Пулинец Светлана Валерьевна: другие произведения.

Очерк: "Дилетанты" на Байкале

[Современная][Классика][Фантастика][Остросюжетная][Самиздат][Музыка][Заграница]|Туризм|[ArtOfWar]
Активный туризм: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 16, последний от 19/09/2019.
  • © Copyright Пулинец Светлана Валерьевна (s-pulinets@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 181k. Статистика.
  • Очерк. Прочее: , другое
  • Дата похода 20/07/2002 {20 дн}
  • Маршрут: Иркутск - Листвянка - порт Байкал - Кбжд - Слюдянка - р.Утулик - Малое море - Мрс - Ольхон
    • Оценка: 4.30*44  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В 2002 году, наконец, осуществилась моя мечта и мы с друзьями выбрались на Байкал. Поездка сложилась неоднозначно. Мы попали на несуществующую базу, оказались брошенными на КБЖД, нам на выручку отправились МЧС-ники, меня чуть не съела змея, а еще могла бы быть встреча с милицией. В итоге в середине поездки мы еще и разъехались с друзьями... Но главная цель поездки была достигнута: мы увидели прозрачные воды Байкала и горы, поросшие эдельвейсом. А что еще нужно?

    • "Дилетанты" на Байкале

    Вступление

       Мечта съездить на Байкал вынашивалась очень давно, но то не было времени, то денег, то возникали какие-то другие препятствия, поэтому каждое лето совершались другие поездки, а Байкал откладывался. Но вот уже состоялось знакомство с чудесным Русским Севером: Соловками, Валаамом, Кижами, неоднократно посещены города Золотого кольца: Ростов Великий, Переславль-Залесский, Углич, не обойдена вниманием Русская Прибалтика (Калининградская область), а также Валдай, Поволжье, Псков, Новгород, Питер...
       И вот настал, наконец, черед Байкала.
       Отпуск на работе обещают, деньги копились в течение всего года (хотя конечно их очень не хватало), опыт вольных путешествий имеется. Когда же еще ехать в такую дальнюю поездку, как не сейчас? Однако первый вопрос, который встал передо мною: с кем ехать? Пока мои друзья размышляли о том - ехать или нет, мои знакомые Эля и ее парень Саша (собственно с Сашей до этой поездки мы были знакомы лишь заочно) имели готовность составить мне компанию, при этом заверив меня в незыблемости своего отпуска. Ребята сообщили мне о своем желании еще в начале зимы, и я согласилась.
       Затем мы разрабатывали маршрут, покупали необходимые вещи в дорогу, делали прививки от клещевого энцефалита, составляли расчеты денежных средств на поездку, а главное - искали хоть каких-то знакомых в Иркутской области и Республике Бурятия.
       К такому поиску активно подключились мои родители. В итоге я оказалась снабжена небольшим списком телефонов рыбинспекций, расположенных на нашем пути (у мамы оказался какой-то знакомый рыбинспектор в г.Улан-Удэ, поскольку она работает в рыбной отрасли). К тому же родители отыскали своих старых знакомых в г.Иркутске, с которыми они потеряли связь еще несколько лет назад. Их телефон также оказался в моем списке. Да еще моя мама предварительно позвонила какому-то (совсем незнакомому) рыбинспектору и зачем-то договорилась, что он встретит нас в Иркутске (это хорошо) и позаботится о нашем ночлеге в Слюдянке (как оказалось впоследствии, лучше бы она этого не делала). В общем, готовились мы основательно.
       Сначала маршрут был таков. 3 июля мы выезжаем из Москвы на Грушинский фестиваль авторской песни (он проходит ежегодно в первые выходные июля под Самарой), на который я уже несколько лет также мечтала попасть, а затем из Самары мы должны были стартовать в Иркутск. На Грушу (в отличие от Байкала, где негласным организатором поездки была я) мы должны были ехать под организаторским руководством Эли. В отличие от меня Эля уже бывала на Груше и имела определенных знакомых, в том числе среди известных бардов, которые могли помочь в размещении там.
       Груша - традиционное место встречи всех любителей авторской песни из различных городов России и даже из-за рубежа, а поскольку некоторые мои знакомые, с которыми очень хотелось увидеться, живут в других городах и в том числе за границей, другой возможности встретиться у нас может и не быть. Я заранее со всеми списалась, оговорили места встреч. К тому же со мной должны были ехать друзья из Москвы. Но тут мы столкнулись с непреодолимыми препятствиями российской действительности...
       Билеты до Груши взяли, а вот из Самары в Иркутск в кассах за 40 суток до предполагаемой даты выезда билетов достать не смогли. Не было билетов и из Тольятти. Позвонили в Самару и попытались озадачить нашей транспортной проблемой самарского знакомого. И здесь неудача: билетов тоже не смог достать, однако обнадежил: во время Груши прицепляют дополнительные вагоны, но видимо, чтобы купить на них билеты нужно провести несколько ночей на вокзале. Наш знакомый раза три ездил на вокзал, и все бесполезно. Мы решили больше не мучить человека, он сделал все что мог. Тут еще у Эли с Сашей начались проблемы с работой: начальство не отпускает, отпуск сокращается. Что делать? Решили пренебречь Грушей, Байкал более серьезная поездка, когда еще соберемся!
       Итак, планы пришлось менять. Мы хотели сделать кругосветку по Байкалу, то есть объехать и западное и восточное побережье, но из-за недостатка времени пришлось распределить маршрут по западному берегу. Приблизительно он выглядел так: Иркутск - Листвянка - порт Байкал - Слюдянка - бухта Песчаная - Малое море - остров Ольхон с посещением Хужира. Естественно в процессе поездки маршрут мог корректироваться. Я же планировала остаток своего отпуска (ребята уже вернутся в Москву) провести на восточном берегу, если получится. Но, к сожалению, там совсем глухие места и нет никаких знакомых, поэтому одной ехать в дикую заповедную Бурятию, населенную медведями и змеями, было немного страшновато. Ну ладно, на месте сориентируюсь - ехать или нет.
       Ребята до последнего момента тянули с ответом: отпускают их с работы или нет. Лишь за сутки до выезда мне удалось окончательно узнать от них, что они все-таки едут, а то мне уже перед знакомыми было стыдно. Я избегала расспросов о поездке, столько готовились и вдруг непонятно: едем мы или нет. Если нет, придется менять планы, сдавать билеты. Однако я решила, что бы ребята не ответили, я еду в любом случае. Пусть перенесу отпуск на недельку, получше подготовлюсь, изменю маршруты, заручусь более надежной поддержкой, объеду Клубы туристов, скину письма в Интернет, дай Бог найдутся попутчики.
       К счастью, буквально за сутки до отправления поезда, ребята сказали, что едут.
       В нашей поездке была не только романтика, случались в ней и непредсказуемые, нежелательные события. Но не они омрачили отпуск. Такие события обычно являются неотъемлемой частью поездки "дикарями" и к ним надо быть готовыми, отправляясь в подобные путешествия. Переживая естественный страх в моменты подобных происшествий, через два дня уже рассматриваешь их как приключение, с интересом и даже иногда с юмором вспоминая и рассказывая о них. Обидно, что печальным лейтмотивом нашего путешествия стали вовсе не они. Самое страшное и горькое оказаться в нескольких тысячах километрах от дома без моральной поддержки, когда ты не можешь рассчитывать на тех людей, которым ранее доверял. Взаимное непонимание друг друга, упреки и обиды породили невозможность совместного существования. В итоге наши дороги на Байкале разошлись: мы вынуждены были разъехаться. Программу поездки опять пришлось корректировать.
       В своем описании нашего путешествия я не буду акцентировать внимание на случавшихся разногласиях и спорах и по возможности постараюсь вообще обойти столь щепетильные моменты наших отношений, боясь показаться необъективной.
       Не смотря ни на что, я считаю, что моя поездка удалась. Я увидела прозрачные воды самого чистого и большого озера в мире, скалистые горы, лысые холмы, тайгу, такой разный и неповторимый ландшафт Байкала, познакомилась с его флорой и фауной, изменчивой, непредсказуемой погодой.
       Если описание моего путешествия будет кому-то полезно, и кто-нибудь захочет проехать подобный маршрут "дикарем", не повторяя наших ошибок, значит, мой труд по описанию данной поездки был не напрасен. Поверьте, Байкал стоит посетить!
       Я хотела назвать свой очерк "Дикари" на Байкале", но поскольку на всем протяжении путешествия нам очень много помогали, причем часто совсем незнакомые люди, нам ни разу не удалось даже (вынужденно) переночевать в палатке, которую Эля с Сашей на всякий случай брали с собой, поэтому получилось, что мы, как туристы, никакие ни "дикари", а обыкновенные дилетанты. Для "дикарей" наше путешествие было уж слишком комфортным, поэтому и название пришлось изменить. Надеюсь, мое описание поездки от этого не пострадало.
       Итак, 3 июля мы выехали из Москвы в Иркутск.
      

    I

    Бурятский поезд

      
      
       Поездка сразу началась с приключения. Эля с Сашей прибыли за пять минут до отправления поезда, когда проводники уже выгоняли провожающих, а я сидела "на иголках": где они, вчера же сказали, что едут?
       Наш поезд Москва-Чита оправдал название своего маршрута: в каждом вагоне процентное соотношение русских и бурятских пассажиров и даже проводниц - пятьдесят на пятьдесят. Купе в вагонах были какие-то маленькие, узкие, нестандартные (наверное, из-за слишком уж широких полок), к тому же жутко грязные.
       И в этом поезде нам придется трястись трое с половиной суток! При этом надежды насладиться прекрасными российскими пейзажами (как никак пол-России проедем) почти не было: окна вагона были чудовищно грязны.
       Первый день поездки прошел в несносной, уничтожающей все и, прежде всего, наши продукты, жаре. Мы открыли все окна, двери до предела, но все равно умирали от духоты - кондиционер, конечно, не работал. Жара спала лишь на второй день нашего пути, под вечер, когда часть продуктов уже была выброшена. Особенно жаль было шесть вареных яиц, которые пришлось выкинуть, так и не попробовав, а также охотничьи колбаски.
       Наш, мягко говоря, НУ ОЧЕНЬ НЕСКОРЫЙ ПОЕЗД то у столба встанет, то в чистом поле остановится, поэтому наша возможность прибытия в Иркутск 7 июля вызывала обоснованные сомнения.
       Потянулись тягостные дни безделья, скрашиваемые едой, "тихими играми" (таким условным названием были нами объединены игры в карты, шашки, шахматы, нарды и другие походно-настольные игры), а также недолгими прогулками на больших остановках. Правда, таких остановок у нашего поезда было немного: 3-4 в сутки. Это, конечно, были остановки в крупных городах: Пермь, Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Красноярск, Ангарск и т.п. Стоянка в этих городах по расписанию от 20 до 40 минут, но в связи с систематическим опозданием нашего поезда такие стоянки сокращались обычно вдвое, зато с лихвой восполнялись потом остановками у столбов.
       Основное же время нашей поездки мы любовались проплывающими мимо пейзажами из открытых окон (благо жара). Однако на всем протяжении вплоть до Красноярска пейзажи ничуть не изменялись. Мы так ждали Перми, мечтая увидеть уральские горы. Но ни до, ни после Перми гор мы так и не увидели. Так, маячили на горизонте какие-то холмы и ничего более.
       Горы (а точнее - сопки) мы увидели лишь на третий день в районе Красноярска и уже затем ехали в их окружении почти на всем пути до Иркутска. Сопки были потрясающие, большие, монументальные, покрытые лесом, окутанные туманной дымкой. На их склонах ютились деревушки, садовые участки, погосты. Дома в деревнях были старые, бревенчатые, большей частью брошенные. Они карабкались на склоны сопок, ползли по берегам Енисея.
       В этих краях жили и творили такие известные и любимые мною писатели-"деревенщики", как Валентин Распутин, Виктор Астафьев. Наблюдая эти пейзажи, невольно всплывали в памяти картины из знаменитой "Царь-рыбы", написанной здесь и об этих местах. Да и нельзя, преступно было не творить в таких дивных краях.
       Из городов, которые мы проезжали, особенно запомнился Екатеринбург. Остановка там была поздним вечером. В вечерних сумерках монументальное здание вокзала освещалось лучами прожекторов подсветки и выглядело очень красиво.
       А здание вокзала Перми, наоборот, маленькое и невзрачное. Поскольку этот город мы ждали, оно тоже запомнилось, остальные же вокзалы вообще стерлись из памяти.
       Конечно, о городах мы судили по вокзалам, да по набору продуктов, которые продавали местные жители, буквально оккупирующие все входы и выходы поезда. Странно, но в каждом регионе на платформе продают определенный набор продуктов и вещей. Одни станции буквально завалены вафельными трубочками со сгущенкой, на других станциях носят копченую рыбу с картофелем. Продажу бананов (особо мною любимых) мы встретили лишь на третий день пути и то по каким-то зверским ценам.
       А в районе Урала почему-то станции буквально переполнены продавцами, торгующими плетеными лаптями. Интересно, кто их покупает и зачем? Разве что иностранный турист, случайно оказавшийся здесь, захочет привезти домой частичку российской экзотики.
       Поскольку взятые в дорогу продукты были нами съедены (или выброшены в связи с пищенепригодностью) в первый же день пути, еду приходилось покупать на станциях. Ели мы ее, исключительно заедая горстями фестала (на всякий случай, хотя, если уж отравишься, так и это не поможет).
       Пришлось даже научиться есть концентрат картофеля "Роллтон", но в буфет мы так и не отважились сходить. Саша как-то наведался туда и, шокировав нас ценой супа в 60 рублей, отбил охоту его посещения. Поэтому, когда по вагону из буфета возили суп, мы закрывали дверь, чтобы не мучить себя его ароматом.
       В пути следования произошло лишь одно событие, достойное описания. Неподалеку от Красноярска на нашем пути "сошла рельса" и наш поезд встал. При этом "на хвосте" нашего поезда шел товарняк. "Матюгальник" на станции, у которой мы остановились, орал истеричным женским голосом одну и ту же непонятную фразу: "Стоит двестисороковой (это наш поезд), сошла рельса, тормозите хвост поезда". Эти вопли доносились около получаса. Некоторые пассажиры уже стали паниковать, народ прилип к окнам и даже пытался выйти на платформу. По вагону прокатилась волна черного юмора относительно "Титаника" на рельсах". Путешествие перестало быть томным. К счастью, столкновения удалось избежать: пришли рабочие железной дороги и вправили рельсу, долго удивляясь, почему их сразу не вызвали. А тетушка по "матюгальнику" меж тем уже охрипла взывать к сознательности ремонтников. Интересно, где они бродили все это время, ничего не слыша?
      

    II

    Прибытие в Иркутск

      
       Как ни странно, в Иркутск мы прибыли без опоздания. Поскольку жили мы еще по московскому времени (я категорически отказывалась переводить часы - так интереснее), было 6 утра (по местному времени было уже 11).
       Ребята нагрузили мою безразмерную сумку всеми оставшимися продуктами, и она стала совершенно неподъемной. До вокзала я тащила ее практически волоком, к тому же в другой руке у меня была сумка с аппаратурой, а спину оттягивал тяжеленный рюкзак. Здесь я впервые похвалила себя за то, что не потащила с собой палатку, спальник и коврик, тогда уже точно пришлось бы брать с собой тележку на колесиках.
       Здесь я позволю себе сделать маленькое лирическое отступление. Дело в том, что как представители славного мира автостопа принципиально не берут в путешествия деньги, так я не беру с собой в подобные поездки палатку и прочее туристическое снаряжение. Полагаю, что, разрабатывая маршрут таким образом, чтобы, по крайней мере, в ночное время суток оказываться в населенных местах, и обладая хотя бы небольшим количеством денег и умением общаться, всегда можно договориться о ночлеге и купить еду или получить возможность ее приготовить.
       При этом в моих путешествиях проблем с ночлегом никогда не возникало. Где только не приходилось мне ночевать! В заброшенных пионерских лагерях, сторожках, вагончиках, служебных помещениях, на списанных плавсредствах... И поверьте, в этом было не меньше романтики, чем в ночевках в привычных туристических палатках!
       К счастью, на вокзале достаточно быстро мы нашли синюю "Ниву"-пятидверку - нас встречал Иркутский инспектор со своим шофером (как я уже упоминала выше, это моя дотошная мама подсуетилась). К тому же "посмотреть на меня" прибыл так неожиданно нашедшийся в Иркутске знакомый моих родителей - Евгений Танхович. Вот так встреча! Практически с оркестром, а мы то думали, что у нас нет никого в Иркутске.
       Загрузив вещи в машину, мы отправились в здание вокзала на поиски касс аэрофлота, чтобы заранее купить билеты на самолет. Ребятам надо 22 июля выйти на работу, времени мало, поэтому придется лететь на самолете. Я решила, что тоже возьму билет, но только если он стоит до 5000, больше я себе позволить не могу. Но я не надеялась на такую стоимость, попутчики в поезде напугали нас ужасными ценами на полеты из Иркутска в Москву - 7-8 тысяч рублей. Да я лучше пешком пойду! Если отдать такую сумму, на Байкал не останется ни копейки, зачем тогда было ехать в такую даль?
       Но повезло, милая тетушка в окошке на наш вопрос о самом дешевом рейсе предложила "Домодедовские авиалинии" на 20 июля всего за 4100. Конечно, по моей зарплате дикая сумма, но после тех цен, которыми нас напугали, она уже не казалась такой огромной. Но я сомневалась, 20 июля очень ранний срок для отъезда, хочется подольше побыть на Байкале, а вдруг еще представится возможность посмотреть восточный берег?
       Я решила узнать, можно ли сдать билет и сколько я потеряю? Тетушка в кассе убедила, что немного. Поэтому билет я приобрела, поразмыслив, что, в крайнем случае, я смогу его сдать.
       Продавая нам билеты, тетушка так сильно веселилась, что мы вынуждены были поинтересоваться, что ее так рассмешило. Оказалось, наш говор. А мы-то и не думали, что у нас есть говор. Это у иркутских, вот у них говор! Но оказалось, что мы уж слишком сильно "акаем", и даже я со своей постоянной примесью вологодского акцента (сказались годы постоянных поездок на Русский Север). Мы ушли, наградив тетушку хорошим настроением.
       Инспектор выдал нам путевки на базу "134-й километр". Эта база находится где-то в 30 километрах не доезжая Слюдянки - поселка конечной остановки действующей части Кругобайкальской железной дороги, по которой мы хотели обязательно прокатиться на маленьком поезде - "мотане".
       Отдых на базе не входил в наши планы (я лишь просила узнать о возможности одной ночевки в Слюдянке), но отказываться было не удобно. Ну да ладно, база так база. Остановимся там на пару дней (знали бы мы к чему это приведет...). Напоследок инспектор оставил нам координаторы лесника, проживающего в пятнадцати километрах от базы "134-й километр" (к сожалению, это расстояние нужно было идти в сторону, противоположную Слюдянке), чтобы мы могли "в случае чего" обратиться к нему. На этом инспектор уехал, оставив машину с шофером в нашем распоряжении.
       Евгений Танхович активно зазывал нас к себе, искушая возможностью принять ванну и отдохнуть с дороги (а я полагаю, что даже еще и поесть), и хотя это было очень актуально (после грязного поезда и раннего утреннего подъема), но нас ждала машина, чтобы отвезти в Листвянку, откуда мы и должны были ехать на базу "134-й километр". Поэтому пришлось поблагодарить за приглашение и распрощаться.
       Сначала, по предварительному совету инспектора, на машине мы заехали на центральный иркутский рынок закупить продуктов (база находится в таких диких местах, что ближайший магазин лишь в Слюдянке) и, по-моему, увидев их обилие (после нашей дорожной голодовки), слишком перестарались. Мы купили крупу, макароны, картофель, а также хлеб, консервы, яблоки, бананы, яйца и даже различные приправы, мечтая, осев на базе, сварить супчик (отвыкли мы от горячего за трое с половиной суток).
       Потом мы поехали менять доллары по какому-то чудовищному, ужасно невыгодному курсу в отель "Интурист" (у Саши и Эли деньги в долларах), потом ребята гоняли шофера в аптеку за каким-то забытым в Москве лекарством.
       Затем нас повезли в Листвянку.
      

