не успокоится, то от отряда должны будут отделиться три добровольца, чтобы пешком через лес дойти до той самой станции Графская, куда им не удалось добраться по воде. Уже там они попытаются арендовать катер, который смог бы по волне вывезти их вместе с байдарками на большую землю.
       Прикинули по карте расстояние. Там, где по воде до цели по прямой было всего семь километров, пешком по изрезанному берегу, сквозь леса и болота, без единой тропки, по кочкам и камням, им предстояло преодолеть все двадцать пять. Лишь одна веха обозначалась картой на их пути - заброшенная деревня, лежащая ровно на середине маршрута.
       Добровольцы нашлись быстро. Посчитав, что лучше уж провести день в пешем переходе - все какое-то занятие, чем опять изнывать от безделья на берегу, ожидая у моря погоды, - отправиться в спасательную экспедицию вызвались Ученый, Картуз и еще один участник того похода - Профессор.
       Следует отметить, что компания подобралась весьма представительная, даже можно сказать интеллигентная, ибо как должно быть понятно из прозвища третьего добровольца, он был профессором одного известнейшего Бенгальского университета, расположенного в Большом Городе. Два других участника нам уже хорошо известны. Ученый почти с рождения работал в различных научных учреждениях Бенгальской Научной Академии, исследуя непознанное, открывая закрытое и отыскивая различные неизвестные, гордо неся почетное звание доктора многочисленных наук. Картуз же, несмотря на свою полубезумную страсть к лесной ягоде и полное безразличие к рыбной ловле, тоже частично принадлежал к научному миру. Он работал в том же исследовательском заведении, что и Ученый, и даже научные интересы у них часто совпадали, хотя звание у него было поскромнее - диссертант околовсяческих наук. Во всяком случае, почти все свое свободное время он посвящал научным изысканиям, и не было для него лучшего развлечения, чем расчленить скальпелем под микроскопом какую-нибудь гусеницу-плодожорку или извлечь квадратный корень из сферической системы координат.
       Вот такая ответственная и солидная команда и должна была отправиться к людям, чтобы привести на выручку спасительный катер. Поэтому никто из остававшихся на берегу водоходов не сомневался в успехе предпринимаемой акции.
       Экспедиция пустилась в путь сразу после завтрака, во время которого, впрочем, незадачливые водоходы получили лишь по кружке чая с кусочком сахара и по несколько семечек подсолнуха, завалявшихся у кого-то из них в кармане. Долгое время ходоки шли вдоль берега, отслеживая его неровную линию, прыгая с кочки на кочку, с камня на камень, то перелезая через, а то и проползая под поваленными стволами упавших деревьев.
       Причем, несколько раз лежащие на земле деревья казались вывернутыми с корнями совсем недавно - возможно, прошлой ночью, когда разгулявшийся ветер рвал и трепал их собственные палатки и кроны окрестных деревьев. Два или три раза на пути оказывались хлюпающие, кочковатые и заросшие морошкой болота, которым в иных обстоятельствах Картуз только обрадовался бы, однако теперь им пришлось обходить их, забираясь в лес подальше от берега, что еще более удлиняло их и без того неблизкий путь. Радовало только то обстоятельство, что, если бы не сухое лето, идти в обход болот им пришлось бы еще дальше.
       Посланцы были в пути уже около трех часов, преодолев за это время примерно половину расстояния, когда перед ними появилось очередное заболоченное пространство, уходящее глубоко в лес - примерно на полкилометра. Передохнув несколько минут, они начали удаляться от берега, придерживаясь края болота. Первая неожиданность подстерегала их в лесу, когда они уже огибали дальний его конец.
      -- Что это? - удивленно спросил Картуз, указывая рукой вперед. Шедшие за ним следом Профессор и Ученый подошли ближе и посмотрели в указанном направлении. Метрах в двадцати от них, между деревьями на уровне земли, виднелась светлая полоса. На секунду путешественникам даже показалось, что это снег. Но, хотя дело и происходило в северных местах, все же снег в августе - это было чересчур.
      -- Снег? - все-таки предположил Профессор, однако не очень уверенно.
       Столь же неуверенно Картуз сделал несколько шагов вперед, пригнулся, пробираясь под низкими ветками густо стоявших елок, выбрался из зарослей и... оказался стоящим на асфальтовом шоссе, выбегающем из леса слева от него и опять скрывающемся в лесу, на этот раз уже справа. Впрочем, может быть, все было с точностью до наоборот - шоссе появлялось из-за деревьев справа и убегало влево, в направлении озера. Как бы то ни было, в любом случае это было чем-то неожиданным, непонятным, необъяснимым. Просто фантастикой! Ибо в глухом непроходимом лесу, где годами не ступала нога человека, откуда ближайший и единственный населенный пункт находился, как минимум, в десяти километрах, а далее на десятки и даже сотни километров вокруг и вовсе ни души (если, конечно, не считать заброшенной деревни где-то неподалеку), прекрасная асфальтовая дорога казалась чем-то неподдающимся логике, просто сверхъестественным!
       Тем не менее, факт оставался фактом - настоящее шоссе из настоящего асфальта. Картуз даже попрыгал на нем, чтобы убедиться, что это не иллюзия, а, протерев глаза, убедился, что зрение не обманывает его. Дорога не исчезла. Предстояло решить, что же делать дальше. Но научные работники не даром ели свой хлеб. На совместном совещании они приняли единственно правильное решение: откуда бы ни взялась здесь дорога, она обязательно должна вести из одного населенного пункта в другой. Причем, если дальнейшее направление той ее части, что уходило от них вправо, вглубь леса, проследить не представлялось возможным, то левая ее часть, направлявшаяся прямиком к озеру, наверняка должна была где-то повернуть и дальше идти вдоль озера, как раз в том направлении, куда им и было нужно. Короче, вся наличная научная мысль потекла именно в этом направлении, туда, где по их расчетам, должно было оказаться озеро с заброшенной деревней на берегу.
       И расчет оказался верен! Не прошли они и километра, как дорога, свернув пару раз вправо, выбежала из леса, и перед ними открылась панорама на великолепный огромный, поросший высокой травой луг, в конце которого виднелась пресловутая заброшенная деревня. Вот тут-то и ждала их вторая неожиданность! Заброшенной эта деревня никак не выглядела! Одного взгляда на добротные двух- и трехэтажные строения было достаточно, чтобы нашим героям стало сразу все понятно. Волна освоения сельских районов под строительство коттеджей и загородных замков новыми бенгальцами докатилась и до этих глухих мест. Новые собственники реанимировали когда-то существовавшую здесь деревню, и теперь десятки новых кирпичных и бревенчатых домов были воздвигнуты на месте развалившихся убогих лачуг.
       Хотя бившая тут ключом жизнь явилась полным сюрпризом для членов спасательной экспедиции, тем не менее, такой поворот оказался им очень даже на руку - теперь не нужно было прыгать с камня на камень, ежесекундно рискуя переломать себе ноги, или брести по краю бесконечных болот, зачерпывая кроссовками воду. Та самая асфальтовая дорога, чудесным образом возникшая в лесу, теперь, миновав воскревшую деревню, вела их прямехонько к поселку и станции Графская, где их, возможно, уже ждало спасение в виде катера.
       Бодро прошагав оставшиеся двенадцать километров по дороге, вскоре после полудня научные сотрудники вошли в поселок.
      -- Где катер искать будем? - задал вопрос Профессор.
      -- В леспромхозе! - уверенно ответил бывалый Ученый.
      -- А где леспромхоз? - полюбопытствовал Картуз.
      -- Ну, это просто... Леспромхоз... он...Э-э-э..., - Ученый впал в глубокую задумчивость. Потом неожиданно просиял. - Сейчас точно узнаем! - он указал на пожилую лакерийку, показавшуюся в конце улицы.
       Гонцы направились ей навстречу.
      -- Здравствуйте! - вежливо произнесли они хором.
      -- Здравствуйте! - женщина с любопытством взглянула на чужаков.
      -- Будьте так добры, скажите, пожалуйста, как нам найти леспромхоз? - Ученый вложил в свой вопрос всю вежливость, на какую только был способен, дабы не уронить гордого звания Бенгальской Научной Академии в глазах лакерийской общественности.
       Не сумев распознать в своих собеседниках научную элиту бенгальского общества, женщина, окинув оценивающим взглядом их небритые физиономии и полинявшие куртки, доброжелательно поинтересовалась:
      -- На работу устроиться хотите, ребятки?
       На что Профессор, страстно желая поразить даму в самое сердце своей начитанностью, попытался объяснить ей:
       - Нет, мы хотели бы запрах... зафрак... захрафт..., - закосневший за две недели в диких лакерийских лесах язык Профессора, привыкшего в основном к общению с малоразговорчивыми блеснами, не сразу справился с ужасно трудным словом, но, в конце концов, мощный интеллект одержал верх, - Мы хотели бы за-фра-хто-вать, - медленно, по слогам, выговорил Профессор, - катер, чтобы сняться со стоянки.
       Мудрая женщина, хотя так и не поняла, чего же хотят эти три странных субъекта, вывалившихся из леса, тем не менее, хитро взглянув на Профессора, с достоинством ответила:
      -- Ну, это ваше дело, что вы там хотите... А леспромхоз - вон туда, до конца улицы дойдете, повернете налево, а там и увидите железные ворота.
       Горячо поблагодарив местную жительницу, ходоки разделились на две части и отправились выполнять свои задачи: Ученый, как наиболее шустрый и коммуникабельный, взялся найти директора леспромхоза и договориться об аренде катера, а Картуз с Профессором ринулись по магазинам, дабы запастись провизией для своих голодающих товарищей.
       Примерно через час они встретились. Все успешно справились с возложенными на них поручениями. Картуз и Профессор сгибались под тяжестью авосек со всякой снедью, а Ученый, сияя от радости, сообщил, что катер уже ждет их у причала.
      -- Куда же вы столько жратвы набрали? - ласково спросил он.
      -- Как куда? - удивился Картуз. - А вдруг катер не нашли бы, так еще сколько дней на берегу сидеть придется?
      -- А назад все по лесу на себе попер бы? - продолжал допытываться Ученый.
      -- Назад? Не-ет! - неуверенно промямлил Картуз. - Что-то об этом мы и не подумали.. Ну, да ладно! Все равно ведь все утряслось! А лишнее в поезде доедим!
       Собственно, здесь можно было бы и закончить рассказ об этом маленьком приключении, если бы оно в самом деле на этом завершилось. Но, к сожалению, не всегда то, что начинается хорошо, заканчивается столь же удачно. Нет, конечно, спасательный катер благополучно добрался до места вынужденного ожидания попавших в непогоду туристов. И все были страшно счастливы долгожданному избавлению. И их быстро доставили вместе со всем грузом до конечного пункта маршрута. И там даже машина подвернулась вовремя, чтобы добраться от причала до железнодорожной станции. И с билетами на поезд повезло - места были, а до поезда еще оставалось несколько часов свободного времени, так что они смогли подкрепиться, передохнуть и даже немного погулять по поселку.
       В общем, все складывалось настолько удачно, все было так хорошо, что путешественники окончательно расслабились и потеряли всякую бдительность. Тут-то жизнь и преподала им суровый урок! Все дело в том, что поезд проходил мимо станции уже ночью, в темноте - стояла вторая половина августа, и платформа была скупо освещена лишь редкими тусклыми фонарями, разбросанными кое-где вдоль состава. Стоянка - всего две минуты. Где точно остановится нужный им вагон - неизвестно, и нет никакой возможности приготовиться к посадке заблаговременно. Только когда подошел состав, они поняли, что им придется срочно перетащить все свои вещи мимо трех вагонов ближе к голове поезда. Уложившись при этом в те самые две минуты.
       Сказано - сделано! Что стоит нескольким здоровым туристам справиться с грудой вещей, кучей сложенных на платформе! Нет проблем! Только слишком удачно сложившийся день настолько притупил внимание и бдительность путешественников, а суета так сильно захватила их, что они не сделали главного - не смогли подготовить организованной погрузки. В результате по платформе носились взад и вперед взмыленные водоходы, таская вещи из одной кучи в другую и периодически сталкиваясь с туристами из других команд, тоже грузившихся в этот же поезд. И никто из них не оставался у исходной кучи вещей! И никто не стоял на карауле у новой кучи! Каждый хватал какой-нибудь рюкзак или байдарочную упаковку, бежал с ней вперед, бросал в конце маршрута и мчался назад за очередной вещью. А в это время...
       А в это время из ночного мрака выползли некие темные личности, промышлявшие грабежами и кражами у туристов, и под покровом темноты и суеты, смешавшись с толпой обалдевших водоходов, стащили у нашей компании целых три упаковки с частями от байдарок! Казалось бы, трудно в это поверить здравому человеку! Но факт остается фактом - двух упаковок со шкурами и одной с железом - как не бывало!
       Очень простой оказалась технология, разработанная джентльменами удачи станции Графская - берешь беспечно брошенную чужую вещь, несешь вдоль платформы и, улучив момент, просто сталкиваешь ее с откоса в кусты, в противоположную от поезда сторону. А уж потом, когда поезд уйдет, можно спокойно и без спешки собрать весь "улов" и рассмотреть, чем удалось разжиться этой ночью. Ибо промысел этот в пик туристического сезона в Лакерии процветал на станции Графская, не прерываясь ни на день. Вернее, ни на ночь. Все это путешественники поняли, только когда поезд уже мчал их на всех парах сквозь ночь в сторону родного дома. Конечно, не одни они оказались в роли потерпевших. Не одни они проявили непростительную беспечность при посадке. Но разве может это быть утешением?
       Именно после того похода сложилось в компании неукоснительное правило. Вернее, несколько правил.
       Первое - всегда иметь при себе неприкосновенный запас продуктов до самого последнего момента. Чтобы не оказаться ненароком на голодном пайке, застряв где-нибудь в пути из-за непредвиденных обстоятельств. В крайнем случае, оставшийся провиант можно и в поезде съесть!
       Правило второе - никогда не перетаскивать вещи без бдительных постовых в исходной и конечной точках складирования груза.
       Правило третье и главное! Никогда не расслабляться, пока не будет пересечена финишная ленточка! В данном случае - пока не окажешься сидящим на своем месте, в своем вагоне, со всеми своими вещами, лежащими рядом на полке.

    ***

       За такими размышлениями и за чтением пролетело все время, и Кепочка очнулась, только когда на берег вернулись рыбаки с уловом - двумя щучками, а Крутила принялся стучать топором, готовясь развести костер. Тычку и Зеленке на этот раз не повезло с рыбой, но они, похоже, не очень этому огорчились, так как с жаром обсуждали какие-то свои мальчишечьи дела, сидя на больших валунах на берегу.
       Ученый подошел к кострищу и спросил у Крутилы:
      -- Что с рыбой делать будем? Жарить?
      -- Сколько у нас сегодня? - выпрямился Крутила, оторвавшись от костра. - Две?
      -- Две - сейчас и одна с утра!
      -- Неси, посмотрим, на что их хватит. Я первую вон там, под деревом в мох закопал.
       Ученый сделал два шага по направлению к дереву, потом повернулся к товарищу:
      -- Слушай, ты очки мои нигде не встречал? Только что на мне были - и как в воду провалились!
      -- Встречал, - кивнул Крутила. - У тебя на лбу!
      -- Как, опять? - Ученый растеряно схватился за лицо. - Что за наваждение такое! Как они все время там оказываются?
      -- Это называется склероз, друг мой! - захохотал Крутила.
      -- Да нет же, я серьезно! Никогда раньше не было такого! - возмутился Ученый и, не дожидаясь ответа от громогласного насмешника, пошел на поиски припрятанной щуки. Минуты три он бродил под деревом, тыкая ногой мох, наклоняясь, копался в нем, чертыхаясь и бормоча что-то, потом выпрямился и растерянно произнес:
      -- Ее здесь почему-то нет!
      -- Как это нет? - удивился Крутила. - Не может быть, я сам ее там укладывал. И ветку даже воткнул, чтобы место заметить, - он подошел к Ученому и тоже стал вглядываться в землю. - Вот он, веха, - наконец произнес он и, наклонившись, выдернул из моха сухую ветку. - А под ней должна быть щука.
       Он пошарил рукой, сунул ее глубже в мох, затем изумленно констатировал:
      -- В самом деле, нет! Где же она?
      -- Что ищете? - к ним подошел Вождила, неся в руках двух щучек, которых они поймали с Пешем.
      -- Да вот щука куда-то делась, которую Зеленка отловил! - пояснил Ученый. Они стали искать втроем, пока окончательно не поняли всю безнадежность этой затеи.
      -- Украли! - заключил Крутила. - Кто бы это мог сделать?
      -- Смотрите, смотрите! - неожиданно раздался с берега громкий крик. Они обернулись.
       Кричал Тычок, указывая рукой на темно-коричневого, почти черного зверька, пробегающего в этот момент по берегу. Зверек, длина которого, не считая хвоста, составляла примерно тридцать сантиметров, деловито подбежал к вывернуым из земли корням дерева, когда-то упавшего здесь, и юркнул в дырку между ними.
      -- Норка! - понимающе кивнул Вождила. - Так вот кто нашу щучку утащил! Мелкий воришка!
       Они поспешили на берег, где принялись громко шуметь и стучать по стволу, пытаясь выгнать норку из своего укрытия. Не для того, конечно, чтобы призвать ее к ответу и заставить вернуть рыбу, которая, к тому же, скорее всего уже давно была съедена. Просто появился повод для небольшого развлечения. Почему не покричать и не погонять воришку, если полно свободного времени? Хотя было совершенно очевидно, что это им не удастся. Слишком осторожным и шустрым был зверек. Покрутившись еще несколько минут вокруг лежащего дерева, путешественники, наконец, разошлись.
       Крутила с Ученым продолжили готовить ужин. Пеш с Вождилой хотели было почистить только что пойманных щук, но потом все дружно решили, что раз рыбы сегодня мало, то лучше на ужин ее не жарить, а запечь в фольге на углях.
       Зеленка подошел к своей палатке и принялся рассказывать про норку Кепочке, которая видела всю суматоху только издалека. В этот момент из консервной банки вылез широко зевающий Мыш и поинтересовался:
      -- Что там за шум у вас? Туземцы напали?
      -- Да нет, норка щуку мою утащила! - махнул рукой Зеленка.
      -- Как норка? Какая норка? - у Мыша от возмущения даже перехватило дыхание. - Да как она посмела! Среди бела дня!
      -- А, ну да, ну да! - вспомнил Зеленка. - Ты же у нас сторожевой Мыш! Как же, как же! Помню! Ты, кажется, клялся, что будешь бдеть, не покладая лап! Не устал от пересыпа? - ехидно продолжал он.
       Но Мыш успешно делал вид, что не слышит его. Он продолжал орать:
      -- Да я ей морду набью!... Я ее на варенье пущу!... Я ей усы на шишки намотаю, будет всю жизнь с завивкой ходить!...
      -- Не сокрушайся ты так! - сочувственно посоветовала Кепочка. - Всякое бывает! А норке тоже хочется кушать!
      -- А и то правда! - с готовностью согласился Мыш и тут же перестал вопить. Такой резкий переход несколько смутил Зеленку, заставив его усомниться в искренности чувств Мыша. Однако он промолчал. В конце концов, чего шуметь и переживать, если рыба все равно уже съедена, и ее не вернуть!
      -- Герой! Просто герой! - насмешливо произнес Крутила, до того момента молча наблюдавший за метаниями Мыша. Тот вскинул голову:
      -- Не, ну я серьезно! Душа болит! - он театрально воздел хвост. - Мне доверили такой пост! Можно сказать, пост почти государственной важности, а я...
       Он вновь принялся причитать, однако, заметив, что его стенания не вызывают у окружающих ровным счетом никакого сочувствия, замолк.
       - Впрочем, что это я! - произнес он наконец. - Скромнее следует быть... Последующие поколения оценят порывы и устремления моей души! А нынешним - не понять!...
       Он опять скрылся в своей банке, и скоро оттуда донесся его богатырский храп.

    ***

       Запеченная щука оказалась необыкновенно вкусна. Всем досталось лишь по небольшому кусочку, но для пробы и этого было достаточно. Даже Мыш не отказался от своей доли. На протяжении всего ужина он продолжал сердито пыхтеть и хмуро поглядывать в сторону берега, где жила норка. Однако, чего он на самом деле хотел - то ли поквитаться со зверьком, то ли, наоборот, не встречаться с ней с глазу на глаз, так и осталось для всех загадкой. А сам Мыш, естественно, об этом никому не рассказал.
       Все были настолько уставшими после насыщенного дня, что даже разговаривать сил ни у кого не было. Поэтому сразу после ужина, наскоро помыв миски и сполоснув кружки, сонные водоходы расползлись по палаткам, и вскоре лагерь погрузился в сонное безмолвие, если, конечно, не считать не умолкающего рокота котла, кипящего всего в нескольких метрах от спящих путешественников. Только красное закатное небо за лесом на противоположном берегу скрашивало серые сумерки, опустившиеся на стоянку.
       Красное небо при закате, к чему бы это? В среднебенгальской полосе - к сильному ветру на следующий день. А здесь?
       Здесь, увы, как правило, тоже!
      
       ГЛАВА 14
      
      -- Все, я так больше не могу! - Никоша с отвращением глядел в свою миску, до краев наполненную скользкой разваренной массой. Хотя все же следует признать, что нынче утром макароны, можно сказать, удались - они хорошо разварились и больше были похожи на почтовый клейстер, чем на размоченные веревки, к которым они более-менее притерпелись.
      -- Что поделать! - вздохнул Смычок. - Кому сейчас легко?
      -- Положим, у них-то там меню получше нашего будет! - Никоша махнул рукой куда-то в сторону леса!
      -- Ничего, ты потерпи немного! - грустно ответил приятель. - Скоро будешь устриц заказывать в лучших ресторанах...
      -- Устриц! Мне бы сосисочку...
      -- Да ты пойми, - пытался поддержать Смычок боевой дух товарища, хотя его самого чуть не выворачивало, - Настоящий моряк должен есть исключительно макароны по-флотски!
      -- По-флотски? Это как?
      -- Ну..., - запнулся Смычок, - Это, когда в тарелке одни макароны... э-э-э... а кругом - вода... и только вода..., - неуверенно пояснил он.
      -- Да? - с сомнением переспросил Никоша, - А по-моему, макароны по-флотски - это что-то другое...
      -- Может, ты и прав, но другого у нас все равно ничего нет..., - печально промямлил Смычок, пытаясь собрать в кулак всю свою волю.
      -- Нет..., - эхом откликнулся Никоша и вяло ткнул ложкой в липкую серую массу.

    ***

       На другой стоянке водоходы в это время тоже подтягивались к завтраку. У костра суетились Картуз и Кепочка, Зеленка заканчивал резать колбасу и сыр, раскладывая кусочки в равные кучки.
       Погода изменилась. Ветер, который здесь, посреди лесов, был почти незаметен, похоже, на самом деле усилился, окончательно разогнав влажные кучевые облака, неподвижно висевшие накануне. Теперь они быстро бежали высоко над землей, в основном - перистые, чередуясь с синим небом и прохладным солнцем, проглядывающим сквозь их частые разрывы.
      -- А где ваш младшенький? - спросил Крутила, держа в одной руке миску, а в другой кружку.
      -- Спит, наверное, - пожал плечами Зеленка. Он взял две пустые миски и, громко постучав, крикнул в сторону палатки: - Мыш, ты где? Подъем уже давно! Мы завтракать начинаем! Ты участвуешь?
      -- Ну что ты орешь? - Мыш показался из-под бревна, на котором только что расположились с мисками Вождила и Тычок. - Я давно здесь! Мы же сегодня дежурные, ты разве не знал?
      -- Ну, ты и нахал! - возмутился Зеленка, тыча пальцем в клеенку, расстеленную возле костра. - Пока ты там отсиживаешься, я тут вагон колбасы настрогал!
      -- О! Колбаска! - Мыш оживился, глаза его заблестели. - А какая? Надеюсь, острая? И сухая? Обожаю! - он облизнулся. - Тогда мне сразу добавки!
      -- Острая и сухая! - передразнил его Зеленка. - Тупая и мокрая, понял? Ешь, что дают! Не в ресторане, чай!
      -- Нет, ну вы видели? - возмущенно пискнул Мыш. - Видели, как он со мной? А я, между прочим, всю ночь глаз не сомкнул, лагерь от агрессоров охранял! От норки, я имею в виду!
      -- А, ну конечно! - засмеялся Зеленка, укладывая последнюю сырно-колбасную кучку рядом с другими. - То-то, я слышал, как из твоей банки всю ночь храп раздавался!
      -- Это не храп! - решительно возразил Мыш. - Это я рычал! Чтобы зверюга испугалась! Между прочил, мне это удалось! Вот ты ее ночью видел? Она приходила?
      -- Нет, не видел! Вообще-то я и сам из палатки не выходил!
      -- Ну, вот видишь! Я же говорю, что я ее напугал! Твой же сон и покой охранял! А ты меня колбасой попрекаешь! - Мыш надулся.
      -- Да не попрекаю я! - устало махнул рукой Зеленка. - Шутки надо понимать! Чувство юмора иметь! А на обиженных воду возят! Ясно?
      -- Ясно! Но чувство аппетита гораздо важнее! И на его отсутствие я не жалуюсь! Так что считаю себя обладателем вполне крепкого духа и, между прочим, высоких моральных качеств! Где моя колбаса?
       К костру подошел озабоченный Ученый.
      -- Опять не могу найти свои очки! С утра надел, пока туда-сюда, а их уже нет!
      -- Ты опять на лбу поищи! - посоветовал Крутила. - Говорят, помогает!
       Ученый машинально схватился за лоб.
      -- Слушайте, либо я с ума сошел, либо с ними что-то не так! Я же никогда раньше не имел привычки на лоб очки сдвигать! А тут - буквально через каждую минуту они оказываются там! Просто наваждение какое-то!
       Тычок засмеялся, чуть не поперхнувшись рисовой кашей с молоком. Вождила повернулся и внимательно посмотрел на него.
      -- Признавайся, твоя работа? - строго спросил Вождила.
       Тычок перестал смеяться и залился краской до кончиков ушей. Но промолчал. Вождила продолжал смотреть на него, ожидая ответа. Все вокруг прекратили жевать и уставились на Тычка. Зеленка при этом тоже почему-то покраснел.
      -- Что ты имеешь в виду, Вождила? - осторожно спросил Ученый, возвращая очки на место.
      -- Он знает, что я имею в виду! - еще более сурово произнес Вождила. - Ну, слушаю тебя внимательно!
       Тычок вновь ничего не ответил, но кивнул и опустил голову.
      -- Если вы не в курсе, - Вождила повернулся к друзьям, - этот бравый молодец учится в техникуме... э-э-э... магии... или... Как там он называется? - опять обратился он к племяннику.
      -- Техникум Магии и Волшебства..., - еле слышно прошептал он.
      -- Вот-вот, магии и волшебства, - повторил за ним Вождила. - Родители его туда отправили, чтобы он пользу людям приносил на поприще бытового обслуживания населения, а он вместо этого развлекается, как видите!
      -- Техникум магии? Как это интересно! - оживился Ученый. - Я там бывал. Очень интересное заведение, между прочим. И с директором вашим хорошо знаком. Толковый специалист. И что же ты сделал с моими очками?
      -- Заклинание наложил..., - все также тихо ответил Тычок, не поднимая головы.
      -- По какому же это предмету вас учат очки заговаривать? - поднял брови Крутила.
      -- Да мы про это в книжке вычитали..., - попытался вступиться за приятеля Зеленка. - Книжку ему специальную в библиотеке дали. Чтобы он летом попрактиковался.
      -- А ты что, тоже в этом безобразии участвуешь? - недовольно поинтересовался Картуз. - Хорошенькое дельце! Вместо того, чтобы свежим воздухом дышать да витамины кушать, они очки у порядочных людей дрессируют! Практиканты! Ну-ка, давайте, немедленно расколдовывайте их обратно!
       Ученый снял злополучные очки и подал их Тычку.
      -- Справишься? - сочувственно спросил он. Тот кивнул и, взяв двумя пальцами очки, положил перед собой. Мыш, сидевший неподалеку, тут же подбежал и принялся их обнюхивать.
      -- Ты бы лучше отвалил подальше! - посоветовал ему Вождила. - А то еще превратишься в какую-нибудь очковую мышь.
       Тот громко икнул от неожиданности, пулей метнулся к ноге Зеленки и в долю секунды взлетел на его плечо. Переведя дух, хрипло пискнул:
      -- Вы меня до сердечного приступа доведете! Диверсанты! Сколько вам говорить, что я существо нежное!
       Тычок, не обращая внимания на вопли Мыша, уставился на очки, несколько секунд посидел так, пытаясь сосредоточиться, затем поднял руку, проделал какой-то замысловатый пасс, и негромко произнес:
      -- Глассон иммобилите!
      -- Слушай, - прошептал Мыш на ухо Зеленке, - А кто такой этот очковый Мыш?
      -- Погоди ты, - отмахнулся тот, - Не мешай! Видишь, процесс идет...
      -- Подумайте, какой гордый! - обиделся Мыш, - Тоже мне маг-любитель...
       Тем временем Тычок для верности повторил заклинание еще два раза. Ученому на какое-то мгновение показалось, что очки даже слегка вспотели, особенно после второго дубля. Однако, кроме этого очень легкого впечатления, ничто больше не указывало на изменение их состояния. Тем не менее, Тычок повернулся к Ученому и доложил:
      -- Все! Теперь должно быть все в порядке!
      -- Ну и на том спасибо! - Ученый приободрился. - А то мне, знаешь ли, как-то привычнее с очками, которые знают свое место и не стремятся к самостоятельным путешествиям. А что за книга-то у тебя по волшебству? Она здесь, с тобой?
      -- Здесь! - почувствовав, что гроза миновала, Тычок повеселел. Он вскочил на ноги и опрометью бросился к палатке. Через полминуты он стоял перед всей компанией с книжкой в руках. - Вот! Только она без обложки! Поэтому названия не знаю. Но это сборник самых разных заклинаний, на все случаи жизни!
       Ученый взял книжку и повертел в руках.
      -- А что-нибудь еще вы по ней изготовили? Ты тоже практикуешься? - спросил он Зеленку.
      -- Не-а, я только помогаю! - махнул головой тот. - А вообще-то, мы кое-что полезное тоже сделали...
      -- Что же это? - подозрительно спросил Картуз.
       В этот момент с рядом стоящего дерева донесся шорох и, обернувшись, все увидели белку, сидящую на стволе головой вниз и с любопытством взирающую на стол, накрытый к завтраку.
      -- Белка! - изумленно воскликнул Пеш. - С каких это пор? Здесь? Белки? Они же южнее водятся! Как их сюда-то занесло?
      -- А вот это как раз наша работа! Мы их сюда переселили, - скромно заявил Зеленка.
      -- Ваша? - изумленно вытаращил глаза Картуз. - Это как? Ты что, обалдел?
      -- Нет, ну я-то только помогал, - Зеленка не собирался присваивать чужие лавры. - Все остальное сделал Тычок! У меня на это образования не хватает...
      -- Ребята, а вы уверены, что всего остального у вас хватает? - нежно поинтересовался Вождила, поигрывая миской. - На кой ляд вы несчастных животных выдернули из их привычной среды и переселили сюда, в незнакомую обстановку, с суровым климатом и скудным питанием?
      -- Но им здесь должно понравиться! - возразил Тычок. - Шишек здесь полно! Они же шишками питаются!
      -- Открыл Бенгалию! Шишками они, видите ли, питаются! Не шишками, а семенами из шишек! А о том, что они там, у себя дома, все лето запасы на зиму делали, а здесь оказались в конце лета с пустой кладовой, без гнезда, без родных и близких - об этом вы подумали? Им теперь все начинаать сначала надо, с полного нуля, а до того еще новые места освоить! Когда им все это делать, а? Может, ты им еще и лето удлинишь?
      -- Не, лето я удлинить не могу! - помотал головой Тычок. - Об этом мы как-то не подумали...
      -- Так, значит, пора вас воспитывать! - многообещающе прорычал Крутила так, что белка в испуге шарахнулась вверх по дереву.
      -- Зачем нас воспитывать? Не надо нас воспитывать! - засуетился Зеленка. - Мы и так воспитанные! Мы даже "спасибо" после обеда говорим!
      -- Ага! И бабушек через дорогу переводим! Регулярно..., - добавил Тычок.
      -- Воспитанные! А почему над белками издеваетесь?
      -- Мы же как лучше для них хотели... Ну, и нам немножко обстановку оживить... Чтобы повеселей было...
      -- Как лучше... А стресс? Представляете, какой стресс испытали бедные зверьки, оказавшись здесь! - заохала Кепочка.
       Ребята опять понурились.
      -- Скольких вы сюда перетащили? - спросил Вождила. - Сто? Двести? Тысячу?
      -- Нет, что вы! - помотал головой Тычок. - Штук тридцать, наверное... Думаю, не больше...
      -- Значит так, - подвел итог Вождила, - Всех белок немедленно собрать и первым же рейсом отправить обратно! Чтобы духу их здесь не было! И больше чтобы никаких таких штучек с вашей стороны! Все ясно?
      -- Ясно! Ясно! - поспешно закивали Тычок и Зеленка, - Сейчас все сделаем!
       Быстро покончив с завтраком, путешественники принялись укладывать вещи, Картуз и Кепочка занялись мытьем общественной посуды, а Зеленка и Тычок, захватив с собой книжку, скрылись среди деревьев. Отойдя на некоторое расстояние, так, чтобы их никто не видел, они остановились.
      -- Ну, что делать будем? - спросил Зеленка.
      -- Что теперь еще остается? - пожал плечами Тычок. - Назад отправим.
      -- Я, может, чего не понимаю, - сварливо встрял Мыш, все еще восседая на плече у Зеленки, - но, по-моему, ты полный лопух!
      -- Это почему вдруг? - удивился Зеленка, так как замечание Мыша было обращено именно к нему.
      -- А потому! Зачем ты влез со своим признанием? Кто тебя за язык тянул? Молчал бы себе в миску - никто бы про воротники эти хвостатые и не узнал бы! А если бы и увидали - что с того? Никто ведь не знает, что это ваших лап... то есть, рук... дело! А так и сам вляпался, и друга своего подставил!
      -- Да ладно, не гони волну! - примирительно заметил Тычок. - Во-первых, никто меня не подставлял, это же моя была идея с белками, я ее и реализовал! Во-вторых, все равно они заметили бы. Я еще утром слышал, как Крутила говорил Ученому, что видел какого-то зверька, похожего на белку. И все удивлялся, откуда он здесь взялся. Так что рано или поздно и до нас добрались бы. А в-третьих, они ведь правы по большому счету! Ну, представь себе - маленькое существо, жило себе - не тужило, запасалось грибами да орешкам на зиму, и тут вдруг на тебе - как снег на голову совершенно неожиданная и ненужная ему длительная командировка, вдали от родных мест! Да еще с холодными и снежными зимами! Кому это понравится?
      -- Ой, сейчас растаю от жалости, ой, сейчас разрыдаюсь! - Мыш даже не пытался скрыть издевку, так и сочившуюся из него. - "Представь себе - маленькое существо..."! - передразнил он. - А я, по-твоему, бегемот что ли? Так ведь я, между прочим, именно здесь и живу! И тоже не по своей воле оказался тут! И ты на жалость не дави! Меня-то никто не жалел!
      -- Ну, ладно, - согласился Тычок. - Им не хуже, чем тебе. Согласен. Но признайся честно, хорошо тебе здесь? Зимой?
      -- Честно? - переспросил Мыш, сразу несколько сникнув. - Если честно, то хреново! Холодно да голодно так, что с утра до вечера только тем и занимаешься, что ищешь, что бы такое съесть, да проверяешь, как бы хвост к чему-нибудь не примерз! У меня хвост-то - вон какой! Тонкий и ничем не прикрытый. Не хвост, а просто недоразумение! А у этих! Носят шубы из пушнины, и еще, видите ли, жалейте их!
       Опять надувшись, он отвернулся и уткнулся носом в воротник Зеленке.
      -- Ну, давай же, - поторопил тот приятеля, - побыстрее делай, раз уж решили. Заклинание знаешь? А то время уходит, народ там собирается вовсю, а мы здесь лясы точим!
      -- Заклинание я нашел! Вот! - он открыл книжку на нужной странице и прочитал вполголоса, - Аниматус мигратос инвертус...
       После чего принял позу памятника неизвестному дирижеру и приготовился продекламировать заклинание громко.
      -- Погоди-ка, - вдруг остановил его Зеленка. - А что насчет стресса?
      -- Какого стресса? - не сразу врубился Тычок. - Ты о чем?
      -- Ну, этим, пострадавшим... Стресс будем снимать?
      -- А-а-а, ты все про белок... Ты у нас ветеринар-психоаналитик, что ли? Или социальный работник?
      -- Нет, конечно, - смутился Зеленка, - просто Крутила там про головы что-то говорил. Ну, открутить... или надрать... что-то... Если белки аппетит потеряют...В результате всего этого...
      -- И что же ты предлагаешь? - спросил Тычок.
      -- Что вы с ними цацкаетесь? - опять возмутился Мыш. - Аппетит они, видите ли, потеряют! Вот я, к примеру, аппетит не теряю, скорее наоборот, и никто почему-то не спешит мне в рот добавку арахисового масла засунуть!
      -- Ша! - перебил его Зеленка. - А насчет арахиса - это идея!
      -- Какого арахиса? - не понял Тычок. Глаза Мыша вожделенно заблестели.
      -- У нас же арахиса в шоколаде целая куча! Как раз пакетиков тридцать будет. Давай каждой белке по пакетику выдадим с собой. Чтобы не очень расстраивались... Может, в дороге погрызут.
       Тычку идея понравилась.
      -- В этом что-то есть! - согласился он. Он снова раскрыл книжку, полистал. - Ага, вот, нашел. Раздел "Раздача сюрпризов и подарков"...
       Он внимательно вчитался, затем захлопнул книжку.
       - Все ясно! Следует просто добавить к основному заклинанию слова "Презентус инклюзис"! Попробуем!
       Он снова принял классическую позу мага-заклинателя, завел глаза к небу, постоял так несколько секунд, собираясь с мыслями, и, наконец, с некоторым подвываньицем продекламировал:
      -- Анима-а-атус мигра-а-атос инверту-у-ус..., - после чего коротко заключил, - Презентус инклюзис!
       Несколько секунд стояла полная тишина, так что Зеленке даже показалось, что заклинание не сработало и все осталось, как было. Хотя Мыш на всякий случай нырнул к нему за пазуху. Однако скоро сбоку послышался слабый шорох. Обернувшись, они увидели, как на стволе соседнего дерева показалась большая серая белка, выпрыгнувшая из кроны. Она недоуменно покрутила головой, потом с любопытством взглянула на предмет, который был зажат у нее в передних лапах. Это был небольшой хрустящий пакетик с яркой картинкой сверху. Но белка даже не успела толком порадоваться подарку. Неожиданно ее тело неестественно дернулось, и зверек слетел с дерева, будто некий великан единым махом сдул ее оттуда. Пролетев над землей не более двух метров, зверек буквально растворился в воздухе, даже не успев пискнуть. Только его обалдевший взгляд еще какое-то время мерещился нашим друзьям, стоявшим внизу, раскрыв рты и вытаращив глаза.
       Едва белка испарилась в утренней свежести, с другого дерева, поодаль, слетел еще один мохнатый комочек и также исчез без следа в пространстве. Затем еще один. И еще. Так продолжалось примерно с минуту, затем все затихло. Лишь над головами ребят все продолжалась возня, прерываемая возмущенным писком. Они как по команде перевели взгляды в том направлении и обомлели.
       Прямо на дереве, под которым они стояли, на одной из толстых веток, торчащих в разные стороны, висела белка. Но висела не вертикально, а горизонтально! Магическая сила, озадаченная поручением Тычка вернуть животное к месту постоянного обитания, старательно пыталась оторвать его от дерева, дабы унести в заданном направлении. Бедному зверьку такой расклад был явно не по душе. Выпучив от ужаса глаза, белка всеми силами возражала, издавая душераздирающие вопли. При этом одной лапой она отчаянно цеплялась за ветку, а второй бережно прижимала к животу пакетик с орешками в шоколаде, ни в коем случае не желая расставаться со своей драгоценной ношей. Большой пушистый хвост мотался, как безвольная тряпка.
      -- Какая душевыщипывающая картина! - пробормотал Мыш, привлеченный громким шумом, и снова спрятался к Зеленке за пазуху. Ему совершенно не хотелось принимать участия во всем этом безобразии.
       Силы, конечно, были совершенно неравными. Белка, утомленная борьбой за свои права, а также собственными криками, на мгновение ослабила хватку, чем магическая сила тут же не преминула воспользоваться. Белка взвилась высоко в воздух, растопырив в разные стороны три свои лапы. Четвертую она все так же плотно прижимала к пакетику с орехами, вырвать который у нее, похоже, было бы не под силу никакой даже самой мощной магии во всей Бенгалии. В последний раз взвизгнув, она растворилась в воздухе, подобно остальным своим подругам по несчастью. И наступила полная тишина.
      -- М-да, - задумчиво пробормотал Тычок, переводя взгляд на приятеля, - Напортачили! Хотели ведь как лучше, а получилось...
       Он удрученно махнул рукой, как бы говоря: "Что тут еще можно добавить? Все и без меня давно сказано!"
       Они вернулись к стоянке. Лагерь почти весь был свернут, водоходы уже начали загружать часть вещей в байдарки, стоящие у берега в заливе сразу за порогом.
      -- Что-то не могу найти наш запас орехов в шоколаде! - раздался зычный голос Крутилы. - Помню, все время болтались тут, под ногами мешались, а теперь - как испарились! Странно!
      -- Да ничего странного, - ответил, проходя мимо, Тычок, - Они действительно испарились!
       Крутила взглянул на него удивленно, но ничего не сказал, и принялся запихивать в гермомешок свой спальник. В конце концов, какая разница, куда они подевались? Главное, не мешаются больше, и на том спасибо!
       Не прошло и двадцати минут, как вся компания была в полной боевой готовности. Каждый старательно устраивался поудобнее на своем месте. И вот они снова в пути! Примерно в течение получаса они шли по гладкой воде, подгоняемые быстрым течением. Камней почти не было, лишь изредка то у одного, то у другого берега высовывал из воды свой гладкий светло-коричневый лоб какой-нибудь любопытный булыжник Затем дно опять подступило ближе, и через час хода они подошли к новому порогу. Правда, был этот порог небольшим и очень коротким, так что потратили они совсем немного времени на его просмотр, и еще меньше - на прохождение.
       Миновав порог, они вновь оказались на гладкой спокойной поверхности, окаймленной плотной стеной подступающего к берегам леса. Верхушки деревьев раскачивались. Было совершенно очевидно, что поверху гуляет сильный ветер, хотя здесь, внизу, среди деревьев, не ощущалось почти ни дуновения.
      -- Ой! - вдруг раздался расстроенный голос Зеленки. - Я, кажется, на стоянке свои носки забыл! Повесил на ветку сушиться - и оставил!
      -- Хорошие носки? - деловито поинтересовалась Кепочка.
      -- Очень хорошие! Почти без дырок! - с жаром воскликнул Зеленка. Было очевидно, что если бы ему позволили, он тут же развернул бы байдарку и отправился в обратный путь за своей потерей.
      -- Это хорошо! - успокаивающе произнес Картуз. - Оставить что-нибудь на стоянке - это хорошая примета! Значит, ты в эти края еще вернешься!
      -- Правда? - с надеждой в голосе спросил Зеленка.
      -- Конечно, правда! - убежденно ответил Картуз. - Я и сам для этой цели всегда в поход пару старых носков беру.
       Зеленка совсем повеселел и снова взялся за весло.
      -- Послушай-ка, - подал голос Мыш. - А мою банку ты случайно не оставил там?
       Было совершенно очевидно, что Мыш прекрасно видит свою банку, лежащую у борта возле левой ноги Зеленки, но очень уж ему хотелось слегка уколоть приятеля.
      -- Да взял я, взял, успокойся! - сердито ответил мальчик, так как совершенно не разделял игривого настроения Мыша.
      -- Ну, тогда то-то же! - нравоучительно заметил тот, незаметно ухмыльнувшись.
       Прошло еще немного времени, и они увидели, что стена леса прямо по ходу начала редеть. Между деревьями на правом берегу и вовсе стали появляться просветы, а по воде побежала легкая рябь. До путешественников долетели первые порывы ветра.
      -- Похоже, выходим в озеро! - сообщил всем Вождила. Его байдарка остановилась и подождала, пока две другие не поравнялись с ней. Водоходы, ухватившись за весла, притянули три байдарки друг к другу, и стали тихонько дрейфовать вместе. Вождила и Крутила тем временем развернули карты.
      -- Куда мы теперь? - спросил Картуз, склонившись над картой Крутилы.
      -- Нам лучше на ту сторону, - ответил Вождила. - Ветер, похоже, сильный, и сейчас будет задувать нам в лицо и справа. Зато тот берег подветренный, там сможем постоять, сделать дневку, а там ветер, глядишь, и перестанет! Тогда пойдем дальше! Есть другие предложения?
      -- Вроде, предложение разумное! - согласился Крутила. - Так и пойдем.
       Все остальные тоже согласились, и они двинулись дальше. Едва они вышли из устья реки на большую воду, как сразу поняли, что ветер не просто сильный, а очень сильный. Разбегаясь от противоположного берега, он разгонял высокую волну, на которой байдарки сразу принялись скакать как легкие ореховые скорлупки в ванночке с резвящимся младенцем. В целом, прогноз Вождилы был верен - ветер дул им в лицо и в правый бок, с той лишь поправкой, что он был больше боковым, чем в лицо.
       Ширина озера в этом месте была примерно полтора километра - совсем немного, если идти в штиль. В спокойную погоду они преодолели бы это пространство за пятнадцать минут. Однако в нынешних условиях о переходе до другого берега по прямой можно было забыть - следовало идти наискосок, стараясь как можно больше держать байдарки носом против ветра, чтобы не подставлять бок под высокую волну. Это автоматически удлиняло расстояние примерно в полтора раза, а так как идти придется, преодолевая сопротивление мощного воздушного потока, то будет большой удачей, если им удастся совершить переход всего за час. Ситуация усугублялась еще и тем, что на противоположной стороне, немного правее от них, от основного озера вглубь суши отходил широкий и глубокий залив, и ветер, проносясь над ним, давал дополнительный разгон волне.
       Они двинулись вперед, нацелив байдарки под углом к противоположному берегу и забирая вправо. Ветер бил им в лица, сдирая капюшоны ветровок и дождевиков, и осыпая задних членов экипажей тучами брызг, срывающихся с весел сидящих впереди. Но и передним тоже доставалось по полной программе! Байдарки то и дело зарывались носами во встречную волну, и тогда их окатывало колючими потоками холодной воды! Хотя водоходы и гребли что есть мочи через озеро по диагонали, им так и не удалось отклониться в сторону от прямой линии, по кратчайшей траектории соединяющей два берега на уровне устья реки. Сильный ветер не давал им уйти с этого курса фактически ни на метр, и их отчаянных усилий хватало только для того, чтобы их совсем не снесло вдоль вытянутого озера. Тем не менее, через полчаса изматывающей борьбы они оказались примерно на середине между двумя берегами. Однако малейшая остановка в движении приводила к тому, что ветер тут же начинал сносить байдарки обратно - к тому же берегу, от которого они с таким трудом ушли.
      -- Предлагаю сделать поворот! - крикнул Вождила, приблизившись к байдарке Картуза, скачущей по волнам то вверх, то вниз, - Так, чтобы ветер теперь дул справа и сзади! Так и идти будет легче - ветер окажется почти попутным! Правда, к тому берегу подойдем левее, чем планировалось! Но это не страшно - потом по хорошей погоде вернемся обратно за несколько минут! В общем, идем галсами!
      -- Согласен! - ответил Картуз, перекрывая шум ветра, и приготовился к развороту.
      -- Будь осторожен! Не подставляй бок волне! Делай разворот быстро! - снова крикнул Вождила, затем ободряюще добавил, - Скоро будет легче! Под тем берегом волна меньше!
       Он тоже приготовился и, улучив момент, принялся резко загребать правой лопастью весла.
      -- Правым! Правым! Правым! - кричал он при этом своему экипажу. Байдарка сделала крутой поворот и встала под прямым углом к своему прежнему курсу.
       Остальные последовали его примеру. Теперь грести было несравненно легче - ветер дул им почти в спину, и приходилось уже не столько продвигать байдарки вперед, сколько удерживать их на заданном курсе. Минут через десять они подошли к противоположному берегу настолько, что волны заметно уменьшились в размерах, а ветер стал полностью попутным. Теперь они шли вдоль берега, внимательно высматривая подходящее для стоянки место. Пока ничего путного не было. Через некоторое время Вождила сверился с картой и сообщил остальным:
      -- Сейчас справа будет большой залив. Там, может быть, что-то и присмотрим.
       И действительно, буквально через сотню метров берег резко повернул вправо, и перед ними открылось обширное водное пространство, на входе в которое располагался небольшой абсолютно голый остров, если не считать единственного дерева посередине. Путешественники обогнули мыс и обнаружили, что берег еще раз повернул вправо и пошел в обратном направлении, образуя, таким образом, длинный полуостров, прикрывающий вход в залив с того направления, откуда они пришли. Широкий мыс на его конце смотрел точно на остров с одиноким деревом. Хотя в своем самом широком месте полуостров не превышал двухсот метров, он казался весьма основательным и незыблемым, так как вдоль всей его длины шел поросший лесом небольшой хребет. В результате с одного его берега другой не просматривался совершенно, чем создавал впечатление полной защищенности с одной стороны и удивительного простора с другой.
       Только в самом конце полуострова, на самом мысу, который обогнули наши друзья, хребет сходил на нет, образуя открытую со всех сторон поляну, заросшую редким лесом.
       Как только путешественники зашли за мыс, они увидели удобный песчаный причал, а за ним старое кострище, оставленное предшественниками.
      -- Прекрасное место! - закричал Картуз, указывая рукой на берег.
       Никто не спорил. Место и в самом деле было удобным и красивым. Да и ветер, от которого они только что ускользнули, сюда не проникал, отгороженный плотной стеной леса на том берегу залива, который примыкал к полуострову. А кроме того, все были настолько утомлены изнурительным и долгим переходом, что место для стоянки было одобрено единодушно.
       Едва водоходы высадились на берег, из-под ног у них во все стороны тут же врассыпную бросились грибы. Здесь были и легкомысленные сыроежки, и вальяжные боровики, и заносчивые подосиновики, и резвые волнушки.
       Быстро распаковав байдарки, путешественники принялись устанавливать палатки. Отрядив из своего экипажа для этой цели Зеленку и Мыша, Картуз с Кепочкой принялись доставать запасы для приготовления обеда. К ним на помощь пришел Пеш, взявший на себя заготовку дров, с которыми здесь как обычно не было никаких проблем, как, впрочем, и во всей Лакерии.
       Утомленные переходом туристы едва дождались гонга на обед, а после еды все расползлись по палаткам, чтобы привести в чувство души и тела.
       Только ближе к вечеру жизнь, наконец, затеплилась в лагере. Вождила, Пеш, Ученый и Крутила отправились на разведку рыбных мест, Тычок и Зеленка в компании Мыша решили немного погонять грибы, а Картуз с Кепочкой в тот недолгий отрезок времени, что оставался до приготовления ужина, как всегда, проверили наличие ягоды в окрестностях их стоянки. Результатами проверки они остались вполне удовлетворены.
       Несмотря на ветреную погоду, рыбаки вернулись с добычей. Сказалось то, что залив, где они встали лагерем, был хорошо защищен многокилометровым лесным массивом. Тычок и Зеленка тоже порадовали своих друзей. Они наловили целую охапку симпатичных чистеньких грибов, так что ужин явился достойной наградой путешественникам за сегодняшние приключения.
      -- Во сколько завтра объявлять подъем? - спросил за ужином Вождила, экипажу которого предстояло на следующий день дежурство.
      -- У нас же дневка? - уточнил Крутила. Вождила кивнул, и Крутила добавил, - Тогда не стоит торопиться. Отоспимся!
      -- Что ж, - согласился Вождила, - назначаем подъем на десять утра. Идет?
      -- Идет! - ответила за всех Кепочка. - Кстати, а сколько сейчас времени?
      -- Девять! - ответил Вождила, взглянув на часы.
      -- Десять! - одновременно с ним произнес Ученый, взглянув на свои.
      -- Девять! - еще раз повторил Вождила!
      -- Не спорь, - поддержал Ученого Крутила, - Сейчас действительно уже десять!
      -- Да? - Вождила еще раз недоверчиво посмотрел на свои часы. - Как же мне надоела эта дурацкая система! Традиция вопреки здравому смыслу!
      -- Зато оригинально! Ни в одной другой стране нет такого! Но скажу вам по секрету, в нашей Академии недавно создали межведомственную комиссию по изучению вопроса о переходе на единообразную систему времяисчисления. Правда, я лично не вижу в этом особого смысла!
      -- Слушай, Ученый, - подняла голову Кепочка от кружки с горячим душистым чаем, куда Картуз добавил для аромата немного дикого вереска, - Расскажи нам, откуда вообще на нашу голову взялся этот странный способ отсчета времени! Мы что-то еще в школе проходили, но я почти ничего уже и не помню!
      -- О, это очень старая история! - Ученый снял очки, протер их носовым платком и снова водрузил на нос. - Это произошло почти триста лет назад, когда только-только изобрели часы, и под влиянием Западно-бенгальских веяний в нашей стране стали насаждать все новое и передовое из-за границы. Это сейчас никого ничем не удивишь, а тогда подобная иноземная диковина вроде часов вызывала такое почтение и уважение к себе, что при королевском дворе была учреждена почетная должность королевского ходиковода. В обязанности этого придворного, который, кстати, перед тем целый год учился и стажировался за границей, входило следить за работой королевских ходиков, отмечать время в специальных регистрационных книгах, заводить их и стирать с них пыль, а также проверять правильность хода по звездам. Тем не менее, вы же понимаете, королевский двор есть королевский двор. Особенно в те времена мрачного средневековья! Монархия, самодержавие, безграничная власть и прочие атрибуты недемократичного общества. Это сейчас наш монарх является гарантом демократии и свободы, а в те времена - ни-ни! Как он сказал, так и будет! Тем более, что на троне сидел тогда Василиск Мрачный! Уж про него-то вы все наслышаны! Чего стоит одна история про то, как он велел защекотать до сумасшествия своего придворного певца, который недостаточно энергично исполнял любимые Василиском похабные песни во время королевского банкета!
      -- Ну, так вот, - продолжал Ученый, хлебнув остывшего чая, - Был, как известно, этот Василиск Мрачный большим любителем рыбной ловли, вроде нас с вами. Шучу! Таким большим, что специально для его хобби соорудили во дворе королевского дворца огромный бассейн, куда запустили всякую ценную речную и озерную рыбу, и ежедневно дрессировали ее для развития быстроты реакции на звук падения в воду наживки или блесны, а также мгновенного хватания этой самой наживки. И надо сказать, что настолько преуспели в дрессировке, что, если король приходил к бассейну порыбачить, увести его оттуда было практически невозможно! Так произошло и в тот самый раз, о котором я веду свой рассказ. Случился как-то во дворце большой прием по поводу прекращения войны и заключения мирного договора с соседним государством - Бенгальской Империей. Самые высокие чины собрались в дворцовых палатах - как из нашей страны, так и из соседней Империи, включая самого императора. И как назло, наш славный и мудрый Василиск не придумал ничего лучше, как отправиться на рыбалку к тому самому бассейну! Время приближается к полуночи, все гости ждут его парадного выхода, а он все на червяка плюет да в воде его вымачивает! А заодно плюет и на все напоминания о предстоящем банкете. Придворные в ужасе - явно намечается международный скандал, если вообще не продолжение войны с сопредельным государством!
       Ученый еще плеснул себе из кана чая и сделал большущий глоток. Затем продолжил:
      -- Хорошо, рыба в водоеме была дрессированная! Открыли работники бассейна подводные загоны, потихоньку заманили туда всех обитателей, клев тут же и прекратился. А так как сам-то король был совсем даже не в курсе придворных выдумок - в плане там загонов, дрессировки и прочего, то он за чистую монету все принял. Дескать, рыба спать отправилась! Только после этого, наконец, вспомнил про свои государевы обязанности! Вспомнить-то, он вспомнил, но время-то уже ушло! Вот-вот полночь пробьет, а он все еще в сапогах да в трусах семейных бродит! Ну, и чтобы дать ему возможность переодеться и приобрести приличный вид, придворные не придумали ничего умнее, как перевести часы на один час назад. А гостям так и объяснили - дескать, традиция у нас такая бенгальская: сутки в нашем государстве разной длины. Чередуются друг с другом - то двадцать три часа, то двадцать пять. То двадцать три, то двадцать пять. Мысль, конечно, не шибко удачной оказалась, только кому же охота стать причиной новой войны с соседним государством! А иноземцы-то раскрыли рот, да и взаправду поверили этой сказке. Все восклицали: "О! Бенгаль экзотик! О! Загадочный бенгальский душа!" Ибо им тоже совсем не улыбалась перспектива стать в глазах потомков агрессорами, развязавшими очередную междоусобицу! Ну, а день следующий, соответственно, пришлось сокращать на один час - тот самый, на который увеличили предыдущие сутки. А потом опять увеличить, чтобы поддержать свое реноме. И снова уменьшить. И пошло-поехало! Так и идет триста с лишним лет - сутки то короче, то длиннее!
      -- Глупо все это, и ужасно неудобно! - безапелляционно заявила Кепочка. - Сколько средств государственных расходуется на поддержание подобной системы!
      -- Точно! - подтвердил Крутила. - Страшно неудобно! При королевском дворе даже специальная служба есть точного времени для отслеживания правильной длительности суток. И то мы несколько раз, бывало, ошибались! То повар жаркое подаст, когда гости еще не собрались, то, наоборот, мы в почетном карауле к какому-нибудь фирменному блюду выйдем - а его уже, оказывается, съели! Так потопчемся, потопчемся, да и уйдем восвояси!
      -- С этим спорить не буду, - кивнул Ученый, - Но с другой стороны, сколько дополнительных рабочих мест эта система позволила создать! В одной только Бенгальской Научной Академии целых два профильных научно-исследовательских института существует по изучению особенностей Бенгальского суткоисчисления! Я уж не говорю о научном исследовании, в котором я сам когда-то со своей лабораторией принимал участие, о влиянии различной длительности суток на вкус и качество суточного борща. Помнится, шестнадцать диссертаций защитили, из них четыре - докторских! А вы говорите - глупо! Очень даже не глупо, а вполне научно и перспективно!
       На том и закончился этот трудный день, и вскоре наши туристы забылись в палатках глубоким и здоровым сном под колыбельную песню ветра, треплющего высоко вверху раскидистые кроны деревьев.
      
