Сказ про туристов

СКАЗ ПРО ТУРИСТОВ

Памяти друзей Ирины Мисюровой, Сергея Пантюшина

и Александра Брызгалова

Давно хотел написать что-нибудь про нас, туристов. Нет, не про тех, кто пялится в окно автобуса или крутит баранку авто, не тех, кому зычный экскурсовод бойко приказывает: "Посмотрите направо, посмотрите налево!" И даже не про тех, кого сплавляют по рекам или таскают по горам нанятые профессиональные инструктора, хотя счастливый владелец путевки, одевший рюкзак, взявший в руки весло или оседлавший коня, уже вызывает уважение. Нет, не про них. А про самодеятельных туристов, это беспокойное племя горников, водников, "пешеходов", лыжников, спелеологов... Про тех, кому не надо растолковывать смысл словосочетания "категорированный спортивный поход", кто всегда улыбнется человеку, сходившему, например, в горную "пятерку". Это как пароль: "свой" - "чужой". "Свой" примет и оценит, а "чужой" и не поймет в чем дело: "Что-что? Куда сходил? В какую-такую "пятерку"? А зачем?" И сразу же чувствуешь внутреннее расположение к "своему" или, напротив, усталую скуку к "чужому". Действительно, "зачем"? "Зачем ходить" - не объяснишь, да и пытаться объяснить "зачем ходить" - лень или пустая трата времени.

Долго думал, как выстроить фабулу повествования, чтоб читалось с интересом и "своими", и "чужими". Просто рассказать про походы, красоты гор и рек, трудности преодоления маршрутов, туристский фольклор? Банально - подумалось мне, ведь информации на эту тему - море. Хотя, стоит заметить, к теме туризма я уже пару раз примерялся и в книге "Встретимся на "Сковородке", и в "Сказе про кольцовское чудо". Что же можно поведать нового?

Разрешить проблему помог случай. В 2012 году в горах Северного Урала пропал "кукурузник" Ан-2 с девятью любителями-охотниками на борту. Самолет исчез в тех же местах, где при загадочных обстоятельствах зимой 1959 года погибла группа из девяти туристов-лыжников, студентов и выпускников Уральского политехнического института под руководством Игоря Дятлова. Случай с пропавшим самолетом вновь всколыхнул интерес к и поныне необъяснимой истории гибели группы Дятлова, ставшей легендарной. Слишком много противоречивых фактов и даже мистики, разнотолков и споров. Оперативно подключились к теме дятловцев телевизионщики, журналисты, даже американцы художественный фильм сняли (по моему мнению, ерунда полная).

Последним поводом к написанию Сказа послужил небольшой очерк моего друга Рудаля Кадырова про группу Дятлова. И я решил: эта тема, явившись отправной точкой повествования, будет присутствовать в качестве сюжетной нити. Позволю себе даже немного мистики. С предпочитаемой версией гибели туристов я, честно говоря, сам так и не определился, поэтому гадать, что да как, не стану. Существуют тематические сайты - факты и их интерпретации узнать не сложно, был бы интерес. Но в процессе развернутого ответа на очерк Рудаля я почувствовал, что стало "растаскивать" на нечто более глубокое, на своего рода попытку философского осмысления такого уникального явления, как самодеятельный спортивный туризм.

А может это просто ностальгия по прошедшим временам и молодости?..

Глава 1. О личном и мистическом

В январе-феврале 1982 года я совершил свой первый поход сразу второй категории сложности - лыжную "двойку" по Северному Уралу. Маршрут соответствовал своей категории на все сто, кое-кто, узнав его пункты и протяженность (более 150 километров), даже переспрашивал: "У вас "тройка"?"

Добрались поездом через Свердловск (ныне Екатеринбург) до Североуральска, оттуда автобусом до деревни Баяновка, далее на мощном КрАЗе-лесовозе по зимнику до небольшой охотничьей заимки на реке Тулайке. Оттуда начиналась активная часть маршрута на гору Ольминский камень, далее через перевал Буртым-общий к горе Конжаковский камень или просто Конжаку - высочайшей вершине Северного и Среднего Урала (1 569 м). Конечно же, по горной классификации ни Ольминский, ни даже Конжаковский камни никакой категории сложности не имели, но зимние восхождения в мороз с хорошим ветром запомнились. У самой вершины на Конжаке кто-то установил простенькую стелу с хрестоматийной цитатой "Здесь вам не равнина...". И, наконец, "финишная прямая" до поселка Кытлым, оттуда автобусом в город Карпинск и на серовском поезде в Свердловск.

Всё было для меня внове, всё помнится в мельчайших подробностях до сих пор, хотя потом удалось сходить во множество других походов и горных, и лыжных, и водных. С большой теплотой вспоминаю ту нашу веселую команду с биофака Казанского университета, получившую шутливое самоназвание "Дерьмовочка и шесть гомов", поскольку состояла она из девчонки и шестерых ребят. И руководителя тургруппы Андрея Ланских - душу любой компании, давшему каждому из нас еще и шутливые прозвища героев сказки "Маугли". И как тропили по очереди таежную снежную "топь" ("дерьмовочку" Иринку Мисюрову, естественно, ставили в хвост), как обустраивали на ночевку биваки, как холили и лелеяли свое походное "жилище" - большую брезентовую палатку. Да-да, ночевать приходилось в ней, родимой, там, где застанут вечерние сумерки, среди таежной глухомани на снежку, малость "утепленном" еловым лапником. Небольшой плюс внутри "помещения" поддерживался маленькой самодельной печуркой, топить которую приходилось всю ночь по очереди, иначе вымерзнешь, как мамонт.

М-да, товарищи дорогие, такого глубокого сна, как в том походе, я больше не припомню! Умаявшись в доску за ходовой день, даже не спишь, а буквально теряешь сознание - организм не желал тратить силы даже на храп. Минут за двадцать до окончания твоего дежурства у печки начиналось увлекательное действие под названием "оживление сменщика". Почему так задолго? Никогда не думал, что головной и спинной мозг настолько автономны друг от друга, что вегетативная нервная система может вполне сносно выполнять функции центральной. Ведь очередной "истопник", нагретое спальное место которого ты уже мечтательно занял, начинал осмысленно и членораздельно отвечать, что уже почти готов и вот-вот вылезет из спальника. Он даже мог поинтересоваться погодой, количеством дровишек, спросить, есть ли что пожевать. По его вполне связной речи казалось, что человек в полном сознании, минута-другая - и тебя сменят. Фигушки! На самом деле, намаявшийся мытарь в процессе "общения" дрых "без задних ног" и потом искренне недоумевал, даже спорил: "Не ври, я ничего не мог тебе говорить!". Именно поэтому экспериментальным путем было определено оптимальное время, необходимое для "смены караула". В особо "трудных" случаях, в дело шла палка, она всегда была под рукой, лишь не ошибись в темноте со "сменщиком". Мучительное пробуждение сопровождалось остервенелым мотанием головы и какими-то пугающе шумными выдохами. Зато... Передав "пост", ты оказывался на освободившемся тёпленьком спальном месте и, сладко выдохнув, мгновенно проваливался в черную дыру полного забытья... Остается добавить, что Иринку мы всегда заботливо освобождали от ночного дежурства, спи, лапушка.

Знаю-знаю, "свои" прекрасно представляют подобную ситуацию и, наверное, даже не смеются. Поэтому я стараюсь для "чужих". Что, "чужачки", вы в недоумении, а на кончике языка всё так же вертится старый вопрос: "А зачем?"

Тот поход запомнился мне еще и самым веселым из всех, что были у меня. Почему? Возраст - самый завидный. Социальный статус - лучше не бывает: студенты! Да еще на каникулах! Состав группы - оптимальный.

Что-что? "Женщина на корабле"? Но, во-первых, лыжи - не корабль, хотя порой создавалось впечатление, что ты не идёшь, а плывешь по снегу. Во-вторых, девчонка в тургруппе - это такое благо, да еще такая приветливая, старательная и улыбчивая, как наша Иринка! Любая туристка - объект постоянной заботы и внимания, добрых шуток и комплиментов. Девчонки в группе мобилизуют, дисциплинируют, сплачивают одним своим присутствием. Без них зачастую начинается банальное мужское жлобство. А так... Никто из мужиков не чавкает, не рыгает, не матерится, не швыряется вонючими носками и прочее. Гармония! Словом, всё как в жизни.

Смеркается... Выбрано место для бивака, дежурные заняты рытьем ямы для костра (иначе он будет всё время проваливаться), двое готовят место ночевки, ломают лапник, растягивают палатку, двое других идут валить сушину для дров, а Иринка собирает в кучу всё необходимое для обустройства "жилья": подстилки, коврики, спальники. И вот, уже тянет дымком, вжикает пила, стучит топор, а палатка, высясь темным парусом, обещает "неземной" комфорт и уют. Внутри хозяйничает наша "дерьмовочка", а кто-то из "гомов" колдует над печуркой (специально для нее мы кололи мелкие короткие полешки с запасом на ночь на глазок). Будем жить!

Всё время похода - ощущение непрекращающегося КВНа. Откуда брался такой запас веселья и шуток - ума не приложу! И гитара - шестиструнный катализатор радости и оптимизма! "Всю Сибирь прошел в лаптях обутый, Слушал песни старых чабанов, Налетали сумерки густые, Ветер дул с каспийских берегов!" - старательно исполняли шлягер того похода запевалы группы Андрей Ширшов и Дима Кузьмин. После такой прелюдии к ночевке (и ужина!) никакое ночное дежурство с предшествующими ему тяготами пробуждения не страшно. Наиболее ценилось время дежурства сразу после отбоя и перед общим подъёмом - понятно почему.

После завтрака - "адмиральский час", как мы его называли: можно еще чуток поваляться, потрепаться или покемарить, что-то подштопать, починить, ведь солнышко еще не взошло. Впереди новый ходовой день, но силы восстановлены, тепло, сытно... Правда, в условиях утреннего "расслабона" процесс ленивого сбора всё время затягивался, кто-то никак не мог найти очередную шмотку, кто-то полушепотом озвучивал робкую мысль: "А может днёвочку организуем, ведь запас ходового времени есть..." При этом вполне осознавал, что никакой днёвки не будет. Но Ланских решительно пресекал процесс "разложения": "Так, толпа! Всё! Ша!" И, выскочив на улицу, быстро срывал растяжки и сдергивал с "толпы" палатку. Оказавшись на морозе, народ собирался за считаные минуты. Ещё мгновение - и группа готова к новым подвигам! Чувствуешь, как завернутые в бахилы, схваченные креплениями лыж "коняшки" буквально рвутся из-под тебя, несмотря на придавивший своей угрюмой тяжестью рюкзак. Вперед!