    III

    Листвянка

      
       Маршрут в этот поселок из Иркутска безумно красивый: часть пути едешь по берегу Ангары, реки, известной своим быстрым течением. Это единственная река, вытекающая из Байкала, а впадает в озеро более трехсот маленьких речек и ручейков, некоторые из них мы тоже проезжали. Поездка проходила по горным дорогам и с непривычки напоминала катание на американских горках (а может хорошо, что мы с утра ничего не ели?) При этом машины на дорогах ехали на бешеной скорости и вообще шоферы "лихачили" как могли: выезжали на встречные полосы, обгоняли друг друга, нарушая все возможные правила.
       Не доезжая Листвянки, проехали музей деревянного зодчества "Тальцы", протянувшийся на несколько километров по побережью Ангары. Отметили его внимательным туристским взглядом: надо посетить.
       Мы проехали знаменитый Шаман-камень (крохотный скальный островок, в прошлом место совершения основных шаманских обрядов), отмечающий место, где Ангара вытекает из Байкала. Правда, сам Шаман-камень мы не увидели: он был закрыт от нашего взора многочисленными ресторанчиками и кафе на берегу Ангары, носящими примитивные названия - "Шаман-камень", "У Шаман-камня", к тому же сам Шаман-камень в настоящее время лишь совсем немного выдается из воды.
       На берегу, напротив места расставания Ангары и Байкала стоит скромный памятник писателю-драматургу Александру Вампилову, автору знаменитых пьес "Утиная охота", "Старший сын", "Прошлым летом в Чулимске", которые до сих пор с успехом идут в российских театрах. А.Вампилов родом из этих мест (родился в поселке Кутулик Иркутской области), жил и творил на Байкале. Мемориал стоит на месте его гибели. Он утонул здесь, на Ангаре, не дожив всего двух дней до своего тридцатипятилетия, 17 августа 1972 года. Зацепившись за топляк, перевернулась лодка, Александр уже доплыл до берега, но в холодной воде не выдержало сердце. Молодой, талантливый, красивый...
       Вообще Вампилов здесь считается национальным героем (и это вполне справедливо): в Утулике есть музей А.Вампилова, в Иркутске имя Вампилова носит театр юного зрителя, в книжных магазинах продают его книги, а также календари с его портретом (а может не так все плохо с патриотизмом в нашей стране?).
       В самой Листвянке мы проехали "Шансон-приют" (зная мое увлечение данным жанром, ребята не преминули "подколоть" меня относительно необходимости его посещения, что ж, посещу, если выпадет оказия), на горе сверкал модерновыми стеклопакетами санаторий "Байкал" (здесь отдыхают иностранцы и "новые русские"), проехали чудесный, почти сказочный домик, очень напоминавший Дом Белоснежки из Диснейленда, с грозной табличкой "частное владение". Рядом с ним в клетке держат бурого медведя и показывают его туристам за деньги. Бедный миша, представляю, как он хочет встретиться со своими мучителями в нескольких километрах отсюда, в тайге, чтобы неповадно было пользоваться беззащитностью животного.
       На горе - погост с часовенкой, в распадке между гор деревянная, очень необычная церковь с крашеными зелеными куполами.
       В общем, Листвянка нам понравилась, есть что посмотреть! Мы планировали остановиться здесь хотя бы на два дня, а уж затем переправиться на пароме в порт Байкал, а оттуда на "мотане" в сторону Слюдянки до базы "134-й километр". Но нашим планам не суждено было сбыться, однако пока мы об этом не знали и сполна наслаждались окрестностями, планируя маршрут сегодняшней прогулки.
       Машина остановилась возле красивого деревянного резного домика с балкончиками. Домик оказался гостиницей национального парка. Шофер переговорил с тетушкой-администраторшей относительно наличия свободных мест для нас. Мы "отблагодарили" шофера и он уехал.
       В гостинице сегодня вечером должна была освободиться комната - туда нас и хотели определить. Пока же мы просто оттащили наши вещи на второй этаж.
       Домик и внутри был очень красив: на деревянных стенах висели подробные карты отдельных уголков Байкала и фотографии, с которых на нас взирали представители местной фауны: в основном птицы, а также лисы, суслики и прочие зверьки.
       С многочисленных длинных балкончиков гостиницы открывался прекрасный вид на Байкал, а с другой стороны стену домика подпирали скалистые горы (одна красивей другой), переплетенные корнями чудом державшихся на них деревьев.
       Меня сильно тянуло полазить по этим горам, но я осознавала все безумие такого желания, поскольку их крутизна иногда достигала отрицательного градуса, и без страховки я бы на это не отважилась. Саша пошутил, попросив сказать ему, на какую гору полезу, чтобы знать, куда приносить совочек (видимо для соскребания моих останков от земли).
       В гостинице мы заказали себе на вечер русскую баню (по 100 рублей с человека в час), поскольку после грязного поезда очень в ней нуждались.
       Обед готовить было лень, хотя все условия для этого имелись: кухня с плитой, умывальник и даже посуда. Я поначалу хотела приготовить себе яичницу (не зря же мне пришлось так осторожно везти пакет с яйцами у себя на коленях, по горным-то дорогам? Как оказалось впоследствии, зря!), но ребята уговорили меня пойти пообедать в какое-нибудь прибрежное кафе. Потом мы планировали погулять по окрестностям Листвянки и осмотреть те достопримечательности, которые мы проезжали, сколько успеем, конечно.
       Порт Листвянки находился в пяти минутах ходьбы от гостиницы и очень напоминал одесский привоз (такой, каким его обычно представляют в литературе и кино, сама я в Одессе не была). В порту шла бойкая торговля рыбой в самых различных вариациях: копченой, вяленой, малосольной... Здесь торговали шашлыками, пирожками с рыбой, картошкой, капустой, повидлом, а также самыми разнообразными сувенирами - от открыток Байкала до безумно дорогих поделок из камня, в основном фигурок медведей.
       Помимо этих бойких местных торговцев, которые буквально хватали за одежду, пытаясь всучить свой товар, в порту стояли кафе и различные торговые палатки с аналогичной продукцией. Над торговой площадью витал стойкий рыбный запах, поэтому от мороженого пришлось отказаться: представьте себе мороженое с запахом рыбы!
       Поскольку администратор гостиницы предостерегла нас от покупки какой бы то ни было рыбы у местных торговцев (из-за возможности подхватить некую кишечную палочку) я ограничилась пирожком с картофелем и порцией блинчиков с мясом, купленной в местном кафе. Ребята в это время отобедали шашлыками на площади. Потом в кафе мы запили все это чаем.
       В порту нас интересовала не только еда, но и выяснение возможности переправы на другой берег Ангары, в порт Байкал, чтобы оттуда на "мотане" уехать на базу "134-й километр".
       В порт Байкал несколько раз в день ходил паром. Стоимость переправы составляла 14 рублей. А вот расписание "мотани" (а она ходит не каждый день) не знал никто. Нам было необходимо это выяснить, чтобы спланировать свою дальнейшую программу.
       Пока в наших планах было осесть на пару дней в Листвянке, затем переправиться в порт Байкал в тот день, когда ходит "мотаня", а точнее ночь, поскольку еще в Москве через Интернет и книги глубокоуважаемого мною Антона Кротова, которые уже не раз мне сильно помогали в путешествиях, удалось узнать, что "мотаня" отправляется из порта Байкал в 2 часа 30 минут ночи по местному времени. Кстати, большое спасибо Антону Кротову за столь правдоподобные описания, если встречу его еще раз (а мне удалось встретиться с ним за две недели до моего отъезда на Московском фестивале авторской песни в Коломенском), обязательно поблагодарю лично.
       Эля предложила отложить нашу прогулку по Листвянке и съездить в порт Байкал для выяснения расписания "мотани". Мы впрыгнули на паром последними, он уже собирался отходить от пристани.
       Паром шел до порта Байкал приблизительно полчаса. Я все это время без устали снимала пейзажи на видеокамеру, а ребята общались с попутчиками. Познакомились с интересной парой, также как и мы путешествующей по Байкалу: журналисткой детских телепрограмм из Иркутска и ее парнем из Красноярска. Так, за разговорами и съемкой мы незаметно оказались в порту Байкал. Времени на выяснение расписания "мотани" было мало (через 15 минут паром уходил обратно в Листвянку).
       Порт Байкал напоминал маленькую неопрятную деревушку: все те же огромные крутые горы и совершенно "лысый" (сильно бросается в глаза полное отсутствие деревьев) кусочек равнины, на котором располагаются покосившиеся деревянные домики, полотно железной дороги со старыми вагонами (есть даже вагоны с маленькими, перекрытыми решетками окошками - уж не заключенных ли в них возили?), рядом с которой пасутся пятнистые коровы. Вот и весь порт Байкал. Местность буквально выжигается нещадными лучами солнца, а спрятаться от него абсолютно некуда.
       Мы отправились на поиски местных аборигенов для выяснения расписания, впрочем, искать их и не надо было: группка таких лиц распивала бутылку во дворе одного из домов, но мы все же хотели найти кого-нибудь поприличнее. Зашли в магазин: тетушки-продавщицы на наш вопрос ничего ответить не смогли. Попытка спросить о расписании у других жителей, крутившихся поблизости, также не привела к успеху. Вот странно, живут здесь в пятидесяти метрах от железной дороги (да и весь порт Байкал - три дома), кроме нее и магазина больше никаких признаков цивилизации, и ничего не знают. Однако, судя по виду местного населения, было абсолютно понятно, что кроме бутылки данных лиц ничего не интересует.
       Пришлось все же идти спрашивать у пьющей группки. Они отнеслись к нам довольно доброжелательно, поздравили нас с праздником, мы их тоже поздравили... потом спросили какой праздник. Оказалось, День маломерного флота. Интересно, правда ли есть такой праздник? За выяснением расписания они отправили нас к машинисту, указав на маленький домик, выкрашенный в голубую, облупившуюся со временем краску, рядом с железной дорогой.
       На двери сторожки было написано "Служебное помещение". Мы постучали. Тишина. Мы постучали настойчивее. Бесполезно. Мы обнаглели и вошли.
       В комнате, на единственном предмете мебели - железной кровати, в грязной одежде и резиновых сапогах, лежал человек, закутанный в одеяло.
       На наш вопрос из недр одеяла (даже не удосужившись повернуться к нам или хотя бы выглянуть из своего кокона) полусонный или просто пропитый утробный голос нехотя ответил, что "мотаня" пойдет в Слюдянку сегодня ночью приблизительно в 2 часа 30 минут (еще раз спасибо Кротову). Обратно из Слюдянки поезд идет в среду ночью, а в следующий раз в Слюдянку отправляется лишь в пятницу. Мы поблагодарили за информацию и в раздумье ушли, точнее убежали, поскольку 15 минут стоянки парома истекли (все-таки хорошо, что наш транспорт не слишком-то дисциплинирован). Опять запрыгнули на паром последними.
       Отправление в пятницу нас никак не устраивало: из-за недостатка времени посвятить почти целую неделю Листвянке мы не могли. По плану на Листвянку мы должны были отвести два дня, затем пару дней пожить на базе (хотя, как я уже упоминала, первоначально в нашу программу это не входило), затем переехать в Слюдянку, оттуда в бухту Песчаная, там также провести пару дней, потом переехать на Малое море, оттуда съездить на остров Ольхон, и на этом программу по западному побережью Байкала можно будет считать выполненной. Дальше надо уже рассматривать возможности посещения восточного берега, конечно, если останется время.
       Но дорога всегда корректирует планы путешественников-"дикарей", приходится подстраиваться под расписание местного транспорта, упускать возможности цивильных ночевок, пропускать "банные дни". Это нормально для "дикарей" и я давно решила для себя, что к этому нужно быть всегда готовой и относиться к таким обстоятельствам спокойно.
       Однако вдруг зароптала Эля и объявила, что, не посетив баню, заказанную на 19.00, она никуда не поедет. Но последняя переправа в порт Байкал в 20.45, поэтому придется посещать баню в быстром темпе и видимо только ребятам, я уже не успею. Но, во-первых, Элю быстрый темп не устраивает, во-вторых, в порту Байкал придется сидеть до 2.30 ночи, на этой голой равнине под горами, ночью, рядом с местными алкоголиками. Конечно, это не радовало, но, по моему мнению, другого выхода не было.
       Саша предложил выяснить возможность отправления из Листвянки попозже, договорившись с каким-нибудь частником. Таким образом, не пришлось бы откладывать баню и больше пяти часов сидеть ночью в порту Байкал.
       Поэтому, пока Саша побежал в гостиницу договариваться о переносе бани на более ранний срок, мы с Элей бродили по берегу в поисках подходящих частников. Практически все они называли цену за переправу в районе 700 рублей (с троих, конечно). Ничего себе, здесь плыть 20 минут! Но частники были непреклонны, лишь один согласился на 500. Мы сказали, что подумаем. Я была категорически против и считала это ненужной тратой денег, которых и так не хватало. Поначалу ребята тоже были со мной согласны, поэтому, пока они парились в бане, я упаковывала вещи и собирала сумки, чтобы, как только они выйдут, взять низкий старт. Однако меня ждал сюрприз!
       Когда ребята вышли, Саша сказал, что теперь моя очередь. Я опешила. Мы же договорились переправляться на пароме. Но ребята разомлели в бане и решили, никуда не спеша, поехать за 500 рублей. Пришлось распаковывать сумку в поисках мыла и шампуней и идти в баню. Так участь меня и моих денег была решена.
       Посетив баню, я приготовила ужин на гостиничной кухне и пошла наверх немного вздремнуть. Однако реализовать данное намерение фактически не удалось, пора было собираться. Состояние было разбитое, трещала голова, ломило все тело (абсолютно не выношу банного жара).
       За время моей бани Эля перетасовала все вещи, свалив в мою продуктовую сумку все консервы и прочие тяжести, в результате чего она оказалась просто неподъемной. Ее решили нести Саша с Элей, категорически отказавшись от моего предложения перераспределить тяжести по сумкам равномерно. Остальные продукты были увязаны в черные полиэтиленовые мешки.
       Наскоро отпив чая с ребятами и администраторшей, которая забавляла нас во время чаепития всякими прибаутками, мы переоделись в более теплые вещи (ночью будет прохладно), взвалили на себя сумки, рюкзаки и мешки, и под тяжестью всего этого медленно побрели в порт к уже ожидавшему нас частнику Константину.
       В поселке уже не было огней, лишь одинокие фонари тускло освещали набережную, да по Байкалу стелилась лунная дорожка. Выход к частным катерам был закрыт и охранялся молодым сенбернаром, но Саша посветил своим чудо-фонариком (безумно дорогим, но очень полезным в подобных путешествиях) и к нам вышел Константин, открыл ворота и отогнал собаку (правда, она и так оказалась на цепи). С помощью теперь уже двух фонариков (Сашиного и Константина) мы кое-как, по чужим катерам, груженые вещами, перебрались на самый крайний катер.
       Ночью на воде было холодно, поэтому я, немного полюбовавшись немногочисленными огнями удаляющегося поселка, забилась в маленький крытый кубрик и настойчиво пыталась подремать. Эх, Листвянка, Листвянка, так и не посмотрели мы твои достопримечательности, ну дай Бог еще удастся свидеться! Очень бы этого хотелось.
       Константин оказался просто асом и не только управлял катером в темноте при свете своего фонарика, но даже умудрился лишь при помощи его жидкого луча совершенно виртуозно пришвартоваться к абсолютно не освещенному берегу порта Байкал.
       Мы попросили его подождать и не отчаливать минут пять, пока мы не сбегаем до железной дороги и не убедимся, что "мотаня" стоит.
       К счастью, "мотаня" стояла, и мы с легким сердцем распрощались с нашим капитаном.
      

    IV

    "Мотаня"

      
       "Мотаня" представляла собой старенький тепловоз и прикрепленные к нему бич-вагон (теплушка или так называемый "столыпинский вагон" для бесплатных пассажиров) и два плацкартных вагона, нижние полки которых использовались как "сидячие" места в общих вагонах. "Мотаня" стояла еще без машиниста и проводника. Ребята оставили меня сторожить вещи и отправились в домик машиниста за информацией о том, будет ли она сегодня отправлена и во сколько, поскольку четкого расписания у "мотани" нет.
       Вокруг черной мантией висела ночь, вдалеке одиноким фонариком светилось окно сторожки машиниста, со стороны жилых построек порта Байкал доносились пьяные возгласы и песни местного населения.
       Вскоре подошли ребята, а еще через полчаса явились машинист и проводница. Мы думали, что нас впустят внутрь вагона, но проводница попросила нас (на полном серьезе) пройти на платформу.
       Платформой оказалась обыкновенная небольшая бетонная плита, лежащая на земле, а мы то, проходя мимо, приняли ее за часть материалов со стройки, расположенной неподалеку. Мы послушно перешли на так называемую "платформу", потешаясь над таким формализмом в этой заброшенной местности. Увидев наше послушание, "мотаня" вздрогнула, выпустила черные клубы дыма и подъехала на несколько метров к "платформе".
       Мы взобрались в вагон по высоким крутым ступеням. Что поразило в вагоне, так это кристально чистые окна, особенно по сравнению с пресловутым двестисороковым поездом, в котором, чтобы посмотреть на проплывающие мимо пейзажи, приходилось открывать окно. Здесь же за этим следят, ведь, маршрут "мотани": порт Байкал - Слюдянка носит не только транспортную функцию связи между этими пунктами, но и экскурсионно-познавательную, и даже эстетическую, поскольку проходит по очень живописным местам. Этот маршрут - единственная функционирующая часть Кругобайкальской железной дороги (туристы сокращенно именуют ее КБЖД).
       О КБЖД написано очень много, ее называют музеем под открытым небом, и мы сполна убедились в правоте такого названия. КБЖД прорублена в скалах и очень живописна. Туристы, посещающие Байкал, всегда стремятся прокатиться по ней на "мотане". КБЖД - узенькая полоска железнодорожного полотна в горах, проходящая через старинные каменные мосты, тоннели, виадуки, по самой кромке обрывистого берега над Байкалом, поэтому, когда смотришь в окно вагона, видишь лишь бескрайние воды озера и кажется, будто плывешь по нему. С другой стороны дорогу подпирает громадная стена скалистых гор, такая высокая, что даже неба абсолютно не видно. Безумно красиво!
       Мы затащили рюкзаки и сумки в вагон и расположили их на полках, поскольку места под ними были заняты дровами. Однако проводница попросила нас убрать вещи, предупредив, что народу будет много, так как все туристы будут ехать в одном вагоне, другой пассажирский вагон на этот маршрут был предназначен для какой-то группы детей-туристов. Мы удивились: откуда взяться пассажирам, если до отправления "мотани" оставалось не так много времени, а вместе с нами в порту Байкал в вагон сели лишь три человека: две старушки с узелками и женщина весьма бомжеватой и явно нетрезвой наружности. Однако к двум часам ночи немногочисленный народ все же появился (как они доехали в порт ночью - загадка, ведь кроме парома и частных катеров добраться сюда никак нельзя). Проводница предупредила, что основная масса пассажиров подсядет по дороге. Опять-таки странно, ведь мы будем ехать по совершенно диким, лишенным всяких селений, местам.
       "Мотаня" тронулась на полчаса ранее означенного времени - в 2 часа ночи. Мы сильно порадовались, что не стали надеяться на какое-то аморфное расписание и пришли пораньше.
       Проводница выдала нам абсолютно натуральные билеты, отпечатанные на кассовом аппарате. Билет до базы "134-й километр" стоил около 20 рублей.
       Чтобы свет не мешал обозревать ночной Байкал, мы перебрались в темный отсек вагона.
       Ночной Байкал предстал перед нами во всей красе - величественный и спокойный. На его берегах можно было встретить туристские палаточные лагеря, возле некоторых из них еще горели костры. Редкие огни рыбаков с Байкала провожали нас своим блеском. Когда мы въезжали в тоннели, Саша освещал нам его каменные своды своим бесценным фонариком.
       "Мотаня" специально уходит поздно ночью, дабы позволить туристам насладиться красивейшим рассветом в этих чудных местах.
       Мы дали себе зарок: не спать, чтобы увидеть рассвет над Байкалом, но ребята все время пытались нарушить это "табу" (сказывалась короткая и бессонная ночь в поезде). Мне и самой с трудом удавалось перебороть сон.
       Однажды я уже пыталась встретить рассвет, это было в детстве, в спортивно-оздоровительном (ранее пионерском) лагере. Муниципалитет выдавал путевки в этот лагерь трудным подросткам района и детям малообеспеченных семей. Я относилась, конечно, к последней категории. Не стоит описывать все ужасы и порядки, царящие в этом лагере! Не отвлекаясь от темы, упомяну лишь, что однажды нас вывели в лес, якобы в поход для встречи рассвета. В три часа ночи нас, зябко кутающихся в куцые потертые лагерные одеяла, выгнали из палаток к тусклому костру, и мы сидели, пожираемые комарами, в ожидании рассвета. При этом на нас периодически падал пьяный вожатый, разгуливающий с бутылкой какой-то гремучей смеси у костра (в итоге апофеозом встречи рассвета было его падение в костер). В общем, рассвет я так и не помню, не до него было.
       Теперь же я твердо вознамерилась восполнить этот пробел детства и, как ни странно, это мне удалось. Нет слов, чтобы описать рассвет над Байкалом! Сначала небо превращается из черного, сливающегося с таким же черным озером, в серое, будто подернутое дымкой, уже с четкой разделительной полосой между ним и Байкалом, затем оно постепенно светлеет, к светло-серому фону примешиваются розовые и голубые краски. Это очень красивое, завораживающее и даже сказочное зрелище.
       Как я уже упоминала, на пути у "мотани" нет никаких поселений, поэтому нет у нее и фиксированных остановок. По дороге "мотаня" останавливается по требованию пассажиров, которые говорят об этом проводнице, а она по рации передает просьбу машинисту, а также чтобы подобрать туристов, которые в ночи сигналят фонариками или кострами, разжигаемыми прямо у железнодорожного полотна. Поскольку у "мотани" нет четкого расписания и соответственно неизвестно, когда она будет проезжать тот или иной участок дороги, люди в ее ожидании жгут костры всю ночь. Поскольку основные пассажиры "мотани" - туристы, никаких ограничений по провозу багажа в ней нет. В "мотане" едут с собаками, байдарками, велосипедами. На одной из импровизированных остановок в вагон вошли туристы с велосипедами, которые приехали на Байкал на своем двухколесном транспорте аж из самого Хабаровска!
       Проводница оказалась права, и уже к середине пути наш вагон был переполнен туристами. Проводница настойчиво будила спящих и просила потесниться, освобождая места все новым пассажирам. Тем туристам, которым не доставалось сидячих мест внизу, приходилось расстилать спальники на вторых полках и забираться туда.
       Вот вправду говорят: смех к добру не приводит. В этом нам вскоре пришлось убедиться сполна. Всю дорогу мы дурачились, смеялись и шутили. Мы с Сашей затеяли шуточную перепалку на тему, какой стиль музыки лучше: шансон или рок. Такие споры ярых сторонников столь разных жанров обычно ни к чему не приводят, но мы и не добивались этого. Нам просто было интересно и весело. Поэтому в доказательство нашей правоты мы читали стихи и пели песни любимых исполнителей. Потом все вместе пели бардовскую классику (к счастью, здесь наши вкусы совпадают), потом опять подшучивали друг над другом и обменивались анекдотами и приколами.
       Мы будто с цепи сорвались, наконец, почувствовав атмосферу отпуска и предстоящих приключений (знали бы мы какие приключения ждут нас впереди!), к тому же это был лучший способ борьбы со сном.
       Наверное, окружающим пассажирам в одном вагоне с нами было не слишком сладко, но, как ни странно, никто не сделал нам замечания и оставалось лишь дивиться их терпению. Мы предположили, что их устраивает наш репертуар. По крайней мере, поспать им вряд ли бы удалось. Но к счастью, в нашем отсеке вагона ехали туристы-подростки, которые также подхихикивали нашим шуткам, включившись в атмосферу царящего веселья.
       "Мотаня" идет (я бы даже сказала тащится) очень медленно. Но в этом, как оказалось, тоже есть своя прелесть. По, крайней мере, ее тихоходность в ночи сильно не утомляет, поскольку позволяет насладиться красотой окрестных пейзажей. 89 километров до Слюдянки "мотаня" проходит где-то за 6 часов.
       Мы вышли раньше Слюдянки, не доехав до нее приблизительно 30 километров.
      