       ГЛАВА 15
      
       И вновь Картуз, проспавший крепко всю ночь после трудного перехода и дежурства, проснулся от странных звуков. На этот раз ему показалось, что возле палатки происходит какое-то движение, раздаются шаги, слышна возня. Было совсем светло, значит, время позднее. На сегодня ведь назначена дневка, вспомнил он. Ну да, и подъем должен быть, кажется, в десять утра. Он совсем уже, было, собрался вылезти из палатки, посмотреть, что же там такое происходит, как вдруг возня и шорохи разом прекратились, а еще через мгновение нестройный хор голосов неожиданно грянул:
      -- С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя...!
       Физиономия Картуза расплылась в улыбке. Ну, конечно! У него же сегодня день рождения! Он ведь все это время старательно делал вид, что ничего такого не должно произойти, никому ничего не говорил - хотел сделать сюрприз и угостить всех пирогом с вареньем, а получился сюрприз для него. Настоящим друзьям не нужно было напоминать! Они и так знали, что у Картуза сегодня праздник, и с утра пораньше собрались у его палатки, чтобы поздравить.
       Он выбрался наружу. Да, все здесь. Даже Кепочка и Зеленка были вместе со всеми. Он и не заметил, что в палатке их нет!
       Завидев Картуза, друзья бросились к нему с рукопожатиями, объятиями и похлопываниями по плечу. Пришли они не с пустыми руками, а принесли целую кучу подарков, которые страшно понравились имениннику.
       Во-первых, ему преподнесли две книги. Первая книга называлась "С вареньем по жизни" и содержала в себе сотни рецептов самых разных вариантов, начиная с варенья из попкорна и кончая селедочным джемом. Вторая книга была не менее полезна, она носила название "Жизнь без варенья" и рассказывала о том, как лучше всего сохранить себе хороший аппетит и сон, отказавшись ради такого благого дела от всего сладкого. В первую очередь, естественно, от варенья!
       Во-вторых, он получил замечательный компас. Компас необычный. Одна его стрелка была помечена словом "черника", а на другой красовалась "брусника", и обе они безошибочно указывали направления, в которых находились наиболее густые и обильные заросли этих столь любимых Картузом ягод.
       Вдоволь насладившись произведенным эффектом, нахлопавшись по спине Картуза и натрясшись его руку, Вождила, а именно его байдарка была нынче дежурной, ударил, наконец, в гонг. Что, как известно, означало приглашение к завтраку.
       Со смехом, с шутками и с мисками водоходы потянулись к костру.
      -- Да, кстати, - вдруг вспомнил Зеленка, обращаясь к Мышу, - совсем забыл тебе сказать - я же вчера во время дежурства просматривал наши запасы, ну и пришлось немного почистить сыр, срезать засохшие кусочки...
       Он замолчал, многозначительно посматривая на младшего члена экипажа, который в этот момент как раз прилаживался к печенью, намазанному арахисовым маслом. Мыш тут же оторвался от лакомства, хотя и продолжал на всякий случай придерживать его одной лапой - как говорится, в кругу друзей не щелкай клювом - и выжидательно взглянул на Зеленку. Потом не выдержал и раздраженно произнес:
      -- Ну, что ты замолчал? Я тебя слушаю! Ну, сыр... Ну, кусочки... Что дальше-то?
      -- Тебя это действительно интересует?
      -- Интересует ли это меня? Ты спрашиваешь, интересует ли это меня?... Конечно, меня это интересует! - взорвался Мыш. - Он еще спрашивает! Что с ними? С кусочками? Ты их слопал? Один? Как ты мог? А еще друг, называется!
      -- Да не съел я их, не съел! - успокоил его Зеленка. - Выбросил...
      -- Выбросил? - Мыш чуть не задохнулся от гнева. - Выбросил сыр? Еду? Ну ты... ты... заелся! Как ты мог? А еще друг, называется!.. Хотя, кажется, я это уже говорил... Куда выбросил?
      -- Вон там, справа, в кусты!
      -- В кусты! Ой-ой-ой! Там же их любой хищник уже пять раз мог съесть! - Мыш оставил печенье, крикнув напоследок, - Не трогать никому! - и со всех лап помчался в сторону густых зарослей.
      -- Не там - справа! - только и успел выкрикнуть ему вдогонку Зеленка, но тот уже ничего не слышал.
       Оставшиеся у костра путешественники принялись неторопливо завтракать, обсуждая планы на день.
      -- Мы с Ученым пойдем порыбачим! - сообщил Крутила. - А вы опять за ягодами? - это он уже обращался к Картузу.
      -- Само собой! - подтвердил тот. - Кроме того, надо байдарку осмотреть да подклеить кое-где. Что-то вода, кажется, сочится.
      -- Наверное, это сквозь фальшборт с весел течет! - предположил Ученый. - У нас такая же история!
      -- Ну, может быть, - согласился Картуз, - Но я все-таки проверю!
      -- А еще я сделаю сладкий пирог, и мы вечером устроим праздничный ужин! - сообщила Кепочка.
      -- Это дело! - поддержал Вождила. - А мы, если будет время, тоже немного покидаем спиннинги...
       В этот момент из ближайших кустов раздался тонкий голос:
      -- Слушай, я что-то не могу найти твой сыр! Ты вспомни, может быть, случайно съел его сам?
      -- Сыр я, конечно, люблю, но не до такой степени, чтобы есть обрезки! - убежденно ответил Зеленка. - А что ты делаешь в этих кустах?
      -- Как что? Ты же сам сказал - сыр...
      -- Да, сказал... Только где? Куда я сказал тебе идти?
      -- Направо...
      -- Верно, направо. А ты куда пошел?
      -- Куда?
      -- Налево ты побежал, вот куда!
      -- Точно?
      -- Точнее не бывает! Ты что, не знаешь, где право? - изумился Зеленка.
      -- Знаю, конечно! Разве не здесь?
      -- Да нет же! Сколько же можно объяснять? Право - это там, где правая рука... Или лапа... Елки-палки..., - он растерялся. - Ну, как же тебе объяснить?... Вот ты с какой ноги, то есть лапы, утром встаешь?
      -- Это как? - не понял Мыш.
      -- Ну, когда со своей лежанки спрыгиваешь, то на какую лапу первой наступаешь? Я так полагаю, что на левую, судя по твоему ежедневному настроению!
       Мыш глубоко задумался, потом сообщил:
      -- Вообще-то, я с постели своей когда спрыгиваю, на передние лапы приземляюсь. Потом задние подтягиваю. А что? Передние - это и есть левые?
       Вся компания, слушавшая этот диалог, дружно рассмеялась, а Зеленка смутился и зарделся.
      -- Нет, передние - это не левые! Передние - это одна правая, другая левая! Понял?
      -- Слушай, ты меня уже совсем запутал! Ты сам-то знаешь, где право, где лево? Толком объяснить не можешь!
      -- Я же тебе бенгальским языком говорю, - терпеливо повторил Зеленка, - правая - это...
      -- Что ты мне все научные лекции читаешь? - перебил Мыш. - Тоже мне, общество "Знание" нашел! Я тебе, может, еще диссертацию защитить должен? Если знаешь, так прямо пальцем и покажи, нечего из себя академика строить!
       Зеленка так и не нашелся, что ответить, а Картуз, давясь от смеха, ткнул пальцем:
      -- Туда иди! Там мы обрезки всякие оставили! Специально для чаек и норок!
      -- Вот еще! - огрызнулся Мыш. - Этих нахлебников кормить! Как будто у самих команда сытая!
       И, развернувшись, Мыш снова кинулся в кусты, на этот раз в правильном направлении.
      -- Сколько волка ни корми, а свинина все равно жирнее! - подвел итог Крутила. К чему он это сказал, никто, похоже, не понял, но за компанию посмеялись.
       Путешественники заканчивали завтрак, когда ветер принес небольшую тучу. Она налетела быстро, однако столь же быстро и скрылась из вида, словно случайная перелетная птица, слегка окропив путешественников легким дождичком. Потом, в течение дня, среди легких, быстро летящих облаков, то и дело показывались такие же небольшие тучки.
       Большинство пролетало мимо, не задерживаясь, орошая берега большого озера, однако некоторые забредали и к нашим друзьям, чтобы освежить редким и прохладным дождем. Впрочем, эти тоже надолго не задерживались и скрывались из виду, едва исполнив свой долг.
       Не обращая внимания на эти периодические налеты, Ученый и Крутила собрали снасти и отбыли на поиски добычи. Картуз перевернул байдарку и, дождавшись, когда она немного подсохнет, тщательно исследовал дно. К счастью, существенных дырок не было, если не считать пары проколов диаметром со спичку. Точнее, даже не проколов, а небольших задиров на шкуре, обнаживших совсем малюсенькие фрагменты матерчатой основы. Тем не менее, рассудив, что и через эти небольшие отверстия может сочиться вода, Картуз решил подлатать их. Чтобы не возиться с клеем, тем более, что при сегодняшней погоде полного высыхания шкуры было явно не дождаться, а заклейка непросохшей шкуры - дело ненадежное, он просто наложил на места задиров снаружи и внутри по куску матерчатого лейкопластыря, извлеченного из запасов. Теперь будет лучше, подумал он. И от просачивающейся воды убережет, и от дальнейшего расцарапывания камнями и прочей подводной всячиной немного защитит.
       Пока Картуз занимался байдаркой, Вождила и Пеш, закончив мойку канов после завтрака, собрали удочки и тоже отбыли на промысел с согласия Кепочки, которая великодушно отпустила их, согласившись побыть в лагере. Тем более, что ей все равно надо было подготовить угощение к праздничному ужину. Картуз тем временем решил испытать свою работу на прочность и немного поплавать возле стоянки. К себе в компанию он пригласил двух оставшихся членов команды - Зеленку и Тычка. Эти двое после завтрака уже почти полтора часа штудировали небезызвестную нам книжку без обложки, поэтому к моменту, когда Картуз сделал им предложение, они оказались не прочь немного развеяться. Ребята схватили снасти и через минуту сидели в трешке Картуза в полной боевой готовности. Мыш пойти с ними отказался, заявив, что он сегодня не в настроении ловить рыбу и предпочитает спокойно подремать дома. Скорее всего, это была просто отговорка, так как Зеленка видел, как тот после завтрака приволок в свою банку целую охапку сырных обрезков, и теперь, по всей видимости, был полон решимости разделаться с ними раз и навсегда.
       Картуз дал юношам полную свободу действий, а сам тем временем расслабился, сидя на капитанском месте, и рассеяно созерцал величавые и радующие глаз окрестные пейзажи. Байдарка крутилась на пятачке в пределах видимости стоянки, а воздух то и дело рассекал резкий свист лески, увлекаемой в пространство тяжелыми блеснами.
       Они настолько втянулись в процесс, что не заметили, как все вокруг потемнело, а небо затянула гигантская иссиня-черная туча. Когда с неба упали первые, пока еще редкие, капли дождя, их суденышко находилось метрах в двухстах от лагеря, у противоположного берега прилегающего заливчика. Неожиданно, прямо в середине нависшей тучи вспыхнула и тут же перегорела большущая электрическая лампочка, затем почти у них над головой раздался громкий треск, будто где-то разошлись по шву гигантские брюки. Треск завершился глухим ударом в громадный барабан из гастролирующего в этих местах небесного симфонического оркестра.
       Впрочем, никаких других звуков музыки не последовало. Складывалось полное впечатление, что из всего многочисленного состава оркестра на репетицию явился один барабанщик, который и колотил в свои барабаны, подчиняясь воле невидимого дирижера и не обращая ни малейшего внимания на все усиливающийся треск разъезжающихся на две половины брюк.
       На противоположной стороне залива к берегу лихорадочно подгребали Крутила и Ученый, вовремя заметившие тучу и теперь удиравшие от нее, что было сил. А где же третий экипаж? Картуз покрутил головой, одновременно сделав сильный гребок в сторону стоянки. Вдалеке, почти на середине озера он обнаружил темное пятно, по обеим сторонам которого с короткими интервалами попеременно вспыхивали яркие блестки. Это Вождила и Пеш лихорадочно махали веслами, пытаясь скрыться от назойливого симфонического оркестра.
       Капли падали все гуще и интенсивнее. Над головой вновь затрещало, на этот раз ближе. Картузу показалось, что молния вонзилась в воду совсем недалеко от Вождилы и Пеша. "Да, в грозу быть на воде - самое последнее дело!" - подумал он. Впрочем, несмотря на то, что они сами были гораздо ближе к берегу, и их положение было не самым радостным. Снова громыхнуло. Они втроем рьяно работали веслами, и, хотя байдарка на всех парах неслась к цели, им казалось, что она еле движется.
       Дождь тем временем превратился в ливень и ручьями стекал с предусмотрительно надетых дождевиков, которые, однако, совершенно не спасали от потоков воды.
      -- Ближе к берегу! - скомандовал Картуз. Пожалуй, это было единственно верным в данной ситуацией решением - если уж нельзя в грозу выскочить на берег, то следует хотя бы держаться как можно ближе к нему. А выскочить на берег и впрямь было невозможно - в этом месте к воде выходило болото, да и само дно представляло собой слой густой и вязкой черной жижи, поросшей кое-где редкой травой.
       Впрочем, до твердого берега и стоянки оставалось совсем немного. Метров двадцать. Или сто? Картуз не мог сказать наверняка. Пространство вокруг было так плотно закрыто занавесом из воды, что все, что удавалось увидеть Картузу, это было лишь его весло, да мутное темное пятно впереди на месте Зеленки. Они гребли вперед наобум, ориентируясь по едва заметной темной полосе берега в полутора метрах от байдарки. Почти через каждые пять секунд небо разрывалось над головами грохотом и скрежетом, хотя молний за плотной стеной воды было не различить.
       Наконец, их байдарка уткнулась носом в песок рядом с байдаркой Крутилы и Ученого. Выскочив на берег, Тычок и Зеленка опрометью бросились в сторону полиэтиленового навеса, который путешественники устанавливали на всех стоянках. Картуз бойко выпрыгнул в воду и, схватившись за носовую часть, вытянул байдарку подальше на берег. Оглянувшись, он увидел сквозь пелену дождя темный силуэт байдарки Вождилы, тоже подходящей к причалу. За их спиной продолжала бушевать гроза, яростно, но теперь уже безуспешно стараясь достать водоходов.
       - Бр-р-р! Не брызгайся! - это Мыш взобрался к Зеленке на плечо. - Ты купался или что?
       - Или что! А ты-то что здесь делаешь?
       - Как это - что? Дежурю! С Кепочкой! Пока вы там развлекались... Ой! Кто это?
       Глаза Мыша округлились. Зеленка оглянулся и совсем близко от берега увидал темное пятно, перемещавшееся по воде на довольно большой скорости. Плотные потоки дождя не давали никакой возможности разглядеть детали. Однако легкое движение весел по бокам Вождилиной байдарки все же просматривались. Зеленка едва раскрыл рот, чтобы сообщить, что это Вождила, наконец, добрался до берега, как Мыш снова завопил:
       - Это за мной! Ай! Спасите!
       - Что значит "за тобой"? Кому ты здесь нужен? - не понял мальчик
       - Да говорю тебе - за мной! Лоховское чудовище!
       - Какое-какое чудовище? - переспросил Зеленка.
       - Лоховское! - снова пискнул Мыш. - Мне бабушка еще в детстве говорила: не будешь слушать маму с папой, придет Лоховское чудовище и съест тебя!
       - Не переживай! - усмехнулся мальчик. - Мне родители в детстве такое тоже говорили... Так что, может, это и за мной?.. Или за тобой? - он подмигнул Тычку.
       Тот также принял озабоченный вид.
       - Что ж, все возможно! Только почему так поздно? Сколько лет уж прошло!
       - Да ведь очередь большая! - пояснил Зеленка. - Загодя записываться надо!
       И не удержавшись, они оба рассмеялись.
       - Да ну вас! - насупился Мыш, который уже узнал в приближающейся фигуре химзащиту Вождилы. - С ними как с друзьями, а они...

    ***

      -- Да, вот уж попали - так попали! - жизнерадостно закричал зеленый инопланетянин, присоединяясь к своим товарищам, которые прятались под навесом, безудержно трепыхающимся под мощными порывами ветра.
      -- Как же вас так угораздило? - спросил Картуз, с которого всего за несколько секунд натекла большущая лужа воды.
      -- Да увлеклись, пока бросали. То там, то здесь. Потом у Пеша блесна за что-то зацепилась, пока достали, смотрим - а прямо на нас идет такая черная стена, такая жуткая, аж мурашки от страха по спине в разные стороны разбежались. И как начало грохотать! Мы спиннинги побросали, весла в руки - и вперед! Примерно две трети успели проскочить, тут нас и накрыло! Но все-таки повезло, а то ведь могло так шарахнуть!
       Трудно было не согласиться с этим.
       Не прошло и пяти минут, как ливень стал стихать, совершив обратное превращение - сначала он перешел в сильный дождь, потом преобразовался в дождь обычный, а вскоре и вовсе прекратился. Черная туча постепенно скрылась за лесом, вновь освободив место далекой яркой синеве и разметавшимся по небосводу перистым облакам, все так же несущимся, не снижая скорости, над лакерийскими лесами и озерами.
       Промокшие насквозь водоходы разбрелись по палаткам переодеваться. Неожиданно с края мыса, на котором был разбит лагерь, раздался крик:
      -- Скорее! Скорее все сюда!
       Это кричала Кепочка. Встревоженные путешественники повыскакивали из палаток наружу, на ходу натягивая брюки и рубашки, путаясь в шнурках от кроссовок. Однако ничего страшного не произошло. Их встретила восторженная и радостная физиономия подруги:
      -- Смотрите! - рукой она указывала вдаль - через все озеро, на противоположный берег.
       Путешественники столпились рядом, во все глаза уставившись на открывающееся зрелище. Да и в самом деле, было, от чего придти в восхищение! Прямо перед ними почти до горизонта расстилалась волнующаяся поверхность воды, подернутая барашками на гребешках волн, раскачанных могучими порывами ветра. Над водой высоко вздымалось бескрайнее небо, большая часть которого была ярко-синей, с редкими белыми островками. Часть небосвода над дальним лесистым берегом затянуло серыми и розовыми клубами уходящей грозовой тучи. Отражаясь в воде, небо делило ее поверхность на две части с четкой границей между ними: под небесной синевой вода тоже была ярко-синей, а там, где небо нависало серой громадой тучи, вода казалась серебристо-серой, играя и переливаясь при свете дня как ртуть. Дальний берег по всей длине покрывала живая зелень леса - яркая и почти блестящая под лучами солнца. А над всем этим многообразием красок, на фоне далекой тучи, упираясь нижним концом в узкую полоску берега, вздымалась высоко в небо яркая дуга радуги. С высотой она постепенно теряла силу своего разноцветья и почти растворялась в бескрайних просторах небесного купола. Но и это еще было не все! Справа от нее из леса поднималась вторая почти такая же дуга, только несколько бледнее. Она взлетала ввысь рядом с первой и так же, как и та, растворялась в неизвестности.
       Зрелище было завораживающее, и наши друзья провели на берегу несколько минут, любуясь проявившейся картиной до тех пор, пока она окончательно не растаяла под лучами яркого солнца.
      -- Красота-то какая! - раздался тонкий голос.
       На плече у Зеленки сидел Мыш и не отрываясь смотрел на две радуги. В глазах у него стояли слезы.

    ***

       За обедом только и было, что разговоров о грозе, и о том, кого она где застала, и кто что при этом почувствовал. А также какие вообще бывают дожди, грозы, ураганы. Очень заинтересовало Тычка сообщение Ученого о том, что дожди бывают из рыбы, лягушек, монет и прочей всячины, которую ветер способен поднять в воздух.
      -- Вот хорошо бы было, если бы на нас дождь из монет обрушился! - глаза у Тычка загорелись.
      -- Хорошо бы! - тут же согласился Ученый. - Только мне в моей практике все больше лягушки попадались!
      -- Кстати, о рыбе! - вдруг вспомнил Вождила. Он поставил на землю миску и, отойдя к байдарке, принес через минуту небольшого окунька, посетовав, что кроме этой рыбешки никто даже ни разу не клюнул.
      -- Да и этот-то, видимо, случайно зацепился! Пешу подвезло!
      -- У нас тоже ни одной поклевки! - подтвердил Крутила. - А ваш окунек, похоже, совершенно не случайно попался! Парламентер это!
      -- Как это? - удивился Тычок. - Какой такой парламентер?
       Даже Вождила с легким недоумением взглянул на друга.
      -- Обычный парламентер! Рыбы послали. Сообщить нам, чтобы, мол, к ужину не ждали. Здесь так принято! - Крутила достал из кармана сложенный листок фольги, завернул окунька, предварительно немного посолив, и сунул в угли. - Чего его хранить? Пусть запекается! Дорога миска к похлебке!
       Крутила говорил настолько уверенно и без намека на улыбку, что Тычок так и не понял, всерьез он это или шутит. Вроде, Крутила на болтуна не похож, но все же кто его знает!
       Все послеобеденное время прошло в радостном ожидании праздника. Не только Кепочка, но и все остальные проявили желание поучаствовать в его подготовке. Недалеко от стоянки в небольшой бухточке, куда ветер совсем не залетал, и там стоял полнейший штиль, обнаружились два огромных плоских камня, лежащие наполовину на берегу, наполовину в воде. Ближе к вечеру один из них водоходы приспособили под большой общий праздничный стол, второй использовался для подготовительных работ.
       Над столом растянули полиэтиленовый тент, чтобы никакие капризы погоды не стали бы для них неожиданным сюрпризом. Безветрие в бухте было такое полное, что они даже смогли зажечь свечку, установив ее на один из камней. Пламя горело ровно, без колебаний, придавая пейзажу домашний уют и спокойствие.
       Хотя ни на рыбалку, ни за ягодами никто из путешественников после обеда не ходил, сам процесс подготовки к празднику был настолько захватывающим, и каждый так увлеченно выполнял свою задачу, будь то организация сидячих мест, нарезка закуски или поддержание костра, что время пролетело совершенно незаметно.
      -- Сало будем резать? - к каменному столу подошел Крутила. В одной руке он держал сверток в промасленной бумаге, другой поигрывал своим огромным ножом. - У меня копченое! Очень вкусное!
      -- Ты думаешь, надо? - неуверенно поинтересовалась Кепочка, раскладывая на камне бумажные тарелки с деликатесами, специально для этого случая привезенными с собой из города. - Сало у нас для волоков да переходов!
      -- А почему нет? - вопросом на вопрос ответил Крутила. - Хороший праздник с застольем ничуть не хуже волока! Правильно, Мыш?
      -- Натурально! - ответил Мыш, который уже давно сидел в самом центре импровизированного стола в ожидании незапланированных лакомых кусочков, - Какой же праздник без сала, да еще копченого! Считай, что моя поддержка при общем голосовании тебе обеспечена!
      -- Прекрасно! А ты что скажешь? - это Крутила обращался уже к Ученому, который возился с большим бревном, прилаживая его возле камня в качестве скамейки. - Как ты относишься к салу?
      -- Я отношусь хорошо! - философски заметил тот. - Моя печень - гораздо хуже! Но ради праздника, я думаю, и она присоединится к всеобщему веселью.
      -- Ну, вот и ладненько! - резюмировал Крутила, располагаясь у стола и разворачивая сверток. - Тогда я немножко порежу. Чисто символически.
      -- Мне, пожалуйста, без символов! Мне - в натуральную величину! - требовательно произнес Мыш. Потом зевнул и поинтересовался, - Мы скоро начнем?
      -- Почти все готово! - сообщила Кепочка. - Можно давать третий звонок!

    ***

       Праздник получился на славу! И не столько изысканность сала как закуски, или пирог с черникой, испеченный на костре, явились этому причиной! Ведь главное в любом праздники не стол, хотя он тоже играет немалую роль, а компания! А что же может быть лучше компании настоящих водоходов, собравшихся вместе - среди нетронутой природы, бескрайних лесов и чистейших озер!
       Когда довольная и сытая компания уже вела неторопливую беседу на фоне красного закатного неба - кстати, увы, похоже, опять к ветреной погоде назавтра! - удивительная природа Лакерии преподнесла Картузу свой подарок - настоящее шоу из программы рыбьего варьете!
       Пока путешественники наслаждались великолепными живописными видами, окружавшими их со всех сторон, из озера буквально в нескольких метрах от их стола выпрыгнула небольшая рыбка, подлетела вверх и, сделав замысловатое сальто через голову, вновь упала в воду, оставив после себя серию разбегающихся кругов. Не прошло и минуты, как рядом с этим местом из воды вновь вылетела рыбка, которая, повторив трюк своей подружки, так же элегантно вернулась в свою стихию.
      -- Ого! - только и смог произнести восхищенный Зеленка.
      -- Это сиги! - со знанием дела заметил Крутила.
       Стоило ему произнести эти слова, как, словно по сигналу, из воды то здесь, то там стали поодиночке и группами выпрыгивать рыбки и, кувыркнувшись в воздухе, падать обратно. Со стороны было полное ощущение, что они исполняют какой-то танец, поставленный профессиональным хореографом для выступлений перед праздной публикой - так слаженно и гармонично у них все выходило. Зрителям даже казалось, что над водой разносится тихая мелодия, сопровождающая рыбьи пляски.
      -- Даже я такого здесь не видел! - заворожено произнес Мыш, не отрывая глаз от представления.
      -- Это странно! - заметил Ученый. - Сигов здесь водится много. Они и название свое получили за свое умение и любовь сигать из воды по поводу и без повода.
      -- Неужели это природой в них заложено, такие представления давать? - удивился Тычок.
      -- Нет, конечно, - усмехнулся Ученый. - Обычным сигам природа подарила только способности прыгать в высоту. Иногда они выпрыгивают на полметра и даже выше, если у них хорошее настроение. Но здесь перед нами - не обычные сиги! Бенгальские сиги и сигают по-бенгальски, то есть, помахивая хвостиком туда-сюда во время прыжка и мурлыча под нос какую-нибудь популярную мелодию. Поэтому в тихую погоду над гладью озера разносятся негромкие всплески, и раздается хор почти соловьиных трелей, каждый участник которого упрямо тянет свою, особенно любимую, мелодию.
      -- Как же это? - недоверчиво спросил Картуз. - Неужели сами сочиняют музыку? Ни за что не поверю!
      -- Ну, конечно, нет! Хоть танцоры и пловцы они неплохие, до союза композиторов им пока далековато! В нашей Бенгалии водятся сиги, которые являются прямыми потомками старых цирковых сигов. Их способность к синхронному плаванию была замечена еще старинными бродячими цирковыми труппами. Замечена и использована! Там-то, в этих цирковых номерах, они и развили свою любовь к музыке. И теперь все потомки тех сигов-циркачей по любому поводу демонстрируют музыкальные таланты. Стоит им услышать какую-нибудь мелодию, будьте уверены, они будут тут как тут!
      -- Другими словами, звуками музыки можно заставить их плясать? - уточнила Кепочка.
      -- Именно так, - подтвердил Ученый, - И некоторые представители бенгальской фауны не без успеха используют это их свойство. Например, медведи любят ловить сигов, привлекая их игрой на больших щепках от сломанных ветром деревьев. А иногда и сами ломают деревья, стоящие на берегу, чтобы получилась большая упругая щепа, торчащая из пня. Звук-то им нужен погромче да позвонче! Наши исследователи из Бенгальской научной академии часто становятся свидетелями таких концертов.
      -- Кто бы мог подумать, что в природе существуют и музыканты, и плясуны! - засмеялась Кепочка.
      -- Точно! - согласился Ученый. - но и это еще не все! Иногда медведи привлекают к своей охоте и зайцев! Заяц, как известно, зверь подневольный, хоть сам рыбу и не ест, но медведю отказать не может. Вот он и барабанит за компанию! Соберутся так иногда два-три зайца-барабанщика и пара медведей - на струнных. А так как лучше всего высматривать сигов откуда-нибудь с возвышенности, например со скал, и выманивать их на скалы, а скала на международно-научном языке звучит как "рок", то и музыкально-рыболовецкий коллектив такой получил название "рок-группа".
       После окончание представления праздничный вечер переместился к костру, где за чаепитием Ученый рассказал друзьям еще много интересного и про Бенгалию, и про Лакерию, и про животных, и про рыб, и про леса, и про все-все-все. Например, про то, почему у деревьев в Лакерии такие закрученные стволы и ветви, словно их постирал и выжал какой-то великан, да так и поставил сушиться, забыв встряхнуть и расправить. Наших водоходов действительно занимал этот вопрос - больно уж необычно выглядели деревья, у которых стволы с ветками казались настолько изломанными, что напоминали странных и таинственных существ, поселившихся здесь, вдали от людей и цивилизации. При этом сама древесина - это было видно по старым высохшим деревьям с облетевшей корой - закручивалась вокруг своей оси, будто хорошо выжатая половая тряпка.
       Правда, как это часто бывало, Ученый и на этот раз не дал своим друзьям конкретного и четкого ответа на поставленный вопрос, а вновь рассказал про всевозможные теории, которыми располагала на сей счет Бенгальская научная академия, и под которые были организованы, как водится, специальные исследовательские институты и научные лаборатории. Самыми распространенными гипотезами были две. По одной из них чрезмерная закрученность деревьев вызвалась сильными ветрами, частыми в этих краях, особенно в осенний период. Другая гипотеза настаивала на том, что дерево закручивало само себя, пытаясь непрерывно следовать вслед за солнцем, которое в период летних белых ночей кружилось вокруг него по небу, почти не заходя за горизонт, а в течение длинной лакерийской зимы, наоборот, практически не поднималось над лесом, оставляя его без полноценного освещения.
       Существовала, впрочем, и третья теория, согласно которой корявость древесины вызывалась генетическими изменениями в ее структуре, позволяющими противостоять сильным и разрушительным северным ветрам. Однако эту теорию Ученый даже не стал упоминать, как наиболее простую и малоинтересную, хотя и наиболее достоверную.
       Какая же из двух изложенных гипотез являлась наиболее верной и убедительной, Ученый предоставил решать каждому из их компании самостоятельно, подчеркнув, что Бенгальская научная академия - не суд, чтобы выносить окончательные вердикты, а сугубо научная структура, строго исповедующая принцип, утверждающий, что процесс познания - бесконечен. Как бесконечны планы творческих поисков упомянутых институтов и лабораторий.
       Так что разошлись все уже далеко за полночь, хотя темноты так и не дождались. Несмотря на то, что лето перевалило за середину, белые ночи все еще не желали отступать, и нашим путешественникам даже фонарики не потребовались, когда они, наконец, решили устраиваться на ночлег.
      
       ГЛАВА 16
      
       Хотя утро не принесло изменений в погоде, друзья решили идти дальше. Вообще-то неписаное правило гласило, что при сильном ветре переходов никто не делает, все стоят по берегам и ждут, когда он утихнет. Иногда бывает, что ветер дует все утро и весь день, а к вечеру немного успокаивается, с тем, чтобы утром следующего дня задуть с новой силой. Когда такое случается, частенько туристы день пережидают на берегу, а переходы делают вечером и даже ночью. Благо в светлые ночи вполне можно двигаться по озеру, хотя и рискуя налететь на подводные камни, почти не видимые сквозь толщу воды. Но все равно, это намного лучше, чем идти на легком суденышке при сильной боковой волне.
       Если же ветер задувает непрерывно и днем, и ночью, и утром, и вечером, вот как в этот раз, то здесь уж ничего не поделаешь - надо стоять и ждать!
       И все же общим решением путешественники решили двигаться дальше. Во-первых, время, отпущенное им на прохождение маршрута, безжалостно утекало, а путь еще предстоял неблизкий. И, во-вторых, почему они, в общем-то, и решились на столь смелый шаг, идти им в этот раз придется в основном под прикрытием двух или трех больших островов, которые должны уберечь их от безудержных порывов ветра. На протяжении почти всего перехода. Почти. Кроме последнего открытого перегона шириной почти полкилометра, за которым их ожидает широкий залив и новая протока, спрятанная в прибрежных зарослях.
       Главное, попасть туда - а там уже никакой ветер им не страшен!
       Все это друзья обсуждали, склонившись над картами. У кого-то их них возникло предложение:
      -- А почему нам не попробовать сделать катамаран или тримаран?
       Предложение понравилось, и водоходы принялись горячо обсуждать его реализацию. Сошлись на том, что тримаран будет слишком неповоротлив, а вот катамаран из двух трешек смастерить можно. Крутила же и Ученый на своей двойке пойдут самостоятельно, пытаясь использовать катамаран в качестве дополнительного прикрытия.
       Наконец, Вождила подвел итог:
      -- Что ж, давайте собираться! Картуз, пойдем поищем подходящие жерди для ката!
       Отдав необходимые распоряжения своему экипажу, Картуз взял топор и последовал за Вождилой. Минут через десять они вернулись, таща за собой три длинных тонких сосновых ствола. Поставив рядом две байдарки, они быстро соединили их между собой с помощью заготовленных жердей, накрепко притянув их к шпангоутам веревками и проволокой, найденными в багаже. Излишки поперечин, торчащие в обе стороны, обрезали пилой. Наконец катамаран был готов, и они переключились на укладку вещей.
       Зеленка и Кепочка к тому времени упаковали почти все пожитки, только палатка стояла еще не разобранная и не свернутая. Зеленка как раз собирался забраться внутрь, чтобы вытащить распорки, но запутался во входном пологе.
      -- Эх, ловкий ты наш! - насмешливо протянул Картуз, - Пусти, я сам сделаю! И форточку опять не закрыли! Смотри, как надо!
       Он решительным шагом приблизился к палатке, все еще возбужденный своими успехами в кораблестроении, и, отстранив Зеленку, ласточкой впорхнул внутрь. Согнувшись пополам, ласточка, не снижая скорости, почти полностью влетела в палатку. Ей оставалось только втянуть правую ногу, еще остающуюся снаружи, как вдруг эта самая нога самым банальнейшим образом зацепилась за приподнятый нижний край входного проема, и птица, все еще продолжая чирикать что-то бодрое и жизнеутверждающее, со всего маха растянулась на полу. Падая, ласточка по инерции схватилась за дальнюю распорку, которая совершенно не ожидала столь решительных действий по отношению к себе, и посему с готовностью выпала из своего гнезда, обрушившись на незадачливого Картуза.
       Заразительному примеру распорки последовала и вся палатка, неожиданно потерявшая свою единственную твердую опору, поймав при этом ласточку словно в силки. Бедная птичка забилась в панике, пытаясь вырваться на свободу. Не тут-то было! Поскольку Зеленка предусмотрительно вытащил все колышки, на которых была растянута палатка, то оставшаяся внутри единственная стоячая распорка совершенно резонно пришла к заключению, что негоже ей столь нескромно торчать здесь в одиночку, и она тут же с глухим стуком прилегла рядом со своей напарницей. Кстати, глухой стук издал затылок Картуза, которому распорка любезно сообщила о принятом ею решении.
       Некоторое время бесформенная куча, бывшая прежде красавицей-палаткой, беспомощно копошилась, издавая нечленораздельные выкрики и малоразборчивое мычание. Затем с одного края из нее высунулся продолговатый предмет. Предмет при ближайшем рассмотрении оказался ногой Картуза, той самой, кстати, которая так и не успела попасть внутрь палатки вместе с хозяином. Следом высунулась вторая, а потом показалась и остальная часть водохода, наиболее живописная и выразительная. Последней гостеприимную палатку покинула голова. Картуз поднялся с четверенек и повернулся к зрителям, роль которых в данный момент исполняли члены его экипажа. По лбу и правой стороне лица медленно стекали красные ручейки, собираясь каплями на подбородке.
      -- Ах! - в ужасе воскликнула Кепочка. Она кинулась к Картузу, однако он жестом остановил ее.
      -- Кто..., - грозно прорычал он, проведя ладонью по лицу и посмотрев на окрасившиеся пальцы. - Я спрашиваю, кто...
       Не договорив, он наклонился и вытащил из палатки канистру с вареньем.
      -- Я спрашиваю - кто не закрыл канистру? - голос его не предвещал ничего хорошего ни провинившемуся, ни членам экипажа, ни случайным свидетелям.
       Тут только Зеленка и Кепочка заметили, что крышка у канистры отсутствует, а красные потеки на физиономии Картуза - не что иное, как свежесваренное черничное варенье.
      -- Ты же сам вчера отливал мне варенья для пирога! Ты и канистру открывал-закрывал! Больше никто ее не трогал! - испугано затараторила Кепочка. Зеленка согласно закивал.
      -- Я тоже не прикасался! Клянусь своей заначкой из колбасы! - в панике пискнул Мыш.
      -- Я? - лицо Картуза несколько вытянулось. - М-да... Жаль... Тогда отбой... Просто не повезло! - он пожал плечами, поставил канистру на землю, достал носовой платок и, вытерев наскоро лицо, молча полез в палатку искать потерянную крышку.

    ***

       Примерно через час все было готово, и путешественники снова вышли на старт - на этот раз на воде стояла флотилия из двух судов - катамарана и байдарки. Устроившись поудобнее и сделав по несколько гребков, чтобы приноровиться к новому расположению байдарок, путешественники тронулись в путь.
       Едва они вышли из-под прикрытия мыса, как им навстречу задул ветер. Не очень сильно, так как береговая полоса продолжала немного прятать их, но все же ощутимо. Они пошли вдоль берега, с трудом преодолевая встречные порывы.
      -- Смотрите! - указал рукой Вождила через несколько минут хода, - Оказывается, мы здесь не одни! Еще есть чудаки!
      -- Да уж чудаков в этих краях хватает! - подтвердил Картуз, проверяя одной рукой, на месте ли канистры с его любимым вареньем.
       Действительно, на берегу кверху дном лежала байдарка. Впрочем, рядом никого не было видно, только чуть дальше виднелся легкий дымок, поднимающийся из-за камня и тут же сдуваемый ветром. Водоходы прошли вдоль берега еще примерно с километр и вышли к небольшому мысу, за которым берег резко уходил влево, открывая таким образом простор для полного разгула ветра.
      -- Все, больше нам не спрятаться! - сообщил Вождила. - Будем пересекать озеро здесь. Пойдем галсами, чтобы волна в бок не била. Сначала против ветра и немного наискосок, мимо того острова, а сразу за ним развернемся по ветру и также наискосок! Возражения есть? - возражений ни у кого не было и Вождила добавил, обращаясь к Крутиле и Ученому,- А вы держитесь за нами следом. Мы волну будем сглаживать, вас меньше болтать будет!
       Крутила с сомнением взглянул на волны, со всех сторон покрытые барашками, но спорить не стал. Катамаран вышел из-под мыска, и его экипаж изо всех сил налег на весла. В хвост пристроилась байдарка. Зеленка ощутил, как накатившая волна приподняла катамаран и, проскользнув под ним, столкнула в яму. Тут же налетел следующий вал, и все повторилось снова. Он отчаянно работал веслом, не глядя по сторонам, и только бурлящие гребни скакали перед его глазами: вверх-вниз, вверх-вниз...
       Иногда особенно крутая волна не успевала поднять тяжелый катамаран, и тогда вода перехлестывала через борт, обдавала Зеленку холодной массой, прокатывалась по полиэтилену, который путешественники предусмотрительно закрепили поверх байдарок, и низвергалась с противоположной стороны. Уже минут через пять такого хода Зеленка почувствовал, как по спине потекла теплая струйка воды, просочившейся через складки полиэтилена, в который он был закутан по пояс, и согревшейся теплом молодого и энергичного тела. Через некоторое время он уже сидел в противной теплой луже, собравшейся под ним, а еще через несколько минут притерпелся настолько, что и вовсе перестал испытывать какой бы то ни было дискомфорт.
       Байдарка Крутилы все это время держалась сзади как привязанная, то и дело полностью пропадая из вида, когда между ними вставала во весь свой могучий рост очередная волна.
       Примерно через полчаса отчаянной работы Картуз, наконец, огляделся по сторонам и обомлел. Они находились ровно против то же самого мыска, от которого стартовали тридцать минут назад! Разве что немного отошли в сторону открытой воды. Другими словами, все это время они прикладывали неимоверные усилия только для того, чтобы оставаться на одном месте!
       Вождила тоже заметил это.
       - Так мы далеко не уйдем! - прокричал он. - Давай повернем и попробуем пойти под тот остров! Раз не удается подняться вдоль него вверх, хоть спрячемся под него!
       - Может, лучше совсем вернуться? - осторожно спросила Кепочка, искренне полагая, что здравому смыслу эксперименты противопоказаны.
       - Вряд ли это будет лучше! Теперь до острова ближе, чем до берега, откуда мы отошли. Только потеряем время и силы! Предлагаю повернуть туда!
       - Мы на таком ветре не сможем развернуться! - прокричал в ответ Крутила.
       - Продолжайте прятаться за нами! - ответил Вождила. - Все равно другого выхода нет, надо разворачиваться! Начинаем на счет три! Раз! Два! Три!
       Они дружно налегли на весла, и катамаран стал медленно поворачивать, встав, в конце концов, так, что ветер теперь дул ему в корму и в бок. Каким-то чудом, а также неимоверным усилием воли Крутиле и Ученому тоже удалось повернуть. Следует отметить, что хотя катамаран и получил дополнительную устойчивость по сравнению с байдаркой, ценой этого преимущества стала существенная потеря маневренности.
       Байдарка же Крутилы, напротив, казалось, с трудом и из последних сил удерживается на гребнях волн, однако именно сохранившаяся легкость хода и верткость позволяла ей уходить, в конце концов, от, вроде бы, неминуемого опрокидывания. Теперь водоходы смогли обогнуть остров с подветренной стороны. Их, правда, несколько снесло в сторону от оконечности острова, но это было даже к лучшему, так как от берега в этом месте отходила каменистая отмель, напороться на которую никому не хотелось. Скоро остров полностью закрыл их от порывов ветра, тем более, что за каменной отмелью оказалась очень даже уютная бухточка.
       Впрочем, в их планы не входило надолго задерживаться на этом месте, поэтому, сделав краткую остановку и восстановив по мере возможности силы, они двинулись дальше. Под прикрытием острова им удалось подняться еще на пару километров вверх по озеру, но скоро снова пришлось оказаться на открытой воде. Прежде, чем выйти из-за укрытия, байдарка и катамаран подгребли поближе друг к другу, схватившись за весла, водоходы притянулись вплотную, и Вождила развернул карту.
       - На самом деле, нам осталось не так много. Видите вон тот мыс на противоположном берегу? - он указал рукой вперед. - За ним несколько заливчиков. Нам надо во второй по счету, оттуда выходит протока, в которую мы и должны попасть! Если повезет, то нас, возможно, прикроет еще один остров, который отсюда пока не виден, но он находится как раз напротив этих заливов! Так что самое сложное - дойти да мыса впереди, а там ветер будет дуть в спину.
       Приложив просто титанические усилия, окатываемые потоками холодной воды и задуваемые буйными ветрами, водоходы сумели-таки преодолеть казавшееся бесконечным пространство до противоположного берега. Наконец они оказались по другую сторону мыса, и перед ними открылись новые бескрайние водные просторы. Слева виднелся большой остров. Но ветер теперь просто с бешенной силой давил им в левый бок.
       - Поворачиваем в залив? - крикнул Ученый.
       - Нет-нет! - замотал головой Вождила. - Еще рано! Это не тот залив! Нам нужен следующий! Вон там! - он вытянул руку.
       - Но мы так не сможем пройти! - возразил Картуз. - Нас снесет!
       Действительно, им и сейчас во время этой беседы, приходилось налегать на весла только для того, чтобы оставаться на одном месте.
       - Пошли под тот остров! - прокричал Крутила. - Под ним спрячемся, пройдем, сколько сможем, а потом повернем в залив, как только окажемся ближе!
       - Отличная идея! - воскликнул Вождила. Все в душе согласились с ним. Даже Мыш пискнул что-то одобрительное из своей банки.
       Им потребовался еще почти час для того, чтобы укрыться под гостеприимной сенью острова. На последнем участке, где ветер накатывал волну, предварительно разогнав вдоль почти всего многокилометрового озера, байдарка Крутилы раза два была как никогда близка к оверкилю, но к счастью и на этот раз обошлось. Мокрые с головы до ног, они пристали к берегу и вышли на него передохнуть и размяться.
       - Смотрите! - вдруг воскликнул Тычок, указывая пальцем в ту сторону, откуда они только что пришли.
       Все повернулись и уставились в указанном напавлении. Из-за мыса, где они сами были совсем недавно, показалась одинокая байдарка. Она медленно двигалась вдоль берега, на который методично накатывали огромные волны, с шумом разбивались о камни и разочарованно откатывались назад, чтобы перегруппироваться и с новой силой обрушиться на береговую полосу, испытывая ее на прочность. Гребцы, похоже, с трудом удерживали байдарку, чтобы ее не подхватила необузданная сила и не расплющила о валуны. Тем не менее, они, судя по всему, не стремились выйти подальше на открытую воду, которая в этот момент была не многим более привлекательна, чем каменистый берег.
       - Надо же, - проговорил Вождила, - Идти одной байдаркой в такую погоду! Очень неразумно!
       - А мы, по-твоему, очень разумны? - съехидничала Кепочка.
       - Не очень, - согласился тот, - но все же нас несколько экипажей! Это лучше, чем один!
      -- Мне кажется, эта та байдарка, которую мы видели сегодня утром недалеко от нашей стоянки, - предположил Зеленка, напряженно вглядываясь вдаль.
      -- Все может быть, - согласился Вождила. - Только почему бы им не переждать непогоду, а затем уже двигаться?
      -- Наверное, опаздывают куда-нибудь! На поезд, например! - пожал плечами Крутила. - Впрочем, это их дело.
       Байдарка вдали обогнула мыс и скрылась от ветра в маленькой бухточке, пропав из вида на фоне зелени леса.
       - Так, все! Перерыв окончен! - скомандовал Вождила. - Все - по местам!
       Они пошли вдоль берега острова, надежно прикрытые от ветра и волн. Время от времени поглядывали в сторону противоположного берега, пытаясь определить, когда они окажутся напротив нужного залива. Сделать это было очень непросто, поскольку расстояние оказалось достаточно большим, а волны, вновь появляющиеся вдали не позволяли четко разглядеть очертания берегов. Наконец, Вождила, в очередной раз окинув пространство внимательным взглядом, сообщил:
       - Кажется, нам туда! - он показал рукой. - Мы как раз напротив второго по счету залива.
       - А мне кажется, мы еще не дошли, - засомневался Картуз. - Еще первый залив не кончился.
       - Да нет же, - возразил Вождила. - Вон и перемычка между первым и вторым. Более зеленая по сравнению с окрестным берегом! Скорее всего, это мыс!
       - Да ну! - уверенно возразил Картуз. - Цвет еще ни о чем не говорит, тем более на таком расстоянии и в такую погоду! Зато, посмотри, вот там, дальше, как раз еще один залив, а в конце, видишь, лес ниже и реже?
       - Ну, вижу, - согласился Вождила, - И что из этого?
       - А то, что нам ведь протока нужна, так ведь?
       - Так! - подтвердил тот.
       - А более низкий и редкий лес в конце залива как раз и означает, что оттуда должна выходить какая-то протока! Посмотри-ка карту!
       Вождила вытащил карту и разложил на колене.
       - Ну, карту-то мы уже смотрели! - сказал он. - Вот, смотри, первый залив, затем мысок - и за ним второй. А в конце протока, по которой перейдем в следующее озеро!
       - Ну, а я что тебе говорю? - решительно заявил Картуз. - А что там дальше? Еще залив?
       - Да, начинается следующий, но какой он по размеру тут не видно. Обрез карты. Мы в ту сторону не пойдем, я поэтому другую часть с собой не брал. А из нашего залива, вот она - протока, гляди, прямиком куда надо ведет! Крутила, а ты что скажешь?
       Крутила, который в этот момент внимательно изучал свой экземпляр карты, ответил:
       - Да, сейчас при таком волнении и в самом деле трудно понять, где тут берег поворачивает и как изгибается! Но Картуз прав - низкий берег вполне может говорить о выходе какой-нибудь речки!
       - Предлагаю идти туда, где больше вероятность найти протоку! - предложил Картуз. - Можем, конечно, и ошибиться, тогда придется возвращаться, но зато больше шансов угодить прямо к месту назначения!
       Вождила оглядел водоходов.
       - У кого-нибудь другие предложения имеются? Нет? Что ж, тогда двинули так, как предлагает Картуз. В конце концов, пока все равно прикрыты островом, а там и так, и так по открытой воде идти, что здесь, что дальше! Разница не велика. Одно утешает, что ветер в спину будет. Все помощь нам!

    ***

       Пройдя еще немного вдоль острова, они свернули, и примерно через час хода, подгоняемые попутным ветром, достигли конца залива. Картуз оказался прав - там среди заболоченных берегов начиналась узкая речка, которая, петляя, убегала вглубь леса, более редкого возле озера, но все более густого по мере удаления от большой воды. Два поворота по тихому течению, и вот уже не слышно разбойничьего свиста ветра, оглушительного грохота волн, и даже кроны деревьев над головой шелестели все тише и тише. Только редкие облака над головами своим быстрым бегом напоминали о разгулявшейся непогоде. Они ушли довольно далеко от озера, когда впереди послышался шум падающей воды. Скоро показался и сам источник шума. Это был водопад, в три ступени, первая из которых оказалась метра три высотой, остальные две ниже - примерно метр каждая.
       Водоходы пристали к берегу перед самым водопадом. Здесь была небольшая полянка, от которой отходила узкая тропинка. Она петляла между деревьями и заканчивалась на берегу по ту сторону водопада.
       - Придется делать обнос, - констатировал Вождила.
       Уже давно настало время обеда, поэтому, разгрузив байдарку и вытащив ее на берег, дежурные - Крутила и Ученый - развели костер и принялись готовить бутерброды и кипятить воду для чая и пакетного супа. Вождила тем временем расположился под деревом и, разложив карту, склонился над ней. Он долго сидел так, нахмурившись, то приближая карту почти вплотную к лицу, то отстраняя ее на расстояние вытянутой руки, то недоуменно пожимая плечами. Заметив это, Картуз подошел к Вождиле и присел рядом.
       - Что нового? - спросил он бодро. - Север потерял? Или юг?
       - Очень, очень странно! - пробормотал Вождила, будто не слыша приятеля.
       - Что случилось? - посерьезнел тот.
       - Да вот, смотри! - Вождила ткнул пальцем в карту. - Видишь речку, по которой мы вышли из озера? Вот здесь, почти у обреза карты?
       - Ну, вижу, - кивнул Картуз, - И что?
       - А ты видишь на ней отметки о каких-нибудь порогах или водопадах?
       - Вижу! Вот она! - Картуз ткнул в карту пальцем.
       - И я вижу! А на каком она расстоянии от озера?
       - Ну, по карте километров... восемь... или, даже десять...
       - То-то и оно! А мы сколько прошли от начала протоки?
       - Километра три, не больше..., - Картуз запнулся, - Хм, интересно... Выходит, на карте этот водопад не обозначен?
       - Выходит, что так! - подтвердил Вождила. - И о чем это говорит, не знаешь?
       - Не знаю..., - растерянно протянул Картуз. - Может, топографы, когда карту составляли, того... не заметили его? Хотя, конечно... Или... Во! Понял! Это новый порог! Только что образовался! - осенило его. Однако он тут же сник, поняв, что сморозил что-то не то.
       - Ну, конечно, - саркастически заметил Вождила. - У нас же ледниковый период на дворе! Горы и овраги так из-под земли и лезут, того и гляди, споткнешься!
       - Ну, а по-твоему, почему на карте нет этого водопада? - в свою очередь спросил Картуз.
       - Не знаю..., - Вождила вздохнул. - В этом-то и загвоздка.
       - А! Все ясно! - вдруг просиял Картуз. - Это же просто опечатка! Карта бракованная!
       - Да? Что ж..., - Вождила пожевал губами, потом почесал затылок. - Возможно... Во всяком случае, это многое бы объяснило...
       Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент с середины реки, которая перед самым водопадом несколько расширялась, раздался громкий плеск, а следом за ним истошный вопль Пеша:
       - Смотрите! Смотрите!
       Вождила и Картуз вскочили на ноги, забыв о карте, и уставились на череду кругов, разбегающихся по поверхности воды. Остальные путешественники тоже побросали свои занятия и стояли на берегу, вытягивая шеи и умирая от любопытства.
       - Я сидел, понимаете, на воду смотрел..., - захлебывался от эмоций Пеш. - А она вдруг как сиганет, как подпрыгнет, как выскочит!... Прямо перед моими глазами!
       - Да кто она-то? - нетерпеливо перебил его Крутила. - Акула?
       - Ну, не акула конечно, но... Эх!... - Пеш сорвался с места, подбежал к своей байдарке и выхватил спиннинг, который во время переходов всегда лежал наготове в носовой части. Так же бегом он вернулся на берег и что есть мочи запустил блесну на середину.
       Его примеру последовал Зеленка. Он встал недалеко от Пеша и тоже взмахнул спиннингом. Через секунду к ним присоединился Вождила, успевший извлечь откуда-то свое орудие лова. Они стояли в ряд и с азартом взмахивали спиннингами. Взмах, бросок, полет, намотка. Взмах, бросок, полет, намотка. Каждый старался как можно точнее попасть в то самое место, где находился центр расходящихся кругов. Неожиданно леска у Пеша дернулась и натянулась. Он схватился за рукоятку двумя руками. В этот момент водную гладь разорвало тело большущей рыбины, которая вылетела из глубины примерно на метр над поверхностью, сделав свечку, перевернулась в воздухе, блеснула на солнце черной блестящей спиной, и с шумом плюхнулась обратно, подняв тучу брызг.
       - Есть! Зацепилась! - истошно заорал Пеш. Он стал лихорадочно крутить катушку, время от времени останавливаясь, стравливая понемногу леску обратно, и затем снова накручивая ее на барабан. Остальные водоходы, побросав спиннинги, столпились вокруг, наперебой давая советы и рекомендации.
       - Острожней! Не дергай!
       - Плавно веди!
       - Подсекай!
       - Крути быстрее!
       - Не торопись! Тащи медленнее!
       К счастью Пеш обращал на эти подсказки не больше внимания, чем корова обращает внимания на композицию из полевых цветов прежде, чем набить ею живот. Он осторожно подводил свою жертву к берегу, стараясь не дать ей сорваться с крючка или выплюнуть его. Скоро невдалеке от берега над водой показалась черная блестящая спина. Рыбина и впрямь оказалась огромной.
       Сзади к Пешу подбежал Ученый с самодельным подсачиком. Он быстро опустил его в воду возле берега, стараясь поставить на пути рыбы.
       - Заводи! - кричал он при этом Пешу. - Не дергай! Заводи в подсак!
       Пеш подвел рыбу еше чуть-чуть, стараясь приблизить к подсачику. Ученый, как был в кроссовках, зашлепал по воде. Наконец, ему удалось подвести подсачик к самой морде рыбины, еще одно движение Пеша, и она оказалась наполовину внутри. Ученый с усилием подхватил рогатину с сетью на конце и забросил на берег. Рыбина запрыгала по земле, безуспешно пытаясь освободиться из плена. Но было поздно!
       Переполненные любопытством и восторгом путешественники столпились вокруг, любуясь странной, доселе невиданной рыбой. Все ее тело покрывала серая чешуя со стальным отливом, более темная, почти черная, на спине. На боках по серому полю разметались небольшие темные пятна, такими же темными были два больших плавника, идущих один за другим вдоль хребта, а в самом конце спины, почти перед хвостом торчал маленький округлый черный плавничок-жировик, указывающий на благородство происхождения.
       - Кумжа! - сказал Вождила. - Ребята, я думаю, это бенгальская кумжа!
       Его глаза горели от восторга. Пеш тоже сиял. Он чувствовал себя героем. Еще бы! Поймать легендарную бенгальскую кумжу! Вот это настоящая рыбацкая удача, не то, что какие-то там щучки-недомерки! Это вам не селедку из банки выловить! Он спросил:
       - Ты уверен? Ты раньше видал такую?
       - Видал! - ответил Вождила. - Правда только в книжке на картинке. Но запомнил ее хорошо! В Лакерии они должны водиться, я в книжке тоже читал. Молодец! Тебе жутко повезло! Это хороший знак!
       Все были настолько возбуждены неслыханной удачей, что уже никто не вспоминал о странностях с картой и с невесть откуда появившимся на реке водопадом.
       Да и то сказать - каждый имеет право на свою опечатку!

    ***

       Пока на костре закипала вода, путешественники быстро разгрузили байдарки и, перетащив на другую сторону водопада, снова поставили их на воду. Благо, тащить было недалеко, поэтому операция заняла совсем немного времени. Тем временем Зеленка, воодушевленный успехом Пеша, схватил одну из своих многочисленных удочек, и принялся, как угорелый, носиться по берегу, со свистом рассекая воздух удилищем и забрасывая блесну чуть ли не на противоположный берег. Впрочем, без особых результатов. Вскорости у дежурных все было готово, и водоходы, быстро перекусив, снова двинулись в путь. Кумжу, кстати, Пеш уже разделал и засолил, уложив в один из канов. Между прочим, в ней оказалась целая куча икры, так что в запасе у водоходов появился почти полный котелок этого зернистого деликатеса.
       Остаток дня прошел без приключений. Речка петляла среди леса, спокойная и небыстрая, без всяких порогов и других особых примет, и больше не вызывала у наших друзей никаких подозрений. К вечеру, преодолев изрядное расстояние, они вышли к небольшому озеру и, наконец, решили приставать на ночлег. Ну, и на дневку тоже, конечно, согласно незыблемому правилу: один переход - одна дневка! Подходящую стоянку водоходы нашли сразу - прямо у места впадения речки в озеро.
       В ожидании ужина, компания разошлась по своим делам. Вернее, дело у всех было очень одинаковым - каждый забрался в свою палатку и отлеживался после трудного перехода. Кроме, дежурных, которым, к сожалению, по долгу службы приходилось работать, не покладая рук. Справедливости ради, надо заметить, что, прежде чем уползти в свои палатки, Вождила и Картуз помогли дежурным принести дров и развести костер. Ну, а уж кулинарные способности тем приходилось проявлять самостоятельно.
       Зеленка и Тычок вновь уединились на берегу, сидя на стволе поваленного дерева и любуясь неторопливым течением спокойной воды, а заодно болтая с Мышем о разных пустяках. Ветер, кажется, стих, а, может быть, он просто не ощущался за плотной стеной густого леса. Во всяком случае, было достаточно тепло.
       - А чем же ты здесь питался? - спросил у Мыша Зеленка.
       - Да по-разному! - ответил Мыш, сидя на плече у приятеля и жуя кусок заплесневелого сыра, который он выудил из заначки, заблаговременно спрятанной в недрах его жестяной банки. - Здесь вам не королевская кухня! Где жучок, где корешок, где орешек. В общем, где что... Чипсы я очень люблю! - Мыш мечтательно прикрыл глаза и печально вздохнул, - Эх, так хочется чипсинку...
       - Чипсы? - удивился Зеленка. - Где же ты здесь чипсы-то отыскал?
       - Да не здесь, конечно! - Мыш взял себя в лапы. - Это я в городе их полюбил. Их даже в мою деревню не завозили. А как в город переехал, регулярно стал получать этот деликатес... Мой постоялец часто угощал меня, - пояснил он, но потом поправился, - Вернее, угощал-то он все больше себя, но и меня при всем желании обойти не сумел бы!
       - А я слышал, - вступил Тычок, подобрав какую-то щепку и бросив ее в воду, - что чипсы очень вредны! Просто ядовиты!
       - Ты что такое говоришь-то? - изумился Мыш. - Да как же такая замечательная вещь может быть ядовитой? Я же сам их килограммами лопал, видишь, ничего со мной не случилось!
       - Действительно, - заметил Зеленка, провожая взглядом щепку, уплывающую по течению, - зачем в чипсах яд? Яд надо куда-нибудь в другое место класть!
       - Куда, например? - деловито поинтересовался Мыш.
       - Ну, я не знаю! Ну, например..., - Зеленка задумался. Почесал затылок. - В какую-нибудь отраву, например... Крысиную или мышиную... Ой! - спохватился он, зажимая себе рот. - Я имел в виду, против жука. Колорадского. Или для моли... А мышам-то зачем? То есть, нам?
       - Просто они выяснили, ученые, - продолжал Тычок как ни в чем ни бывало, - что в чипсы при изготовлении добавляют какое-то вещество, чтобы они дольше и лучше сохранялись. Консервант. Это я все по телевизору видел и слышал. Так вот этот-то консервант, как оказалось, влияет на рост тех, кто употребляет чипсы. Задерживает его, другими словами.
       - Как? - у Мыша, нижняя челюсть отпала так, что больно стукнула Зеленку по плечу. С минуту он пытался судорожно сглотнуть, потом сумел выдавить, - А я-то думаю, чтой-то я такой маленький! Все ем-ем, а не расту никак!
       - Не в Мыша корм! - сострил Тычок, но тот не заметил шутки.
       - Корм-то как раз в меня! - возразил он. - Только толку никакого. Но теперь я понял - вот, оказывается, в чем дело! В чипсах! И зачем я их ел в таких количествах! Диверсанты! - и он погрозил передней правой лапой куда-то в воздух. Видимо, тем самым безымянным диверсантам.
       - Да ты не огорчайся, - попытался успокоить Мыша Зеленка, видя насколько тот расстроен, - Ты же ел их уже в зрелом возрасте, а их не рекомендуют детям!
       - Правда? - переспросил тот с некоторым облегчением. - А почему детям?
       - Ну, как же! Пока они растут. Чтобы ничто не мешало этому процессу. А вот когда вырастут, лет до двадцати, скажем, тогда - пожалуйста! Ешьте на здоровье!
       - Точно! - подтвердил Тычок. - Вырастают дети, и все чипсы, что так чудесно сохранялись эти двадцать лет, разом - р-р-раз! - и съедают. Благо, с этой добавкой они теперь вечно свежие и вечно вкусные!
       - Ну, надо же было на ночь глядя так бездарно испортить мне настроение..., - пробурчал Мыш. В этот момент рядом в траве раздался шорох. Мыш напрягся, шерсть у него вдоль всей спины встала дыбом. Даже голый хвост выпрямился и, казалось, превратился в копье. Точнее, в шило. Неужели опять норка по соседству?
       Тычок и Зеленка уставились на ближайшие заросли черники, откуда раздавалось шуршание и какое-то посапывание. Затем в зелени черничных кустов показался очень странный силуэт. Такого они еще никогда не видели. Что-то небольшое, явно живое, но при этом совершенно непонятной формы. Внешне оно было похоже на маленького одногорбого верюлюда-дромадера. Совсем маленького. "Наверное, такими бывают верблюды, в детстве злоупотреблявшие чипсами", - непроизвольно пронеслось у Зеленки в голове. В тени от деревьев, когда низкое вечернее солнце спряталось за непроницаемым лесом, хорошо разглядеть животное было практически невозможно. Однако через несколько секунд оно само выбралось на открытое место.
       - Ой! - одновременно воскликнули Тычок с Зеленкой. А Мыш пискнул что-то нечленораздельное. Но издали все трое эти звуки по разным причинам. Если Мыш запищал от страха, увидав необычное и, видимо, очень опасное животное, покрытое с ног до головы длинными колючками, с длинной подвижной мордочкой и черными цепкими глазками, то ребята вскрикнули от неожиданности, узнав в визитере своего старого знакомого - почтового ежа. Необычность силуэта гостя объяснялась наличием какого-то предмета на спине, который по своим размерам лишь немногим был меньше самого колючего почтальона.
       - Уф, ну вы и забрались! - отдуваясь, пробурчал еж, остановившись у ног ребят и внимательно оглядывая их. Его пристальный взгляд сразу же заметил Мыша, сидевшего на плече у Зеленки. - О! Да у вас мышка тут! - обрадовался он.
       - Да, познакомься, пожалуйста..., - начал было Зеленка.
       - Как же, как же, с удовольствием! С большим, так сказать, удовольствием... познакомлюсь! - еж облизнулся. - Какая прелесть! Это мне?
      -- В каком смысле - тебе? - не понял Зеленка.
      -- Что значит "в каком смысле"? В смысле угощения, конечно! Ужасно люблю мышек!
       Мыш при этом так задрожал от перспективы быть съеденным в самом расцвете лет, будто неожиданно превратился в пейджер, получивший сигнал вызова. Он заметался по плечу Зеленки, безуспешно пытаясь найти укрытие понадежней.
       - Нет, что ты! Это же свой! - горячо принялся объяснять парнишка. - Член экипажа, так сказать!
       - Кто? Этот? - недоверчиво поинтересовался еж, затем разочарованно протянул, - А-а-а! Очень и очень жаль! Право же, жаль! - он фыркнул и добавил, - Ну какой же он член экипажа? Небось, в трюме живет, да припасами вашими промышляет!
       - Да нет же! - продолжал доказывать Зеленка и слегка похлопал Мыша по спине указательным пальцем, пытаясь успокоить. - Это на самом деле наш член экипажа... Он сюда из Большого Города приехал. В поход. А тебя самого-то каким ветром снова к нам занесло? Мы, вроде как, больше почтальона не вызывали!
       - Это вы не вызывали. А оттуда послали... В общем, тебе посылка из дома!
       - Мне? Посылка? - страшно изумился Зеленка. - А где она?
       - У меня на спине, естественно! Снимай! Аккуратнее только!
       Пока Зеленка стаскивал с иголок ежа сверток, тот продолжал объяснять:
       - Я в прошлый раз, как письмо от тебя доставил, с родителями твоими познакомился. Славные люди! И милые! Твоя мама меня все пирожками с капустой угощала.
       Настроение у ежа в этот раз явно было получше, чем в прошлый. Он снова покосился на Мыша и предложил:
       - Если хотите, я могу вашу мышку доставить в Большой Город. Наложенным платежом, так сказать. Ха-ха-ха! Для нас это - как ежа подстричь! - он снова облизнулся.
       - Нет, спасибо, мы сами справимся..., - вежливо отказался Зеленка. - Так что там про пирожки с капустой?
       - Что? А! Да! Нет, не в пирожках дело! С родителями, говорю, твоими познакомился. Так вот они и говорят, что, мол, забыл ты, оказывается, дома предмет первой походной необходимости - рулон туалетной бумаги. На тумбочке оставил. Ну и попросили меня передать тебе этот рулон. Так что получи-распишись! Про "распишись" - это я так, к слову!
       Зеленка немного покраснел и, чтобы скрыть смущение, спросил:
       - А что же ты так поздно? Сколько дней-то уж прошло!
       - Дык, ведь работы-то много, не успеваем почту разносить! Да и пока разыскал! Вон куда вас занесло! Насилу нашел!
       Зеленка, все еще смущаясь, сказал:
       - Ну, уж это они напрасно... С туалетной бумагой-то... Обошелся бы уж как-нибудь!
       - Понимаю тебя, понимаю! Мои родители такие же беспокойные! Каждый день звонят - когда буду дома? И это при всем при том, что мы давно уже раздельно живем. Или мама интересуется, не забыл ли я взять с собой шерстяные носки - вдруг выпадет срочный рейс на Северный Полюс! Или Южный! Не говоря уж о Западном или Восточном. Наша планета вся такая многополюсная! Да, о чем это я? А, вспомнил... Я и говорю - такова судьба всех родителей - переживать за своих детей... Кстати, звонить родителям будете? Могу организовать...
       - Тоже платная услуга, конечно? - это уже спросил Тычок, который до тех пор сидел молча.
       - Естественно! Бесплатно в наше время даже ежики не пукают! - еж захихикал, довольный своей шуткой.
       - Нет, спасибо, - отказался Тычок, - пусть уж отдохнут немного от нас. Да мы и сами через неделю дома будем...
       - Ну, как хотите, - еж опять покосился на плечо Зеленки, где продолжал восседать Мыш. - Может, все-таки надумаете, мышку свою отправить... э-э-э... домой, так сказать... Живенько доставим! Вернее, скоренько!
       - Нет, нет, не утруждай себя! Мы сами! - замотал головой Тычок.
       Зеленка тем временем развернул сверток и разочарованно покрутил его в руках.
       - Но она же вся в дырках от твоих иголок!
       - Ну, так что из этого! - еж фыркнул. - Чай, не воздушный шарик! Вот уж чего я как-то раз замаялся доставлять одному клиенту ко дню рождения!... В два раза сложишь. Или в три. Тогда не протекет!
       - Протечет, грамотей!
       - А я говорю - не протекет! - упрямо повторил еж. - Попробуй, сам убедишься!
       Зеленка затолкал рулон в карман куртки, который сразу же оттопырился, словно там лежал футбольный мяч.
       - Значит, не желаете мышку свою посылать? - в который раз безнадежно спросил еж и, глядя снизу вверх, тяжело вздохнул. Мыш тут же состроил ему зверскую рожу и высунул язык, сидя на плече своего надежного защитника. - Тогда я пошел! Привет всем!
       И еж растворился в тени развесистой черники.
      