И такого счастья целых восемь ходовых дней! Завидуете? Ещё бы! Природа? Всего два слова, больше не надо: "зимняя сказка". А днёвка в маленькой, утонувшей по крышу в снег охотничьей заимке с земляным полом и совсем небольшой, зато каменной, печкой, которую не надо было подтапливать непрерывно! Блаженство! Как сейчас помню, та избушка стояла на месте слияния двух речек со смешными названиями Сосьва и Каква. Нам подфартило: от нее некоторое расстояние в нужном направлении шла лыжня, видимо, оставленная нашим братом - туристом, это существенно сэкономило силы и время. Тем не менее, первых туристов, и вообще людей - студентов-харьковчан - мы встретили лишь в завершении похода, у Конжака. А до этого - сплошная таежная "целина", глухомань и безлюдье, человеческого жилья не было на десятки километров вокруг. Правда, здорово?

Вот так вспоминается мой первый серьезный поход.

Но запомнился он еще одним не самым приятным эпизодом.

Прибыв в Свердловск, мы сразу купили билеты до Североуральска. Поезд поздним вечером, целый день свободен - есть возможность ознакомиться с городом! Гуляя в районе Пруда, наткнулись на кинотеатр. Сходим? Однако фильм показался мне неинтересным, и я, отбившись от коллектива, решил продолжить знакомство со столицей Урала, пообещав группе вернуться к концу сеанса. Путь мой продолжился по центральному проспекту. Вскоре проспект кончился, упершись в огромное серое монументальное здание Политехнического института.

Я взял левее и пошел по улице с трамвайным движением. Показался безликий глухой деревянный забор, в одном его месте зияла большая дыра - кладбище. Невдалеке от пролома, среди могил, высился какой-то обелиск. До сих пор не могу понять, ЧТО заставило меня подойти к нему. В общей ограде рядком могилы - туристы... Ребята и девчонки. Что же с вами случилось? Не самая удачная находка в преддверии собственного похода, однако я не был ни фаталистом, ни приверженцем каких-либо примет. Шевеля губами, прочел их имена - надо же, какая у одного из несчастных интересная фамилия "Тибо-Бриньоль", наверное, псевдоним. О-хо-хо... Почти наши ровесники, год смерти у всех - 1959. Да, думаю, давняя трагедия, которую, скорее всего, мало кто помнит, ведь это произошло так давно, еще до моего рождения - ЦЕЛЫХ 23 года назад! Земля вам пухом, ребята...

Потоптавшись еще пару минут у могил, я, глубоко вздохнув, двинул на выход, к дыре в заборе, хватит с меня негатива. И прочь от кладбища, к кинотеатру: сеанс должен был вскоре завершиться. Через десять минут уже и не помнил ничем непримечательных фамилий бедных туристов, только навязчиво стучала в мозгу на мотив какой-то песенки странная музыкальная фамилия "Ти-бо-бринь-ёль, ти-бо-бринь-ёль...", фу-ты, отвяжись! Своим, естественно, ничего не рассказал. Кстати, фильм, по их отзывам, действительно оказался ерундовым, но хоть время убили. И уже потихоньку пора на вокзал, на наш долгожданный северо-уральский поезд.

* * *

Пронеслось тридцать лет - целая эпоха! Подросли и стали старше нас тогдашних уже собственные детишки, правда, туризмом они не увлеклись. "В грохоте новых событий" всё реже вспоминался мне тот далекий первый поход на Северный Урал. Лишь изредка глянешь, под настроение, старые черно-белые фотки, вдохнешь еле уловимый запах сувенирного полешка северо-уральской сосны с того похода (Андрей Ланских, подписав, вручил на память каждому). Да когда прижмешь к животу шестиструнную радость - "люди идут по свету..." или "всю Сибирь прошел в лаптях обутый..." Эх, были времена!

И вот, как-то слышу по новостям: "...очередной день поисков исчезнувшего в северо-уральской тайге самолета "Ан-2" серовского авиаотряда не принес никаких результатов. Поиски самолета и его пассажиров сосредоточились в районе, где в 1959 году при невыясненных обстоятельствах погибла группа туристов из Уральского политехнического института...", и так далее. - Что-что-что? В каком году?

Кинулся в интернет, гляжу - в тексте новостного сообщения ссылка на сайт про некую "группу Дятлова". Зашел. "Состав группы" - одна фамилия, вторая, третья... Стоп! Читаю и чувствую, как из марианских глубин подсознания маленьким пузырьком всплывает та навязчивая мелодийка из четырех нот, вновь материализуясь в совершенно конкретное имя - "Николай Тибо-Бриньоль"... Вот, значит, на чьи могилы совершенно непостижимым образом занесла меня судьба тридцать лет назад! Вот чью память я неожиданно для себя почтил накануне своего первого похода! Да уж...

И так далее - сайт за сайтом, ссылка за ссылкой. Сказать, что я, изучая эту историю, "ушел из жизни" на несколько дней - значит не сказать ничего, благо, были выходные.

Несколько дней я ходил оглушенный этой леденящей душу, и, в то же время, завораживающей своей таинственностью и необъяснимостью историей. Одна версия произошедшего, вторая, третья... Так, это объяснено, истолковано, аргументировано, но, позвольте: тут и тут "торчит" - и очередное предположение трагического развития событий выглядит неубедительным. Есть, вроде бы, одна версия, которая объясняет и логически объединяет почти все противоречивые факты, но уж больно она неправдоподобна изначально. Масла в огонь подливала информация, что вскоре после ЧП партийное руководство свердловского обкома КПСС вообще наложило гриф секретности на материалы дела "дятловцев" на 25 лет и взяло подписки о неразглашении со всех причастных и посвященных лиц на тот же срок. Что? Выходит, меня занесло на их могилы, когда бедные туристы еще находились "под запретом"? Невероятно!

Чем больше я вникал в подробности, тем реальнее осознавал всю изощренно дьявольскую запутанность и нестыковку фактов. Скачал множество фотографий с кадров, которые успели "нащелкать" в том роковом трагическом походе сами дятловцы - когда-то они были материалами уголовного дела. Всматриваюсь, прикидываю: вот это - за три дня "до", это - за два, это - уже "сегодня", ну, а это - всего за несколько часов... Они всё еще веселы и жизнерадостны, целеустремлены и вполне уверены в себе. И совершенно не представляют, ЧТО их вскоре ожидает. Ужасно. Большое спасибо Алексею Коськину, одному из руководителей фонда "Памяти группы Дятлова", за то, что он разместил эти фотографии в интернете.

Со временем, жгучий интерес к деталям трагедии стал вытесняться чисто человеческим участием и вполне естественным состраданием. И для этого имелись личные мотивы.

Как всё похоже на наш поход! Горы, пейзажи, снаряжение, лыжи, крепления, правда, мы уже не пользовались бамбуковыми лыжными палками. Оттопыренные тяжеленые и неудобные "абалаки" (имеется ввиду тип рюкзаков, конструкция которых была разработана советским альпинистом Абалаковым). Огромная брезентовая палатка, штормовки. Одеваемые поверх обуви бахилы до колен, торчащие из-под клапана рюкзаков валенки, круглая самодельная печурка, ВЦСПС-овский ледоруб с деревянной рукояткой...

Но, главное, лица ребят - по ним без труда угадывались мизансцены, почти слышались диалоги, шутки. Ведь мы, туристы 80-ых, по общему типажу почти не отличались от них, туристов конца 50-ых. Когда-то казавшийся мне бесконечным временной интервал в "целых" 23 года с высоты прожитых лет уже не выглядел таким внушительным. Даже туристы более близких нам, "восьмидесятникам", 90-ых годов смотрятся уже как из другого "кино". Оно и понятно: и мы, и дятловцы были простыми советскими студентами, исторический разлом ещё не рассек общую, как сейчас умно выражаются, "цивилизационную парадигму". Более того, хотя им сейчас было бы уже под 80, отношение к ним у меня как к детям. Именно детям, в силу их тогдашнего и моего нынешнего возрастов...

Портреты дятловцев - как портреты времени. Открытые, чистые, светлые лица... Вот сам руководитель - серьезный и основательный Игорь Дятлов, вот остроумный и озорной Рустик Слободин, вот забавный и лопоухий Юра Кривонищенко. А вот и юморист-весельчак, почти француз Коля Тибо-Бриньоль, музыкальная фамилия которого так врезалась мне в память. Красавица Зиночка Колмогорова, единственный возрастной участник похода инструктор турбазы, фронтовик Александр Золотарев, незаметный Юра Дорошенко, непроницаемый Саша Колеватов.

Но больше всех привлекла моё внимание Людочка Дубинина. Чем больше я всматривался в ее фотографии, стараясь представить, какой она была в жизни, тем больше казалась мне похожей на нашу Иринку. Судите сами: у обеих отчество "Александровна", обе были четверокурсницами, обе имели младших братьев, плюс небольшое внешнее сходство, приблизительно одинаковый рост. Но самое главное, обе погибли в походах, успев отметить в жизни только по два круглых юбилея, оказавшихся последними днями рождений. Да, летом того же 1982 года Ирина Мисюрова погибла в горной "двойке" на Кавказе, сорвавшись с ледника - обидная до слез, нелепая жестокая смерть. Правда, произошло это не в нашей команде (я подробно описал эту трагедию в пятой главе своей книги "Встретимся на "Сковородке" (воспоминания о Казанском университете). И в этом состоит главная обескураживающе трагическая параллель судеб обеих ровесниц-туристок.

Но если секрета в причинах гибели Иринки Мисюровой нет, то что прервало жизнь Людочки Дубининой, по всей видимости, так и останется загадкой. Мысли теснятся, шарахаясь от одной версии к другой: техногенной и криминальной, природной и паранормальной. И хотя каждый интересующийся, со временем, начинает тяготеть к "своей", кажущейся наиболее правдоподобной версии, в любом случае, всё это субъективно. Поэтому я не стану высказываться в пользу какого-либо предположения. Что бы мне ни говорили, причины гибели группы Дятлова на сегодняшний день необъяснимы.