    V

    База "134-й километр"

      
       Паровозик высадил нас на базе "134-й километр" в 5 часов утра. Было по-утреннему холодно, с Байкала задувал сильный ветер, и, несмотря на то, что мы предварительно в вагоне натянули свитера, все равно сразу закоченели.
       Высадились мы одни, больше из "мотани" никто не вышел.
       Место, где мы оказались, представляло собой бетонную плиту, заменявшую платформу, справа Байкал, слева горы, покрытые лесом - тайга, а в низине между горами 4-5 маленьких ветхих летних домика, представляющих собой базу. Отдельно выделялся среди них большой бревенчатый дом, вероятно, администратора.
       На наших путевках значилась фамилия некой госпожи Митрофановой, ее мы и вознамерились отыскать. Однако, как выяснилось позже, все функции данной дамы сводились лишь к выписке в Иркутске подобных путевок и больше к базе она никакого отношения не имела (эх, разыскать бы эту Митрофанову в Иркутске и отправить сюда хотя бы на недельку!).
       Мы остались наверху с вещами, а Саша пошел вниз на поиски администратора. Мы наблюдали сверху, как навстречу ему с лаем выбежала стайка собак, а затем из бревенчатого дома вывалился "в драбадан" пьяный мужик. Саша долго объяснялся с ним, но, видимо, успеха не достиг. Поэтому уже через пятнадцать минут таких бесплодных объяснений Эля решила отправиться на подмогу.
       Я осталась с вещами, терзаемая холодом и неизвестностью, наблюдая сверху за тем, как ребята в сопровождении пьяного мужика курсируют между домиками. Потом они вообще пропали из виду. Ребята отсутствовали минут пятнадцать, мне же показалось, что прошло уже как минимум полчаса.
       Проклиная их всеми словами (за такое долгое отсутствие) и заодно себя (за отсутствие более теплых вещей), я, не зная, что делать, продрогшая на ветру, устроила забеги и прыжки на рельсах, чтобы хоть как-то согреться. Однако жуткая, пронимавшая до костей дрожь буквально подкашивала ноги. Хотелось просто лечь на шпалы, свернуться калачиком, накрыться от ветра и положиться на судьбу.
       Вниз я спуститься не решалась: там собаки, которые неизвестно как среагируют на мой непрошеный визит, и густая мокрая трава. За вещи можно было не волноваться и бросить их спокойно (на десятки километров здесь нет людей), разве, что Миша Медведев выйдет из тайги полакомиться нашими продуктами. Но это надо, чтобы уж совсем "повезло".
       Наконец, на краю базы я увидела девушку. Я крикнула ей о желании видеть администратора базы, она ответила нечто невнятное, что он якобы ушел наверх, в тайгу. Ни о какой Митрофановой она естественно не знала.
       Где же ребята? Я уже совсем закоченела. Никогда я так не мечтала о кружке кипятка! Казалось бы, все деньги отдала сейчас за кружку горячего чая, только бы не превратиться в главного персонажа сказки "Снегурочка" на этих рельсах.
       Наконец, я увидела ребят, поднимающихся ко мне. Их несчастный вид опередил мою ругань. Результаты переговоров были выражены двумя емкими словами: "все плохо!". Ребята принялись наперебой рассказывать. Домики базы картонные, находятся в аварийном состоянии и абсолютно непригодны для проживания. В них нет электричества, газа, полы прогнившие. Из мебели в домиках лишь железные кровати, нет ни постельного белья, ни даже матрацев. В общем, судя по виду базы, она не функционирует уже как минимум лет пять.
       Мечты о горячем чае пришлось оставить.
       Мы в раздумье опустились на рельсы. Что делать? Ситуация была катастрофической. Оставаться здесь нельзя, мы не сможем даже согреться: на сырой траве и костра не разведешь. На базе, кроме пьяного мужика и странной девушки (видимо его дочери), никого нет.
       "Мотаня" пойдет обратно только в ночь со среды на четверг, а сегодня понедельник. Ближайший населенный пункт, из которого хоть как-то можно попасть на "большую землю" - поселок Слюдянка, но до него больше 30 километров.
       Правда, инспектор в Иркутске рассказывал нам, что в пятнадцати километрах отсюда (если идти в сторону, противоположную Слюдянке) живет лесник.
       Я видела лишь один выход: идти в Слюдянку и как можно быстрее, а вдруг дойдем за световой день! Расстояние в тридцать километров может показаться пустяковым, но учитывая наличие у нас тяжелых вещей, а также необходимость идти по прогнившим, скрытым мокрой густой травой шпалам, на которых легко можно переломать ноги, а также усталость наших продрогших организмов, мы старались смотреть на вещи реально, насколько это было возможно в охватившей нас панике.
       Эля порывалась идти в сторону лесника. Я пыталась переубедить ее, доказывая всю несостоятельность выбора такого пути. Во-первых, мне было непонятно, чем лесник нам сможет помочь, вероятнее всего у него нет никакого транспорта и неизвестно сможет ли он нас приютить у себя в ожидании "мотани", к тому же мы можем не застать его дома или застать в таком же нетрезвом состоянии, как и мужика с этой пресловутой базы. Также необходимо было учитывать, что, избрав такой путь, мы будем отдаляться от Слюдянки и в случае, если потерпим неудачу у лесника, придется возвращаться и идти до Слюдянки уже сорок пять километров вместо тридцати.
       Таким образом, немного поспорив и взвесив все "за" и "против", решили идти на Слюдянку.
       Меж тем снизу к нам поднялся пьяный мужик весьма дебильной наружности. Интересно, где он мог так набраться в пять часов утра! Однако, судя по его помято-побитому виду, его запой продолжался уже не один день. Едва держась на ногах и еле ворочая языком, он стал приставать к нам. То уговаривал нас остаться, то угрожал, то просто смеялся и всячески издевался над нами, обзываясь и матюгаясь. Нам и так было не сладко. Мы орали друг на друга, просто так, от обиды и паники. Я несколько раз порывалась взять вещи и идти на Слюдянку, жалея драгоценные минуты времени, о которых мы можем вспомнить уже сегодня ночью, в тайге. Ребята пытались сесть и пофилософствовать. Тут еще этот мужик лезет в наши разговоры.
       - Ха-ха, посмотрю, как вы все это понесете! 30 километров до Слюдянки. Да вы и за два дня не дойдете! Я вам устрою! Вы еще попомните! - тряс он кулаками, подходя то к одному из нас, то к другому.
       Мы пытались отделаться от него: толкали и посылали ко всем чертям, вспомнив разом все самые нецензурные слова на свете. Меж тем приставания мужика становились все настойчивее. Мы то и дело сдерживали друг друга от желания кинуться на него с кулаками. Особенно мы боялись, что Саша все-таки не выдержит и изобьет его. Поэтому я предлагала отойти от мужика хотя бы метров на сто. Но ребята игнорировали мое предложение, уговаривая меня (да и самих себя) просто не обращать на него внимание.
       В стрессовых ситуациях первое правило: успокойся, сядь и пять минут подумай! Однако именно в стрессовых ситуациях этому правилу хуже всего удается следовать.
       Первое, что надо было сделать - это одеться. Но у меня больше теплых вещей не было. Сначала ребята натянули на себя все самое теплое, а затем, видя мой совершенно замерзший вид, экипировали меня. Мне достались Элины шерстяная футболка и шерстяные носки, а также Сашина безразмерная теплая толстовка.
       Пришлось раздеваться прямо здесь, на этом холоде и ветру, что было весьма тяжело и неприятно, и затем одеваться заново.
       Потом мы решили избавиться от части наших вещей, прекрасно понимая, что все мы не дотащим. Скрипя сердцем, мы выкладывали на рельсы все наши запасы макарон, вермишели, различных круп и прочих продуктов, нуждающихся в цивильном приготовлении (у нас не было даже котелка). Ах, как старательно закупали мы эти продукты на центральном рынке Иркутска!
       Из продуктов мы оставили лишь консервы, картофель (его мы планировали испечь в углях по дороге), а также бананы и яблоки (их мы съедим), подарочные бутылки с водкой (во-первых, жаль выкидывать, мы везли их из самой Москвы под строгим наказом дарить "нужным людям", оказывающим нам помощь в дороге, во-вторых, в отсутствии кипятка будем растираться ею и пить, если совсем замерзнем), и некоторые другие продукты, не нуждающиеся в приготовлении на огне.
       Наши рюкзаки и сумки стали немного полегче, но все равно вещей было много, поэтому в наших планах было проходить хотя бы по два-три километра в час.
       Пока ребята перегружали вещи, я отвлекала мужика вопросами, чтобы хотя бы не мельтешил и не мешал (как я поняла, он уже успел порядком надоесть ребятам, еще когда они ходили с ним по базе, поскольку они даже умудрились искупать его в каком-то ручье).
       - Ты что-нибудь вообще соображаешь?
       - Да, все, - кивал мужик.
       - Тогда скажи точно, сколько отсюда до Слюдянки? 30 километров?
       - Больше.
       - А населенные пункты по дороге туда есть? Дома? Базы? Кемпинги? Домики егерей, лесников? - перечисляла я, но мужик отрицательно мотал головой. - Может, уехать чем-нибудь можно? Паровоз вне расписания? Может порты, пристани есть? - продолжала я расспрашивать.
       - Пристань есть, - кивнул он.
       - Далеко отсюда?
       - Километров десять-пятнадцать.
       Ну, хорошо бы, если бы это оказалось правдой. Это уже хоть что-то, если есть пристань, не факт, что от нее есть транспортное сообщение до какого-нибудь населенного пункта, но, по крайней мере, может быть там хотя бы есть люди.
       Когда мы уходили, мужик кричал нам вслед свои извинения, шел за нами, периодически падая на рельсы. Мы советовали ему заткнуться. Напоследок крикнули, что прощаем его: он же не виноват, что нам выписали сюда путевки, и мы застали его в самом разгаре запоя.
       - Эй, придурок! Продукты забери, грешно продукты выбрасывать! - кричали мы.
      

    VI

    Пешком по КБЖД

       Итак, наш поход по КБЖД начался. Наверное, со стороны мы выглядели довольно странно и даже бомжевато: укутанные во всевозможные куртки и свитера, на головах шляпы, сдвинутые на глаза и придерживаемые капюшонами (проклятая кусачая мошка, вьющаяся вокруг целыми стаями, лезет во все щели, не обращая внимания на наши мази и репелленты, которые мы предварительно нанесли на открытые участки тела и одежду), за плечами рюкзаки, в руках сумки. Мы с Элей тащим за ручки огромную сумку, на полотне железной дороги это крайне неудобно, идем полубоком, спотыкаясь на гнилых шпалах и все более намокая от высокой травы, росшей на полотне железной дороги.
       С нами увязалась черная собака, типа лайки, с базы. Я подбадривала ее участие в нашем походе, периодически подкармливая бананами. Правильно, я бы тоже ушла от такого хозяина. С собакой идти спокойнее, она хотя бы предупредит лаем о грозящей опасности, да и вообще нет лучше спутника, чем собака.
       Шли по шпалам мы ужасно медленно, то останавливаясь, чтобы перекусить яблоками и бананами, то для того, чтобы снять лишнюю одежду (со временем стало припекать), то чтобы погуще намазаться от мошек.
       Пока шли, случился еще один инцидент, едва не закончившийся для меня печально: я ступила в траву за рельсы и тут же из травы раздалось нарастающее шипение. Прекрасно осознавая, кто является его источником, я тут же с криком отпрыгнула оттуда, как ошпаренная, поспешив подальше от этого места и дав себе твердый зарок: ни при каких обстоятельствах не сходить с железнодорожного полотна.
       Ребята, как очевидцы этого события, утверждали, что никогда бы не поверили в способности человека так высоко прыгать, если бы не увидели мой прыжок своими глазами. Хорошо еще, что мне удалось быстро среагировать, не хватало еще быть укушенной змеей на этой старой дороге, где медпомощи ждать просто неоткуда.
       Мне уже приходилось встречаться со змеями в Пушкинских горах под Псковом пару лет назад, где они попадались буквально на каждом шагу, и нельзя сказать, чтобы эти встречи оставили приятные воспоминания.
       В такие минуты, когда сталкиваешься с опасностью и оказываешься один на один с природой, когда бешено колотится сердце и под кожу пробирается холодок, сполна осознаешь себя лишь маленькой частичкой большого мира. Кто сказал, что человек властелин природы? В таких ситуациях понимаешь всю непрочность своего существования: случайно вышедшее навстречу животное или крутой откос могут навсегда лишить тебя возможности возвращения в Москву...
       После данного события я неотрывно смотрела под ноги и советовала ребятам следовать моему примеру. Однако Эля наотрез отказалась от моего предложения, объяснив это нежеланием увидеть то, что ей может не очень понравиться.
       По дороге нам попадались каменные тоннели, сейчас они не казались такими романтичными, как из окна вагона: они были темные, изнутри веяло сыростью и холодом. Сначала в тоннели заходил Саша и освещал их каменные стены своим фонариком на предмет змей, затем следовали мы.
       От усталости и обильности негативных эмоций мы даже перестали обращать внимание на окружающие нас красоты: серебристые воды Байкала и величественные стены гор, поросшие желтыми и голубыми цветами и освещаемые первыми лучами утреннего солнца.
       В другой ситуации я бы неотрывно эксплуатировала свою видеокамеру, но не сейчас: нет времени, нет настроения.
       Зная Элю, а также учитывая ее немного болезненное состояние (тяжелые сумки и холод сделали свое дело) я больше всего боялась, что она может сказать, что дальше не пойдет (она уже и так прикидывает, когда поставим палатку и разведем костер, даже посылала Сашу разведать возможность спуска к воде, к счастью крутизна обрыва не позволила ему спуститься) и тогда все, конец нашего похода.
       Ребята клеймили не только уже упоминавшуюся госпожу Митрофанову, но и инспектора в Иркутске, который достал нам эти путевки. Я пыталась объяснить, что он также мог не знать о том, что база не функционирует - пришел в турфирму, взял первую попавшуюся путевку (правда, мы об этом не просили, но он же хотел как лучше). К тому же ребята настаивали на необходимости доставить нас на базу и убедиться, что все в порядке. Наконец, все же сошлись на презумпции благонадежности инспектора (никуда отвозить нас он не был обязан), однако ребята все равно дулись на меня, ведь я же негласный организатор поездки и инспектор - знакомый с моей стороны. Именно здесь, на КБЖД, между нами пролегла первая трещина будущего раскола, но я тогда еще не осознавала того, как она глубока, и как далеко она может завести.
       Окончательно мы разуверились в своих пешеходных способностях, когда увидели столбик, судя по которому мы прошли всего ДВА КИЛОМЕТРА!!! Мы не поверили своим глазам. Надо было искать другой выход.
       Как я уже упоминала, мама снабдила меня списком телефонов рыбинспекторов и других лиц на Байкале, к которым можно было бы обратиться в экстренной ситуации. Похоже, сейчас была как раз такая ситуация. Ребята уговаривали меня звонить в Москву маме с целью озадачить ее нашей проблемой, чтобы она из Москвы обзванивала всех известных ей людей на Байкале на предмет нашего спасения. Я наотрез отказалась от такого предложения. Во-первых, в Москве сейчас два часа ночи и я просто перепугаю своих бедных родителей. Представляю этот ночной звонок: "Мама, мы одни в тайге, кругом медведи и змеи! Помоги нам, пожалуйста!" Сердечный приступ родителям обеспечен. В общем, как хотите, ребята, а этот номер с беспокойством родителей не пройдет! Буду звонить по телефонам, которые есть, авось кто-нибудь и откликнется.
       На три наших мобильных телефона, представленных всеми основными операторами: МТС, Билайн и Мегафон, работал лишь Мегафон. Кстати именно Мегафон был нашим спутником почти по всему Байкалу (не работал он лишь на Малом море и острове Ольхон, впрочем, как и другие операторы), там же, где не функционировали другие операторы, он упорно продолжал поддерживать связь.
       Мы дождались семи утра (ранее будить незнакомых людей совсем неудобно) и я стала звонить всем подряд по списку, где были указаны домашние телефоны "нужных людей". Телефоны инспекторов Иркутской области молчали, как и телефон знакомого моей мамы из Улан-Удэ.
       Наконец, удалось дозвониться Главному инспектору (не называя имени, будем именовать его так). Сонному голосу в трубке я кое-как объяснила наше бедственное положение и попросила оказать нам помощь, допустим, в виде плавсредства, которое вышло бы нам навстречу, чтобы забрать нас с какого-либо участка КБЖД до Слюдянки. Он обещал сделать все возможное, а я в свою очередь пообещала, что будем изо всей силы махать куртками, если увидим на Байкале хоть какой-нибудь водный транспорт. Но инспектор предупредил, что даже если удастся выслать нам навстречу это самое плавсредство, то никак не ранее обеда, поэтому он посоветовал нам продолжать идти по КБЖД, не паниковать и периодически делать остановки, чтобы не выбиться из сил. Ну и на том спасибо, появилась хоть какая-то надежда.
       Я пересказала разговор ребятам, пытаясь обнадежить их и тем самым поднять моральный дух в группе, но они лишь огорченно махнули рукой, показав тем самым, что уже ни во что не верят.
       Пройдя еще немного в тягостном молчании, мы вдруг увидели впереди КРЫШУ ДОМА! Нашей радости не было границ, будто и не было десятков килограммов мы подхватили сумки и кинулись к нему, словно боясь, что он может убежать от нас.
       Будто по волшебству, прямо по обеим сторонам полотна КБЖД перед нами открылся чудесный парк с теннисным кортом, бассейном, каменными скульптурами медведей, смотровыми площадками, рубленными домиками с балкончиками, деревянными резными навесами и прочими прелестями рекреационного местечка. На лай все еще сопровождавшей нас собаки навстречу нам высыпала стайка голосистых ухоженных лаек. Это обрадовало еще больше, по крайней мере, людей мы здесь найдем!

    VII

    Элитная база

      
       Мы оставили Сашу с вещами у хозяйского дома, а сами пошли на разведку. Вскоре мы встретили отряд мужчин восточной внешности в спецовках и с орудиями труда в руках. Как выяснилось впоследствии, это были строители-таджики, строящие эту шикарную базу отдыха, на которой нам посчастливилось оказаться, начальнику КБЖД.
       Глядя на горящие, масляные глаза этих обросших небритых загорелых людей, видимо давно не встречавших в этих местах представительниц женского пола, мы решили ничего у них не спрашивать. Они тихонько перешептались между собой (видимо гадали, кто мы и что нам здесь нужно), пожали плечами, но также не решившись на общение, прошли мимо.
       Мы же отправились к бревенчатому дому, по своему стилю очень напоминавшему администрацию, и разыскали там начальника строителей (тоже таджика), оказавшегося одновременно главным человеком на базе.
       Начальник очень удивился нашему неожиданному появлению, так, будто мы прилетели из космоса. Мы объяснили ему свою ситуацию. Он посмеялся и сказал, что базы "134-й километр" уже давно не существует, но путевки туда несведущим людям иногда выписывают в Иркутске (видимо туристам просто некогда заниматься предъявлением исковых заявлений к турфирмам, которые этим активно пользуются). Из последних случаев он рассказал о группе туристов, сбежавших с этой базы с палатками, а также одиноком художнике, который не смог творить в таких жутких условиях.
       Мы спросили у начальника о транспортных возможностях уехать отсюда. И, о чудо! Он сказал нам, что как раз сегодня на базу привезут новую партию рабочих-таджиков: в два часа дня должен приплыть катер, который привезет одну группу рабочих и отправится в Слюдянку за другой.
       Мы несказанно обрадовались и спросили о возможности нашего переезда на катере, пусть даже и за деньги. Начальник строителей пообещал посодействовать в этом вопросе и переговорить с капитаном катера.
       Однако он сообщил, что территория базы - запретная зона и находиться здесь нельзя. Мы умоляли его найти нам укромный уголок на базе, где мы могли бы подождать катера. Конечно, можно было отойти на километр, но мы боялись пропустить катер, вряд ли кто-нибудь будет ждать, пока мы добежим до него.
       К счастью, начальник вошел в наше положение и разрешил нам расположиться на маленьком пятачке дощатого помоста, нависающего над Байкалом, а мы в свою очередь клятвенно заверили его, что будем там сидеть, как приклеенные, и не будем разгуливать по базе.
       Ребята расстелили на помосте "пенки" и улеглись на них спать. Я пыталась свернуться калачиком на узенькой деревянной скамейке, положив под голову рюкзак, однако все время досаждала все та же проклятая мошка, а также полчища огромных мохнатых разноцветных гусениц, уже через несколько минут гроздьями облепивших мою одежду и рюкзак. Поэтому подремать так и не удалось, в результате пришлось оставить эту затею и просто наслаждаться природой Байкала.
       Периодически ко мне сверху спускались рабочие-таджики, томимые любопытством и, видимо, терзаемые долгим отсутствием женского общества. Они спускались по одному, озираясь в сторону, где должен был быть хозяин, и, сверкая глазами и белоснежными зубами на темном загорелом (или просто чумазом) небритом лице, осаждали меня вопросами. Самыми распространенными вопросами были: Кто вы? Откуда? Нравится ли Байкал? Больше всего меня порадовал вопрос: "А в Москве такого Байкала нет?"
       Я отвечала односложно, боясь проявить заинтересованность в продолжении беседы и иногда поглядывая на спящих Элю с Сашей.
       Но рабочие, вероятно опасаясь гнева хозяина и удовлетворив свое любопытство, довольно быстро отчаливали.
       За время нашего ожидания некоторые ребята-таджики даже подходили к нам с Элей (игнорируя Сашу) и приглашали отобедать с ними, при этом их товарищи шипели на них: "Вы что! Нельзя!" Мы благодарили и отказывались, боясь навлечь гнев хозяина: нехорошо злоупотреблять гостеприимством. Поэтому мне пришлось довольствоваться заплесневелыми хлебцами с растаявшим и давно несвежим сыром. Гадость порядочная, но есть хочется!
       Пока сидели на помосте, вдруг увидели едущий по КБЖД поезд в сторону порта Байкал. Сначала показалось, что нам уже мерещатся призраки (насколько мы знали, кроме "мотани" другого транспорта здесь не бывает). Мы вскочили, рванули к железной дороге и принялись кричать и рьяно махать куртками, буквально бросаясь под поезд. На наше индейское улюлюканье выскочил хозяин и, увидев наши старания, буквально зашелся в хохоте: "Зря стараетесь! Этот элитный поезд иностранцев возит, он не остановится".
       Поезд блестел словно вылизанный. Машинист сделал нам отмашку рукой: мол, не могу взять, извините!
       Иностранцы думали, что мы их так яро приветствуем (наверное, вообразили себе наши действия, как своеобразную русскую традицию), а потому прилипли к окнам и махали нам руками, радостно улыбаясь, сытые и довольные. Мы огорченно отвернулись и сошли обратно на помост.
       Потом мы махали куртками проплывающему катеру. Эх, заснять бы нас, ну настоящие робинзоны!
       К счастью, этот катер как раз и привез рабочих. Мы кинулись на причал. С капитаном катера пошли разговаривать Саша и хозяин рабочих. Договорились довольно быстро: сыграл свою роль авторитет хозяина.
       Но катер должен отойти на Слюдянку только через три часа, поэтому мы, с согласия хозяина, вернулись обратно на помост ждать часа его отправления.
       Теперь мы были более-менее спокойны: вроде бы гарантия нашего отъезда в Слюдянку есть.
       Наконец, в полной мере можно наслаждаться красотами Байкала. Ах, как хотелось заснять эти чудесные места на видеокамеру! Но опять-таки не хотелось гневить хозяина (уж если находиться здесь нельзя, то снимать тем более). Поэтому снимала я уже с катера, когда мы немного отплыли. Ребята в это время спали на рюкзаках.
       Когда наш катер только отходил от пристани, мы увидели идущую вдоль берега моторку. Мелькнула мысль: может это Главный инспектор за нами лодку выслал? Но на рыбинспекционное плавсредство мало похоже, к тому же форма у мужчины в лодке какая-то другая. И все же, на всякий случай мы обратились к капитану, объяснили ситуацию: может перехватить? Но тот, посмотрев на лодку, тоже заверил нас, что это не рыбинспекция. "У них моторы "Ямаха", а это советский тихоход!", - аргументировал кэп.
       В итоге сошлись на том, что даже, если это за нами, вероятно, товарищ в лодке догадается подъехать к пристани и поинтересоваться: не проходили ли здесь три несчастных туриста, тем более, что лодка как раз направлялась к берегу.
       Пару раз по дороге на Слюдянку наш катер заходил в бухты и забирал все новых рабочих. Вскоре весь катер оказался завален тюками таджиков и невесть откуда взявшимися арбузами. Сами же рабочие так широко расположились на катере, что вскоре совсем вытеснили нас с внутренней, крытой его части. Через окошко мы вытолкали вещи на узенький бортик, плавно переходящий в крышу катера и затем поднялись туда сами.
       Теперь мы стояли на этой узенькой части судна, держась за низкие поручни крыши и находясь в полускрюченном, очень неудобном положении, с трудом руками и ногами придерживая наши сумки и рюкзаки. Перебарывая сон (глаза чудовищно слипались: сказывались две бессонные ночи и обилие пережитых волнений, а также монотонность езды) и вцепившись в поручни, к сожалению, лишь одной свободной рукой, мертвой хваткой, я с трудом пыталась не задремать, здесь это верная смерть: можно свалиться ровнехонько под винты катера.
       Капитан оказался просто классным малым и даже активно отказывался от презента, который ему вручили ребята: подарочный набор из маленьких сувенирных бутылок водки. Но мы не могли отпустить его, не отблагодарив за нашу чудесную переправу на "большую землю".
      