       ГЛАВА 17
      
       Снова дневка! И снова пасмурно! После завтрака пошел дождь, и вся компания дружно просидела в палатках. Картуз неторопливо дремал, Кепочка читала, Крутила с Ученым негромко спорили о том, как лучше затаскивать пойманную щуку из воды в байдарку. Ученый был приверженцем использования подсачика в любых обстоятельствах, Крутила же полагал, что настоящий рыбак в состоянии справиться и с самой большой рыбиной, ухватив ее за глаза. Вождила и Пеш поочередно вспоминали прежние походы, уточняя, где, когда и сколько щук было поймано и какое количество рыбы пришлось за время похода на каждого едока. Следует отметить, что этот поход пока не порадовал изобилием рыбы, хотя некоторые успехи в предыдущие дни и были, а кумжа так и вовсе стала украшением их путешествия (кстати, накануне во время вечерней трапезы они с восторгом откушали свежезасоленной красной икры). Вождила был склонен объяснять такое малорыбье длительной ветреной погодой, с чем Пеш полностью согласился.
       Тычок и Зеленка не стали прятаться в палатке, а устроились рядом, под полиэтиленовым навесом, натянутым сверху. Как обычно, ребята раскрыли учебное пособие Тычка и листали его, обсуждая различные варианты будущих развлечений.
       - Смотри-ка, - сказал Тычок, указывая рукой в сторону кострища, - Кто-то часы оставил на бревне.
       Действительно, на длинном бревне, лежащем возле потухшего костра, слегка поблескивали мокрые наручные часы.
       - Это часы Картуза. Наверное, он их снял, когда мыл каны после завтрака, и забыл. Надо бы забрать! - ответил Зеленка и, выглянув, из-под навеса, посмотрел вверх. Ему на лицо тут же упали несколько больших капель, и он снова спрятался в свое укрытие. - Дождь! Не хочется вылезать! А что делать?
       - Погоди-ка! - Тычок помахал рукой. - Сейчас попробуем что-нибудь придумать! Помнится, тут был раздел по перемещению предметов, - он принялся листать книжку, лежащую у него на коленях, - Ага, вот! Нашел!
       Он наморщил лоб, читая описание нужного заклинания, потом удовлетворенно сообщил:
       - Совсем несложно. Попробуем! Может, сам хочешь?
       Зеленка склонился над книжкой, несколько секунд изучал написанное, затем поднял голову.
       - Действительно, несложно!
       Он выпрямился, слегка склонил голову, глядя куда-то в чащу перед собой, поднял правую руку. За время похода он уже натренировался правильно двигать ею при произнесении заклинаний. Движение получалось вполне четкое, уверенное, в нужном темпе. Единственный недостаток - он еще немного путался в последовательности воспроизведения сложного узора, описываемого кистью. Зеленка взмахнул рукой, очертил замысловатую траекторию и негромко - так, чтобы не привлекать внимания Кепочки, находившейся в палатке - произнес:
       - Клокус апроксиматикус!
       Со стороны бревна послышался легкий скрежет, перешедший в отчетливое тиканье, которое, в свою очередь, совершенно неожиданно завершилось негромким, но вполне явственным перезвоном.
       - Что это было? - удивился Зеленка.
       - Похоже на башенные часы, - задумчиво произнес Тычок. - Что за хронометр у Картуза?
       - Не знаю, - пожал плечами недоумевающий приятель. - По-моему, самые обычные наручные часы. Марка то ли "Ура", то ли "Петух", не помню... В общем, стандартные.
       - Ты уверен, что не куранты?
       - Разве что в прошлой жизни! - усмехнулся Зеленка. - Нет, абсолютно точно! Он их купил, еще когда студентом был. С тех пор постоянно носит, привык. О новых и слышать не хочет!
       - А покажи-ка мне, какое ты движение проделал, когда заклинание произносил! - вдруг осенило Тычка. - А то я отвлекся, глядя на часы, а на твои пассы даже и не взглянул...
       - Ну, вот так, - показал Зеленка. - Нормально?
      -- Отлично! - одобрил Тычок. - Почти идеально! Молодец! Только рукой надо было не вправо закручивать, а влево! Вот таким макаром! Понял? Поэтому-то они и возомнили себя башенными часами! Давай, я теперь!
       Тычок приподнялся, уставился на часы, по-прежнему лежащие на бревне, затем, хитро покрутив рукой, четко произнес:
       - Клокус апроксиматикус!
       На этот раз ничто не нарушило размеренного шума дождя, барабанившего по полиэтилену. Через секунду они увидели, как часы пошевелились и переместились к краю бревна. Затем на мгновение блеснул белый циферблат, и часы, тихо звякнув, соскользнули на землю. Они упали тыльной стороной вверх, однако тут же перевернулись и шустро поползли в сторону палатки. Было видно, как стальной ремешок изгибается и распрямляется, словно гусеница, по ошибке попавшая в муравейник и теперь что есть мочи улепетывающая от его обитателей. Еще мгновение - и часы оказались под навесом в компании ребят. Добравшись до места, часы доверчиво прижались к ноге Тычка и замерли в этой неудобной позе. Он поднял их и передал Зеленке.
       - На, отдай Картузу. Пусть больше не бросает, где попало. А то мало ли куда уползут!
       За подобными увлекательными занятиями прошло часа два. Наконец, дождь стих, и путешественники стали выбираться из палаток. До обеда было еще далеко. Ученый, первым покинувший свое убежище, глубоко вдохнул свежий прохладный воздух, хорошо промытый недолгим дождем, посмотрел на небо, после чего заявил:
       - Погода щучья! Надо идти!
       - Она каждый день щучья! - откликнулся Крутила, выползая из палатки следом. - Только рыба, похоже, за прогнозом не следит. Ветер-то пока не стихает!
       Облака, и в самом деле, продолжали шустро бежать по небу, словно пытались как можно быстрее проскочить эти дикие места.
       - Все нормально! - уверенно заявил Ученый. - На реке, среди леса ветер не ощущается! Да и озеро небольшое, вокруг тоже лес, негде ветру и волне разгуляться! Погляди, какая спокойная вода в этом заливчике!
       Действительно, вода в небольшом заливе, примыкавшем к стоянке, была совершенно тиха. Ученый быстро собрался, бросил в байдарку спасжилет, плащ, подсачек, взял спиннинг и не мешкая отчалил, направившись на противоположную сторону озера. Остальные путешественники решили последовать его примеру. Крутила и Пеш позаимствовали байдарку Картуза, который совершенно не возражал против этого, так как не испытывал никакого желания ловить рыбу.
       Картуз не был заядлым рыбаком. Сказать по правде, он был никаким рыбаком. А если еще точнее - он рыбаком не был вообще. Он любил воду, любил ходить в байдарочные походы, часами грести по волнам, против ветра, или по спокойной воде - как повезет. Он даже на рыбалку иногда выходил с кем-нибудь в одной байдарке. Однако предпочитал с собой не брать ни спиннинга, ни удочки. На рыбную ловлю у него не хватало терпения. Он получал удовольствие и отдохновение от простого сидения в мерно покачивающейся байдарке, от созерцания окрестных пейзажей, нетронутой природы, закатного неба или желтых кувшинок на отмелях. Иногда друзья-рыбаки, искренне полагающие, что Картуз изнывает от скуки, сидя с ними в байдарке, все-таки всучивали ему какую-нибудь удочку, желая развлечь. Дабы не обижать их, он делал несколько бросков, успешно выуживал в результате этих неумелых попыток килограмма два тины, после чего сворачивал удочку и с чувством выполненного долга переходил к созерцательной части отдыха.
       Гораздо больше, чем рыбалка, его привлекала возможность ходить по дикому лесу, в поисках грибов ползая под кустами, бродить по колено в чернике, сгребая ее обеими руками, или просто шататься бесцельно между высокими соснами, поднимаясь на лесные хребты и спускаясь в заросшие растительностью лощины, время от времени выходя на высокие лесные холмы, откуда открывались захватывающие дух виды на бескрайние зеленые просторы, перемежающиеся гигантскими зеркалами озерной воды и изрезанные узкими и извилистыми лентами лесных рек.
       Короче говоря, Картуз с радостью отдал Крутиле с Пешем свою байдарку, на которой они тут же и вышли на промысел. Не будучи уверенными в рыболовецких перспективах открытых водных просторов, они решили сходить на разведку вверх по речке, откуда пришли накануне. Тем более, что они еще были под сильным впечатлением неслыханной удачи Пеша у водопада в начале реки. Конечно, до тех мест им уже было не добраться, но, тем не менее, речка-то та же самая, так что кто знает, чем она еще их порадует!
       Вождила в компании с Тычком тоже отправились испытать удачу. Однако они не стали уходить далеко от стоянки, а исследовали своими спиннингами прибрежные кусты в заливчиках, примыкающих к устью речки.
       Зеленка, член дежурного экипажа, остался в лагере, и как обычно, вооружившись сразу всеми своими удочками, как угорелый носился по берегу, безуспешно пытаясь поймать на блесну какое-нибудь дерево. Мыш, сидевший на правом плече старшего друга, только ойкал негромко, когда мимо со страшным свистом проносилась тяжелая железка, ощерившаяся жутким жалом огромного тройного крючка. Впрочем, пока все обходилось. Однако Мыш не раз пожалел о том, что согласился пойти с Зеленкой на рыбалку.
       Картуз тем временем надел резиновые сапоги и пошел заниматься любимым делом - бродить по лесу и искать ягоду. Впрочем, искать ее было незачем - она разве что сама не прыгала на водохода с кустов, покрывавших сплошным ковром все вокруг. Заодно Картуз решил проверить, как работает такая полезная штука, как его новый компас, подаренный друзьями на день рождения. Компас работал просто превосходно. Правда он постоянно бешено вращался как пропеллер, ибо никак не мог решить для себя, в какую сторону следует показывать, так как ягода была повсюду. Однако, как только Картуз подносил прибор вплотную к какому-нибудь ягодному кустику, тот мгновенно переставал беситься и упирался в черничину, счастливый от того, что может, наконец, сделать свой выбор. После чего уже не отводил указующего острия со своей избранницы до тех пор, пока та не отправлялась к Картузу в рот. Далее все повторялось сначала.
       Картуз на всякий случай далеко отходить не стал. Он вообще был человеком чрезвычайно осторожным. Даже в городе, каждый раз, когда они с друзьями собирались поиграть в боулинг, их любимую игру, он всегда надевал велосипедный шлем. Конечно, можно было обойтись и без него, но все же, кто знает! Шары-то тяжелые! Впрочем, как уже было сказано, уходить далеко не было совершенно никакой необходимости.
       В лесу вокруг стоянки было много берез, и почти на всех висели лохмы из больших, чистых и белых лоскутов отслоившейся бересты. "Линяют, что ли?" - удивленно подумал Картуз, - "Красивые какие!". Он оторвал один лоскут. Береста была гладкой, бархатистой на ощупь, теплой снаружи и прохладной изнутри. Картуз вспомнил, как еще в школе учительница рассказывала, что в старину в Бенгалии люди писали письма и телеграммы палочками на бересте. "Интересно, надо будет попробовать!" - подумал он и, свернув находку трубочкой, сунул ее в бездонный карман штормовки.
       Побродив по колено в чернике около часа, Картуз вернулся на стоянку и занялся разведением костра. Пока они втроем готовили обед, вернулись рыбаки. Вождила с Тычком привезли по небольшой щучке, причем у Тычка это был его первый улов в походе, и он просто сиял от счастья. Крутиле в этот раз не повезло - он прибыл с пустыми руками. Однако Пеш подтвердил звание удачливого рыбака - возле его ног лежала щука вполне приличных размеров - килограмма на два с половиной.
       Только Ученый еще не появился. К трем часам, как и договаривались с утра, обед был готов, и Зеленка выскочил на берег с двумя мисками - чтобы призывный звон разнесся как можно дальше над озером.
       Звон разнесся, однако Ученого все еще нигде не было видно. Водоходы собрались у костра и принялись за обед. Время шло и друзья понемногу начали беспокоиться. Минут через двадцать Тычок, который сидел с миской лицом к озеру, вытянул руку, указывая вдаль:
       - По-моему, это Ученый!
       - Да больше и некому, - подтвердил Вождила, хотя кроме далекой темной точки ничего толком не видел.
       - Жаль, бинокля нет! - сокрушенно сказал Крутила. - Сколько раз говорил я себе: надо взять бинокль! И каждый раз, как сборы начинаю, возьму его в руки, вспомню, сколько всего надо упаковать да перетащить на собственном загривке - тут же всякое желание пропадает еще одну тяжесть совать в рюкзак!
       - Есть бинокль! Есть! - вдруг воскликнул Тычок с набитым ртом. - То есть не бинокль, а этот... как его...
       Он вскочил с места и рысцой побежал к палатке. Остальные недоуменно посмотрели ему вслед. Забравшись в палатку, Тычок схватил свой рюкзак и принялся лихорадочно рыться в нем. Наконец он вытащил складной телескоп, который все это время ездил с ним, терпеливо дожидаясь своего часа.
       Вернувшись к друзьям, Тычок разложил телескоп и направил его на озеро. Чтобы ему было легче навести, Зеленка подставил свободное плечо. На втором, как мы помним, восседал Мыш.
       Посмотрев с минуту, Тычок сказал:
       - Похоже, что он! Гребет сюда. Видать сильно увлекся!
       Водоходы продолжили трапезу, время от времени поглядывая в сторону все приближающегося Ученого. Тот не торопясь подгреб к берегу, ткнувшись носом байдарки в мокрый песок, и вышел в сапогах прямо в воду. Вытянул байдарку из воды так, что она наполовину оказалась на берегу, и вразвалочку направился к обедающим.
       - Смир-р-рно! Наука на марше! - рявкнул Крутила.
       - Что ж ты так поздно? - укоризненно спросил Картуз. - Все уже остыло! Надо снова на костер вешать!
       - Ничего, так сойдет! - махнул рукой Ученый. Видно было, что он очень голоден.
       - Как успехи? - поинтересовался Вождила, помешивая чай в походной кружке.
       - Просто катастрофические, - спокойно ответил Ученый и вылил себе в миску остатки супа из кана. - Крокодила поймал!
       Тычок хихикнул, а Мыш, который в этот момент, как обычно сидя на плече у Зеленки, увлеченно облизывался, сжевав персонально выделенный ему кусок сала, от неожиданности взбрыкнул задними лапами и подпрыгнул, перевернувшись через голову. В результате он чуть было не рухнул в миску к своему другу, однако в последний момент успел зацепиться левой лапой за воротник Он так и повис там, а кончик его причудливо изогнувшегося хвоста оказался во рту у Зеленки. Тот аккуратно вытащил его двумя пальцами и тихо прошипел:
       - Ну, чего ты дергаешься? Это же шутка! Шуток не понимаешь?
       - Такие - нет! - отрезал Мыш. Он уже совладал с собой и снова вскарабкался на плечо. Если бы не шерсть на голове, наблюдательный человек наверняка заметил бы, что лоб его покрылся легкой испариной.
       Ученый продолжал молча хлебать суп. Остальные тоже заканчивали обед. Через несколько минут Вождила снова подал голос:
       - Ничего не клевало?
       - Да клевало, - спокойно ответил Ученый. - Две небольшие, первая грамм на шестьсот, вторая - на восемьсот. И здоровая одна.
       - Так ты что, поймал, что ли, что-то? - удивился Вождила. - А что же молчишь?
       - Я не молчу. Я сказал - крокодила поймал.
       - Да мы-то решили, что ты шутишь! - тут уже все перестали жевать и уставились на Ученого. - И где они?
       - В байдарке, разумеется, где же им еще быть!
       - Так что же мы сидим? Айда смотреть! - Вождила вскочил с земли, отставив в сторону кружку. Остальные последовали за ним. Тычок зачем-то схватил телескоп, с которым так и пришел на обед после того, как пытался углядеть в него Ученого.
       - Безмен возьмите! - крикнул им вслед Ученый.
       Вся компания вышла на берег. Первым достиг байдарки Ученого Пеш, да так и замер возле нее, разинув от изумления рот. Такой щуки он еще никогда не встречал. С первого взгляда даже показалось, что рыба раскинулась на полбайдарки. По всему выходило, что веса в ней было килограмм восемь, не меньше. Она лежала, не трепыхаясь, страшная пасть была приоткрыта, выставив напоказ гигантские зубы. Спина ее казалась почти черной, бока - зелено-коричневыми.
       Сзади подошел Ученый:
       - Ну как?
       - Обалдеть! - одобрил Вождила. - Как же ты ее вытащил-то? Неужто подсачиком?
       - Такую разве в подсачик запихнешь? Я как увидал ее, чуть за борт от неожиданности не свалился. Поначалу вываживал минут двадцать, раза три подводил к самому борту, потом немного отпускал. Когда уж она устала, я ее вплотную подтянул, но вижу - подсачик не для нее! Что делать? А руками хватать тоже страшно - такой монстр! Однако деваться некуда - изловчился, сначала одной рукой за глаза ухватил, чуть-чуть ее голову из воды приподнял, потом уж спиннинг бросил и левой рукой дополнительно пальцы правой сжал. Только так и вытащил. А одной рукой ни за что не смог бы! Да и то, когда из воды рванул, чуть байдарку не перевернул! Чудом равновесие удержал.
       - Сколько же она потянет? - с уважением спросил Тычок, на всякий случай держась на почтительном расстоянии.
       - Попробуй, подними, - усмехнувшись предложил Ученый.
       - Нет уж, я вам целиком доверяю! - ответил тот, помотав головой.
       - Зубы красивые, а? - продолжал подначивать Ученый.
       Тычок навел на щуку телескоп, несколько секунд пытался рассмотреть ее, подкручивая какие-то колечки. Затем констатировал:
       - Кариес! Ой, как запущен!... - и, подумав, добавил, - Лечить поздно!
       - Безмен принесли? - спросил Ученый.
       - Вот! - протянул Крутила. - Только, боюсь, зашкалит.
       Безмен и в самом деле был небольшой, максимум, что он мог бы намерять, было пять килограммов. Совершенно очевидно, что для такого улова он не годился. Тем не менее, для очистки совести Вождила взял безмен в правую руку, а Ученый проткнул крюком нижнюю челюсть рыбины. Он едва начал отпускать могучее тело, как стрелка уже пробежала всю шкалу и неподвижно уперлась в самую нижнюю отметку. Ученый отцепил щуку.
       - Нет, так не годится! Надо придумать что-нибудь другое!
       - Что тут придумаешь? Другого безмена у нас все равно нет! - пожал плечами Крутила. Однако Ученый лишь показал жестом, мол, будь спокоен! Он покопался в карманах и вытащил кусок крепкой веревки и моток медной проволоки. Один конец веревки он привязал к толстой ветке ближайшего дерева, к другому концу подсоединил безмен, который снова вручил Вождиле. Затем проволоку сложил вдвое, перекинул ее через веревку, а на концах сделал петлю, которой и подцепил щуку за жабры.
       Перехватив безмен у Вождилы, он поднял его на уровень ветки, к которой был привязан второй конец веревки, и слегка покачал вверх-вниз. Стрелка поерзала немного и, наконец, замерла неподвижно в конце шкалы.
       - Три девятьсот! - сообщил он через секунду.
       - Всего-то? - удивился Пеш. - А по виду не скажешь.
       - Не забудь умножить на два, - ухмыльнулся Ученый. - Плюс полкило на усушку, пока лежала в байдарке.
       - Итого - восемь триста, плюс-минус полкило на несовершенство измерительной техники, - подытожил Вождила. - Не очень точно, но в целом представление получили!

    ***

       К вечеру того же дня отловленное чудище имело вид груды филейного мяса, уложенного горкой на противне. Мужественные дежурные больше часа жарили его на углях. Впрочем, в данном случае количество отнюдь не перешло в качество, ибо престарелый возраст добычи не позволил ей стать настоящим деликатесом и украшением меню. Хотя свежесть и обилие кушанья все-таки несколько скрасили сей прискорбный факт.
       Зато Тычок проявил недюжинную изобретательность - выпросив голову гигантской щуки у ее владельца, он весь вечер провел за изготовлением памятного сувенира. Предварительно сварив, он тщательно вычистил ее изнутри, удалив мельчайшие фрагменты хрящей и мягких тканей, после чего повесил сушиться возле костра.
       - Дома на стенку повешу! - объяснил он спутникам.
       На что Мыш не преминул съехидничать:
       - Конечно! А рядом скальп поверженного врага!
       Впрочем, это было уже позже. А до этого, перед самым началом ужина, запах жаренной рыбы был настолько дурманящим и мощным, что долетел даже до полуголодных бедолаг Никоши и Смычка, разбивших свой лагерь в густом лесу, немного не доходя до места впадения речки в озеро. Урчание в желудках их было столь громким, что даже странно, что оно не донеслось до ушей веселой компании водоходов.
       Привлеченный громкими разговорами и смехом, а также ароматом жареной рыбы, к костру приковылял полусонный Мыш, который все послеобеденное время провел в своей банке, оглашая окрестности палатки жизнеутверждающим храпом. Хотя гонг на ужин еще не прозвучал, почти все путешественники собрались у костра, посчитав своим долгом помочь экипажу Картуза в подготовке трапезы. Мыш приблизился вразвалочку к противню с горой дымящихся рыбных филейчиков и глубоко вдохнул источаемый ими аромат.
       - Смирно! - рявкнул вдруг Крутила. - Равнение напра-во! Королевский дегустатор пришел!
       - Тише ты! - огрызнулся еще окончательно не проснувшийся Мыш. - Ты нам всю рыбу с подноса распугаешь!

    ***

       За ужином только и разговоров было, что о последних успехах в рыболовном деле.
       - Интересно, а больше, чем эта, щуки бывают? - спросил Зеленка.
       - Ну, брат, эта еще малек по сравнению с тем, какие водятся к северу отсюда! - ответил Вождила.
       - А вы сами ловили таких? - потрясенно продолжал допрашивать Зеленка, весьма живо представив себе подобный экземпляр, и с опаской поглядывая на темную глубину близкого озера.
       - Более крупных - нет! - признался тот. - Только слышал от бывалых людей. Но вот почти такую же, как сегодняшняя, однажды тоже выловил! Правда, бросал я с берега, со скалы, что было намного удобней, чем с байдарки. Однако, и минусы свои тоже в этом - никак к рыбине не подойти, чтобы ухватить и выбросить на берег. Да, кстати, еще и подсачика у меня не оказалось!
       - И как же ты вышел из положения? - Картуз был заинтригован. - Или упустил?
       - Вот еще! - почти обиделся Вождила. - Скажешь тоже! Упустил! Ничего я не упустил! Я обманул ее!
       - Как это? - удивился Тычок.
       - А вот так! Сначала вышел на какой-то камень, который торчал из воды метрах в пяти от берега, подмок конечно, не без этого, и с полчаса вываживал ее, стоя на этом камне. То подтяну, то отпускаю помаленьку, то снова подтягиваю. Так и играли с ней. Она настолько втянулась в игру, что стала вокруг меня кругами носиться, то по большой воде, а то и между берегом и моим камнем проскочит. А когда устала, вижу, стала потихоньку подчиняться движениям спиннинга. Все же то и дело пытается уйти от меня, но потом все равно возвращается. Тут-то я и провел хитрый маневр. Стравил леску в очередной раз, она в сторону открытой воды ушла метров на двадцать. Тут я - шасть - и перебрался на берег, на небольшой такой мысок. И снова подтягивать принялся. Рыбка-то не разобралась в моей хитрости, назад вернулась, когда я ее за леску подтащил, и снова играть со мной попыталась - намылилась круги вокруг наматывать! Но на этот раз уже не вода вокруг меня была, в которой она носилась взад-вперед, а твердый берег преградил ей путь.
       Вождила замолк, мечтательно улыбаясь и глядя куда-то в пространство. Совершенно очевидно, что он уже забыл про слушателей, вновь переживая те незабываемые моменты охотничьего азарта и своей хитрости, благодаря которой он одолел умудренного опытом хищника.
       - Что дальше-то? - нетерпеливо нарушил тишину Зеленка. Водила очнулся:
       - Дальше? А дальше я подгадал момент, когда она стала заходить на круг, быстро подмотал леску, и как только она легла на курс точнехонько в сторону моего берега, я дернул. Щука даже не успела понять, что перед ней нет того прохода, на который она явно рассчитывала, да и тормозить было уже поздно. В общем, она вылетела из воды не хуже тех сигов, что недавно исполняли для нас рыбные народные пляски, и шлепнулась в двух шагах от меня. А следом уже и я плюхнулся на нее!
       Вождила заразительно засмеялся. Вся команда с готовностью поддержала его.
       - Впечатляет! - признал Пеш, когда всеобщее веселье стихло. - В общем, надул рыбину!
       - Точно! - согласился Вождила. - По-другому и не скажешь! Ну, а у тебя? Какие-нибудь выдающиеся успехи запомнились за время твоих путешествий?
       - А как же! - кивнул Пеш. - Не далее как вчера! Уже забыл?
       - А, это! Как же, как же! Такое не забывается! Но я имею в виду какой-нибудь другой случай. Ты же не впервые с рыбой дело имеешь!
       - Ясен пень, не впервые!
       - Вот и я об этом! Кого-нибудь удалось обвести вокруг пальца?
       Пеш с минуту подумал, потом небритое лицо его просветлело, и он воскликнул:
      -- Есть! Вспомнил! Тот самый вариант! Было дело - удалось раз обхитрить!
      -- Ну? Давай рассказывай! - оживился Крутила. - Какую рыбину смог подцепить?
      -- Да не рыбину! - возразил Пеш. - Совсем наоборот...
      -- Как это - наоборот? - удивился Картуз, раскладывая всем добавку жареной щуки. - Утку, что ли, спиннингом заарканил? Или зайца за хвост ухватил?
      -- Ни того, ни другого! Все было совсем не так, как вы думаете...
      -- Да ты рассказывай, не тяни! - потребовал Крутила.
      -- Хорошо, хорошо! - Пеш успокаивающе поднял руку. - Не шуми! Было это уже давно. Я еще в студентах ходил, и друзья мои тоже все были из студентов. Ну, естественно, оттянуться да погулять регулярно хотелось, ну и все такое прочее. Мне-то ничего, я птица вольная, а пара-тройка из моих друзей уже успели окунуться по полной программе в тихий омут семейной жизни. А в тихом омуте, сами знаете, что... На волю тянет! Вот и решили как-то мы с двумя моими приятелями увильнуть на выходные от всех почетных домашних обязанностей, сбежать из дома, да порезвиться так, чтобы дым из ушей повалил! Легко сказать - сбежать, а как это сделать? У одного из них жена, ух, страсть какая строгая была! Было, правда, одно увлечение у приятеля, к коему она относилась очень даже снисходительно - это когда он на рыбалку собирался. Понимала, наверное, что если перечить начнет, ничего путного, кроме артиллерийской канонады не получится, причем ни один снаряд до цели не долетит, а ее же саму осколками в результате и накроет! Ну, и конечно, рыбку свежую он притаскивал. Любой жене нравится, когда супруг в дом материальные ценности несет. Даже если от них за версту разит рыбой!
       Пеш прокашлялся и отхлебнул чай. Затем продолжил рассказ.
       - В общем, решили мы сделать вид, что на рыбалку собрались - на двое суток, с вечера пятницы до вечера воскресенья. Такую легенду и изложили, на что получил приятель высочайшее дозволение отлучиться от законной супруги на некоторое время. Ох, и славно мы времечко провели! Где только не побывали, как только не повеселились! Впрочем, к делу это совершенно не относится... Наступила пора возвращаться по домам. Мы с одним из приятелей - хоть сейчас домой, с нас взятки гладки! А женатику так просто на глаза бдительной супруги не показаться, убедительные доказательства нужны! И чем весомее, тем лучше! Рыба, другими словами. Она хоть и молчалива в большинстве своем, но живо дала бы второй половине знать, что не впустую мы эти два дня провели, а исключительно важным делом занимались. Заехали мы по дороге на деревенский рынок, да накупили два мешка разной рыбы, которую рыбаки на продажу свезли. А на подъезде к дому остановили машину за пару кварталов, присмотрели подходящий газончик, и вывалили на него из мешков весь наш так называемый улов. Попинали его ногами, поваляли в траве да в прошлогодних листьях, чтобы вид убедительный придать, мол, мы вот здесь с удочками рыбку дергаем, а вон там пойманное на траве под кустами валяется! Все натурально, как в жизни! Загримировали рыбку убедительно, не подкопаешься! С тем и прибыли домой.
       - И что дальше? Поверили вам? - ухмыльнулся Картуз.
       - Ты, конечно, будешь смеяться, но - поверили! Мало того, даже похвалили друга моего, что не так часто в реальной жизни случается! Однако, этим дело не закончилось!
       Пеш замолчал, ожидая, пока Картуз снимет с костра новую порцию чая и поставит кан на землю.
       - Звонит мне тем же вечером мой друг и рассказывает - взялась, дескать, жена сразу же приготовить на ужин свежатинки. Он сам сидит у телевизора, культурно, так сказать, отдыхает. Вдруг влетает в комнату изумленная супруга, в одной руке рыба, в другой - нож. Потрясает рыбой и кричит: Это что, мол, за надругательство такое? Я жду свежей, только что пойманной рыбки, а ты что притащил?... А что? - спрашивает друг... А то, отвечает жена, что она же вся мороженая! С каких это пор свежезамороженная рыба на червяка клевать стала? - Оказывается мы купили рыбу, которую продавец в морозильнике хранил, да оттуда прямо и продавал.
       - Следовательно, раскусили вас, конспираторы? - полюбопытствовал Вождила.
       - Никак нет! - возразил Пеш. - Приятель мой как настоящий разведчик себя повел. Не моргнув глазом, отвечает дознавателю, - А ты, что же, радость моя, думаешь, мы два дня рыбу пойманную под кустами держали? Это ж, все-таки почти живая рыба, а не вобла! Мы в деревне ближайшей договорились да весь улов к ним в ледник на хранение сгрузили. Потому и замерзла!... Короче, выкрутился! - заключил Пеш. Он снова замолчал, задумавшись. По его лицу блуждала отрешенная улыбка. Потом он вздохнул:
       - Эх, молодость, молодость... Хорошее было время!
       - Это точно! - поддержал его Ученый. - Я, кстати, заметил, что с годами вокруг появляется все больше и больше привлекательных женщин. И девушек.
       - А мне королевский шеф-повар так говорил, - вмешался Крутила, - "Я понял, что старею, когда мне начали нравиться все девушки без исключения"!
       - Да ладно вам! - не выдержал Картуз, - Вы что тут собрались? Про рыбалку рассказывать или сердечные дела прошлых лет обсуждать?
       Все разом замолкли, а Вождила, который до того момента очень внимательно слушал своих друзей, подал голос:
       - Вот твоя очередь про рыбалку рассказывать и наступила! Валяй!
       - Да какой же из меня рыбак? - пожал плечами тот. - Я все больше по ягоде...
       Впрочем, здесь он был не совсем искренен. Однажды, в далеком детстве, Картуз имел прямое и непосредственное отношение к самой настоящей рыбной ловле, завершилась которая, однако, весьма нетривиальным образом. А произошло это так.
       Когда Картуз был еще маленький, он жил с родителями в Большом Городе недалеко от большого парка, куда его часто водили гулять. Так было и в тот раз. На дворе стояла зима, был выходной, мама Картуза занялась домашними делами, а отец повел сына на прогулку. Повел в тот самый парк.
       А надо сказать, что в парке был большущий пруд, из которого летом ребятня таскала удочками всякую рыбную мелочевку на потеху своим котам и кошкам. Однако сейчас, зимой, пруд, конечно, замерз. Замерз, да не весь. Подошли Картуз с родителем к нему и увидали следующую картину. Начиная от краев и к середине пруд, естественно, покрылся толстым слоем льда. А вот на самой середине осталась полынья диаметром метров пять, не меньше, совершенно свободная ото льда. И к этой проруби со всех концов пруда сбежалась рыба - большая и маленькая - подышать кислородом, которого в зимней воде под толстым льдом было совсем мало. Все открытое водное пространство так и кишело рыбьими спинами и хвостами.
       Но это еще не все. Довершала картину толпа праздных бенгальцев, взрослых и детей, собравшихся на такую халяву, которые окружили прорубь и активно сачками для ловли бабочек, принесенными из дома, таскали рыбок. Те, у кого сачков дома не было, или кто жил далеко, просто наблюдали за редкостной картиной, отпуская веселые комментарии.
       Отец Картуза был человеком заводным. Он сразу загорелся идеей рыбной ловли, тем более, что у них дома проживал кот, который совсем не отказался бы от свежей рыбки.
       Но где же взять сачок?
       И это не смутило Картуза и его отца, который всегда был человеком запасливым и хозяйственным. Конечно, не до такой степени, чтобы ходить умываться на работу, это он все же предпочитал делать дома, но во всем остальном палец в рот ему не клади - одни ботинки оставит. Вот и сейчас, пока сам Картуз в поисках черники ползает на коленях по Лакерии, его папа наверняка пытается на даче приспособить какой-нибудь старый и ржавый гвоздь под хозяйственные нужды.
       Итак, Картуз-старший выудил из кармана пальто большую авоську, которую всегда держал там на всякий случай, а из другого кармана - обрывок бечевки. Затем он облазил все кусты вокруг пруда, где и отыскал то, что ему было нужно - длинную палку с рогатиной на конце. К рогатине он привязал авоську, и через несколько минут уже держал в руках вполне пристойный сачок, правда, с довольно-таки большими ячейками в сетке. На крупную рыбу.
       И пошло-поехало. Подойдя к краю проруби, он стал высматривать самые большие экземпляры рыб и выхватывать их из воды своим импровизированным сачком, а маленький Картуз принимал улов и аккуратно складывал возле себя. Горка росла довольно быстро, и скоро количество рыбешек перевалило за десяток.
       Так продолжалось минут пятнадцать, и рыбак все больше и больше входил в раж, теряя при этом, однако, всякую осторожность. Он все дальше и дальше вытягивал сачок: понятное дело, там, куда не достают наши руки - всегда самые жирные куски и самая большая рыба!
       В какой-то момент он узрел на самой середине полыньи особенно крупную особь и потянулся за ней, предвкушая уже, как ухватит ее сачком. Еще пять сантиметров... еще три... ну, еще один...
       Сетка уже окунулась в воду перед самой мордой рыбешки, как вдруг край льдины, на которую оперся всей тяжестью нехрупкий папа Картуза, не выдержал возложенной на него ответственности и, с треском обломившись, рухнул в воду. Треска, впрочем, никто не услышал, ибо вслед за льдиной в холодную зимнюю воду с громким плеском последовал наш незадачливый рыбак.
       Сам Картуз даже испугаться не успел - так быстро все произошло. Он только увидел голову отца в полынье и то, как окружавшие их праздные гуляки и рыбаки с радостными воплями кинулись на помощь купальщику поневоле. Кстати, Картуз-старший вполне мог бы сойти за "моржа" - зимой как-никак да в проруби! - если бы "моржи" имели привычку купаться в теплых пальто, меховых шапках и зимней обуви.
       Конечно, ему крупно повезло - с помощью окружающих он смог выбраться довольно быстро, да и лед был достаточно толстым, чтобы удержать на себе вес добровольных помощников, пытавшихся выловить рыбака. В общем, все закончилось вполне благополучно. Освеженный купанием папа Картуза кинулся к стоявшему неподалеку уютному желтому домику общественного туалета, где, стуча зубами от холода, стащил все свои одежды, выжал их и затем снова натянул на себя. После чего кивнул сыну:
       - Пошли!
       - Куда? - поинтересовался тот.
       - Куда-куда! - сердито ответил папа. - Домой, конечно!
       Картуз был очень разочарован.
       - Как домой? - он посмотрел на груду рыбешек, которую, несмотря на всеобщую суматоху, все же успел прихватить с собой и теперь держал в объятиях, ласково прижимая скользкую рыбу к новому пальто. - А мы больше ловить не будем?
       Хорошо, что в силу своего малого возраста он еще не умел читать мысли по взглядам окружающих людей, иначе его до сих пор в ночных кошмарах преследовал бы этот испепеляющий взор. Однако последовавшее за этим рычание быстро внесло ясность в их дальнейшие действия, и Картуз резво засеменил следом за родителем, все также бережно прижимая к груди улов и стараясь поспевать за широким шагом отца.
       Пожалуй, это была единственная рыбалка, в которой Картуз чувствовал себя настоящим участником, и где его роль не ограничивалась лишь скучающим созерцанием неподвижного поплавка на водной глади.
       Однако разве об этом расскажешь! Несолидно как-то все это, подумал Картуз и сказал:
       - Про ягоду могу рассказать, а про рыбу - увольте! Да и про ягоду - что про нее рассказывать? Ягода - она и в Бенгалии ягода. Давайте, мы лучше всех вас угостим вареньем. Знаете же, какое оно вкусное получается, коли сварено на костре!
       Никто не возражал против такого компромисса и, пока Картуз оделял друзей деликатесом, Вождила обернулся к Крутиле:
       - Тогда твоя очередь! Ты один остался!
       - Как один? - пискнул Мыш. - А я?
       - Ты? - изумился Вождила. - Ты тоже рыбу ловил?
       - Естественно! - с достоинством ответил Мыш. - А вы как думали!
       - Ну, хорошо! После Крутилы расскажешь. Идет?
       - Идет! - великодушно согласился Мыш и пропищал на ухо Зеленке, у которого как обычно сидел на плече, - Печеньица перешли сюда парочку. Что же время-то зазря терять!
       Крутила задумался. Затем кашлянул - словно гром грянул.
       - Рассказывай, рассказывай! Тебе в рот смотрит вся бенгальская общественность! - подбодрил его Картуз.
       - Пожалуй, самой запоминающейся для меня рыбалкой, - начал Крутила, - была та, на которую я бегал, будучи мальчишкой. Недалеко от наших дачных участков располагались старые заброшенные глиняные карьеры. Вот туда-то мы с пацанами и ходили. Бычков там водилось видимо-невидимо! Бывало, штук по тридцать-сорок за раз на кукане домой приволакивал...
       - Стоп-стоп-стоп-стоп-стоп! - завопил, что есть мочи, Мыш. - Ну, ты и горазд заливать!
       - А что такое? - оторопел Крутила.
       - А то! Ври, да не завирайся! Ты хоть дядька и здоровый, но ни за какие шкварки не поверю, что ты столько бычков мог за один раз утащить домой!
       - А почему нет? - абсолютно искренне удивился Крутила.
       - Почему? Он еще спрашивает! Видали такого? Ты сам-то хоть раз бычка видал? - Мыш был настроен весьма решительно.
       - Ну, понятное дело, видал! И не одного! - раздраженно ответил Крутила. - А в чем проблема-то?
       - Ну и я видал! - ехидно ответил Мыш. - Я, к твоему сведению, родился и вырос в деревне, и бычков столько раз видел... Как ты - короля!
       - И что дальше?
       - А дальше сам прикинь - один самый захудалый бычок по размерам не меньше тебя будет, если не больше, даже ежели у него, скажем, еще и рогов-то нет! А уж тридцать штук... И потом - где ты всю эту ораву размещал? У тебя на даче коровник был? Или в своей двухкомнатной квартире?
       - Ах, ты об этом! - тяжело вздохнул Крутила, в очередной раз удивляясь невиданной смеси нахальства и бестолковости, присущей их маленькому спутнику. Однако, оставаясь в душе королевским гвардейцем, посчитал ниже своего достоинства вступать в пререкания с младшим по возрасту и слабейшим членом команды. Он только кратко пояснил, - Бычок - это рыбка такая. Маленькая, но очень прожорливая. Ее-то я и ловил.
       - А-а-а, ну это другое дело, - удовлетворенно кивнул Мыш, - Тогда валяй дальше!
       - Вот эти самые бычки..., - Крутила взглянул на Мыша, - Рыбки которые... Очень они любили на мелководье у берега гужеваться. Там такие небольшие водоросли были, мохнатые, словно елки, все дно покрывали, вроде леса. А бычки в этих зарослях прятались. Вот подойдешь к краю и смотришь в воду - мелко, сантиметров десять-двадцать, не больше, все как на ладони. Найдешь полянку в этом подводном лесочке, и крючок с червяком прямо на середину опускаешь. Даже без поплавка - не нужен поплавок, все и без него хорошо видно! Полминуты не проходит, а из водорослей уже две-три рыбешки выскакивают - и к червяку. Толкаются, спешат, друг друга отпихивают... Подождешь, пока самый шустрый заглотает - опля, и наверх его, проглота, вытаскиваешь! Снимешь с крючка, убедишься, что червяк еще целый, и снова его под воду, туда, где оставшаяся компания кружит, ждет своей порции угощения. Так их по одному и вытягиваешь. Одну полянку подчистил - к следующей переходишь!... А то еще бывало, находишь полянку, а на ней уже расположились один или два таких, дрыхнут. На солнышке греются. Вот стоят они у всех на виду, голубчики, а я им тут же - равняйсь! смирно! - и червя под нос!
       - Постой, постой! - опять перебил Мыш. - Я что-то не понял... Ты "равняйсь" да "смирно" кому командовал - бычкам или червяку?
       - Что ты все время перебиваешь? - рассердился Крутила. - Кому, кому! Мышам окрестным командовал, вот кому! Чтобы не лезли со своими советами да вопросами, рыбу не распугивали! Понятно?
       - Понятно, понятно! Ишь ты, какой раздражительный! - пробубнил Мыш. - А еще из почетного караула! Ладно, больше не буду перебивать, рассказывай дальше...
       - В общем, подношу я ему червя под самый нос, а он не реагирует. Я червяка и так, и сяк, и вверх и вниз, а он ни в какую! Спит, хоть из пушки пали! Тогда я приподнимаю крючок и червяком его прямо по спине стучу - бум, бум, мол, просыпайся! Смотрю, он дернулся слегка, я ему червяка опять под нос, нате, кушайте! Тут он, конечно, уже глазки-то продрал, угощенье замечает, ам спросонья его, и слопал. А я его аккуратненько поднимаю, присоединяю к общему собранию. Вот так пока карьер обойдешь, полянки исследуешь, кого из зарослей выманишь, кого по спине постучишь, а кого - прямо по физиономии пошлепаешь, за пару часов несколько десятков на радость коту и наловишь. Бывало, и полсотни притаскивал, куканы прямо на месте из тонких веточек вырезал! Забавно все это было!
       - И в самом деле, забавно! - кивнул Вождила, отхлебнув чая. - Я слышал про этих бычков. Раньше их в наших краях не было. А потом какие-то экспериментаторы, из Академии наук или еще откуда-то, завезли их в озера вокруг Большого Города и выпустили. А они не только прижились, а еще и по всем водоемам распространились, да всю рыбу местную пожрали.
       - Такие маленькие - и всю рыбу? - удивился Тычок.
       - Они не саму рыбу ели, а икру ее, - пояснил Вождила. - Много рек и озер попортили! Вот до чего исследования иногда доводят!
       - Это не я! - быстро сказал Ученый. - Я рыбами никогда не занимался!
       - Понятное дело, не ты! Умников и без нас вокруг хватает! - ухмыльнулся Картуз. - Да уж, щук так не половишь, как бычков!
       - Это точно! - подтвердил Крутила.
       Зеленка налил себе чай, запустил руку в карман и нащупал карамельку. Вытащил ее, развернул не глядя, и сунул в рот, скомкав бумажку. Во рту разлился ярко выраженный вкус. "Земляника! Вкусно!" - подумал он. Развернув фантик, взглянул на него. На яркой бумажке крупными буквами пестрела надпись "Яблоко". "Да, правильно мама говорит, не стоит доверять этой химии!" - подумал он. А вслух произнес:
       - Мыш, а Мыш! Теперь твоя очередь! Кого, где, когда? Все без утайки выкладывай!
       - От друзей - никаких тайн! - клятвенно заверил Мыш. И добавил, как бы между прочим, - Кстати, можно перебивать. Я не возражаю.
       Он поерзал на Зеленкином плече, устраиваясь поудобнее.
       - В общем, однажды попалась мне дикая рыба..., - начал он.
       - Что значит дикая? - уточнил Вождила.
       - Дикая - значит не аквариумная! - терпеливо пояснил Мыш. - С аквариумными-то что связываться... Вот дикие - это да!
       - Я что-то не пойму, - вмешался Тычок. - Мыши на самом деле рыбу едят?
       - Ну а как же! Мы все едим! Я только что вместе с тобой жареную щуку ел. Не заметил разве?
       - Жареную - это понятно! Я имею в виду, что охотиться на живую - это разве в мышиных повадках? И какую же рыбу вы предпочитаете?
       - Берем всякую - какая попадется. Что поймаем, то и едим. Треску там, щуку, осетра... На худой конец, кильку..., - Мыш присел на задние лапы, передние как можно шире развел перед своим носом, - Вот с таким глазом рыба встречалась.
       - Ну-ну, и кого же ты поймал? - саркастически хмыкнул Крутила.
       - Ну вот слушайте... Есть у нас возле деревни большущая река - намного шире, чем те, которые здесь. Названия не помню, но вот приток ее, тот, что позади огородов, узенький и мелкий, называется Печаевка. Ребятня деревенская обзывала ее по-простому - Печавка. Для меня эта Печавка тоже вроде широченной реки, а им-то, ребятам, по колено, хоть вдоль, хоть поперек. И любимое занятие летом у детишек - взять корзинку, отправиться к Печавке и начать этой корзинкой по травке у берегов шебуршить. Проведут так два-три раза, и на дне - с десяток рыбок. Карасики там всякие, плотвички, бешки...
       - Как-как? - переспросила Кепочка. - Какие такие бешки? Не слыхала никогда о них!
       - Жуткая рыба! - глаза Мыша округлились от ужаса. - Страшнее рыбы не встречал! Однажды малец, что в моем доме с родителями и бабушкой жил, приволок целую груду этих бешек для ихнего кота. Мерзкий, кстати сказать, тип был этот кот! Грубый, невоспитанный... Никогда со мной не здоровался! И вечно какую-нибудь гадость норовил сделать... Впрочем, ладно, не о нем сейчас речь. Хотя, нет, о нем тоже! Так вот этот Обормот... Его, кстати, звали именно так - Обормот, очень верное имечко хозяева подобрали... Красивое имя. - Мыш замолчал и отсутствующе улыбнулся, обнажив маленькие беленькие зубки. Потом добавил. - Нам, в моей семье, очень оно нравилось. Мы к нему всегда только по имени обращались. Только он почему-то на нас за это очень обижался... Этому-то бездельнику Обормоту мальчишка и притащил свежепойманных бешек. Тот, естественно, обрадовался - он завсегда очень радовался насчет пожрать - и сразу к рыбкам пристроился. А они ведь еще живые были, только что выловленные. Некоторые так еще и прыгали иногда. Тоже, судя по всему, кота этого недолюбливали сильно! Вот он, значит, присоседился к ним и давай одну за другой метать - аж треск за ушами стоит. Схватил очередную рыбину за голову и только хотел зажевать, как вижу - я в этот момент как раз под поленницей дров прятался, свежим воздухом дышал - вижу, головой он как замотал, вскочил и давай лапами себя по морде охаживать! Вот смеху-то было! Она, бешка эта, оказывается, в язык ему вцепилась, да так и повисла на нем. Долго дуралей волосатый пытался избавиться от хваткой рыбины, я так по земле катался, просто умирал от хохота, меня чуть дровами не придавило, едва успел отскочить! Наконец отлетела она, шлепнулась возле тарелки с молоком. Котяра обкусанный к ней даже подходить еще раз побоялся. Минуты три сидел, в себя приходил. Потом начал доедать оставшихся. Однако, урок пошел впрок, придурок лохматый враз поумнел. Теперь уже не заглатывал их с головы, а осторожно сбоку подкрадывался, ухватывал за хвост и с хвоста принимался жевать. Так, в конце концов, со всеми справился! Кроме той - самой озверевшей. К ней Обормот и подходить больше не стал! Теперь понимаете, какая это дикая рыба - бешка? И почему ее так назвали?
       - Ну, про рыбу страшную нам теперь понятно, - кивнул головой Вождила, помешивая палкой угли в костре. - А твоя-то какова роль во всей этой истории? Ты же хотел рассказать, как ты на рыбу охотился!
       - Естественно! - с достоинством ответил Мыш. - Именно к этой части своего рассказа я и подошел! Просто я хотел, чтобы вы хорошо поняли, с каким грозным противником мне пришлось иметь дело! Особенно с той самой, что справилась с целым котом. Когда Обормот с позором удалился, бешка так и осталась лежать возле кошачьей миски. Ну, тут уж я думаю, сейчас покажу этим котам и кошкам, как настоящие храбрецы дерутся! В общем, кинулся я на нее и как прокусил ей хвост со всего маху! Так быстро, что она даже и не шелохнулась!
       - Естественно, - засмеялся Зеленка, - она же была уже совсем вялая! Просто супервялая!
       - Конечно, - согласился Мыш. - Такая вялая - просто супер! Ну, а кроме того, я так храбро, так отчаянно налетел на нее - как самый настоящий лев!
       - Лев? - переспросил Вождила. - Ты хоть знаешь, кто такие львы?
       - Еще бы! - Мыш был явно возмущен таким откровенным недоверием. - У нас в деревне их, знаешь, сколько было! Под каждым деревом по штуке! Или по две!
       - Да ну! - Вождила с трудом сдерживал смех. - И ты их сам видел?
       - Само собой! Здоровые такие зверюги! Просто огромные... Раза в два... нет, в три больше моего роста!
       - В самом деле, монстры! - поддакнул собеседник. - А ты, случаем, не сочиняешь?
       - Да вы что, мне не верите? Да мы... Да я... Я же с ними чуть ли не каждую неделю дрался! Они этими... как их... стадами ходят. То есть стаями... Когда в "Мире животных" про них рассказывали... Ой! - спохватился Мыш, поняв, что проговорился.
       - В "Мире животных"? - подозрительно переспросил Вождила, однако врожденное нахальство Мыша уже позволило ему оправиться от смущения.
       - А-а-а... Э-э-э... Нет, я хотел сказать...Э-э-э... Председатель нашего сельсовета про них рассказывал. Ну, конечно, не мне лично. Одной моей знакомой мыши, у которой председатель в доме жил. А она уже мне пересказала... Они, эти самые львы, на председательского кролика напали. Чуть не загрызли, между прочим! Что вы смеетесь? Они еще как могут! Это вам не белки!
       Разошлись, как обычно в последнее время, далеко заполночь. До самого утра Картузу снились львы, плавающие в проруби, и мыши, вылавливающие их из воды огромными авоськами с большими дырками. Откуда-то снаружи доносилось легкое шуршание. Это Мыш во сне скрежетал миниатюрными коготками по стенке своей банки и тихонько попискивал: - Загоняй его, загоняй! Пасть ему рви! Да шкуру, смотри, не попорть!
      
       ГЛАВА 18
      
       Утром следующего дня первые признаки жизни донеслись из палатки Вождилы. Со скрежетом разъехалась "молния", закрывающая вход, и в проеме показалась заспанная физиономия командира экипажа. Вождила сегодня был дежурным.
       Он взглянул вверх. Облака медленно плыли по синему небу. Их было много, так что неба и видно-то почти не было. Но зато ветер за ночь почти полностью стих. К тому же, похоже, он сменил направление.
       "Это совсем даже неплохо!" - подумал Вождила и выбрался наружу.
       Завтрак и сборы прошли буднично. Ближе к полудню команда начала очередной переход. Правда, к Вождиле снова вернулось его озабоченное выражение.
       - Что такое? - Картуз подгреб к командирской трешке.
       Вождила неопределенно махнул картой:
       - Да что-то мне не очень понятно с нашим маршрутом! - пожаловался он. - То водопад откуда ни возьмись появился, то... - Он замолк, сосредоточенно глядя на карту.
       - Что "то"?
       - Да озеро это! Видишь?
       - Какое? Вот это? - Картуз махнул рукой в сторону расстилавшегося перед ними водного пространства. - Естественно, вижу! А ты не видишь?
       - А я - не вижу! В смысле, на карте не вижу! - пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Картуза. - Само-то озеро, конечно, вот оно! Только на карте его нет!
       - Да ну! Покажи-ка! - Картуз подтянул друг к другу борта двух трешек. Он заглянул в карту, разложенную у Вождилы на коленях, проследил взглядом за его пальцем.
       - Вот озеро, из которого мы вышли. Вот река. Прошли мы километров пятнадцать. И сейчас должны быть тут. - Его палец уткнулся в покрытую пластиком бумагу. - Ты видишь здесь какое-нибудь озеро?
       - Нет! - помотал головой Картуз.
       - Вот и я про то же! Я тоже не вижу!
       - Может, это блуждающее озеро? - предположил Картуз. - Здесь такие встречаются.
       - Встречаются! - подтвердил Вождила. - Только размеры их не превышают нескольких десятков, максимум - сотни-другой метров! А это, посмотри - километра три-четыре в длину! Да и ширина не маленькая. Уж оно-то явно не блуждает!
       - Ты прав! - спорить было не о чем. Картуз еще раз склонился над картой. - А вон те пороги? Мы разве позавчера проходили их?
       - И пороги не проходили! Зато обнесли водопад, которого здесь почему-то нет!
       - Так! - у Картуза возникло странное ощущение, как будто он за завтраком съел здоровый кусок льда. - Ты хочешь сказать...
       - Я хочу сказать, - закончил его мысль Вождила, - что это не та река, которая изображена здесь, на карте!
       - То есть мы заблудились! - своим громоподобным голосом вклинился Крутила, который все это время дрейфовал неподалеку, изучая свой экземпляр карты.
       - Похоже, что так! - вздохнул Вождила.
       - Но как же? Не может быть! - неуверенно запротестовал Картуз. - Мы же точно вышли из того озера, как показано на карте. Вот он остров, за которым мы прятались, вот тут двигались вдоль него, а потом свернули в залив, после чего и вышли в реку! Других-то рек нет!
       - На этой карте нет, - согласился Вождила. - Только если мы промахнулись и от острова пошли в другой залив - а при таком ветре и волне это запросто! - то там могло оказаться все, что угодно!
       - В другой залив? - изумился Картуз. - Где же он?
       - Смотри! - палец Вождилы снова уткнулся в карту. - Видишь, озеро поместилось на карте не полностью. Залив, через который, мы полагаем, что прошли, находится прямо у обреза. А следующий залив, если он там есть, как раз должен находиться за краем карты. На другом листе. И все вытекающие реки и озера, соответственно, остались там же!
       - Понятно, - подхватил Крутила. - Ты имеешь в виду, что, если мы по ошибке проскочили нужный залив, так же по ошибке спустились в следующий, то оттуда вполне могли выйти в неверную протоку, по которой теперь и шпарим!
       - Ну, так давайте сверимся с другой картой и посмотрим, куда она нас выведет! - облегченно воскликнул Картуз. - Может быть, этот вариант маршрута нас тоже устроит! Здесь же все реки текут примерно в одном направлении!
       - Сверимся! - Вождила пожал плечами. - Легко сказать! Только у меня нет с собой другой карты! Мы же не собирались в те края, я ее и не стал брать! Соответственно, и для вас копии только со своей сделал.
       - Что же делать? - испуганно спросила Кепочка, которая за все это время не проронила ни слова. - Возвращаться?
       - Возвращаться не так просто! Такое расстояние, да еще против течения - дня два, а то и три потеряем. - Вождила напряженно размышлял о чем-то. Наконец он твердым голосом, как и положено командиру, произнес, - Я предлагаю следующее. Картуз прав - все реки тут текут примерно в одном направлении. Поэтому, если мы будем продолжать движение дальше, то рано или поздно должны выйти к трассе Большой Город - Прозрачноморск. По всем расчетам она должна быть не очень далеко - дня два-три хода. Движение на ней достаточно оживленное, поэтому вполне сможем сняться на ней с маршрута. Доедем до ближайшей станции, пересядем в поезд и - адью! - он помахал рукой. - Что скажете?
       - Я скажу, что это - полнейшая авантюра! - рявкнул Крутила. - Но именно поэтому я готов ее поддержать!
       - Ну что ж, - покрутил головой Картуз. - У меня отпуска еще две недели. Время пока есть. Я согласен! Кепочка, ты как?
       - Я? - Кепочка все еще пребывала в растерянности, однако бравый вид Картуза несколько успокоил ее, - Пожалуй, можно... если вы уверены... Лишь бы варенье не закисло!
       - Пеш! - Вождила повернулся к Пешу, который в течение всего обсуждения не переставал бросать спиннинг, без особого, впрочем, успеха.
       - А? Что? - он явно был очень далек от проблем, захвативших его друзей. - Нормально! Да, вполне... Главное - рыба чтоб была!
       - Рыбу в реке я тебе обещаю! - заверил Вождила. - Поймать ее - уже твоя забота! Как наши юные друзья? - обратился он к Тычку и Зеленке.
       Юные друзья не возражали - по ним, чем больше приключений, тем лучше.
       - Ну, тогда двинули! - скомандовал Вождила. Водоходы взялись за весла.
       Минут через десять, когда путешественники удалились на почтительное расстояние, из-за изгиба речки показалась еще одна байдарка. Она была одинока, что было весьма странно, так как минимум два судна - обязательное правило для любых водных походов. Впрочем, вид самого экипажа также вызывал недоумение - изможденные лица, на которых горели голодные и несколько ошалевшие глаза, явно испытывавшие отвращение к тому, что их здесь окружало, но вынужденные терпеть все ради одной единственной заветной цели - поскорее выбраться из этих гиблых мест! Или, может, ими двигало еще какое-то тайное желание, о котором случайному стороннему наблюдателю ничего не было известно?