Как необъяснимы причины еще одной трагической истории, которая тоже чувствительно прошла через меня спустя четыре года после моего первого похода на Северный Урал.

В 1984 году, в год окончания университета, я, как честный советский человек, получил государственное распределение в Сибирь на НПО "Вектор". Летом того же года, на военных сборах познакомился с Серегой Бурмистровым - выпускником химфака нашего университета, тоже распределившимся туда же. Мы понравились друг другу и договорились поселиться в одной комнате общежития. Он приехал раньше (я все никак не мог расстаться с друзьями, опоздав на полтора месяца - простили) и всё держал для меня в своей комнате койко-место, успев обзавестись кое-каким хозяйством, самым ценным из которого был холодильник. Всего нас, молодых специалистов, поначалу в комнате проживало трое. Я не ошибся в Сереге: внимательный, интересный, дружелюбный, хозяйственный, чистоплотный - с ним было очень комфортно, мало-помалу завязалась хорошая дружба. Но в следующем году я женился, вскоре обзаведясь первенцем - дочкой. Нам дали комнату, а Серега остался на койко-месте, переехав в другую общагу. Встречались, хоть и тепло, но редко, сами понимаете: разный семейный статус, маленький ребенок и всё такое.

В начале апреля 1986 года четверо друзей (Серега, Андрей Шестаков (имя изменено), Миша Горбатенко и Саша Кривопалов) решили съездить отдохнуть и полазить по скалам Зубьев, недалеко от нас, в Горной Шории (Кузнецкий Алатау). Бурмистров, вообще-то, ни туризмом, ни скалолазанием никогда не занимался и поехал просто так, за компанию. Остановились они в маленьком таежном зимовье. Увлекавшийся туризмом Горбатенко, выпускник Томского мединститута, тоже был молодым специалистом нашего года распределения. Кривопалов занимался альпинизмом - суровый с виду, немногословный, он с семьей жил в общаге на нашем этаже.

Проведя на природе несколько дней и налазившись всласть, друзья стали планировать возвращение домой, нужно лишь было сходить к скалам, снять страховочные веревки. За ними, где-то в районе обеда, отправились Кривопалов и Горбатенко. До скал было недалеко, к ним вела набитая лыжня. Но ушедшие всё не возвращались. Начало смеркаться, Серега и Андрей стали беспокоиться, однако им и в голову не приходило, что опытный турист Горбатенко и альпинист-разрядник Кривопалов способны заблудиться (он вообще постоянно ездил сюда отдыхать, тренироваться и прекрасно знал местность).

Навалилась темень. Оставшиеся поняли: что-то случилось, так долго ходить просто невозможно. Но с неба посыпались обильные снежные хлопья, идти в ночь было небезопасно, и они остались. Снег валил всю ночь. Когда на следующее утро рассвело, Сергей с Андреем, наспех перекусив, встали на лыжи. Добравшись до скал, они увидели, что веревки сняты, следов вокруг нет. Покрутились в округе - всё безрезультатно, а снегопад всё не прекращался. Сомнений не оставалось: произошло что-то непредвиденное, нужно срочно двигать в Междуреченск, обращаться к спасателям, и чем быстрее, тем лучше.

Спасотряд обнаружил Кривопалова и Горбатенко на второй день после начала поисков, в двух шагах от тропы, километрах в двух от избушки - вытаяла рука одного из несчастных. Миша лежал на наломанном и наспех кинутом на снег еловом лапнике, прикрыв локтем глаза, а Кривопалов полусидел-полулежал рядом с ним прямо на снегу. Рядом валялся его рюкзак с веревками. Создалось впечатление, что он сорвал их в крайней спешке и тромбовал в рюкзаке вперемежку со снегом чуть ли не ногой. Хотя друзья-альпинисты вспоминали его большим аккуратистом: для него грамотно сбухтить и бережно уложить веревки всегда было делом принципа, частью альпинистской этики. Присутствия следов посторонних людей или диких животных обнаружено не было. Как и следов насильственной смерти на телах: вскрытие констатировало классическую смерть от переохлаждения, хотя в ту злосчастную ночь температура опускалась всего-то до минус шести - апрель-месяц. Поэтому и "дело" заводить не стали.

Все мы терялись в догадках: что же произошло? Бурмистров с Шестаковым тоже ничего не могли объяснить: накануне, дескать, все было в полном порядке, ничего и близко не предвещало трагедии. Некоторую ясность внес друг Горбатенко Леша Бирюков. Он рассказал историю, которая случилась с Мишей еще в студенчестве. Горбатенко был родом из таежного городка Боготола, что в Красноярском крае, и обожал ходить в одиночку в тайгу. И вдруг однажды у него посреди тайги неожиданно отказали ноги - пришлось три дня поддерживать костер, благо под рукой были кое-какие продукты, котелок с водой. Ноги "включились" также внезапно, как и "выключились". Горбатенко обследовался и, будучи студентом-медиком, пытался получить грамотные консультации, однако ничего не выявилось, врачи только разводили руками: "вроде всё в норме, молодой человек". Миша запомнился мне длинным, немного нескладным парнем. Возможно, современные методы диагностики позволили бы что-то выявить, но тогда, тридцать лет назад... И я не сомневался, что тот случай с ногами был свидетельством какого-то скрытого серьезного системного сбоя организма.

Поэтому мы предположили следующий ход событий. Ребята прошли пару километров, Горбатенко занедужилось. Прихватило так же внезапно, как тогда в тайге. "Ну, что, может быть, обратно вернемся? Ты как?" - "Терпимо. Да чего возвращаться-то, время терять? Ты сходи, я тут подожду" - "Ну, ладно, давай, я тебе лапничка подстелю, чтоб удобней было, я быстро...". Напомню, стоял погожий апрельский денек - солнышко, капель, устойчивый плюс. И Миша остался.

А Кривопалов спешил. Он так торопился, срывая и сматывая веревки, нервно впихивая их в рюкзак, что в нем оказалось полно снега. И скорее, скорее к Мишке. Вернулся, а он спит. Просто спит, развалившись на лапнике и заслонившись от света рукой. "Вот и я! Пошли! Ты что, уснул? Миш! Э, слышишь?! Миша-а-а!.."

Так это было в действительности или нет - уже никто никогда не узнает. Но других вариантов просто не возникает. И если с Горбатенко можно хоть что-то более-менее правдоподобное предположить, то, что потом случилось с Кривопаловым, не укладывается в уме. Без сомнения, парень, поняв, что друг умер, находился в состоянии крайнего потрясения, колоссального шока. В общем-то, это понятно. Но вот что дальше? Дальше-то что? "Снесло крышу", сел в снег и замерз "за компанию"? Или как? Ведь чтоб погибнуть, нужно было постараться: на нем был горный пуховик, а ночью не опускалось даже до десяти мороза. И это днем, рядом с тропой, недалеко от избушки! Что-то другое просто не приходит в голову. Или довелось столкнуться с тем, чего ни я, ни кто-то другой даже не можем предположить? Так и остались рядом на снегу два товарища - Кривопалов и Горбатенко.

Написал и опешил от открытия еще одной мистической параллели: первыми из погибших дятловцев обнаружили двоих лежавших друг подле друга у кедра туристов со схожими фамилиями - Кривонищенко и Дорошенко. Они же, похоже, и погибли тогда первыми...

И заключительный аккорд в дьявольской череде мистических событий и совпадений. Всего через несколько месяцев после трагической истории на Зубьях, в августе, находясь в отпуске в Казани, мой друг Сережа Бурмистров пропал... Просто пропал, как иногда пропадают люди "без вести". Вышел вечерком из ресторана со своим казанским другом и его подругой, пошел прогуляться, пообещав другу вернуться к нему переночевать (тот хотел проводить свою девушку), и больше его никто никогда не видел... Но, все равно, "погиб" и "пропал без вести" - не одно и то же. И я верю, что Серега жив. Пусть он где-то далеко, пусть под другим именем, но жив. Жив!

Впрочем, достаточно эмоций и мистики.

Глава 2. Про убийцу по имени "Страшный Холод"

А теперь слово моему другу Рудалю, бывалому туристу, который сподвиг меня на написание Сказа.

"Впервые я услышал о группе Дятлова несколько лет назад по телевизору. Журналисты туго знают свое дело. У меня осталось впечатление, что туристы ослепли в буквальном смысле. Что же их так напугало, а потом еще и ослепило? Смотрел передачу и только качал головой. Бедные, бедные ребята. Ползают, на морозе, слепые... Мистика какая-то...

Больше к этой теме не возвращался.

Но как-то глянул материал про них в Википедии. Прочел, но уже другими глазами. Где же вы нашли мистику?

Но не для полемики я это пишу. Хочу рассказать о небольшом приключении, которое произошло со мной и двумя моими друзьями несколько лет назад. Уж очень ситуация была похожа на ту, в которую попали ребята из группы Дятлова. Похожа не внешне, а по существу и по тем действиям, которые совершали мы и они.

Отправились мы тогда в небольшой однодневный поход на лыжах. Пройти предстояло около пятидесяти километров по самому началу Салаирского кряжа - не слишком много, но все же достаточно для троих "бывалых" молодящихся старых кренделей. Стоял февраль, температура не ниже минус пяти, но очень ветрено. На открытых местах мело безбожно, поэтому старались идти лесом. Там, правда, свои "прелести" - все изрезано оврагами, по дну многих из них текли ручьи.

Вышли затемно. То, что заблудились, мы поняли рано, где-то около трех часов дня. Гораздо позже мы поняли, что в этот день до людей уже не доберемся. Стемнело, мы смертельно устали. Шутка ли, не менее двенадцати часов на лыжах, да еще, в основном, по лесу, через овраги... Вышли прогуляться, а предстоит совершенно неподготовленная ночевка в зимнем лесу. С этого момента, собственно, и началась наша борьба за жизнь, очень напоминавшая ситуацию у ребят из группы Дятлова, когда они были уже у кедра... Конечно, Салаирский кряж недалеко от Новосибирска - это не Северный Урал. Но и не Сочи, уверяю вас. Вся наша одежда и обувь были насквозь мокрыми (двое вообще были на пластиковых беговых лыжах, в обычных "советских" лыжных ботинках, один в вибрамах на лыжах "Турист"). Вот "чайники"!