      
      

    VIII

    Слюдянка

       В Слюдянке какой-то умник поставил трактор прямо посередине причала, перегородив выход на берег. Я тащила рюкзак и сумки, да ребята еще сзади поторапливали меня. Спасибо мужчинам на причале: помогли перенести вещи. Я сама-то, без сумок, еле прошла по узким дощечкам, рискуя сорваться в воду.
       Ну, вот мы и в Слюдянке. А что дальше делать, не знаем. К кому обращаться? Где ночевать? Как и куда отсюда выехать?
       Ребята "дуются" на меня, почему-то сваливая на мою голову всю ответственность за наше бедственное положение, тихо переговариваются между собой, что-то обсуждают. Первая мысль: позвонить Главному инспектору и сообщить, что мы добрались, чтобы зря не гонял катер. Но ребята не дают мобильники, хотя Мегафон исправно работает, объясняя это тем, что и так много наговорили. Отпускают фразы: "золотая поездочка". Это опять в мой огород. Безнадежно жму кнопки своего мобильника: МТС молчит. Что ж, придется искать почту.
       Оставили Сашу с вещами и отправились на поиски. Спросили у местных "аборигенов". Оказалось почта далековато: аж на той стороне железной дороги, минимум полчаса ходу, а солнышко уже садится, каждая минута дорога. Решили идти искать местную рыбинспекцию, хоть заявим там о себе, чтобы передали Главному инспектору, что мы приехали, а может заодно и с ночлегом помогут.
       Местные жители, у которых, как и у прочего населения на Байкале, единственное развлечение, к тому же приносящее доход, - это рыбалка, почему-то напрочь не знают, где у них рыбинспекция, нам указывали все время на разные домики на берегу и даже в разные стороны. Так мы и шли по берегу Байкала, вычисляя наугад нежилые, административные здания. Подошли к одному из таковых, оказалась местная аварийно-спасательная станция МЧС. В домике сидел парень лет восемнадцати и играл на телеприставке типа "Денди" в хоккей.
       Не успела я вкратце пересказать нашу ситуацию, как парень прервал меня, вскочил и радостно закричал: "Так это вы! За вами же спасательную лодку послали, солярку по всей деревне собирали!"
       Я попросила разрешения позвонить в рыбинспекцию, которая находится в Улан-Удэ. Звонок междугородний и потому парень замялся, но мы заверили, что оставим деньги за звонок.
       Эля отправилась за Сашей, а я осталась на телефоне. За каких-то двадцать минут мне удалось переговорить с Главным инспектором из Улан-Удэ, который по нашему звонку с КБЖД и сообщил о нас в МЧС, и успокоить его своим обнаружением, связаться с женой местного инспектора из Слюдянки Николая (его телефон отыскал мне в служебной телефонной книге МЧСовский паренек), а также с диспетчером местной рыбинспекции. Однако Николая, с которым я и планировала договориться о ночлеге, не удалось разыскать ни через диспетчера, ни через его жену. Между тем, по их утверждению, он поехал как раз договариваться по поводу нашего ночлега (по предварительному поручению Главного инспектора) куда-то в сторону Утулика, при этом ни жена, ни диспетчер не ждали его возвращения.
       А нам оставалось лишь ждать, что он все-таки вернется, ведь это была наша единственная надежда на ночлег. Что меня поразило больше всего, так это отсутствие связи, как с инспектором Николаем, так и с МЧСником, отправившемся на наши поиски. Наша российская действительность, как всегда, удручала: у спасателей и рыбинспекторов старые моторы, нет горючего, нет рации. И главное: российские люди умудряются добросовестно выполнять свои служебные обязанности и при таких условиях. Как там сейчас спасатель кружит в наших поисках? Раз не вернулся до сих пор, значит не догадался спросить о нас на пристани.
       Тем временем на базу прибыли ребята, для подвоза вещей они наняли машину и потому взяли с меня деньги. Пока я сижу на телефоне, который раз объясняя в трубку: "Кроме Вас у нас никого в Слюдянке нет, если есть возможность помочь с ночлегом... Нам хоть какую-нибудь крышу, хоть сеновал, мы заплатим", ребята расположились во дворе аварийно-спасательной станции. Саша попилил дрова МЧСников (конечно с разрешения хозяев) и уже запалил во дворе костерчик. Угрюмые и надутые сидели они у костра, не надеясь на мои телефонные старания. А мне диспетчер обещала решить вопрос с ночевкой, и я ей верила. Сказала ребятам, они скептически ухмыльнулись и что-то пробурчали.
       До решения вопроса с ночлегом диспетчер советовала остаться на аварийно-спасательной станции, а я имела неосторожность сказать, что неудобно напрягать чужих людей своим присутствием, спасатели и так сделали для нас все, что могли. Мои слова страшно обидели МЧСников. Явившийся к этому моменту начальник (как я поняла) аварийно-спасательной станции Женя - симпатичный загорелый блондин лет тридцати - стал втолковывать мне, что все люди - братья, и МЧСники не делят людей на своих и чужих, их первый принцип: помогать всем. Спасибо, что вы такие еще есть, Женя! Значит, еще не все потеряно, если существуют такие люди, как эти милые ребята.
       Вскоре один за другим стали подходить МЧСники, при этом каждому приходилось рассказывать нашу историю. Они смеялись, журили нас за то, что мы не дождались лодки со спасателем, пугали возможными опасностями на КБЖД, в том числе змеями. Конечно ребята не преминули рассказать и о моей встрече со змеей.
       В перерывах между телефонными переговорами я выбиралась к продуктовым сумкам, чтобы погрызть оставшиеся хлебцы с сыром. От голода, а также от отсутствия возможности поспать уже двое суток, обилия пережитых впечатлений и гнетущей неизвестности безумно трещала голова. Саша с Элей собирались ставить палатку, чтобы поспать, а я сидела на ступенях крыльца аварийно-спасательной станции, припекаемая вечерним июльским солнышком, и пыталась подремать в таком положении: мне нельзя было далеко отходить от телефона.
       Наконец, диспетчер сказала мне, что Николая она найти не может и потому высылает за нами две машины, которые отвезут нас на старый, давно списанный и врытый носовой частью палубы в берег, катер. Переночевать там вроде можно: каюта сохранилась, а инспекторы принесут туда плитку и одеяла.
       Меня это устраивало: хоть какой-то ночлег. При этом лучше уж так подстраховаться, чем ждать Николая и мучаться неизвестностью, все ж крыша над головой есть!
       Ребята опять не поверили, а я почему-то порадовалась хотя бы такой небольшой победе.
       Машины вскоре и вправду приехали, и веселые инспекторы погрузили наши вещи. Они уставшие, ехали с рейда, торопились домой, однако вида не показали, что мы им в тягость. Машины были забиты рыбой, сетями, вещи пришлось держать на коленях. Инспекторы шутили и долго не могли разделить женскую часть нашей группы по машинам. По дороге самый молодой из них притормозил у магазина и купил нам с Элей по банке "Джин-тоника" (одну он купил себе), яблоки, копченую рыбу (видимо у нас и вправду был несчастный и голодный вид). Ребята слушали в машине старый и кондовый шансон, пришлось наслаждаться даже такой музыкой, это все же лучше, чем "Руки вверх!". Эту группу слушал весь Байкал, из всех закоулок здесь доносились подвывания подростков под эту (с позволения сказать) музыку. Кошмар!
       По дороге мы встретили газик неуловимого инспектора Николая и перебрались к нему. Он договорился по поводу нашей ночевки и (даже!) трехдневного проживания с питанием на турбазе "Байкал" в Утулике.
       Здесь я позволю сделать себе маленькое лирическое отступление. Дело в том, что рыбинспектор в местах, где основа жизнедеятельности - рыба, Царь и Бог в одном лице. Перед ним открыты двери всех учреждений, в том числе турбаз, домов отдыха... Ведь в рыбе нуждаются как сами эти учреждения, так и их персонал. Соответственно для рыбинспектора всегда найдется "бронь" на базах (как правило, за ним даже закрепляется определенная комнатка), а в графе "стоимость питания и проживания" курортной книжицы пишется одно емкое слово: взаимозачет. Поэтому Николаю и удалось договориться о нашем размещении на базе в самый разгар сезона.
       Инспекторы разочарованно перенесли наши вещи в газик, отпуская шутки по поводу неудавшегося вечера с девчонками: Сашу они в расчет не брали, в связи с этим сразу и отсадили его от нас в другую машину. Особенно расстроился молодой инспектор, покупавший нам еду.
       Николай - высокий, спортивный, загорелый, симпатичный, смеясь выслушал нашу историю. Мы ехали с ним на переднем сиденье, и он всю дорогу с интересом разглядывал мой потрепанный список телефонов инспекторов Байкала, оказывается половина из них давно устарела. Мы петляли по серпантину горных дорог. Сколько уже ездили здесь на Байкале по горам, а я все не могла привыкнуть к тому, что из-за скал то и дело неожиданно выныривают машины, и как мы разъезжаемся с ними на такой скорости - непонятно, а столкновение здесь - верная смерть: либо свалишься с обрыва, либо въедешь в скалу. Николай рассказывал про горячие источники, родники с серебряной водой: жаль, что нет времени их увидеть...

    IX

    Турбаза "Байкал"

      
       Турбаза "Байкал" по размерам небольшая и примыкает к спортивному детскому лагерю (ранее пионерскому) "Чайка", который сливается с другой турбазой.
       Поселили нас в одном трехместном номере, выделенном инспектору, но после Элиного визита в администрацию их оставили в данном номере, а меня отселили в другой корпус, целиком занимаемый отдыхающими подростками из какого-то колледжа.
       Почему-то вспомнился эпизод из прекрасного советского фильма "Самая обаятельная и привлекательная", в котором прибывшие в гостиницу герои Абдулова и Куравлева упрашивали администраторшу поселить от них героиню Муравьевой куда-нибудь подальше, на что подкупленная шоколадкой администраторша, заверила их: "Не волнуйтесь, так поселю - искать будете, не найдете!"
       Мне достался маленький темный угловой одноместный номер на втором этаже. В нем едва помещались кровать и тумбочка, но в принципе больше ничего и не нужно.
       Мой корпус назывался "Олень", а корпус ребят - "Глухарь". На базе помимо этих двух деревянных корпусов, а также маленьких домиков для отдыхающих и строений, где размещалась администрация, располагались душевая, прокат спортинвентаря, катамаранов и лодок, волейбольная площадка, столовая, кафе с бильярдом и прочая привычная для подобных баз инфраструктура. При этом кафе на базе было целых три: они явно являлись необходимым дополнением для не слишком периодично работающей столовой.
       Турбаза расположена в очень живописном месте. С берега базы тянулась длинная деревянная пристань, уходившая в безбрежные воды Байкала. С левой ее стороны виднелись вечно окутанные туманной дымкой высокие горы. На полпути деревянной пристани стоял искореженный и проржавевший затонувший катер, наполовину скрытый водой. На его бортах кривыми буквами было выведено "Титаник", по разбитому корпусу ползали мальчишки. Забраться на него можно было только из воды. Как же им не было холодно?
       За время пребывания на базе я очень полюбила именно это место, и каждый вечер приходила сюда любоваться чудесным закатом над озером и горами.
       Потянулись скучные дни праздного безделья на базе. Ребята большую часть из них отсыпались, а потому только и курсировали между корпусом и столовой. Я же писала дневник и гуляла по базе, любуясь окрестными красотами.
       Кормили нас в столовой просто "на убой". После нашей голодовки было ощущение попадания в рай. Мы обнаглели и все время просили добавки. Обычно Саша просил каши, а я чая; впрочем, этим незатейливым питьем я дополнительно обеспечивала себя вечерами в номере при помощи кипятильника. В столовой нас полюбили: мы каждый раз не скупились на похвалу. В последний день нашего пребывания на базе, повара попросили оставить нашу благодарность в книге жалоб и предложений, что мы с удовольствием сделали, написав в присущей нам шуточной манере типа: "Понравилось все, особенно пельмени и водка! Гости из большой деревни на краю России - Москвы". Но серьезные пожелания мы тоже оставили, а то неправильно поймут.
       Крайне забавно было наблюдать за тем, как нас просили оставить подпись. Во время последнего ужина к нашему столу была приставлена девушка с книгой жалоб, она буквально заглядывала нам в рот, спрашивала: вкусно ли? Мы кивали, давясь смешками от столь комичной ситуации. Повара и администрация столовой были уж как-то особенно учтивы, то и дело, как бы невзначай, пропархивая мимо нашего столика, спрашивали о добавке.
       Самое интересное, что на утро (в наш последний спешный завтрак) к нам подошла уже другая смена столовой с той же самой книгой, и когда мы сказали, что вчера уже оставили запись в ней, то после этого о добавке нас никто не спрашивал.
       В перерывах между едой и сном мы также успели покататься на катамаране, причем бесплатно, пользуясь все тем же именем инспектора Николая -- именем, открывавшим все двери перед нами. Также удалось поиграть в русский бильярд (хотя слово "поиграть" по отношению ко мне в данном случае не совсем соответствует истине -- я играла всего лишь второй раз в жизни).
       На следующий же день после приезда мы с Элей устроили "постирушки" в душевой, которой заведовала бурятка Света (почему-то у всех встречавшихся нам бурят абсолютно русские имена). Пока мы ждали освобождения душевой, рассчитанной всего лишь на одного человека, я мучила Свету вопросами о местных достопримечательностях. Она рассказала про Гору любви.
       Это гора с абсолютно плоской площадкой на вершине вместо традиционного пика или гребня. Про Гору любви издавна существовала легенда, вполне традиционного для нее содержания. Вкратце она выглядит так.
       Жил-был царь, и у него была прекрасная дочь, на руку и сердце которой претендовали многие знатные и богатые юноши, но она полюбила бедного и хотела быть с ним. Отец разгневался и заковал дочь в замке на вершине горы. К сожалению, не помню, что было дальше, но влюбленные погибли и их души превратились в чаек, чтобы навсегда быть вместе. Теперь у вершины данной горы постоянно кружат чайки и две из них - эти влюбленные.
       Эля постирала в душевой, я -- на улице, но дальше стало совершенно непонятно, как это белье сушить: на Байкале очень высокая влажность. В доказательство наше белье так и провисело на веревках два дня абсолютно мокрым, затем мы досушивали его уже в номерах и все равно при отъезде упаковывали в сумки влажным.
       За время пребывания на турбазе мы совершили экскурсию на Теплые озера. Вообще на базе проводится много разнообразных экскурсий: на курорт "Аршан" к горячим источникам, в частный музей минералов, походы к одному из двенадцати водопадов, самому доступному из них. Также организуются сплавы и рафтинг по невообразимо красивым и безумно быстрым горным речкам, таким как Иркут или Утулик, продолжительностью от одного до четырех дней. Если бы мы жили тут подольше, обязательно бы рискнули сплавиться.
       Итак, мы поехали на Теплые озера на маленьком микроавтобусе от базы. Этих озер три: Изумрудное, Мертвое и Серебряное. Нам показали лишь путь к Изумрудному, объяснив при этом, что на Мертвом все давно умерло и делать там туристам нечего. Уже не помню, что говорили по поводу третьего озера, но его тоже не показали.
       Изумрудное озеро чрезвычайно красиво: расположено оно высоко в горах, в чаше между хребтами, его вода изумительно прозрачна. На берегу расположена турбаза, поэтому весьма много народу. Нам пришлось довольно долго искать место для отдыха. Ребята расстелили "пенки", которые всюду таскали с собой. Мое впечатление о поездке омрачилось лишь одним: собираясь на эту экскурсию в спешке я забыла купальник (мы прибежали в микроавтобус последними), и теперь мучилась желанием окунуться. Эля не полезла в воду ввиду болезни, повезло же только Саше, он вкусил радость пребывания на озере до конца: долго купался, заявив затем, что вода холодная (чего на ощупь совсем не чувствовалось).
       Нам удалось покататься на катамаране, который стоил тут какую-то чудовищную сумму - 40 рублей в час (для примера: в Москве в Парке Горького катамаран в это время стоил только 30).
       Все остальное время я снимала озеро на видеокамеру. Еще была у меня идея сходить к горе Шапка Мономаха, которая якобы должна находиться недалеко. Но ребята запротестовали: "Ищи тебя потом!" Поскольку ни точного местонахождения горы, ни расстояния до нее я не знала, а наш микроавтобус скоро должен был уезжать обратно на базу, пришлось отказаться от этой затеи.
       По дороге на базу проехали город Байкальск - благодатный клубничный край. Местные жители продавали здесь клубнику ведрами. А нам так и не удалось попробовать ее! Впоследствии мы очень жалели, что не уговорили шофера остановиться: он спешил доставить туристов к ужину.
       На озере погода стояла прекрасная, солнце пекло вовсю, на небе не было ни облачка. Но стоило нам приехать на базу, полил дождь, да такой сильный, что мы сразу промокли до нитки. Уже который раз поражаемся мы чудовищно изменчивой погоде на Байкале. А все из-за частой смены ветров, сколько их тут!.. Верховик, култук и самый коварный - сарма (о нем я еще скажу).
       Собственно наше проживание на базе было бы скучным, неинтересным для "дикарей", которые должны постоянно передвигаться, и не достойным столь детального описания, если бы не одно ночное происшествие.
       Как я упоминала, поселили меня в одном корпусе с подростками. Первая ночь прошла спокойно, она же стала последней спокойной ночью в этом корпусе: в следующую подростки решили устроить себе беспричинный праздник. Под УЖАСНО громкую музыку у меня за стеной ребятки распивали спиртное, матерились, пускали скабрезные шуточки, блевали с крыльца, орали дикими голосами, потом приволокли к себе девчонок. Затем все соседние номера заполнились еще какой-то подвыпившей местной братвой. То и дело группки ребят уходили за "добавкой". Часам к трем ночи у них кончились деньги, и тут их внимание привлек мой номер, аномально тихий и темный посреди этой безумной оргии. Что хотели эти ребята: попугать меня, забрать деньги или еще чего... Этого я не знала, только некоторые умники стали временами не просто орать у меня под дверью, смеясь и гнусно шутя, но и ударять в нее ногой. Крючок у меня на двери был чисто номинальный, при желании и я легко могла сорвать его, причем одной рукой и без особых усилий. Меня и без того трясло от данной ситуации, теперь же меня это вообще взбесило.
       Первое, что пришло на ум (а живой я не сдамся), приставить железную тяжелую вешалку с острием типа копья на конце к двери, что я тут же и исполнила. Если вышибут дверь, она непременно упадет на ворвавшихся. Правда, угробит это устройство стопроцентно, а в тюрьму не хочется. Потому вскоре я отказалась от этой идеи и убрала вешалку. Но что же делать? На помощь не позовешь, за дверь не выйдешь - там целая группа малолетних дебилов.
       Я оделась и на всякий случай сунула в карман джинсов свой складной ножик-бабочку, однако было неизвестно, будет ли время его раскрыть. Когда большая часть парней отправилась за очередной "добавкой" (что было понятно из их слов), я решила рискнуть и осторожно приоткрыла дверь номера: кругом горел свет, но парней в моей части крыльца не было. Я прикрыла за собой дверь и пулей рванула вниз по лестнице, оттуда через кусты к корпусу "Глухарь" к ребятам. Добежав до их номера, тоже на втором этаже, я забарабанила в дверь. Эля, как мне показалось, безумно долго открывала, повторяя спросонья: "щас, щас!" "Открывай быстрее!" -- думала я. Вбежав я бросилась к Саше, умоляя пойти навесить замок мне на дверь. Эля решительно вложила в карман куртки нож и порывалась пойти в милицию. Ведь парней там много! Однако я считала, что если успеть дойти до номера до того, как основная кодла парней вернется, все должно обойтись.
       Как ни странно, в моем корпусе было все спокойно (вероятно парни все еще рыскали по базе в поисках денег и выпивки), если не считать все также безумно орущей музыки. Дрожащими руками, под охраной Саши, мне удалось навесить замок и закрыть комнату. Надо отметить, я и в спокойном состоянии долго вожусь с его хитрой конструкцией.
       Вернувшись к ребятам, я попыталась успокоиться, завернувшись в одеяло и усевшись на железную кровать, третью в их номере и первоначально предназначавшуюся мне. Я упрашивала Элю не ходить в милицию: я жива, вещи, надеюсь, тоже, и вообще зачем усугублять ситуацию. Однако, зная любовь Эли ко всяческим разборкам, я прекрасно понимала, что ко мне она не прислушается. Остаток ночи я провела, свернувшись калачиком на жесткой кровати, а когда проснулась, уже вовсю светило солнышко и все вокруг было хорошо и спокойно.
       Второй раз за нашу поездку я сильно радовалась тому, что осталась жива. Если судьба и в дальнейшем будет благосклонна ко мне, у меня есть шанс вернуться в Москву, к родителям, друзьям...
       Москву и все, что с ней всегда было связано -- дом, учебу, работу -- я не люблю, поскольку всегда считала, что настоящей, полноценной жизнью можно жить лишь в путешествиях, а все вышеперечисленное -- необходимая предпосылка моих поездок: учеба дает профессию, которая, в свою очередь, позволяет работать и зарабатывать деньги на путешествия. Приезжая из отпуска в родной город, я несколько дней хожу в состоянии жуткой депрессии, ненавидя все вокруг (хотя в этот раз возвращение в Москву я пережила более спокойно).
       Как оказалось, Эля уже успела побывать у администратора базы и получить ключи от нового номера для меня, теперь тоже в корпусе "Глухарь", через две комнаты от их номера. Ребята туда уже перетащили мои вещи и постельное белье. Эля также успела сходить к руководительницам парней-дебоширов, и теперь одна из них настойчиво не давала мне поспать, задавая дурацкие вопросы. Один из них меня просто "убил": она просила показать парней, которые ко мне ломились или хотя бы назвать их имена. Пришлось объяснить, что, к счастью, мне не пришлось с ними пообщаться, посему их пьяных лиц я не видела, более того, я даже не спросила имен тех, кто ко мне ломился. В глазах руководительницы это было очень неосмотрительно с моей стороны. Вероятно, с ее точки зрения, в той ситуации я должна была спросить у пьяных мальчиков, что им нужно, узнать их имена, объяснить, что ведут они себя нехорошо, затем сфотографировать их в фас и профиль, снять отпечатки пальцев и отправить по номерам.
       Затем эта милая руководительница стала совестить мое желание пойти в милицию (собственно у меня не было такого желания), причем по всему было видно, что она очень боится этого: конечно, ведь их просто выгонят с базы. Наставница стала сваливать всю вину на каких-то пришедших со стороны ребят, выгораживая своих подопечных и акцентируя мое внимание на том, что это очень умненькие ребята из колледжа. "Ах, из колледжа, -- думала я, -- а мне показалось, это обыкновенные хулиганы, ну извините! Однако интересно, почему же пришлые бандиты проводили время, распивая спиртные напитки с такими хорошими мальчиками?" К поиску "ночных" хулиганов затем подключилась и администрация базы, и все последующие дни вслед мне неслись окрики работников администрации: "Мы нашли их!" После каждой такой фразы мне хотелось как можно скорее ретироваться.
       Примечательно то, что ночью, во время дикой оргии подростков кто-то из руководительниц приходил к ним, я слышала, как они вместе смеялись, при этом наставница как бы невзначай поинтересовалась у ребят, не слишком ли громкая у них музыка, еще раз хохотнула и ушла. Поскольку никаких замечаний в адрес парней с ее стороны сделано не было, я не посчитала нужным выходить с предложением успокоить этих уродов. По опыту собственного детского отдыха в лагере, где своих вожатых мне не пришлось ни разу увидеть трезвыми, я знала, что обычно такие разболтанные подростки бывают только у таких же воспитателей, которые пьют и веселятся вместе с ними. Такие лагеря совсем не соответствуют своему назначению, а больше напоминают колонию для несовершеннолетних.
       К сожалению, я хорошо информирована, что такое агрессивные пьяные подростки: пару лет назад мужа подруги моей мамы (между прочим, альпиниста, мастера спорта, здорового, крепкого мужика) в своем же подъезде забили насмерть ногами четверо четырнадцатилетних пьяных подростков.
       Этот случай на базе сильно напугал меня. Конечно, в моих поездках и прежде случались подобные стрессовые ситуации, но к концу путешествия они быстро забывались, поскольку у меня всегда имелась хорошая моральная поддержка в лице моих попутчиков. В этот же раз мне не довелось быть понятой ребятами. Более того: впоследствии мне неоднократно приходилось слышать от них весьма нелестные и откровенно насмешливые отзывы о пережитой мною ночи на этой базе. Слышать это было обидно и горько.
       Уезжали мы с базы под проливным дождем. Говорят, уезжать в дождь - к счастью. Николай прислал за нами крутую иномарку (к сожалению, ничего не понимаю в машинах, поэтому даже не запомнила ее названия). Управляли машиной два водителя, они должны были сменять друг друга по дороге до Еланцев, почти до самого Малого моря -- это целый день пути. Николай побеспокоился о нашей доставке на Малое море, которое мы мечтали посетить.
       Выезжая с базы, мы встретили и самого Николая на его газике. Это было очень кстати: мы переживали, что не сможем его отблагодарить. Он действительно много для нас сделал: на базе мы откормились, а ребята еще и отоспались. Да и присланная машина оказалась такой классной: необходимость трястись по горным дорогам на газике отпала. Главное же, что иномарка отвозила нас на самое Малое море. Неизвестно, как бы мы стали выбираться отсюда самостоятельно: возможно пришлось бы ехать либо автостопом, либо подъезжать до Слюдянки, оттуда опять на "Мотане" до порта Байкал, оттуда на пароме до Листвянки, потом автобусом до Иркутска, а уж затем оттуда брать машину до Еланцев. Получилось бы еще одно большое приключение, и неизвестно как бы оно сложилось.
      