    ***

       Через час, на другом конце озера, путешественники заметили на берегу развалины заброшенной деревни. Снова сверились с картой - деревни на ней также не было. Что ж, последняя надежда, если она еще у кого-то и теплилась, угасла. Водоходы снова вошли в реку.
       Они были в пути около трех часов. Новая речка плавно несла свои прозрачные воды, а с ними и байдарки, в полнейшую неизвестность. Впрочем, опыт походов по Лакерии и вера в свои силы не оставляли у путешественников сомнений, что рано или поздно они доберутся до какой-нибудь дороги, или, на худой конец, встретят других туристов, у которых будет карта, по которой они смогут сориентироваться. Что и говорить, рискованное предприятие!
       Изредка берега у речки сужались, течение убыстрялось, пару раз они проходили через короткие перекаты, однако больших порогов не попадалось.
       - Не сделать ли нам короткую остановочку? - предложил Вождила. - Съедим по бутерброду, потом еще пройдем, сколько сможем, и начнем искать стоянку!
       Не успел он это произнести, как зоркий глаз Тычка обнаружил впереди нечто интересное.
       - Смотрите, там, кажется, остров! - вытянутым веслом он указывал прямо перед собой.
       Действительно, совсем недалеко от них прямо посередине реки из воды воздымался громадный плоский камень, переходящий далее в покрытый кустиками водяники берег, за которым начиналась плотная стена густого леса. Река в этом месте расширялась в несколько раз и, обнимая своими рукавами остров, разделялась на два примерно одинаковых потока, разбегающиеся в разные стороны. Картуз притормозил байдарку веслом. Скорее инстинктивно, чем по необходимости, так как скорость течения здесь была невелика, и вода неторопливо огибала остров с обеих сторон.
       Однако он на всю жизнь запомнил случай, произошедший с ним много лет назад, в его первом байдарочном походе. В тот раз он впервые отправился на байдарках по Лакерийским рекам и озерам в составе так называемой плановой группы, то есть группы, вышедшей на маршрут с турбазы в сопровождении инструктора, что в корне отличало ее от любых самодеятельных туристов. Остановившись во время похода лагерем возле порога, они во время дневки устроили катание по нему - точь в точь, как они проделали это несколько дней назад. С той только разницей, что на выходе из того порога находился небольшой остров, расположившийся точно напротив исходящего потока воды. На самом краю острова росло толстое дерево, которое в обычное время несомненно стало бы украшением пейзажа. Однако в тот год им было не до украшений, так как вода в реке стояла высокая, остров основательно затопило, и только его центральная часть высовывала из воды свой горб, а дерево торчало прямо из воды. Струя из потока, ударяясь в остров, охватывала его с обеих сторон, и казалось, что это ствол дерева рассекает течение пополам. Высокий уровень воды привел и к усилению самого течения, поэтому напор воды, извергаемый порогом, был чрезвычайно мощным.
       Картуз, впервые в жизни севший в байдарку всего лишь за три дня до этого, не сумел вовремя оценить обстановку, и пока он решал, с какой стороны лучше обойти остров, течение прижало его байдарку точнехонько к стволу дерева, развернув при этом боком к потоку. Картуз со вторым членом экипажа - таким же новичком - не успели охнуть, как могучая сила начисто лишила их какой бы то ни было возможности двигаться. Когда же они попытались оттолкнуться от дерева веслами, это привело лишь к тому, что струя подвернула байдарку бортом вниз и прижала к дереву уже ее днище, а незадачливые седоки с плеском попадали в воду. С трудом поднявшись на ноги, они попытались оторвать байду от дерева, но безуспешно. Мощь потока, выбегающего из завершающей порог бочки, была такова, что не только не дала им возможности освободить байдарку из плена, но и в считанные секунды сложила ее пополам, перегнув через ствол и безжалостно поломав кильсон и стрингера. Вода с силой била вовнутрь судна, и им удалось оторвать его от дерева только тогда, когда с берега пришла помощь в образе двух дюжих молодцев из их команды.
       Остаток же дня после такого удалого катания был полностью посвящен непростому процессу ремонта и восстановления пострадавшей байдарки.
       Эти воспоминания молнией сверкнули в мозгу Картуза, вот почему он непроизвольно подтабанил, увидав впереди остров. Но как уже было сказано, необходимости в этом не было никакой, так как течение было неторопливое и спокойно расходилось по обе стороны от острова, не вызывая на его оконечности никаких возмущений.
       Путешественники пристали к центральному плоскому камню, благо места хватило всем, и выбрались на твердую землю, разминая затекшие члены. Из-под ног в разные стороны прыснула стайка резвых подосиновиков. На берегу водоходы нашли старое кострище, занесенное пожухшей прошлогодней листвой, и пока Вождила и его команда, пребывая в почетных должностях дежурных, нарезали хлеб, сало и колбасу, а также кипятили на скорую руку чай, Крутила с Ученым решили разведать берега острова, чтобы решить, с какой стороны его лучше обходить. Однако, как только они двинулись вдоль левого берега, их почти сразу же постигла неудача. Буквально в сотне метров от мыса начинались завихрения бурлящего порога, охватившие всю ширину реки в этом месте. Порог тянулся на сколько хватало глаз, а затем скрывался за поворотом уходящего влево русла. Следопыты проследовали вдоль потока и убедились, что порог был не только очень длинным и бурным, но и в двух местах прерывался водопадами, не очень высокими, но достаточными для того, чтобы опрокинуть и вышвырнуть вон любую зазевавшуюся байдарку.
       Однако, настоящая неожиданность подстерегала разведчиков совсем даже не в водной стихии, а, как это ни странно, на твердом и надежном берегу. Оказалось, что вдоль порога не было ни одной тропинки, которую они могли бы использовать для обноса сложных мест. То есть даже ни малейшего намека! Сколько они ни шарили вдоль берега, продираясь сквозь невысокие, но плотно растущие деревца, все было впустую. Наконец они вернулись к костру.
       - Давай-ка, мы сгоняем на ту сторону, посмотрим, нет ли прохода по основному берегу! - предложил Ученый.
       Через минуту они с Крутилой уже переправлялись на противоположную сторону. Однако и там их постигла неудача. Вернувшись через пятнадцать минут, Ученый доложил:
       - Глухо! Никак не продраться! То же самое, что и здесь!
       - Ну что ж, - резюмировал Вождила, который все это время невозмутимо занимался подготовкой к перекусу, - Значит, надо идти по другому рукаву, там, где течение спокойное. Потому и тропинок нет, я полагаю, что никто не обносит этот порог, а все идут с другой стороны острова!
       - Возможно, ты и прав, - с сомнением покачал головой Картуз. - Только объясни мне, пожалуйста, почему на другой стороне течение спокойное? Если это остров, то перепад уровня воды должен быть одинаковым с обеих сторон, а, следовательно, там тоже обязательно должны быть пороги!
       - Совсем не обязательно! - возразил Вождила, осторожно снимая с костра кан с закипевшей водой. - Если остров большой, на несколько километров, то уровень дна может понижаться постепенно, без ярко выраженных перепадов, - он засыпал в кипяток заварку. - Либо порог там тоже есть, просто он где-то дальше...
       - А что значит "большой остров"? Откуда взяться большому, если ширина самой реки здесь не превышает тридцати - сорока метров? И что мы будем делать, если все-таки встретим порог?
       - То же самое, что и всегда - либо проходить, либо обносить. Возможно, там лес будет пореже, или звериная тропа какая-нибудь появится... В общем, вариантов много!
       - Много! - саркастически поддакнул Картуз. - В том числе и такой как здесь - ни прохода, ни проноса!
       - Все может быть! - так же спокойно подтвердил Вождила. - Но давайте переживать неприятности по мере их поступления! Все равно выбор невелик! А что касается размеров острова... Что ж, для такой речки он и в самом деле несколько великоват... Но факт остается фактом!
       - Эт-то точно! - пробасил Крутила, подставляя для чая кружку. - Давайте лучше пожуем, а потом и решим, что делать дальше! Хотя, если честно, мне уже и так все ясно!
       Картуз неодобрительно покачал головой и отправился к байдарке за посудой. У него была очень старая кружка, металлическая, эмалированная, на пол литра, с нарисованными на боку двумя большими гусями. У Картуза еще сохранились детские воспоминания, в которых кружка верой и правдой служила его отцу, не признававшему мелких чашечек и стаканчиков и ежедневно пившему чай только из этой кружки. Со временем она морально устарела, отец перешел на фарфор-фаянс, правда, столь же внушительных размеров, а сам Картуз тем временем вырос и начал ходить в походы. С тех пор вот уже много лет семейная реликвия неизменно сопутствовала ему во всех его путешествиях. Картуз любил пить из нее чай, хотя никто никогда не видел, чтобы он наливал ее до краев - всегда только на треть. Как он сам объяснял, исключительно с той целью, чтобы чай не успевал остывать.
       - Лучше я несколько раз долью себе горячего, чем буду хлебать остывшее пойло! - говорил он.
       У кружки было еще несколько обязанностей. В нее, например, очень удобно было собирать чернику, а во время переходов она была просто незаменима для вычерпывания воды из байдарки.
       В процессе перекуса водоходы еще раз обсудили дальнейшие планы. В конце концов, после долгих взвешиваний за и против, было принято решение идти по правому рукаву реки, а там уже смотреть по обстоятельствам. Тем более, что особого выбора у них, действительно, не было.
       С тем и двинулись дальше. По течению байдарки шли споро, препятствий на пути не попадалось, и часа через полтора они уже отмахали километров десять.
       - Что-то я сомневаюсь, что это просто остров... - буркнул Картуз, нагнав трешку Вождилы.
       - Да уж, - согласно кивнул тот, внимательно оглядывая заросший лесом берег. - Если остров имеет такие размеры, то это уже не остров, а материк!
       Эта мысль так поразила Картуза, что он от неожиданности опустил лопасть весла в воду, и байдарку тут же развернуло поперек движения.
       - Но ведь... - он непроизвольно сглотнул, - Но тогда... тогда получается, что две реки не сливаются в одну, а наоборот, вытекают из нее! Разве так бывает? Чтобы реки раздваивались? Или чтобы одна вытекала из другой?
       - Спроси Ученого! Он все у нас знает! - пожал плечами Вождила.
       Ученый был тут как тут.
       - Вообще-то, науке такое явление не противоречит... Хотя, насколько мне известно, и обоснований для подобной аномалии не существует... Короче говоря, в этом мире все возможно!
       - Типично академический подход! - хмыкнул Вождила, вновь берясь за весло. - Почему бы Бенгальской Научной Академии не учредить еще один институт для изучения этого вопроса?
       - Мы подумаем! - коротко ответил Ученый.
       Еще через полчаса хода они услышали впереди слабый шум.
       - А вот, наконец, и долгожданный порог! - крикнул Пеш, вытягивая вперед руку.
       Действительно, в полутора сотнях метров впереди плавное и спокойное течение реки нарушалось появлением высоких бурунов с белыми гребешками поверху.
       - Пристаем к правому берегу! - крикнул Вождила и первым направил свою трешку к берегу. Остальные экипажи не замедлили последовать его примеру. Оказавшись на берегу, вся компания, тщательно привязав байдарки к кустам, направилась в сторону источника шума, продираясь сквозь густые заросли невысоких елок и зажатых кое-где между ними хилых березок. Тропы здесь они тоже не нашли, а выйдя к самому порогу, сделали неприятное открытие: вся ширина резко сузившейся реки была покрыта высокими водяными валами с торчащими между ними то здесь, то там здоровыми валунами. По самой середине, правда, стелилась узкая дорожка стремительного языка. Метров через пятьдесят река круто сворачивала вправо. Продравшись до поворота, исхлестанные колючими ветвями,, путешественники увидели крайне непривлекательную для себя картину - все такие же буруны и валы по бокам, а язык, разогнав свои воды до умопомрачительной скорости, со всего маху влетал точнехонько в середину гигантской, по другому и не назовешь, бочки! Сразу после которой речка, как ни в чем ни бывало, успокаивалась и дальше выкатывала свои воды по инерции в широкую и тихую заводь.
       - М-да! - протянул Вождила. - Проходить опасно! А тропы для обноса нет!
       - Может, на другой стороне? - с надеждой предположил Пеш. На плече у Зеленки Мыш зажмурил глазки и тихонько попискивал от ужаса, дрожа всем тельцем вплоть до самого кончика хвоста.
       - Пошли назад! - распорядился Вождила. - Надо проверить, что на том берегу!
       Он еще раз обернулся на реку и внимательно посмотрел на бурлящий поток.
       - Интересно... - произнес он, наконец. Затем махнул рукой, - Ладно, пошли!
       Быстро смотавшись на тот берег, Крутила и Ученый вернулись с неутешительными известиями - лес абсолютно непроходим, даже намека нет на какую-нибудь тропку.
       - Что делать будем? - все смотрели на Вождилу.
       - Проходить? - это спросила Кепочка.
       - Есть вариант! - Вождила был абсолютно спокоен. - Видите, вдоль того берега идет каменная гряда? По этим камешкам вполне можно допрыгать до конца порога. Кое-где в воду наступить. Но там не должно быть глубоко! Короче, вполне можем сделать проводку! Что скажете?
       - Думаю, ты прав! - подал голос Крутила. - Мы специально эти камешки тоже оглядели, когда туда бегали. Пройти вполне возможно!
       - Ну, тогда так и сделаем! Есть возражения?
       Возражений ни у кого не было, однако Крутила как-то хитро взглянул на предводителя.
       - У нас с Ученым тут идейка одна возникла! - сообщил он.
       - Что за идейка? - с интересом спросил Картуз.
       - Идейка-то? Очень простая... - он помолчал. - Пройти мы хотим попробовать! По языку.
       - Куда пройти? - изумилась Кепочка. - Там бочка на выходе, видал какая?
       - Видал, - спокойно подтвердил отставной вояка. - А ты видала - мимо нее проскочить можно. Протиснуться, так сказать, между бочкой и камнями.
       - А если не впишетесь?
       - Если не впишемся, то кильнемся! - спокойно ответил бравый водоход. - На то он и порог! Но мы постараемся! Ведь правда, постараемся, а, Ученый?
       - Само собой! - кивнул тот. Как настоящий ученый, он всегда был не прочь поэкспериментировать. - А иначе как же! Только привязать надо все-таки все вещи понадежней!
       - Насчет этого не сомневайся! - Крутила уже направлялся к байдарке.
       Путешественники перебрались на противоположный берег - тот, вдоль которого шла каменная гряда. Крутила и Ученый решили дождаться, пока их товарищи доберутся до спокойной воды, и только после этого стартовать самим.
       Первым в путь отправился экипаж Вождилы. Он взял в левую руку носовой конец байдарки, в правой зажал весло, и вскочил на первый камень. Сзади встал Пеш, также крепко державший кормовой конец и свое весло. Быстрое течение мгновенно подхватило байдарку и потащило ее вдоль берега. Вождила перепрыгивал с камня на камень, двигаясь вслед за ней и крепко удерживая веревку. Иногда он подтаскивал нос поближе к себе, иногда, наоборот, отпускал и одновременно подпихивал его веслом, чтобы обойти какой-нибудь камень. Пеш в это время проделывал те же манипуляции с кормой. Не сказать, что понеслись они с ветерком, однако мало помалу продвигались вперед. Байдарка, сразу полегчавшая без седоков, легко скользила вперед, время от времени наезжая на какой-нибудь гладкий и мокрый камень и столь же легко соскальзывая с него.
       Следом за ними прыгал по валунам Тычок, которому доверили переноску удочек, чтобы они не цеплялись из байдарки за нависающие над водой ветви близко подступающих деревьев. Когда первая байдарка удалилась на пятнадцать метров, стартовала трешка Картуза. Сам Картуз также встал впереди, сзади удерживал байдарку Зеленка. Замыкала шествия Кепочка, естественно, с полным комплектом удочек в руках.
       - Ты, главное, крепче держи! - напутствовал Картуз Зеленку. - Не выпускай веревку, иначе может развернуть!
       - Ладно-ладно, не маленький! - недовольно буркнул Зеленка, которому не очень нравились постоянные нравоучения. Мыш сидел, намертво вцепившись в воротник зубами и крепко зажмурив глаза. Он уже чуть не пожалел, что напросился на эту авантюру.
       Крутила с Ученым тем временем проверяли прочность веревок, которыми были привязаны их вещи, и подтыкали поплотней полиэтилен, игравший роль фартука при прохождении порогов. Наконец, Крутила выпрямился.
       - Уф, - он вытер ладонью лоб, - Кажется, все готово. Они дошли, как думаешь?
       - Думаю, да, - ответил Ученый, подергав в последний раз гермомешок с палаткой, на которой он сидел во время переходов. - Минут десять прошло, не меньше!
       - Тогда трогаемся! - распорядился Крутила.
       Они отвязали веревки от деревьев и забрались в байдарку. Дойдя до середины, развернулись и встали по течению. Их быстро несло прямо к входу в язык, поэтому они даже не гребли, только Крутила с капитанского места понемногу корректировал направление движения. Байдарка лихо влетела в струю, и ее все также быстро понесло дальше. Мимо то и дело мелькали огромные камни, впрочем, большинство их было скрыто гигантскими пенными валами и водоворотами. Иногда камни оказывались столь близко, что водоходы задевали их веслами.
       Вот, наконец, и поворот реки. Язык по инерции несколько отклонился к левому берегу, однако через десяток метров выровнялся и вновь устремился к середине. Чтобы их не развернуло, на самом повороте Крутила с Ученым налегли на весла с левого борта и резко повернули байдарку по течению. Хотя скорость движения была очень большой, они все же успели выровнять байду. Но их тут же повело в противоположную сторону. Импульс, приданный их мощными усилиями байдарке, оказался столь велик, что она крутанулась вокруг своего центра, проскочив среднюю линию вывернувшегося из-под нее потока, и по инерции стала выходить из языка. Крутила, пытаясь спасти положение, резко стабанил с левой стороны, но было уже поздно. Нос байдарки вырвался из стремительного потока и с разгона врезался в стоячую волну, обрамлявшую язык. Передней частью байдарка налетела на камень и окончательно встала поперек течения, причем задняя ее половина продолжала находиться в языке, в конце которого бушевала гигантская бочка. Байдарка покачнулась, но удержалась в вертикальном положении, камень, шаркнув по днищу, остался позади, и судно понесло дальше - прямиком в разверзшуюся пасть бурлящего котла.
       В считанные секунды их поднесло к краю, за которым уже не существовало ни воды, ни воздуха, а была только какая-то неразделяемая смесь из того и другого. В байдарку, с которой уже давно почти сорвало накрывающий ее полиэтилен, плюхнулся огромный клок пены, мгновенно превратившийся в толстый слой воды на дне, и она медленно, казалось, нехотя, стала заваливаться набок - точно в ревущий слив.
       Ученый выпал со своего места, однако в последний момент, уже находясь в воде, успел вцепиться в борт, и его понесло мимо бочки к выходу из порога. Перевернувшись, байдарка накрыла собой Крутилу и так и вошла кормовой частью в бочку, отсвечивая мокрой зеленью в разрывах пены и воды. Через несколько секунд она плыла по течению - спокойно и не торопясь.
       Вот такая картина и предстала глазам остальных водоходов, которые к тому времени миновали порог и ждали друзей, сидя в байдарках, покачиваясь в тихой воде небольшого затона. Блестящее зеленое брюхо байдарки, едва выступающее из серой водяной массы, и яркое синее пятно рядом - каска на голове Ученого.
       Крутилы нигде не было.
      
       ГЛАВА 19
      
       Ну, а что же наши упорные преследователи? Как-то они поживают? Помнится, последний раз мы видели их, когда они входили вслед за водоходами в невесть откуда взявшееся на пути озеро.
       Увы, судьба уготовила им не самую увлекательную роль. Их жизнь почти точь-в-точь повторяла жизнь наших героев, с той лишь разницей, что почти все свое время им приходилось проводить не на рыбалке или за сбором ягод, а ползая на карачках среди пыльных мхов, прячась за холодными мокрыми камнями, с утра и до вечера не спуская глаз с водоходов. А какого страху они натерпелись, когда пересекали бушующие водные просторы под натиском ураганного ветра! Бедолаги едва не налетели на камни, пытаясь укрыться хоть на минуту от бешеных порывов шторма, а в какой-то момент чуть не потеряли водоходов из виду за высоченными ревущими валами. Они преодолевали бескрайние бушующие просторы, то взлетая на очередной гребень и обливаясь холодными потоками воды, то обливаясь холодным потом, когда беззащитное суденышко низвергалось в водяную яму.
       А скольких нервов им стоило выбрать правильный путь, когда река перед ними неожиданно разветвилась! Хотя один из рукавов был совершенно очевидно непроходим - а как еще могло быть с двумя водопадами подряд друг за другом! - Смычок почему-то был уверен, что идти надо было именно туда, и чуть ли не силой тянул за собой Никошу. Тому пришлось приложить просто нечеловеческие усилия, чтобы убедить приятеля в том, что любой здравомыслящий человек предпочтет прошагать по ровной асфальтовой дороге, чем пробираться по перекопанному канавами проселку, если у него, конечно, будет выбор, и что, в соответствии с этим, вряд ли водоходы решились на безумные прыжки с отвесных сливов. И, как мы знаем, интуиция его не подвела!
       Я уж не говорю про ежедневное меню! Если бы Смычок хоть немного догадывался о том, каков рацион даже у приблудного Мыша, он бы утопил весь свой запас макарон от такой несправедливости!
       И вот теперь они снова чуть не наступали на пятки путешественникам, изо всех сил стараясь при этом не попасться им на глаза. Надо сказать, что весь предыдущий опыт несколько, скажем так, сомнительной деятельности Смычка в какой-то мере помогал им сейчас более-менее успешно справляться с задачей.
       А организаторского опыта Смычку было не занимать! Читатель уже знаком с некоторыми его начинаниями, такими, как изготовление и продажа табуреток, оформленных в псевдонародном стиле, или стрижка экзотических кроликов. Если бы кто-нибудь порасспрашивал Никошу о его деловом приятеле, тот привел бы немало примеров коммерческих идей последнего, после которых Никоша самым чудесным образом лишался очередной своей вещи. Оно и понятно, любая гениальная идея - Смычка, разумеется - непременно должна была получить по мнению ее автора финансовую поддержку - понятное дело, Никошину!
       А однажды Смычок и вовсе отчебучил такое...
       Никоша и сейчас прекрасно помнил тот теплый и солнечный день. Дело было в субботу утром, он только что встал и уже предвкушал, как после завтрака отправится в парк и погреется в первых лучах весеннего солнышка. Неожиданно раздался звонок. Никоша побежал открывать, и в квартиру ворвался Смычок.
      -- Сидишь? Скучаешь? Эх ты, совсем от жизни отстал!
      -- А что такое? - удивился Никоша.
      -- Чего-чего! Газеты надо читать! - Смычок швырнул Никоше толстую пачку газет, которые он держал под мышкой. - На, смотри. Вот здесь... Вот... "Гость из космоса"! Читай!
       Никоша покорно принялся за чтение. Однако Смычок нетерпеливо выдернул газету у него из рук.
       - Ладно, я сам. Слушай. "Вчера на городском космодроме встречали необычного гостя..." Так, так, дальше... "Это животное прибыло к нам по обмену из..." Ну это фиг с ним, откуда оно прибыло.... "Поселится в городском зоопарке..." Ха-ха, это мы еще посмотрим.... А! Вот, наконец! Самое главное. Слушай сюда. "Необычность этого космического пришельца в том, что оно может сочинять стихи. Причем, сразу же их и записывает на бумагу. Но самое интересное то, что оно пишет стихи всегда на том языке, который принят в местности, где оно проживает. Бенгальские ученые пока не нашли объяснения этому феномену, но собираются поближе изучить пришельца, когда он будет проживать в нашем зоопарке. Там ему уже подготовлена уютная клетка, а сотрудники зоопарка, работники Бенгальской Научной Академии и Международного Центра исследования космоса и космических цивилизаций с нетерпением ждут встречи с ним. Переселение состоится через неделю после обязательного космического карантина". Вот! Понял?
      -- Не-а, - искренне сказал Никоша. - И что?
      -- Как что? Ты что, совсем ничего не понимаешь? Это же живые деньги!
      -- В смысле? На шапку его пустить что ли?
      -- Ну, ты даешь! На шапку! Такую ценную скотину! Да кто же режет курицу, несущую золотые яйца? Она же нам кучу денег принесет!
      -- Как? Выступать в цирке с ней будешь? Или прямо рисовать банкноты его... ее... заставишь? Так ведь она... оно... это... стихи, вроде, сочиняет, а не картинки рисует.
      -- Эх ты, темнота! А еще школу закончил! Она стихи для нас писать будет! Понимаешь? Шедевры! Ведь здесь таких нет! А мы их издавать станем. От своего имени, конечно! Мы же станем миллионерами! Усек?
      -- Ну-у, - протянул Никоша, которого идея вовсе не воодушевляла, несмотря на весь присущий ему романтизм. Да и вообще как-то все это уж очень сомнительно было. - А кто ж тебе его отдаст? Напрокат возьмешь, что ли?
       Но Смычка уже было не остановить. Он победно усмехнулся:
      -- Напрокат... За кого ты меня принимаешь? Когда я что-то брал напрокат?
      -- Неужели украдешь? - испуганно спросил Никоша. - А если поймают?
      -- Не поймают, не боись! В общем, я уже того... Оно уже того...
      -- Что того? - непонимающе переспросил Никоша.
      -- Да то того, - ухмыльнулся Смычок. - В общем, уже все. Здесь оно...
      -- Где здесь? - Никоша испуганно оглядел свою комнату, будто ожидал увидеть в ней инопланетного монстра. Никого не найдя, он повеселел. - Опять шутки...
      -- Да не, серьезно... Внизу он. В твоем гараже. В общем, привез я его.
      -- Как привез?.. Ты его ук-к-рал? - Никоша от волнения даже стал заикаться.
      -- Ну не украл, а, скажем так, взял на содержание. Да не дрейфь, все железно! Как говорится, смелость города берет. А кто не берет, тот шампанское не пьет. Я сказал, что на прививку его повез. От кори. Так там никто даже не чухнулся. Ты же знаешь, какой у нас бардак на городском космодроме. Прям как в зоопарке. Короче, теперь жизнь у нас с тобой начнется - просто малина! Шампанское, ананасы, банкеты, пляжи, машины, фестивали, тусовки, актрисы, интервью. Литературные премии, дипломы! В общем, будем знаменитостями. Новые бенгальцы за автографами в очередь будут за месяц записываться! Ну, как тебе перспектива? - он похлопал Никошу по плечу. Тот только уныло кивнул. - Ладно, пошли!
      -- К-куда? - глупо спросил Никоша. Уверенность Смычка ему совсем даже не передалась. Скорее, наоборот.
      -- Как куда! - хрюкнул от смеха Смычок. - На автора смотреть пошли. Бумага чистая у тебя есть? Давай сюда. Да, и карандаш какой-нибудь захватить не забудь.
       И он направился к двери.
       После яркого солнца и жары на улице в помещении было прохладно и с первого взгляда абсолютно темно. Они постояли немного у двери, давая глазам время привыкнуть к темноте. Скоро Никоша уже мог различить в глубине гаража клетку, размерами примерно в четыре собачьих будки. Он пошарил по стене, и помещение залил тусклый электрический свет. На полу в клетке лежало что-то вроде большой собаки, прикрыв голову одной лапой.
       Собака была весьма странного для дворняги цвета. Шкура ярко оранжевая, почти как апельсин, даже еще ярче, такая, что казалось, она светится в полумраке. Шерсть короткая и блестящая. По бокам от шеи до хвоста тянулись два ряда ромбиков фиолетового цвета, а хвост был длинный, тонкий и очень гибкий.
       Когда Смычок и Никоша подошли к клетке, животное подняло голову и поглядело на них. Морда его была похожа на кошачью, только значительно крупнее, усы шикарные, длинные и густые, и завивались кверху, как у бенгальских мушкетеров, про которых Никоша читал в детстве. Взгляд у кошки был жалобный, словно у коровы, ожидающей, чтобы ее, наконец, подоили. Никоша виновато потупился, а Смычок вытянул из подмышки пачку чистых листов бумаги и просунул между прутьями клетки. Кошка тут же встрепенулась, взгляд ее оживился, и она, протянув лапу, придвинула бумагу к себе.
       После чего вновь взглянула на своих похитителей, однако на этот раз взгляд у нее был поживее, и похоже было, она чего-то ждет.
      -- Чего еще она хочет? - удивился Никоша. - Ждет, что начнем диктовать? Так для этого дела можно тогда и посимпатичней секретаршу подыскать.
      -- Сейчас, я, кажется, знаю, что еще надо, - Смычок вытащил у Никоши из нагрудного кармана карандаш и сунул зверю под нос. Кошка совсем не удивилась, а тут же вытянула во всю длину свой змеевидный хвост, обвила его кончиком карандаш и крепко зажала. Затем поднесла карандаш к своей морде, придирчиво осмотрела его и, сунув незаточенным концом в пасть, принялась задумчиво грызть. Через минуту физиономия ее заметно просветлела, она вытащила обслюнявленный карандаш из пасти и принялась лихорадочно водить им по бумаге, лежащей перед ней. Листы быстро покрывались строчками. Никоша стоял, разинув рот, но животное уже не обращало на них никакого внимания.
      -- Видал, а? - радостно завопил Смычок, - Я же говорил тебе - скоро станем богачами!
       Они уже собрались уходить из гаража, как вдруг Никоша что-то вспомнил и дернул Смычка за рукав.
      -- А, это... - робко забормотал он, - Ну ... то есть, чем она, зверюга эта, питается?
       При слове "зверюга" кошка перестала писать, подняла голову и неодобрительно посмотрела на Никошу. Тот сконфузился, покраснел и совсем уже невнятно стал оправдываться:
      -- Да я не в том смысле... Я просто думаю, кормить-то ее... его.. киску эту.. чем будем? Кошачими консервами, может... Или собачими?...
       Он совсем стушевался и растерянно замолчал, глядя на Смычка. Тот кисло улыбнулся и нехотя протянул:
      -- Да, с кормежкой есть одна заковыка... Там, в заметке-то той написано, что оно ест... Я тебе разве не зачитывал? Ну, в общем, жрет она исключительно черную икру. Ее там, на их планете, просто навалом, понимаешь... Она и привыкла. С утра до вечера только ее и трескает. Так что пришлось побегать, пока отыскал настоящую. А то везде так и норовят синтетическую впарить. Но тем не менее удалось урвать пару ящиков.
       Он подошел стоявшим в углу коробкам, которые Никоша сразу даже и не заметил, и вытащил из верхней круглую жестяную банку, какие Никоша до тех пор видел только в кино. Сняв с нее крышку, Смычок приоткрыл дверцу клетки и затолкнул банку внутрь.
       Кошка на мгновение отвлеклась от поэтического творчества, потянулась и лапой придвинула банку поближе к себе, после чего вернулась к работе.
      -- Икра? - изумился Никоша. - Где ж столько денег-то найти, чтобы прокормить ее? А, кстати, на какие шиши ты все это купил?
       При этих словах Смычок сразу поскучнел, а его взгляд тут же нашел какую-то весьма интересную архитектурную деталь в жестяном потолке гаража, которую с живым интересом и принялся разглядывать. Но поскольку вопрос был задан, пауза затянулась, а Никоша терпеливо ждал ответа, Смычок неохотно выдавил:
      -- Да я тут решил... Ну, дело-то верное... Деньги же рекой польются... - и, наконец, выпалил: - В общем, толкнул я твой мотоцикл.
      -- Как это толкнул? - обалдел Никоша.
      -- Ну как-как... Продал я его. Корешу одному. Да ты не расстраивайся. Он у тебя совсем уж старый был. За него и цены-то приличной не сорвешь. А ты через месяц не то, что мотоцикл - тачку самую крутую возьмешь. И не "Бенладу" какую-нибудь, а "Койоту Ковригу", а то и "Мандарин Бамс", если конечно захочешь.
       Что еще оставалось Никоше делать? Мы уже знаем, что мягкость характера и страсть к романтике приключений регулярно толкали его в объятия фортуны, причем, как правило, в компании со Смычком. Регулярно попадать, а затем вырываться из этих могучих объятий стало его своеобразным хобби. Вот и на этот раз он только вздохнул обреченно и, кивнув, двинулся следом за Смычком к выходу.
      -- Да, кстати, - повернулся к нему Смычок, прежде чем выйти на улицу, - ты лампочку-то какую поярче повесь здесь, что ли. Негоже нашему поэту глаза себе портить!
       Когда они повторно посетили гараж, на город уже опускались сумерки. Кошка была на месте, но не водила карандашом по бумаге, а мирно дремала на полу клетки. Рядом стояла банка с наполовину съеденной икрой. Вокруг валялось множество исписанных листов бумаги.
      -- Ишь ты, дрыхнет, - укоризненно произнес Смычок, - Мы ее черной икрой кормим, а она впустую простаивает. Вернее, пролеживает.
       Он открыл клетку, сунул туда руку и попытался подцепить пальцем банку с икрой. Кошка мгновенно вытянула лапу, обхватила банку и крепко прижала к себе. Глаз при этом не открыла, да, похоже, и вовсе не проснулась.
       Смычок хмыкнул, но настаивать не стал. Вместо этого он подобрал несколько листочков, валявшихся возле кошки и заполненных ее произведениями. Заглянув Смычку через плечо, Никоша отметил про себя, что почерк инопланетянина в целом был ровным и разборчивым, изящным и округлым, несколько похожим на женский. Смычок принялся читать вслух то, что было написано на листах.
       "Волна налетает
       На берег, резвясь.
       Виндсерфер качает,
       Задорно смеясь."
       - Какой такой "винт-сервер"? - не понял Смычок.
       - Не винт-сервер, а виндсерфер. Виндсерфинг - такой старинный бенгальский вид спорта, - пояснил Никоша, который был значительно начитаннее своего приятеля. Смычок снова хмыкнул и взял другой листок:
       "Снежные горы взлетают во мглу,
       Рыбы в морскую плывут синеву."
       - Здорово! Классно! - закричал Смычок. - Видал? Настоящие стихи! Нам с тобой таких ни в жисть не написать! Да любое издательство за нами бегать будет и с руками оторвет! Чё молчишь-то? - он пихнул Никошу в бок. Тот вяло отмахнулся. Какое-то странное ощущение возникло у него, какой-то дискомфорт. В голове его, ни с того, ни с сего, зазвучала известная песенка "Вечно школа мне будет сниться", а перед глазами появился давно забытый образ училки по Бенгальской литературе, которая по совместительству была еще и завучем. Никоша помотал головой и постарался отогнать видение, которое отнюдь не вызывало прилива ностальгических чувств. Да и то сказать, страшно далек был Никоша от поэзии.
       - Ну и что нам теперь с этим делать? - вяло спросил он.
       - Как это что? Сейчас рассортируем - и в издательство!
       - А подписывать-то как? Инопланетянин? Или просто Бенгальский Кот?
       - Опять ты ничего не понял. Нашими именами и подпишем. Гонорары-то нам получать надо, а не котам всяким! Понял теперь?
       - Да я-то понял. Только как это двумя именами одно стихотворение можно подписать? Это же не открытое письмо в Академию Наук! - Никоша все еще сомневался.
       - Так и подпишем! Это принято у разных сочинителей. Помнишь, такие были писатели, муж и жена Голимые? Писали про Бенгальское средневековье. Или братья Хрюны. Сказки сочиняли. Да что далеко ходить - сейчас вон тоже есть. Братья Дизайнеры, которые детективы пишут. Читал, небось?
       - Читал, конечно, - Никоша тяжело вздохнул, - Тоже мне, брат Дизайнер нашелся. Слушай, а может этот поэт и прозой сочинять умеет? - с надеждой спросил он. - Тоже какой-никакой детектив, может, состряпает, или приключенческое чего? Все-таки поинтереснее будет читателям. А в поэзии-то не каждый разберется.
       - Не, - Смычок помотал головой. - Рожденный поэтом, как говорится, роман не напишет. Разве что в стихах. Ничего, будем образовывать публику! Она у нас вполне способная. Ты не суди по себе. Хотя, если честно, я тоже какой-нибудь боевичок предпочел бы. Ну, что есть - то есть!
       Он сгреб остальные листы с пола клетки.
       Три дня предприниматели от поэзии безостановочно раскладывали, сортировали, нумеровали, подшивали и подписывали листочки, а на четвертый день с утра, лишь только в многочисленных редакциях и издательствах стали появляться первые сотрудники, Смычок взял под мышку папку с инопланетными стихами и отправился на поиски удачи. Никоша тем временем опять спустился в гараж. Что-то все эти дни не давало ему покоя. Что-то было не так. Но что? За работой его сомнения несколько отошли на задний план, но теперь, когда наступил перерыв в поэтическо-сортировочной деятельности, они вновь вернулись к нему, толпясь, толкаясь и подзуживая.
       Животное уже проснулось и вальяжно раскинулось на полу клетки, задумчиво грызя кончик карандаша. Перед ним лежал наполовину исписанный листок. Никоша просунул руку в клетку и потянулся за ним. Кошка безразлично проводила взглядом Никошину руку, затем лапой подтянула к себе пачку чистой бумаги, все так же не выпуская карандаша из пасти. Никоша принялся за чтение:
       "Когда в сумраке музон играет,
       И я от счастья торчу,
       Я балдею от тебя, дорогая,
       В небо от счастья лечу!"
       Никошу словно током шарахнуло. Ну, буквально, произошло короткое замыкание, где-то посередине между пятками и затылком. Даже искры из глаз посыпались. Елки-палки, он же это уже где-то слышал! Откуда? Когда?
       И вдруг он вспомнил. Это было уже, как ему казалось, почти целую вечность назад.
       Юность. Лето. Вечер. Теплый летний вечер и жесткая скамейка в городском парке. А на скамейке - он и молоденькая продавщица из соседнего гастронома. И он отчаянно пытается поразить воображение этой девчонки. А как еще юноша может поразить воображение своей девушки? Только двумя способами: рассказами о собственных подвигах или чтением стихов. А так как Никоша никогда ни в чем героическом замешан не был, то ему оставалось последнее. Ну, и чтобы уж наверняка - стихи должны быть своими. Вот он и читал подружке стихи своей собственной выпечки, совершенно искренне считая их гениальными. Следует отметить, что тогда, в тот вечер, гораздо больше его подругу поразили не стихи, а тот печальный факт, что скамейка, на которой они сидели, оказалась свежевыкрашенной. Но вот сейчас те "гениальные" строки наверняка поразили бы ее в самое сердце. Да и кого угодно поразили бы, ибо как раз они и были написаны на листке, который Никоша сжимал в руке. Стихи, написанные изящным округлым почерком, слегка похожим на женский.
       Никоша развернулся на сто восемьдесят градусов (должен сказать, что в Бенгалии сто восемьдесят градусов также составляют половину оборота), и молнией вылетел из гаража.
       Кошка изумленно проводила его взглядом, пораженная до глубины души небывалой прытью Никоши. А он мчался домой, сигая через четыре ступеньки сразу. Ворвавшись в квартиру, Никоша кинулся к своему столу, с силой выдернул верхний ящик, да так, что тот с размаху накрыл Никошу, уже предусмотрительно распростершегося на полу. Из ящика веером разлетелась всякая всячина.
       Груда этикеток от жевательных резинок, коллекцией которых он по праву гордился еще в бытность свою учеником начальной школы.
       Два десятка шариковых ручек с засохшей пастой, давно уже, естественно, не писавшие, но для выбрасывания еще не созревшие.
       Гнутые гвозди, которые он в начале своей карьеры любителя-ремонтника пытался забить молотком в бетонную стену (это было еще до того, как специалисты объяснили ему, что бетон все-таки лучше сверлить дрелью, потом в образовавшееся отверстие следует загнать пробку или дюбель, и затем только вворачивать шуруп, но никак не гвоздь), и которые он с тех пор не выбрасывал на случай непредвиденной нужды.
       Надорванные билеты на все фильмы, которые он просмотрел за последние пятнадцать лет в соседнем кинотеатре.
       И тому подобная дребедень, составляющая личный архив любого уважающего себя бенгальца зрелого возраста.
       Венчала гору этого мусора тоненькая потрепанная тетрадка с выцветшей зеленой обложкой, надпись на которой гласила: "Стихи ученика 6-го класса Никоши". Надпись, однако, не должна вводить в заблуждение читателя, ибо означала она лишь то, что свое первое стихотворение Никоша настряпал для какого-то сочинения по литературе, еще будучи учеником шестого класса. Помнится, стихотворение это сыграло свою весьма положительную роль, так как учительница, растрогавшись, вместо заслуженного "удовлетворительно" вкатила ему за сочинение "отлично". В первый раз за все время учебы. Впрочем, и в последний.
       Кстати, Никоша был малым сообразительным, и в дальнейшем еще несколько раз пользовался нетрадиционными ходами для того, чтобы расположить к себе учителя. Так, например, на одной из контрольных по истории, когда он выгреб до дна и изложил на бумаге все свои неглубокие познания по теме, за которые ему не светила никакая мало-мальски приличная отметка, прежде чем сдать листок на проверку, он приписал в конце: "Я знаю кое-что еще...". Вроде давая тем самым понять, что вообще-то он ученик прилежный, да настолько, что ему просто не хватило времени изложить свои обширные знания более полно. Трюк сработал, и заинтригованная учительница вместо того, чтобы по достоинству оценить его опус, отметку ставить не стала, а на следующем уроке вызвала Никошу к доске: "Так что же еще ты знаешь?" Естественно, тот был готов к такому повороту и без запинки отбарабанил все, что заблаговременно заучил из учебника. После чего счастливая училка поставила ему законное "отлично".
       Так вот, вернемся к тетради. После того памятного сочинения года четыре тетрадь хранила в себе лишь первое стихотворение, сияя девственной чистотой на остальных страницх. И только под конец школы, когда Никоша начал интересоваться не только футболом и книжками про разбойников, тетрадка время от времени стала пополняться его поэтическими изысками. В том числе и тем самым, вокруг которого разыгрались последние события.
       Потирая ушибленный при падении тыл, Никоша поднял тетрадь.
       - На месте, - пробормотал он растеряно. - Но как же, черт возьми, оно забралось сюда? Плагиатор проклятый! - он стукнул кулаком по полу. И в это время раздался звонок в дверь.
       Смычок быстрым шагом вошел в комнату, хмуро взглянул на беспорядок, устроенный Никошей и, не говоря ни слова, плюхнулся в кресло. С лица его не сходило мрачное выражение. Он с размаху швырнул в угол папку, которую держал в руке.
       - Ну что? Не берут? - сердце у Никоши громко стукнуло и остановилось. Во всяком случае, ему так показалось.
      -- Не берут. Я где только не был. И в издательском доме "Папа Пингвин", и в редакции "Изба-читальня", и еще в десятке мест. Везде завернули. Говорят, в наше время заработать на Варенике - дохлый номер.
      -- На каком еще варенике? - удивился Никоша.
      -- Да поэт, говорят, такой был.
      -- Ах, тот самый? Знаю, мы в школе проходили. Его полное собрание сочинений учили наизусть. Я, правда, стихотворения два помню, не больше. А при чем здесь он?
      -- Да то-то и оно, что при том! Говорят, его это стихи, ну те, что в папке я приносил.
      -- Подожди, а как же инопланетная котяра? Она-то что нам впарила? Разве не свои сочинения? - тут Никоша замолчал, вспомнив про свою тетрадку, неизвестно как прочитанную этим "котярой", и которую он все еще держал в руке. Он взглянул на нее, и лицо его исказилось от какого-то смутного и неуловимого предчувствия. В течение нескольких мгновений он пытался получше рассмотреть возникшее ощущение внутренним взором, потом бросил это занятие и безнадежно поинтересовался:
       - Послушай, а где та газета, ну в которой про нашего кота написано, и из которой ты про него узнал? Там что-то еще было сказано?
      -- Да я и не помню. Я, вроде, не до конца и дочитал-то заметку. Что там читать, все и так было ясно! А газета... Газета, кажется, в гараже осталась.
      -- Пошли, - коротко сказал Никоша.
       Кошка на этот раз не лежала на полу, а сидела посреди клетки. Перед ней стояла начатая банка с черной икрой, а кончиком хвоста кошка крепко сжимала столовую ложку, которую Никоша выделил ей на всякий случай в первый же день. Смычок поднял валявшийся рядом с клеткой листок:
       "Чижик-Пыжик, где ты был?
       На базаре водку пил..."
       Смычок даже заскрипел от злости зубами.
      -- Ворюга проклятый! - прошипел он и, открыв клетку, попытался вытащить банку с икрой из-под носа кошка. Та заурчала и легким движением хвоста махнула ложкой, пытаясь отбить ею руку Смычка.
      -- Отвали! - услышал Никоша. Вернее, ему показалось, что он услышал. Скорее, он прочитал это в кошкином взгляде. А если еще точнее, именно это он сам произнес бы, будь он на месте зверя.
       Никоша оглядел помещение и сразу же обнаружил в углу пачку газет четырехдневной давности. Он поднял одну:
      -- Так, вот... Это мы читали... А вот другая, ее мы не видели. Здесь есть какая-то дополнительная информация. Так... Гость из космоса... Сочиняет стихи... Так-так... Ну да, вот же! Смотри!
      -- Что там? - Смычок выхвалил газету из рук Никоши. - "...Необычно в нашем госте то, что он может сочинять стихи, и не только может, но и любит это делать постоянно, и днем, и ночью. Но что самое удивительное, как рассказали нашему корреспонденту в Международном Центре исследования космоса и космических цивилизаций, так это то, что на самом деле животное даже не сочиняет стихи в общепринятом смысле, а лишь записывает то, что когда-то уже было кем-то придумано в той местности, где оно находится в данный момент. То есть оно как бы ловит то, что уже "носится" в воздухе, используя неизвестную нашей науке телепатическую связь". Вот так сюрприз! - Смычок в сердцах швырнул газету на пол. - Крючкотворы безответственные! Не могли сразу разъяснить все рядовым бенгальцам, чтобы мы зря времени не теряли!
       И денег, про себя добавил Никоша, но промолчал. Теперь перед его мысленным взором возникла мемориальная доска, висевшая на старинном особняке, стоявшем по соседству с его многоквартирным домом. Сколько раз он проходил мимо этой доски, даже не задумываясь над тем, что на ней написано. А теперь вдруг увидел текст, словно наяву: "В этом доме родился, жил и часто работал известный Бенгальский поэт Вареник. Памятник литературной архитектуры. Тщательно охраняется государством".
       Он вздохнул. Всепланетная печаль прозвучала в этом вздохе. Вот и закончилось еще одно приключение, так живо разнообразившее его серые отпускные будни. А заодно лишившее его любимого мотоцикла, ибо надежды на то, что оранжевая кошка расплатится за съеденную черную икру, не было никакой.
       На их счастье бардак на городском космодроме за прошедшие с момента похищения дни так и не был ликвидирован (как, впрочем, и во всем королевстве, ибо Бенгалия формально была королевством). Поэтому им без труда удалось вернуть животное на свое законное место, где оно благополучно дождалось конца карантинного периода, после чего переехало на постоянное жительство в городской зоопарк, с регулярными посещениями различных научных учреждений и лекциями по литературе.

    ***

       Однако пора вернуться к нашей истории, в которой Смычок и Никоша волей случая приняли самое непосредственное и активное участие.
       Они вышли к началу порога в самый нужный момент - как раз когда байдарка Ученого и Крутилы, заложив вираж, уходила за поворот.
       - Вот они, по порогу идут! - обрадовано закричал Никоша, указывая пальцем.
       - Тише ты, не ори так! - зашипел компаньон. - Не в лесу, чай!
       - А где же? - простодушно удивился Никоша.
       - Ну, так говорится, мол, не кричи - не в лесу! Присказка... Поговорка... Короче, не вопи, как резанный, и пальцем не показывай! Неприлично!
       Никоша даже не поинтересовался у приятеля, с чего это вдруг тот стал такой шибко культурный - настолько он был рад, что увидел кого-то из преследуемых! На самом деле, он вовсе не был так уверен в успехе предприятия, как Смычок, а порой ему казалось, что они заблудились окончательно и бесповоротно, и ему никогда уже не вернуться на свой милый сердцу продавленный диванчик перед любимым телевизором. Поэтому каждая подобная мимолетная встреча согревала его душу теплом и возвращала зыбкую надежду, что когда-нибудь они все-таки выберутся из этой бесконечной гонки за призрачными сокровищами!
       Они пристали к берегу.
       - Выходим? - спросил Никоша, приготовясь вылезать на берег.
       - Зачем это? - не понял Смычок.
       - Как это - зачем? А на порог смотреть не будем? Где идти, как проходить?
       - А что на него смотреть? Порогов не встречал? Все и так ясно! Вот, видишь, куда течение несет? Прямо по середине - четкая и гладкая струя! Сейчас пару минут подождем, чтобы дать им отойти подальше, и двинем следом!
       Никоша с сомнением покачал головой.
       - Но ведь обычно все просматривают! Мало ли что! И они на предыдущих порогах выходили и изучали!
       - Ну, вот видишь - сам говоришь, что они выходят и смотрят! Стало быть, здесь тоже проверяли. И раз решили идти, значит, все в порядке! Мы прямо по их следам и пойдем! Все очень просто - как об стенку горохом! Мы же тоже не рылом шиты!
       Никоша, устав возражать, замолчал. Прошло несколько минут. Наконец, Смычок поднял весло и скомандовал:
       - Вперед!
       ГЛАВА 20
       В тот самый миг, когда байдарка начала переворачиваться, Крутила понял, что его несет прямиком в бурлящий котел мощной бочки. Именно туда упирался язык, и именно ее они безуспешно старались обойти стороной. В отчаянном рывке он попытался оттолкнуться веслом от поверхности воды и выправить байдарку, но было поздно. Лопасть скользнула по краю слива и, прочертив полукруг, ударила по корме. В ту же секунду байдарка накренилась еще сильнее и, не останавливаясь в своем движении, рухнула в пенящееся месиво.
       Последнее, что успел сделать Крутила, прежде чем погрузился в пучину, это, судорожно вдохнув, набрать как можно больше воздуха. Непреодолимая сила подхватила его и потащила за собой, как ему казалось, все глубже и глубже...
       Он уже не видел, как над головой пронеслась неуправляемая байдарка, влекомая стремительным потоком. Он чувствовал себя словно щепка в эпицентре бушующего смерча. Его крутило и бросало, переворачивая с ног на голову, но при этом он совершенно не мог понять, где находится верх, а где - низ. Сила тяжести исчезла, уступив место гораздо более мощной и необузданной силе яростного потока воды, сокрушающего все на своем пути.
       Впрочем, продолжалось все это недолго.
       Крутила ощутил мощный удар - сначала по ногам, затем его будто кинули со всего размаху грудью на бетон, и, наконец, голова в буквальном смысле с убийственной силой налетела на неподвижное препятствие. На самом деле только читать эти строки долго, а писать и того дольше, в действительности же все произошло почти мгновенно, все три удара последовали один за другим. Хотя Крутила и потерял ориентацию в пространстве, тем не менее, он сразу ощутил - стремясь смять и раздавить хрупкое человеческое тело, поток бросил его на каменную плиту, притаившуюся под водой, от которой и происходил отбой воды в бочке.
       На самом деле, конечно, тело было совсем не хрупким. Несмотря на то, что любого другого здесь запросто раздавило бы в лепешку, Крутила, закаленный долгими годами армейской службы, стоически выдержал все потрясения. Кстати, надувной жилет, надетый на него, тоже несколько смягчил удар. Ну, а когда поток припечатал его голову к камню, то здесь неоценимую услугу оказала ему каска, которую он, как и все его друзья, не снимал в течение всего перехода по рекам.
       Хотя каска и спасла его голову, все же он едва не потерял сознание, ощутив страшный удар. Тем не менее, оглушенный ревущей водой, прижимающей его к плоской каменной поверхности, он смог сохранить присутствие духа и контроль над чувствами. Не сумев сразу определить, где верх, где низ, он попытался развести руки в разные стороны, преодолевая напор воды. Это ему удалось, и через секунду он нащупал правой рукой дно, выложенное гладкими, обтесанными за многие сотни, а то и тысячи лет, булыжниками. Все также распластавшись на каменной поверхности, он с трудом переместил по направлению ко дну сначала одну ногу, затем вторую, а затем, отжавшись от камня руками, попытался выпрямиться и встать.
       В конце концов, у него это получилось, но на каждое движение, казалось, ушла целая вечность. Стоило ему ослабить мышцы, как страшная сила снова расплющила его на камне, не позволяя оторвать от него даже голову. Крутила почувствовал, что кислород, который он успел глотнуть перед погружением, заканчивается, тем более, что бьющий в спину поток сжимал грудную клетку как надувной шарик, выталкивая из нее даже те жалкие остатки воздуха, что еще сохранялись в легких.
       Собрав силы, Крутила попытался оттолкнуться от камня, чтобы, зацепившись за струю, вырваться на поверхность. Увы, ему не удалось оторвать от плиты свое тело даже на пару сантиметров. Неодолимая сила продолжала стискивать его в могучих объятиях.
       Кислорода оставалось все меньше. Перед зажмуренными глазами поплыли красные круги. Крутила нащупал ногой плоский камень на дне и попытался, упершись в него, продвинуть корпус вперед - вдоль каменной плиты. Совсем на чуть-чуть, но ему это удалось. Однако воздуха катастрофически не хватало! Все труднее было сдерживаться, чтобы одним судорожным движением не втянуть в легкие воды, все больше красных кругов плыло перед глазами.
       Почти полубессознательно, Крутила опустил руку, преодолевая сопротивление воды, и нащупал на боку ножны своего огромного охотничьего ножа. Сжав ручку мертвой хваткой, он дернул нож вверх. Лезвие с некоторым трудом вышло из ножен. Крутила подтянул остро заточенный клинок на уровень груди. Локтем левой руки, придавленной телом к плите, он отжался, на сколько смог, от камня и, рванув непослушными пальцами, выпростал из петли на спасжилете резиновую трубку, служившую для надувания камеры. Конец трубки был плотно заткнут резиновой пробкой, не позволявшей воздуху выйти наружу. Одной рукой Крутила перегнул трубку пополам, зажав ее в кулаке. Затем прихватил самый кончик большим пальцем правой руки так, что он оказался зажатым между пальцем и острием, и насколько мог резко рванул нож в сторону. Остро заточенная сталь как бумагу срезала конец трубки, который мгновенно унесло стремительным потоком.
       Не отпуская трубки, Крутила наклонил голову и, почти не разжимая губ, запихал резину пальцами в рот. Плотно сжал конец зубами и только после этого высвободил из кулака перегиб. Под сильным напором воды и тела Крутилы, приплюснутого к камню, воздух из передней левой камеры жилета рванулся на свободу. Продолжая крепко удерживать трубку зубами, но все же немного ослабив хватку, он сделал глубокий и продолжительный вдох - до тех пор, пока весь воздух из камеры не переместился в его собственные легкие.
       В голове немного просветлело. Собрав силы, Крутила, не выпуская из руки ножа, оттолкнулся от гладкой и скользкой поверхности плиты и сделал маленький шажок вперед. Затем еще один. И еще. Прошло секунд двадцать, но ему казалось, что он идет несколько часов. В голове опять стало мутиться. Оно и понятно, вдыхал-то не насыщенный кислородом свежий лесной воздух, а то, что уже когда-то побывало в его же легких, оставив там большую часть живительного кислорода! Тем не менее, дело свое отработанный воздух сделал - жалкие остатки животворящего газа, что еще оставались в нем, поддержали Крутилу в течение этих двадцати секунд и дали ему возможность немного продвинуться вдоль плиты.
       Медленно выдыхая, он нашарил левой рукой другую трубку, теперь уже справа, и, выдернув ее из петли, повторил опробованный трюк. И снова голове стало легче, хотя неиссякаемым потоком ее и мотало по камню во все стороны. Однако он понимал, что этого воздуха ему хватит не больше, чем секунд на пять, максимум десять, а дальше все! Конец!
       Он выпустил нож, выставил правую ногу вперед, и, оттолкнувшись что было сил обеими руками, попытался бросить тело как можно дальше вдоль плиты. Едва его снова прижало к ней, он вновь уперся в нее двумя руками, опять выставил ногу и снова совершил бросок. Если конечно, перемещение на двадцать или тридцать сантиметров можно назвать броском!
       Грудь разрывалась от желания сделать глубокий вдох. Еще секунда, и он уже не сможет сдерживаться. И тогда - все!
       Нога уперлась в камень, выросший на пути прямо из-под торчащей плиты. С трудом приподняв ногу, он наступил на его верхушку и толкнул тело вверх. Почти теряя сознание, он пропихнул вдоль большого камня руку и вдруг ощутил, как ровная монолитная поверхность резко пошла влево, давая выход напирающей воде. Инстинктивно он вцепился пальцами в абсолютно гладкий камень и из последних сил оттолкнулся ногами от опоры, на которой стоял. Тело, прижатое к плите, скользнуло по ней, и в следующую секунду безумная сила стихии подхватила его, проволокла по обкатанной поверхности скалы, бросила в попутную струю и затем понесла на волне отбоя вперед и вверх, к воздуху. К свету. К жизни.
       Хотя Крутила и был бенгальцем далеко не хрупким, его выбросило наверх как самую обыкновенную щепку, и потащило по водяным горкам все дальше и дальше. Едва оказавшись на поверхности, Крутила с хрипом втянул в себя воздух, затем еще, и еще. Голова, наконец, просветлела, и он стал осознавать происходящее вокруг. Его продолжало нести по волнам, косым и стоячим, но это было уже не важно. Важно было то, что течение влекло его прочь от страшной бочки, к выходу из порога!
       Он окончательно продышался и даже смог несколько направлять свое движение - туда, где уже виднелись встревоженные лица друзей.

    ***

       Байдарка преследователей резво зашла на порог - точно по языку, подхватившему их и шустро понесшему дальше, по веками накатанному пути. Они благополучно прошли до того места, где река делала резкий поворот, почти не опуская весел в воду. Однако на самом повороте байдарка почему-то предприняла попытку покинуть наезженную тропу и вместо того, чтобы повернуть по течению, устремилась в сторону бушующих вокруг подводных камней волн.
       - Поворачивай! - страшно выпучив глаза, заорал Смычок и со всей дури двинул веслом по воде, пытаясь удержать байдарку на гладкой поверхности языка. Однако та, вместо того, чтобы послушно повернуть, от такого неласкового обращения только накренилась на правый бок, продолжая пересекать косую волну, разделяющую гладь языка и неприветливое волнение обочины. А тут еще и Никоша со своей стороны подналег на весла, и байдарка, окончательно потеряв равновесие, стала медленно поворачиваться на бок, продолжая свое движение по течению.
       Со стороны это, наверное, очень здорово смотрелось - плавное, как в замедленном кино, переворачивание байдарки. Два седока, сначала прочно сидящие внутри утлого суденышка. Вот они медленно выпадают со своих мест, неуклюже плюхаются в воду, и вот уже их головы, торчащие из воды, целеустремленно продолжают движение по самому краю языка. А рядом большое и такое уютное брюхо байдарки, неутомимо продолжающей свой путь по порогу.
       Смычок оказался в воде, которая столь неожиданно сдавила его холодными тисками, что отчаянный писк "Мама!" так и застрял в горле, не сумев вырваться наружу.
       Впрочем, им повезло. То, что они не сумели вовремя повернуть и кильнулись на самом краю языка, оказалось весьма кстати. Ведь, как наверняка помнит читатель, язык с полного разбега упирался прямиком в бочку, и окажись Смычок и Никоша посередине этой колеи, не сладко им пришлось бы, выбираясь из водомешалки. Сейчас же, мокрые и напуганные, они пронеслись мимо нее, вцепившись в весла, и в душе молясь только об одном - чтобы их поскорее вынесло с этого аттракциона куда-нибудь в другое место, где вода спокойней, а скорости меньше!