Мы попали в такую ситуацию по своей глупости. Как же попали к кедру ребята из группы Дятлова?

_____________

Я не сторонник мистики, привык руководствоваться принципом "экономии мысли". Жизненный опыт учит меня, что причин никогда не бывает много. Обычно все бывает очень просто. Если это лавина, то это лавина, если камнепад, то это камнепад, если это Черный Альпинист, то это Черный Альпинист. Кто бы ни напугал ребят, кто бы ни выгнал их из палатки почти раздетыми на улицу, тот их и убил. Он не отстал от них, он проследовал за ними до кедра. Их убил серийный убийца, его имя - Страшный Холод...

Сперва он заглянул в их палатку через разрыв ската. Ребята не растерялись и заткнули дыру меховой курткой. Но Страшный Холод очень терпеливый убийца. Он подождет и заглянет к ним потом, когда они уснут. Почему я считаю, что ребята уже легли спать? У одного из них обнаружили стельки на груди, их всегда укладывают прямо перед сном. Страшный Холод не мог заглянуть к ним в тот момент, когда они, еще разгоряченные, только переодевались. Он подождет, пока некоторые из них уснут, подождет, пока мозги в их головах немного остынут...

Всё как положено, всё по правилам. Все носки на ногах (много пар одевают только на ночь, но не на переходе), все свитера и штаны на телах, но валенки и ботинки сняты, в них не спят. Все одеяла и ватники сверху, всегда так делают.

Думаю, всякий, кому довелось ночевать в палатке в горах на ветру при минус 25, согласится, что "Страшный Холод" - это не просто образное выражение. Это вполне материальное тело. К нему можно прикоснуться, его можно пощупать, только после этого обычно отмерзают пальцы... Его можно увидеть. У Страшного Холода лицо не такое, как у молодого Алена Делона: глаза вытекли, язык откушен, рот запал, кожа черная... И взрослый испугается. А тут - такие ребятишки... Моему сыну сейчас двадцать пять. Сыну моего друга, тоже туриста (прим. автора: речь идет обо мне), двадцать пять. Да разве согласился бы я отправить их одних ночевать на снежном склоне, на ветру, в палатке! Да лучше я в одиночку голышом на Северном полюсе ночевать буду! Эх, ребятишки, ребятишки... Такие молодые, такие сильные. И такие беззащитные... Трудностей захотелось? Да сколько еще их будет на вашем веку, зачем самим себе их создавать? Кто же ночует на голом склоне, если всего в полутора километрах - лес, дрова.

Дрова! "Как много в этом звуке..."

Грешен, однажды на Тянь-Шане я шел по леднику и собирал вешки гляциологов, такие деревянные палки, хотя понимал, что это, мягко говоря, нехорошо. Мои друзья укоряли меня, пытаясь не выдать нотки восторга в голосе, ведь будет костер! Неделю уже в снегах... Я, как мог, защищался: "Так ведь это нерабочие вешки... скорее всего. Не видно же гляциологов нигде..." Железная логика?

Строить предположения - неблагодарное занятие. Дятловцы могли поссориться: кто-то предлагал ночевать в лесу, кто-то - на склоне. Только кажется мне, что сама близость леса могла сыграть злую шутку. Эдакая возможность спасения, отступления в последнюю минуту. Кажущаяся возможность. Не было бы такой возможности - никуда бы не бежали, теснее бы жались друг к другу. Отчаянно замерзли бы, но выжили. А так терпели до последнего, дождались легкой гипотермии, когда слегка мутится разум. Кто-то увидел страшный лик или услышал страшный голос - и поднял панику. Кто-то побежал со страха, кто-то спросонья, кто-то побежал ловить бегущих, кто-то успокаивать. Кто-то надел валенок, кто-то полваленка, кто-то ничего не надел. Но всех манил к себе лес. И костер.

Костер! "Как много в этом звуке..."

Очнулись у кедра. Они забыли взять с собой валенки и ватники, но Панику взять не забыли. Почему я уверен, что они не забыли Панику? Да просто анализируя их дальнейшие поступки и решения...

А Страшный Холод никуда не побежал. Этот товарищ не из тех, кто спешит и суетится. Этот знает себе цену. Он подождал немного, и не спеша направился вслед за ними, вниз, к кедру...

Говорят, с момента оставления группой палатки и началась их борьба за выживание. Я бы с этим не согласился. Я бы сказал, что началась агония...

_______________

Когда мы, наконец, поняли, что придется ночевать в лесу, некоторое время тягостно молчали. Один лежал на снегу, двое, хрипло дыша, стояли, обвиснув на палках. Иногда я бываю циником, особенно в отношении себя и "своих". Помню свой вопрос:

- Ну что, самцы! Выживем? Или на этот раз, наконец-то, сдохнем?!

- Выживем!.. - это ответил Коля, тот, что лежал на снегу.

Два слова о "самцах". Мне было лет 45. Коля старше меня на 12 лет. Андрюха был самым молодым и сильным, на пару лет младше меня. Средний возраст около 50. В горах бывать приходилось, попадали и в переделки.

Если сравнивать нашу группу и группу Дятлова у кедра, у каждой были свои плюсы и свои минусы. Они были молоды и сильны, и их было много. Кто-то из них был экипирован намного хуже нас, но кто-то намного лучше. Они уже изрядно намерзлись, но мы уже изрядно устали. К тому же, у нас началось сильное обезвоживание. Бесполезно даже пытаться есть снег в такой ситуации - все равно, что муку в сухой рот кладешь... Но все это мелочи. Главное, с ними была Паника. С нами ее пока еще не было.

Попробую в общих чертах передать, как мы советовались, точнее, просто высказывали мысли вслух.

- Надо развести костер...

- Да, но надо найти тихое место. На таком ветру костер не спасет...

- Согласен, хорошо бы найти ручей. У меня уже обезвоживание. И руки, и колени трясутся...

- Можем и не найти, только время и силы потеряем... Лучше топить снег...

- Да в чем топить-то? У нас даже кружки ни одной, не то, что котелка...

- Придумаем что-нибудь... Хорошо бы найти упавшее дерево, и развести костер под ним. Получится почти "надья"... Долго и ровно гореть будет.

- Можем и не найти... Те, что видны, не подходят. Под ними снег глубокий, костер вниз уйдет...

- Согласен. Лучше не терять время... Если только случайно...

- Главное - найти тихое место. Лучше дрова носить...

- Согласен.

Мы потеряли некоторое время на принятие этого очень важного решения, и еще минут двадцать искали подходящее место. Но это того стоит, такие двадцать минут очень часто и отделяют жизнь от смерти.

____________________

Вот почему я уверен, что Паника не оставила ребят и принимала решение за них. Развести костер у того кедра, на ветру - ужасная ошибка. Они бы никогда не приняли такого решения, будь они одни. Но поначалу ошибка не было столь очевидной. Дрова рядом, и снег копать не надо, земля - вот она. Да и адреналин, глоток которого они хватанули во время марш-броска, еще не выветрился. Все было хорошо, но вот спустился их старый знакомый и тихо сел в сторонке. Агония продолжилась. Страшный Холод вначале отобрал у них разум, а теперь начал потихоньку отнимать силы. Начались лазания по кедру с обрыванием ногтей и кожи, в костер полезли не только дрова, но и руки, и ноги. Вроде попытались построить защитную стенку из срезанных елочек. Эх, ребятишки, ребятишки... Разве ж это спасёт? Уходить же надо, уходить... Они и сами это поняли, но, видимо, только тогда, когда понесли первые потери...

Надо строить берлогу...

________________

Мы тоже развели костер. Но под нами было много снега, около метра глубиной. Пришлось копать до земли. Зато получилась яма, и бруствер сверху. Дров рядом было мало. Пришлось их искать, пробивать тропки, на лыжах не находишься. Но это - мелочи. Главное, позарез была нужна вода.

У нас были рюкзаки, практически пустые. У меня был свитер, в который была вначале завернута пластиковая бутылка с чаем, типа термос. У ребят были обычные термоса, но, к сожалению, стеклянные. Если бы были с алюминиевой колбой, мы бы их разобрали, и в них топили снег. Понятно, что все емкости уже давно были пустыми. По закону подлости, пока были ручьи, у нас еще был чай. Ведь мы и не думали, что заблудимся. Закончился чай, закончились и ручьи, воду набрать было негде. Коля - хозяйственный мужик, у него в рюкзаке нашелся ремнабор! В нем - пассатижи и цепная пила. Пассатижи - в костер, у пластиковой бутылки срезали горлышко, набили бутылку снегом и разогретыми пассатижами стали топить снег. Эффективно, но очень медленно. С той минуты Коля занимался только одним делом, но зато самым важным - добывал воду.

Вода! "Как много в этом звуке..."

Провели ревизию рюкзаков. Теплых вещей оказалось немного. Холодных тоже. Пустые рюкзаки накинули на плечи, сели кружком у костра. Было почти тихо, был костер, но вся одежда была насквозь мокрой - вот он коварный оскал слишком теплого дня и слишком быстрого хода. Повторюсь, было около минус пяти. Тихо подошел и сел четвертый - Страшный Холод. Этому товарищу все равно, что минус пять, что минус тридцать пять. Если вы плохо одетые и смертельно уставшие, он придет, не сомневайтесь. Совсем отмороженный...

Надо строить берлогу...

___________________

Берлога - великое дело. Это вам не палатка какая-нибудь. Знали ли об этом дятловцы? Конечно, знали. Почему не стали строить сразу? Не знаю. Возможно, надеялись у костра отсидеться. Мы же не знаем, как быстро они к кедру прибежали. Может, перед самым рассветом. Или хотели сначала хоть немного согреться, а потом уже строить берлогу. Постепенно поняли, что у костра отсидеться не удастся. К этому времени уже потеряли много времени и сил, и, возможно, кого-то из своих товарищей. Но шансы на спасение еще не потеряли.