    X

    На Малое море

       Дорога на Еланцы проходит по очень контрастному ландшафту, ровно половина ее (первая, до Иркутска) пролегает высоко в горах, так высоко, что мы даже попросили один раз остановиться, чтобы сфотографироваться на вершине одной из них, где внизу, под нами крошечными точечками расстилались поселки и железная дорога, а остальная часть пути (на север от Иркутска) - абсолютно голые степи.
       Дорогу то и дело перебегали бурундуки и суслики, стоящие столбиками в степи, над которой парили красивые большие птицы, похожие на орлов. Представители местного населения все время по разному называли этих птиц, кто ястребами, кто соколами, кто орлами.
       Ребята-шоферы оказались очень общительными, веселыми, и мы всю дорогу болтали. Правда, по большей части ребята рассказывали, как они перегоняют праворульные иномарки из Хабаровска. Саша все дорогу восхищался их прекрасной машиной.
       К сожалению, наши шоферы не знали дороги на Еланцы и после Иркутска запутались окончательно, хотя в Иркутске мы специально посмотрели схему проезда на Еланцы, следуя которой мы должны были сворачивать в районе Баяндая, и, хотя поворотов было немного и мы запомнили километраж поворота, никак не могли сориентироваться. Судя по столбикам, отмечавшим километры, мы давно уже должны были проехать Баяндай. Боясь заехать не туда, решили остановиться и спросить. Местного (бурятского) населения на всем пути встречалось немного, в основном это были пастухи на лошадях, замыкавшие отары овец или стада коров, машин на дорогах также было мало, и те не останавливались. В итоге решили применить излюбленный метод автостопа: мужская часть населения спряталась за машиной, а мы с Элей стали тормозить проезжающих. Наконец, остановилась фура, проехав далеко вперед на скорости. Эля подбежала к ней. Как потом она рассказала, буряты, сидящие в кабине, посмеялись над ней и посоветовали повнимательнее читать вывески на поворотах, но подтвердили, что едем мы правильно.
       Во время поездки мы проехали обозначение Усть-Ордынского Бурятского Автономного округа, к своему стыду, я до этого и не подозревала о существовании такого субъекта Федерации, хотя много раз читала российскую Конституцию. Но, правда, я не оказалась в одиночестве, Эля тоже этого не знала (хотя она юрист, как и я) и мы долго гадали: субъект это или нет. А если не субъект, то что? Муниципальное образование ведь не может носить такое название, как и вид субъекта. Хотя здесь все может быть (однако уже в Москве мне удалось добраться до 65 статьи нашей Конституции и убедиться в существовании такого субъекта).
       Пока ехали до Еланцов наше внимание привлекало странное поведение шоферов: в некоторых местах, которые они специально выглядывали из окна автомобиля, они кидали монетки из коробки, стоящей в машине и доверху наполненной различной мелочью.
       Мы поинтересовались, что они делают и зачем это нужно. Оказалось, это дары местным бурятским Богам - бурханчикам, чтобы они не гневались и дорога прошла удачно. Бурханчики обозначаются деревянными статуэтками, столбиками или кольцами на ножке, увешанными разноцветными тряпочками или же просто деревьями, на которых обычно листьев гораздо меньше, чем тряпочек. У бурят есть родовые бурханчики, у которых они останавливаются и справляют целые обряды: выпивают немного водки, остальное разбрызгивают вокруг, а бутылки складывают рядом. У некоторых бурханчиков можно встретить целые штабеля пустых бутылок. На ветви деревьев они привязывают тряпочки (куски одежды, в основном косынок и носовых платков), что одновременно является и даром Богам и позволяет загадать желание.
       При этом местные русские жители, а уж буряты тем более, свято верят, что если не принести подобный дар, что-нибудь обязательно случится, поэтому все стараются соблюдать этот обряд. Впоследствии один инспектор на Малом море рассказывал нам, что однажды, когда он ехал мимо бурханчиков без денег, ему пришлось рвать пуговицы с куртки и бросать, а если бы кончились пуговицы, пришлось бы рвать одежду на лоскутки. А затем на Ольхоне, где на вершине высокого и крутого холма нам довелось проезжать один большой значимый бурхан, нам рассказывали, что за последние полгода на этом холме перевернулись грузовик (его жалкие останки мы видели) и автобус с туристами, в обоих случаях погибли люди, причем утверждалось, что по незнанию они не принесли дара бурхану.
       После всех этих историй мы также стали соблюдать этот обряд, (там, где успевали своим непрофессиональным в данном плане взглядом заметить существование бурханчиков). Однако, когда уже в конце своего путешествия я поехала со знакомыми моих родителей из Иркутска в Листвянку, они сильно удивились моему занятию (бросанию монеток), а когда узнали в чем дело, сильно смеялись и сказали, что если бы знали, что я буду бросаться деньгами, наставили у бурханчиков шапок.
       Вообще же все это сильно попахивало язычеством, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и я абсолютно уверена в том, что на чужой земле нужно соблюдать местные обряды, хотя бы из уважения к населению.
       Пока мы ехали, мимо пронесся продуктовый магазин с интересной вывеской: "Любаша" круглосуточно". Это достойно юмориста М.Задорнова.
       В инспекции Еланцов местного инспектора Валерия (в руки которого мы и должны были быть переданы при организаторском содействии Главного инспектора) не оказалось, и мы поехали к нему домой, спрашивая у местных жителей, где он живет. Однако буряты, как назло, молчали и шарахались от нас. При этом наши шоферы были убеждены, что они знают и не говорят из вредности и нежелания вступать в разговоры с чужаками. Шоферы потешались над ними, нарочно громко задавая вопросы, догоняя и пронзительно клаксоня, от чего местные жители становились еще пугливее. В итоге, когда мы все же нашли дом инспектора, а бурят, только что не ответивший нам на вопрос, вошел в дом по соседству с ним, наш шофер не выдержал и крикнул ему вслед: "Эй, ты, вон там инспектор живет, слышишь? Соседей своих не знаешь!"
       Дома оказалась лишь супруга Валерия и его больной сын в инвалидной коляске. Мы втащили вещи в дом и попрощались с шоферами (им еще ехать обратно, и дай Бог доехать к ночи). Напоследок решили отблагодарить шоферов и впервые потерпели неудачу, они ужасно обиделись на нас: "Что мы из-за денег что ли?"
       Супруга инспектора приняла нас очень радушно: угостила тушеным мясом изюбря с картофелем (очень напоминающим обычную говядину, только гораздо нежнее; правда говорят, что косуля еще нежнее), а также соленым знаменитым байкальским омулем (его тут так интересно солят, что он практически остается сырым). На омуля сильно налегала Эля. До этого нам уже доводилось пробовать омуля, правда, в сырокопченом виде, в столовой турбазы "Байкал".
       Поедая деликатесы, мы между делом упомянули, что охота на изюбря запрещена (изюбрь находится под охраной Красной книги, к тому же это очень красивый олень), также, в общем-то, как и ловля байкальского омуля в этот период. Хозяйка страшно испугалась и стала интересоваться не являемся ли мы представителями природоохранных структур или какими-нибудь проверяющими. Мы поспешили успокоить бедную женщину, что мы сами по себе.
       Где еще поешь такой заповедной пищи, как не у инспекторов, егерей, лесников? Поистине, что охраняешь, то и имеешь (поглощаешь).
       В доме инспектора к нам приставал четырехмесячный щенок средне-азиатской овчарки. В таком возрасте у щенков как раз формируются зубки, и эти-то зубки все кругом хватали.
       Я помню свою собаку, а также собаку моего дяди (они у нас одногодки) в этом чудесном возрасте: в доме было перепорчено и изгрызено абсолютно все - от моих лыжных ботинок до папиной раритетной библиотеки (особенно было жаль один из томов Ремарка из собрания сочинений, его наш Дик основательно "почитал"), а ходили мы дома исключительно по табуреткам и все равно были покусаны и исцарапаны с ног до головы.
       Сначала мы вдоволь наигрались с этим милым толстым щенком среднеазиата, сильно скучая по своим собакам. Но затем он так и не отставал от нас, куда бы мы не шли, причем шлепки и окрики только больше раззадоривали его, и ничего с этим грызуном нельзя было поделать. Уже через несколько мгновений наша относительно чистая одежда была испорчена до неузнаваемости: мои джинсы представляли собой какую-то грязную тряпку, к тому же вся одежда была в маленьких дырочках, вмятинках и затяжках от зубов и когтей маленького шкодника. В итоге, когда песик проник в дом и окончательно надоел там всем (к инспектору помимо нас также нагрянули в дом его родственники, причем один из них был милиционером, для которого и воспитывалась данная собака), хозяйка выгнала его во двор. Там он ухитрился забраться на поленницу дров под окном и его грустная мордочка взирала на нашу трапезу из-за стекла. Временами щенок поскуливал и скреб лапами по стеклу. Хозяева пожалели и впустили его, и кошмар возобновился.
       Пока ждали Валерия, его супруга рассказывала нам про свою нелегкую жизнь. Оказалось, этот дом у них совсем недавно, а до этого им приходилось ютиться в ужасной лачужке, а в пересменке между домами провести три летних месяца в юрте на берегу Байкала. На фотографиях, которые нам показывала хозяйка, эта юрта выглядела совсем утло: пленки и тряпки на жердях. Только представьте, каково там при байкальских-то ветрах, без всяких удобств, с сыном-инвалидом! Оставалось только восхищаться бесконечным мужеством этой женщины.
       Вскоре приехал инспектор Валерий (весьма поддатый, впрочем, как потом оказалось, это его обычное состояние) и сказал, что договорился на базе "Маломорская" (или базе МРС (расшифровывается что-то типа маломерных рыболовецких судов), как ее еще называли) о местах для нас. С этой базы легко перебраться на остров Ольхон (несколько раз в день туда ходит бесплатный паром), куда мы мечтали попасть. Мы поблагодарили гостеприимную супругу инспектора, загрузились в инспекторскую машину (за рулем сидел другой инспектор) и поехали на базу. Машина возвращалась с рейда и была полна только что изъятых сетей, покрытых еще свежей рыбьей чешуей, источавших совершенно адский запах, поэтому пришлось ехать в кабине, практически высунув головы в раскрытые окна.
       По дороге на базу МРС, инспектор, сидящий за рулем, развлекал нас различными байками, расписывая красоты Байкала. Большая часть его рассказов была посвящена туристам-иностранцам на Байкале, которых ему удавалось встречать на пароме при переезде на Ольхон. Наиболее частые туристы среди иностранцев - это французы, немцы, скандинавы. Однажды ему даже встретились ребята из Гренландии, увешанные видеоаппаратурой. Они отсняли на Байкале 20 КИЛОМЕТРОВ! фотопленки. Казалось бы, что так может поразить на Байкале ребят из такого экзотического места?
       Но особенно сильно удивили инспектора представители республик бывшего СССР и, в частности, Латвийского государства. Оказывается, эти бывшие советские товарищи не только не уважают русских в Латвии, но и русских в России. Разговаривают они с русскими, как с низшей нацией, довольно надменно. В довершение всего (видимо, чтобы окончательно добить нашего инспектора) латвийцы, едва оказавшись на пароме, разделись донага, будто специально демонстрируя перед зажатыми, комплексующими русскими, свою раскованность и демократичность. Но тем самым смогли проявить лишь свое невежество и окончательно настроили против себя местное население, не желающее впоследствии помогать своим собратьям из бывших соцстран.
       Так, за разговорами мы подъехали к базе "Маломорская" поселка МРС. Также ехавший с нами в машине бурят-инспектор пошел забирать для нас ключи от домика.
       Домик опять оказался один на троих. Но после многочисленных хождений поочередно Эли и Саши в администрацию нас все же расселили в разные домики.
       Ужин в этот день нам не полагался, но мы отправились в столовую с целью договориться о кормежке за наши наличные, однако столовские ребята покормили нас бесплатно.
       Вечные перешептывания за моей спиной, решение каких-то общих вопросов без меня, постоянные претензии и обиды, то и дело бросаемые в мою сторону, порядком мне надоели и сильно угнетали меня. Предстояла неприятная необходимость выяснения отношений.
       Когда уже стемнело (ребята, как всегда, провозились допоздна) отправились по горам на залив Байкала разговоривать. Шли осторожно, аккуратно обходя неподвижно лежащих змей, Саша освещал наш путь своим неизменным фонариком.
       К сожалению, наш разговор ни к чему не привел. В итоге я приняла твердое решение в ближайшее время уехать в Иркутск, дабы не портить друг другу отпуск. Ребята сильно роптали, что их отпуск испорчен и они представляли свой отдых по другому (ну извините, в поездке "дикарями" не все бывает гладко), сваливая всю вину за это на меня, как на организатора поездки.
       На утро у нас была запланирована экскурсия на Ольхон, а послезавтра нас должны были снять с базы и посадить на катер Главного инспектора, чтобы куда-то отвезти (мы об этом не просили, но может инспекторам просто так нужно, может необходимо освободить базу МРС, пришлось покориться их планам).
       Я не хотела отступать от программы, поэтому решила, что надо пережить еще пару совместных дней, а после мне следует уезжать в Иркутск, по возможности предварительно разыскав там знакомых моих родителей, ведь Евгений Танхович активно зазывал к себе в гости при встрече в Иркутске. Оттуда я планировала уже самостоятельно посетить бухту Песчаную и еще раз съездить в Листвянку, где нам так и не удалось ничего посмотреть.
       Итак, на Ольхон мы все же решили ехать вместе, не ломая планов инспекторов.