    ***

       Байдарка Вождилы рванула наперерез струе, выбегающей на высокой скорости из порога и постепенно замедляющей ход в спокойных водах затона, чтобы помочь Ученому выбраться.
       - Не надо! Со мной все в порядке! - крикнул тот, отплевываясь от воды. Он перевернулся на спину и, работая веслом, которое продолжал сжимать в руках, погреб в сторону ближайшего берега.
       - Где Крутила? - в голосе Вождилы сквозила нескрываемая тревога.
       - Не знаю, - Ученый перестал грести, поднял голову из воды и взглянул в ту сторону, откуда он только что прибыл. - Нас опрокинуло перед самой бочкой. Мы не успели проскочить. Я оказался в воде уже сбоку от нее, а он, кажется, угодил прямо туда! Меня протащило мимо, а вот насчет него я не уверен. Похоже, он влетел в самую гущу!
       Картуз тем временем поймал перевернутую байдарку Крутилы и Ученого, опустив руку по локоть в воду, нащупал болтающийся носовой конец и, выпростав его из воды, стал подтаскивать байдарку к берегу. В этот момент Вождила увидел невдалеке что-то блестящее.
       - Весло! - он выудил из воды весло Крутилы, которое, благодаря воздуху, запертому внутри с помощью специальных пробок, не утонуло, а продолжало плыть по течению. Пристроив его в своей байдарке, засунув одну лопасть между вещами, они с Тычком и Пешем остались на середине, продолжая во все глаза всматриваться в стальную поверхность воды.
       - Что же делать? Надо искать Крутилу! - волновалась Кепочка. - С ним что-то случилось!
       Ей никто не ответил, так как все прекрасно понимали, что она, по всей видимости, права. Картуз перестал грести к берегу и тоже принялся всматриваться в воду. Только Ученый достиг, наконец, суши и, немного пошатываясь, выбрался на твердую землю.
       - А он умеет плавать? - тихо пискнул Мыш, который, чувствуя всеобщее волнение, даже позабыл про свой обычный капризный тон, но ответа тоже не дождался.
       В тягостном ожидании прошла минута. Каждый понимал, что случилось нечто очень плохое. Никто не произнес ни слова.
       И вдруг в пенистой волне, выбегающей из одного из многочисленных завихрений, зоркий глаз Тычка уловил что-то необычное. Темный силуэт вынырнул из воды, снова погрузился и опять вынырнул. Теперь уже сомнений не было - это был человек! Это был Крутила!
       С воплями радости Вождила, Пеш и Тычок схватились за весла и рванули вперед. Через десять секунд Крутила уже держался рукой за борт байдарки.
       - Смирно! Равнение напра-во! - попытался крикнуть он бодро, хотя было видно, что он еще никак не может отдышаться. - Ну, что приуныли? Весло мимо не проплывало?
       - Крутила, миленький! - Кепочка чуть не плакала от счастья. - А мы уж думали, что никогда больше тебя не увидим!
       - Да уж, даже соскучились немного! Ты где болтался? - добавил Мыш, к которому сразу вернулось его обычное настроение.
       - На, получи! В целости и сохранности! - Вождила вытянул весло и подал его Крутиле. Тот принял его, отпустил борт и, перевернувшись на спину, подобно Ученому поплыл к берегу.
       Скоро они все собрались у травянистого причала, где Крутила и Ученый принялись стаскивать с себя мокрую одежду. Раздевшись, они снова зашли в воду и ухватились с двух сторон за свою байдарку. Вчетвером с Вождилой и Картузом, пришедшими им на помощь, байдарка была перевернута и установлена в свое нормальное положение. Она была полна воды, но все упаковки оказались на месте - не зря так много времени Крутила тратил каждое утро на то, чтобы надежно привязать вещи. Быстро развязав веревки, они побросали мешки и рюкзаки на берег, подняли опустевшую байдарку и, перевернув, вылили воду. Затем принялись доставать из гермоупаковок сухую одежду.
       В этот момент Кепочка, покопавшись в недрах байдарки, извлекла объемистый пакет. Будучи врачом, так сказать, в мирной жизни, она и в походе добровольно и негласно взяла на себя обязанность следить за здоровьем друзей, а посему возила с собой мешок лекарств весьма внушительных размеров. По секрету сообщу читателю, что мешок этот был не многим меньше, чем запас конфет Картуза на все время похода. Хотя, в отличие от капитана, в запасах Кепочки преобладали средства от расстройства желудка. И вынужден признать, время от времени отдельные туристы радовались этим угощениям ничуть не меньше, чем Картузовым запасам!
       Итак Кепочка выудила свой бесценный пакет, и в этот момент все услышали ее изумленный голос:
       - А это еще кто?
       Проследив за ее взглядом, путешественники увидали весьма странную картину - со стороны порога, который они сами только что прошли с такими приключениями, выплывала кверху брюхом еще одна байдарка. Ее сопровождали две головы, попеременно то скрывавшиеся в волнах, то вновь оказывающиеся на поверхности. Одна из двух голов непрерывно издавала жалобное верещание. Другая молчала. Однако обе они безуспешно пытались ухватиться за байдарку, продолжающую свое независимое путешествие по течению.
       - Картуз, вперед! - это скомандовал Вождила и сам прыгнул на свое место. Тычок и Пеш тут же взялись за весла. Через секунду за ними последовала байдарка Картуза.
       Они приблизились к своим преследователям. Впрочем, пока никто из них не догадывался о том, что эти двое в воде преследовали именно их. Вождила подцепил перевернутую двойку, а Картуз, развернувшись так, что его корма оказалась прямо перед потерпевшими бедствие, скомандовал:
       - Цепляйтесь!
       Смычок и Никоша, не издав ни звука - Смычок перестал голосить, едва завидел спасителей - послушно вцепились в борта и таким образом вскоре были успешно отбуксированы к берегу. Туда же следом прибыла и их байдарка.
       - Кильнулись? - участливо поинтересовался Ученый. - Мы вот тоже!
       Однако, не дождавшись ответа, он пожал плечами, отвернулся и принялся одеваться. Смычок и Никоша выбрались на берег.
       - Вы откуда? - спросила Кепочка, глядя на две мокрые фигуры.
       - Оттуда! - Смычок махнул рукой в сторону порога. Наступило неловкое молчание.
       - Ага, понятно, - наконец нарушил его Вождила. - А куда?
       - Туда! - Смычок махнул в противоположном направлении.
       - А мы, кажется, вас уже видели! - воскликнул Зеленка. - На большом озере, там, где волна сильная была! Вы тоже переходили его во время шторма! Помните? Это ведь вы были, да?
       Никоша открыл рот и хотел что-то сказать, но Смычок резко дернул его за рукав, зашипев при этом:
       - Молчи!
       И затем буркнул едва слышно:
       - Нет, не мы...
       Никоша захлопнул рот. Они ухватились за перевернутую байдарку и без особых усилий подняли ее. Затем перевернули обратно и снова поставили на воду. Байдарка была пуста. Не совсем, правда. На сиденьях лежали гермоупаковки, в которые были засунуты какие-то вещи. Никоша привязал их, чтобы они не скользили и не выбивались из-под них во время переходов. Из носовой части торчала насквозь мокрая палатка. В корме перекатывался, погромыхивая, пустой котелок. И все. Грузовой отсек в середине был девственно чист.
       С минуту Никоша и Смычок оторопело глядели внутрь байдарки. Наконец, Никоша растеряно выговорил:
       - Рюкзаки...
       После чего замолчал. Простой, как деревянное весло, Смычок незатейливо выругался.
       - Вы что, вещи утопили? - сочувственно поинтересовался Вождила. Смычок сердито взглянул на него и вновь ничего не ответил. Все так же, не произнося ни слова, они залезли в байдарку и, продолжая хранить молчание, оттолкнулись от берега веслами. Вскоре спасенные скрылись за излучиной реки.
       - Странные они какие-то! - недоумевала Кепочка, пряча обратно невостребованные лекарства, пока Крутила с Ученым загружали вещи в свою байдарку.
       Крутила уже совсем пришел в себя и непрерывно болтал и шутил, в красках описывая свои подводные приключения. Сильный стресс и эмоциональное потрясение нашли себе выход в потоке красноречия отставного вояки.

    ***

       Друзья были настолько измотаны последними событиями, что единогласно решили далеко не уходить. Присмотрев на берегу ближайшую поляну, которая подходила под стоянку, путешественники на ней и разбили лагерь. Пока дежурные суетились возле костра, остальные расползлись по палаткам восстанавливать силы. Никто не пошел ни за ягодами, ни на рыбалку. Даже на носившиеся между ногами стайки молоденьких подосиновиков они не обращали ни малейшего внимания.
       К вечеру стало заметно холодать. Как только прозвучал долгожданный призыв на ужин, водоходы, одевшись потеплее, собрались у весело играющего языками пламени костра. За ужином вновь вернулись к приключениям сегодняшнего дня. Крутила уже в который раз пересказывал в подробностях, как его выкинуло из байдарки, и он неожиданно для себя оказался под водой, как его придавило к камню, и как он выбирался оттуда. Он удобно расположился возле самого костра и вытянул ноги так, что они чуть не залезли в огонь. С каждым разом рассказ обрастал все новыми подробностями. Он с удовольствием демонстрировал друзьям свой знаменитый нож, который во время этого приключения не потерялся, так как предусмотрительный Крутила еще несколько дней назад привязал к специальному кольцу на ручке веревку, другой конец которой прикрепил к ножнам. Поэтому, когда Крутила благополучно выплыл из пучины, нож последовал за хозяином словно собачка на поводке.
       - Признаюсь честно, - скромно говорил Крутила, прихлебывая чай, - В первый момент у меня душа в пятки ушла...
       В этот момент Зеленке показалось, будто кто-то всхлипывает. Он оглянулся на звук и увидал возле своей миски Мыша. Тот сидел к нему спиной, низко наклонив голову, загривок его вздрагивал.
       - Ну что ты, - ласково произнес Зеленка и осторожно погладил зверька по спине пальцем. - Успокойся! Все кончилось хорошо!
       - Ты это о чем? - Мыш повернул голову. Вся его физиономия была в крошках, а сам он что-то старательно дожевывал, немилосердно чавкая. Перед ним лежал кусочек засохшего сыра, который Кепочка обнаружила среди припасов и презентовала Мышу как раз перед ужином. Это чавканье Зеленка и принял за всхлипы.
       Зеленка смущенно отдернул руку.
       - Ни о чем! Грызи, грызи давай! Только тщательней пережевывай!
       - Угу! - махнул тот головой и вновь принялся за сыр.
       - Крутила, ты просто герой! - с чувством воскликнула Кепочка, глядя на бравого вояку восхищенными глазами. Остальные, надо сказать, испытывали те же чувства.
       В этот момент Крутила вдруг издал истошный вопль и отдернул ногу. Оказалось, что из разгоревшегося костра выпало горящее полено и подкатилось вплотную к вытянутым ногам Крутилы. Жар от головешки совершенно незаметно пробрался сквозь подошву, о чем, собственно, и сообщил Крутила своим возгласом.
       - Что, душа горит? - флегматично поинтересовался Мыш, даже не повернув головы и продолжая заниматься куском сыра. - Так ее пора бы уже и на место вернуть!
       - Кто вечером каны моет? - спросил Вождила свой экипаж.
       - А кто мыл утром? - в свою очередь поинтересовался Пеш.
       - Ну, я... Поэтому на сегодня я свободен! - Тычок помахал в воздухе рукой с зажатым в ней печеньем.
       - Точно! - подтвердил Вождила. - А я в обеденный перекус от чая споласкивал!
       - Тоже мне работа! Сполоснуть-то каждый умник сможет! А от каши поди ототри!
       - А тем более, снаружи отчисть! - Вождила хитро посмотрел на Пеша. Всем была известна принципиальная позиция последнего - никогда не отчищать кан от налета сажи по окончании похода.
       Справедливости ради стоит заметить, что в данном вопросе Пеш был не одинок. Все туристическое сообщество Бенгалии делилось на два примерно одинаковых лагеря, в зависимости от теории, которой придерживался каждый турист, причем не только водоходы, но и вело-, скало-, спелео- и прочие "ходы". А теорий на сей счет существовало две.
       Первая гласила, что каны и котелки ни в коем случае не следует отдраивать, ибо налет черной сажи поглощает больше тепла, поступающего от огня, в результате чего нагрев пищи в емкости происходит быстрее, что приводит к существенной экономии, как времени, так и дров. А хранить и перевозить их можно, упаковав в полиэтилен.
       Вторая теория заявляла прямо противоположное - котелок должен быть начищен до блеска, поскольку сажа играет роль экрана, не пропускающего значительное количество тепловой энергии к содержимому. Следовательно, начищенный котел или кан намного эффективнее нечищеного, так как жар от огня поступает прямиком и без задержек к продукту.
       Правда Ученый утверждал, что согласно физическим законам, черный цвет лучше поглощает свет, а не тепло. Поэтому налет сажи на котелке по идее должен очень помочь, если требуется вскипятить чай от солнечных лучей.
       Кстати, Ученый, который использовал любую подвернувшуюся возможность поисследовать все, что попадется под руку, даже если и не мог организовать под это дело новый институт или, на худой конец, лабораторию, не преминул изучить и данный вопрос. И пришел к весьма любопытному заключению. Оказывается, что приверженцами тщательной и регулярной чистки являются в большинстве своем руководители и организаторы походов, которым по долгу службы приходится поручать это ответственное дело членам своих групп. В то же время, противоположного принципа придерживаются, как правило, рядовые члены экипажей и команд, то есть те, кому непосредственно приходится оттирать и отдирать сажу.
       Кроме вышеупомянутого аргумента, у Пеша всегда в запасе был еще один, не менее веский. Будучи, как мы помним, человеком экономным и хозяйственным, он неустанно утверждал, что помимо неэффективности нагрева посудины, не покрытой сажей, происходит также неоправданный расход моющих средств, таких, например, как тряпка - она же в процессе чистки истиралась полностью! А Пеш никогда ничего на ветер не бросал! Ни слов - сказал, что не будет чистить, и ни за что не будет! Ни, тем более, материальных ценностей - в его багаже всегда можно было разжиться тряпкой, веревочкой, проволокой, прищепкой, шариковой ручкой без стержня или пробитым автобусным билетом!
       Как-то раз во время одного из походов они попали в места, где рыба разве что сама в байдарку не прыгала. В основном, конечно, щуки. Пеш, как только подвалил первый улов, тут же объявил, что вареные щучьи головы - лучший деликатес, который в позапрошлом веке в самых дорогих ресторанах подавали за сумасшедшие деньги. И призвал компанию не растранжиривать впустую столь редкий продукт, а непременно весь его съедать. Но так как остальные участники похода не торопились поддержать его пламенный призыв, щучьи головы стали оседать в миске Пеша. Который и не отказывался от такого счастья, а заявил, что непременно съест все.
       Объявить-то он объявил, однако силы свои, мягко говоря, не рассчитал. От обеда к ужину, от ужина к следующему обеду росли запасы голов в его миске, которые он бережно упаковывал на переходы и выставлял на середину стола во время каждой трапезы.
       Развязка наступила в один прекрасный день, когда Картуз, насобиравший очередную порцию черники, к своему ужасу обнаружил, что котелок, который он планировал употребить для варки варенья, доверху забит пресловутыми щучьими головами. Увиденное повергло его в легкий шок, а, принюхавшись к сим стратегическим запасам, он и вовсе лишился дара речи минут на пятнадцать. Однако по истечении указанного времени Картуз выдал такую тираду, что она с лихвой компенсировала пятнадцатиминутное молчание. После чего Пеш посчитал благоразумным торжественно разбросать свое сокровище по прибрежным камням, где налетевшая стая крикливых и наглых чаек тут же употребила нежданное угощение по назначению.
       Короче говоря, на Пеша в очистке кана от сажи рассчитывать не приходилось, да Вождила на самом деле и не собирался настаивать на этом. Тем более, что путешествие их еще далеко не закончилось. Он и сам относился к своему предложению как к незатейливой шутке.
       - Ладно, ладно! - успокаивающе произнес он. - Мой только внутри кана и сдавай его завтрашним дежурным. На сегодня наша вахта закончилась!
       Однако Кепочка, которая целиком и полностью разделяла позицию Пеша по мытью котлов, на всякий случай решила тоже поддержать единомышленника.
       - Драить каны после одного похода, чтобы в следующий раз опять вешать его на огонь - все равно, что делать генеральную уборку квартиры перед приходом в гости большой компании! После их ухода квартира остается ничуть не в лучшем состоянии, чем была до уборки!
       - Ты хочешь сказать, что перед гостями не приводишь квартиру в порядок? - усмехнулся Крутила, внимательно разглядывая подошвы кроссовок.
       - Увы, приходится, - вздохнула Кепочка. Но тут же повеселела. - Правда, я нашла свой собственный способ, как сохранить квартиру в порядке - на некоторое время, конечно - после визита большой оравы!
       - Какой же это? - заинтересовался Вождила. - Может, я дома тоже порекомендую его?
       Кепочка принялась собирать миски своего экипажа для мытья. Сложив их стопкой, она выпрямилась.
       - А очень простой! Перед приходом гостей всегда ведь приходится наводить порядок. Так ведь?
       - Так! - кивнул Вождила. Спорить с этим утверждением не было смысла.
       - А когда приглашаешь много веселых и удалых гостей, весь твой блеск - фьють, как мышь хвостом смахнула...
       - Причем тут мышь? - встрепенулся Мыш.
       - Ни при чем. Так говорится только.
       - А, тогда ладно! - Мыш уселся на место. - Давай дальше!
       - Спасибо! - Мыш не почувствовал сарказма и одобрительно кивнул. Кепочка тем временем продолжала, слегка поеживаясь. - Так вот, я и говорю - гости придут, покуролесят и привет! А у тебя дома все как в пещере первобытных бенгальцев! И руки не поднимаются снова возиться со всем этим. Тут-то я и приглашаю на следующий день в гости какое-нибудь тихое и спокойное семейство. Степенное, с ребенком... Вот, например, их, - она кивнула в строну Зеленки, - Его и родителей... Но это, конечно, когда он был маленький... тихий и спокойный. Не сейчас... Да, так вот, а пригласив новых гостей, я просто не имею права не подготовить снова квартиру к их приему. Приходится начинать все сначала. Но зато потом, когда все разойдутся, кругом тишь, да гладь! Спокойствие и порядок... до тех пор, пока мои собственные орлы не приведут все в исходное состояние...
       Кепочка подхватила миски. Другой рукой собрала ложки.
       - Что-то холодает! - она взглянула на сереющее небо. Оно было чистым и ясным. Даже сумерки не могли скрыть этого. - Похоже, ночью будет не жарко!
       И отправилась на берег. Там уже Зеленка полоскал кружки своего экипажа.
       - Хороший способ! - подтвердил Вождила. И спросил, ни к кому конкретно не обращаясь, - Только не проще ли сразу приглашать таких гостей, которые оставляют после себя полный порядок?
       - Боюсь, что это невозможно! - подал голос Ученый, помешивая палкой угли в костре. - Знаешь, чем отличается научная работа от вечеринки?
       - Нет, не знаю, - заинтересовался Вождила. - И чем же?
       - Это потому, что ты никогда в Научной Академии не работал! - пояснил тот. - А у нас каждый аспирант это знает! Научная работа замысливается вот такой! - он развел руки во всю ширь, словно рыбак, хвастающийся уловом, - А получается вот такая! - он свел пальцы вместе, почти прикоснувшись ими друг к другу. - А дружеская вечеринка, особенно холостяцкая - прямо противоположно! Задумывается вот такой махонькой, - и он вновь свел пальцы вместе, - а получается во какая!
       Его руки разлетелись в разные стороны, приготовившись обнять весь окружающий мир.
       Вдоволь посмеявшись, водоходы стали расходиться. И впрямь быстро холодало. Только Вождила еще возился некоторое время возле костра, убирая на ночь продукты и инвентарь, да с берега доносилось кряхтенье Пеша, усердно оттирающего со дна кана пригоревшую гречку.
      
       ГЛАВА 21
      
       Утро наступило ясное и звонкое. Ночью ударили заморозки, вся земля, влажная от недавних дождей, покрылась ровным слоем инея, который сверкал теперь под лучами восходящего солнца.
       Никоша, трясясь от холода, выбрался из палатки. Почти полночи он оттягивал этот момент, не желая вылезать из спальника, который хоть и не согревал, но все же создавал иллюзию какого-то укрытия. Им со Смычком повезло - утопив на пороге рюкзаки со стратегическим запасом макарон, или спагетти, как их пышно именовал Смычок, они сохранили спальники и запасную одежду сухой. Исключительно благодаря тому, что они были упакованы в гермомешки и привязаны на дне байдарки в качестве сидений.
       С одной стороны, Никоша в глубине души был даже рад, что все макароны утонули, до такой степени они ему опротивели. Но с другой стороны, макароны - это все же лучше, чем совсем ничего, а теперь-то как раз у них совсем ничего и не осталось!
       Он вышел на середину поляны. Бр-р-р! Холодно! Он огляделся по сторонам. Все белым-бело. Еще зимы нам тут не хватало, подумал Никоша. Было еще совсем рано. Он собрался уже нырнуть обратно в палатку, как его взгляд упал на какое-то темное пятно на земле - прямо под деревом, одиноко стоящим посреди поляны. Никоша подошел ближе. Это были его собственные брюки, в которых ему пришлось так неожиданно искупаться накануне, и которые он положил на землю сушиться.
       Никоша попытался поднять их, но пальцы лишь скользнули по поверхности, не сумев зацепиться. Он подсунул палец под ремень. На морозе штаны задубели и совершенно не гнулись. Мало того, они к тому же примерзли к земле. Ухватившись покрепче за ремень, Никоша потащил брюки вверх, с трудом отрывая от земли. Подняв перед собой, он постучал по ним пальцем. Раздался глухой звук, будто вовсе и не брюки это были, а большой кусок фанеры. Никоша усмехнулся и поставил брюки на землю, прислонив к дереву, после чего вернулся в палатку в надежде, что ему удастся еще немного вздремнуть после бессонной от холода ночи.
       Он лег и закрыл глаза, однако сон не шел. Было только ощущение холода. Никоша попытался залезть в спальник с головой - ничего не помогало. Прошло с полчаса. Рядом завозился Смычок. Никоша услыхал, как тот, клацая от холода зубами, выбрался из спальника, и, натянув ботинки, откинул полог палатки, намереваясь вылезти. Неожиданно наступила тишина, которая продлилась всего несколько мгновений, после чего что-то большое рухнуло прямо на Никошу. От неожиданности он вскрикнул и высунулся из спальника. Это был Смычок. Да, собственно говоря, кто еще это мог быть? Смычок изо всей мочи тряс Никошу за плечо. Глаза округлились от охватившего его ужаса, изо рта вырывалось какое-то сипение, очевидно, от страха предводитель совсем потерял голос.
       - Что такое? - воскликнул Никоша.
       - Т-с-с-с... С-с-с... С-с !
       Даже этот звук он умудрился издать, заикаясь от страха. Наконец Смычок совладал с дрожью в руках и приложил палец к губам. Затем ткнул рукой в сторону входа.
       - Там... Там!...
       Больше он ничего выговорить не мог. Никоша откинул спальник.
       - Что там? Что случилось? Лось? - Никоше пришла в голову шальная мысль, что их рогатый преследователь решил-таки поквитаться и теперь настиг их в этом глухом лакерийском уголке. Неужели выследил? Какой ужас! Что же делать?
       Он сунул руку под гермомешок, служивший ему подушкой, и вытащил оттуда рогатку, которую от нечего делать смастерил пару дней назад во время дневки. Для охоты, например. Да и вообще, мало ли кто нагрянет! Глядишь, и пригодится! И сейчас, похоже, именно такой момент!
       Однако Смычок яростно замотал головой. К нему, наконец, вернулся дар речи:
       - Нет, там это... При... Привидение! - громко прошептал он.
       - Сто? - переспросил Никоша. Он хотел сказать "Что?", но от холода губы не слушались его.
       - Да не сто! Пока только одно. Но раз одно нас нашло, то и..., - он замолк.
       - Привидение? - Никоша от изумления раскрыл рот. - Слушай, а ты, часом, не перегрелся?
       Он решил, что на почве погони за сокровищами у его приятеля слегка, что называется, поехала крыша. Однако Смычок еще сильнее затряс его за плечо:
       - Нет! Нет! Точно - настоящее привидение! Человек! - он со страхом оглянулся, - Вернее, полчеловека!
       - Как это полчеловека? Что ты несешь?
       - А вот то и несу! Сам выгляни! Под деревом стоят! Одни ноги! А туловища нет. Говорю же тебе - привидение!
       Никоша подобрался к выходу из палатки и, слегка приподняв полог, выглянул в образовавшуюся щель. Напротив, под высокой сосной, прислоненные к стволу, стояли его замерзшие брюки. Никоша отпустил полог и хитро посмотрел на приятеля.
       - Сейчас я с ним разделаюсь! - пообещал он. Он сунул руку в карман куртки, которую на ночь не снимал, и, вынув горсть небольших камешков, высыпал их на пол. Выбрав один, он вложил его в резинку рогатки, которую продолжал сжимать в руке.
       - Погоди! Ты что хочешь сделать? - Смычок испуганно схватил его за руку. - Ты же его разозлишь, так оно еще целое стадо таких же неполноценных к нам приведет!
       - Не боись! - храбро ответил Никоша. Он откинул полог и прицелился. Смычок зажмурился от ужаса. Все детство проведший с рогаткой, Никоша с первого выстрела поразил "привидение". Раздался глухой стук, словно камнем ударили по куску фанеры. - Есть! Прямо в коленную чашечку!
       Он вложил в рогатку следующий заряд и снова прицелился. Опять раздался стук.
       - Есть! Вторую подбил!
       Смычок неуверенно приоткрыл один глаз. Выглянул из палатки, внимательно всмотрелся. Затем выругался и выбрался наружу. Подошел к дереву, пощупал замерзшие брюки и снова выругался.
       - Что ж ты мне сразу не сказал? - набросился он на Никошу. - Делаешь тут из меня придурка!
       Никоша не стал спорить и тоже выбрался на улицу.
       - Скажи спасибо, что это не лось!
       - Какой еще лось?
       - Такой! - туманно ответил Никоша. - С рогами. Ладно, раз все равно уже встали, - миролюбиво добавил он, - то пошли умываться!
       - Умываться? В такую холодину! Совсем спятил! - и Смычок полез обратно.
       Однако в палатке ему теплее не стало, поэтому высидел он там совсем недолго. Да и желудок не преминул напомнить громким урчанием, что он уже давно пуст как горшок без меда. Тем временем Никоша, фыркая и отдуваясь, сполоснул лицо холодной водой прямо из реки и вернулся к приятелю. Небо было абсолютно чистым, и, солнце, взбираясь по небосклону все выше, потихоньку начало согревать промерзший воздух.
       - Похоже, пригреет! - радостно констатировал Никоша, задрав мокрую физиономию вверх.
       - Эй, Никоша! - позвал его приятель. - Давай позавтракаем, а?
       - Давай! - согласно кивнул он.
       - А что у нас есть?
       Никоша на мгновение задумался, потом грустно произнес:
       - Ничего нет!
       - Как ничего? Совсем-совсем ничего?
       - Совсем-совсем ничего! - терпеливо напомнил Никоша. - Мы же вчера во время прохода по порогу всю еду утопили! Забыл?
       - В самом деле... Вот леший! Как же быть? Есть-то хочется, - похоже Смычок начал осознавать, в какую неприятную ситуацию они попали. - Что, совсем ничего не осталось?
       - Ну, - неуверенно протянул Никоша, - кажется, есть немного овощей...
       - О! А ты молчишь! - обрадовался тот. - Это же здорово! Доставай скорей свои овощи!
       - Это не мои... Это - твои! - с этими словами Никоша пошарил в карманах своей куртки и выудил завалявшуюся еще с поезда головку чеснока. - На!
       - Что это? - брезгливо скривил губы Смычок.
       - Как что? Овощ! Ты же сам говорил...
       - И ты это предлагаешь есть?
       - Почему бы и нет! Воды у нас теперь хоть залейся! Со всех сторон! От жажды не помрешь!
       - Ну, серьезно! Что делать-то будем?
       - Может, охотиться? - предложил Никоша, начитавшийся в свое время приключенческих книг.
       - С чем охотиться? С этим? - Смычок насмешливо показал на рогатку, лежащую у палатки. - С ней только на бабочек ходить! Если, конечно, какой-нибудь сумасшедшей бабочке придет в голову идиотская мысль навестить нас в этой глухомани!
       - Тогда рыбу ловить? - Никоша еще старался сохранить оптимизм.
       - А удочка у тебя есть? Крючок? Леска? Червяк, наконец?
       - Червяка нет, - признал Никоша. - Но можно на хлеб или геркулес...
       - Так если бы у нас был хлеб или геркулес, как ты думаешь, обсуждали бы мы сейчас вопрос, где добыть еды? А?
       - И то правда..., - со вздохом согласился Никоша.
       В этот момент от ближайших кустов черники послышался легкий шорох. На полянку выскочил какой-то гриб небольшого размера с коричневой шляпкой и тут же снова скрылся в кустах. Никоша уставился на то место, где только что был гриб. Смычок проследил за его взглядом и заметил неподалеку симпатичную сыроежку с желтой шляпкой.
       - Идея! - радостно воскликнул Никоша. - Грибами будем питаться!
       - Гениально! - лицо Смычка озарилось счастьем. - Я то же самое только что собирался предложить! Айда быстрее ловить их!
       - Кстати, а ты грибы хорошо знаешь? - вдруг спросил Никоша.
       - Да это неважно! - махнул рукой Смычок. - Хватай всех подряд, потом разберемся!
       Они бросились в погоню. Через полчаса возле костра красовалась внушительная кучка поверженных и уже неподвижных грибов. Никоша притащил котелок с водой и, взяв нож, уселся рядом с кучей. Смычок тоже присел рядом, но за нож браться не спешил.
       - Давай, сортируй! - скомандовал он.
       Никоша взял верхний гриб. Светло-серая шляпка, белая в крапинках ножка, пухлая, словно губка, нижняя сторона шляпки.
       - По-моему, это хороший гриб! - сказал он.
       - Отличный, не сомневайся! Клади в котелок. - подтвердил Смычок.
       Никоша быстро порезал гриб на куски. Он был крепкий, совершенно чистый внутри. Взял следующий. Пластинчатый оборот шляпки, розовый верх, ровная белая, сухая ножка.
       - Похож на сыроежку, я по телевизору видал, - сообщил Никоша.
       - Конечно, сыроежка! - воодушевился приятель. - Туда же его!
       Они перебрали так полкучи. Все грибы были хорошими. Во всяком случае, Смычок одобрил все. Даже тот, у которого на ножке была какая-то странная паутинообразная пелеринка. Хотя шляпка была такая же серая, как и у сыроежек, правда, несколько более блестящая и похожа на купол.
       Никоша взял в руки очередной гриб.
       - Это хороший? - спросил он. Смычок закивал, и Никошина рука потянулась к котелку.
       - Хороший-хороший!... Во всяком случае, красивый!...
       Рука Никоши замерла на полпути.
       - Так хороший или красивый? - подозрительно переспросил он.
       - Очень красивый! Разве нет? Смотри, какие симпатичные белые пятнышки! Как они гармонируют с красной шляпкой!... Правда, раньше, когда я ел грибы, в банках таких не встречал...
       Никоша резко отдернул руку.
       - Ты в курсе, что грибами можно отравиться? И что собирать нужно только те грибы, которые хорошо знаешь!
       - И это абсолютно правильно! Со знакомыми вещами всегда приятнее иметь дело! Ну, давай, продолжай. Выброси этот, если он тебе не глянется, и бери следующий...
       Никоша на всякий случай последовал совету - действительно, какой-то уж он и на самом деле слишком красный, да еще с подозрительными крапинками.
       Хотя можно было бы возразить, что цвет не всегда позволяет сделать правильный вывод о сути того или иного предмета - ну, действительно, земляника вон тоже красная и в крапинку, однако с мухомором никакого сравнения! - но здесь все же следует признать, что Никоша поступил весьма и весьма разумно.
       Остаток кучи рассортировали очень быстро. И все же Никоше не давало покоя ощущение какой-то недоделанности, чего-то неясного.
       Он быстро набрал сухих веток и развел костер. На их счастье спички хранились вместе со спальниками и сменной одеждой в мешках, а потому остались сухими. Скоро котелок с грибами висел над огнем. Солнце к тому времени поднялось уже высоко. От ночного холода не осталось и следа, даже стало припекать, штаны-привидение, стоявшие у дерева, оттаяли и с кислым видом разлеглись на земле, вновь превратившись в мокрые Никошины брюки. Никоша поднял их и разложил посреди полянки на солнышке. Заодно поднял полог палатки, чтобы просушить и проветрить ее.
       Грибы начали кипеть. Никоша, все такой же задумчивый, подошел к костру и взял обструганную палку, чтобы перемешать варево. Неожиданно он спросил, обращаясь к Смычку, который дремал тут же, возле костра, подставив лицо теплым солнечным лучам:
       - Я вот все думаю насчет того гриба... Ну, у которого шляпка как купол. Это же ты его поймал? Ты уверен, что это хороший гриб?
       - Конечно, нет! - Смычок приоткрыл глаза. - Я вообще в грибах разбираюсь, как заяц в квашеной капусте.
       - Как это? - Никоша опешил. - Ты что же, не знаешь, какие грибы съедобные, а какие нет? Что же ты тогда меня все подталкивал - клади тот гриб, засовывай этот? Я же тебя спрашивал, хорошие это грибы или нет, а ты теперь заявляешь, что не разбираешься в них!
       - А ты разве спрашивал? - улыбаясь, спросил Смычок, который уже предвкушал обед из вкусных тушеных грибочков. - Я думал, ты просто хвалишься, мол, смотри, какой классный грибок, и хорош ли, дескать... Ну, я-то, чтобы доставить тебе удовольствие и одобрял все подряд! А какие это грибы - шут их разберет!
       - Елкины-моталки! Приплыли! - огорчился Никоша. - Чего же мы туда напихали? Особенно тот, что с воротником на ножке... Вдруг, он ядовитый! С таким обедом недолго и коньки отбросить!
       - А давай просто подольше их поварим, вот все из них и выварится! - оптимистично предложил Смычок.
       - Да ты не понимаешь! Ведь грибами так травануться можно, ничто не поможет!
       - Ну хорошо, - сдался Смычок, - давай поступим очень просто: переберем все, что ты туда нарезал и вытащим кусочки того гриба.
       Он поднялся, вытащил из кармана платок и, обмотав им руку, снял горячий котелок с огня. Из котелка валил пар и шел совершенно сногсшибательный грибной аромат. Подошел Никоша и тоже склонился над ним. Кусочки грибов потемнели и были похожи друг на друга как близнецы.
       - Вот тот кусок похож, вылавливай его.
       Смычок запустил в котелок ложку.
       - Вот этот тоже... И этот... И тот...
       Через десять минут содержимое котелка уменьшилось наполовину, а рядом с ним на земле выросла кучка из парящего серо-коричневого грибного рагу.
       - Но ведь яд-то уже в воде, - с сомнением покачал годовой Никоша. Смычок тоже задумался, затем его лицо просветлело.
       - Сливай воду! - распорядился он. - Нальем свежей! Поварим и снова сольем. Потом опять поварим, и все будет в ажуре!
       Никоша накрыл котелок крышкой и через щель между крышкой и краем котелка принялся аккуратно выливать в сторонке воду.
       - Эх, - сокрушенно произнес Смычок, наблюдая за действиями Никоши. - Самый навар!
       Долив чистой воды, снова водрузили котелок над костром. И хотя в дальнейшем они проделали эту процедуру еще два раза, настроение Никоши не улучшалось.
       - А ты посолил? - спросил вдруг Смычок.
       - Конечно, нет! - сердито ответил приятель. - Где я тебе соль возьму?
       Он сел на пенек, торчавший рядом, и, подбросив дров, уставился на огонь.
       Наконец, выварив грибы до безвкусной однородной массы, они посчитали их приготовление законченным. Вместе со сбором грибов, их бесконечной сортировкой и переменой воды кулинарные изыскания заняли несколько часов. День клонился к вечеру, когда Никоша, наконец, достал ложкой один кусочек и, осторожно положив в рот, принялся медленноно жевать. Пресный, словно, полупроцентное молоко, гриб оказался на вкус совершенно отвратительным. Никоша скривился, отложил ложку и выплюнул гриб.
       - Я не буду это есть! - твердо заявил он.
       - Да, ладно, брось! Мы же их хорошо выварили! - заявил Смычок, однако голос его звучал уже не так бодро.
       - Сказал, не буду - значит, не буду! Если ты хочешь, то ешь! - отрезал Никоша. - Мне и на этом свете еще не скучно!
       - Не-е-е! Я один есть не буду! - протянул Смычок. - Что же нам делать? Кушать-то как ужасно хочется...
       В этот самый момент легкий ветерок, потянувший вдоль реки, донес до них запах дыма и еще чего-то вкусного.
       - Это у них! За которыми мы следим! - принюхавшись, сообщил Смычок. - Что-то вкусное готовят! Похоже на жареную картошку...
       - А мне кажется, блины! - возразил Никоша. Он прикрыл глаза и втянул ноздрями воздух. - Ох, сейчас собственной слюной захлебнусь... Пошли лучше ягоды собирать!

    ***

       Это была не картошка и не блины. На самом деле водоходы пекли оладьи.
       Подъем сегодня случился поздний - как всегда, когда по плану у путешественников должна была быть дневка, и они отсыпались, приходя в себя после вчерашних приключений. Тем более, что ночью им пришлось немного померзнуть, зато с утра пригрело солнышко, с лихвой компенсировав все ночные неудобства. Поэтому, проснувшись в такое время, когда нельзя уже было сказать, то ли на дворе еще позднее утро, то ли ранний полдень, единогласно решили готовить сразу двойную еду. Что называется, и завтрак, и обед в одной кастрюле. Точнее, в одном кане.
       Дежурили нынче герои вчерашнего дня - Крутила и Ученый. На обед они, как обычно, приготовили свой фирменный суп, в который пошло все, что они только могли найти в своих запасах. Там были и пакетный борщ, и такой же пакетный вермишелевый куриный суп, и дополнительная вермишель, остатки батона колбасы, обжаренные на костре, сушеная морковка, лук, картошка, тушенка, бульонный кубик, чеснок, и что-то еще, чего даже не упомнишь.
       Не было только грибов. Памятуя о своем прошлом проколе и охоте за полчищами маленьких грибных насекомых, Крутила решил на этот раз обойтись без столь сомнительного деликатеса. Пока суп варился, Ученый рассказывал Крутиле и присоединившемуся к ним Тычку о многообразии дождей, какие случаются в разных уголках Бенгалии.
       - Дождь из лягушек, рыбы, монет или песка - это пустяки! Такой чуть ли не каждый день где-нибудь проходит. У нас, само собой, есть и свои академические институты по изучению этого феномена. Столько данных получено, что и феноменом-то их уже трудно назвать! - говорил Ученый, открывая банку с тушенкой. - Я сам несколько раз в экспедициях был, где мы за подобными дождями гонялись.
       - И как же они появляются? - Тычок был заинтригован.
       - Очень просто! Сильный ветер, точнее, ураган, проносясь над болотом, подхватывает какой-нибудь лягушачий хор, собравшийся на вечерние попевки, разумеется, не спрашивая при этом у них согласия. А потом просто высыпает возмущенных лягушек в соседней области, а то и за десятки километров от места старта. Или закрутит так, что вывернет из земли дерево с корнем, а под корнями - клад. Например, зарытый туда тысячу лет назад древним бенгальским разбойником, или год назад - новым бенгальцем. Вот тебе и дождь из монет!
       - Здорово! Вот бы нам такой дождь! - Тычок с сожалением посмотрел на синее небо, сверкающее под лучами яркого солнца.
       - А однажды, - продолжал Ученый, вскрывая вторую банку, - я сам видел дождь из театральных программок. Центральный областной театральный склад тайфуном разворошило, да за несколько сотен километров оттуда на наши головы высыпало. А мы тогда в тундре были - фольклор местный собирали. Так оленеводы тамошние, когда на них все это посыпалось, решили, что какая-то культурная акция проводится. Они сразу к нам! Сюда, говорят, либо геологи приезжают, либо артисты. Больше никому и дела нет. А раз вы не геологи, значит - артисты. У нас, говорят, культурно-массовые мероприятия в оленеводческом хозяйстве запланированы, вот и давайте, пойте-пляшите. Короче, у них культурный шок от свалившегося с небес счастья, у нас - головная боль! Но делать нечего, все, что там у них насобирали в качестве фольклора, им же и представили. Ох, как они смеялись тогда!
       Ученый замолчал и, надев перчатку, взял в руку банку тушенки, которую незадолго до этого примостил у огня, чтобы растопить жир. Прямо в банке он порезал тушенку ножом на кусочки, после чего снял с крючка кан. Поставил его на землю и приоткрыл крышку. Вдохнул аромат, вырвавшийся из кана, склонился, рассматривая содержимое. Вдруг он отшатнулся и выпрямился, растеряно глядя на Крутилу. Тот резал хлеб и не сразу заметил странное состояние Ученого. Однако Тычок мгновенно сообразил, что что-то неладно. Он вскочил с камня, на котором сидел, и, подойдя к кану, тоже заглянул внутрь.
       - Что там?
       И тоже отшатнулся. Тут уж Крутила поднял голову. Увидев реакцию друзей, он побледнел и подскочил к ним.
       - Что? Опять? Не может быть...
       Однако факт оставался фактом - на поверхности супа-борща плавал уже знакомый толстый слой маленьких беленьких червячков.
       Пока Ученый с Тычком усердно вычерпывали ложками навар, большой и сильный Крутила беспомощно разводил руками и непрерывно повторял:
       - Как же так? Откуда? Ведь грибов же здесь нет! Просто наваждение какое-то!...
       Наконец, он прекратил причитать и решительным шагом направился к куче свертков и пакетов, вытащенных из рюкзаков перед началом готовки. Один за другим он подносил к глазам пакеты с супами, приправы, упаковки с луком, картошкой, банки с тушенкой. Внимательно рассмотрев, клал на место, каждый раз при этом недоуменно пожимая плечами.
       Неожиданно его взгляд упал на небольшой сверток из потертой газетной бумаги. Что это? А, ну да, как же он забыл! Сушеная морковка. Из запасов Ученого. Вполне нормальная - всего пару лет назад купленная по случаю и лишь перед нынешним походом обнаруженная им в дальнем углу на кухонной полке. Крутила поднял сверток. Уж в чем в чем, а в морковке он был уверен! Какому червяку придет в голову идея грызть засушенную морковь, лишенную всяческих витаминов? Он развернул сверток. В полиэтиленовом пакетике, лежащем внутри, морковки оставалось совсем чуть-чуть. Он раскрыл пакет и...
       Правильно - взору его представилась весьма теплая компания, копошащаяся на дне, в трухе от изъеденных твердых кусочков моркови. Крутила от отчаяния стукнул себя по лбу:
       - Ну не олух ли, а? Ну что мне стоило заглянуть внутрь, а не сыпать в суп, не глядя! Кулинар лажовый! А еще гордился дружбой с королевским шеф-поваром! А ты-то куда сам смотрел, когда с собой ее тащил? - обратился он к Ученому.
       Тот не менее изумленно взирал на залежи шевелящегося белка. Однако из них двоих Крутила выглядел гораздо более огорченным, настолько, что Ученому даже стало его жаль.
       - Да не огорчайся ты так! Наваристей будет! - успокаивал он друга. А заодно и самого себя.
       Конечно, Ученый за бытность свою в университетах и прочих научных учреждениях привык ко всякому. Так, в студенческой столовой одного очень известного, и даже знаменитого, Бенгальского технического училища было хорошей традицией выкладывать на раздачу вилки-ложки, обильно смазанные жиром. Как-то раз даже попались две алюминиевые ложки, намертво скрепленные друг с другом почти сантиметровым его слоем. Помнится, больших трудов в тот раз стоило ему разлепить их!
       В другой раз, когда он с приятелем пошел перекусить в буфет того же училища, товарищ купил себе стакан сметаны. И как же они оба были неприятно удивлены, когда вместе со сметаной друг чуть не сжевал большого усатого таракана, безвременно утонувшего в этом полезном молочнокислом продукте.
       Поэтому сейчас Ученого было ничем не удивить. Но все-таки второй раз такое количество червячков - это уже слишком! Хотя, если на то пошло, в бенгальской пищевой промышленности даже выращивают специальных белковых червей, которых вполне официально добавляют в разные общеупотребимые продукты - от гамбургеров до сосисок. И, согласно статистике, средний бенгалец за год съедает до семнадцати килограммов таких добавок. Естественно, даже не подозревая об этом.
       Минут за десять им удалось справиться с очисткой блюда от посторонних. Тычок, как настоящий студент, тоже не очень комплексовал по этому поводу. Как могли, они с Ученым попытались успокоить Крутилу. И все же, тот был все еще хмур, когда по сигналу гонга водоходы стали подтягиваться к столу.
       - Слушайте, как вам удается все время готовить такое вкусное и наваристое блюдо? Поделился бы рецептом! - произнес Вождила с набитым ртом, за обе щеки уплетая фирменное кушанье Крутилы и Ученого. Тычок хихикнул в кулак, Крутила хмуро усмехнулся, а Ученый залился краской. Но, занятые обедом, никто этого не заметил, а сами они дружно промолчали.

    ***

       После обеда все бездельничали, даже рыбаки сидели на суше, только Тычок немного покидал спиннинг с берега. Впрочем, без какого-либо успеха. Лишь Картуз с упорством газонокосилки продолжал обирать окрестные черничные поля. Другого отдыха для себя он просто не представлял!
       Поскольку завтрак, если это был завтрак, получился поздним, а обед - если считать это обедом - ранним, то ужин тоже решили провести несколько раньше обычного. Ученый захотел побаловать друзей и затеял печь на костре оладьи. Вот этот-то запах и учуяли у себя в лагере изголодавшиеся разбойники.
       - С чем оладьи будем кушать? - Крутила сразу поддержал инициативу Ученого. Вопрос, однако, был риторический, ибо, как мы помним, заготовительный конвейер Картуза не останавливался ни на день. Тем не менее, ответ не заставил себя ждать. Своими предложениями на сей счет решил поделиться Мыш, гревшийся на солнышке на большом камне неподалеку от костра.
       - Понятное дело с чем - с салом, конечно!
       Случившийся в этот момент рядом Зеленка, притащивший к костру охапку влажных шмоток, решил поддержать шутку приятеля:
       - С икрой! Черной, желательно! - хотя, конечно, икрой среди запасов путешественников и не пахло. Тем не менее, Мыш и не думал шутить.
       - Икра - не сало, много не отрежешь! - философски заметил он.
       Дискуссия могла бы продолжиться, однако Зеленка здраво рассудил, что участие в ней Мыша может затянуть ее до бесконечности. Поэтому он перевел разговор на другую тему.
       - Слушай, Мыш, подвинься, пожалуйста! Я хочу разложить на этом камне кое-что для просушки.
       - Тебе что, места вокруг мало? - удивился Мыш. - И потом - я не могу уйти!
       - Это еще почему? - в свою очередь озадачился Зеленка.
       - Потому! По кочану, да по капусте! Разве не знаешь - не место красит мышь, а мышь украшает место!
       - Тоже мне лингвист! Во-первых, эта поговорка про людей, а не мышей! Во-вторых, ты его не украшаешь, а приукрашиваешь. В-третьих, камень и без тебя неплохо выглядит! А, в-четвертых, подвинься!
       - Ну, ты и нахал! - обиженно произнес Мыш, вынужденный, однако, подчиниться, - Можно подумать, что твои дырявые носки очень украсят этот камень!
       Крутила, который все это время безучастно слушал перепалку, вмешался:
       - Зеленка, а зачем тебе раскладывать вещи? Что там у тебя? Футболка, спальник, брюки... Что ж, проветрить полезно, но лучше все это развесить - на веревке, на кустах, на ветках. Где удобней. На ветру ведь лучше и быстрее высохнет. Даже когда солнца нет. А если одежда не мокрая, а всего лишь влажная, да погода при этом теплая, то можно и на себе посушить. Также как и кроссовки. На теле-то быстрее высохнет, тем более в такую жаркую погоду, как сегодня! Я понимаю, было бы холодно, или вещи очень мокрые - тогда надежнее на костре, только следить не забывай, чтобы в костер не упало. Носки жечь - любимое занятие всех туристов, не только водных! А сейчас - надевай на себя, пользуйся моментом, пока солнце не село!
       Словно в подтверждение этих слов у костра появился Тычок. В руке у него был спиннинг, в кроссовках при ходьбе хлюпала вода.
       - Соскользнул с камня, - пояснил он друзьям. - Придется теперь сушиться.
       Он отнес спиннинг к палатке и принес сапоги. Сел рядом с костром и принялся переобуваться.
       - Что бы тебе сразу сапоги не надеть, когда на рыбалку отправился? - покачал головой Вождила, подходя к костру, привлеченный запахом свежих оладий. Тычок пожал плечами и поставил мокрые кроссовки поближе к костру. Затем немного подумал и повернул их на бок, так чтобы жар от огня прогревал подошвы.
       - Еще пойдешь? - спросил Вождила.
       - Никуда он уже не пойдет, - голосом, не терпящим возражений, заявил Крутила. - У нас все готово для ужина.
       Он поднял миски - свою и Ученого - и постучал ими друг об друга. Ученый в этот момент закончил перекладывать последние оладьи с походного противня в котелок, и подбросил в костер свежих поленьев, чтобы сделать костер посильней.
       - Картуз! Кепочка! Пеш! - громко крикнул Крутила. - По местам! Картуз, тащи свое варенье, мы начинаем!
       Если бы вы знали, какая это вкуснятина - оладьи, зажаренные на костре, с вареньем, только что сваренным из самой свежайшей черники! Да еще с крепким ароматным чаем, слегка отдающим запахом дыма! Даже Мыш сполз со своего камня, здраво рассудив, что украшать собой хороший стол намного приятней и, главное, перспективней, чем холодную серую глыбу.
       Вся компания расположилась вокруг костра, уминая за обе щеки фирменное блюдо Ученого, которым он всегда баловал друзей во время их ежегодных походов по Лакерии, и любуясь дикой нетронутой природой, окружающей их. Зеленый лес, освещенный ярким солнцем. Теплый денек, особенно приятный после ночного колотуна. Неторопливый размеренный бег реки, слабые отголоски порога, время от времени доносимые слабыми порывами ветра из-за излучины. Все это создавало особое умиротворяющее настроение, которое расслабляет тело, раскрепощает душу и дает понимание, что никакое лежание на пляже пузом кверху, равно как и бестолковая беготня по заграничным магазинам во время краткого отпуска, не заменят этого, самого лучшего в мире, отдыха, ожиданием коего живешь целый год, и ради которого терпеливо сносишь все - и холодную серую зиму, и капризы слезливой осени, и придирки начальника, и раздражающую лень подчиненных!
       После первой порции каждый получил добавки. Неожиданно мирное течение ужина нарушил писк Мыша:
       - Фу, какая вонь!
       - А по-моему, очень приятный запах! - недоуменно возразил Зеленка и с удовольствием втянул в себя запах горячих оладий, щедро политых вареньем.
       - Ты что, очумел? Да ты только внюхайся!
       В этот момент уже все почувствовали запах горелой резины.
       - Ой! - Тычок бросился к своим кроссовкам, о которых он совершенно забыл, и которые все еще лежали в опасной близости к костру. Настолько опасной, что вполне можно было их считать лежащими уже в костре. Он поднял их и повернул подошвами кверху. Резина на одном их них шипела и пузырилась.
       - Суй быстрее в воду, пока не оплавилась! - гаркнул Крутила.
       Тычок с быстротой молнии метнулся на берег. Через минуту он вернулся к костру. С кроссовок стекала вода.
       - Вот и посушились... - удрученно заметил он.
       Сев на землю, он снял сапоги и попытался натянуть обгоревший кроссовок. Оплавленная резина на самом мыске затекла внутрь и застыла там.
       - Жмет! - расстроился Тычок. - Как теперь ходить?
       - А ты срежь резину там, где она внутрь зашла! - посоветовал Картуз. - Для похода вполне сойдет.
       Тычок взял нож. Через две минуты кроссовок был как новый, слой обгоревшей резины срезан, будто его и не было. Правда, теперь на этом месте красовался большой палец левой ноги Тычка, которому явно было тесно в оставшемся внутреннем пространстве.
       - Протекать будет! - констатировала Кепочка. - Ноги промочишь!
       - Не промочу! У меня еще сапоги целые! - победным движением он поднял с земли сапоги и потряс ими. - Правда, кроссовки, все-таки, жаль!
       - Не огорчайся! - утешил друга Зеленка. - Примета хорошая! Значит, точно сюда еще вернешься! И не один раз!
      