Как бы то ни было, они-таки решили строить берлогу, и Паника пошла выбирать место. Эх, ребятишки, ребятишки... Да разве можно такое ответственное дело доверять Панике?

Разве можно в таком месте, в овраге, строить берлогу? Ну, хорошо, то, что может произойти обвал, можно было сразу и не сообразить. Но ведь ясно же было, что развести костер у входа в берлогу в этом месте не удастся, там же до земли - как до Китая, костер уйдет вниз. Можно, конечно, попытаться устроить настил из бревен перед входом. Но это время, силы, да и инструмента нет. Можно, конечно, предположить, что они и не собирались костер перед входом разводить. Тоже глупо, ведь костер у них уже был! Его можно было бы просто перенести. Конечно, берлога и без костра хороша, но с костром - это уже и не берлога даже. Это - курорт!!!

Можно предположить что угодно. Можно строить любые версии, и их невозможно будет ни подтвердить, ни опровергнуть. Что до меня, я почти не сомневаюсь, что в тот момент они уже ни о чем не думали. Страшный Холод, уже не таясь, ходил между ними, хохотал и шевелил трупы их товарищей. Этот друг из тех серийных убийц, что наслаждаются процессом и любят наблюдать агонию...

Если всё произошло так, то больше всего не повезло последним, троим, тем, что поползли назад, к палатке. Эти хлебанули сполна. Представляю их ужас, когда Страшный Холод на их глазах забирал одного за другим их друзей. А когда сход склона похоронил их последних товарищей, они поняли, что лавина похоронила и их последние надежды. Ужас обнимал их в последние минуты, Страшный Холод гладил и ласкал, заглядывая в их лица своими страшными пустыми глазницами...

__________________

Как, наверное, вы уже догадались, мы выжили.

Построили берлогу прямо у костра, слепым концом к ветру, открытым - к костру. Так же, как и те ребята, устроили настил из лапника. Только у нас ножа не было, мы не могли верхушки елочек срезать, поэтому просто ломали ветки. Верх перекрыли лыжами, сверху опять же набросали лапник и засыпали снегом.

___________________

Ребята наверняка тоже перекрыли верх, только его сдуло вместе с ними, когда произошел обвал склона. Почему я уверен, что произошел обвал? Я в этом не так уж и уверен. Но это не так уж и важно. Просто это самое простое объяснение того, что четверо туристов оказались очень близко друг от друга, недалеко от настила, под очень глубоким слоем снега. Да еще трое оказались изрядно измятыми. Конечно, их могло давануть еще в палатке, если там действительно была лавина. Могли и просто с кедра попадать. Могли и в овраг скатиться и при этом травмироваться. Могли быть комбинации всего этого. Повторяю, все это не так уж и важно.

Важно другое: они все-таки построили берлогу. Опять же, нет смысла гадать, выжили бы они или нет, если бы не было обвала. У них хватило сил и времени, чтобы соорудить все элементы, необходимые для спасения в данной ситуации. Были у них раненые или нет, когда они только оказались у кедра, замерз кто-то по дороге к кедру или нет, все это не так уж важно. Факт остается фактом. У них всё еще оставались силы и время, чтобы спастись хотя бы частью группы.

Скажу больше: они проделали такой огромный объем работы, большей частью ненужной, и у них было столько времени, что они могли спастись несколько раз подряд, если бы всё делали так, как, не сомневаюсь, знали и умели.

Почему же они всё-таки погибли, если всё знали и умели, и у них были и силы, и время?

А почему иногда паникуют и тонут даже хорошие пловцы?

Почему иногда люди паникуют и заживо сгорают в домах во время пожара, не отыскав элементарного выхода?

Почему иногда другие насмерть замерзшие совершали в последние минуты такие безумные, необъяснимые поступки?

Все ищут какое-то рациональное объяснение их первого неадекватного и необъяснимого поступка - убежали из палатки почти босиком и без одежды. И огненные шары придумали, и военных приплели, и шатуна, и бедных манси, и йети, и лавину, и НЛО. Чего только не придумали. А я хочу задать очень простой вопрос: а что, около кедра они вели себя более адекватно? Несколько часов, пока не закончилась агония, они вели себя, как безумные.

Развели костер на самом ветру. На кедр лазили на высоту до пяти метров. Это что, не безумие? Кто же в здравом уме лазает на кедр за дровами, это же не шишки. Что, рядом дров не было? Вроде пытались кедр подпалить. Это что, не безумие? Да разве можно зимой подпалить кедр? Ветер их морозил. Нашли самое простое решение: понатыкали веток в снег. Это что, не безумие?

Да, они всё делали вроде бы и правильно. Но всё немного неправильно.

Замерзли в палатке. Решили рвануть к лесу и там выжить. Допустимое решение. Не скажу, что правильное, но допустимое. Но вот обувь, одежду и топоры - забыли.

Решили развести костер. Правильное решение. Но вот развели не там.

Нужны дрова. Спору нет, нужны. Собирали дрова. Правильное решение. Но не там, где собирали бы в здравом уме.

Решили построить берлогу. Правильное решение. Но опять же построили не там, где нужно, где не построили бы, будь они в здравом уме.

Погибших раздели. Бесспорно правильное решение. Подтверждающее, что обезумели все же не до конца.

Вот я и хочу спросить, если они вели себя как безумные возле кедра просто оттого, что сильно замерзли, то не логично ли предположить, что они обезумели от холода уже в палатке?

И есть ли смысл искать какие-то супернаучные причины, выслеживать каких-то суперпродвинутых киллеров, не оставляющих следов, если одного лишь Страшного Холода достаточно, чтобы свести с ума и убить даже таких молодых и сильных ребят?

________________

Говорят, снаряд дважды в одну воронку не падает. У меня чуть не упал.

Буквально на следующий год после нашей неплановой ночевки в лесу я решил погулять недельку-другую по тайге с профессиональным охотником, молодым парнем Колей, возрастом чуть старше моего сына. Хотелось посмотреть, как выглядит зимняя тайга изнутри. Снаружи за каждым деревом, как минимум, медведь мерещится. А чаще леший. Неповторимая атмосфера охотничьих домиков с их особым специфическим кисловатым запахом, оставленные кем-то дрова, соль, спички... Если меня спросят, как выглядит тайга изнутри в январе-месяце, я отвечу - белое безмолвие. Ни людей, ни зверья, ни птицы. Только тишина и лютый холод. Но это днем. Ночью тайга оживает. За каждым деревом медведь, леший...

Так вот, в один из дней мы сбились с путика (так местные охотники свои промысловые маршруты называют) и никак не могли найти очередную избушку. К вчерашней возвращаться было поздно, да и стемнело. Я не особо переживал, ну, нет избушки - и ладно. На этот раз у меня всё было: и котелок, и спальник, и одежда. Палатки не было, но это, как говорит мой друг, "понт корявый": ходить в тайгу с палаткой. Только вот Колёк, мой проводник, почему-то всё взвинчивался, всё матерился себе под нос.

Я невзначай спросил его:

- Колёк, а тебе часто приходилось ночевать зимой в тайге без избушки?

- Какая разница, часто - не часто? - на взводе так, на психе.

И вдруг я понял, что он ни разу вот так зимой в лесу не ночевал. Он был хоть и профессионал, но профессионал путика, своего участка. Всегда ночевал в своей избушке. Я увидел, что нас уже трое: рядом стояла Паника. Его Паника. Вихрем пронеслись в голове разные мысли, из них самая запоминающаяся: что мне, возможно, сегодня придется убить человека, в свое спасение. Ибо запаниковавший утопающий топит и себя, и своего спасителя. В первый и, надеюсь, последний раз в жизни у меня мелькнула ТАКАЯ мысль. Постарался выглядеть спокойным, но голос предательски сел. Своё волнение попытался компенсировать тем, что неотрывно, не мигая, стал смотреть ему прямо в глаза.

- Слушай меня внимательно, Колёк. С этой минуты ты делаешь только то, что я скажу. И ничего другого. Это первое. Второе. Если в следующем же логу мы не находим избушку, сразу становимся на ночлег. Там, где я скажу. Так, как я скажу. Ты хорошо меня понял, Колёк?

Помогло. Паника убежала. В следующем логу нашлась избушка, больше ничего примечательного не происходило.

К чему я это рассказал? А вот к чему.

Мой незабвенный учитель математики часто повторял, что нужно всего три вещи, чтобы хорошо изучить математику: желудок - в голоде, голова - в холоде, ноги - в тепле.

Я подумал, а можно ли сформулировать такое же общее, самое важное правило, чтобы можно было выжить зимой на морозе. Всё важно. Важно иметь и хранить снаряжение, важно быстро развести костер, важно работать одной командой. Но важнее всего, мне кажется, следующее правило: "Мозг - в тепле, рассудок - в холоде".

Именно этого, мне кажется, ребятишкам и не хватило...

Если сказать словами Владимира Семёныча, "мне представляется совсем простая штука..."

- Как погибли?

- Замерзли...

- Но почему???

- Холодно было... Очень холодно.

- И все???

- И все...

- Но почему же тогда столько пытливых умов столько лет ищут разгадку этой страшной тайны???

- Потому что людям нужны страшные тайны. И легенды.

- И все???

- И все..."

* * *

Нормальный такой очерк. Честный, искренний. И хоть писал Рудаль "не для полемики", но ответить необходимо.

Не спорю, среди людей, интересующихся историей гибели группы Дятлова, любителей легенд, мистики, детективов и шпионских романов хватает. Но ведь еще остались их родственники, друзья, тот же Юрий Ефимович Юдин - баловень судьбы, единственный из живых дятловцев, сошедший с маршрута из-за болезни в самом начале того похода. Их объединяет далеко непраздный интерес. Да и просто людей, искренне желающих разобраться.

Если б было всё так просто, как ты представляешь - запаниковали да замерзли - эта история не будоражила бы самый широкий интерес уже больше полувека. Да и секретить ее не было бы никакого смысла - только слухи порождать, а коммунисты слухов и пересудов не любили. Кстати, старенький уже Юра Юдин, зная подоплёку "дела" и плотно общаясь, в своё время, и со следователями, и с прокурором (точнее, они его допрашивали), из нюансов задаваемых ему вопросов, логики, незначительных комментариев составил своё собственное видение произошедшей трагедии. И оно, мягко говоря, весьма отличается от твоего. Но и его предположение тоже всего лишь одна из версий, а я обещал, что поддерживать, даже косвенно, какую-либо из них не стану. Ничего не ясно.