    XI

    Остров Ольхон

       Утром ребята опять слишком долго собирались и в итоге мы опоздали на десятичасовой паром, а на нем должна была ехать группа туристов от нашей базы с экскурсоводом, и мы хотели к ним присоединиться. Однако, несмотря на наше получасовое опоздание, на экскурсию мы все же попали, поскольку паром сам прибыл почти на час позже означенного времени.
       Пока ждали паром, я и еще несколько экскурсантов забрались на гору рядом с пристанью, чтобы сфотографировать с нее остров Ольхон и окрестные пейзажи. Ландшафт здесь, как я уже упоминала, - это абсолютно лысые горы и холмы, небольшую растительность можно встретить лишь на некоторых гребнях высоких гор: приземистые из-за сильных ветров елочки и березки. Остров Ольхон с этой горы выглядел как лысая извилистая холмистая глыба, абсолютно нереальная, будто сделанная из каких-то искусственных материалов, хотя я знала, что на другой стороне острова, не видной отсюда, есть леса.
       Еще в Москве, сидя перед кабинетом на прививку от клещевого энцефалита, я познакомилась с ребятами, уже посещавшими Байкал, которые рассказали мне, что клещей на Ольхоне и Малом море можно не опасаться, они просто выдуваются оттуда сильными ветрами. Ветра здесь и впрямь ужасно сильные, особенно на вершинах гор. При этом все горы увенчаны обелисками в память о перевернувшихся лодках, катерах и погибших людях все из-за тех же коварных ветров. Гора, на которую мы забрались, тоже содержала пару обелисков, один из них был посвящен гибели четырех комсомольских лидеров (все буряты) и датировался семидесятыми годами, до другого я не добралась, поскольку на горизонте показался паром и пора было спускаться.
       Паром здесь - единственная связь жителей поселка Хужир и нескольких немногочисленных деревень Ольхона с материком. Поэтому на паром в первую очередь пропускают машины местных жителей, служебные машины (рыбинспекторские, милицейские и другие), автобусы и маршрутки, а уж затем, если остается место (обычно не остается), другие авто. Когда паром был уже забит машинами до отказа, свободные места между машинами стали занимать пешие туристы и местное население.
       Паром довольно быстро пересек пролив Ольхонские ворота и доставил нас на остров (этот путь занял меньше получаса).
       Остров Ольхон не только самый большой остров Байкала, но и самый знаменитый. Он прекрасен своим необыкновенным ландшафтом, отличным от других байкальских мест. Его протяженность - 95 километров, а высота самой высокой горы Ольхона составляет 1276 метров над уровнем моря.
       На Ольхоне мы первым делом с экскурсоводом забрались на Гору грешников. По бурятскому преданию каждый должен занести на гору камень, тем самым он будто искупает свой грех. Ох, и нелегкое это дело тащить на такую крутую гору камни, даже такие маленькие, как все мы взяли, к счастью, разумно рассчитав свои силы. Пока залезли - выдохлись.
       На горе сложены уже целые пирамиды из камней и глыб (видимо каждый род выкладывал свою), и хотя сложены пирамиды искусственно, выглядят они очень естественно и вполне гармонируют с окрестным пейзажем.
       Правда, как потом нам рассказали в краеведческом музее Хужира, не какая это не Гора грешников, а настоящая Гора грешников находится на восточном побережье Байкала (на стороне Улан-Удэ). Эту же легенду о горе придумали экскурсоводы нашей базы МРС, чтобы туристам было интереснее. Правда, откуда на горе пирамиды камней, музейная тетушка не смогла объяснить: ну не экскурсоводы же натащили эти глыбы - ведь такое количество сюда и грузовиком не завезешь, а никакая машина по этой отвесной горе просто не поднимется.
       Ах, жаль, лучше бы я этого не слышала - вся сказочность и таинство нашей миссии грешников пропали. Музейная тетушка все испортила. Поэтому до сих пор в фиктивность Горы грешников я стараюсь не верить.
       Пока забирались на гору, экскурсовод показала нам знаменитый цветок - эдельвейс. Надо сказать, что я его представляла совсем другим, каким-то сказочно прекрасным и таинственным. Эдельвейс представлял собой невзрачные белые корзинки с желтыми штрипками на невысоком стебельке, похожим на стебелек мать-и-мачехи.
       По преданию жених, приносящий своей невесте эдельвейс, считается мужественным, смелым и любящим (поскольку этот цветок растет высоко в горах и чтобы достать его нужно приложить немалые усилия) и девушка обязательно должна выйти за него замуж. Эдельвейса на горах было в достатке, поэтому вероятно буряты и являются очень хорошими, верными семьянинами.
       Когда залезли, возложили камни, отдышались, пофотографировали, экскурсовод предложила подняться по гребню на соседнюю гору, еще более крутую, чтобы открывался вид не только на Малое море и пролив Ольхонские ворота (как с этой горы), но и на Большое море, которым здесь именуют Байкал с восточной стороны от Ольхона. Надо сказать, что для городских экскурсантов это было неожиданное предложение, мы еще не пережили предыдущий подъем, поэтому на соседнюю гору рискнули забраться не все. Но я решила "взять от жизни все", а потому полезла и не пожалела об этом.
       С этой, еще более высокой горы, открывался совершенно потрясающий вид на Ольхон, омываемый с двух сторон водами Байкала. С восточной стороны перед нашим взором предстало окутанное туманом глубокое бездонное ущелье. Ветер на горе свистел вовсю, буквально сдувая нас. С западной стороны нам показали пятый гребень горной гряды, за которым находится сарминское ущелье, откуда временами вырывается печально знаменитый ветер "сарма". Нет спасения от этого ветра на Байкале, уж если лодка или катер оказались в это время в море - это верная гибель, оттого тут так много обелисков на горах. Местные жители умеют определять приближение "сармы" по следующему признаку - облака будто прилипают к вершинам сарминского ущелья. Поэтому мы все смотрели - прилипли облака или нет. Но экскурсовод успокоила нас: обычно ветер вырывается из сарминского ущелья в осенне-зимний период. Еще экскурсовод показала нам озеро Нур на Малом море - там самая теплая вода западного побережья Байкала (на восточной стороне это, конечно, Чивыркуйский залив).
       Кстати, Байкал здесь называют только морем, а не озером, да это и верно, поскольку по характеристикам он вполне соответствует морю, только не имеет связи с мировым океаном, а потому для соблюдения географической достоверности, на картах именуется озером.
       Еще экскурсовод рассказала нам немного о фауне Ольхона. Конечно, она сейчас не такая богатая, как 20-30 лет назад. На сегодняшний день на острове полностью истреблены популяции рыси и изюбря. На противоположной оконечности острова остались еще лежбища нерп. Здесь также полно бурундуков и сусликов.
       Из ядовитых пресмыкающихся здесь водятся гадюки и щитомордники.
       Основная экзотическая птица - орел. Согласно поверью лицам, видящим орла, будет сопутствовать удача и счастье. Но ни в коем случае нельзя смотреть орлу в глаза - в них злоба, и тому, кто посмотрит в глаза орлу - будет, наоборот, несчастье. По этому поводу также существует какая-то умная бурятская легенда, но я ее уже, к сожалению, не помню.
       Вправду говорят, что спускаться сложнее, чем подниматься. Боишься оступиться и сорваться вниз, поэтому спуск получается медленным, хотя приятным.
       Спустившись с горы к пристани, мы уселись на песок в ожидании парома. Наши собратья по экскурсии собирались уехать на этом пароме на базу, но мы ждали его с другой целью: хотели поймать попутную машину до Хужира. Собственно наша мечта о посещении Ольхона ассоциировалась именно с Хужиром - единственным поселком на Ольхоне. Остальные же населенные пункты на Ольхоне - это маленькие деревеньки, большей частью заброшенные.
       В Хужире имеется краеведческий музей, откуда организуется велосипедная экскурсия по Ольхону (в связи с малым количеством времени у нас, мы даже не стали узнавать подробности этой экскурсии, чтобы не расстраиваться, все равно не суждено воспользоваться). К тому же недалеко от Хужира находится одно из красивейших (и самое красивое из тех, что нам удалось посмотреть) мест на Байкале - Шаманка.
       Хужир находится в 40 километрах от пристани, у которой мы сидели в ожидании парома с машинами, поедая холодные, но потрясающе вкусные (с голодухи) сосиски, благоразумно не съеденные нами за завтраком и захваченные из столовой. А вот с водой мы не рассчитали: взяли всего лишь полуторалитровую бутылку минералки "Аршан" (из источника курорта "Аршан", о котором я уже упоминала), и поэтому приходилось экономить ее, не давая друг другу превышать поделенную норму. Солнце припекало вовсю, а ни колодцев, ни других источников воды поблизости не было. Не было на пристани и никаких торговых точек, может это и хорошо, где торговля - там грязь, а здесь чистенько и оттого еще более живописно.
       Кстати, долго думали на что похожа минералка "Аршан"? Что-то в ней было такое знакомое, родное, из детства. Поняла, лишь, когда уже летела в самолете - такую же воду мы пили в советское время из автоматов с газированной водой за одну копейку, без сиропа. Пожалуй, моя ностальгия по советским временам и детству ассоциируется частично именно с этими автоматами...
       Итак, мы сидели и ждали парома, жарясь на солнце. Скрыться от него было абсолютно некуда, поскольку я уже упоминала, что эта часть Ольхона не имеет деревьев и кустов.
       Машины с парома уезжают быстро, поэтому, чтобы успеть их застопить по приемлемой цене, мы решили, что каждый из нас будет договариваться отдельно с шоферами, поскольку если договариваться всем вместе - можно упустить другие, более дешевые варианты. К тому же, мы надеялись, что с этим паромом придет автобус, следующий в Хужир: может он подешевле, да еще Эля по состоянию здоровья не могла ехать в "колымаге" (по ее выражению), которая билась бы и тряслась по горным дорогам, отбивая пассажирам внутренности.
       Решили договариваться сначала за 100 рублей. Подбежали к первой же сошедшей с парома машине, в которой сидела семья бурят:
       - До Хужира туристов не подбросите?
       - А вещей много?
       - Ерунда, на коленях повезем.
       Буряты согласились, но на наш вопрос: сколько денег они возьмут, замялись. Мы тоже мнемся: дорого 100 или дешево? Влез Саша и чуть все не испортил, сказав: 150 рублей. Эля набросилась на него с ругательствами. Тогда он побежал спрашивать стоимость переезда на автобусах с парома. Но автобусы оказались не пассажирскими, а какими-то специализированными. Меж тем почти все машины с парома уже успели укатить. Шофер-бурят выглянул из машины:
       - Ну, вы едете, нет?
       - Да понимаете, - замялись мы, - нам 150 дорого, мы вообще-то за 100 хотели бы?
       - Сами такую цену назвали, однако. Ну поехали за 100.
       Семья бурят (молодожены, мама шофера (или наоборот его жены) и какие-то также родственные им молодые люди) оказалась очень приятной, скромной и культурной. Как потом объяснила нам женщина-бурятка, они специально спрашивали цену у нас, боясь обидеть своей стоимостью: они, оказывается, тоже хотели первоначально назвать 100 рублей.
       Шофер по имени Кеша (кстати, это довольно распространенное имя у бурят) весь путь до Хужира пел песни, шутил, но машину вел осторожно: дорога на Ольхоне очень плохая и слишком уж крутая. На вершине одного из высоких ее холмов, возле главного бурхана острова (я уже упоминала о нем: именно здесь перевернулись грузовик и автобус, пассажиры которых якобы не бросили монетки) мы остановились. Этот бурхан оказался еще и родовым бурханом наших попутчиков.
       - Извините, - сказала женщина, сидевшая с нами, - мы из самого Улан-Удэ едем к родственникам и должны совершить здесь небольшой обряд.
       Вся семья вышла из машины, Кеша достал бутылку водки, каждый отпил по глотку, остальное разбрызгали вокруг, предварительно предложив и нам присоединиться к их обряду, но мы уже кинули монетки и от водки отказались.
       Буряты очень удивились, что мы знаем их обычаи и видимо, сразу зауважав нас за это, разговорились с нами (до этого мы ехали в молчании, не желая навязывать свое общение). Они расспрашивали нас, кто мы и откуда. Надо сказать, что такого интереса к себе наши персоны на Байкале еще не испытывали. Оказалось, что у них тоже есть родственники в Москве, и они у них часто бывают. Еще буряты (извиняюсь, что вынуждена так называть этих милых людей, поскольку кроме имени шофера, других имен мы так и не узнали) поведали нам, что низенькая вьющаяся по земле и горам шарообразная трава с красивыми яркими маленькими фиолетовыми цветочками, которая очень интересовала меня, называется Богородской травкой и ее собирают и заваривают от различных болезней, что и нам посоветовали сделать. К тому же буряты это растение используют так, как православные ладан - с помощью нее изгоняют из домов злых духов.
       По дороге заехали в одну из немногочисленных деревень на Ольхоне - Юлгу, наши попутчики передали там денежную посылку из Улан-Удэ одному мальчику (их родственнику).
       В Хужире мы первым делом отправились в краеведческий музей. Он абсолютно идентичен всем краеведческим музеям, посещаемым мною до этого в разных городах. В нем выставлены различные камни и минералы Ольхона, чучела представителей местной фауны: волка, рыси, нерпы, есть даже голова изюбря. На стенах висят фотографии острова, снимки с различных ракурсов, особенно много фотографий Шаманки. Почти половину экспозиции музея занимают предметы, посвященные жизни основателя данного музея и коренного жителя - почетного гражданина Ольхона. Здесь представлены его фотографии и личные вещи, даже какой-то мотоцикл весьма доисторического вида, некогда ему принадлежавший. Также большая часть экспозиции музея повествует об основном занятии жителей острова - рыболовецком промысле. Здесь и сети, и чучела рыб, и банки консервов.
       Надо сказать, что в Хужире находится крупный рыболовецкий завод, к сожалению, практически не функционирующий, пришедший, как и другие заводы, в запустение и обнищание в наши благословенные демократические времена. Ранее же данный завод занимался выпуском самой разнообразной рыбной продукции и обеспечивал ею не только Иркутск, но и магазины других российских городов.
       В музее я купила комплект открыток Байкала и книжку Иркутского издательства "Вокруг Байкала за 73 дня" Эрика Бутакова, почувствовав в нем единомышленника.
       Сувениры в музее продаются по каким-то заоблачным ценам. Здесь можно купить открытки и фотографии Байкала, различных бурятских Божков, камни с рисунками природы озера и различные украшения. Это яркие, разноцветные бусы, браслеты, ленточки и прочие бирюльки, которые бурятки вплетают в волосы, украшают ими одежды и вешают на прочие мыслимые и немыслимые места, но в целом на них они выглядят красиво и очень органично.
       Приобретя сувениры, спросили у сотрудников музея, где можно отобедать. Оказалось на такой маленький поселочек здесь целых три ресторана, причем все сосредоточены на небольшом пятачке площади главной улицы Хужира. Посоветовали нам сходить в главный ресторан, у которого сегодня должно было состояться официальное открытие (открывать его должен был приехать военный оркестр из Иркутска). Сказали, что там готовят очень вкусные ПОЗЫ!!? На наш вопрос: что это такое, музейные тетушки дружно рассмеялись и поинтересовались откуда мы. Наш ответ вызвал новый взрыв хохота: И ЧТО У ВАС ТАМ, В МОСКВЕ, НЕ ГОТОВЯТ ПОЗЫ? Причем объяснить нам, что это такое, и на что хотя бы похоже, тетушки так и не смогли. Но мы решили обязательно попробовать этот экзотический продукт.
       На деле разрекламированный нам ресторан оказался всего лишь маленькой деревянной забегаловкой, неким провинциальным трактирчиком у дороги. Позы представляли собой мясо в тесте, напоминавшее большие пельмени или манты неправильной формы, ничего вкусного я в них так и не почувствовала, к тому же порция из двух штук была так мала, что мне пришлось дополнить свой скромный обед двумя бананами из продуктового магазина. Да еще тесто этого продукта было настолько отвратительным, что мне пришлось скормить его местной, огромной вислоухой дворняге, разделившей со мной эту трапезу.
       Пока ели позы действительно приехало два автобуса с военным оркестром. Военные, холеные толстые мужички в белых рубашках под мундирами, которые они не сняли даже под палящими лучами солнца (наверное, по уставу не положено, сразу вспомнился фильм "А зори здесь тихие" с неизменной фразой старшины Васкова: "а Устав для солдата..."), отчего мне стало их искренне жаль, разложили свои ноты во дворе трактира и принялись играть. Поскольку, кроме нас и еще пары человек, в трактире никого не было, складывалось впечатление, что играют они для нас. А вообще все это очень сильно смахивало на так и не искорененную до сих пор (оказывается!) советскую показуху. Зачем было гнать целый военный оркестр на двух автобусах, чтобы открыть маленький ресторанчик (между прочим, давно уже здесь функционирующий)? Кому и для чего это было нужно? Не для того же, чтобы просто внести некоторое разнообразие в не слишком динамичную жизнь населения Хужира?
       Отобедав позами и немного послушав музыкальные произведения духового военного оркестра, отправились на Шаманку.
       Могу с уверенностью сказать, что это самое красивое место из всех посещенных нами на Байкале. Шаманка - скальный выступ белесого камня, возвышающийся над водой в нескольких метрах от берега, с которым он соединен узенькой извилистой песчаной полоской. В нем есть небольшая сквозная пещерка. По преданию шаман, живший в этой скале, выходил к народу через эту пещерку и люди думали, что он наделен чудодейственной силой - проходить через камень.
       Берег здесь представляет собой высокий скалистый обрыв, на котором еле держатся маленькие деревца, цепляясь за голые камни длинными искривленными корнями. Внизу - узкая песчаная полоска пляжа, на которой загорают отдыхающие. Народу на пляже много, но никто не купается - вода здесь очень холодная.
       Вода на Шаманке такого нежного голубоватового цвета с зелеными и синими оттенками, кристально чистая: даже с высокого обрыва метров на тридцать от берега на большой глубине просматриваются камни на дне Байкала.
       Я без устали фотографировала окрестные пейзажи с разных ракурсов, ползая по вершине скалистого берега, а потом спустилась вниз на пляж. Саша все же рискнул окунуться - вылез красный, как вареный рак, но довольный. Рядом отдыхала молодая парочка, мужская ее половина - симпатяга немец - тоже купался, а потом расхаживал у самой кромки воды, демонстрируя отдыхающим потрясающе сложенное, атлетическое тело, покрытое ровным бронзовым загаром.
       Мы договаривались покинуть пляж не позже пяти часов вечера, поскольку паром уходил в 18.30 и нам нужен был запас времени, чтобы поймать попутку до пристани. Отсюда это сделать гораздо сложнее: ведь чтобы доехать до этого места мы ловили машины с парома, с которого почти все они идут в Хужир, а здесь оставалось лишь надеяться, что кто-нибудь из местных жителей решит поехать к парому.
       Но тут, как всегда в самый неподходящий момент, Эля заупрямилась и объявила, что пока она не отдохнет на пляже, никуда не пойдет. Должным количеством денег, чтобы уехать на машине одной, я не обладала, поэтому пришлось лечь на песок, терпеливо ожидая окончания Элиного отдыха.
       В итоге мы ушли с пляжа на полчаса позже оговоренного времени. По дороге мы опрашивали хозяев встречавшихся нам машин на предмет доставки нас на пристань. Везде неудача. Несколько раз спрашивали одних и тех же бурят, обгонявших нас по дороге. А мы виноваты, что они все на одно лицо?
       Оркестр по-прежнему играл, знаменуя открытие ресторана, и, похоже, не собирался сворачиваться, а у меня то была мысль напроситься к ним в автобус. Опросили всех шоферов машин на площади у ресторана - безрезультатно. Наконец, остановили машину, выехавшую из соседней улицы в сторону пристани. Шофер назвал дикую цену: 400 рублей, то есть 10 рублей за километр, при этом стал канючить, что берет по себестоимости бензина и вообще едет туда только из-за нас и ему совсем не по пути (вранье! потом он вместе с нами переправлялся на пароме). Я чуть было не спросила в здравом ли он уме, но ребята быстренько согласились. Деваться теперь было некуда: мы потеряли лишнее время на пляже и теперь не желали опоздать на паром, а главное - на ужин.
       Шофер оказался жуткой скрягой. Пока ехали, машину остановили идущие по дороге туристы. В кабину просунулись бородатая загорелая физиономия и просто загорелая физиономия и попросили подбросить их до Трех сосен. Наш шофер, определив опытным глазом, что денег у них нет, отказал:
       - Сами дойдете, здесь километра три, не более.
       Мы поинтересовались, что это за Три сосны, поскольку пока ехали, ни одного дерева нам не встретилось. Оказалось просто место так называется. Парадокс, да и только!
       На пристани встретили инспектора, везшего нас из Еланцов в МРС, он поделился неплохим уловом: за последний день выписал протоколов на 2500 рублей штрафа.
       Пока плыли на пароме, поднялся сильный ветер, над Ольхоном сгустились черные грозовые тучи, пытаясь догнать нас. Но над МРС светило яркое солнышко. Вот такой контраст на столь небольшом расстоянии друг от друга.
       На ужин мы успели.
       Сильно вымотавшись за день, уже в начале первого ночи я забаррикадировалась и собиралась готовиться ко сну, как в дверь постучали. На пороге стоял Саша. Он сообщил, что Эля пропала. Я не придала этому значения, хорошо зная Элю: немного побесится и придет (так и произошло).
       Мы обсудили планы завтрашнего дня. С утра придет на теплоходе Главный инспектор, посмотрим, может у него есть какие-нибудь планы насчет нас. По телефону в Слюдянке он рисовал мне весьма насыщенную программу, которую может легко нам обеспечить: лично я давно для себя решила, что, если он нас никуда не перебрасывает, я уезжаю в Иркутск - об этом я уже неоднократно говорила ребятам. Саша удовлетворился разговором и ушел.
      