       ГЛАВА 22
      
       На следующее утро все поднялись отдохнувшими, хорошо выспавшимися, а посему смогли выйти достаточно рано. Это был их седьмой переход и тринадцатый день похода, если, конечно, не считать времени, проведенного в поезде. Солнце еще не разогрело землю, хотя день и обещал опять быть жарким. Речка спокойно и плавно несла свои воды и байдарки путешественников вдоль берегов, заросших густым лесом.
       Несколько раз им встретились пороги, большую часть которых прошли без особых затруднений. Один раз пришлось делать проводку, да еще в другом месте обнесли небольшой метровый водопад. Дважды они повстречали оленей, вышедших к реке на водопой, причем в одном случае взрослый олень был в компании с олененком, да на воду рядом с ними как-то раз спикировали откуда-то сверху две утки. Вернее, только одна из них была уткой, вторая же оказалась селезнем, который своей осанкой и манерой держаться на фоне скромной уточки сильно смахивал на павлина. Разве что разноцветного хвоста не хватало.
       Места становились все глуше. Лес буквально нависал над нешироким руслом реки. Все чаще путь им перегораживали поваленные деревья, корни которых еще цеплялись за землю, но стволы уже были наполовину погружены в прозрачную воду, так что водоходам приходилось буквально протискиваться мимо них вдоль противоположного берега.
       Зеленка с любопытством озирался вокруг. Как там писал один бенгальский поэт? - подумал он. "Там чудеса, там леший бродит..." Дальше он не помнил. Наверное, про эти места, решил Зеленка. Правда, чудес им пока не встречалось, если не считать массового переселения белок Тычком. Но это разве чудо? Так, ребячья шалость...
       Через четыре часа хода путешественники сделали краткую остановку, где экипаж Картуза, дежуривший в этот день, раздал всем бутерброды и холодный чай, запасенный с утра. После перекуса, не теряя времени, двинулись дальше.
       Бутерброды, вовремя упавшие в желудки, существенно повысили всем настроение, а солнце пригрело так, что водоходы принялись стаскивать с себя рубашки и майки, подставляя тела теплым лучам.
       Еще через пару часов они обнаружили, что река впереди расходится на два рукава. Впрочем, на этот раз это оказалось не раздвоение реки, а самый обычный остров, хотя и достаточно длинный. Высадка на него и короткая разведка показали, что чуть дальше в левом, более широком рукаве, начинается порог, тянущийся вдоль всего острова, в другом же рукаве течение было хоть и быстрым, но без препятствий. Решили проходить правым рукавом.
       - Может быть, стоянку будем искать? - предложила Кепочка. - Километров тридцать сегодня отмахали, не меньше!
       - Я думаю, даже больше! - кивнул Вождила. - Давайте до конца острова дойдем, а там посмотрим. Здесь все равно нет подходящего места.
       Байдарки по очереди вошли в протоку. Впереди шла трешка Вождилы, за ним, как обычно, Картуз со своим экипажем, и замыкали процессию Ученый и Крутила. Течение быстро несло их вдоль сплошной стены леса по одной стороне и такой же стены по другой. Камней впереди не было видно, путь казался свободным.
       Поэтому тем неожиданней оказалось для них, когда шедшая впереди байдарка вдруг разом встала, наткнувшись на какое-то подводное препятствие.
       - Осторожно! - во все горло крикнул Вождила. - Здесь камни!
       Однако про себя он отметил, что для камня удар был слишком уж мягким. Байдарка тем временем медленно продолжала скользить вперед. По ее днищу от носа до кормы совершенно явственно, что-то протащилось, вроде как камень проскребся. Нет, не камень. Камень идет жестче и явственно выпирает внутрь байдарки сквозь мягкую шкуру. А здесь как по зарослям подводной травы прошуршали.
       Вождила склонился над водой и внимательно посмотрел вниз. Но ничего не увидел. Сквозь прозрачную воду хорошо виднелось дно, до которого было метра два, не меньше. И никаких камней. Ни впереди, ни сзади, ни под ними.
       В этот момент впереди вскрикнул Картуз. Они успели обойти трешку Вождилы стороной, и теперь, похоже, тоже на что-то наткнулись.
       - Я ничего не вижу! - удивленно сказал Картуз. - Зеленка, что там было перед нами?
       - Ничего не было! Я очень внимательно смотрел после того, как Вождила предупредил о камнях.
       Картуз опустил весло в воду позади себя почти на половину его длины, и... байдарка остановилась. Было отчетливо видно, как набегающая сзади вода образует завихрения вдоль ее бортов. В этот момент позади них и левее Крутила и Ученый тоже наскочили на какое-то препятствие. Картуз с некоторым напряжением стал вытягивать весло из воды. Казалось, что к нему привязан тяжелый груз, однако Вождила и его команда, которые в этот момент подошли к байдарке Картуза, ничего не увидели.
       Сначала не увидели. Но вот весло, наконец, показалась из воды, и их глазам предстала странная картина. С лопасти весла свисала, уходя в воду, почти прозрачная тонкая материя, вся покрытая множеством сверкающих водяных капелек. Картуз протянул руку и ухватил материю за края. Несколько секунд внимательно разглядывал ее, затем изумленно поднял голову.
       - Ребята, это же... паутина!
       Это действительно была паутина. Вернее, рыболовная сеть, сотканная из паутины. Только сейчас они заметили, что совсем недалеко из воды выходит тонкая, прочная и почти прозрачная нить, поднимающаяся вверх и скрывающаяся в кроне ближайшего дерева.
       - Это что, туземцы сети поставили? - шепотом спросил Зеленка. Он вдруг вспомнил окончание стихотворной строки: "...Русалка на ветвях сидит", и с опаской посмотрел туда, куда уходила нить.
       - Здесь нет туземцев, - объяснил прагматичный Ученый. - Я думаю, что знаю, что это такое.
       - Что? - хором воскликнули все.
       - А вот смотрите! - Ученый вытянул руку, указывая на что-то впереди.
       Все разом повернулись в ту сторону, при этом не забывая слегка подтабанивать, чтобы удерживать байдарки на одном месте. А впереди и в самом деле происходило нечто интересное. Прямо на их глазах из воды появилась точно такая же сеть, медленно поднимаясь вверх. В обе стороны от нее шли тонкие нити, концы которых, также как и у первой сети, скрывались в листве прибрежных деревьев. Складывалось впечатление, что на деревьях установлены лебедки, как на рыболовецком траулере. На почти невидимой поверхности мигом заиграли всеми цветами радуги бесчисленные капельки воды. Собственно, только благодаря этим капелькам сеть и была видна.
       Она показалась из воды наполовину, и путешественники увидели, что в центре ее трепыхается довольно большая рыбина, запутавшаяся в тонких, но чрезвычайно прочных волокнах. Едва рыба показалась из воды, из кроны ближайшего к ней дерева выскочило довольно крупное черное существо, с ловкостью обезьяны побежавшее по тонким нитям к своей добыче. Приглядевшись внимательнее, водоходы поняли, что существо - это не что иное, как громадный паук размеров примерно с большую ворону.
       - Пауки-рыболовы! - сообщил Ученый. - Очень редкий вид. Водятся в северных краях.
       - Разве такие бывают? - недоверчиво спросил Пеш. - Я что-то никогда не слышал о них!
       - Мы о многом не слышали! - усмехнулся Ученый. - Ты, к примеру, знаешь, что на нашей планете живет около тридцати пяти тысяч видов пауков? Ты их всех знаешь? Нет! То-то же! К тому же, мало кому из исследователей посчастливилось встретить этот вид. Даже фотографию почти невозможно найти. Так что нам необычайно повезло! Давайте подойдем поближе, рассмотрим.
       - А он на нас не нападет? - испуганно спросила Кепочка. - Что-то не доверяю я этим паукам!
       - Не волнуйся, - успокоил Ученый. - Они очень привержены своему рациону, который состоит исключительно из рыбы. Если даже по какой-то причине в привычном месте обитания рыба исчезает, они либо перебираются в другое место, где рыба есть, либо впадают в спячку и пережидают в таком состоянии трудные времена. Например, зиму.
       Они подгребли к паутине, нависающей над водой. Тем временем паук, выпучив громадные глаза, подобрался к рыбе, которая все еще продолжала конвульсивно биться, и, выждав момент, набросился на свою жертву. Щелкнув клювом, которым, казалось, он легко мог бы перекусить человеческую руку, паук впился в спину несчастной возле головы, легко прокусив плотную чешую. Мгновение, и рыбина, дернувшись в последний раз, затихла.
       - Глядите! - Вождила показал в противоположный конец сети. Там висел, запутавшись в нитях, обглоданный и измочаленный течением рыбий скелет. В этот момент с дерева, стоящего на противоположном берегу, на паутину выбрался второй паук и торопливо засеменил к месту трапезы.
       - Ладно, давайте, не будем портить им аппетит своим присутствием! - предложил Крутила. - Каждый живет, как умеет!
       - Ты, конечно, прав, Крутила, - произнесла Кепочка, с трудом отводя взгляд от мохнатого чудовища, - Но рыбку, все-таки, жалко!
       Они осторожно обогнули сеть и, не торопясь, пошли дальше, что и дело натыкаясь на подводные препятствия. Возле очередного такого препятствия Кепочка, заглянув в воду, попросила Картуза:
       - Мне кажется, я вижу там рыбку. Похоже, она тоже запуталась. Давай освободим!
       Картуз сначала хотел возразить, но потом решил - почему бы не сделать приятное Кепочке, тем более, что ему это ничего не стоит. Он опустил весло в воду, дождался, когда течение поднесло его к паутине, и потащил ее вверх. Ухватив сеть за край, принялся вытаскивать ее из воды. Когда рыба показалась на поверхности, он протянул руку, чтобы высвободить ее и чуть не выпал из байдарки от изумления. Рыба была... с крыльями!
       У Картуза отвисла челюсть. Он попытался что-то сказать, но изо рта вылетало нечто нечленораздельное, и он только тыкал свободной рукой то в рыбу, то в воду, а иногда пытался делать движения руками, словно машет крыльями.
       Вождила, проходя мимо, заметил странное состояние Картуза.
       - Что еще стряслось? - встревожился он. Подгребя поближе, он тоже увидел то, что так изумило Картуза. Однако Вождила был человек сильной воли и характера, а посему дара речи он лишился. Только потер задумчиво небритый подбородок и протянул, - Н-да-а, дела-а-а...
       Что интересно, так это то, что Ученый, присоединившийся к друзьям, был изумлен, казалось, не меньше Картуза. Хотя рыбу, похоже, он сразу опознал.
       - Это же пиранья! И не просто какая-то, а летучая! Как она сюда попала? Здесь ее точно не должно быть! Они водятся только в Южной Бенгалии!
       - Ты встречал раньше такую? - полюбопытствовал Вождила.
       - Я рыбами не занимался, только для общего развития читал кое-что. Но один мой приятель в Научной Академии специализировался на рыбах южных широт, так он мне много чего рассказывал и показывал. В том числе и этот шедевр природы!
       - А как у нее крылья появились? - полюбопытствовал Тычок. - Естественным отбором отрасли или с помощью генной инженерии?
       - Естественным, естественным, - успокоил Ученый. - Это же и не крылья на самом деле, а плавники. Просто они приняли такую форму и с их помощью рыбы могут пролетать существенные расстояния. Такие летучие рыбы хорошо известны нашей науке, но обычные рыбы могут перелетать только до ста метров. Летучие же пираньи тем и интересны, что могут перемещаться по воздуху не на сотни метров, а на километры! И, кстати, очень неплохо чувствуют себя на воздухе.
       - Верните вы лучше ее на место! - пискнул Мыш из своего укрытия. - Не нравится она мне что-то! Пусть лучше эти мохнатые твари ею пообедают!
       - Мыш, не будь эгоистом! - строго сказал Зеленка. - Тебе было бы приятно, если бы ты оказался под водой?
       - Если бы я был рыбой - приятно! - уверенно заявил Мыш.
       - Но не запутавшимся в сети! - парировал Зеленка.
       - Ну ладно, ладно, делайте, что хотите! Можете выпустить этого хищника! Пусть катится в свою Южную Бенгалию! Вернее, летит.
       Рыба все это время только периодически открывала зубастый рот и, похоже, выжидательно смотрела на путешественников. Картуз стал распутывать сеть, высвобождая крылья-плавники.
       - Палец мне только не откуси! - пошутил он.
       Едва он снял с рыбы последнюю петлю из паутины, рыба ударила хвостом и сиганула с ладони Картуза. Однако, немного не долетев до поверхности воды, она взмахнула плавниками и лебедем взмыла над головами водоходов. И тут же как по команде с окрестных деревьев донесся шум, будто разом осыпались на землю все листья, и целая стая летучих пираний закружилась над рекой!
       - Вот это номер! - воскликнул Ученый. - Кто бы мог подумать! Или мы сходим с ума?
       В этот момент рыбка, освобожденная водоходами, сделала круг над ними и спланировала прямо на байдарку Картуза. И дальше произошло нечто совсем необычное. Пиранья открыла рот, сверкнув рядом длинных и острых зубов, и четко произнесла:
       - Это не вы, это мы сошли с ума! Приперлись в такую глухомань! Да еще где такой собачий холод!
       - Холод? - возмутился Пеш. - Да сегодня просто классный день! Вот ночью... Вы ночью, случайно, здесь не были?
       - Ночью мы были в дороге. Сюда как раз и летели. А все вот этот молодой разгильдяй! - Возле нее приземлилась рыбка поменьше. - Я, говорит, дорогу знаю, следуйте, мол, за мной! Ну, как видите, и прилетели! Путеводитель бездарный. В такой холод завел - чувствуешь себя как в морозилке!
       - А куда вы хотели попасть? - полюбопытствовал Ученый.
       - А на полюс мы летели. На Южный!
       - На полюс? - изумился видавший виды исследователь. - Это что же вы там потеряли?
       - Да дело в том, что в той речке, где мы жили, нас все уже знают. И деревенские жители, и всякая скотина ихняя. Соответственно, к речке нашей ни ногой! Боятся почему-то! А мы кушать-то хотим! Но еды из-за такого недоверия к нам с каждым днем все меньше, и меньше. Только если кто случайно, по незнанию в наши края забредет, так тот еще может к нам заглянуть. А так - хоть зубы на полку! А на Южном, говорят, полюсе, и живность всякая раскормленная плавает, и птицы такие, что от обжорства уже и летать не могут, только ходят по суше вразвалочку, да купаются. Ну, мы на общем собрании и решили - махнуть на все плавником да лететь на этот самый Южный полюс! А этот... - она махнула плавником в сторону молодой рыбки, которая при этом, как показалось путешественникам, даже несколько покраснела.
       - Да, вы, конечно, основательно заблудились! - подвел итог Ученый. - Отсюда вы только на Северный полюс попасть можете.
       - Не, нам Северный не годится, - убежденно заявила рыба, - на Северном холодно! Нам на Южный надо!
       - На Северном холодно! - подтвердил Ученый. - Только ведь и на Южном не теплее!
       - Как это? - удивилась рыба, - Он же Южный!
       - Южный-то он Южный, но холодно там как на Северном! Так уж заведено на нашей планете - на обоих полюсах мороз трещит, а самое жаркое место - вдоль экватора.
       - А где этот самый экватор? - поинтересовалась рыба.
       - Там! - махнул рукой Ученый.
       - А знаю, знаю, мы там, похоже, пролетали. Помню, страшно вспотели все, воды - днем с огнем!
       - А вы берите чуть левее, - посоветовал Ученый. - Там океан большой, воды навалом! Правда, соленой.
       - А это ничего, мы и к соленой приспособимся! Ну, спасибо за совет! Да и вообще... Я, между прочим, в нашей стае за вожака... кстати, если чего надо - обращайтесь!.. Поэтому наши все и сидели вокруг, не могли улететь без меня, когда я нырнул немного освежиться, да и вляпался в эту сетку. Так что и за это спасибо!... Давай, двигай, путеводитель хренов!
       Вожак махнул плавником в сторону пираньи-подростка и неуклюже взлетел. Через минуту рыбья стая скрылась за лесом.
       - Ну что ж, пожалуй, и впрямь пора искать ночлег! - сказал Вождила, проводив рыб взглядом. - Долго мы уже в дороге. Скоро вечереть будет.
       Словно по заказу буквально через сто метров они обнаружили, что в лесу, что на острове, образовалась большая прогалина, а вернее, прекрасная, большая и ровная, поляна с отличным каменным причалом.
       Пристав к берегу, водоходы начали разгружаться.

    ***

       - Вот здесь не то?
       - Нет, это же раздел шуток-сюрпризов, а нам нужна метеорология!
       - Какая нам разница, шутка или не шутка! Гляди, что сказано: "Для превращения свиньи-копилки в настоящую свинью..." и так далее. Понял? Бенгальским по белому написано - "свиньи-копилки"!
       - Так ведь сам же говоришь - для превращения копилки в свинью! А нам-то наоборот надо! Если только превратить в свинью и ждать, когда из нее монеты посыпятся! - Тычок засмеялся. - Только для такого результата у нас кормежки для нее подходящей не найдется!
       Зеленка надулся и обиженно замолчал. Потом нехотя произнес:
       - Ладно, давай ищи свою метеорологию...
       Они сидели в палатке, пока взрослые обустраивали лагерь, и листали книжку Тычка. Тот еще утром успел пересказать Зеленке все, о чем поведал накануне Ученый - о разных видах дождей, в том числе о дождях из монет. Идея сразу же понравилась Зеленке, и он предложил, не мешкая, вызвать с помощью магических сил финансовый водопад или хотя бы небольшой дождичек, чтобы несколько улучшить их благосостояние. И теперь они пытались отыскать подходящий раздел в учебном справочнике, привезенном с собой прилежным студентом Тычком.
       Тычок послюнявил палец и пролистал несколько страниц.
       - Кажется, нашел! - сообщил он. Зеленка улегся на живот и потянул книгу к себе.
       - Что там Ученый говорил? Какие дожди бывают?
       - Из театральных программок... - начал Тычок.
       - Не, театральные программки нам не подходят! - Зеленка потряс головой. - Зачем нам программки? Здесь не Большой театр...
       В этот момент у входа в палатку раздался странный звук, как будто кто-то пытался продуть макароны. Через секунду звук повторился. Зеленка оторвался от книги и недовольно повернулся в сторону источника.
       - Ну, чего рассвистелся? Все деньги просвистишь! Лапы вытер? Заползай!
       Полог слегка пошевелился и в образовавшуюся щель протиснулся Мыш. С некоторых пор он решил научиться свистеть, так же лихо, как это делал Крутила, и теперь каждый удобный, равно как и неудобный, момент использовал для своих упражнений.
       - Меня за тобой послали! Картуз велел передать, что ужин пора готовить. Наш экипаж сегодня дежурит, ты не забыл?
       - Не забыл, не забыл, - пробормотал Зеленка. - Скажи, сейчас приду!
       - Вы только посмотрите на него! - Мыш перестал раздувать щеки и укоризненно уставился на Зеленку. - "Скажи"! Сам иди и скажи! Я тебе что, мышка на побегушках?
       - Но за мной же ты пришел! - удивился Зеленка.
       - Пришел! - согласился Мыш. - Отпираться не стану. Но мне, между прочим, за это заплатили! За курьерское сообщение, так сказать. А обратное отправление оплачено не было!
       - Заплатили? - ребята разинули рты. - Кто же тебе заплатил?
       - Как кто? Кепочка, конечно! Дала вот такой кусок сыра! - Мыш попытался развести передние лапы, но не устоял и уткнулся носом в спальник.
       - Так вот какая морда твоя мерканитильная! А я-то думал, мы друзья! - с этими словами Зеленка попытался схватить Мыша за хвост.
       - Пошутил я, пошутил! - завопил Мыш, ловко уворачиваясь от руки. - Подумаешь, и пошутить нельзя! Обидчивый какой нашелся! На обидчивых воду возят, забыл разве!
       С этими словами он шустро выбрался из палатки.

    ***

       После сегодняшнего перехода аппетит у всех был просто зверский. Даже Мыш дважды попросил добавку, время от времени искоса поглядывая в сторону высокой травы, где он заначил свой честно заработанный кусок сыра. Сначала подкрепиться, а уж там и пир можно устроить! - читалось на его довольной физиономии.
       За чаем, когда как обычно пришла сытость и наступило расслабление, водоходы, держа в руках кружки с традиционным чаем, заговорили о сегодняшних впечатлениях.
       - А все-таки, какие жуткие твари! - с чувством сказала Кепочка, вспомнив огромных мохнатых пауков. - Они к нам в палатки ночью не заберутся?
       Кепочка, как большинство женщин, очень не любила пауков, змей и прочих гадов.
       - Не волнуйся, - успокоил ее Ученый. - Ночью они спят. А кроме того, как я уже говорил, мы их не интересуем. Они - приверженцы рыбной диеты. У них каждый день - рыбный.
       - А почему они так редко встречаются? Ты говорил, что даже мало кто из научной братии с ними сталкивался... - Вождилу всегда интересовало все самое интересное и необычное.
       - Да, это правда! - согласился Ученый. - Считают, что это один из самых древних видов членистоногих на нашей планете. Некоторые утверждают, что они являются ровесниками динозебров!
       - Вот это да! - ахнул Зеленка. - Может, здесь и динозебры сохранились? Ходят себе спокойненько, а мы и не знаем! А вот как появится из-за кустов, тут мы и...
       Мыш оторвался от сыра и тревожно посмотрел по сторонам, а Ученый рассмеялся.
       - Думаю, что динозебров нам встретить не посчастливится, но если бы они здесь были, то, пожалуй, не они из-за кустов появились бы, а деревьев за их спинами мы не увидали бы!
       - Они действительно были такими большими? - продолжал допытываться Зеленка. - Это же страшно неудобно, наверное, быть такого роста.
       - Я тоже думаю, что неудобно, - согласился Ученый. - Но на то были свои объективные причины. Дело в том, что... Ты далеко собрался?
       Вопрос адресовался Мышу, который под шумок попытался влезть в банку со сгущенкой.
       - Я все ищу... никак не могу найти... - озабоченно произнес тот, отодвигаясь от банки, - Куда же он подевался?
       - Что потерял?
       - Да сыр... Только что тут лежал... Я думал, может, я в банке его спрятал...
       - Ты его только что сам же и съел! - укоризненно покачал головой Зеленка. - Мы все видели!
       - Как съел? Не может быть!... Ах, вот оно что! - Мыш с сожалением покосился на банку. - Ну-у-у... Тогда ладно... А то я уж перепугался! Подумал, может хищник какой... Опасный... Так что там у динозебров было? Какие такие причины? Я думаю, кормежка у них была хорошая! Вот они много и ели. А когда много ешь - всегда хорошо растешь! Вот я, к примеру, почему такой маленький? От недоедания, вот что я вам скажу! Кормили бы лучше, я бы ого-го какой вырос бы! На медведя один ходил бы!
       - Смир-р-рна! - Крутила прервал излияния Мыша. - Что мы все этого жлоба и нытика слушаем? Давай, шпарь дальше про своих динозебров!
       Ученый подмигнул обиженному Мышу, сунул в рот карамельку и, отхлебнув чая, продолжил:
       - Наши бенгальские ученые предполагают, что размеры этих животных, как ни странно, действительно определялись кормежкой. В этом наш друг совершенно прав! - Мыш при этих словах задрал нос и снисходительно поглядел на Крутилу. Точнее, учитывая их разницу в росте, лучше будет сказать, что он посмотрел восходительно.
       Ученый тем временем продолжал:
       - Причина этого крайне проста. Основной пищей растительноядных динозебров служили листья наиболее распространенных в те времена растений, коими являлись папоротники. Только в те времена папоротники были не карликовыми, по колено человеку, а огромными, словно деревья. Нам бы они казались такими же, как Мышу видятся нынешние. Структура у них была грубая, волокнистая. Попадая в желудок, они не сразу переваривались, а должны были еще довольно продолжительное время находиться там, подвергаясь воздействию ферментов. Своего рода бродильная камера на четырех ногах. Ну, а так как папоротника при таком режиме и способе питания требовалось много, то и "камера" должна была иметь огромные размеры. Соответственно, и ноги у нее пропорциональные! Вот и получился гигантский динозебр! А чем больше животное - тем больше ему нужно питания. Замкнутый круг! Короче говоря, чрезвычайно неэффективная система! - Ученый перевел дух и припал к кружке с чаем.
       - А я читал в одном научно-популярном журнале..., - задумчиво сказал Зеленка, глядя в небо, где уже виднелись самые яркие звезды, проступая сквозь белизну северного летнего вечера. - Статью читал, где утверждалось, что динозебры - это на самом деле были инопланетяне...
       - Кстати, - вдруг встрепенулся Пеш, который до этого молча ковырялся палкой в догорающих углях костра. - А ведь Лакерия, насколько я знаю, знаменита тем, что здесь очень часто наблюдаются всякие явления, типа НЛО! Это правда?
       - Эн-чего? - переспросил Мыш.
       - НЛО! - повторил Пеш. - Неопознанные летающие объекты!
       - А, это... Слышал... - протянул Мыш. - У меня на кухне по ящику как-то показывали передачу про них. Еще когда я в городе в своей квартире жил!... И что, часто, говоришь, они сюда залетают?
       - Не знаю, - неуверенно ответил Пеш, - Слышал просто, что иногда их здесь видят.
       - Да, - подтвердил Ученый, - Лакерия действительно опережает другие регионы по числу наблюдений НЛО.
       - Наверное, у них здесь где-нибудь база! - пошутил Вождила. - А ты сам хоть раз видел НЛО?
       - Я сам - нет! - покачал головой Ученый. - Но с материалами наблюдений знакомился. Изучал показания, дневники, фотографии, когда был членом Академической комиссии по внебенгальским контактам.
       - И со многими инопланетянами пришлось встречаться? - с любопытством спросил Тычок. - С каких планет они прилетают?
       - Контактировать самому не приходилось! - признался Ученый. - Но гипотезу одну интересную мы разработали!
       - Что за гипотеза? Рассказывай! - потребовал Крутила.
       - В результате анализа многочисленных данных мы пришли к интересному заключению - оказывается, целесообразно говорить не об инопланетных, а о параллельных мирах!
       - Это что еще за зверинец? - нахмурился Крутила. - Что за геометрию ты нам преподаешь?
       - Параллельный мир - это мир, который существует параллельно с нами, только в другом измерении, и совсем не обязательно на другой планете!
       - То есть, ты хочешь сказать, что здесь, сейчас, на нашей родной и любимой Бенгалии, в это самое мгновение, рядом с нами, существуют какие-то бенгальцы, а мы их не видим и не слышим?
       - Эй, Крутила, подвинься! - засмеялся во все горло Картуз. - Не видишь, рядом с тобой на камне еще один Крутила сидит? Только параллельный! - он вновь залился смехом.
       - И вовсе ничего смешного! - рявкнул бравый вояка. - Лучше слушай, что передовая наука вещает! Валяй, Ученый, наяривай про свои перпендикуляры!
       - В общем-то, идею ты правильно ухватил. Только совсем необязательно, что в том параллельном мире есть точно такой же камень, или такая же река, да и по большому счету, планета там тоже может оказаться совсем другая и совсем в ином месте. Но суть от этого не меняется: мы на самом деле, можно сказать, тремся боками с теми параллельными бенгальцами, но ни мы их, ни они нас не замечаем. В повседневной жизни, конечно!
       - То бишь, на гражданке, ты хочешь сказать! - поставил точку Крутила. - Это ясно! Ну, а в другое время, не в повседневности, где на них посмотреть можно?
       - Увы, нам на них пока негде. А вот им на нас - вполне возможно!
       - Что ты имеешь в виду? Что они за нами наблюдают, а мы за ними не можем? - Пеш стал нервно оглядываться. Он сразу почувствовал себя как в зоопарке.
       - В этом-то и есть суть нашей гипотезы! - пояснил Ученый. - Вы помните, чем характеризуются всяческие неопознанные летающие объекты? На что почти всегда очевидцы обращают в первую очередь внимание? На какую их особенность?
       - Я знаю! Можно? - Тычок вытянул вверх руку, словно прилежный ученик, счастливый от того, может ответить на каверзный вопрос учителя.
       - Давай! - кивнул Ученый.
       - Скорость! - выпалил Тычок. - Всегда большая скорость!
       - Правильно! И не только большая скорость, но, что самое главное, - Ученый многозначительно поднял палец. - Самое главное, что скорость эта может мгновенно меняться на прямо противоположную, вопреки, казалось бы, всяким законам физики! И многие у нас так и думают, что эти, с позволения сказать, инопланетяне сумели преодолеть известные законы, обладают неизвестными нам видами двигателей, и так далее, и тому подобная чепуха! А на самом-то деле им и нет надобности нарушать или преодолевать известные нам физические законы. Все сразу становится очевидным, если не искать разгадку в далеких галактиках, а пошукать у себя под носом. Как пить дать, найдешь какого-нибудь интересного соседа!
       - Ну-ну, - нетерпеливо произнес Картуз, - Не тяни же!
       Все вокруг тоже затаили дыхание и во все глаза уставились на Ученого. Даже Мыш на мгновение оторвал взгляд, полный печали, от вожделенной банки сгущенки и взглянул на рассказчика. Ученый продолжил:
       - Ведь, на самом деле, если они существуют в нашем мире, то и законам нашего мира они должны подчиняться! А если не подчиняются - то и не физические объекты это вовсе! Все сразу встает на свои места, если допустить, что все эти неопознанные летающие объекты - никакие не космические корабли, а обыкновенные приборы наблюдения, которые абсолютно никуда не перемещаются, а стоят себе спокойненько в их лабораториях. Вернее, здесь у нас не сами приборы, а их оконечные датчики, которые по специальным каналам связи между двумя измерениями передают всю собираемую информацию! То есть так называемый НЛО - не что иное, как выходное окно такого канала связи. А положение самого окна регулируется на приборе - с той стороны. В результате прибор на месте, а вот канал в подпространстве между их и нашим измерениями может легко и непринужденно перемещаться, выходя на нашу сторону абсолютно в любом месте. Ведь в подпространстве незачем осуществлять физическое перемещение объекта. Таким образом, мы и видим как бы изображение линзы микроскопа, направленного на нас. А лаборант на той стороне покрутил ручку в одну сторону, в другую - и пожалуйста, мы видим, что объект заметался на небосклоне. А это на самом деле только луч ориентацию в подпространстве изменил!
       - Хорошо, - не сдавался Картуз, - а как же тогда объяснить случаи, когда их сразу несколько в одном месте появляется?
       - А это группа студентов на лабораторке в микроскопы изучает нас! - сострил Тычок.
       - Ты-то откуда знаешь? - Картуз не принял шутки.
       - Так мы сами в техникуме на занятиях по иллюзорной биологии сколько раз рассматривали через всякие приборы мы... э-э-э... мы... Ну, этих... мы...
       - Ну, что ты замычал? - подал голос Мыш. - Кого вы там рассматривали, астрономы несчастные?
       Тычок еще несколько раз открыл и закрыл рот. Наконец нашелся:
       - Мы... равьев. Муравьев! Муравьев, обработанных магической энергией...
       - Тычок не так уж и не прав! - сказал Ученый. - Возьмите, к примеру, эти случаи, когда несколько подобных объектов движутся одновременно. Ведь ту синхронность, какую они показывают, да еще на такой скорости, ни один физический объект не в состоянии себе позволить. Если же прибор управляется одним-единственным оператором, а сквозь границу между двумя измерениями проходят просто несколько параллельных линий связи от этого прибора, тогда все становится предельно ясным! Кроме того, насколько мне известно, никто никогда не слышал ни малейшего звука при их движении! Что совершенно понятно - движение-то как таковое отсутствует! Меняется только положение точки выхода датчика наблюдения из подпространства!
       - А как же те, кто видел самих инопланетян в тех случаях, когда НЛО оказывались на поверхности планеты. А кто-то даже побывал и внутри корабля! - не унимался Картуз.
       - Конечно! - согласился Ученый. - Никакого противоречия в этом нет! По этим каналам, или им подобным, вполне могут передаваться не только изображения, но и перемещаться объекты. Вроде лифта. То есть окно связи становится не только окном, а своего рода дверью! А те из бенгальцев, кто побывал на самом корабле, на самом-то деле побывали уже там - на той стороне канала. - Ученый ткнул пальцем куда-то себе за спину. - То есть в другом измерении. В их, так сказать, лаборатории. Или в центре наблюдения. Или как угодно еще назовите.
       - Из чего же сделан такой канал? - спросила Кепочка. - Мы можем тоже его построить?
       - Ну, здесь, конечно, следует признать, - ответил Ученый, - что в этой технологии они нас опередили. Мы пока еще не знаем, как реализовать физически подобную штуку. Они - знают! Согласен, технологически они нас обошли. И какие-то новые законы открыли, позволяющие им чувствовать себя в подпространстве как дома. Но нарушать существующие законы физики нашего мира им нет абсолютно никакой надобности!
       - А почему именно в Лакерии? - вдруг спросил Вождила. - Почему другие места их не устраивают?
       - На самом деле, не только в Лакерии! Таких районов предостаточно! А почему именно в них?... Я так понимаю. По всей видимости, в силу каких-то геомагнитных особенностей, в этих районах энергетическая стенка между параллельными мирами тоньше, то есть более проницаема. Следовательно, там и каналы легче всего проложить. Например, в так называемом Бенгальском Треугольнике...
       Расходились далеко за полночь. Умываясь перед сном, Кепочка тщательно причесала непослушные кудри. Кто его знает - вдруг за ней и сейчас кто-нибудь наблюдает!
      
       ГЛАВА 23
      
       Как утверждают ученые, любой бенгалец - существо стадное. А Никоша - стадное вдвойне. Правда, насчет Никоши ученые никогда ничего конкретного не говорили. Однако, как мы уже знаем, он всегда был легко подвержен чужому влиянию, а, кроме того, был вполне среднестатистическим бенгальцем. Эти два обстоятельства и позволяют нам сделать столь глубокомысленное заключение.
       И не то, чтобы он сам тяготился этого! Нет. Сам он, пожалуй, об этом даже не подозревал. А в глубине души был где-то даже рад ощутить свою принадлежность к большому, шумному и суетному человеческому стаду.
       Так повелось еще со школьной скамьи (а, скорее всего, и раньше, просто он сам о том, более раннем периоде своей жизни, мало что помнил). За примером далеко ходить не надо. Достаточно вспомнить хотя бы кампанию по массовому вступлению в ряды скаутов.
       Существовали в бытность его школьником две такие организации. Одна называлась гордым именем Скауты, они же - Пионеры. Вторая носила не менее гордое имя Скаутов Второго Порядка, и включала в себя ребят постарше. Чтобы стать Скаутом Второго Порядка бенгалец обязан был до этого в течение ряда лет состоять в рядах Скаутов-Пионеров. От желающих вступить в эти две организации просто отбоя не было. Оно и понятно! Достаточно только вспомнить, что высокое звание Пионера-Скаута давало его обладателю почетное право внеочередного перевода через дорогу старушек в неограниченных количествах! А все старушки, как только им требовалось перейти через улицу, сразу выдвигали непременное условие многочисленным желающим помочь им: нам подавай только Скаутов!
       А уж членство в Скаутах Второго Порядка (или сокращенно - Скавтопор) предполагало наличие таких глубин интеллекта, работоспособности, стремления учиться и непрерывно совершенствоваться, не говоря уже о недосягаемых для рядового бенгальца моральных качествах, что все Высшие учебные заведения того времени требовали членства в Скавтопоре в качестве обязательного условия при зачислении на свои факультеты.
       Впрочем, с тех пор много воды утекло, в один прекрасный момент разом все изменилось, в том числе совершенно неожиданно для всех выяснилось, что вполне можно быть прилежным студентом и порядочным бенгальцем, не состоя в рядах Скавтопора. И наоборот, звание скавтопорца отнюдь не гарантировало кристальной честности, целеустремленности и усидчивости его обладателя.
       Однако во времена, о которых мы ведем речь, быть членом указанных двух организаций было все еще очень модным, поэтому Никошу с его школьными товарищами чаша сия не миновала. Школа, в которой учился Никоша, была вполне приличная, и все поголовно нацеливались на последующее поступление в институты и университеты, так что проблем с членством в указанных двух организациях не возникало ни у кого. Ни одному Никошиному приятелю в голову даже мысль не могла придти, чтобы начать отлынивать и отбрыкиваться от своей почетной участи.
       Вот и в трех параллельных классах Никошиного призыва началось стихийное движение по переходу из одних стройных рядов в другие, не менее стройные.
       Хотя у Никоши день рождения летом, а это значит, что по сравнению с большинством одноклассников у него был некоторый запас по времени, он, скуки ради, решил влиться в общий процесс, не дожидаясь достижения нужного возраста. Оно и понятно, мы же и говорим об этом - среднестатистический бенгалец стаден, а Никоша - стаден вдвойне, поэтому другого решения от него и ожидать было нельзя!
       В те времена из Скаутов-Пионеров в Скауты Второго Порядка можно было перешагнуть только пройдя через заседание совета дружины школы, кажется это так называлось. И вот пришел Никоша на это заседание.
       Сидят важные такие скауты, и среди них - Главный Скаут. Главный в школе, я имею в виду, не вообще. Рассматривают Никошу с интересом - сейчас, дескать, будем твою судьбу решать!
       Наконец принялись задавать вопросы. А Никоша - отвечать на них.
       Позволим себе краткое отступление. Если кто еще не знает - в те далекие времена в бенгальских школах была такая игра - сбор макулатуры называлась. В начальных и в средних классах дети играли в нее с интересом, даже с азартом - охотники за макулатурой носились по окрестным домам, выпрашивали клочок бумажки у местных жителей. А у тех в прихожей частенько лежала дежурная вязаночка старых газет, перехваченная бечевкой - как раз на случай визита малолетних вымогателей. Потом, со временем, все стало более организованным - по подъездам уже не бегали, а каждый сам приносил из дома вязанку-другую и бросал в общую кучу посреди школьного холла. Естественно, Никоша с друзьями были активными участниками этой увлекательной игры.
       Однако, став постарше, большинство ребят пришло к заключению, что таскать макулатуру - занятие несколько неприличное для почти взрослого человека, и где-то класса с седьмого-восьмого с этим делом почти все завязали. Пускай малышня развлекается!
       Никоша, само собой, тоже поставил на этом крест.
       И вот на том самом памятном заседании Главному Скауту пришла в голову светлая мысль - поинтересоваться у Никоши о его успехах на поприще сбора макулатуры.
       Вопрос был поставлен прямой и ясный:
       - А сколько ты, Никоша, заготовил макулатуры в этом году?
       Никоша сразу почувствовал - нельзя ударить в грязь лицом! Лихорадочно принялся соображать, что бы такое соврать, чтобы правдоподобно было. Какая же нынче норма? Наверное, килограммов десять, а то и все двадцать! Но настоящий-то передовик должен еще больше сдать! Не ограничиваться узкими рамками нормы!
       Он понимал - главное, чтобы цифра не была круглой, иначе не поверят. Перед глазами встала бумажная куча у входа, возведенная неимоверными усилиями всей школы. Солидная куча! Сколько же в ней Никошиного? Соображать надо было быстро!
       Секунд пять поразмышляв, Никоша, наконец, уверенно сообщил:
       - Пятьдесят... э-э-э ... два килограмма!
       Лицо Главного Скаута как-то совершенно неожиданно перекосилось, послышался дробный стук о столы отвисших челюстей членов совета дружины. Судорожно сглотнув, Главный Скаут недоуменно и даже, пожалуй, несколько растерянно произнес:
       - Как же так? Ведь ваш класс ВСЕГО сдал 15 килограммов...
       Надо честно сказать - ход для Никоши оказался совершенно неожиданным. Это был удар ниже пояса! Он лихорадочно соображал, как бы выкрутиться из столь пикантной ситуации, однако Главный Скаут сам поспешил ему на помощь - ничто бенгальское скаутам не чуждо!
       Он задал совершенно гениальный вопрос:
       - Ну... Ну... Ну, ты ведь собирал?
       На что Никоша жизнерадостно воскликнул:
       - Конечно же, собирал!
       Было слышно, как по комнате прошелестел всеобщий вздох облегчения. Больше тему никто не развивал.
       Правда в Скауты Второго Порядка Никошу в тот раз так и не приняли. Но совсем не из-за макулатуры. А за то, что уже на скавтопорском заседании не смог перечислить все почетные грамоты скавтопора и объяснить, что, за что и когда дали.
       Однако Никоша совсем не расстроился. Для него, как для настоящего олимпийца, главным было участие, а совсем не результат. Тем более, что через полгода он влился в стройные ряды в рабочем порядке, спокойно, без лишней суеты и без всяких посторонних вопросов.
       Итак, какое отношение к нашему повествованию имеет вся эта история, может спросить читатель. Отвечаю - самое непосредственное. Именно подверженность Никоши влиянию окружающей среды и предопределила дальнейший ход событий. Однако будем справедливы: он легко откликался не только на дурное влияние, но и на положительное, смотря по тому, кто в данный момент находился рядом с ним. Вся проблема была в том, что как раз сейчас компанию ему составлял Смычок - совсем не тот персонаж, с которого Никоше следовало бы брать пример! Но другого не было!
       Этой ночью уже не было так холодно, как в предыдущую, однако непрерывное чувство голода не отпускало ни на минуту, не давало даже сомкнуть глаз. Только под самое утро им удалось забыться тяжелым сном, в котором оба видели себя участниками грандиозного банкета, где столы ломились от яств, и гигантские тарелки перед обоими были просто не в состоянии вместить в себя все разнообразие холодных и горячих закусок, ароматных мясных блюд, духовитых жареных кур, пикантных копченых ребрышек, глубоченных ваз с черной икрой, десятков разнообразных салатов, безумного количества десертов и прочей снеди, обступавшей их со всех сторон.
       Утро не принесло облегчения. Они вновь облазили на карачках окрестные черничники, но в животах урчало все громче, и даже ягоды, пригоршнями отправляемые в рот, не спасали от постоянных мыслей о еде.
       После полудня они вернулись в лагерь.
       - Надо что-то делать! - наконец сказал Смычок, сверкая голодными глазами.
       - Что мы можем? - вяло откликнулся Никоша, безучастно сидя возле потухшего костра. В руках он держал котелок, со дна которого пытался вилкой отковырять пришкварившийся кусочек макаронины, без особого, впрочем, успеха.
       Смычок огляделся по сторонам и понизил голос:
       - Есть план! Надо совершить рейд в тылы противника!
       - Какой рейд? - не понял Никоша.
       - Ну, налет! - пояснил Смычок своему непонятливому приятелю. - Напасть, одним словом!
       - Так ведь поймают и побьют! - возразил прагматичный Никоша. Потом подумал и спросил, - А с какой целью? Они же сокровища еще не нашли!
       - Сокровища не нашли, - согласился художественный руководитель. - Зато колбасу не потеряли! Ты хочешь от голода здесь коньки отбросить?
       - Ты имеешь в виду..., - Никоша захлопал глазами. - Ты имеешь в виду - украсть еду? Но это же воровство...
       - Скорее, я бы сказал, не воровство, а грабеж, - рассудительно возразил Смычок. - Пусть лучше у них урчит в животах, чем у меня от голода ноги подкашиваются! Или у тебя есть другие предложения? Может, еще грибочков отварим? - насмешливо предложил он.
       - Нет, грибочков не надо! Я не хочу грибочков! - забормотал приятель. Он глубоко задумался. Через минуту отставил в сторону котелок и тяжело вздохнул, - Как пить дать побьют! А, может, лучше сразу в плен сдаться? Тогда точно кормить будут!
       - Что ты за фигура такая, чтобы тебя еще кормить за просто так стали?
       - Ну... из человеколюбия..., - неуверенно предположил Никоша.
       - Ха! - возмущенно воскликнул предводитель. - До чего дошли! Попрошайничать собираемся! Джентльмены удачи не клянчат! Джентльмены удачи сами добудут все, что им нужно! Все, решено - сегодня же нападем! Дискуссия закончена!
       - Но..., - начал было Никоша, но тут же замолчал. Мы уже знаем, что Никоша не мог противостоять влиянию своего окружения, которое в данный момент олицетворял собой Смычок. Выбирать ему не приходилось.
       - Тем более, - продолжал Смычок, - следить за ними нам теперь будет трудно! Они нас уже видели в лицо. А мы, к тому же, обошли их и находимся впереди. Как только они продолжат движение, то неминуемо мимо нас пройдут. И наверняка что-то заподозрят! Весь смысл преследования теряется. А так - ограбим, и вперед уйдем. А там что-нибудь придумаем!
       Никоша очень удивился, узнав, что Смычок готов даже отказаться от идеи поиска сокровищ. Видать, от голода он и впрямь стал не в себе! Но возразить, как всегда, ничего не смог. Только коротко спросил:
       - Когда?
       - Чем раньше, тем лучше! Собирайся.!
       - Что с собой брать? Мешок какой-нибудь?
       - Не надо мешок! Только цепляться за все будет. Так унесем! Оружие не помешало бы!
       - У нас нет оружия, - грустно произнес Никоша, мысленно уже прощаясь со свободой.
       - Как нет? А твоя рогатка! Давай ее сюда! - Смычок стоял, облаченный в ветровку защитного цвета, и нетерпеливо перебирал ногами.
       Никоша пошарил в кармане куртки и, вытащив рогатку, сунул ее Смычку в руки.
       - Держи!
       Затем опять сунул руку в карман. Вытащил какой-то пузырек и поднес его ко рту. Раздался слабый пшик
       - Что это? - удивился Смычок.
       - Освежитель дыхания, - коротко пояснил тот.
       - Зачем? - Смычок недоумевал совершенно искренне.
       - Ну, как же! - смущенно пояснил Никоша, - Там же дамы...
       - Хм, аристократ болотный..., - неодобрительно покачал головой вожак. - Ну, пошли... Надо подкрасться незаметно!

    ***

       В лесу, прямо возле стоянки путешественники еще накануне вечером обнаружили построенную кем-то баню. Это была настоящая парная, сколоченная из досок, щели между которыми были заложены мхом. Внутри была установлена небольшая железная печка с каменкой, труба от которой выходила через крышу наверх. Щели между трубой и крышей были также тщательно заделаны. Внутреннее помещение оказалось очень небольшим, а дверь с улицы вела прямо в парилку, которая одновременно служила и раздевалкой, и моечным отделением. Но все же и это было кое-что!
       Вся без исключения мужская часть компании числила себя большими любителями парилки, а посему единогласно решили во время дневки устроить банный день.
       С утра дежурные - Вождила, Пеш и Тычок - затопили печку, и пока готовился завтрак, а затем и во время самого завтрака, камни успели раскалиться почти докрасна. Нагрев воды, друзья дружно отправились в парилку. По пути Картуз просвещал Зеленку:
       - Это у нас классическая баня, хоть и достаточно незатейливая по конструкции. А есть еще походные бани, которые можно сложить просто из камней. Видел, может быть, нам встречались по пути такие пирамидки с внутренним отверстием?
       - Да! Точно-точно! - с готовностью подтвердил Зеленка. - Я еще думал, зачем это костер под камнями разводят? Они даже все почернели. Наверное, в качестве кухонной плиты использовали...
       - Нет, это как раз и были каменки для бани. Сначала разжигают костер, поддерживают его в течение нескольких часов, а когда камни раскаляются достаточно хорошо, костер тушат, а пространство вокруг огораживают полиэтиленом. Тем, что палатки на ночь и байдарки во время переходов накрывают. Шесты вокруг ставят, вот к ним и прикрепляют. Баня готова!
       - Здорово! Ни разу еще не доводилось париться в походе!
       - Ты не далек от мечты! Заходи! - они уже были возле банного строения.
       Баня, как уже говорилась, была маленькая, с низким закопченным потолком, но весьма уютная. И хотя всем вместе им было несколько тесновато, все же удовольствие они получили несказанное. Прямо от дверей бани к берегу уходила тропинка, и они, разгоряченные, выскочив из парной, веселым табуном неслись к холодной воде, с размаху плюхались в нее, распугивая любопытных мальков, плескались и резвились, словно малые дети, на короткое время ощутив себя беззаботной ватагой ребятни.
       Неожиданно, в разгар очередной их запарки, снаружи раздался истошный вопль Кепочки:
       - Баня горит!
       Кто в чем был - то есть, честно говоря, ни в чем - они повыскакивали наружу. Между банной трубой и крышей вспыхивали и опадали веселые огоньки, завивались кверху тонкие колечки дыма. Как оказалось, это загорелся давно высохший мох, которым в свое время неизвестный строитель законопатил щели возле трубы. Теперь труба так раскалилась, что мох вспыхнул, словно спички, неосторожно оставленные кем-то на горячей печке.
       И тут же новый крик:
       - Внутри тоже горит!
       Это воспламенился мох в щелях между печкой и деревянной стенкой бани.
       Похватав каны и котелки, водоходы ринулись заливать огонь. К счастью, он не успел разбушеваться, и возгорание потушили быстро. Взбудораженные неожиданной тревогой, друзья притащили еще воды и на этот раз основательно пролили все строение сверху донизу, пока сухие стены не сделались черными от влаги.
       - Это, конечно, наше упущение! - укоризненно покачал головой Вождила. - Следовало бы подумать об этом сразу. Понятно, что все здесь высохло, и достаточно было одной искры, чтобы начался пожар. Хорошо, вовремя заметили! Впредь всем нам надо быть очень осторожными!
       Оставшееся время прошло без дополнительных приключений, и скоро наши друзья вернулись в лагерь. Пока остальные загорали - денек опять выдался жарким - Вождила со своим экипажем быстро приготовили обед. С аппетитом съев его, все разбрелись кто куда. Вернее, разбрелись рыбаки. А если быть еще точнее, то не разбрелись, а, погрузившись в свои верные байдарки, отправились искать удачу вдоль заросших берегов речки.
       На стоянке остались лишь Тычок, которому Вождила доверил представлять дежурную бригаду, его приятели Зеленка и Мыш, да Картуз с Кепочкой. Картуз занялся ревизией своих ягодных припасов, а Кепочка отправилась в баню, чтобы тоже привести себя в порядок. Любительницей парной она не была, так что ее вполне устроили два кана горячей воды, согретой на костре.
       Тычок и Зеленка устроились на берегу возле палатки и, само собой, занялись изучением любимой книжки. Они не увидели, как из леса показались две зловещие фигуры. Остановившись в тени дерева, незнакомцы стали внимательно наблюдать за происходящим в лагере. Ни Тычка, ни Зеленку, скрытых палаткой, они не заметили. На виду был один Картуз, склонившийся над длинным рядом небольших канистр, в которых, судя по всему, что-то булькало и переливалось.
       - Нам повезло! - прошептала одна фигура на ухо другой. - Все разбежались! А с этим одним мы запросто справимся.
       Вторая фигура лишь неопределенно пожала плечами. Смычок вытащил из кармана рогатку и, неслышно ступая, приблизился сзади к Картузу.
       - Руки вверх! - скомандовал он, упираясь рукояткой рогатки ему в поясницу.
       - Что за шутки... - начал было Картуз, поворачиваясь на голос. - А, это вы! А я-то уж подумал...
       - Тихо! - страшным шопотом перебил его Смычок. - Говорят тебе - руки вверх! Ты у меня на мушке! Мы берем тебя в заложники!
       - В заложники..., - эхом повторил Картуз. Он все еще никак не мог понять, что происходит. В заложники... Он про это только в кино видал. Честно говоря, даже не предполагал, что в реальной жизни такое тоже может случиться. А может, это кино снимают? Нет, что за глупость... Похоже на правду! А если правда, то как он в этом случае должен реагировать? Наверное, так же как в кино - этому кулаком по зубам заехать, тому ногой в глаз! Но там-то артисты, им за это гонорары платят! А он только и умел, что кулаком по зубам какому-нибудь особо надоедливому комару засветить, и то страшно переживая при этом за свою грубость.
       - Ты заснул что ли? - нетерпеливо переспросил Смычок. Никоша стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу и с виноватой улыбкой посматривая по сторонам. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. - Веди к складам! Живо!
       - К каким складам? - не понял Картуз.
       - К продовольственным, - пояснил налетчик. - Где у вас продукты хранятся?... Ну, еда, одним словом!
       - А, так вы, ребята, есть хотите! - наконец дошло до Картуза, - Ну так сразу бы и сказали!
       - Разговорчики! - зашипел Смычок, еще сильнее упираясь рогаткой в спину пленного. - Где они?
       - В рюкзаках, - недоуменно ответил Картуз, - Где же им еще быть?
       - Веди! - коротко приказал бандит.
       - Куда вести? Вот они лежат!
       Смычок подтолкнул Картуза к ближайшему рюкзаку.
       - Развязывай! Скорее!
       В эту самую минуту Тычок и Зеленка спокойно сидели по другую сторону от палатки Картуза и даже не подозревали, что всего в паре десятков метров от них разворачиваются столь драматические события. Однако Мыш, у которого слух был на порядок острее, чем у его друзей, учуял какой-то непонятный шум и выглянул из-под палатки.
       Выглянул и тут же рванул обратно к ребятам.
       - Это еще что за типы там? - спросил он взволновано.
       - Где типы? - не поняли они.
       - Ну, там, у костра. Рядом с Картузом. По-моему они что-то от него хотят...
       Оба тут же на четвереньках подобрались к краю палатки и одновременно выглянули из-за нее. Нападавшие были так увлечены налетом, что совершенно ничего не видели из того, что происходит по сторонам.
       - Слушай, Тычок! - Зеленка резко отдернул голову и снова спрятался за палаткой. - Мне кажется, они что-то нехорошее затеяли. Посмотри, какие у них физиономии протокольные!
       - Ага! - согласился Тычок. - Погоди-ка!
       Он прислушался. Через несколько секунд повернулся к Зеленке и сообщил:
       - Похоже, нас собираются ограбить!
       - Ограбить? - Зеленка от неожиданности чуть не упал, но вовремя оперся руками о землю. - Надо что-то предпринять!
       - Что, например? - поинтересовался приятель. - Может, выскочим с криками и напугаем их?
       - Нет, не пойдет! А вдруг у них оружие? А у них в руках Картуз! Как бы чего не вышло!
       - А что тогда? Позвать остальных? Так ведь они далеко, пока еще услышат да приплывут...
       - Во! Придумал! - Зеленка чуть не подпрыгивал от возбуждения, сидя на земле. - А что, если какое-нибудь твое колдовство применить? Что-нибудь специальное от грабителей!
       - Я таких не знаю, - понуро сказал Тычок. - Вот дождь если какой-нибудь вызвать...
       - Отлично! - Зеленка в волнении вцепился Тычку в рукав. - Точно, давай дождь! Из подков! Прямо над их головами. Или еще из чего-нибудь тяжелого. Утюги, там, гантели... Тут они и отключатся, а мы их свяжем, как миленьких.
       - Здорово! - загорелся Тычок, но тут же снова потух. - Из подков нельзя! У них же Картуз! А ну как в него попадет?
       - Верно! - огорчился Зеленка. Воодушевление мигом улетучилось. - Тогда... Тогда... Тогда давай просто чем-нибудь их напугаем! Ну, чем-нибудь необычным...
       Тычок на мгновение задумался. Затем ухмыльнулся.
       - Есть идея! Сейчас сделаем!
       Он схватил книжку, которая все еще лежала рядом на земле, и быстро пролистал несколько страниц.
       - Так, не то... Не то... Опять не то... Ага, вот оно!
       Он сел ровнее, приподнял правую руку, в левой продолжая держать книгу. Взмахнул рукой пару раз, очертил в воздухе сложную кривую и заунывным голосом произнес:
       - Эклектикос пресипитация!
       И ребята снова высунули носы из-за палатки. Они увидели, как один из налетчиков вытряхивает содержимое рюкзака, второй в это время стоял рядом, подперев рукой Картуза в спину. Было ли что у него в этой руке, они не успели разглядеть, так как рядом с ними послышался мягкий шлепок и легкий вибрирующий звук, как будто громко замурлыкала кошка. Однако, оглянувшись на звук, они увидели, что это никакая не кошка, а самая обычная лягушка, хотя и очень большая. Горловым вибрирующим звуком она пыталась выразить свои чувства, которые включали в себя целую гамму ощущений от чрезвычайного недоумения до крайнего неудовольствия.
       - Что это? - недоуменно спросил Зеленка и в это же мгновение рядом шлепнулась вторая, размерами еще больше прежней. И пошло! То тут, то там на них начали сыпаться лягушки самых разных калибров. Но вот что было удивительно, падали они с неба исключительно за палаткой, то есть на двух друзей, спрятавшихся там. Мыш предусмотрительно скрылся в своей банке, едва завидев первые образцы осадков, и теперь пережидал непогоду под надежной защитой ее жестяной крыши.
       Одна, особенно крупная, лягушка свалилась прямо на голову Тычку, повисела секунду-другую, вцепившись ему в волосы, и неуклюже плюхнулась перед ним, выпучив от ужаса круглые глаза.
       - Ква.. Ква... Квы... Вы? - недоуменно произнесла она. - Как же вы меня напугали!
       И лягушка схватилась лапой за то место, где у нее, по всей видимости, должно было находиться сердце.
       - Мы знакомы? - удивился Тычок.
       - Еще ква-а-ак! Едва удрала в прошлый раз с ква-а-аших лабораторных занятий по алюминиевой... нет, по селлюлярной... Тьфу ты! Совсем слово из моей башки вылетело, когда на ква-а-ашу свалилась! В общем, по биологии! Ква-а!
       Тут Тычок вспомнил, что весной, когда окна в классах были распахнуты настежь, у них действительно во время лабораторки сбежала одна из подопытных лягушек. И, кстати сказать, совершенно напрасно сбежала, так как все ее подружки, после проведения над ними магических экспериментов, сразу были отправлены на пенсию и теперь получали пожизненное довольствие от завхоза техникума Хренгрида. Причем они получали мух практически в неограниченном количестве. Их добычей по традиции занимались первокурсники. На занятиях по введению в специальность их самым первым и простейшим заданием было с помощью магических заклинаний нулевого уровня загнать в стеклянную банку как можно больше мух.
       - Да вы не волнуйтесь! - прошептал Тычок. - Нам надо сейчас вот с теми разобраться, и я вас всех тут же назад отправлю!
       - Не верю! - театрально закатив глаза, голосом известного бенгальского режиссера завопила лягушка.
       - Ну, тише же! - попросил Тычок - Тише, не свиристи так! Уши закладывает!
       Он снова схватился за книжку. Бандиты тем временем разглядывали кучу продуктов, образовавшуюся после вытряхивания рюкзака.
       - Что бы такое найти!... Да отвали ты! - это уже адресовалось одной из лягушек, которая взобралась на книгу и уселась прямо посередине разворота. - Ну, быстрее!
       И тут ему в голову пришла идея. А что, можно попробовать! Он вспомнил одно заклинание, которое ему попадалось на днях и которое ему очень понравилось.
       - Ситус, альтус, фортус! - произнес он торопливо. И для верности повторил еще раз.
       Выглянув снова, они увидали весьма странную картину. Один из грабителей - это был Смычок - лежал на земле и лихорадочно отжимался. Второй столь же усердно делал приседания. У обоих на лицах был написан неподдельный ужас, поскольку оба совершенно не понимали, что происходит, и как долго это будет продолжаться. Между разбойниками на спине лежал не менее озадаченный Картуз и изо всех сил крутил ногами в воздухе "велосипед".
       Тычок и Зеленка выбрались из своего укрытия и осторожно подошли к месту спортивных состязаний.
       - И что же теперь делать? - неуверенно спросил Зеленка. - Сколько они так будут?
       Тычок лишь пожал плечами.
       - Кто их знает... Видимо, недолго...
       Прошло несколько минут. Соревнования продолжались. Картуз вовсю пыхтел, Смычок побагровел от напряжения, на Никошином лбу выступила испарина.
       - Ну и когда? - опять спросил Зеленка. - Как отменить?
       - Представления не имею! - Тычок вновь пожал плечами. - Скоро, наверное, закончат...
       Прошло еще минуты три. Руки у Смычка дрожали от напряжения, Никоша безостановочно приседал, Картуз пыхтел уже как паровоз.
       - Хватит, я не могу больше! - взмолился он. - Останови это! Не могу больше крутить!
       - Ну, не крутите, что я могу поделать! - виновато сказал Тычок, разводя руками.
       И в то же мгновение ноги Картуза перестали месить воздух, и он неподвижно распростерся на земле. Смычок в изнеможении упал в траву. У Никоши подогнулись ноги, и он плюхнулся с размаху на землю.
       Прошло примерно с минуту. Никто не шевелился. Первым подал голос Зеленка:
       - Надо бы их как-то связать до возвращения наших. А то они вот-вот в себя придут!
       Услыхав эти слова, Смычок тут же открыл глаза. Сел и огляделся вокруг. Ребята в испуге отступили. Смычок заметил их и вскочил на ноги.
       - Поднимайся быстрее! - затряс он приятеля. - Бежим!
       Никоша с трудом поднялся, едва ступая на онемевшие ноги.
       - Уходим? - переспросил он.
       - Убегаем! - поправил Смычок. - Причем быстро! Хватай продукты! - и сам схватился за какой-то пакет.
       - Карту брать? - пришла в голову Никоше разумная мысль.
       - Какую, к лешему, карту! Колбасу хватай! - и первым бросился в сторону леса.
       Никоша подхватил батон колбасы, выпавший из рюкзака, и кинулся вслед за приятелем. Тем временем в себя пришел и Картуз. Он вскочил на ноги и подбежал к кострищу, возле которого стояла разнообразная посуда. Выхватив вилку из чьей-то миски, он коротким и резким движением запустил ее вслед убегающим. Вилка просвистела над ухом Смычка и с размаху воткнулась в ствол дерева - кстати сказать, совершенно неожиданно для самого Картуза.
       Смычок приостановился, опасливо взялся за вилку, с некоторым напряжением выдернул ее из дерева, озадаченно посмотрел на зубья, затем оглянулся и столь же изумленно взглянул на Картуза. Швырнул вилку на землю, вывернув голову, окинул беглым взглядом свой зад и, зачем-то прикрывая его свободной рукой, побежал дальше, второй рукой прижимая к груди добычу.
       Ветки хлестали по лицу, черника цеплялась за ноги, но они ничего не замечали, пока, наконец, не оказались на своей стоянке. Палатка, предусмотрительно свернутая перед вылазкой, уже лежала в байдарке, равно как и остальные их немногочисленные сохранившиеся вещи. Они вскочили в байдарку и, схватив весла, что было сил погребли вперед, опасаясь, что водоходы устроят за ними погоню.
       Отойдя на приличное расстояние, примерно через полчаса они решили выйти на берег. Им как раз подвернулась уютная полянка, скрытая прибрежными деревьями так, что с воды ее практически не было видно. Они вытащили байдарку на сушу и тщательно замаскировали ее травой и ветками.
       - Все, теперь не найдут! Если, вообще, решатся нас догонять. А завтра утром встанем пораньше и пойдем вперед. Глядишь, может, и сами сумеем что-то интересное найти! - утешал Смычок сам себя. Хотя Никоша ясно понимал, что теперь как раз их задача свелась к банальному "Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что". - Зато теперь еда есть! Кстати, а что мы добыли?
       - Вот! - Никоша вытащил из байдарки батон варено-копченой колбасы.
       - Отлично! - одобрил предводитель. - Я, кстати, тоже что-то прихватил. - Он наклонился над байдаркой и, пошарив рукой в корме, вытащил оттуда полиэтиленовый пакет. - Интересно, что это такое! - пальцы его все время срывались, и он никак не мог развязать тугой узел. Наконец, тот поддался, и Смычок заглянул внутрь. - Что это? - удивленно спросил он.
       Никоша подошел к нему, тоже заглянул. Затем сунул внутрь палец, вытащив его, понюхал, потом лизнул.
       - По-моему, это мука! - наконец подвел он итог своим исследованиям.
       - Мука? На кой нам мука? Что у нас здесь, хлебопекарня, что ли?
       - Но, может быть, в самом деле испечь хлеб? - робко предложил Никоша.
       - Ты умеешь? - подозрительно спросил Смычок. Никоша вздохнул.
       - Нет, не умею... - признался он.
       - А что ты умеешь.
       - Вообще-то, в детстве я видел, как бабушка оладьи пекла...
       - И как же?
       - Да просто... Кажется... Мука, вода, и все! Можно жарить!
       - Вот и приступай! - распорядился Смычок.
       - Может, мы сначала колбасы поедим? - от одной мысли о колбасе у Никоши засосало под ложечкой.
       - Ни в коем случае! Колбаса - на черный день! - твердо заявил Смычок, сам удивляясь своей.решительности. - Сначала съедим оладьи!
       Под бдительным оком Смычка Никоша плеснул в котелок воды и высыпал в нее всю муку. С отвращением сунул туда руку и стал перемешивать. Через несколько минут вытащил ее обратно. На руку налип огромный бесформенный конгломерат желтоватой массы.
       - Что-то никак не отлепляется! Все время к рукам так и пристает!
       - Наверное, воды не хватает! - предположил Смычок. - Поэтому очень липкая и выходит!
       - Видимо, так, - согласился Никоша, с трудом соскабливая с пальцев тесто.
       - Давай, я водички добавлю, - вызвался Смычок. Поскольку приятель не возражал, он схватил котелок и прямо вместе со всем содержимым потащил его к воде. Через минуту вернулся, в котелке плескалась мутная жижа, заполняя его до самых краев.
       - Не слишком много? - засомневался шеф-повар.
       - В самый раз будет, не сомневайся! Размешивай! - решительно заявил Смычок.
       Теперь размешать не составило никакого труда. Однако на сей раз тесто оказалось очень жидким, скорее даже не тесто, а слегка загустевшая жижа плескалась в котелке.
       - Наверное, все-таки лучше будет добавить еще муки, - предложил Смычок.
       - А муки-то больше и нет! - растеряно произнес Никоша. - Я ее того... всю высыпал...
       - Как все? Что же у нас получится?
       Никоша только пожал плечами.
       - Ладно, пока будет жариться, как раз лишняя вода и выпарится! Разводи костер! - принял решение Смычок.
       Костер развели быстро. Пока он разгорался, Никоша спросил:
       - А на чем жарить? Сковороды-то у нас нет!
       - Хороший вопрос! - задумался Смычок. Он думал минуты три, но, судя по всему, безрезультатно, так как, наконец, спросил у Никоши, - А ты сам что предлагаешь?
       - Ну, не знаю... Правда, в одной книжке я читал, что путешественники жарили не то оладьи, не то блины... не помню уже... на весле! Оно же широкое!
       - Прекрасно! Я и сам хотел это предложить, но не успел... И что, весло прямо в огонь? А какой стороной?
       - Я так думаю, раз тесто жидкое, так чтобы оно не стекало в костер, надо его наливать внутрь вогнутой части.
       - Правильно, именно так я и хотел сказать! Давай весло!
       Взяв весло из рук Никоши, Смычок засунул его в огонь.
       - Как думаешь, достаточно разогрелось? Можно наливать?
       Не дожидаясь ответа, он поднял котелок и, не доставая весло из огня, плеснул на него изрядную порцию разведенной муки. Смесь мгновенно зашипела и запузырилась, по краям сразу стала грязно-коричневого цвета, кверху взметнулся столб удушливого дыма.
       - Ничего, сейчас лишнее выкипит, и будет нормальная консистенция..., - Смычок улыбнулся, довольный, что сумел выговорить мудреное слово, неожиданно пришедшее в голову.
       Смесь, однако, и не думала выпариваться, а только все больше и больше пригорала по краям, приобретая совершенно неприглядный вид. Вот и посередине лужица постепенно стала грязно-желтого оттенка, плавно, но быстро перешедшего затем в светло-коричневый, который, в свою очередь, тут же превратился в черно-коричневую корку.
       Смычок вытащил изрядно закоптившееся снизу весло, и аккуратно поднес к носу. Видно запах не произвел на него ожидаемого впечатления, так как он скривил нос и отстранил весло подальше.
       - Мы явно что-то сделали не так..., - пробормотал он.
       - Наверное, маслом надо было смазать! - догадался Никоша.
       - Точно! Как мы не подумали! А если ты знал, что ж ты масла не захватил там, а?
       - Да оно мне не попадалось, - растерялся Никоша, - И вообще, я же не знал, что ты муку возьмешь!
       - Не знал..., - передразнил приятеля Смычок, - Незнание, между прочим, не освобождает... А! - он махнул рукой. - Лучше скажи, что теперь делать?
       - А так не сможем похлебать его? Не жаря? - спросил Никоша.
       Смычок взял ложку и повозил ею в котелке. Поднес ложку ко рту, взял на язык, задумчиво почмокал губами. Затем вновь скривился.
       - Нет, не пойдет!... Вода же там не кипяченая! Еще отравимся!
       - Тоже верно, - согласился Никоша. - Еще не хватало нам тут животами маяться!
       - Выливай! - скомандовал Смычок. - И весло отмой! Несет от него как после пожара на городской свалке!
       Весло и впрямь имело весьма отвратный вид и издавало довольно мерзкий запах. Никоша вздохнул и, прихватив его, пошел на берег. Пока его не было, Смычок сел у догорающего костра и стал смотреть на огонь, пытаясь отвлечься и подавить в себе вечное чувство голода. Внезапно взгляд его упал на батон колбасы, лежавший в нескольких шагах от костра. Он вскочил и, озираясь по сторонам, неслышно приблизился к нему. Неожиданно Смычок сделал резкий бросок, как саблезубый заяц бросается с ветки дерева на ничего не подозревающую газель, пасущуюся внизу. Обеими руками он схватил газель... тьфу! - колбасу... - и, сжав мертвой хваткой, вонзил зубы в горло несчастной жертве. Сок брызнул из нее, мгновенно наполнив его рот слюной, и, давясь от алчности, азарта и возбуждения, закрыв в сладкой истоме глаза, Смычок, словно кролик, принялся грызть колбасу с самого кончика, все дальше и дальше продвигаясь к ее противоположному концу.
       Он ничего не видел и не слышал вокруг, он страстно, с полной самоотдачей жевал, жевал, жевал, забыв обо всем на свете. Весь мир перестал существовать в этот момент для него, со всеми его кладами, сокровищами, деньгами и прочими материальными ценностями. Душа его унеслась в неведомые кущи, где нежная зелень вечнозеленых тропических растений дает тень и прохладу усталым путникам, ветерок овевает обожженные зноем лица, а веселое журчание ручейка наполняет сердце покоем и умиротворением...
       И вдруг все разом кончилось! Улетели райские кущи, растаял нежный лепет ручейка, пожухла и пожелтела молодая зелень... Нос Смычка уперся во что-то твердое!
       Он открыл глаза и увидел... Он увидел, что его нос упирается в нос Никоши, который - вот наглость! - с комфортом расположился в тех же кущах и точно таким же кроликом вгрызался в колбасу с ее противоположного конца!
      