Я опускаю, что тобой банально проигнорирована масса фактов. Но даже в твоих рассуждениях сплошные изъяны.

"Ребята заткнули разрыв ската палатки меховой курткой". А откуда он мог взяться? Сам собой возник? Палатка была буквально исполосована снизу доверху, причем изнутри - тут никаких меховых курток на "затыки" не хватит.

Сделать заключение, что они уже легли спать только по стелькам на груди у одного из туристов неубедительно. Ни слова про большой кусок (килограмма на три) недоеденной корейки поверх спальников и разбросанные по палатке шкурки от нее. Так всё-таки они ели или спали? Если ели и вдруг, подмерзнув, сиганули "нагишом" на улицу, изрезав палатку, то тогда какой же "Страшный Холод - очень терпеливый убийца"? И вообще, почему, чтоб выйти из палатки, ее нужно обязательно взрезать?

А если спали, то состояния "спросонья" в таких условиях, как и самого сна, не бывает - так полузабытье, в лучшем случае. Поэтому представить себе, что ты сладко спал и вдруг - хлоп! Перед глазами "страшный лик" или его голос, так что ты стремглав выскакиваешь, в чем был, необутый, лично я, знакомый с зимними холодными ночевками, не могу. Ты и сам предполагаешь: "терпели до последнего", то есть, всё-таки не спали, ворочались, что-то обдумывали и обсуждали.

Из твоих рассуждений непонятно также, почему одни одеты тепло, а другие практически раздеты. Одни замерзли, запаниковали, но догадались одеться, а другие, тоже запаниковав, ломанулись в одних носках по снегу вниз, но при этом прихватили с собой фонарики и ножи. Как-то странно, избирательно паника действует. Опять же, кое-какая одежда была разбросана вокруг палатки и настила. Зачем же замерзающим людям надо было ее разбрасывать? Паника? На трупе Золотарева оказался фотоаппарат, причем с отсутствующей фотопленкой внутри него, но с фотоаппаратами на шее не спят. Или решил пофотографироваться перед смертью, по причине "помутнения разума"?

Еще одна неувязка: у некоторых головы вообще не покрыты, на руках нет рукавиц. Почему? В нашей палатке на Северном Урале, даже когда топилась печурка, было холодно, поэтому на нас всегда были надеты вязаные шапочки и тонкие перчатки. Что заставило дятловцев выскочить на улицу, сняв шапочки и перчатки, которые, не сомневаюсь, на них были надеты в палатке постоянно? Паника?

И всё время по тексту рефрен: "ах, ребятишки, ах, ребятишки..." Среди них был один точно не "ребятишка": 37-летний профессиональный инструктор по туризму, фронтовик-орденоносец Александр Золотарев. И потом, в те времена взрослели намного раньше, учти безотцовщину, нужду и голод военных и послевоенных лет. Ещё трое из "ребятишек" уже и студентами-то не были, работали. К тому же, все без исключения, кто их лично знал, утверждали, что группа Игоря Дятлова была хорошо подготовлена и физически, и морально, и технически. Они не один год занимались туризмом, готовились к этому походу и прекрасно знали друг друга.

Почему ребята ночевали на голом склоне, если рядом лес, дрова? Отвечу. Как минимум, одну холодную ночевку в походе планируют почти все лыжные тургруппы - для проверки запаса прочности. А дятловцы, напомню, совершали поход высшей категории сложности.

Почему развели костер в неудобном месте, на ветру? Есть версия, что костер выполнял сигнальную функцию для ориентировки Дятлова и Колмогоровой, пошедших назад к палатке.

Почему лазили по кедру и ломали на нем ветки? В "Деле" есть предположение, что, цитирую: "было похоже, что люди сделали нечто вроде окна, чтобы можно было с высоты смотреть в сторону, откуда они пришли и где находилась их палатка". А может быть пытались спастись на дереве? От кого? Неужели от Страшного Холода?

Ты так старательно описываешь это ужасное существо, отдавая ему главную роль в этой трагедии, и вдруг нелогично, похоже, неожиданно для себя самого, предполагаешь, что "их могло давануть еще в палатке, если там действительно была лавина", объясняя наличие тяжелейших травм у четверых дятловцев. При этом совершенно странным выглядит заявление, что причины возникновения этих даже не травм, а увечий, для тебя не важно.

Вот! Вот она - "соль вопроса"! Вот место, где проходит водораздел между твоими рассуждениями и истиной. Лавина или что-то другое - НЕЧТО, что создало форс-мажор, хотя такого выражения в 50-ых годах не существовало. Причем, скорее всего, даже не "нечто", а комбинация этих самых "нечто". И именно в выяснении этого состоит главная интрига трагедии. А Страшный Холод лишь довершил своё чёрное дело.

______________

Ты всё время приводишь, в качестве аргумента и примера для подражания, свою ночевку. Извини, но вы трое ОБЯЗАНЫ были выжить в ту ночь! Не имели права не выжить! Выжили вы, потому что минимум необходимого у вас с собой всё же имелся, ночь была относительно теплой, и ничто (ничто!) вам не помешало выжить. К тому же, считаете себя опытными, бывалыми туристами. Поэтому, по большому счету, причин для паники особо не было - просто возникла непредвиденная экстремальная ситуация. Вам повезло. И я не сомневаюсь, что те "ребятишки" тоже непременно выжили бы, причем все, если б им ничто не помешало. Но им, в отличие от вас, не повезло - и вполне штатная, пусть даже в присутствии Страшного Холода, ситуация превратилась в нештатную.

А теперь представь, что на ваш незапланированный бивак напоролся бы какой-нибудь дебил с ружьем и шарахнул бы по вам с двух стволов - уж кому бы что "досталось". И всё! Форс-мажор! Экстремальная, но штатная ситуация превращается в нештатную, критическую. И кто из вас дожил бы до утра - большой вопрос. Но тут хотя бы вопросов не возникло: вот огнестрельные ранения, вот гильзы. Почему же ты отказываешь дятловцам в праве иметь пусть даже невыясненную до сих пор причину (причины) возникновения форс-мажора, приведшего к таким трагическим последствиям? Унижаешь их и снисходительными определениями, и примитивной доказательной базой, и крайне неубедительной трактовкой развития событий?

А если после гипотетического двуствольного залпа кто-то из вас начал бы холодеть, истекая кровью? Могла бы возникнуть если не паника, то панические настроения? Даже если бы воображаемый дебил шмальнул и ушел? А ну, как перезарядит ружье и вернется? Тогда надо немедленно уходить, бросив раненного товарища ("прости, друг!"). Но далеко уйти тоже не удастся, ведь по вашим же следам вас, замерзших и голодных, страдающих от жажды и смертельно уставших, да еще и морально раздавленных, настичь проще простого? Слава Богу, обошлось, вы остались в живых, и сейчас ты имеешь возможность велеречиво порассуждать...

Возникновение паники - явление вторичное. И коль пошла такая "литературщина" с образами, я тоже малость поупражняюсь в изящной словесности.

Паника, сестрица Страшного Холода, представляется мне в виде молодой отвязной, разбитной шалавы с вызывающе огненно-рыжими волосами до пояса. Со спины она выглядит шикарно: безупречная фигура, осиная талия, длинные стройные ноги. Так и хочется положить ей руку на плечо и, чувствуя легкое возбуждение, игривым голосом окликнуть: "Красавица-а!" И вдруг, она резко оборачивается, и ты, еще находясь в предвкушении развития приятного знакомства, видишь ее ужасающий лик: пустые глазницы, как у братца Страшного Холода, а вместо вишневых сочных губ, как пел упомянутый тобой Владимир Семёнович, "красивый широкий оскал и здоровые белые зубы". Но ты прав: Паника сама выбирает себе жертвы. Причем она, стерва, дьявольски великодушна: подготовленному, тренированному даст фору, пусть и временную: "Ну-с, смертный, дерзай, время пошло, погляжу: может, я от тебя вообще отвяжусь!" Но другого - слабого, истеричного - сразу берет "за жабры". И вот "смертный" уже чувствует на своих губах ее леденящий поцелуй и с ужасом ощущает, как на спине встают волосы и предательски поджимаются мышцы ягодиц, потому что из ротовой полости роковой обольстительницы исходит непереносимый запах разлагающейся плоти.

Почему я так точно её описал? А я с ней почти знаком! Более того, чуть было ей "не отдался". А дело было так. Стоял февраль то ли конца 80-ых, то ли самого начала 90-ых, не помню. Помню лишь, что в магазинах того времени можно было играть в боулинг. Из источника витаминов - только квашеная капуста, а к концу зимы потребность организма в витаминах сродни ломке наркомана. Это и сыграло со мной злую шутку.

На выходные пошел, как всегда, пошарахаться в одиночку на лыжах с рюкзачком в лесах за Кольцовом. День уже стал достаточно длинным, не холодно, местность знаю, как свои пять пальцев. Спустился в долину ручья Мосиха - а там заросли калины! М-м-м... Ягода - калиброванная, красивая, провокационно красная, морозы отбили неприятную горечь, характерную для калины. Словом, я стал обжираться ею, как сумасшедший - один куст, второй, третий... Наелся от пуза, ну, пора до дому.

Стал выбираться из лога. Что такое? В глазах темные круги, одышка не отпускает, пульс еле прощупывается, ноги подкашиваются. Ситуация глупее не придумаешь: уже видны трубы котельной "Вектора", не холодно, до дома рукой подать, а я идти не могу - не получается. Всё как в тумане, в ушах стук, ноги и руки свинцовые. Ещё была свежа в памяти трагедия на Зубьях, а потому в голову полезли совсем тоскливые мысли: неужели у меня то же, что и у Миши Горбатенко? И ноги сейчас "отключатся"? Или сердчишко? Прилечь что ли? Стоп! Стоять! Точнее, идти! Вперед! Как можешь. Несколько шагов - отдых, несколько шагов - отдых. Я не сразу сообразил, что это - действие калины, ведь она понижает давление, а дозу я себе "зарядил" лошадиную. Плюс накопившаяся за день усталость.