    XII

    Прогулка на теплоходе

       Утром после завтрака явились ребята с вещами. Эля уже с утра недовольна, настроение у нее хуже некуда, разговаривает со мной сквозь зубы, будто я силком вытаскиваю ее на теплоход.
       Дошли до теплохода (по своим размерам и внешнему виду больше напоминающему катер) в гнетущем молчании. Главный инспектор пожурил нас за то, что мы забрали с базы вещи. Мелькнула мысль: программы не будет (а я то тешила себя надеждой посетить восточное побережье Байкала, хорошо еще, что не сказала об этом ребятам, такого срыва они бы мне точно не простили).
       К сожалению, в планы Главного инспектора входило вовсе не показать нам Байкал, а просто хорошо повеселиться со своей семьей и командой теплохода, а мы должны были составить ему в этом компанию.
       Сначала мы отправились смотреть борьбу братьев бурят, а точнее, турнир по вольной борьбе среди юношей до 18 лет на Мухорский залив. Бурятские мальчики (русских было очень мало) в красных и синих костюмах несли таблички с надписями "Иркутск", "Оса", "Улан-Удэ", "Усть-Кут", "Чита", "Байкальск". Однако были здесь представители не только окрестностей Байкала, но и других регионов России. Как нам объяснил Главный инспектор, в этот раз состязания менее представительные, чем в прошлые годы, поскольку совсем недавно проходил общероссийский турнир в Улан-Удэ, поэтому сюда приехали не все, видимо оставив силы на том поединке.
       На бои приехал весь свет местных байкальских администраций - и Иркутской области и Бурятии. Открытие турнира было очень красивым: сначала вышли девочки в национальных костюмах, с караваем хлеба и какими-то плошками с прозрачной жидкостью, над ними мальчики держали огромный обруч на палке, увешанный разноцветными развевающимися лентами. Затем вышел хор русско-бурятских мальчиков и спел две патриотические песни: одну на бурятском языке, другую на русском под названием "Служить России".
       Потом провозглашали хвалебные оды различным спонсорам, организаторам состязаний и главное тем, кто помог купить жутко дорогие ковры для борьбы. Благодарность выразили и уже знакомым нам инспекторам.
       Турнир проходил на приз Михаила Елбаскина - это местный герой, победитель российских (а может и международных) состязаний по вольной борьбе еще в СССР. Потом чествовали малышей, достигших наибольших результатов в данном виде спорта. Я узнала одного из них: победителя Международных спортивных детско-юношеских олимпийских игр, которые мэр Москвы Лужков проводил в 2000 году.
       Затем начался сам турнир. На коврах боролись даже совсем маленькие ребятишки, видимо еще дошкольники. Поскольку я абсолютно ничего не понимаю в вольной борьбе, описывать ее бесполезно. Посмотрев немного турнир, я отправилась бродить по палаточно-автобусному лагерю, разбитому на время проведения состязаний. Здесь шла активная торговля. Набор продуктов стандартный: пиво, сухарики, печенье, пирожки, мороженое. Эля с Сашей, а также Юля (какая-то родственница инспектора) и ее муж Паша все это время сидели на траве поодаль от трибун и борьбу не смотрели.
       Когда Главный инспектор удовлетворил свое любопытство, мы отправились обратно на теплоход, где кок Леша (мужчина лет за шестьдесят) накормил нас вкуснейшей ухой из черного хариуса и картофелем с тушенкой. На десерт нам был предложен чай со сгущенкой, пряниками и оставшимся после какого-то праздника куском торта. От нашей стороны представительство на столе получила бутылка водки "Старая Москва", привезенная нами из самой первопрестольной.
       Затем Главный инспектор с супругой отправились на званый обед по случаю турнира, обещая прибыть к шести часам вечера. Мы же (все в том же составе, впятером) перебрались на лодке на берег, предварительно переодевшись в купальные костюмы. Однако, пока обедали стояла жара и мы планировали искупаться, а как только оказались на берегу подул ветер, налетели тучи, солнышко исчезло и стало жутко неуютно, купаться сразу расхотелось. Эля, Саша и Юля все же залезли в воду, правда ненадолго, но я успела запечатлеть их подвиг на фотопленку. Я же так и не решилась окунуться и впрочем не пожалела об этом.
       Потом мы играли в "тихие игры", а точнее в подкидного дурака, нежась на "пенках" и ожидая инспектора.
       В шесть часов вечера наш теплоход отправился на Ольхон, там Главный инспектор зачем-то планировал разыскать директора рыбзавода.
       Погода совсем испортилась и стала очень неподходящей для подобных водных прогулок. Дул сильный ветер, небо было затянуто серой промозглой пеленой, было очень холодно и пришлось напялить на себя всю имеющуюся одежду. Периодически приходилось спускаться вниз на камбуз (где спала изрядно подвыпившая на турнире команда теплохода), чтобы глотнуть чаю и немного погреться.
       На Ольхоне Главный инспектор отправился на берег, перелезая через многочисленные катера у пристани, однако вскоре вернулся, так и не найдя директора рыбозавода, который, по словам местного населения, быстренько уехал, едва завидев инспекторский катер.
       Главный инспектор хотел оставить нас в Хужире, но мы запротестовали. Во-первых, в Хужире мы уже были, во-вторых, нам рассказывали, что в Хужире нет ни света, ни газа, к тому же я считала, что выбраться отсюда в Иркутск, наверное, еще сложнее, чем с Малого моря (как потом оказалось, все наоборот: автобус ходит до Иркутска как раз отсюда). Поэтому решили возвращаться на базу МРС, правда, неизвестно, найдутся ли там теперь для нас места: ведь с базы мы снялись, а сегодня должен был быть массовый заезд туристов и, видимо, нас там теперь не ждут. Но решили ехать на свой страх и риск.
       Все мои намеки относительно посещения восточного берега Байкала Главным инспектором были проигнорированы. Ну что ж, видно не судьба!
       Тогда я стала активно намекать на наше желание посмотреть с воды знаменитый мыс Хобой (самую северную часть Ольхона), еще в музее нам рассказывали о его красоте. Он представляет собой высокую скалу, по форме напоминающую фигуру женщины. К тому же на Хобое с воды можно увидеть древние наскальные рисунки. Но и эти мои намеки не привели к успеху. Главный инспектор заметил, что ничего особенного на Хобое нет, а что касается схожести скалы с фигурой женщины, так это, кто что в ней видит, как говорится, "у кого что болит...".
       Я поинтересовалась у Главного инспектора, как живется бедным хужирцам без газа, света, а зимой еще и без связи с берегом? Но он рассмеялся:
       - Да вам бы так жилось, как хужирцам? У них у каждого здесь свои котельные установки и по квартире в Москве.
       - Откуда?
       - Рыба обеспечивает.
       - ?!
       Однако, как их так здорово обеспечивает рыба я так и не смогла понять, поскольку инспектор объяснил, что сдать килограмм рыбы на завод или в Иркутск стоит всего от 6 рублей. Поэтому, чтобы купить котельную установку, не говоря уже о квартире в Москве, рыбу приходилось бы ловить и сдавать тоннами. Неужели так оно и есть?
       На обратном пути инспекторам повезло: удалось заловить браконьерское судно и снять несколько сетей. Едва отплыв от Ольхона, увидели судно, которое как-то сразу завиляло, завидев наш теплоход, но "уходить" было поздно. На судне не оказалось ни личных документов вдребезги пьяного экипажа из двух человек, ни документов на судно, зато оказалось двадцать сетей, их инспекторы тут же и изъяли. Браконьеры чуть не плача предлагали Главному инспектору взятку, а точнее, заплатить штраф черным налом (500 рублей, пять минималок). Но инспектор стоял на своем:
       - Плывите за документами, составим протокол по всей форме, тогда и отдадим сети.
       Пришлось мужикам подчиниться и плыть за документами. Мы то думали, что они плюнут на свои снасти и не будут нас догонять, но инспектор успокоил, что сети им дороже. И действительно где-то через час мы увидели их судно, маячившее на горизонте. Догнали они нас уже на Малом море, два часа идя следом.
       После встречи с этими браконьерами, мы увидели еще одних. Мужики ставили сеть с лодки. Увидев теплоход, они рванули к берегу, бросив сеть. Инспекторы подцепили сеть багром и стали вытаскивать ее, она оказалась жутко длинной. Браконьеры с берега наблюдали за манипуляциями команды теплохода, наверное, проклиная инспекторов на чем свет стоит.
       В сеть уже попали маленькие рачки, зацепившись за веревки ячеи. Этих рачков инспекторы выпутывали и бросали на палубу, а я аккуратно брала их в руки и отпускала по одному в воду. Сначала я боялась их брать, они не очень-то симпатичны, с многочисленными шевелящимися ножками и усиками, да еще члены команды ходили кругами и периодически "лаяли" у меня над ухом, пытаясь напугать. Но потом я преодолела себя, уж больно мне жаль все живое! Теперь уже команда смеялась надо мной:
      -- Армия спасения! Мой номер: девять один один!
      -- Суп из них свари!
      -- Гринпис!
       Потом, отплыв еще немного, по поплавку инспекторы обнаружили очередную сеть. Ее снимать не стали, видимо вымотались с предыдущей, поэтому просто отрезали у нее поплавок, чтобы ее отнесло течением, и хозяин не смог ее найти.
       Правда, я считаю это не слишком хорошо, поскольку много читала о том, как страшно (для рыбы) потерять сеть, ведь в ней остается уже попавшаяся рыба и все время попадается новая, и все это гниет в сети, мутит воду. Так и плавает в воде этот гроб с мертвой рыбой, собирая все новые жертвы.
       Вскоре совсем стемнело, и мы забрались от холода и ветра в рубку к капитану Сергею - веселому, разбитному малому. Всю оставшуюся часть пути мы травили анекдоты и байки. Шли мы сначала без огней (с одной стороны бортовые огни необходимо включать, с другой стороны для инспекторского катера это не очень хорошо: браконьеры всегда увидят его издалека и успеют увильнуть). Как Сергей видит путь в этой кромешной тьме: впереди лишь черный Байкал, сливающийся с таким же черным небом?
       Сергей показал нам свой новый электронный прибор, расположенный в рубке под потолком, - спутниковый навигатор. Прибор представлял собой маленький монитор, на котором отображались все проплываемые нами острова, материковая часть берега со всеми выступами, мысами, заливами и местоположение на нем нашего судна в виде крупной мигающей точки. При появлении на воде поблизости других плавательных средств, прибор также сообщал об этом мигающими точками. Для ориентирования и поиска браконьеров это была незаменимая вещь.
       Когда мы подходили к берегу базы МРС, полил дождь, пришлось в срочном порядке накрывать вещи имеющимися у меня целлофановыми пакетами, места под крышей для них не было, лишь сумку с видео- и фотоаппаратурой я пристроила в рубке.
       Пришвартовались на пристани Малого моря около полуночи. Через несколько минут должен был наступить День рыбака, поэтому маломорцы не спали. Поселок сверкал разноцветными огнями, грохотала музыка, с берега слышался смех и вопли гуляющего населения.
       Пока инспектор Валерий отправился на базу МРС договариваться о нашем повторном поселении на базе, Главный инспектор достал ракетницу, и мы вместе с командой теплохода высыпали на пристань. Ровно в полночь сначала один из членов команды, затем Паша и потом Эля под наши радостные крики выпустили в черное звездное небо три разноцветных ракеты: зеленую, белую и красную.
       Так закончился очередной день на Байкале.

    XIII

    Возвращение на базу "Маломорская"

      
       Валерия долго не было, мы уже волновались, а члены команды прикидывали, как мы по очереди будем спать в каюте. Но, наконец, он пришел, и мы, поблагодарив за все Главного инспектора и команду теплохода, пошли на базу. Оказалось, Валерий на базе никого из администрации не нашел и потому отправился прямиком домой к директору базы и взял у него ключ от единственного свободного на базе домика, к сожалению, двухместного, где мы могли бы перекантоваться хотя бы ночь. В итоге одну кровать заняла я, а другую - Эля с Сашей.
       Утром (и с тех пор еще раз десять) мне было высказано от Эли, что она всю ночь промучилась, поскольку спала на железке.
       Все утро прошло в напряженном молчании. Эля как всегда подсуетилась и сходила в администрацию по поводу нашего поселения. В итоге я была выставлена из домика в комнату (также двухместную) корпуса, занятого детишками из лагеря (помнится где-то это уже было?), от которой Эля предусмотрительно взяла ключи.
       Уже давно смирившись со своей незавидной долей, после небольшого препирательства с ребятами, я была вынуждена отправиться занимать свой номер на втором этаже лагерного корпуса (Эля с Сашей крутились рядом и активно помогали мне съезжать). Кругом носились и визжали дети - да, здесь отдохнуть не получится, нужно СРОЧНО выезжать в Иркутск.
       Однако сначала я тоже решила провернуть некую авантюру и заявилась в администрацию базы с просьбой моего переселения. Девушка из администрации встретила меня крайне неприветливо (видимо уже взбодренная предыдущим разговором с Элей) и сказала, что других вариантов поселения нет.
       Я набралась наглости и дождалась директора базы. Мы проговорили с ним полчаса. Разговор получился интересным. Я пыталась что-то объяснить и доказать, заранее зная, что я не права и зная ответы директора. Ужасная ситуация!
       Директор объяснил мне, что он и так пошел нам навстречу и что у инспектора Валерия (которого он, как и другие местные жители здесь, боготворит) была договоренность с ним лишь об одном домике на троих человек и он не рассчитывал, что нас придется расселять, занимая и так бесценные для этого "горячего" времени сезона места. В общем, рассказал мне про то, что я и так знала и не раз до этого пыталась объяснить Эле. Однако несмотря ни на что, директор отнесся ко мне весьма благожелательно и обещал помочь, чем сможет. На завтра намечался массовый съезд и соответственно новый заезд отдыхающих, поэтому если в результате данной манипуляции можно будет мне куда-нибудь переместиться, обещал посодействовать. Ну что ж, и на том спасибо.
       Настроение было все равно отвратительное, безумно хотелось уехать в Иркутск, прямо сейчас бы собралась и уехала, но для этого необходимо было для начала разыскать знакомых моих родителей в Иркутске, тем более, что при встрече на вокзале Евгений Танхович приглашал в гости.
       Таким образом, все последующие мои дни на базе прошли под знаком звонков в Иркутск. Ходила звонить я по три раза в день (утром, днем и вечером), с так называемой почты. Данное заведение было очень интересным и вполне достойным описания.
       Почта находилась в глубине поселка МРС и ничем не выделялась среди других избушек. Собственно, это был такой же маленький покосившийся бревенчатый домик, огороженный стареньким заборчиком.
       Часть избушки являлась жилой и выходила на огороды с росшей там картошкой, а другая часть избушки, дверь которой с выведенным на ней мелом словом "Почта" выходила на улицу, представляла собой маленькую комнатку, где стояла куча всякой техники с кнопочками, лампочками и бесконечными проводками. Все это нужно всего лишь для связи с Еланцами, откуда связь уходит на другие города (Иркутск, Москву...). Среди этой техники сидела бабулька лет восьмидесяти, которая и обеспечивала эту связь. Было очень смешно наблюдать за ее работой, как она кричит в трубку какие-то кодовые номера, называет шифры, пароли, прямо какая-то разведчица. Часто связи не было и тогда бабуля ругалась с Еланцами. В перерывах между ее работой, к ней приходили поболтать ее подружки-старушки. Они обсуждали насущные проблемы надоев молока, позднего цветения картофеля, отсутствия дождей, кормежки кур, а также различные сельские новости, а немногочисленные посетители терпеливо ждали, когда же Еланцы дадут связь.
       С почты мне удалось дозвониться до Москвы и получить выговор от мамы за долгое молчание.
       Иркутск же упорно не отвечал. Это называется: "приезжайте, гости дорогие, нас все равно дома не будет". За мои каждодневные и многократные посещения почты мне удалось перезнакомиться со многими жителями поселка, да и с туристами, живущими в палаточных лагерях в бухтах неподалеку от базы МРС.
       Помимо посещений почты я находила себе и другие развлечения.
       Например, несмотря на то, что еще со слов Светы (девушки-бурятки, заведующей душем на турбазе "Байкал") я знала, что Гора любви находится на бурятской, восточной стороне Байкала, в один из вечеров я все же залезла на гору напротив нашей базы, которую экскурсоводы базы МРС именовали Горой любви, видимо (опять-таки, как и с Горой грешников на Ольхоне) для того, чтобы туристам интереснее жилось. На вершину горы любопытными туристами действительно была протоптана тропинка. На подъем я затратила около часа, конечно делая остановки, чтобы отдохнуть и сфотографировать расстилающуюся внизу нашу базу - маленький квадратик с крохотными точками - домиками базы, а за ним Байкал со всеми его бухточками, открывающимися отсюда.
       На вершине горы свистел ветер, поэтому, осмотрев и запечатлев на фотопленку пейзаж, открывшийся с другой стороны гребня, я осторожно спустилась с горы (за полчаса).
       В один из дней от нашей турбазы была организована экскурсия в Бухты радости на Малом море. Всего Бухт радости три: первая, вторая и третья (видимо до какой бухты дойдешь - столько раз предстоит радоваться). Примечательны эти бухты тем, что в них самая теплая вода на всем Малом море. Конечно, понятие тепла здесь очень относительно, в чем мне и удалось впоследствии убедиться. Самая теплая вода в Бухте радости-3, самой дальней от базы.
       К сожалению, к месту сбора экскурсии я опоздала, хотя завтракала наспех.
       Будильника у меня не было, поэтому проснуться вовремя на завтрак не представлялось возможным, хотя в семь утра базу обходит комендант корпуса с криком: "Подъем!" У моего "детского" корпуса оказалась особенно шумная комендантша. Это была тетушка предпенсионного возраста. Она шустро бегала вокруг корпуса в спортивном костюме со свистком на шее, в который она периодически пронзительно и долго свистела, крича: "Маломорская, вставай! На завтрак! Сейчас все котлы вылью, останетесь без завтрака! Вставай, Маломорская! Подъем!" Этот дикий ор продолжался минут сорок! Как эту тетушку за время пребывания на базе никто не убил, не представляю. Мне каждый раз хотелось выбросить из окна что-нибудь тяжелое, чтобы хотя бы на какое-то время избавить себя от прослушивания этих истошных воплей. Причем завтрак на базе в девять часов, поэтому зачем надо будить базу в семь, я никак не могла понять. В итоге в семь я просыпалась, мучилась сорок минут, посылая проклятия на голову бедной комендантши, затем засыпала вновь и ... опаздывала на завтрак.
       Итак, не поспев ко времени экскурсионного сбора, наспех побросав в сумку видеоаппаратуру и купальник, я отправилась на экскурсию одна, рассчитывая, что догоню группу по дороге.
       Совсем забыла упомянуть, что в день моего съезда в лагерный корпус, Эля с Сашей взяли в прокате дополнительный спальник (Эля свой спальник забыла в Москве) и отправились на Байкал, в Бухту радости-1, где поставили палатку и простояли там все время до моего отъезда в Иркутск. Поэтому их домик в течение всего этого периода пустовал, а я мучилась своим соседством с шумными ребятишками. Однако на мое предложение поселиться там на время их отсутствия, Эля так сильно запротестовала, что я не стала настаивать, боясь ее очередной истерики.
       Дойдя до первой Бухты радости, я увидела знакомую палатку ребят. Подошла поближе, поздоровалась с Сашей, спросила, не проходили ли туристы с базы. Как ни странно, не проходили. Отправилась дальше.
       По дороге фотографировала окрестности, пыталась запечатлеть сусликов, которые в большом количестве шныряли у меня под ногами. Здесь вся земля изрыта сусличьими норками. Только заметишь этого пухлого зверька, застывшего столбиком у норки и взирающего на тебя бусинками черных глаз, нацелишь фотоаппарат, как он юркнет в норку, под землю, только его и видели. Так и не удалось мне ни одного суслика сфотографировать.
       Весь берег Байкала с этой стороны буквально усеян палаточными лагерями. Здесь и представители организованного туризма: приезжает группа любителей отдыха на природе и ставит палатки, вешает свой придуманный флаг, обозначает границу, выкладывая ее камнями, придумывает своему поселению название, а вечером под гитару и свет костра поет гимн лагеря, и стихийно складывающиеся стоянки, когда приезжают туристы, видят чужие палатки и ставят рядом свои. Есть здесь и лагеря, организованные предприимчивыми местными бизнесменами: за плату предоставляется место под палатку или каркас для шатра, а также здесь можно встретить различные детские лагеря и даже специализированные, например, экологические.
       В лагерях я задавала традиционный вопрос: "Не проходили ли здесь туристы с МРС?" И везде ответ был отрицательным. К тому же местность впереди (особенно с вершин гор) просматривалась очень хорошо, и никаких групп туристов видно не было. Тогда я решила не идти по берегу Байкала, а перевалить через несколько хребтов, срезав, таким образом, путь, и, надеясь еще догнать экскурсантов, хотя мне уже и без них было неплохо. В итоге такого маршрута я проскочила сразу все Бухты радости и вышла на Щучий залив, который был следующий за ними. Пришлось возвращаться назад. Все время пока я шла вдоль берега в каждой бухте я трогала воду, так мне хотелось искупаться! В Бухте радости-2 было особенно много купающихся и я рискнула. Ну, нельзя же уехать, даже не окунувшись в Байкале!
       Вода обожгла в прямом смысле этого слова, челюсти свело от холода, руки и ноги не хотели двигаться, я немного проплыла, но больше пересиливать себя не хотелось и поэтому, запечатлев свой подвиг на фотопленку при помощи сидевших на берегу отдыхающих, я вылезла на берег и по быстрому переоделась, но согреться не могла еще долго. С завистью и стыдом я смотрела на то, как весело плескаются в этой леденющей воде малыши. Вот что значит закалка!
       Вспомнился из школьного детства рассказ нашей славной географички Елены Ивановны о том, как она вывезла старшеклассников на Байкал и не пускала их купаться в тридцатиградусную жару. Но они не послушались запрета. Однако выбежали из воды так же быстро, как и влетели в нее.
       Долго отдыхать не пришлось, я еще хотела успеть на обед на базу. В результате на обед я успела, правда трапезничать пришлось практически в полном одиночестве, последней.
       Одним из развлечений на базе была местная самодеятельность. Заключалась она в том, что на базе жил танцевальный коллектив из молодых ребят и девушек, который выступал почти каждый день, причем с одной и той же программой русских народных танцев. Конечно, ребята танцевали классно, но больше двух раз смотреть на это было невозможно.
       К тому же у меня явная передозировка танцами. Моя двоюродная сестра, живущая во Владивостоке, помимо того, что является завучем школы и по совместительству учителем географии, еще и руководитель (без преувеличения сказать) всемирно известного детского ансамбля по бальным танцам "Планета" со всеми вытекающими отсюда последствиями: когда она приезжала в Москву, а это случалось довольно часто, приходилось ходить с ней смотреть различные конкурсы по бальным танцам. В старших классах я и сама занялась бальными танцами, пока они не были прерваны драмой личной жизни, которая тогда, в глазах ребенка, приобретала масштабы настоящей трагедии.
       Еще одним видом развлечений на базе были ежевечерние дискотеки с абсолютно одинаковым репертуаром: в разной последовательности звучали одни и те же песни одних и тех же групп, из которых я знала лишь "Руки вверх!" (ну уж очень надоела эта ерунда!), "Дискотеку "Авария", "Любэ". Остальные группы я просто, к счастью, не знала. Музыка гремела каждый вечер до половины двенадцатого ночи, но и после ее окончания еще почти час слышались детские визги и пьяные подвывания взрослых.
       Наш окончательный разрыв с моими бывшими друзьями породил еще одну проблему: остро возросла необходимость в фонарике. Темнело уже рано и, возвращаясь с прогулки с берегов Байкала, всегда присутствовала опасность наступить на змею или просто споткнуться, к тому же поздно вечером база освещена плохо, а до умывальника идти далеко, да и вообще с фонариком на душе спокойнее. Бредешь в ночи по его лучику и тебе уже не так одиноко.
       За фонариком я отправилась в местное сельпо. Магазин был продвинутый и поэтому в продаже оказались даже фонарики-ручки "Варта", присмотренные мною еще в Москве. Однако стоил этот фонарик около двухсот рублей, поэтому я долго выбирала между ним и обычным фонариком за 70 рублей. Пока я сомневалась, продавцы активно пытались убедить меня купить "Варту", расписывая ее преимущества.
       - Да Вы знаете, как он ярко светит? Моя мать с ним коров доить ходит!
       Вероятно, по мнению продавца, после такого убийственного аргумента не купить фонарик было просто невозможно.
       Однако я все же просила раскрыть упаковку и продемонстрировать его светлость наглядно. Продавцы долго не соглашались, но когда я уже протянула 70 рублей за другой фонарик, сдались.
       - Если я его раскрою и он действительно окажется ярким, Вы его возьмете? - вопрошал мужчина-продавец.
       - Конечно возьму, если рассеиватель хороший.
       Фонарик мне понравился и свет у него оказался достаточно ярким, при этом пучок света действительно был большим. Пришлось пожертвовать такими большими для меня деньгами, но это было хорошее и очень нужное здесь приобретение, а, как известно, цена на вещь, в которой имеется острая необходимость, возрастает во много раз. Я думала, что сильно переплатила за фонарик, в Иркутске его наверняка можно купить гораздо дешевле (как оказалось впоследствии, в Иркутске данный фонарик стоил еще дороже), а уж в Москве тем более.
       Очень мне хотелось сходить на экскурсию в пещеру от нашей турбазы. Для посещения пещеры здесь выдавалась специальная одежда, ботинки и прочий специнвентарь. Однако этой экскурсии я так и не дождалась, случилось чудо и в один из дней мне все же удалось дозвониться до знакомых в Иркутске и предупредить их, что я завтра к ним приеду.
       - У меня в Иркутске никого нет и, если вас не окажется дома, мне придется ночевать на вокзале, - кричала я в трубку (связь с Иркутском оставляла желать лучшего).
       Мужчина, ждавший рядом своей очереди звонка вместе со своей супругой, услышав мои стенания, живо отреагировал:
       - Как это никого нет! В Иркутске же есть я! Я дам свой адрес!
       Спасибо, конечно, но я все же рискну положиться на знакомых.
       Ура, я еду в Иркутск!
       Здесь же, на почте, выяснила, как добраться отсюда до Иркутска. Результаты были неутешительными. Автобус ходит один раз в сутки, из Хужира. Причем, когда автобус переправляется на пароме в МРС, мест в нем уже нет. Поэтому местные жители вынуждены заблаговременно беспокоиться о покупке билетов на автобус, отправляясь за ними в Хужир! Полный бред! Опять переправляться на пароме на Ольхон, ловить попутку до Хужира, чтобы купить там билеты (еще неизвестно, на какие числа они есть) и тем же образом отправляться обратно.
       А надеяться на удачу слишком рискованно, можно просто не уехать отсюда.
       Как ни странно, выход из ситуации мне подсказала Эля, когда я заявилась к ним забрать оставшиеся у них собственные вещи и отдать им все остатки продуктов. При этом сначала Эля заявила, что мои продукты они есть не будут (ну выбросите: на вашей совести!), затем категорически заявила, что мы так не договаривались и я никуда не поеду, объяснив это тем, что ей будет неудобно перед моими родителями и друзьями, которые обязательно догадаются, почему я была вынуждена уехать. Однако убедившись, что мое решение окончательное и обжалованию не подлежит, посоветовала обратиться в администрацию базы по поводу автобуса.
       Оказалось, что действительно от базы ходят специально микроавтобусы, которые возят туристов с базы до Иркутска.
       Утром мне удалось выкупить билет на такой автобус. Я ликовала, наконец-то уезжаю в Иркутск. На базе мне уже надоело, все вокруг осмотрела, все горы облазила. К тому же я вообще не могу долго сидеть на одном месте, мне нужно все время ездить, передвигаться, смотреть новые места. Да еще двое моих бывших товарищей ходят по базе, хмуро косятся на меня и портят тем самым мне настроение.
       Возникла проблема с возвратом администрацией базы мне денег за питание и проживание по случаю моего отъезда раньше срока (на базе мы заплатили за несколько дней вперед), но тут к этой проблеме живо подключилась Эля, хотя я к ней с такой просьбой не обращалась). После ее хождений к администратору, директору базы и в бухгалтерию, деньги мне вернули в полном объеме. Пока она качала права у данных лиц, мне было очень неловко от этого, я была согласна отказаться от возврата денег, только бы не ругаться с администрацией базы. Эля осталась вполне довольна собой, упрекнув меня, что надо уметь с людьми договариваться (представляю, какая память о нас сохранилась на базе после Элиных разговоров, хотя, конечно, спасибо ей за деньги!)
       В этот день от базы пошли два микроавтобуса. Ехали до Иркутска очень медленно, с остановками: то пассажиры увидели красивое место и захотели его сфотографировать, то по непонятным причинам отстал другой наш автобус, и мы вынуждены были ждать его, то поломался мотор, то шофер захотел выпить чая в придорожном трактирчике. В итоге в Иркутск мы прибыли лишь к вечеру.
      