       ГЛАВА 24
      
       Наступил очередной, восьмой по счету, ходовой день. Собираясь в путь, друзья все еще находились под впечатлением вчерашнего разбойного нападения. Накануне, едва грабители скрылись с глаз, Тычок порывался догнать их и отобрать украденную колбасу. С этой целью он даже попытался с помощью своей книжки смоделировать волшебную метлу для полетов, однако результатом всех его усилий был свалившийся на Картуза обычный кухонный веник, совершенно не испытывавший никакого желания летать. Пока огорченный Тычок выискивал в своем руководстве какой-нибудь другой вид транспорта, например, ковер-самолет или сапоги-скороходы, вернулись с рыбалки Ученый и Крутила. Выслушав рассказ о необычном вторжении, Крутила быстро уговорил Тычка оставить бандитов в покое.
       - Где они сейчас, мы не знаем! Время потратим, колбасу наверняка не вернем! Что даст эта погоня? Посмотреть им в глаза, да спросить, почему они безобразничают? Так ведь и так все понятно - продукты свои утопили, кушать хочется, а попросить нормально - воспитания не хватило! Что ж нам теперь, перевоспитывать их, что ли? Думаю, поздновато будет! Пусть уж теперь драпают без оглядки! Скорее всего, они перепугались насмерть, когда ты их своими шутками стал развлекать! - и он ободряюще похлопал Тычка по плечу.
       Тем не менее, за завтраком они вновь вспомнили о происшествии, случившемся накануне, и активно обсуждали его до тех пор, пока не пришла пора готовиться к отплытию.
       Отчалив от берега, три байдарки довольно шустро стали двигаться по течению. Часа три они сплавлялись, не встречая серьезных препятствий, хотя им и пришлось преодолеть пару несложных порогов и несколько перекатов. Три раза попадались такие шкуродеры, что путешественникам приходилось выходить в воду, руками протаскивая байдарки через камни.
       Картуз любовался на встававший по берегам глухой лес и думал о том, что будь он кинорежиссером, и соберись он снимать фильм про доисторического бенгальца - лохматого, грубого, невежественного и небритого - то он непременно приехал бы для этой цели сюда. Ибо где еще, как не в Лакерии найдете вы столько дикой нетронутой природы, на десятки километров раскинувшихся вокруг лесов, рек и озер, где можно целыми днями грести и грести, и не встретить за все время ни единой живой души!
       Вообще-то, Картуз регулярно жалел о том, что он не кто-то другой. Ну, например, услышит какую-нибудь приятную мелодию, и тут же думает: "Эх, жаль, что я не композитор! Я бы мог написать значительно лучше!". Или так: "И почему я не писатель? Такой увлекательный и душевный роман мог бы сочинить - все дамы рыдали бы у меня на груди и рвали на части мои пиджаки на литературных вечерах!"
       В этот момент впереди раздался голос Мыша.
       - Какие места! - восхищенно произнес он. - Нет, я явно не прогадал, что предложил вам пройтись в этом направлении! Даже у нас в деревне было не так красиво! Определенно, после того, как мы куда-нибудь дойдем, я организую здесь туристический клуб. Кстати, - он обернулся к Зеленке, - вы там у себя в городе, если будут желающие попутешествовать, направляйте их прямиком ко мне! Проведем, так сказать, по местам боевой славы! За умеренную плату.
       Он хихикнул.
       После полудня камней в русле заметно прибавилось. То и дело приходилось резко табанить, в последний момент отводя нос байдарки от неминуемого столкновения с едва видимым под водой препятствием. Все чаще из воды высовывались гладкие, отполированные веками, гранитные лбы. В некоторых местах гряды камней перегораживали почти все русло, так что байдарки приходилось переносить через них буквально на руках.
       В какой-то момент Картуз, который как раз вылез из байдарки перед очередным препятствием, отвлекся на секунду от своей сосредоточенности на возникшей перед ними верхушке каменного хребта и окинул взглядом панораму, расстилавшуюся впереди. Окинул и обомлел!
       И было от чего! Все пространство перед ними покрывало сплошное поле торчащих повсюду булыжников - самых разных размеров, форм и даже цветов. Между ними журчали и переливались ручейки воды, с трудом находящей себе путь в этом хаотичном нагромождении камней. Это было все, что осталось от еще совсем недавно бывшей полноводной, хотя и неширокой, реки.
       - Так недолго из байды решето сделать! - воскликнул он. - То-то будет удобно муку просеивать!
       Крутила, толкающий рядом свою байдарку, проследил за взглядом приятеля и выпрямился:
       - Да уж, приплыли! Тем более обидно, что муку-то у нас как раз и стырили!
       Ценой неимоверных усилий они продвинулись еще метров на двести. Дальше камней стало так много, что о проводке по воде уже не могло быть и речи.
       - Так, надо что-то предпринимать! - выпрямился Вождила. И неожиданно добавил, - А это еще что такое?
       Рукой он указывал на левый берег, чуть впереди того места, где они в данный момент находились. Все дружно повернули головы в ту сторону и увидели байдарку, лежащую возле воды и наполовину скрытую от глаз прибрежными кустами.
       - Кто-то, похоже, тоже застрял! - заметил Крутила. - Уж не наши ли старые это знакомые?
       Там, где лежала байдарка, лес немного отступал вглубь, образуя небольшую полянку. На ней никого не было. Создавалось впечатление, что байдарка была брошена, оставлена, забыта, потеряна... Ну, в общем, что-то в этом роде.
       Картуз, оглядываясь, вышел на поляну. Затем повернулся к друзьям:
       - Здесь, вроде, какая-то тропинка! Я думаю, может быть обнос. До того места, где кончаются камни, и снова начинается открытая вода.
       Он прошел вдоль берега до излучины реки. Картина, открывшаяся перед ним за поворотом, впечатляла! Повсюду, насколько хватало глаз, тянулся слой камней, десятки, сотни и тысячи, образуя сплошной и непрерывный каменный ковер. Воды не было видно вообще! Только слабое журчание, доносившееся до его уха, говорила о том, что река никуда не исчезла, а лишь спряталась за невероятным нагромождением каменного изобилия. Каменная река уходила вдаль и скрывалась за следующим поворотом.
       Когда Картуз вернулся на полянк, остальные водоходы были уже там.
       - Ты прав! Вероятно, здесь должен быть обнос! Как далеко тянулся камни? - спросил его Вождила.
       Картуз пожал плечами.
       - Метров триста только видно - сплошная брусчатка! А дальше еще один поворот и неизвестно что! Надо бы разведать, да больно уж неудобно по камням прыгать! Интересно, кто-нибудь встречал раньше что-то подобное?
       - На маленьких речках, почти ручейках - бывало! - откликнулся Ученый. - А на такой, достаточно широкой, вижу впервые! Раньше не приходилось...
       - Есть предложение! - перебил Вождила. - Раз здесь есть тропа, значит она куда-то ведет! Наиболее вероятно, что она ведет на другую сторону к воде. Поэтому сначала давайте разведаем ее. А там видно будет!
       - Только очень осторожно! Лучше разбиться на команды и не ходить поодиночке, - подал голос Пеш, стаскивая с себя жилет. Он кивнул в сторону припаркованной байдарки. - Похоже, наши гости где-то недалеко, возможно, тоже ищут обнос. Так что надо смотреть в оба, чтобы они нас снова врасплох не застали!
       - Пусть только попробуют сунуться! - грозно прорычал Крутила и для вящей убедительности продемонстрировал окружающим свой гигантский кулак. Зеленке в этот момент показалось, что в кустах неподалеку слабо заколыхались ветки, хотя ветра не было. Он хотел было сообщить об этом кому-нибудь из старших, но в этот момент его мысли перебил голос Кепочки:
       - А я считаю, что нам, прежде всего, следует организовать обед! Поедим, а там уж, пожалуйста, на свою разведку! Крутила, ты же у нас сегодня дежурный! Так что руководи! А мы все тебе поможем, чтобы времени не терять. Зеленка, принеси, пожалуйста, воды для каши! Пеш, ты распаковывай посуду, доставай гречку, тушенку! Все за дело! - указания посыпались как из рога изобилия.
       Когда Зеленка нацедил, наконец, воды, не без труда добывая ее между камнями, куда кан почти не пролезал, костер уже полыхал, благо сухих дров было вокруг вдосталь. Едва из кана потянуло первыми запахами вареной гречки, как, откуда ни возьмись, над головами водоходов закружились две чайки, косясь голодными глазами на булькающую посудину. Еще раньше путешественники заметили на окрестных камнях большое количество рыбьих костей - от отдельных объеденных хвостов до целых скелетов. Чайки были не совсем такими, к каким они привыкли за время похода. Те все были обычной раскраски - белые с серыми крыльями и черными хвостами. Везде, где останавливались водоходы, они слетались к лагерю и разевали свои длинные желтые носы с черными кончиками, едва кто-нибудь из друзей начинал чистить пойманную рыбу, и все уже привыкли к их пронзительным крикам, далеко разносящимся над водными просторами.
       Эти же были крапчатые, с густой серо-коричневой рябью на белом фоне и черными клювами.
       - Видимо, они тут поджидают заблудившуюся рыбу, которая не может выбраться из камней, - предположил Ученый. Так как других идей ни у кого из его друзей не было, всем пришлось согласиться с ним.
       Пеш надел перчатку и аккуратно снял кан с крюка, висящего на натянутой между двумя деревьями цепи, под которой и был разведен костер. Крутила поднял две миски и негромко постучал ими друг об друга.
       - Прошу к столу! - рыкнул он, чего, впрочем, мог бы и не делать, так все водоходы были рядом.
       Одна из чаек резко и громко крикнула. Их было уже пять штук, они постепенно снижались все ниже и ниже.
       Неожиданно до слуха путешественников донесся очень странный звук. Вернее, это был человеческий крик. И кричал он довольно необычные для этих мест вещи:
       - Сдаемся! Мы сдаемся!
       Находившиеся неподалеку кусты разом зашевелились и из-за них показались две фигуры с поднятыми руками. Вид у них был довольно изможденный и жалкий. Один, со взглядом побитой собаки, непрерывно причитал:
       - Мы сдаемся! Сами! Добровольно! Не бейте нас, пожалуйста! Мы с повинной...
       Водоходы, как по команде, разинули рты. Такого никто из них не ожидал. Внешность гостей представляла собой печальное зрелище. От постоянного ползанья по траве и камням рубаха у Никоши, когда-то бежевая, теперь спереди была вся серо-зеленая, а сзади - так и вовсе неопределенного выгоревшего колора. У Смычка на куртке отсутствовали почти все пуговицы, и он подпоясывался старой лохматой, словно дворняга, веревкой.
       Первым опомнился Крутила.
       - Ни с места! - его командирский голос не предполагал возражений. - Кто такие?
       - Мы туристы! Заблудились! - плаксиво ответил тот, что был постарше. - Еды нет, дороги не знаем, бои-и-имся-я-я! - захныкал он.
       - Туристы? - грозно переспросил Крутила. - А зачем колбасу украли?
       - Мы не нарочно! Мы не хотели! У нас от недоедания потеря сознательности наступила!
       Второй поддержал товарища:
       - Мы больше никогда не будем! Возьмите нас с собой! Пожалуйста! Мы сдаемся!
       Они снова двинулись вперед, не сводя глаз с кана.
       - Стоять! - вновь скомандовал отставной гвардеец. Разбойники послушно остановились. - Пленных не берем! - отрезал Крутила.
       - Но почему? - удивился Никоша. - Мы же едим мало...
       - По принципиальным соображениям! - он подумал, затем смягчился. - Впрочем, так и быть, в порядке исключения можем рассмотреть вашу просьбу... Белый флаг есть?
       - Нет..., - растерялся Никоша. - Есть носовой платок, - вдруг вспомнил он, - Я его сейчас постираю!
       - Стоять! - снова скомандовал Крутила. И обратился к друзьям, - Что с этими флибустьерами делать будем? Утопим или на необитаемый остров высадим?
       В этот момент из-за ближайшего деревца показалась заспанная физиономия Мыша, который в ожидании обеда решил немного прикорнуть, и вот теперь был разбужен необычным шумом.
       - Это еще что за явление? - изумился он.
       - Разрешите представиться! - заискивающе кланяясь, пролепетал Смычок. - Смычок. А это Никоша!
       - Вы имеете право хранить молчание..., - со знанием дела заявил Мыш, призвав на помощь все свое кухонно-телевизионное образование. - Все, что вы скажете..., - и он задумался, безуспешно пытаясь вспомнить, что там идет дальше.
       - Пусть только попробуют молчать! - зарычал Крутила. - Быстро говорите, кто такие, что надо!
       - Научные сотрудники мы... Мы, это, путешествуем, фольклор, где можем, собираем...
       - Какой еще здесь фольклор? - нахмурился Крутила.
       - Ну, эти... Песни, обряды, и еще... как их...
       - Танцы? - подсказал его приятель.
       - Ага, точно, тан... Какие танцы, ты что, спятил? - зашипел Смычок на него. - Легенды... Да, точно, легенды! И еще - анекдоты!
       - Вот-вот, анекдоты! - оживился Никоша. - Например, такой... Идет верблюд по пустыне...
       - Молчать! - снова рявкнул Крутила. - Оружие есть?
       - Только это! - Смычок вытащил из кармана и протянул рогатку. - Это для охоты.
       - На верблюдов! - усмехнулся Крутила.
       - Это исключительно для самообороны, - вежливо пояснил Смычок. - Говорят, они очень опасные, ежели голодные...
       - Кто это они? - спросил Крутила.
       - Кто? Они... Ну, эти... Ну, в общем, все! - невразумительно забормотал Смычок.
       - Кстати, о верблюдах... - вмешалась Кепочка, - Почему такое наплевательское отношение к походному рациону? Кто же так вещи привязывает? Тем более, продукты?
       - Мы не нарочно... - снова захныкал Смычок, переминаясь с ноги на ногу.
       - Мы больше не будем... - поддержал его приятель, ковыряя носком землю.
       Смычок всегда считал себя хорошим актером. Одно время он даже работал в театре, одном из самых известных и именитых театров Большого Города. Театр на Чугунке, кажется, так он назывался. Этим фактом своей биографии он несказанно гордился, хотя в принципе работа и Смычок были несовместимы. Однако то был особый случай. "Когда я работал в театре..." - любил повторять он по поводу и без повода. Помнится, их тогда подрядили отдирать старые паркетные полы во время капитального ремонта в фойе, и он с упоением тащил клещами гвозди, всей душой и всем сердцем ощущая свою причастность к высокому искусству.
       И вот сейчас, ощутив внезапный прилив вдохновения, он выхватил из кармана рыбий хвост, подобранный перед этим на берегу, и, махая им перед собой, завопил:
       - Их бин больной! - потом жалобно добавил, - Очень. На эту..., - он постучал хвостом себя по лбу. - С детства... Вот он не даст соврать..., - кивнул он на Никошу, - Больной, и очень, очень голодный..., - тяжко вздохнув, закончил он.
       Все то время, что шло это представление, путешественники стояли, столпившись возле Крутилы. Такого им видеть ни разу не приходилось за весь свой долгий опыт походов по Лакерии.
       Неожиданно позади них раздался глухой стук. Все разом обернулись. Оказывается, пока Крутила пререкался с незнакомцами, чайки подобрались вплотную к кану с гречкой и, устроив возню, опрокинули его наземь. Среди птиц выделялась одна, обычного чаечного окраса, но раза в три крупнее, видимо, даже не чайка это была, а что-то вроде баклана. Одного глаза у него не было, что привносило в его облик нечто пиратское. Густая каша неторопливым потеком застыла у краев посудины. Одна из налетчиц даже притащила откуда-то ржавую ложку, утерянную туристами, и тщетно пыталась запихать ее в кан.
       - Вот ведь как! - задумчиво произнес Зеленка, глядя на это безобразие. - Они, наверное, очень кушать хотят!
       Баклан пристально посмотрел на мальчика, и хотя Зеленка знал, что птицы плакать не могут, он готов был поклясться, что на единственном бакланьем глазу выступила слеза.
       - Чайки всегда голодны! - философски заметил Крутила, мужественно бросаясь на спасение каши.
       Тут уже сердце Никоши не выдержало. Он яростно замахал руками, словно пытающаяся взлететь кофемолка, и с дрожью в голосе завопил:
       - Кыш! Кыш, проклятые! Убирайтесь отсюда немедленно! Мы и сами голодные! А они не голодные, они просто... прожорливые!
       Одноглазый осуждающе взглянул на Никошу и неторопливо взлетел. Поднявшись в воздух, он заложил крутой вираж и, пролетая над головой обидчика, попытался поразить его снайперским выстрелом. Густая жидкая капля просвистела возле уха нахала и со смачным шлепком плюхнулась на землю, сделав довольно большую фиолетовую отметину.
       - Сам дурак! - не остался в долгу Никоша.
       - Да, дожили! С птицами за кашу начали воевать! Просто птичий базар какой-то, - покачала головой Кепочка. - Видать, и впрямь дела ваши плохи! Допекло бедолаг!... Ну что, может, оставим их у себя? - обратилась она к остальным.
       - По мне, так пусть остаются! - пожал плечами Картуз. Он был очень отходчивым малым и не умел долго сердиться.
       - Вот еще! - вдруг заявил Мыш. - Зачем нам эти подкидыши? Самим есть нечего!
       - Скажите, он что, всегда ругается? - поинтересовался Смычок, с опаской поглядывая на сердито пыхтящего Мыша.
       - Нет, иногда он сдерживает себя, - откликнулся Зеленка. И, понизив голос, добавил, - Но выглядит при этом очень неважно!
       - Мыш, тебе не стыдно? - сурово спросил Крутила. - Сам давно ли просился в нашу компанию? Где законы бенгальского гостеприимства? Что молчишь?
       - Ладно, ладно! Пошутил я... Как обычно... Делайте, что хотите! Я не против!
       - Ну, вот и спасибочки! - улыбнулся Крутила. И обратился к новоприбывшим, - Руки можно опустить... Но вы обязаны полностью подчиняться нашему распорядку! Ясно?
       - Ясно, ясно! - радостно загалдели новички.
       - Кстати, - вдруг вспомнил Крутила, - По этой тропке вы, часом, не ходили? Обнос не искали?
       - Не-а! - помотал головой Смычок. - Мы очень боялись! Нам страшно здесь одним!
       - Хороши туристы! - усмехнулся Вождила. - Каким же ветром вас сюда занесло?
       Кепочка тем временем уже разложила всем по мискам кашу, а новоприбывшим выделила для этой цели пустые банки из-под тушенки, так как свою посуду разбойнички благополучно утопили на пороге за компанию с макаронами.
       - А мы за вами следили..., - простодушно заявил Никоша, запихивая в рот полную ложку каши. Смычок быстро наступил ему на ногу, но было уже поздно.
       - Да ну! - удивился Вождила. - И зачем же это?
       - Да мы... У нас... У вас... - залепетал Смычок.
       - Не тяни ты кота за хвост! Быстро выкладывай, в чем дело! - приказал Крутила.
       Ничего не оставалось делать, Смычок принялся рассказывать о поисках сокровищ, о подслушанном разговоре Картуза и Зеленки в магазине туристского снаряжения Большого Города, о том, что отправились в поход впервые в жизни, чтобы проследить за водоходами и выйти с их помощью к месту, где спрятан пиратский клад...
       Услыхав все это, наши друзья разразились дружным хохотом и никак не могли остановиться, чем вызвали немалое удивление пришельцев. Наконец, Картуз подошел к своей байдарке, вытащил оттуда канистру варенья и, вернувшись к костру, налил обоим в кружки по изрядной порции.
       - Пробуйте! Нравится? Вот это и есть настоящие сокровища Лакерии! - Картуз с упоением принялся рассказывать, что именно за этими сокровищами каждый год ездит в эти края, и ни на какие драгоценности мира не променяет он возможности приехать сюда, на вольную природу, из душного города, чтобы отдохнуть и душой, и телом.
       Смычок слушал, раскрыв рот, и страшное подозрение начало закрадываться в его душу. Как же так? Значит, все это фикция? Обман? Мираж? Какой удар судьбы! Какое горькое разочарование! Столько лишений, потерь, риска - и все это ради несчастной ложки пригорелого варенья? Он обернулся к Никоше, который, набив рот хлебом с вареньем, блаженно улыбался и щурился на солнце.
       - Ты слышал? Нет, ты слышал? И как тебе это нравится?
       - Очень нравится! - ответил тот. - Просто замечательно! Такой вкуснятины никогда в жизни не ел!
       Смычок безнадежно махнул рукой и отвернулся. Нет, никто не сможет понять, прочувствовать всю бездну потерь и разочарований, охвативших его!
      
       ГЛАВА 25
      
       Подкрепившись, принялись решать, что делать дальше.
       - А что тут думать? - решительно произнес Вождила. - Вперед идти некуда, возвращаться невозможно.... Один вариант - по этой тропке, в лес! Я думаю, не одни мы такие, кто застрял на этом самом месте. Видимо, по этой тропе и до нас народ делал обнос до открытой воды. Так что нам так же придется поступить!
       - Кто на разведку отправится? - деловито поинтересовался Крутила.
       - А все и отправимся! - бодро заявил Картуз. - Здесь-то что делать? А так каждый возьмет по небольшой вещи, чтобы и идти не напряжно было, и переносить уже кое-что потихоньку начинать.
       Возражений против предложенного плана не нашлось ни у кого. Каждый прихватил, что мог, но так, чтобы не очень надрываться на неизвестной тропе, и вскоре процессия скрылась в лесу. Возглавляли ее, естественно, Вождила с Крутилой, замыкающими были Смычок и Никоша, которые от страха непрерывно вертели головами и старались не отставать от своих бывших преследуемых, а теперь уже проводников, ни на шаг. Схватившись, как дети, за руки, они чуть ли не рысцой бежали за Картузом, дыша ему в затылок и время от времени едва не наступая на пятки.
       Тропа была достаточно широкой для двух человек и шла почти по прямой, постепенно поднимаясь в гору. Неожиданно шедший во главе Вождила остановился. Тропу здесь пересекала широкая просека, обрамленная по сторонам стенами густого высокого леса, и поросшая почти непроходимыми зарослями молоденьких березок. То тут, то там, между ними на земле виднелись продолговатые, заросшие мхом бугры. Когда-то стоявшие на месте просеки большие деревья упали, и за много лет их полусгнившие и трухлявые стволы покрылись одним общим слоем однообразной серо-голубой растительности. Справа в конце просеки виднелся голый склон невысокого холма.
       - Похоже на пожарище, - Вождила указал рукой на просеку.
       - Странное оно какое-то... - откликнулся Картуз. - Ровной широкой полосой. А деревья по соседству и не затронуты вовсе! Будто какой-то невидимой стеной отгорожены были!
       - А почему пожарище? - заинтересовался Зеленка. - Как вы определили? Может быть, их просто вырубили?
       - Может, конечно, и вырубили, - согласился Картуз. - Но в этом случае мы увидели бы пни. Пусть и полусгнившие, заросшие, но они были бы. А здесь, видишь, деревья просто повалены, с корнями вывернуты... Хотя в чем-то ты и прав! - он задумался. - После лесного пожара обгоревшие стволы должны были бы остаться. Березкам не так много лет, чтобы предполагать, что все стволы сгнили до основания... В общем, странно все это!
       - А на пожарищах всегда березки начинают расти? - спросил Тычок, с любопытством разглядывая просеку.
       - О, да! - кивнул Ученый, - Так уж природа заложила. Если где освобождается пустое пространство, после пожара или, скажем, вырубки, то первым делом на нем начинают прорастать березки. Они более неприхотливы, легко распространяются по поверхности и сразу захватывают все доступные места. А вот потом, когда они подрастают, между ними поселяются другие породы, более нежные, вроде елок или сосен. И начинают расти под березовой крышей. Со временем сосны вырастают, становятся выше, сильнее, и постепенно вытесняют слабые березы с завоеванного пространства. В результате, через много лет березняк сменяется еловым или сосновым лесом. И так до следующего пожара. Или другой какой катастрофы. Такой вот круговорот деревьев в природе!
       Путешественники продолжили путь дальше по тропинке, которая теперь значительно сузилась, так что им приходилось идти гуськом. Пройдя еще примерно с полкилометра, они заметили впереди просвет. Однако, это не был берег реки - да, собственно, он и не мог быть, учитывая, что все это время они постепенно поднимались по склону вверх, и теперь находились на высоте как минимум пары десятков метров над уровнем реки.
       Просвет оказался поляной. Большой, ровной и пустой поляной. Точнее, почти пустой. Водоходы вышли из чащи и остановились на ее краю, сгрудившись кучей и не отрывая взглядов от того, что предстало их взорам. Никто не произносил ни слова. Да и было от чего потерять дар речи! Ибо перед ними стояла весьма странная человеческая фигура. Вернее, не совсем человеческая. Во-первых, ростом почти в два раза выше любого среднего бенгальца. А во-вторых, это все-таки была статуя. И статуя не кого-то там, а девушки с веслом! Можете себе представить? Настоящей девушки, с настоящим веслом!
       Нет, не так! Можно сказать, Девушки С Веслом! С большой буквы! Точнее, с двух больших букв, а если считать предлог - то и с трех! Ибо только Девушка с большой буквы и с большим Веслом могла примерещиться в этой глухомани.
       Тем не менее, она им не примерещилась! Вполне реальная, с ободранной побелкой и облупленным носом, статуя возвышалась над поляной, реальная и непоколебимая. Сжимая гигантское весло в вытянутой левой руке и указывая им куда-то вглубь леса, вправо от водоходов.
       Гипсовая фигура стояла на подернутом зеленью моха постаменте, тоже гипсовом, когда-то белом, а теперь сером от многолетних дождей и ветров, с кое-где еще сохранившимися следами побелки.
       Крутила присвистнул в изумлении. Мыш помотал головой и недоуменно вопросил:
       - Это что еще за статуй?
       - Сам ты "статуй", лапоть невежественный! - съязвил Картуз. - Это же Девушка С Веслом! Разуй глаза!
       Мыш всмотрелся еще разок босоногим взглядом, однако снова так ничего и не понял.
       - Ну и что? Подумаешь, образованный лапоть нашелся! Нам-то что с этого весла?
       - Так вот откуда пошла та легенда про девушку с веслом! - воскликнула в восхищении Кепочка. - Видать, неспроста ее во всех парках налепили! Что-то она да значила!
       - Что-то наверняка значила! - хмыкнул Пеш. - Только вот что?
       Они подошли ближе, с интересом разглядывая скульптуру со всех сторон.
       - Почему она весло так странно держит? - удивился Крутила. - Обычно оно у них в вертикальном положении. Даже у нас, в дворцовом парке с десяток их обитало, и все с правильными веслами! А эта - на вытянутой руке почему-то... Будто указывает куда...
       - Смотрите, там какая-то надпись! - воскликнул глазастый Зеленка.
       И впрямь, по всей длине весла шли витиеватые закорючки, весьма похожие на старинную вязь. Ученый подошел ближе и стал внимательно разбирать написанное. Затем отступил на шаг, снял очки, как мог, протер их краем штормовки и вновь водрузил на нос. Снова принялся изучать узоры. Наконец, повернулся к остальным, важно откашлялся и сообщил:
       - Надпись на древнебенгальском языке..., - после чего надолго замолчал.
       - Ну, ты не тяни! - потерял терпение Крутила. - Говори, что там написано! Сумел прочитать?
       Ученый так выразительно посмотрел на Крутилу, то тому стало не по себе от одной только мысли, что он мог усомниться в способностях Ученого.
       - Естественно! - с пафосом воскликнул он, всем своим видом говоря: "А чего ты, собственно, еще ждал?"
       Однако этого он не произнес, а добавил вслух:
       - Древнебенгальским языком я тоже занимался одно время. Поэтому знаю его как родной!
       - Хорошо, хорошо, давай быстрее! - взмолился Вождила. - Говори, что там!
       - А написано здесь, - наконец, снизошел Ученый, - Написано здесь: "Большое видится на расстоянии!"
       Наступила пауза.
       Через минуту Крутила озадаченно произнес:
       - И все?
       - И все! - подтвердил Ученый.
       - Что же это значит?
       - А кто его знает! - Ученый пожал плечами. - Это все, что есть! Наверное, то самое и значит. Большое, действительно, видится на расстоянии!
       - М-да, не густо..., - протянул Вождила. Неожиданно Тычок воскликнул:
       - Смотрите, а там еще одна тропинка.
       Действительно, с того места, куда указывала своим инструментом Девушка С Веслом, от поляны отходила незаметная тропка, через пару метров скрывавшаяся в чаще деревьев.
       Путешественники подошли ближе.
       - Интересно, - задумчиво сказал Вождила. - А ведь Девушка веслом своим тычет именно в эту тропинку! Вам так не кажется?
       - Тогда все понятно! - заявил Картуз. - Эта Девушка - просто дорожный указатель. Чтобы ориентировать туристов и показывать им, где находится окончание волока!
       - Не слишком ли сложно все это затеяно? - усомнился Крутила.
       - Немного сложновато, конечно, однако вполне возможно для какого-нибудь туриста-романтика, который захотел таким образом обозначить тропу для других!
       - И с этой целью приволок за сотни километров гигантскую статую! - усмехнулся Крутила. - Большой романтик он был, однако!
       - Единственный способ проверить это - отправится по тропе самим! - Вождила решил положить конец спору. - Тем более, что она отходит под углом почти девяносто градусов от той, по которой мы пришли. Вполне вероятно, что эта тропка как раз и выходит снова к реке ниже по течению!
       Он первым вступил под сень деревьев. На этот раз тропинка была узкой и петляла между деревьями и кочками, едва различимая в зарослях мха. Не успели они пройти по ней и пяти минут, как тропа, в очередной раз резко повернув вправо, неожиданно кончилась. Перед ними, вздымаясь вверх, убегала в разные стороны серая скалистая стена. Край скалы виднелся над их головами на высоте примерно метров трех.
       - И что же теперь? - озадаченно спросил Крутила. - Куда идти-то, вправо или влево?
       - Предлагаю пройти направо, в сторону реки, - подумав, сказал Вождила.
       Они двинулись вдоль стены, все также держась гуськом друг за другом. Однако прошли водоходы совсем немного, когда стена закончилась столь же неожиданно, как и возникла перед ними. Вместо нее влево убегал крутой склон, высокий, но одновременно достаточно пологий, чтобы по нему можно было без особого труда забраться наверх. Ближайший к ним участок склона был почти голым, однако метров через двадцать лес, который все это время был справа от них, также резво взбегал вверх по нему, перегораживая дорогу.
       Голая часть склона, спустившись с холма вниз, продолжал свой бег дальше сквозь лес, разделяя его на две части широкой просекой.
       - Похоже, это та просека, что встретилась нам в лесу, - задумчиво констатировал Вождила. - А теперь куда? Либо вверх, либо назад! Какие будут предложения?
       - Назад всегда успеем, - здраво рассудил Пеш. - Сначала надо взглянуть, что там наверху. Может, как-то сумеем сориентироваться.
       С предложением согласились все, и путешественники всем скопом двинулись наверх. До лесного массива, также поднимающегося по склону, как уже упоминалось, было относительно далеко, так что им не приходилось наступать друг другу на пятки. Холм был не очень высоким, и, преодолев около тридцати метров по прямой, они оказались на высоте примерно в двадцать метров от места старта. Перевалив через край склона, они вышли на ровную и плоскую поверхность, которая и являлась вершиной холма. Однако было там и еще кое-что, что повергло всю компанию в немалое изумление.
       Почти всю плоскость вершины, простиравшейся перед ними на сотни метров, занимала поверхность огромного озера. Конечно, не такого огромного, как то, что они пересекали под почти ураганным ветром, но все же достаточно большого для простого лесного озера. Но самым поразительным было то, что находилось оно на уровне других рек и озер Лакерии, а на высоте почти в сорок метров от уровня ближайшей реки, если учитывать еще высоту, на которую они поднялись, пока шли от берега до поляны со статуей. Болота на вершинах холмов и небольших гор им попадались, но вот чтобы так, настоящее озеро - это было впервые!
       Поверхность водоема была спокойной, лишь легкий ветерок нагонял небольшую рябь от середины к берегу, на котором они стояли. Прямо над озером в ярком синем небе висела тяжелая серая туча, отражаясь в неподвижной воде. Там, где проходила граница между синевой и мрачной серостью неба, вода традиционно резко меняла свой цвет. Под чистым высоким небом она плескалась и переливалась блестящими изумрудами вперемешку с бриллиантовой прозрачностью. Эта жизнеутверждающая игра света и цвета в мгновение ока переходила в подавляющие маслянистые серебряно-черные тона, едва взгляд упирался в отражение нависшей над водой грозовой глыбы.
       Над поверхностью озера с пронзительными криками носились десятки чаек, среди которых затесались и несколько больших бакланов. Друзьям даже показалось, что они узнали одного из них, важно восседающего на камне неподалеку.
       Лес, поднявшись по склону, останавливался у самого края воды и дальше шел по кругу почти вдоль всей береговой линии вправо от путешественников. Слева же леса не было, поскольку там начинался каменный обрыв, мимо подножия которого они шли сюда. Судя по всему, этот обрыв опоясывал почти всю вторую половину озера.
       - Странное озеро..., - пробормотал Картуз и повернулся к Ученому, - откуда оно здесь? Как появилось? Искусственным путем или естественным? Ты же все знаешь, так скажи нам!
       - Видите ли, друзья мои, - важно начал тот, - У настоящей науки всегда должны оставаться неразгаданные тайны. То есть такие тайны, которые настоящие ученые пока - я подчеркиваю: пока! - не могут объяснить. Так что на сей вопрос я ответа не имею!
       - Ну, что ж, - подвел итог Вождила, - Похоже, что по лесу вдоль холма тропы нет. Надо поискать в противоположном направлении. Если обнос существует, то он может быть только с той стороны!
       Спустившись вниз, водоходы тронулись обратно - к тому месту, куда привела их дорожка, любезно указанная Девушкой С Веслом. Через несколько минут они уже были у тропы. В самом деле, по другую сторону от нее, между скальной стеной и лесом оказалось неширокое пространство, вполне подходящее для перемещения по нему людей и груза. Не останавливаясь, путешественники двинулись вдоль сплошного серого камня. Однако и тут их движение продолжалось недолго. Всего через три минуты хода, завернув за очередной скальный выступ, они увидели нечто, мимо чего никак не могли пройти. Узкий коридор между стеной и деревьями здесь несколько расширялся, образуя маленькую поляну, с другой стороны которой лес подступал к скале вплотную, не оставляя ни малейшего пространства для движения.
       Но самое главное заключалось не в этом. Главное было в том, что находилось на самой поляне. Точнее, примыкало к ней. А именно, большой и черный проем, ведущий непосредственно внутрь холма. Другими словами, взору путников предстал вход в самую настоящую пещеру, уходящую в таинственную глубину скальной породы.
       Крутила, по инерции вылетевший на поляну размашистым и скорым шагом, остановился как вкопанный и изумленно присвистнул. Ему в спину уткнулся Пеш, которому на пятки тут же наступил не успевший затормозить Смычок. Остальные ходоки тоже смешались в кучу, пытаясь увернуться от пинков и толчков друзей. В конце концов они все выкатились на поляну и уже оттуда с любопытством и опаской разглядывали гостеприимно распахнутую пасть катакомб.
       - Никогда не слышал о том, что в Лакерии есть пещеры! - удивленно произнес Вождила, - А вот поди ж ты!
       - Да уж, - согласился Ученый, - весьма неожиданное открытие!
       - Куда же нам теперь? - жалобно захныкал Смычок. - Тропинка-то кончилась!
       - Тропинка кончилась! - подтвердил Вождила. - И нам следует подумать как выбираться отсюда. Возможно, придется пробираться прямо по каменной реке... Придет время - посмотрим! А пока, раз уж мы все равно здесь, предлагаю исследовать пещеру!
       - Зачем? - спросила практичная Кепочка. - Через нее волока не сделаешь! Только время зря потеряем! А нам сейчас не до развлечений!
       Конечно, она была права. Однако Вождилу поддержал Картуз, не чуждый духу авантюризма.
       - Как зачем? - возмутился он. - А любознательность? Такой редкий случай! Когда бы нас еще в эти края занесло? Надо использовать этот шанс, раз мы сюда забрели!
       Началась дискуссия. Почти все водоходы поддержали предложение Вождилы. Лишь Смычок и Никоша, представив, как им придется брести по сырым, холодным подземельям в кромешной темноте, активно встали на сторону Кепочки. В конце концов Вождила предложил Смычку:
       - Ну, раз так, давайте оставим Кепочку вместе с вами здесь на полянке, и вы нас подождете. А мы быстренько сбегаем, посмотрим, что там внутри! Идет?
       Теперь уже мысль о том, что им придется одним торчать посреди густого, дикого и мрачного леса, где к тому же обитают разные монстрообразные и мускулистые девушки, еще больше напугала Смычка, и он яростно замахал руками:
       - Нет, нет, ни в коем случае! Мы - с вами!
       В итоге решено было идти всем. Пока шла дискуссия, Ученый медленно прохаживался возле входа в пещеру и, высоко задрав голову, внимательно вглядывался в верхнюю часть стены, обрамляющей проем. Крутила обратил внимание на это и тронул Ученого за плечо:
       - В чем дело? Что-то не так?
       - По-моему, там какая-то надпись, - ответил тот, показывая наверх. - Но буквы очень большие и на большом расстоянии друг от друга. Я отсюда никак не могу сложить все в единое целое! Надо бы отойти подальше, чтобы лучше рассмотреть, да сам видишь, некуда! - он махнул рукой в сторону леса, обступившего их со всех сторон.
       - Ну, да, - усмехнулся Крутила. - Большое-то видится на расстоянии, не так ли?
       Ученый несколько секунд смотрел на него, осмысливая сказанное, затем хлопнул себу по лбу.
       - Елки-палки, и верно! Как же я сам-то не догадался? Ведь именно об этом и было написано на весле у той дамы! То есть она служит не указателем тропы к реке, а указателем к этой пещере!
       - А как нам прочитать, что там написано? - поинтересовался Вождила.
       Ученый лишь пожал плечами:
       - Не представляю! Если бы у нас хоть бинокль был... Или что-то подобное...
       - Зачем бинокль? - удивился Картуз. - Ты сам говоришь, что и так слишком близко, а тут...
       Он не договорил, так как неожиданно раздался голос Тычка:
       - Есть, есть бинокль! - радостно зачастил он. - То есть, не совсем бинокль... А вот эта штуковина.
       Сбросив с плеч свой рюкзак, который он прихватил на волок, Тычок развязал веревку, стягивающую горловину, и вытащил телескоп.
       - Пойдет?
       - Еще как пойдет! - обрадовался Ученый. - Я и забыл, что ты у нас запасливый!
       Он взял телескоп и отошел как мог дальше от входа в пещеру. Затем позвал Крутилу:
       - Встань-ка, пожалуйста, ты вот сюда... Я трубу тебе на плечо положу, тут неподвижность нужна.
       Крутила встал, как просил Ученый, и тот положил трубу одним концом ему на плечо, а за второй взялся рукой и прильнул глазом к стеклу. Причем смотрел он не в меньшее по размеру стеклышко, а, наоборот, в большее, направив узкий конец телескопа на пещеру. Покрутив кольцо настройки, он удовлетворенно хмыкнул.
       - Взгляните-ка! - он жестом поманил друзей. - На что похоже?
       Картуз подошел первым и прильнул к окуляру. Затем выпрямился и изумленно протянул:
       - Вот это да-а-а! Ни за что бы не подумал!
       - Что там? Что там? - тут же стали толкаться остальные.
       - Тише вы! - осадил их Ученый. - Не суетитесь, все успеете!
       Вождила заглянул в трубу, затем озадаченно посмотрел на холм невооруженым взглядом, и снова припал к трубе.
       - Ведь это же... Невероятно! - он запнулся. Затем договорил, - Это же самая настоящая летающая тарелка.
       - Конечно, это не настоящая летающая тарелка, - с усмешкой возразил Ученый, - Но согласен - очень похоже!
       Холм, уменьшенный телескопом и видимый сквозь него в перспективе, и в самом деле очень походил очертаниями на летающую тарелку, как ее обычно изображали фантасты и средства массовой информации. Приплюснутая сфера наверху и каменный узор впереди, игрой теней и цвета создающий полную иллюзию овального днища, покоящегося на земле. Довершал картину плавно очерченный темный вход, ведущий прямо в глубины космического корабля.
       - Здорово! - не удержался Зеленка. - А надпись-то вы сумели разобрать?
       Надпись и в самом деле приобрела цельный вид и, похоже, была написана на том же языке, что и дорожный знак на весле лесной регулировщицы. Ученый вновь склонился над зрительной трубой. С минуту он смотрел в нее, беззвучно шевеля губами. Наконец выпрямился и неуверенно произнес:
       - Вообще-то, вроде бы все понятно... Но больно уж странная надпись... Может, я что-то не так понял? Или диалект какой-то незнакомый попался?
       - Да ты скажи, что ты там вычитал! - подбодрил его Крутила, - Вместе подумаем, что это значит.
       - Там написано "Надпространственный пункт материально-временного обмена"... Если это что-то кому-то говорит...
       - Действительно, странно! - согласился Крутила. - Я лично ничего не понял!
       - Я тоже! - пискнул Мыш. - Попрошу разъяснений!
       - Ты с таким никогда раньше не встречался? - спросил у Ученого Вождила. - Хоть с чем-то подобным?
       Ученый помотал головой.
       - Ни разу... Хотя, конечно, если вдуматься..., - он замолчал и, казалось, целиком ушел в себя. Наконец окинул взглядом остальных, словно приходя в сознание, и сообщил, - Есть кое-какие соображения... Но слишком уж невероятные! Мне надо еще немного подумать...
       - Думай по дороге! - предложил Крутила. - Я бы пока предложил двигаться туда.
       Они осторожно вошли в пещеру, которая сразу же переходила в большой грот, слабо освещенный светом, падающим через вход. Внутри было холодно и несколько сыровато. В противоположном конце грота виднелся проход, гораздо меньший, чем главный вход, но все же достаточно большой, чтобы они без труда могли войти в него.
       Охватившая их темнота сразу неприятно подействовала на водоходов. Вождила достал спички и, периодически чиркая ими, пошел вперед. Через несколько минут он остановился. Каменный коридор, по которому они шли, расходился на несколько абсолютно одинаковых туннелей, похожих друг на друга как близнецы-братья. Только один из них был несколько шире и, казалось, уходил прямо вглубь горы с некоторым наклоном вверх. Вход в пещеру уже скрылся за поворотом, и до этого места не достигал ни единый лучик дневного света.
       - Как бы нам не заблудиться здесь! - озабоченно произнес Вождила. - Никто веревки с собой не взял случайно?
       - Все веревки ушли на привязывание вещей в байдарках, - сообщил Картуз.
       - И канистр с вареньем, - добавил ехидно Пеш.
       - Верно, и канистр с вареньем, - невозмутимо подтвердил тот.
       - Плохо! - сокрушенно сказал Вождила. - Посмотрите, все-таки, может нитки или что-то подобное найдется. Нам надо обратную дорогу заметить! Нет ниток?
       - Есть нитки! - вдруг воскликнул Зеленка. Потом сконфуженно поправился, - То есть не нитки, а это... В общем, длинное...
       Он сунул руку во внешний карман рюкзака, и в неверном свете колеблющегося пламени спички все увидели рулон туалетной бумаги.
       - Ого! - воскликнул Картуз. - Откуда он у тебя? Ты же говорил, что забыл ее дома.
       - Верно, забыл, - подтвердил мальчик. - Это я... по почте получил!
       - По какой еще почте? - изумился Картуз. - Голубиной, что ли?
       - Ну, типа того..., - кивнул Зеленка. - Ежиной.
       Картуз подозрительно взглянул на него, но больше ничего не спросил. Вождила протянул руку и взял рулон.
       - Бумага очень тонкая, - заметил он. - Такая в казенных сортирах вешается. Не очень удобная, ежели для дела, но в нашей ситуации - в самый раз! Метров сто пятьдесят в рулоне, не меньше!
       Он отмотал небольшой конец и положил его на землю в конце туннеля, по которому они только что пришли.
       - А что-то он в дырочках каких-то весь? - спросил он.
       - Это так, сорт такой, - пояснил Зеленка.
       Они снова двинулись дальше, Вождила теперь шел последним и постепенно разматывал рулон, оставляя за собой узкую белую дорожку. Впереди путь освещал Крутила. По пути им встретилось два или три поперечных коридора. Через несколько минут Вождила озабоченно произнес:
       - Рулон кончается!... Еще метра два-три, не больше...
       Еще через несколько шагов он остановился:
       - Все! Больше нет! Дорогу обратную замечать нечем!
       И в этот момент возглавляющий процессию Крутила воскликнул:
       - Впереди свет!
       Действительно, совсем недалеко, метрах в двадцати от них, в конце туннеля показался слабый свет. Точнее, даже не свет, а просто контуры туннеля обозначились почти незаметным серым оттенком. Никто и не увидал бы этого свечения, если бы в этот момент у Крутилы в руках не догорела спичка. Он принялся шарить по карманам в поисках коробка, но вспомнил, что оставил его на берегу, когда разводил костер перед обедом. Он уже хотел чертыхнуться по своей привычке, но тут-то и заметил впереди свет.
       Обрадованные путешественники поспешили вперед и скоро оказались в подземном зале, заполненным таким слабым светом, что сначала даже было непонятно, где находится его источник. Глаза, уже привыкшие к темноте, постепенно начали различать контуры помещения. Это было что-то вроде грота, большего по размерам, чем тот, что находился у входа. Потолок уходил вверх и был практически неразличим.
       Неожиданно раздался резкий звук, и через три секунды снова повторился.
       - Чайка! - удивленно сказал Пеш. - Откуда-то оттуда, справа.
       В полумраке друзья увидели, как он вытянул руку, указывая направление.
       - А по-моему, не оттуда, а с той стороны! - подал голос Никоша, указывая в противоположную сторону.
       Вождила сделал несколько шагов в центр подземного зала.
       - Подойдите-ка сюда! - услышали они его голос.
       Внимательно глядя под ноги и стараясь не споткнуться о разбросанные там и сям камни, друзья подошли к нему.
       - Смотрите, откуда звук! И свет, кстати, тоже! А то, что мы слышали из разных углов - это обычное эхо!
       Водоходы проследили взглядами за его пальцем. Над тем местом, где они стояли, свод был значительно выше, и открывался вид на узкую длинную щель в потолке, сквозь которую можно было разглядеть кусочек синего неба. На его фоне они заметили легкое шевеление. Присмотревшись внимательнее, они разглядели контуры какой-то птицы. В этот момент птица пошевелилась и снова пронзительно крикнула.
       - Это же тот самый баклан! - изумленно сказала Кепочка. - Откуда он здесь?
       - Это мы здесь, а он-то как раз там! - поправил ее Картуз. - Помнишь, он сидел на камне, когда мы поднимались к озеру. Видимо, возле этого камня и находится расщелина, под которой мы сейчас стоим.
       - Так мы сейчас под самым озером? - вдруг заволновалась Кепочка. - Это не опасно? Откуда оно там? Может, искусственное? Не прорвет?
       - Слишком много вопросов сразу! - усмехнулся Вождила. - Но ответ могу дать только на первый из них - да, мы находимся под озером. Что же касается "прорвет - не прорвет", то на это могу сказать одно: судя по всему, оно там не первый год, и, надеюсь, ничего с ним не случится, пока мы находимся здесь!
       Вождила покопался в карманах и извлек зажигалку. Щелкнул ею и огляделся. Света, конечно, прибавилось немного, но кое-что он все-таки успел заметить.
       - Ну-ка, ну-ка, что это такое? - спросил он, подходя к ближайшей стене. Нагнувшись, он подцепил что-то рукой и повернулся к остальным. - Полюбуйтесь на мою находку!
       В руке его был старый рюкзак, фасона, который появился еще лет пятьдесят назад и с тех пор исправно служил многим поколениям бенгальских туристов и дачников. Рюкзак был очень старый, кое-где дырявый и полусгнивший. Внутри он был пуст.
       - Мы здесь не первые! - сделал вывод Вождила. - Интересно, куда делся его владелец?
       - Дай-ка зажигалку, - вдруг сказал Ученый. Присев на корточки, он в этот момент очень внимательно рассматривал что-то на полу возле стены. Вождила подал ему зажигалку. Чиркнув ею, Ученый поднял это что-то с пола пещеры и поднес близко к глазам.
       - Что нашел? - заинтересовался Крутила. Он протянул руку и Ученый положил ему на ладонь маленький блестящий камешек желтоватого оттенка.
       - Это не камень! - изумленно констатировал Крутила после некоторого изучения находки. - Похоже на метал... Желтый... Это что же, золото? - он выпучил обалдевшие глаза. - Мы нашли золотую жилу? Вот это номер!
       Ошарашенные водоходы столпились вокруг. Каждый хотел потрогать, пощупать, понюхать, полизать или даже укусить неожиданное приобретение.
       - Может, здесь еще есть? - спросил Смычок, бросаясь на колени.
       - Наверняка, есть! - подтвердил Ученый. - Только это не золотой прииск и не золоторудные разработки! Это кое-что поинтересней...
       - Что ты имеешь в виду? - подозрительно поинтересовался Пеш. - Ты что-то знаешь? Почему нам не говоришь?
       - Я пока не знаю... Наверняка... Но, похоже, начинаю догадываться!
       - Ну, давай же, давай! - нетерпеливо потребовала Кепочка. - Рассказывай! Ох, и любишь же ты тянуть резину!
       Ученый протяжно вздохнул, как бы дивясь несообразительности друзей, и сказал:
       - Мы у себя в Академии уже давно предполагали, что параллельно с нашим миром существует другой, параллельный, а, возможно, и не один. Ну, я вам об этом уже рассказывал...
       - Мы это помним, ты ближе к делу давай! - нетерпеливо перебил Крутила.
       - Не мешай! - строго одернул его Ученый. - Я о деле и говорю! Так вот, раз есть параллельные миры, или даже всего один мир, то должны тогда существовать какие-то каналы материально-энергетического обмена межу нами и ними. Мы предполагали, что где-то на планете Бенгалия должны быть места для такого обмена, так называемые, центры транспортации. Два мира существуют рядом, и разные виды энергии, излучаясь, плавно перетекают туда-обратно. То есть эти центры транспортации существуют для поддержания равновесия, или энергетического баланса, в системе. Понятно?
       Он обвел взглядом слушателей.
       - Пока не очень! - призналась Кепочка. - Причем тут золото?
       - С золотом все как раз просто! Для поддержания баланса нужен обмен, в том числе и материальными частицами. А частицы при этом идут на обмен как раз те, которых больше всего в нашем мире. А чего у нас больше всего?
       Не дождавшись ответа, Ученый продолжил:
       - Правильно вы подумали! Больше всего на нашей планете кремния. Да-да, именно кремния. Точнее, его соединений - полевого шпата, кварца, слюды... То есть песка и камней! В то же время, вполне возможно, что в том, параллельном, мире наибольшее распространение имеет золото и соединения на его основе, которые, замечу, у нас в природе практически не встречаются. Что в этом случае происходит?
       - Что происходит? - заворожено повторил Смычок, все еще стоя на коленях на каменном полу.
       - А то и происходит, что туда от нас идут песок да камни, а от них поступает золото - тоже, между прочим, в виде песка, только золотого, да слитков. А Лакерия, где как мы предполагаем, очень тонкая энергетическая оболочка, просто идеальное место для такого обмена! А эта пещера - так сказать, обменный пункт. Что и подтверждает надпись, которую мы видели у входа! Кстати, посмотрите, даже в этом гроте у входа полно камней и песка, а здесь, где мы стоим - словно чисто выметенный паркет!
       Ученый довольно перевел дух:
       - Это, между прочим, научное открытие! И нам просто жутко повезло, что это открытие совершили мы!
       - Действительно, повезло! - Смычок все еще не мог придти в себя от свалившихся на него головокружительных перспектив. - А мы не могли бы приватизировать этот... э-э-э... пункт обмена? Организовали бы какое-нибудь небольшое товарищество с полной безответственностью по экспорту-импорту, или что-то в этом роде, а? Ведь качают же разные фирмы нефть, да продают направо и налево, причем больше налево, чем направо, и никто с них ничего не спрашивает!
       - Боюсь, что это слишком уникальный случай, и такой номер провернуть тебе вряд ли удастся! - засмеялся Ученый.
       - Да, но где же эти твои каналы? - вдруг спросил Вождила. - Каким образом сам обмен-то происходит?
       - Да вот они! - Ученый сделал широкий жест. Он снова чиркнул зажигалкой, и тут только все увидели в стене за его спиной два небольших черных проема примерно в пол человеческого роста.
       - Это каналы? - удивленно переспросила Кепочка. - И как же они работают?
       Ученый отошел к входу в грот и, подняв с пола небольшой камешек, вернулся к отверстиям. Приблизившись к одному из них, тому, что был справа, он бросил в него камешек.
       Тот, однако, словно ударился о какую-то невидимую преграду и, отпрыгнув от нее, упал на пол возле стены.
       - Не угадал! - сказал Ученый и, подобрав камень, снова кинул его в проем, но на это раз в соседний. Камешек пролетел сквозь отверстие и, как им показалось в полумраке, упал куда-то вниз. Однако никакого звука падения они не услышали. Прошло с полминуты.
       - Ну и что? - недоуменно спросил Картуз.
       Едва он произнес эти слова, из проема справа вылетел небольшой предмет и со стуком покатился по полу. Ученый поднял его и чиркнул зажигалкой. Камень желто блеснул в колеблющемся свете пламени.
       - Золото, - спокойно произнес Ученый, протягивая камень на ладони.
       За спинами водоходов раздалось сдавленное мычание. Они обернулись. Это был Смычок. Бывший разбойник схватил найденный рюкзак и стал лихорадочно сгребать в кучу песок и обломки скальной породы, разбросанные по полу. Трясущимися от возбуждения руками он хватал горстями камни и запихивал в рюкзак.
       - Что это ты задумал? - насмешливо поинтересовался Крутила. - Уж не материальную ли помощь братьям по разуму собрался отправить? А вдруг посылка на почте затеряется? Как-никак, путь неблизкий, все же другой мир!
       Смычок некоторое время молчал, и, пыхтя, все также сгребал и грузил камешки и песок. Наконец, когда рюкзак был почти полон, он остановился, поднялся с колен и серьезно сказал:
       - Я сам отправлюсь туда. В золотой мир!
       Все так и разинули рты при этих словах и только дружно хлопали глазами, не в силах вымолвить ни слова. Первым опомнился Ученый.
       - Ну, ты дал! - с трудом выговорил он. - Но какой же смысл в золоте там, где он как грязь? Там ведь оно совершенно не ценится! Там если где под ногами песок - так и тот золотой! Там-то как раз в цене кремний!
       - Ничего, я ведь тоже не дурак! - рассудительно и спокойно ответил Смычок. - Прихвачу с собой вот это, - он указал на рюкзак у своих ног, - Раз вы сами говорите, что для них этот мусор заместо драгоценностей! Потом надоест - вернусь оттуда с мешком золота! - Смычок даже мечтательно прикрыл глаза. - А потом организую компанию по переправке туда песка в обмен на золотишко... Ух, развернемся!
       От открывшихся перспектив Смычок даже тихонько пукнул. Он смутился и, возможно, даже покраснел, но в полумраке никто этого не заметил.
       - Это я того... давление выравниваю..., - пробормотал он.
       - Ага, смотри только, чтобы клапана не сорвало! От волнения! - захохотал Крутила.
       - Но ведь твоя затея может быть очень опасной! - озабоченно произнесла Кепочка.
       - Да чего там! Камни - туда, золото - сюда! Все просто! - бодро откликнулся Смычок. - И, пожалуйста, не отговаривайте меня! Я, может, всю жизнь об этом мечтал!... И потом, - добавил он вдруг совершенно спокойно, - Здесь-то что мне делать? Снова искать какие-нибудь мифические клады?
       Все молчали. Возразить было нечего.
       - Ну, бывайте! - Смычок наклонился за рюкзаком. - Может, еще и увидимся!
       С некоторым трудом подняв свою ношу, он подошел к левому проему.
       - А я! - вдруг раздался голос Никоши. - Как же я один?
       Смычок повернулся к нему.
       - Хочешь со мной? Пошли!
       - Не! - Никоша испуганно сделал шаг назад. - Мне и здесь хорошо!
       - Ну, а раз здесь хорошо, то и не печалься! Я тебя в надежные руки передал! Не сомневайся - не хуже моих! - самодовольно произнес Смычок. - А если что тебе задолжал, то разбогатею - отдам!
       Он повернулся к отверстию и, пригнувшись, сунул туда ногу. Через секунду он исчез весь, словно его никогда и не было. Все подавленно молчали. Первым нарушил молчание Никоша.
       - А как же мой музыкальный центр? Он ведь обещал купить мне новый, когда клад найдем! - растерянно произнес он. Крутила хлопнул его по плечу своей лапой так, что тот чуть не рухнул под ее тяжестью.
       - Дружище! - прогремел он. - На кой ляд тебе какой-то там центр, когда у тебя теперь есть собственная байдарка? А кроме того, у нас вон что имеется! - он указал на самородок, который Ученый все еще держал в вытянутой руке.
       Не успел он произнести эти слова, как раздался легкий шорох, и из правого отверстия в стене вылетело что-то большое и тяжело рухнуло на пол, чуть не придавив Крутиле ногу. Его спасла исключительно гвардейская реакция, благодаря которой он успел выдернуть ногу буквально из-под свалившегося на нее подарка. Ибо предмет этот был ничем иным, как тем самым рюкзаком, который Смычок взял с собой в дорогу.
       Из прорехи в рюкзаке выпали и покатились по полу несколько камешков. Даже в полумраке пещеры все заметили желтый блеск на их боках.
       - М-да, мужик - кремень! - только и протянул Крутила, имея в виду, видимо, Смычка.
       И в этот момент раздался протяжный глухой рокот.
      