И вдруг чувствую, как кто-то сзади обнимает меня за пояс, нежно так, с любовью. Тогда-то я и познакомился впервые с распутной Паникой: "Ложись, человече, отдохни, я тебе колыбельную спою..." А глаза уже сами собой закрываются... Нет!!! Пошла к чёрту! И замахнулся на нее лыжной палкой. Помогло, непрошеная попутчица отошла. Но ведь что, дрянь, придумала: стала наступать на задние концы лыж. И песенку свою всё-таки затянула. Пришлось заорать, заматериться, вновь отмахнувшись палкой. Опять помогло, она отступила. Так и шли.

Разок я почти что лёг, точнее, покрытая снегом земля почему-то сама стала подниматься к лицу. Меня сильно качнуло, и я, чтоб не упасть, резко выкинул перед собой палки. Устоял. Поднял глаза и понял, что спасен: передо мной красовался забор промзоны "Вектора".

Сняв лыжи, я еле-еле поковылял по дороге, что вела к Кольцову. Сзади показался автобус. Обычно не на остановках они не тормозят, но я, на удачу, слабо взмахнул рукой - авось повезет. И, о, чудо! Автобус остановился, открыв переднюю дверь. Лыжи в салон автобуса я забросил, а войти не могу - ноги не поднимаются! Пришлось по-собачьи, на четвереньках залезть по ступенькам и сесть на полу - немногочисленные пассажиры и водила уставились на меня, как на идиота.

На том история знакомства с Паникой и завершилась. Знаки внимания с ее стороны я принял, но перед неземными "чарами" всё же устоял, лишь холодок ее дыхания запомнил на всю жизнь.

Какое ёмкое, точное имя - паникёр! Вот твой, Рудаль, молодой охотник - тоже паникёр, какой бы стаж мотанья по тайге и добытых трофеев он не имел. Не ходи больше с ним. Недаром в войну паникёров расстреливали, чем, кстати, "исцеляли" остальных. Жаль только, что общество потребления, язви его в печень, плодит их в геометрической прогрессии.

Глава 3. "Люди идут по свету..."

А теперь "коронная" фраза Рудаля из очерка про дятловцев, которая расстроила меня больше всех: "Эх, ребятишки, ребятишки... Такие молодые, такие сильные. И такие беззащитные... Трудностей захотелось? Да их сколько еще будет на вашем веку, зачем самим себе их создавать?"

Не ожидал! Такие вопросы - "а зачем?" - обычно задают обыватели, "чужие", которым в принципе непонятно желание заниматься что туризмом, что альпинизмом, что любым другим экстремальным видом спорта. Списываю эту фразу Рудаля на его эмоциональные переживания в процессе сублимации при написании очерка. Но, тем не менее, тема затронута.

Трудности трудностям рознь, те, что "ещё будут на нашем веку", согласитесь, другого толка. Но мне приятно осознавать, что я тоже это проходил.

Обожал туристский дух, кураж, его особую субкультуру. Еще не забыл, как подрагивали ноздри при одном только обсуждении грядущих маршрутов, как заходилось сердце, когда тут, "на берегу", я, закрывая глаза, видел белые вершины или заснеженную тайгу, как мерещились запахи костра, талого снега, смешанного с потом... Боже, как это всё манило, будоражило воображение, горячило кровь, вызывало приливы необъяснимой, на первый взгляд, беспричинной радости.

"Люди идут по свету..." Помню, как встав на маршрут, мы радовались, ржали, как лошади, подтрунивали и бесконечно шутили друг над другом - позитив, один огромный, размером с целый мир, позитив! А если еще была гитара...

Туризм для нас был чем-то, что наполняло нашу жизнь, мы бы, конечно, прожили бы и без него, но это были бы уже не мы. Но в этом не было позы, не было "понтов" - просто мы так жили, это было, как дышать - естественно, не задумываясь.

Общеизвестно: армия - хорошая школа жизни. Туризм - тоже. Но в походе нет ни теплых казарм, ни ватер-клозетов, ни заботливых командиров, ни медсанчасти, ни организованного кем-то "приема пищи", помывки, выдачи одежды и белья. Всё на себе, всё зависит только от тебя самого, других участников похода и от поклажи в рюкзаках. Палатка, снаряж, необходимая амуниция, сменная одежда, запас продуктов, ремонтный набор, медицинская аптечка.

Меню каждого дня планируется завхозом похода еще "на берегу", он всегда должен точно помнить сколько, чего и у кого лежит - попробуй, сбейся! Любой перекорм в первые дни похода чреват голодухой в последние, когда силы уже на исходе. Еще и соотношение "углеводы-белки-жиры" (4-1-1) продуктов нужно правильно рассчитать.

Четыре-один-один! Магические цифры! Ерунда? Главное калорий, сала побольше? Ерунда! Бывает, при нарушении этого золотого, научно обоснованного соотношения, ты ешь-ешь, а "не в коня корм". Не бежит твоя "коняшка" - тяги не хватает. Организм, этот отлаженный настроенный механизм, начинает сбоить. Он, бедняга, и так напрягает силы, перерабатывает отложения, пускает в дело все резервы, а ему пытаются "низкооктановое" топливо подсунуть. Не-е-ет, хозяин дорогой, вот помучайся теперь, послушай "там-там" сердечка, позадыхайся на подъемах, почувствуй выматывающее душу и отравляющее жизнь сосание "под ложечкой"! Не рассчитал, не продумал, не позаботился обо мне, бесценном - получай теперь! Кстати, к.п.д. работы организма по переработке "топлива" резко повышается: чем серьезней поход - тем меньше приседаний по большой нужде. Не эстетично звучит? Понимаю. Зато естественно: раз в два-три дня, и ощущение такое, что камень из тебя выпал! И чем суровее поход, тем твёрже "камушек". Уж облегчение, так облегчение, всем облегчениям - облегчение!

Простые радости жизни... Где, как не в походе, сумеешь по достоинству оценить всю глубинную первобытную суть физиологического комфорта от ощущения сытости, тепла, сухости. Где, как не в походе, отбросишь многие ненужные условности норм поведения и хоть на время отрешишься от оставленных "на берегу" проблем, политики, всего того, что еще несколько дней назад, ДО похода, казалось основополагающим и незыблемым. Перед тобой только маршрут, требующий концентрации сил и внимания, трезвой оценки ситуации и выбора правильных стратегии и тактики движения.

"Дорогу осилит идущий..." Всё это, вкупе с ощущением полного слияния с природой, позволяет многое оценить и переоценить, философски взглянуть на собственную жизнь со стороны. Искусственные напластования цивилизации меркнут и кажутся несерьезными. И где, как не в походе, имеешь прекрасную возможность прочувствовать некую первооснову бытия, ощутить подлинную "настоящесть" жизни. Из потаенных глубин генетической памяти словно воскресает дух древних пращуров, тысячелетняя философия жизни которых сводилась к достижению немудреной цели: преодолеть и выжить.

Группа на маршруте. Шутки шутками, без них, конечно, не прожить, но поход дисциплинирует и мобилизует, сплачивает и закаляет. Очень важны такие качества, как психологическая устойчивость и сообразительность, здравомыслие и адекватность. Не менее важен подбор участников похода, их совместимость. И чем сложнее поход, тем больше ощущаешь тургруппу общей командой, единым целом, частью себя.

"Возлюби ближнего яко самого себя..." Именно в походе по-особому воспринимаешь смысл этой библейской истины. Отношения внутри группы несравнимы ни с чем - они даже не родственные, они глубже. Ибо "ближний" твой - вот этот шмурыгающий носом балбес с недельной щетиной, обветренными губами в грязной вонючей штормовке - твоя надежда и опора, гарантия выживания, в случае чего.

На маршруте нередко кажется, что вся жизнь, всё прожитое тобой явственно делится на две части: ДО похода и сам поход. И лишь потом придет то неведомое, в дымке, что будет уже ПОСЛЕ похода. И вот, по возвращении, высокомерно вспоминая себя того, ДО похода, ты становишься мудрее и старше. Старше на целый поход!

В походы высших категорий сложности мне, увы, сходить так и не довелось, ограничился "тройками". Но знаю людей, регулярно ходивших исключительно в "пятерки" и "шестерки". Знаете, такое ощущение, что их ничем не проймешь. Могут ли они погибнуть? Да запросто! Суть паники - это вполне естественная боязнь гибели. А человек, представьте, ее не боится, точнее, побаивается (он же не сумасшедший), но возможности ее не исключает. Противоестественно? В общем-то, да. Но на то они и "экстремалы" - особая порода людей, да и здоровья у них невпроворот.

Без здоровья в туризме делать нечего - и в этом его несомненная огромная польза: необходимость закаливания и поддержания хорошей физической формы. Спору нет, заболеть в походе крайне нежелательно: глухомань, зачастую до ближайшего человеческого жилья десятки километров, условия жизни полевые, вся надежда только на группу и на медаптечку. Но организм, как правило, словно чувствуя экстремальность положения, обнаруживает недюжинные резервы, неожиданный даже для самого себя запас прочности.

Но помню, как после той северо-уральской "двойки", уже в поезде, наша команда растемпературилась - народ развалился на полках, все "кочегарят" и только воду хлещут. Словно, организм решил отыграть "своё", компенсировать градусом все переохлаждения, которые выпали на его долю в походе. Будто кто-то невидимый, внутри тебя, снял ногу с педали тормоза. Но, странное дело, при подъезде к Казани все как-то разом ожили. К слову, руководитель Андрей Ланских всё же простыл на маршруте - ходовой день, а у него температура. Не беда: принял ударную дозу сульфодиметоксина, утяжелил рюкзак и почти весь день тропил. К вечеру хворь из организма он, слава Богу, выдавил.

Сложный поход - прекрасная возможность испытания на прочность, выносливость и... на "вшивость". Непредвиденные ситуации, переохлаждения и переутомления, без них спортивный самодеятельный туризм представить невозможно, заставляют человека показать своё "нутро" во всей красе.

Девчонки, хотите удачно выйти замуж? Занимайтесь туризмом, ходите в категорированные походы - там Его и встретите! Там человек проявляет себя сполна, и чем сложнее поход, тем больше душевной гнили на виду. Знаю многих девчонок, нашедших Своего на маршруте или хотя бы понявших, каким Он должен быть. Бывает, иной "шкаф-амбал" "киксует" и ноет. А другой, с виду "бледная спирохета", прёт и прёт, и всё ему нипочем. Именно о таких верно подметил Высоцкий: "значит как на себя самого положись на него..."