    XIV

    Опять Иркутск. Круиз до Песчанки

      
       Увидев из окна автобуса, что мы проезжаем Ленинский проспект (здесь живут знакомые моих родителей), попросила выбросить меня на нем. Позвонила знакомым: к счастью, дома оказалась жена Евгения Танховича - Людмила Петровна, она и встретила меня у подъезда своего дома.
       Надо сказать, что приняла она меня очень хорошо: накормила, напоила и предоставила ванну. Разместили меня в отдельной комнате с балкончиком, выходящим на самую оживленную, центральную улицу Иркутска - Ленинский проспект, и каждый вечер я могла любоваться его разноцветными огнями. Давно я не чувствовала себя в таком раю!
       Вечером Людмила Петровна вызвалась показать мне Иркутск, заранее предупредив, что у нее болит нога, поэтому наша прогулка будет медленной. Однако она так носилась по улицам Иркутска, что я за ней еле поспевала. Людмила Петровна оказалась истинной любительницей своего родного города и про каждое здание и буквально каждый клочок земли рассказывала целые истории. Наша экскурсия оказалась очень насыщенной: мы посетили культурный центр Иркутска и одну сторону набережной Ангары (город расстилается по обе стороны Ангары). Иркутск очень красивый город, здесь много старинных зданий, деревянных домов (среди них дома-музеи декабристов), есть своя площадь Победы с вечным огнем, большой фонтан напротив гостиницы "Ангара" (кстати, в иркутских фонтанах официально разрешено купаться, как следовало из местных газет, пестрящих фотографиями, изображающими купающихся в фонтане детей). Центр города, выходящий с Ленинского проспекта на набережную Ангары, представлен двумя православными церквями и старинной кирхой, в которой проводятся концерты органной музыки.
       Вечером, придя домой, я определилась с программой завтрашнего дня. Просмотрев расписание маршрутов теплоходов, пришла к следующему выводу: чтобы посмотреть бухту Песчаную (напомню, что ее посещение входило в нашу обязательную программу на Байкале еще в Москве) лучше всего взять билет на теплоход до бухты Сухой, которая находится чуть подальше на север от Песчанки: туда и обратно. В результате я смогла бы посмотреть и пофотографировать Песчанку с воды и не заморочиваться с остановкой там (ночевкой). Надо сказать, что сухопутного пути до бухты Песчаной нет, поскольку это очень скалистый уголок и дорогу здесь проложить просто нереально.
       Теплоход уходил с Речного вокзала в девять утра, а прибывал обратно в восемь вечера. Билет туда и обратно обошелся мне в 700 рублей, зато круиз и впрямь получился классным!
       Всю дорогу я простояла на верхней палубе, беспрерывно фотографируя и снимая проплывающие красоты на видеокамеру. Проплывали мы и Листвянку, я помахала ей с надеждой посетить ее завтра.
       Это просто здорово: стоять на палубе теплохода, потягивать яблочный сок из соломинки и смотреть на проплывающие мимо горы. Где там мои друзья? Наверное, как всегда ворчат и справляют панихиду по неудавшемуся отпуску. Несчастные!
       На теплоходе полно иностранных туристов, они лопочут что-то на своих языках, иногда просят их сфотографировать, иногда я дергаю их по тому же поводу. Их лица радостные, восторженные, видимо Байкал им очень нравится.
       А Песчанка и вправду очень красива! Голые скалистые, абсолютно отвесные берега и узкая пляжная полоска песка. В бухте - деревянные одноэтажные домики турбазы "Песчаная", никаких поселков и дорог вглубь материка здесь поблизости нет. Я слышала, что база здесь абсолютно некомфортабельная и кормят плохо, к тому же проживание дороже, чем на других базах Байкала: в разных турфирмах стоимость отдыха на ней колеблется от 300-400 рублей в сутки и выше. При этом данная база все равно является самой популярной и желающих пожить на ней хоть отбавляй! Ее ценность - исключительно в уникальности окрестных красот, которых не встретишь в других уголках Байкала (но Шаманка мне все равно понравилась больше).
       Турбазу украшают человечки-скульптуры, вырезанные из дерева, на скалах примостились смотровые площадки, у пристани стоит яхта. Туристов от базы каждый день водят на экскурсии в горы. В общем, условия для любопытных поклонников не слишком комфортного отдыха созданы неплохие.
       Выходить в Песчанке я не стала и поэтому отправилась дальше, до бухты Сухой. Эта бухта вообще необитаемая, здесь стоят лишь "дикие" туристы одинокими палатками, не объединенными в лагеря. В этой бухте у нас была двадцатиминутная остановка. В это время команда теплохода обедала и купалась.
       Потом высадили туристов, желающих насладиться прелестями "дикого" отдыха, забрали загорелых и бородатых туристов, уже насладившихся таким отдыхом, и поплыли обратно в Иркутск.
       Всю обратную дорогу я проспала (что-то разморило меня на солнышке) в кресле, на нижней крытой палубе теплохода. В целом поездка мне понравилась: и круиз был красивым, и Песчанку я посмотрела.
       Вечером Людмила Петровна опять провела мне экскурсию по Иркутску, предварительно показав старые фотографии города и высыпав передо мной целую гору книг по Иркутску для изучения (однако меня хватило лишь на просмотр их картинок и фотографий).
       Людмила Петровна показала мне здание, когда-то принадлежащее их предкам, на табличке которого до сих пор сохранилась их фамилия. Здание находилось на оживленной, торговой улочке, типа нашего Арбата. Я сфотографировалась у этого здания по настоянию Людмилы Петровны.
       Гуляли мы до самого поздна, практически посмотрели весь ночной Иркутск, правда на последних метрах экскурсии, я чувствовала себя сильно уставшей и практически засыпала на ходу. Сказывалось обилие впечатлений.
      

    XV

    И снова Листвянка

      
       На следующий день Людмила Петровна с Евгением Танховичем уговорили меня поехать с ними на машине в Листвянку. Честно говоря, я хотела отправиться туда своим ходом, на автобусе, тем более, что люблю быть предоставлена сама себе, никого не обременять и ни от кого не зависеть, когда это возможно. Однако настойчивые уговоры сделали свое дело, и пришлось согласиться. Мы поехали впятером: я, Людмила Петровна, Евгений Танхович, их двенадцатилетний внук Женя и собачка-дворняжка Тимоха.
       В Листвянке мы осмотрели местный лимнологический музей, который мне совсем не понравился, несмотря на его знаменитость на Байкале. В нем были чучела животных и птиц и какие-то заспиртованные в стеклянных колбах мертвые организмы. В музее всего две маленькие комнаты, а стоимость билета за это сомнительное удовольствие аж двадцать рублей! При этом все люди, встречавшиеся нам ранее на Байкале, очень советовали посетить этот музей. Может я просто чего-нибудь не понимаю?
       Потом мы поехали смотреть элитный санаторий "Байкал" на горе. Главный корпус этого санатория выполнен абсолютно в европейском стиле и предназначен для иностранцев. Во дворе корпуса ухоженный дворик: кругом скульптурки, аккуратные клумбочки. Со смотровой площадки санатория открывается красивый вид на Байкал.
       Посетили мы большой бурхан при въезде в Листвянку: это целый пятачок деревьев, завешанных разноцветными ленточками. Я не преминула подарить бурятским Богам монетку под насмешки моих попутчиков.
       Также в Листвянке мы посетили картинную галерею местных байкальских художников, про которую я слышала еще в Москве. К сожалению, большинство картин здесь - не любимые мною пейзажи, а какой-то ужасный абстракционизм.
       Съездили посмотреть деревянную церковь с крашеными зелеными куполами в глубине поселка Листвянка. Церквушка просто прелесть, прямо какая-то сказочная!
       В музее нам посоветовали еще сходить посмотреть медведя, которого какой-то частник держит в клетке и демонстрирует туристам за плату, а также двух нерп в аквариуме у другого такого же предприимчивого товарища. Но я не любитель смотреть на мучения животных. Тем более, что до цивилизованных зоопарков, описанных Джеральдом Дарреллом, наша страна дорастет еще не скоро.
       Напоследок обошли и объехали все сувенирные лавки, но сувениры здесь такие дорогие, что купить я их была просто не в состоянии.
       Выезжая из Листвянки, помахали гостинице, где мы с моими друзьями останавливались на несколько часов и мылись в бане, Шаман-камню (я уже рассказывала о нем), вокруг которого местные "бизнесмены" катали на моторке туристов, памятнику Вампилову и отправились в музей деревянного зодчества "Тальцы".
       "Тальцы" - это обычный музей деревянных построек под открытым небом, такой как Кижи, как подобные музеи под Новгородом, Архангельском и другие. Однако каждый из них по-своему уникален.
       Половину музея занимает воссозданный бурятский улус - огромное деревянное село с большим количеством домов с резными воротами, хозпостройками, церквушками, острогом, деревянными крутыми горками с длинными желобами, по которым зимой, в масленицу, гуляющие скатываются на специально выдаваемых звериных шкурах. Были здесь и большие деревянные качели, на которых, кстати, официально разрешено кататься, если бы я была со своими друзьями, мы бы не преминули так похулиганить, - сейчас было как-то не солидно. Другая половина этого музея представлена воссозданной эвенкийской деревней. Здесь жилища эвенков в виде чумов и различные лабазы, могилы (деревянные ящики-гробы, которые не опускали в землю, а оставляли на поверхности).
       Музей расположен по кругу и, в принципе, мы должны были выйти из него, обойдя его вокруг. Однако мы закончили его осмотр в шесть вечера, когда он уже закрывался, и потому туристов в нем не было, и спросить дорогу было не у кого, а указателей тоже не встречалось, в результате мы немножко заблудились. Пришлось возвращаться обратной дорогой. Пока шли по лесу из-под ног шныряли любопытные бурундучки, а Женя все пытался их поймать или хотя бы сфотографировать. Но это, скажу я Вам, такое же гиблое дело, как в ситуации с сусликами!
       На обратном пути Евгения Танховича (наверное, от скуки и долгого ожидания нас) потянуло на песни. Репертуар был очень старый, исполнителей, которых популяризировал Евгений Танхович, вероятно не стало еще задолго до моего появления на свет. При этом он так увлекался пением, что совсем не смотрел на дорогу, а гнал, как и все местные водители, на такой бешеной скорости, что нам лишь чудом удавалось избежать столкновений со встречными машинами, и то лишь благодаря Людмиле Петровне, которая в критические моменты призывала мужа смотреть на дорогу, переключать повороты и давала другие полезные советы, тем самым вызывая жуткий гнев супруга.
       По дороге мы заехали на дачу Евгения Танховича, где я была ознакомлена со всеми плодами огородных трудов супругов, а точнее их детей, которые работают на этой даче. Как говорится, "в огороде все так и прет!" - не то, что на даче моих родителей, где с трудом растут даже редкие цветы.
      

    XVI

    Домой!

       Следующий день был посвящен моему самостоятельному исследованию Иркутска. Я посетила местную картинную галерею, очень неплохую, кстати. Честно говоря, Третьяковка мне уже просто надоела: я знаю расположение всех картин во всех залах с закрытыми глазами (в этом немалая заслуга моих дядей-художников, как по маминой, так и папиной линии). В краеведческий музей я так и не пошла - как я уже говорила, в провинциальных городах они похожи, как братья-близнецы.
       Весь остаток дня я бродила по магазинам в поисках книг Иркутских издательств, которых не сыщешь в Москве (в провинциальных городах иногда попадаются уникальные книжки), значков Иркутска и различных сувениров.
       Напоследок выторговала за более-менее приемлемую цену у частных художников две картины с видами Байкала, а также купила в магазине картину на камне и из камня для Евгения Танховича (у него завтра День рождения, а дома у них все увешано подобными картинами).
       Помимо такого классного приема, Евгений Танхович и Людмила Петровна одарили меня в дорогу различными сувенирами для моих родителей. Спасибо им за такой радушный прием! Приняли лучше всяких родственников, хотя повторюсь: были они лишь старыми знакомыми моих родителей, с которыми до этого лет десять не общались.
       На утро я улетала в Москву. Мама по телефону отговаривала меня от этого, рекомендуя поехать на восточный берег.
       - Ты сумасшедшая! - кричала она в трубку, - ехать в такую даль и не посмотреть весь Байкал, не догулять отпуск! Восточный берег еще интереснее, чем западный! Не дури, езжай дальше!
       Конечно, все дни в Иркутске я мучилась желанием продолжить путешествие, но меня останавливала необходимость ехать одной, малое количество оставшихся денег, неразработанность дальнейшего маршрута, безлюдность и заброшенность восточного берега, а также насыщенность неблагоприятными событиями предыдущего, куда более цивильного путешествия. К тому же на восточном берегу Байкала одни заповедники, а значит, придется получать разрешения для прохода через них, да еще, если не лететь двадцатого, придется сдавать билеты, а значит терять деньги. В итоге, взвесив все "за" и "против", я все же подавила свои сумасшедшие желания ехать дальше одной и решила возвращаться в Москву.
       С Элей и Сашей я встретилась уже на регистрации в аэропорту. По своей неопытности мы проходили регистрацию самыми последними, хотя я приехала за полтора часа до рейса. Эля не упустила случая поругаться с другой пассажиркой (правда, ссору затеяла именно та пассажирка), дело чуть не дошло до драки: они скидывали сумки друг друга при их упаковке для сдачи в багаж, и за это нас чуть было не отказались регистрировать, поскольку время регистрации уже истекло.
       Летели мы на Ил-62. Места нам достались в разных рядах самолета, что избавило нас от необходимости нежелательного общения. Пассажиры перед взлетом крестились. Сказывались последние случаи падения самолетов в нашей многострадальной стране. Еще свежа была память о разбившихся самолетах и в этих краях. Это и падение самолета у Бурдаковки (неподалеку от Листвянки), да и буквально на прошлой неделе у самолета, приземлявшегося в Иркутске, отказало шасси при посадке, и лишь мастерство пилотов позволило избежать трагедии.
       Попутчицы по креслам оказались очень веселыми, но, к сожалению, пьющими женщинами. Сначала мы завязали разговор, но потом они купили немереное количество пива (в том числе купили огромную банку и мне, правда я от нее отказалась, в итоге ими была выпита и она) и разговаривали уже только между собой.
       Одна из женщин оказалась представительницей российского бизнеса. Она буквально швыряла деньги: все пиво купила она, двадцать долларов попросила меня передать одной женщине в салоне самолета, у которой, по ее словам, случилось какое-то несчастье (женщина и вправду плакала). Другая женщина оказалась учительницей из Москвы. От жары и усталости женщин развезло. Представительница бизнеса сначала все шесть часов полета уговаривала учительницу бросить бюджетную работу и открыть свою частную школу, при этом за время полета ей был разработан целый бизнес-план открытия и развития такой школы, а также схема привлечения инвестиций в это дело, при этом представительница бизнеса вовсю браталась с учительницей, объясняясь ей в любви и вечной преданности. Под конец полета, когда учительница сказала, что ей надо подумать, представительница бизнеса вдруг рассердилась на учительницу, сказав, что зря потратила все время полета, что учительница - трусиха и всю жизнь будет жить на свою учительскую зарплату и еще пожалеет, что не использовала такой шанс. Высказав все это, бизнес-вумен тяжело вздохнула, махнула рукой и ... уснула.
       Наблюдать за всем этим было очень весело, хотя я почти всю дорогу читала книжку.
       Когда представительница бизнеса уснула, учительница переключилась на разговор со мной. Мы с удивлением обнаружили, что, сидя на соседних креслах, я за свой билет отдала 4100 (как выяснилось потом, были даже более дешевые рейсы), а она 6500, чему очень удивлялась и даже попросила продемонстрировать билет. Мы обсудили и другие вопросы пребывания на Байкале: она ездила сюда к родственникам и везла в Москву рыбу; жаль, что я этого не сделала, - но мои сумки и так были переполнены, в том числе различными подарками.
       Полет был омрачен отвратительной кормежкой. Пассажиры ждали традиционной курицы, а вместо нее подали подгоревшую картошку с рыбой-горбушей, а также кучу иной, давно уже непригодной к употреблению в пищу, еды. Запомнился лишь резиновый кусочек торта и булочка с "Виолой", печенье, шоколадка и прочий десерт. К тому же я не преминула выпросить у стюардессы баночку пива (подарок домашним) и сок (себе).
       Наш самолет приземлился в 10.30 по московскому времени.
       Вот и закончилась байкальская часть моего отпуска, насыщенная приключениями, новыми знакомыми, прекрасными пейзажами! Прощай, Байкал! Глядишь, судьба еще забросит меня в твои края и удастся проехать по твоему восточному берегу! Здравствуй, Москва!
      
       Џ С.В.Пулинец 2002 г.
      
      
       Все отзывы, пожелания, вопросы по прочитанному материалу прошу присылать по адресу: s-pulinets@mail.ru Светлане.
       Буду рада пообщаться с единомышленниками!
      
      
      
      
       1
      
      
       23
      
      
      
      
  • Комментарии: 16, последний от 19/09/2019.
  • © Copyright Пулинец Светлана Валерьевна (s-pulinets@mail.ru)
  • Обновлено: 17/02/2009. 181k. Статистика.
  • Прочее:
    • Оценка: 4.30*44  Ваша оценка:
    Техподдержка: Петриенко Павел.
    Активный туризм
    ОТЧЕТЫ

    Это наша кнопка
    Сосиски для Хот-Догов . дистанционный колледж дизайна