       ГЛАВА 26
      
       Все непроизвольно вздрогнули и стали озираться. Рокот повторился, мелко задрожал пол под ногами.
       - Я так и знал! - с отчаянием в голосе произнес Ученый.
       - Что еще там? - подозрительно спросил Картуз. - Какой еще сюрприз для нас сегодня?
       - Да очень просто! - Ученый старался казаться спокойным, хотя давалось ему это с неимоверным трудом. - Я же говорил, что в этом обменном пункте происходит материально-энергетический обмен! То есть обмен материальными частицами, а именно, золота и силициума - это только часть программы. Для поддержания баланса происходит также временно-энергетический обмен. Ведь любой материалистический контакт вполне может сопровождаться энергетическим обменом с мощным переходным процессом. Ну, так работает эта система, понимаете?
       Увидев, что никто ничего не понимает, словно он говорил не на обычном бенгальском, а на неизвестном инопланетном языке, Ученый добавил:
       - Короче говоря, временной обмен - это локальное смещение временных параметров, приводящее к физико-химическим сдвигам в материальных структурах. А когда на это накладывается еще и обмен энергией, то, если процесс происходит в контактирующих друг с другом материальных объектах, это запросто может привести и к их относительным физическим смещениям. Ну, а при обмене в особо крупных размерах мы вполне можем получить локальное землетрясение и геодезические деформации. Понятно теперь?
       - Ох, уж эти мне твои учености! Любишь ты пудрить мозги доверчивым гражданам! - воскликнул Картуз.
       - Но это же не я придумал! - жалобно сказал Ученый. - Так природа устроила! Я-то тут причем?
       - Причем? Да при том! Не языком болтать надо, а делать ноги поскорее отсюда! - и Картуз скомандовал друзьям, - Смываемся быстро все!
       Новый глухой раскат придал его предложению еще больше убедительности. С потолка посыпались мелкие камешки. Чайки наверху заверещали пронзительней. Уговаривать никого было не нужно.
       - А это мы на всякий случай прихватим! - Крутила подхватил одной рукой тяжелый рюкзак и бросился вслед за друзьями. Они в несколько прыжков пересекли зал и... остановились как вкопанные.
       - Куда теперь? - растерянно произнес Пеш.
       Перед ними открывались два совершенно одинаковых туннеля. И по одному из них они пришли. Только вот по какому именно?
       Вопрос, как говорится, интересный... А главное - очень своевременный!
       - Сюда! Сюда! - Вождила и Картуз одновременно ткнули пальцами в два разных направления.
       - Мы вышли отсюда! - уверенно заявил Вождила. - Помнишь? Выскочили и сразу прошли вон туда, на середину!
       - Правильно, на середину! - не менее уверенно возразил Картуз. - Только вышли мы все-таки из этого туннеля! Я хорошо помню - вот эта стена от нас была справа!
       - Так она и от того туннеля тоже справа! - не уступал Вождила.
       - Что вы заладили - "справа" да "справа"? Тоже мне регулировщики нашлись! - нервно бросил Крутила. - Быстрее определяйтесь!
       В этот момент пещеру основательно тряхнуло, сопровождая все это громким треском, и высокий свод туннеля, на который указывал Вождила, в самом его начале с грохотом обрушился, подняв клубы пыли и наполовину завалив проход, а заодно положив конец бессмысленным пререканиям водоходов.
       - Скорее! Сюда! - завопил Картуз и, схватив Кепочку за руку, подтолкнул ее в сторону еще остававшегося открытым входа во второй коридор. Спор мгновенно угас, все дружно последовали примеру, не толкаясь, но достаточно шустро.
       Однако едва они удалились на десяток метров вглубь туннеля, как вокруг наступила кромешная тьма. Первым оступилась Кепочка, бежавшая впереди, за ней, наступая друг другу на пятки, словно домино повалились все остальные.
       - Ой! - раздался жалобный крик. Это на Никошу обрушился тяжеленный рюкзак, вылетевший из рук Крутилы, замыкавшего процессию, а за рюкзаком на несчастного туриста поневоле свалился и сам отставной гвардеец.
       - Елки вам в подмышки, шишки в сапоги! Ничего не вижу! Словно и не умывался утром! - ругался где-то впереди Картуз. - Эй, Ученый, давай свою зажигалку!
       Во мгле слабо вспыхнул огонек. Однако едва он осветил вспотевшую физиономию Ученого, как раздался очередной раскат грома, стены задрожали. По туннелю пробежала волна прохладного воздуха, и зажигалка в тот же момент погасла.
       - Бесполезно! - крикнул Ученый. - От нее никакого толку! Может у кого-нибудь есть какая-нибудь бумага, газета старая или что-то в этом роде? Факел свернули бы.
       - У меня нет! - раздался чей-то голос.
       - Мыш, ты как, держишься? - озабоченно спросил Зеленка, вставая на ноги.
       - Пока держусь! - слабо пискнул тот. - Но вам лучше поторопиться!
       Картуз поднялся с колен и машинально сунул руку в карман, хотя абсолютно точно знал, что у него там нет ни клочка. Вдруг он издал радостный вопль.
       - Есть! Есть! Давай огонь! - он вытащил из кармана свернутый в трубочку кусок бересты, которую подобрал в лесу еще несколько дней назад, и о которой сразу же благополучно забыл. И вот теперь он нежданно-негаданно наткнулся на нее в одном из своих необъятных карманов, что, следует признать, было как нельзя более кстати.
       Снова вспыхнул огонек, и через несколько секунд в руках Картуза уже весело разгорался импровизированный факел.
       - Вперед! Скорее! Пока не погас!
       Водоходы снова кинулись вперед. Впрочем, вперед будет не совсем правильным словом. Ибо коридор почему-то весьма явственно поворачивал влево. Хотя, как помнил Вождила, а теперь начинал вспоминать и Картуз, подобный изгиб совсем не был характерен для того туннеля, по которому они пришли. Однако сзади все ближе раздавался грохот падающих камней, а стены и потолок сотрясала непрерывная дрожь, сопровождаемая безостановочным гулом. Выбирать им не приходилось, оставался только один путь - дальше по коридору!
       Тем более, что коридор, по которому они бежали, точнее, пытались бежать, изменил теперь направление изгиба и все больше и больше уводил вправо. Непонятно куда, но, во всяком случае, куда-то примерно по направлению к их первому туннелю.
       - Мы где-то в районе входного пути! - крикнул на бегу Вождила. - Нам бы теперь найти проход туда!
       Похоже, они описали круг и сейчас находились недалеко от центрального грота. А поскольку третьего выхода из недр катакомб они не видали, явно этот коридор должен вывести их в тот, по которому они пришли. Примерно так мысленно рассуждал Вождила. Хотя, он и вспоминал, что справа никаких ответвлений у того туннеля не было. Тем не менее, они продолжали быстро продвигаться вперед.
       - Что это за шум? - вдруг спросил Пеш.
       В самом деле, к безостановочным стонам холма и его содержимого прибавился какой-то новый звук. И звук этот был им очень и очень знаком!
       - Похоже, где-то льется вода! Наверное, недалеко подземная река! - предположил Ученый. И осекся. В этот момент все совершенно явственно услышали, что шум воды доносится сзади, как раз оттуда, откуда они только что убежали. И шум воды настигал их.
       - Озеро! - отчаянно крикнул Вождила. - Озеро прорвало!
       Теперь все поняли, что землетрясение, вызванное экспериментом Смычка, нарушило хрупкое равновесие подземного лабиринта и его оболочки, и вода, прорвавшись в центральный грот, преследовала их по тому самому туннелю, где они находились. И не только преследовала. Она их, что было совершенно очевидно, догоняла!
       - Вперед! - снова крикнул Картуз, сделал шаг и... остановился, словно уткнувшись в глухую стену. Его друзья вновь чуть не попадали, налетая друг на друга.
       Впрочем, должен сообщить читателю, что образ стены, использованный в качестве аллегории, в данном случае оказывается совершенно неуместным. Поскольку Картуз, а за ним и все его спутники, уткнулись не в символ, не в образ, а в самую настоящую каменную стену. Они были в тупике!
       - Приехали! - только и смог вымолвить Картуз.
       - Что такое? - подал сзади голос Крутила, которому из-за спин друзей ничего не было видно. - Почему остановились?
       - Крутила, ты будешь смеяться, но мы в тупике! - мрачно пояснил Картуз.
       Впрочем, вопреки предположению, этот факт совершенно не развеселил Крутилу. Тяжело дыша, путешественники стояли в конце коридора и молча смотрели на выросшее перед ними препятствие, пытаясь осознать весь ужас происходящего.
       - Что же теперь..., - начала было Кепочка, но осеклась. Вряд ли кто-нибудь из друзей смог бы ответить ей. Рев приближающейся сзади воды становился все отчетливей. Они повернулись в ту сторону и в мерцающем свете догорающего факела пытались разглядеть первые признаки приближающейся стихии, одновременно ожидая и страшась ее.
       Никоша в изнеможении прислонился к стене. Какой бесславный конец! Знал ведь, что авантюры Смычка до добра не доведут! И вот так оно и вышло!
       Ноги не держали Никошу, и он всей тяжестью оперся на холодный камень. Неожиданно он неловко взмахнул руками и стал проваливаться в темноту. Стена, на которую он навалился всем весом своего тела, ослабленная могучими ударами стихии землетрясения, не выдержала напора и рухнула, увлекая за собой Никошу и одновременно открывая проход... в соседний туннель!
       - Сюда! Сюда! - радостно завопил он, вскакивая на ноги. В этот момент ноги друзей накрыла первая волна прохладной воды, настигшая их в этом тупике.
       - Тычок! Действуй! - закричал Зеленка. - Задержи воду!
       - Как? - изумился тот, уставившись на друга.
       - Ну, ты же у нас маг-водопроводчик! Сам рассказывал, что вас учат ликвидировать прорывы! Вот и примени теорию на практике!
       - Да ведь я не... Я еще только учусь..., - забормотал Тычок, однако новый прилив воды захлестнул его колени. - Я попробую! - в его неожиданно твердом голосе зазвенел метал.
       Он протиснулся мимо друзей ближе к потоку воды и поднял руки. Постояв неподвижно несколько секунд, он принялся водить руками, делая пассы и что-то бормоча - так, как им объясняли на уроке введения в специальность. Напор воды ослаб, но все же продолжал понемногу прибывать. Тычок опустил голову и сделал несколько энергичных движений ладонями. Шум воды стал тише и ее уровень начал медленно-медленно снижаться. Он явственно ощутил, что мокрые брюки прилипли к коленям, однако, вода хлюпала уже где-то возле кроссовок.
       Тем временем, остальные водоходы торопливо вылезали по очереди в образовавшуюся дыру.
       - Это же тот самый коридор, по которому мы пришли! - обрадовался Вождила. - Какое счастье, что скала завалила его выход в грот, иначе здесь уже было бы полно воды!
       - А я что тебе говорил! - пробормотал Картуз, протискиваясь в проем. - Скажи спасибо, что я повел вас правильным путем!
       В этот момент огонь от догоревшей бересты коснулся его пальцев, Картуз от неожиданности махнул рукой, остатки факела выпали и, упав на пол, с шипением погасли.
       - Тычок, вылезай! Все уже здесь!
       Тычок спиной отступил к отверстию и, не прекращая магических движений, протиснулся в него. Вода мгновенно заполнила все освободившееся пространство, однако в соседний туннель пока не переливалась, удерживаемая стараниями Тычка. Глаза его щипало от пота, ручьями стекающего со лба, от невыносимого напряжения дрожали ладони.
       - Куда же теперь? - задал риторический вопрос Зеленка.
       - На выход, естественно! - рявкнул Картуз.
       - Но где он? Ничегошеньки не видно!
       Неожиданно над его ухом раздался негромкий голос:
       - Спусти меня на пол?
       - Зачем? - удивился Зеленка. - Ты же потеряешься в такой темноте!
       - Говорят тебе - спусти! - настойчиво повторил Мыш, так как это был именно он. - Вот вы какие все! Не понимаете, какая вам польза от мышей может быть! А то все, коты, коты..., - во весь свой писклявый голос рассуждал он, карабкаясь по рукаву куртки вниз. - Дескать, видят они в темноте хорошо!... - он остановился. - А мы, по-вашему, хуже, что ли? Да если бы мы не видели как коты, или даже лучше, то мы бы давно все вымерли! Нас бы всех съели эти прожорливые твари.
       Мыш перебрался с куртки на штанину и полез дальше.
       - А если они почему и ловят нас... опа! - он спрыгнул на кучу камней. - То это исключительно по той причине, что у них ноги длиннее! Трудно нам от них по открытой местности бежать! И они уж-жасно агрессивные!
       Его голос раздавался откуда-то снизу и чуть в стороне.
       - Ты нашел время нам лекции читать из серии "Жизнь замечательных мышей"! - довольно грубо прервал его Крутила. - Что ты там разыскиваешь? Тычку уже совсем невмоготу сдерживать воду!
       В подтверждение его слов раздался новый громовой раскат, с потолка посыпались камешки, воздух заполнился пылью.
       - Не мешай! - требовательно оборвал его Мыш. И продолжил, - А мы, между прочим, добрее! Мы просто так, от скуки, никому вреда не причиняем! Даже сыр или другой продукт какой едим, только когда есть хотим, и никак иначе... Правда, мы есть хотим почти всегда, но это уже другая песня.
       Голос его опять стал ближе. И вновь Крутила не выдержал:
       - Все хватит! Сколько можно? Бежим куда-нибудь!
       - "Куда-нибудь!" - насмешливо передразнил его Мыш. - Тоже мне, проводник!... Держите свою туалетную бумагу! Вот я вам ее конец нашел!
       Ученый щелкнул зажигалкой, та вспыхнула и сразу же погасла, но за ту долю секунды, что она горела, друзья увидали Мыша, тащившего за собой узкую белую полосу, убегающую в темноту коридора.
       - Мыш, какой же ты все-таки молодец! - обрадовано завопил Зеленка, подхватывая маленького друга и сажая его себе на плечо. - Тычок, бросай это дело! Бежим!
       Вождила подобрал путеводную "нить" и двинулся вперед, не выпуская ее из рук. Водоходы поспешили за ним, держась друг за друга руками, чтобы не потеряться в беспросветной мгле. Замыкал процессию Тычок, одной рукой держась за Крутилу, а второй все еще вычерчивая в воздухе пассы позади себя. Крутила на ходу склонился к плечу идущего впереди Зеленки и прошептал:
       - Слушай, ты меня это... извини.. я не хотел тебя обидеть! Ладно?
       - Да чего там! - раздался в ответ довольный голос Мыша, перекрываемый грохотом и плеском воды, которые раздавались уже непрерывно, так что Крутиле пришлось сильно напрячься, чтобы услышать его. - А ты знаешь, к примеру, что мы, мыши, если потребуется, умеем сжать тело до толщины карандаша и пролезть в самую махонькую дырочку? Не знаешь? То-то же! Это тебе не кошак облезлый! Это Мышь. Между прочим, с большой буквы!... Кстати, а бумажку кто-нибудь сматывает? - вдруг по-хозяйски прервал он сам себя. - Еще может пригодиться...
       Впереди забрезжили далекие отблески дня. Еще несколько секунд, и друзья выбежали в зал, откуда открывался выход наружу. Он безостановочно трясся, с потолка летели обломки скал, сыпался песок. Вода, вырвавшись из туннеля, быстро начала разливаться по полу. В считанные мгновения друзья пересекли грот и выскочили на воздух, ослепленные ярким светом предвечернего солнца и почти оглушенные раскатами, разбушевавшимися во всю свою безумную мощь.
       Им оказалось достаточно одного беглого взгляда, чтобы увидеть, что подобие тропы, по которой они пришли к пещере, вся завалена обломками каменной стены, и возвращаться по ней не представляется возможным.
       - Быстро в лес! - скомандовал Вождила и рванул вперед, продираясь сквозь кусты и прокладывая дорогу остальным.
       Из пещеры с ревом и грохотом вырвался стремительный вихрь воды и в мгновение ока залил все пространство вокруг.
       Ломая ветви кустов, Зеленка на бегу крикнул Мышу:
       - Крепко держишься? Не упадешь?
       - Гэ удаду..., - раздалось в ответ. Зеленка скосил глаза и обнаружил, что Мыш мертвой хваткой вцепился зубами в воротник куртки и висел на нем, болтаясь из стороны в сторону при каждом прыжке мальчика.
       Водоходы бежали так несколько минут, спотыкаясь, падая, поднимаясь и вновь падая, пока до них не дошло, что им уже ничто не угрожает. Наконец, остановились отдышаться. Вокруг стоял высокий сосновый лес. Подлеска практически не было, пространство между деревьями просматривалось далеко во все стороны. Вождила внимательно оглядел окрестные деревья. На некоторых виднелся мох, ветви были несколько реже с северной стороны, хотя это и не было так заметно, как в средне-бенгальской полосе. Еще когда только они тронулись по тропе в поисках обноса для байдарок, Вождила предусмотрительно зафиксировал в памяти стороны света и направление движения по отношению к ним. Теперь же эта информация очень пригодилась!
       - Туда! - уверенно показал он рукой.
       Они прошли с полкилометра, но ничего не обнаружили. Гул и треск доносился до них приглушенно, и неясно было, с какой стороны он исходит. Снова друзья остановились. Они постояли, оглядываясь и прислушиваясь, и вдруг услышали знакомые звуки.
       - Кряканье! Это же утка! - обрадовалась Кепочка. - Значит река там! Пойдемте!
       - Погоди-ка, - остановил ее Картуз. - А вдруг это эхо? Помнишь, как в пещере? Еще уйдем невесть куда, заблудимся!
       - Эх, ты, знаток природы! - насмешливо сказала Кепочка. - Не знаешь разве, что утиное кряканье не дает эха?
       И действительно, спустя несколько минут они уже выходили на поляну, где их поджидала старая знакомая с веслом. Теперь найти тропу к реке было делом нескольких секунд. Скорым шагом они снова углубились в лес. Вступая на тропинку, Картуз оглянулся. Наверное, это все-таки была галлюцинация, однако ему явственно показалось, что Девушка С Веслом весело подмигнула ему.
       Гул землетрясения доносился досюда приглушенно, едва пробиваясь сквозь лесные заросли. Однако шум текущей воды слышался все еще отчетливо. Более того, с каждым их шагом он становился громче, слышнее! Они миновали легкий изгиб тропы и оказались в том месте, где она пересекалась с просекой.
       Однако теперь здесь просеки не было! Вместо нее перед путешественниками предстала неширокая, но весьма бурная речка, несущая свои стремительные воды с холма вниз, сквозь лес, сворачивая к реке где-то справа от них. Да-да, холм в конце просеки, который они приметили еще по пути к поляне с Девушкой, был тем самым холмом, на вершине которого раскинулось странное озеро, и из недр которого они только что вырвались! Похоже, нежданный катаклизм основательно встряхнул не только утробу холма, но и его внешнюю оболочку. Ибо на верхнем краю склона, на том самом месте, где они еще совсем недавно стояли, изумленные открывшимся перед ними видом, теперь словно выбитый зуб зиял провал. И через край этого провала остервенело хлестала вода, закручивая яростные водовороты, поднимая буруны белой пены, сметая на своем пути камни, молодые березки, вырывая с корнем траву, и несла все это вниз по склону и дальше, в просеку, и вниз, вниз, в лес, и к реке.
       Вода прибывала на глазах, она постепенно заняла всю ширину просеки, и вот уже перехлестнула за ее край. Подмытые деревца не выдерживали безумного напора, падали в воду, взмахнув напоследок изумленными листьями, и их подхватывал поток, увлекая за собой все дальше и дальше.
       - Быстрее, быстрее! - скомандовал Вождила. - Еще несколько минут и нам не перейти! Смотрите, вода все прибывает!
       Друзья отважно бросились в воду. И в самом деле, поток сбивал с ног, тянул за собой, пытался повалить, увлечь, растоптать. Они шли медленно, шаг за шагом преодолевая пространство между двумя рядами деревьев. Для большей устойчивости водоходы цепко держались друг за друга. Кепочка поскользнулась и чуть было не упала в воду, но ее тут же подхватили с двух сторон крепкие руки Картуза и Крутилы.
       Наконец, последний из них выбрался на твердую землю. И, надо сказать, очень и очень своевременно. Ибо вода уже сокрушала все на своем пути, и даже деревья, находившиеся возле просеки, угрожающе раскачивались под атакой разлившейся стихии. Они со всех ног кинулись дальше, к своим оставленным на берегу байдаркам.
       Впрочем, это раньше байдарки были на берегу. Теперь же берега не было, как не было и сплошного покрова из камней. Поток, сливаясь в русло чуть выше того места, где находились наши друзья, в считанные минуты поднял уровень воды до такого состояния, что пересохшая и обмелевшая речка превратилась в бурную горную стремнину.
       - Все по байдаркам! - еще издалека закричал Вождила. - Пользуемся моментом! Надо выбираться скорее отсюда, пока есть вода! Пеш, ты давай в байдарку к Никоше, у него экипаж неполный. А мы с Тычком вдвоем справимся!
       Однако у воды их ждал очень неприятный сюрприз. Едва они выскочили из леса, как их взорам открылась ужасная картина. Из четырех байдарок, оставленных на камнях, три качались, вернее, болтались на волнах, крепко привязанные к ближайшим деревьям. Четвертую же байдарку, которую Картуз легкомысленно не стал ни к чему привязывать - мы же помним, воды-то не было! - разбушевавшаяся стихия схватила в свои цепкие объятия и уже готовилась унести в неизвестность со всем ее содержимым. Включая, разумеется, и запасы главного сокровища Лакерии - варенья, упакованного в бесчисленные канистры.
       - Держи ее! - отчаянно завопил Картуз. Байдарку несло прямо на середину, туда, где течение было самое сильное.
       Первым отреагировал Пеш. Он бросился к Вождилиной трешке и ловко выдернул со своего места спиннинг, который на всякий случай всегда держал в полной боевой готовности. До сбежавшей байдарки было метров тридцать, не меньше. Конечно, шансов на поимку было мало - слишком далеко была она и слишком сильным течение. Даже если бы Пеш сумел зацепить ее блесной, тонкая леска легко могла оборваться. Поэтому вероятность того, что ему удастся повторить подвиг Зеленки по поимке байдарки, была практически нулевая. И все же Пеш размахнулся, что было мочи, спиннингом и метнул тяжелую блесну, вперед и вверх. Она взвилась со свистом высоко в воздух, легко преодолела пространство, отделяющее Пеша от объекта охоты, и... с плеском упала в воду за кормой!
       Мы постоянно слышим в жизни: "Чудес не бывает!" Еще как бывает! Просто, как правило, случаются чудеса не с нами, а с кем-то другим. И тогда мы успокаиваем себя: "Ему просто повезло!"
       На этот раз повезло именно Пешу! Точнее, произошло самое настоящее чудо. Да и как еще назвать то, что случилось? На середине реки, в ее бурных потоках, на расстоянии почти тридцати метров от берега крючок блесны, упав в воду, с размаху впился острым зубом прямо в узел длинной веревки, волочащейся вслед за уносящейся по реке байдаркой! Веревка эта была привязана к одной из канистр с вареньем, а болталась за кормой из-за того, что Картуз по своей рассеянности просто-напросто забыл смотать ее перед походом в лес. Точнее, не забыл, а отнесся крайне безответственно. Что и привело к столь замечательному результату.
       Осторожно и плавно наматывая леску на катушку, Пеш подтянул веревку к берегу, стараясь не дергать резко. Леска натянулась под тяжестью увлекаемой прочь байды, но выдержала. Забежав в воду, Пеш перехватил веревку и дальше уже спокойно потянул к себе байдарку.
       - Получите! - повернулся он к Картузу, облегченно вздыхая.
       - Спасибо! - Картуз не мог скрыть своего счастья. - Как здорово, что я так предусмотрительно забыл про эту веревку!
       - Все! Все! Теперь по коням и отступаем организованно, сохраняя боевые порядки! - загрохотал Крутила. Забросив рюкзак, который он все это время таскал за собой, в грузовой отсек, он прыгнул на свое капитанское место. Его примеру последовали и остальные. Вождила тем временем собрал в охапку каны и посуду, которую дежурные использовали при приготовлении обеда, и, побросав все в свою байдарку, тоже отчалил.
       Быстрое течение подхватило все четыре байдарки и повлекло дальше, над тем самым местом, где совсем недавно можно было видеть лишь бессмысленные нагромождения булыжников. Воды было много, она покрывала толстым слоем все камни, и никто из них ни разу даже ни за что не зацепился и не налетел на подводное препятствие.
       Как оказалось, дальше река была совсем не длинной. Через пару километров она разлилась уже так широко, что порой им приходилось плыть прямо по лесу среди деревьев. Течение здесь, однако, было не таким сильным, и они вполне могли любоваться сквозь прозрачную воду дном, густо заросшим черничными кустами.
       Еще минут десять такого хода, и водяной лес кончился. А вместе с ним кончилась и река. Путешественники вышли в озеро. Оно было не большим и не маленьким - так, средних размеров. Как раз в аккурат таким, чтобы увидеть на противоположном берегу нечто, что заставило их всех в очередной раз за сегодня разинуть рты. Хотя казалось, ничто больше на этой планете не могло бы их удивить.
       На дальнем берегу, прямо по курсу, блестя крышей на фоне темного леса, возвышался, затмевая все вокруг, гигантский дворец.
       Дворец Пионеров.
      
       ГЛАВА 27
      
       Утро наступило яркое, теплое, по-настоящему летнее. Часам к десяти утра палатки прогрелись на солнце так, что находиться в них стало просто невыносимо, и только тогда путешественники начали постепенно выбираться на свежий воздух. События предыдущего дня, с его длинным переходом, приключениями в пещере, удивительным научно-финансовым открытием и чудесным спасением, так подкосили друзей, что они дружно повалились на коврики и уснули, едва добравшись до берега и поставив палатки. Никто не стал даже ужинать, чем Мыш, кстати, остался очень недоволен. И даже легендарный Дворец Пионеров, под стенами которого они разбили лагерь, не произвел на них должного впечатления.
       Однако утром, когда все собрались у костра, отдохнувшие и выспавшиеся, они, наконец, смогли осознать всю необычность своего очередного открытия.
       - Надо же, - воскликнула Кепочка, едва откинула полог палатки, - Значит, это не легенда! Дворец и в самом деле существует!
       - Так же, как и Девушка С Веслом! - откликнулся Картуз, появляясь за ней следом и жмурясь от яркого солнца.
       Дворец возвышался совсем рядом, большой, солидный, важный. Стены строения были выкрашены зеленой учрежденческой краской, кое-где уже облезшей и обнажившей толстый слой штукатурки, фронтон украшали четыре колонны под мрамор в два обхвата каждая. Крыша сверкала золотом, слепя глаза под обжигающими солнечными лучами.
       Берег, на котором стоял Дворец, и к которому пристали водоходы, был высокий и каменистый, но с песчаным пляжем. Правда, сейчас пляж скрылся под водой, так как ее уровень сильно поднялся. Он и с вечера-то был высоким, а за ночь воды существенно прибавилось. Справа от Дворца виднелись развалины заброшенной деревни, а с противоположной стороны возвышались какие-то хозяйственные постройки.
       - Неужели, это настоящее золото? - изумлялась Кепочка, сидя на траве с тарелкой утренней каши в руках.
       Вся компания расположилась вокруг, кто где, и тоже любовалась поразительной картиной.
       - Сусальное! - коротко и авторитетно ответил Ученый. Он присмотрел себе старый широкий пень и теперь чувствовал себя словно в президиуме торжественного заседания Бенгальской Научной Академии.
       - Сусальное - это значит самое лучше? - уточнил Картуз.
       - Сусальное - это значит фальшивое! - категорически заявил Ученый. Однако затем несколько смягчил свое высказывание. - Нет, конечно, сусальное золото не всегда ненастоящее! Сусальным, вообще-то, называют очень тонкие, в несколько микрон, пленки золота, которые наклеивают на предметы для украшения. Другими словами, в декоративных целях. Но очень часто, и, положа руку на сердце, гораздо чаще, сусальным золотом называют пленки разных химических соединений, например серы, которые имеют вид настоящего золота, но на самом деле с ним рядом и не лежали. Подозреваю, что и в данном случае использовали именно такие заменители! Какой ненормальный будет покрывать настоящим золотом лесную хижину, пусть даже такую большую, как эта?
       - Жаль! - вздохнула Кепочка. - А то было бы так романтично!
       - А в чем проблема? - весьма прагматично удивился Ученый. - Считай, что оно настоящее, если тебе от этого будет легче!
       - А как вообще наносят позолоту? - вступил в разговор Вождила.
       - Какую - эту или настоящую? - в свою очередь поинтересовался знаток всего на свете.
       - Настоящую, конечно, эту, ты сам сказал, просто наклеивают.
       - Могу рассказать тебе для примера, как золотили купола одного очень старого и очень известного собора в Северном Городе Бенгалии, когда его строили. Давно это было. Железные листы для купола покрывали смесью ртути и золота, и затем нагревали на кострах. Ртуть, как известно, метал летучий, поэтому она испарялась, а золото оставалось. Технология, кстати, крайне вредная для здоровья. Я бы сказал - смертельно вредная! Во время этой процедуры погибло около восьмидесяти человек. Вот так-то! Впрочем, происходило все это еще при царе Стручке, задолго до нашего короля. Сейчас, конечно, методы совсем другие. Но и держится нынешняя позолота несравненно хуже.
       Водоходы несколько притихли, дожевывая бутерброды и обдумывая услышанное. Затем Пеш задал вопрос, который в душе терзал каждого из них.
       - Что делать будем с нашим открытием? Расскажем об этом кому-нибудь или пока не станем?.. Ну, я про пещеру и прочее...
       - Наверное, следует сообщить во все газеты и по телевизору! - горячо воскликнула Кепочка. - Ведь Ученый утверждал, что такого еще никто не встречал!
       - Утверждал..., - осторожно подтвердил тот. - Только...
       - Что только? - удивилась Кепочка.
       - Только я боюсь, что чиновников, да и прочих тоже, заинтересует не столько научная сторона вопроса, сколько возможность быстрого и легкого обогащения. А тогда здесь такое начнется - только держись!
       - Но ведь нечестных чиновников гораздо меньше, чем честных! - не унималась она.
       - Безусловно, меньше! - Пеш пришел на помощь Ученому. - Только воруют они гораздо больше! Настолько больше, что честным просто ничего уже не остается!
       - А я как-то был в одной Бенгалии, - взял слово Крутила, помешивая в кружке кофе, - не нашей - заграничной, наш король туда с дружеским визитом ездил. Можете себе представить, они работникам своей государственной инспекции Бенгальских дорог, сокращенно ГИБД, даже зарплату не платят! Сами себе на пропитание добывают. Там автомобилист скорость превысил, тут пешеход не туда шагнул - извольте штраф! На это и живут. И даже налоги в конце года с этих доходов платят!
       - Ну да! - недоверчиво протянул Картуз. - Небось хапают эти инспектора у всех без разбора - только подноси!
       - А вот и нет! - энергично замотал головой Крутила. - Очень даже порядочные! Лишнего ни за что не возьмут! Порой чуть ли не голодают, но грабить всех подряд все равно не будут! Берут ровно столько, чтобы на жизнь хватило. Иногда, мне тамошние ребята из дворцовой службы рассказывали, когда денег совсем нет, кушать детишкам нечего, берет такой инспектор с кого-нибудь штраф, и тут же занимает у него же еще бенгалей сто или двести. До получки. А потом непременно разыщет кредитора и все ему сполна вернет!
       - До какой получки, - ухмыльнулся Картуз, - если им зарплату не платят?
       - Ну, во всяком случае, - серьезно ответил честный и прямой вояка, - еще никто из автомобилистов пока не жаловался! А принципиальные они какие! Нашего короля хотели даже оштрафовать! Его водитель на красный свет проехал. Решил, чудик, что вся дорога для него перекрыта, ну, как это у нас принято, вот и попер... А его раз! - и штраф!
       - Неужели, оштрафовали? - с сомнением спросил Вождила.
       - Нет! Но спасло только то, что у короля в тот момент местной валюты не было. Ихних бенгалей. Только наши. А у членов своей делегации занимать постеснялся. Хотел нашими расплатиться, да местные отказались: не конвертируемый у вас, говорят, бенгаль какой-то! Мол, у себя такие раздавайте! Так и не взяли. Ну и хорошо! Для государственной казны, опять же, экономия!
       - Короче, какое резюме? - снова спросил Пеш.
       - А резюме, я думаю такое, - рассудительно сказал Крутила, - что надо чуток обождать, прежде чем болтать на каждом углу о том, что мы видели. А там видно будет!
       - Присоединяюсь! - заявил Ученый - Убедили! Можно не торопиться информировать всех, а сначала самим поисследовать! В конце концов, пока мы и другие открытия можем сделать на благо бенгальского человечества! Что у нас, мало институтов?
       Все, не споря, с этим согласились.
       - Хорошо, не болтать - это понятно! - не унимался Пеш. - Только ведь чтобы болтать или молчать, не мешало бы сначала отсюда выбраться! А как? Куда теперь?
       - Да, верно, - погрустнел Вождила.
       Все тоже вспомнили, что они пока еще находятся неизвестно где, и совершенно неясно, как же им попасть домой. Вдруг Зеленка вспомнил нечто очень важное.
       - Слушайте, а кто видел нашего Мыша?
       Водоходы непроизвольно начали оглядываться, а Зеленка ощутил прилив стыда. Как же он мог забыть о своем маленьком друге! В самом деле, куда он подевался?
       Вообще-то, все давно привыкли, что по утрам Мыш частенько убегал по своим мышиным делам, однако к завтраку непременно был на месте, всегда первым появляясь на зов дежурных. Но на этот раз к завтраку он не пришел!
       - Мыш! Мыш! - Зеленка вскочил, готовый броситься на поиски пропавшего приятеля. А вдруг с ним что-то случилось? Вдруг напали дикие голодные чайки или еще в какую-нибудь параллельную пещеру забрел?
       Зеленка на секунду остановился, раздумывая, в какую сторону лучше бежать, и в этот момент все услышали знакомый голосок.
       - Здесь я, здесь! Не волнуйтесь! На прогулке задержался...
       Водоходы дружно обернулись на голос и замерли от удивления.
       - А это еще кто? - недоуменно спросил Вождила.
       Рядом с их Мышом сидела маленькая хорошенькая мышка, чуть меньшего размера, чем он, да и шубка у нее была обычного серого цвета.
       - Познакомьтесь, пожалуйста, - он мордочкой чуть подтолкнул спутницу вперед, - моя подружка. Зовите ее просто Мышкой.
       Новоприбывшая мышь смущенно сделала коротенький шажок вперед и повернулась к Мышу.
       - Я не могу, - едва слышно прошептала она, так, что ее никто, кроме самого Мыша, и не услышал. - Я же никого из них не знаю!
       - Будь проще! - вальяжно и снисходительно посоветовал тот. И повторил, - Будь проще, и к тебе потянутся мыши!
       - Да где же ты, все-таки, нашел ее? - вновь спросил Вождила.
       Мыш с отсутствующим видом смотрел в сторону и молчал, выдерживая эффектную паузу. Видя, что его приятеля заносит, вмешался Зеленка:
       - Ну, что ты молчишь как рыба? Все ждут ответа!
       Тот от возмущения даже фыркнул:
       - "Как рыба"! Ну, ты и сказал! Нет, ты слышала? - обратился он к своей новообретенной подружке, - Я разве молчу как рыба? Да я молчу гораздо лучше, чем любая из пойманных вами рыб! Просто несравненно лучше, чем рыба, чтоб ты знал! - он вновь уставился на Зеленку. - Сами посмотрите на рыбу, когда она молчит. Как она выглядит?
       Зеленка пожал плечами.
       - Как?
       - То-то и оно, что очень и очень глупо! Только и знает, что рот разевать, дуреха! А теперь взгляни-ка на меня. Взгляни, взгляни! И сам оцени, какой у меня умный вид!
       - Ой, Мыш, опять ты за свое!
       - Что значит "за свое"? Я правду говорю! Я ее сам по телевизору слышал. Вот ты, к примеру, знаешь, что такое естественный отбор?
       - Ну..., - растерялся Зеленка. - Наверное, знаю...
       - Так вот мы, мыши, естественный отбор этот самый прошли! Причем с первого раза! А тот, кто не прошел, тот так рыбой и остался! Теперь понятно? И никаких сомнений...
       Ученый, который все это время внимательно следил за перепалкой, кашлянул.
       - Э-э-э, а позволь спросить тебя, дружище, а мы?
       - Что вы? - переспросил Мыш, чрезвычайно недовольный тем, что его перебили и не дали высказать столь важную мысль до конца.
       - Ну, мы прошли этот естественный отбор или нет, как по-твоему?
       Мыш скептически оглядел всю компанию и уточнил:
       - Все вы или, так сказать, персонально?
       - Ну, предположим, персонально..., - замялся Ученый.
       - Хороший вопрос! - Мыш печально покачал головой. Помолчав, наконец, решительно заявил, - Ладно, будем считать, что прошли!
       - Что ж, как говорится, и на том спасибо! - ухмыльнулся Ученый.
       - А теперь ты, наконец, расскажешь нам, где раздобыл себе подружку? - снова подал голос Вождила.
       - Ну где... Здесь, конечно! Пока вы все спали без задних лап, я с утречка пораньше прогулялся вдоль вот этого моря.... Оно далеко тянется... И все прямо по лесу. Я все лапы истоптал себе! - пожаловался он. - А там дальше, за лесом, еще одно озеро, совсем близко к этому. Там я ее и встретил. Она только что из города приехала.
       - Я в коробке с гречкой ехала, - несмело пояснила новенькая, - А тут на стоянке, когда мой попутчик со своими друзьями решили продукты пересмотреть, они меня и увидали! Шуму было! Напугали меня страшно! Одна дама из их компании так визжала, так визжала - я чуть не оглохла! Едва удрала от них. Думала, потеряюсь здесь, но вот неожиданно встретила..., - и она почти влюбленным взглядом посмотрела на Мыша.
       - Так там что, на том озере, туристы есть? - воскликнул Вождила. - Так что ж вы молчите?
       - Мы не молчим! - обиженно заявил Мыш. - Мы как раз об этом и рассказываем, а если ты оглох, то мы тут ни при чем!
       - Ну да, ну да, извини, я вижу, что вы рассказываете, - сбавил обороты Вождила. - То есть слышу. Я только хотел узнать, когда вы приехали в Лакерию...
       - На озеро это? - переспросила Мышка. - Два дня назад! Прямо с поезда как сошли, сразу забрались в лодки... вот такие же, как у вас! - она посмотрела на байдарки, лежавшие на берегу вверх дном. - И два дня гребли через все озеро, пока сюда не прибыли... Я-то, правда, сама не гребла... Я в коробке с гречкой сидела. Но слышала все очень-очень хорошо!
       Вождила в волнении вскочил на ноги.
       - Значит, мы можем здесь сняться с маршрута? Это же здорово! Все-таки мы нашли выход!
       - Ну да, как обычно! - буркнул Картуз. Однако он тоже был рад тому, что их приключения, возможно, скоро закончатся. Не обращая внимания на его брюзжание, Вождила продолжал:
       - Крутила! Пошли на разведку! Надо узнать, где проход в то озеро! - и снова обратился к Мышу, - В каком направлении, ты сказал, надо идти?
       Они подхватили с двух сторон двойку и потащили к воде. Скоро раздался бодрый плеск весел, и байдарка резво взяла курс в сторону большого залива, мимо которого они прошли накануне прежде чем пристали к берегу возле Дворца.
       - Что ж, пока они ходят, мы, пожалуй, осмотрим окрестности! - предложила Кепочка. - На дворец поглядим... И вообще... Мыш, пойдешь с нами на экскурсию?
       - Нет, вы уж без меня давайте! Мне вот ее в курс ввести надо... Серая еще совсем!
       - Какая у тебя шуба красивая, - не отрывая взгляда от нового знакомого, восхищенно произнесла Мышка.
       - Нравится? - самодовольно ухмыльнулся Мыш.
       - Очень!
       - Хочешь такую же?
       - Еще бы! Конечно!
       - Сделаем! - великодушно пообещал он.

    ***

       Тем временем путешественники собрали посуду после завтрака - Кепочка не забыла положить угощение Мышу и его подружке - и отправились в сторону дворца.
       Зеленые казенные стены очень гармонировали с сусальностью позолоты и помпезностью гипсовых колонн, вызывая в душе ностальгические воспоминания по давно ушедшему детству. Почти через весь фасад строения шла надпись - Дворец Пионеров - большими буквами, тоже позолоченными, а под ней, непосредственно над входной дверью, красовался профиль самого Первого Пионера. Вокруг дворца когда-то был разбит парк, с посыпанными гравием дорожками и цветочными клумбами. Сейчас многочисленные прежде клумбы слились в одну большую, и единственным растением, чувствующим себя на ней вольготно, была осока. Эта же культура выбивалась то там, то сям и из-под гравия дорожек. В местах пересечений дорожек стоял почетный караул из гипсовых переростков с горнами и опавшими от времени носами, а границы парка охраняли упитанные гипсовые пионерки с обломанными веслами наперевес.
       С обратной стороны дворца внимание друзей привлекло невысокое длинное строение, представляющее собой деревянный каркас, когда-то застекленный, а теперь полусгнивший и зияющий пустыми пролетами.
       - Парник! - догадался Картуз.
       Обойдя его, с противоположной стороны они увидали сорванную с петель дверь и мраморную доску при входе с крупной надписью золотом: "Парник. Рассада Аленьких Цветочков". И чуть ниже - еще более крупными буквами: "Посторонним вход воспрещен!"
       Рядом с парником стояло похожее строение барачного типа, но уже без стеклянных окон. Глухую стену из досок украшала своя опознавательная надпись: "Гадкие утята", хотя барак по форме скорее был больше похож на свинарник, чем на птичник. Оба строения внутри были пусты.
       После знакомства с парком и хозяйственными постройками водоходы прошли внутрь главного здания, благо дверь оказалась открытой. Ничего особенно интересного они там не нашли. Дворец изнутри напоминал типовую городскую школу с широкими коридорами и просторными классами по сторонам. Его помещения также оказались пусты. Единственными обитателями дворца были многочисленные скульптуры Первого Пионера, установленные на всех этажах и во всех холлах здания. Самый крупный Пионер обосновался, разумеется, в актовом зале, в котором, однако, не было даже кресел. Складывалось полное впечатление, что все сооружение строилось исключительно с целью проживания в нем многочисленного гипсового пионерского племени.
       На этом месте к экскурсантам присоединился и Мыш со своей подружкой, которые хорошо закусили и были в прекрасном расположении духа. Компания как раз заходила в этот момент в какую-то комнату возле актового зала, судя по всему - раздевалку. Их внимание привлек встроенный в стену шкафчик, в котором на длинной перекладине висел целый ряд маленьких вешалочек. Таких маленьких, что Мыш, увидав их, не упустил случая сострить, явно красуясь перед подружкой.
       - Для лягушачьих шкурок, что ли? - спросил он нарочито небрежным тоном. Мышка с готовностью захихикала, глядя на него преданными глазами.
       - Что ж, очень даже может быть..., - задумчиво произнес Картуз, внимательно разглядывая помещение.
       - Неужели здесь тоже был какой-то центр магии? - удивился Тычок.
       - Не удивлюсь, если так! - ответил ему Ученый. - У меня был в свое время знакомый, который утверждал, что в любой электронной схеме, где концентрация микросхем и радиоэлементов превышает некий предельный уровень, неминуемо возникают мистические явления. А уж здесь, в таком окружении...
       Он замолчал, живо вспомнив их совсем еще недавние приключения. Затем добавил:
       - Где магия - там и мистика! И наоборот! Поэтому, как частенько говаривал все тот же мой знакомый, я бы не стал зарекаться!
       Когда водоходы покинули дворец, исследовав его вдоль и поперек, вернулись с новостями Вождила с Крутилой.
       - Действительно, - обрадовал друзей Вождила, - выход отсюда есть!
       Как выяснилось, Мыш был совершенно прав. Находящийся по соседству длинный залив, когда вода в озере стала подниматься, еще более удлинился и даже затопил часть леса на том берегу. За лесом же и находится то, другое, озеро, где путешествовала туристическая группа, с которой приехала Мышка. Вода, затопив большой участок леса, подступила почти вплотную к соседнему озеру, оставив нетронутой лишь небольшую полоску земли. Проплыв сначала по лесу, а затем перебравшись через сухой участок на другую сторону, уже не составит большого труда дойти до ближайшего населенного пункта.
       - Мы поговорили с ребятами из той группы, - продолжал рассказывать Вождила. - До поселка два дня ходу по открытой воде, а там есть станция. Поезда проходят несколько раз в сутки.
       - Лес, кстати, судя по всему, совершенно непроходимый, - вставил Крутила. - Так что неудивительно, что сюда никто с того озера не заходит. И отсюда выбраться при обычных обстоятельствах крайне сложно. То, что лес сильно затопило, как раз и дает нам уникальную возможность уйти без особого труда. Как только вода спадет, отсюда снова не выберешься!
       - В общем, завтра с утра пораньше собираемся - и вперед! На большую землю! Волок совсем небольшой, управимся за час!
       Когда друзья вернулись к стоянке, Мыш тихонько сказал Зеленке:
       - Мы покинем тебя на несколько минут, дружище. Вопросик один обсудить надо!
       Теперь они расположились у мальчика на плече уже вдвоем с Мышкой, что, похоже, не причиняло Зеленке совсем никаких неудобств.
       - Пожалуйста, пожалуйста! - кивнул Зеленка, осторожно ссаживая парочку на землю. - А какой вопрос?
       - Погоди, не спеши, - пробурчал тот, - Скоро узнаешь.
       Они отошли в сторонку и устроились возле большого камня нос к носу. Дежурные тем временем приступили к разведению костра и приготовлению обеда. Зеленка, лежа на травке, грелся в лучах теплого солнца, уже позабыв о своем приятеле, как вдруг услышал рядом со своим ухом его писклявый голос.
       - Послушай, пожалуйста, у меня важное сообщение! Да проснись же!
       - Я не сплю! - принялся оправдываться Зеленка, открывая глаза. - Я просто... задумался!
       - Дома будешь думать! На уроках! А сейчас послушай.
       Зеленка сел.
       - Ну что там у тебя?
       - В общем, мы подумали..., - не очень уверенно начал Мыш. - Короче, мы, пожалуй, здесь останемся!
       - Как здесь? Где здесь? Вы что, в город не поедете обратно? - Зеленка от неожиданности никак не мог собраться с мыслями. - Да ты с дерева рюхнулся, дружище? Где вы жить собираетесь?
       - А вот в домишке этом и будем! - уверенно заявил Мыш, по всей видимости имея в виду Дворец Пионеров. - Заявится кто-нибудь, спросит, типа, кто в теремке живет, а я тут как тут! Мол, ты что, в натуре, не видишь, я, мышка-норушка живу! А жилплощадь, кстати, сдается!
       - Где таких словечек нахватался? - поморщился Зеленка. - Ты Дворец Пионеров сдавать собрался? Кому же?
       - Да кто попросит! Но вам, ребята, вы не волнуйтесь, комнатку завсегда бесплатно предоставим! Милости просим! Друзья у нас в особом в почете!
       - Но чем же ты заниматься собираешься в этой глухомани? - мальчик никак не мог оправиться от неожиданности.
       - О! С этим проблем нет! - воодушевленно воскликнул Мыш. - Мореходную школу открою. Ее, - он указал носом на приятельницу, - буду обучать. А там, глядишь, если вы куда еще соберетесь, мы тоже присоединимся к вам! В остальное же время будем сидеть и оборзевать окрестности. Для порядка!
       - Обо... что? - не понял Зеленка.
       - Что значит "обо что"? - удивился Мыш. - Естественно, об наше полное, так сказать, удовольствие! Обо что же еще?
       - А-а-а! Понятно! - протянул так ничего и не понявший Зеленка.

    ***

       Водоходы, узнав о намерении Мыша, все как один расстроились. Они уже привыкли к этому маленькому веселому нахалу, и, похоже, даже полюбили его. Тем более, что вклад его в дело всеобщего спасения был совсем не маленький! И все же каждый из них в глубине души мечтал бы жить вот так, вдвоем или небольшой компанией, вдали от городской суеты, слившись с дикой природой, поэтому к решению Мыша отнеслись с пониманием.
       - Значит, мы с вами проводим вместе последний день! - воскликнула Кепочка. - Надо это как-нибудь отметить!
       - Праздничный пирог? - облизнулся Мыш. - Я согласен!
       - Нет, праздничный пирог - это слишком просто! - возразила Кепочка, но тут же поправилась, встретив его разочарованный взгляд. - Я хочу сказать, пирог - это само собой! А вот что-нибудь такое, особенное, запоминающееся!
       - Ну, уж запоминающихся событий нам вчера с лихвой хватило! - ухмыльнулся Пеш.
       - Разумеется, - все никак не могла успокоиться Кепочка. - Но может, у него у самого какие-нибудь соображения будут! Мыш, ты сам-то что-нибудь хотел бы от нас? Напоследок!
       Мыш, прикрыв глаза, глубоко задумался и думал минуты три, не меньше. Никто, однако, не мешал ему. Все терпеливо ждали. Наконец, когда все уже окончательно решили, что он просто-напросто заснул, Мыш открыл глаза.
       - Хочу! - сообщил он решительно. - Я знаю, чего я хочу! Я хочу..., - он сделал паузу, - Я хочу... прокатиться по порогу!
       - Вот так номер! - удивился Крутила. - А то ты мало накатался! Только вчера еще по ним болтались!
       - Нет, ребята, вы не поняли! Я хочу один, самостоятельно... Так сказать, одиноким речным волком!
       - Один! - У Крутилы едва глаза на лоб не вылезли от изумления. - Ты один хочешь управлять байдаркой? Какую же предпочтешь - двойку, тройку?
       Крутила решил, что Мыш просто шутит. Однако тот был вполне серьезен.
       - Зачем в байдарке? В байдарке не интересно... Скажи-ка, у тебя еще сохранилась банка из-под арахисового масла?
       - Сохранилась..., - Крутила сначала не сообразил, о чем идет речь. - В ней на дне даже еще есть немного масла...
       - Вот и прекрасно! - обрадовался маленький смельчак. - Главное, ты ее не мой! Тогда все будет в порядке! Я в ней и пойду. Залезу внутрь, вы ее покрепче закупорьте и пускайте в воду. А внизу ловите. Меня такой вариант вполне устроит!
       - Ты же к маслу можешь прилипнуть..., - сделал Крутила последнюю попытку.
       - Знаешь что? - Мыш был решителен. - За меня не беспокойся! Слыхал поговорку: кто хочет - ищет возможность, кто не хочет - причину! Вы же сами спрашивали о моем желании! А теперь на попятный?
       Аргумент был веский. Крутиле не оставалось ничего делать, как отстать от энтузиаста водных сплавов и отправиться за банкой.
       Встал вопрос о том, где найти подходящий порог. Поскольку они в данный момент находились на озере, то проблема трансформировалась в следующую: где вообще найти хоть какой-то порог. Впрочем, Мыш был непритязателен. Поблизости от стоянки они обнаружили небольшую речушку, скорее даже ручеек, впадающий в озеро. Речка оказалась неглубокой и быстрой, а все ее русло было забито камнями, большая часть которых торчала над поверхностью. Вода весело струилась между ними, закручивая небольшие водовороты и журча на микроскопических перекатиках. Любому из водоходов ручей в самом глубоком месте был бы по колено, однако Мыш, едва только увидал его, тут же заявил:
       - Годится! Эта стремнина мне подойдет!
       Разошлись на исходные позиции. В верхней точке, откуда банка должна была пуститься в плавание, встал Зеленка. Внизу расположился Крутила, в чьи обязанности входила самая важная задача - поймать банку, когда она доплывет до него. Еще дальше, уже в самом озере непрерывно курсировали две байдарки, одна с Ученым и Пешем, вторую занимали Картуз и Тычок. Их выпустили на всякий случай, во избежание каких-либо неожиданностей. Они готовы были в любой момент броситься на отлов сплавного судна, если вдруг Крутила упустит его. С берега за всем наблюдал и осуществлял общее руководство страховкой Вождила.
       Тут же на берегу сидели вместе Кепочка и Мышка и чисто по-женски переживали за исход рискованного мероприятия. Никоша помогал им.
       Наконец, все было готово. Зеленка вышел на стартовую позицию и открыл банку. Вода обтекала ноги, обдавая приятной прохладой.
       - Запрыгивай! - скомандовал он с нарочитой бравадой. Он всеми силами старался казаться спокойным, однако скрыть волнение было невозможно. Даже у храбреца Мыша кончик хвоста чуть подрагивал, когда он забирался в банку.
       Зеленка подождал, пока Мыш устроится внутри, и плотно закрыл ее крышкой. Затем приложил банку к уху.
       - Ты как? - озабоченно спросил он. Из банки раздалось невнятное бормотание, что, по всей видимости, должно было означать что-то вроде "Поехали!"
       Зеленка осторожно опустил банку в воду и разжал пальцы. Течение тут же подхватило ее и резво понесло вниз, к озеру. Мальчик выскочил на берег и со всех ног помчался вдоль течения, стараясь не отставать от нее. Он был готов в любой момент кинуться в воду и придти на помощь маленькому приятелю.
       Впрочем, все прошло вполне благополучно. Пару раз банку тряхнуло на камнях, да непрерывно крутило в мелких водоворотах, а так все закончилось без каких-либо происшествий. Крутила подхватил посудину и тут же передал подоспевшему Зеленке. С трудом выравнивая дыхание, тот схватил ее и, выскочив на берег, принялся лихорадочно откручивать крышку. Изнутри выглянула довольная физиономия Мыша с блуждающей улыбкой на ней. От груди до ушей он был измазан арахисовым маслом.
       - Ну, как тебе? - озабоченно спросил Зеленка.
       - Класс! - Мыш облизнулся. - Я всегда говорил, что арахисовое масло - самое лучшее угощение на свете! В жизни так не наедался! Просто балдею!
       - Я не про масло! Как тебе порог?
       - Какой порог? Мы же, вроде, еще не стартовали!
       - Да ты только что там был! - укоризненно сообщил Зеленка. - Чем ты занимался?
       - Правда? Вот это да! Я и не заметил! Да, жаль... Ну, все равно, классно было! Вот он настоящий туризм! Один, в банке, по диким волнам, и арахисовое масло выше ушей! Нет, о таком только мечтать можно...
       В этот момент к ним присоединились Кепочка и Никоша, наблюдавшие прохождение во всех подробностях. На левом плече у Кепочки восседала Мышка.
       - Какой ты герой! Настоящий капитан! - взгляд ее излучал неподдельный ужас.
       - Вот-вот! Бочкового плавания!- со смехом уточнил Зеленка. И тут же добавил, заметив, что Мыш насупился, - Да ладно, не обижайся! Ты действительно парень - что надо! Настоящий морской волк!
       - Морской Мыш, - скромно, но с достоинством поправил Мыш. - Впрочем, на моем месте так смог бы каждый! - небрежно обронил он и, многозначительно взглянув на банку, облизнулся.
       Однако Крутила был бы не Крутила, если бы он упустил такой случай подразнить Мыша. Дождавшись, когда все остальные выскажут свои слова восхищения и похвалы, он мягко поинтересовался:
       - Мыш, ты просто настоящий профессионал! Для тебя такие волны теперь пара пустяков! А... ты, кстати, еще разок пройти не хочешь? Новый порог. Покруче для тебя волну подберем! Так сказать, закрепить успех!
       Однако и Мыш не был бы Мышем, если бы так просто, за здорово живешь, дал бы себя уесть всяким задавакам вроде Крутилы.
       - Нет, я не готов! - спокойно пояснил он. - Мне надо еще разок пройти тем же маршрутом... Упрочить навык, а уж тогда...
       - Отлично! Прямо сейчас! - не отставал Крутила.
       - Нет, сейчас не время! - Мыш непринужденно держал оборону. - Не могу так сразу, с бухты-барахты! Пускай сперва масло... то есть, пардон, впечатления... утрясутся, улягутся, а уж тогда... как-нибудь... в свое время... В общем, я тебе сообщу!
      
       ЭПИЛОГ
      
       Еще не просохла трава от прохладной росы, а лагерь водоходов уже напоминал разворошенный муравейник. Вовсю шли сборы и подготовка к броску на соседнее озеро. Впереди лежала дорога домой.
       - Так ты точно не вернешься с нами в город? - уже в который раз спрашивал Зеленка Мыша. Тот в очередной раз терпеливо отвечал:
       - Нет, нет! Все решено! Мы остаемся здесь!
       - А как же твоя идея организовать клуб любителей туризма? - хватался за последнюю соломинку мальчик.
       - Ты знаешь, - задумчиво произнес в ответ на это Мыш, - Я, пожалуй, лучше спелеологией займусь. Байдарочник-спелеолог... Красиво звучит, а? А потом, если я уеду, кто ее в курс дела введет? Совсем серая ведь еще!
       Мышка сидела рядом, с любопытством взирая на всеобщий разгром и время от времени награждая друга нежным взглядом. А тот с серьезностью бывалого путешественника посвящал ее в секреты туристского дела.
       - Вот это называется - кан! Ни в коем случае не кастрюля! Не вздумай перепутать! В нем мне обычно на завтрак кашу варят... А вон там лежит... видишь?... наша палатка. Я, правда, люблю больше на свежем воздухе спать, поэтому уступил ее Зеленке со своим экипажем...
       - Мыш, - снова подошел неугомонный Зеленка. - Может, тебе оставить горстку золота? На первое время? Или хотя бы щепотку...
       - Хоть горстка, хоть щепотка..., - Мыш помотал головой. - На хрена оно мне здесь? Ты уж лучше арахисовое масло оставь, ежели еще не все слопал!
       Зеленка убежал и тут же вернулся с банкой в руках.
       - Здесь еще пара ложек будет, - сообщил он, заглянув внутрь, - Да ты должен помнить, вчера в нем сам сидел!
       - Помню, помню, - недовольно поморщился Мыш. - Негусто...
       - Сколько есть, - виновато развел руками Зеленка.
       - Ничего, и это сгодится! - смилостивился маленький привереда. - Да, и еще мою спальню-банку оставь тоже. Помоги прикопать немного... Вот сюда... И крышку подогни... Еще. Небольшая щель чтобы осталась... Отлично! Теперь и сухо, и никакая норка не доберется... А в следующий раз масла привези, не забудь!
       - Обязательно! - заверил Зеленка. - Банку?
       - Банку... Ведро... Ящик... Сколько не жалко! И еще... Насчет спелеологии помни: если там какие мыши знакомые появятся... Или еще кто... Так ты им мой адресок-то дай, не жадничай. Мы их тут встретим и проведем! Кстати, и масло с ними сможешь передать! - Мыш самодовольно хихикнул. Мышка скромно улыбнулась, но промолчала.

    ***

       К моменту, когда солнце оказалось высоко в небе, байдарки были загружены и едва покачивались на легкой волне под обрывистым берегом. К отбытию все было готово. Вождила в последний раз поднялся наверх, чтобы еще раз окинуть взглядом место стоянки - не забыли ли что. Там находился Картуз, видимо тоже проверял, не оставил ли каких вещей.
       - Во! - воскликнул вдруг Вождила, снимая с елки чей-то старый дырявый носок. - А это чье? Кто забыл?
       Картуз отвел глаза и едва слышно пробормотал:
       - Я... забыл... Случайно...
       Он принял из рук Вождилы находку и сунул ее в карман. С берега подошел Крутила.
       - Ну как, все готовы? Можем двигаться?
       - Пожалуй, да, - кивнул Вождила, оглядываясь. - Все в порядке. Ничего не забыли. Ну, а если что и забудем - Мыш позаботится!
       Вождила повернулся и не спеша стал спускаться к воде. За ним двинулся Крутила. Картуз посмотрел им вслед, сделал шаг, остановился. Подождал, пока друзья скроются из виду. Затем осторожно оглянулся по сторонам, сунул руку в карман, достал носок, опять оглянулся и аккуратно положил носок на камень. Улыбнувшись каким-то своим мыслям, вновь осмотрелся и рысцой помчался догонять товарищей.

    ***

       Три байдарки не торопясь уходили по тихой воде залива в сторону леса. Каждый из гребцов непрерывно оглядывался и, отпустив весло, махал попеременно то одной, то другой рукой, до тех пор, пока байдарку не начинало уводить в сторону. Тогда они снова брались за весла и выправляли ее, ставя на нужный курс. После чего не выдерживали и снова начинали махать, опасно вывернувшись всем телом и рискуя опрокинуть байдарки.
       Далеко позади у самого обреза воды был хорошо виден большой камень, на вершине которого сидели два маленьких зверька. Зеленке все время казалось, что они машут лапками и плачут, хотя, наверное, это все-таки было не так.
       Некоторое время на камне еще можно было различить два темных силуэта - один серый, второй почти черный.
       - Приезжайте к нам еще! - чудился им сквозь мерный плеск весел тонкий голосок.

    ***

       Обратный путь прошел без приключений. Вечером следующего дня они уже были в поселке, где просушили и собрали байдарки. А поздно ночью осипший локомотив нес их по направлению к Большому Городу, закрывая очередную главу бесконечной книги путешествий.
       Вождила сидел у окна, покачиваясь в такт мерным стукам колес, и неотрывно смотрел на коричнево-красное небо на горизонте, где солнце, едва совершив один круг, уже готово было вновь выплыть из-за леса, начиная такой удивительный и такой неповторимый новый день.
       - В следующем году надо обязательно пройти по рекам до Прозрачного моря, а там совершить небольшой бросок вдоль морского побережья! - мечтательно произнес он, на секунду прикрыв глаза.
       - А меня возьмете с собой к Прозрачному морю? - несмело спросил Никоша и, смутившись, быстро добавил, - У меня и байдарка есть!
       Но Вождила не отвечал. Он смотрел в окно на проносящиеся мимо темные ночные перелески, перемежающиеся с одинокими озерами, заросшими травой болотами и шустрыми речками, перебегающими по бетонным трубам с одной стороны железнодорожной насыпи на другую.
       Мысли его были далеко - от поезда, от друзей, от стука колес, от проводника, снующего с комплектами постельного белья. От Большого Города. От целого года изнурительной и скучной жизни в тисках бетонного, душного и пыльного мегаполиса.
       Он был уже на берегах Прозрачного моря.
      
      
       Август 2001 г. - октябрь 2002 г.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       167
      
      
      
      
  • Комментарии: 1, последний от 06/12/2022.
  • © Copyright Морозов Алексей Витальевич (morozov_alexei@hotmail.com)
  • Обновлено: 17/02/2009. 911k. Статистика.
  • Водный:
    •  Ваша оценка:
    Техподдержка: Петриенко Павел.
    Активный туризм
    ОТЧЕТЫ

    Это наша кнопка