Огонь, костер в любом походе - основа мироздания, и это тоже роднит туристов с далёкими предками. Особенно когда несколько дней промотался по ледникам, и "зелёнка", зона леса, представляется земным раем. Не удивительно, что первая религия человека разумного - огнепоклонничество. "Как хорошо, когда привал, когда ты до смерти устал, когда костер трещит, и ноздри дым щекочет..." Вечерний бивак. Весело пляшут языки пламени, озаряя и делая почти иконописными лики твоих "ближних". Кажется, что освещенный и согретый костром кусочек пространства - единственный очажок цивилизации в безбрежном море тьмы и безмолвия. Будем жить!

Забавно наблюдать за блаженными лицами туристов у костра, увлечённых возгонкой пара из пропитанной за время ходового дня влагой одежды. Особенно в походах на Алтай и Саяны, запомнившихся мне самыми "сырыми". Но еще потешнее выглядели куряки: они, первым делом, раскладывали на камушках у костра подмокшее курево. И когда мы, не курильщики, уже с упоением ощупывали и поглаживали на себе тёплую подсохшую одежду, эти ещё мокрые "извращенцы" с не меньшим кайфом совершали свои первые затяжки, а уж только потом начинали обсушиваться. Я всегда воевал с ними в походах, точнее, с их дурацкой вредной привычкой, ибо был свято убежден: туризм и курение - несовместимы. Никого из куряк перевоспитать, конечно, не удалось, одна радость - не давал получить полного удовольствия от "самого процесса". Кстати, вспомнились университетские горные сборы на Фанах: четыре команды, более тридцати участников - и ни одного курильщика.

"Бергшрунд, рангклюфт, глетчер, мульда, морена, дюльфер, траверс, репшнур, булинь, бахман, полиспас, хоба, абалак, пенка, вибры, трикони, альпеншток, неопренка..." Понятные слова? Нет? Добро, можно попроще: "тур, серпантин, седло, цирк, бараний лоб, основа, схватывающий, восьмерка, беседка, карабин, морковка, ледобур, связка, самоспас, табанка, самосплав..." Чуть ясней, но не до конца? Понимаю. Да, "птичий" язык. Такие родные, я б сказал, кодовые для каждого туриста термины-индикаторы, позволяющие распознать "своего".

"Всё это, конечно, здорово, - наверное, недовольно ворчит "чужачок", - но как быть с людьми, в память которых звучит сей Сказ? Их ведь не вернешь..." К великому сожалению, не вернешь... И как-то совсем не хочется оправдываться и бравировать расхожей цитатой, что "так лучше, чем от водки и от простуд". Потери одинаково горьки, вне зависимости от любой причины, по которой они случились. Представляю, как хотели жить дятловцы... Знаю, как любили жизнь погибшие в горах товарищи, памяти которых я посвящаю свой Сказ. И Иринка Мисюрова, и Серега Пантюшин (погиб в лавине на зимнем восхождении на кавказскую Ушбу), и Саня Брызгалов (сорвался в горную реку на Тянь-Шане), светлая им память...

Да, риск, опасности всегда сопутствуют экстремальным видам спорта. Но разве мало их подстерегает нас среди каменных джунглей мегаполисов, на дорогах? В походах, в отличие от "рулетки" города, хотя бы есть шанс проанализировать и просчитать ситуацию, продумать правильную страховку, предупредить и предостеречься. Туристский опыт - это, помимо технических знаний и навыков, прежде всего, синоним грамотного, безопасного, осторожного, в хорошем смысле слова, поведения на маршруте. Ведь просто "молиться, чтобы страховка не подвела", совершенно недостаточно. И тут многое, очень многое зависит от руководителя группы.

Руководитель! Командир, центральная фигура любой тургруппы. Это он заявляет маршрут, подбирает команду, определяет стратегию и тактику прохождения маршрута. Это он несет персональную ответственность за жизнь и здоровье каждого участника похода, убеждает и пресекает, подсказывает и нянчится. Руководитель - всегда наставник, поскольку опытнее любого из участников похода, как минимум, на категорию. Руководитель - всегда личность, и я рад, что мне с ними везло.

От руководителя почти полностью зависят отношения между участниками, микроклимат в группе, её общий настрой, собранность, боевой задор и решимость. Каков руководитель - таков и поход. На него возложена еще одна немаловажная миссия: немедленно пресекать, особенно в конце маршрута, отвлечения на гастрономические темы. Говорить о жратве в походе строго-настрого запрещено: нервическая реакция участников диспута гарантирована железно. Между прочим, вся фантазия полуголодного туриста сводится, как правило, к мечтам о вареной картошечке с селёдочкой, квашеной капустке и солёным огурчикам. А что? Самая что ни на есть нашенская еда!

Точка! "Точка" по завершении похода. У кого-то на хате или на природе, когда защищён маршрут, выданы справки об участии, подтверждающие повышение туристской квалификации на целую категорию. Когда ты вновь видишь всех своих вместе, только в цивильной одежде, умытых и побритых, лишь не до конца подсохшая короста на губах да непривычная белизна в нижней части двухцветного лица, где еще совсем недавно красовалась живописная щетина. Вновь те же песни, улыбки, шуточки о проделках мифического Чёрного Альпиниста, который постоянно сопровождал группу на маршруте, мелко пакостил и что-то регулярно подворовывал по мелочи. Воспоминания о задушевных беседах у костра, о потрясающем звездном небе в горах, о том, как просыпались выше облаков. О непередаваемом чувстве душевного освежения, ведь так "важно где и какой горе сдать свои недуги..."

Некоторое время, вновь окунувшись "в суету городов и в потоки машин", ты ощущаешь себя не в своей тарелке. Вздрагиваешь от резких звуков, морщишь лоб, когда к тебе обращаются, пытаясь понять, что им всем от тебя надо. Недоуменно вглядываешься в лица вечных пленников городов, обделённых понимания настоящей радости жизни, подсознательно их всех жалея. И, улучив момент, закрываешь глаза и мечтательно вздыхаешь. "Как хорошо, о, Боже мой, что все, уставшие, домой мы возвернулись после трудного похода! Мы не забудем эти дни, нам очень дороги они, и мы опять пойдём, бродячая порода..."

Послесловие к "Сказу про туристов"

И снова мистика. Не успел опубликовать Сказ, как не стало "дятловца" Юрия Ефимовича. Того самого Юры Юдина, который, прощаясь, обнимался с девчонками на ставшими культовыми фотографиях перед самым стартом трагического похода.

Он же последний, кто видел дятловцев живыми. "Эх, не повезло! - думал, наверное, расстроенный студент-четверокурсник Юрка, глядя им вслед. - Счастливчики!" Столько готовиться, добраться до отправной точки маршрута (в те времена достичь исходной точки зачастую было не легче, чем пройти сам поход - в такую глухомань забирались!) и отказаться от участия по состоянию здоровья: застудил седалищный нерв, когда ехали по морозу три часа в кузове грузовика, и нога постоянно болела.

"Вот повезло! - оторопев, выдохнули все, когда стало известно о трагедии. - Счастливчик!" На Юру Юдина даже пожелал царственно глянуть товарищ Кириленко, в то время, первый секретарь Свердловского обкома партии. "Обнял по-отечески, прижал к себе, - вспоминал позже Юдин. - Хотя больше я почти ничего и не запомнил - дрожал, как осиновый листочек". Еще бы: САМ Кириленко! А еще - допросы оглушенного известием о гибели друзей-туристов Юры следователями и прокурором, опознание погибших и их вещей. Врагу не пожелаешь.

Вот и прожил Юрий Ефимович всю жизнь под грузом воспоминаний о случившемся. Рассказывал, что часто видел их во сне живыми и здоровыми, веселыми, поющими вместе с ним песни. Думаю, многие из этих песен я знаю. А нога, кстати, больше Юрия Ефимовича не тревожила. Мистика? Он много лет руководил турклубом города Соликамска, не раз бывал на месте гибели дятловцев на горе Холат-Сяхыл, что в переводе с языка манси означает Гора Мертвецов (это название возникло намного раньше), через несколько лет после трагедии установил там с другими туристами мемориальную плиту.

Меня очень тронуло известие, что похоронили Юру Юдина вместе с дятловцами: такова была его воля.

Не одно десятилетие Юрий Ефимович пытался докопаться до причин гибели друзей. И мне почему-то казалось, что правду, в конце концов, узнает именно он. Не узнал.

Хотя... Думаю, что как раз сейчас он всё и узнал: души друзей-туристов не могли не встретиться в мире ином, и туристская группа, как и более полувека назад, вновь собралась в полном составе...

Кольцово, 2013 год

P.S. А еще через неделю всего в восьми километрах от серовского аэропорта, среди труднопроходимой болотистой тайги нашли пропавший "кукурузник" Ан-2. Вместе с людьми, точнее, с тем, что от них осталось...

Муратов Петр Юрьевич: другие произведения.

Рассказ: Сказ про туристов

Оставить комментарий © Copyright Муратов Петр Юрьевич (petermuratov@yandex.ru) Обновлено: 15/02/2017. 80k. Статистика. Рассказ. Прочее:Урал , Ноги Дата похода 15/02/2017 Маршрут: Северный Урал - Западная Сибирь		Ваша оценка:
Аннотация: Давно хотел написать что-нибудь про туристов, это беспокойное племя горников, водников, "пешеходов", лыжников, спелеологов... Про тех, кому не надо растолковывать смысл словосочетания "категорированный спортивный поход". Долго думал, как выстроить фабулу повествования. Просто рассказать про походы, красоты гор и рек, трудности преодоления маршрутов, туристский фольклор? Банально - подумалось мне, ведь информации на эту тему - море. Поводом к написанию Сказа послужил небольшой очерк моего друга про группу Дятлова. И я решил сделать эту тему в качестве сюжетной нити. Но в процессе развернутого ответа на очерк почувствовал, что стало "растаскивать" на попытку философского осмысления такого уникального явления, как самодеятельный спортивный туризм.