Ранним июльским утром выезжаю в очередное путешествие. Сегодня меня ждет мыс Меганом, благодаря значительным размерам, иногда называемый и полуостровом. Транспорт подан - антикварный ГАЗ-69 возведенный в начале 60-х на Ульяновском автозаводе. Несколько минут по еще пустынным улицам, и мы в пригороде. Приближаясь к мысу Алчак, дорога начинает подниматься, и Судакская долина отрывается как на ладони. Вот увенчанная крепостью Генуэзская скала, за нею горы Сокол и Перчем, севернее - Таракташ и тщетно пытающаяся на него взобраться Лягушка, Бакаташ. Замыкает пейзаж вершина Ай-Георгий. Все они невысоки, ниже 600 метров, но очень своеобразны.
Город сменился дачными участками, а те, в свою очередь, так называемыми самозахватами. Их жители Судака различают славянские и татарские. И те, и другие - убогие, огороженные то проволокой, то сеткой, клочки земли, со стандартной кучей блоков ракушечняка. Разница только в том, что перед славянскими возвышается крест, а перед татарскими - либо флаг меджилиса, либо исламские символы. Такая вот практическая этнография.
То тут, то там зеленеют виноградники. Когда осенью работники винсовхоза специальными машинами соберут урожай, все, что осталось на лозах, обнесет местное население. Из ягод, полученных мародерством, сделают свои версии массандровских вин, как правило, на оригинал мало похожих. Этот процесс у местных называется "чембалять" либо "чембалить". Чувствуются итальянские корни: Чембало - генуэзская крепость, вот только не в Сулаке, а в Балаклаве.
Проезжаем северную оконечность мыса Алчак и попадаем в небольшую Капсельскую долину. Вот и Меганом, из-за очевидной схожести называемый также Крокодилом. С запада, с окрестностей Алчака полуостров действительно похож на рептилию - морда, пасть, лапы..., гораздо больше, чем Аюдаг на медведя. Хотя, быть может, просто крокодилов в своей жизни я видел больше, чем медведей.
На берегу - несколько недостроенных баз отдыха и система очистки судакских канализационных вод в той же, что и соседние сооружения, степени недосторенности. Чуть дальше несколько кемпингов, "диких" и организованных, детский лагерь. Мыс Француженка, неизвестно почему так названный. Рассказывают, что когда-то отчаянные, но не дружащие с геологией, личности искали здесь золото. Не нашли, конечно, но остатки их изысканий остались.
К северу от дороги огромным клином врубается в горы Солнечная либо же Козская долина. Солнечной ее величают потому, что тут больше чем где либо в Крыму солнечных дней - 280 в году. С прежним, татарским, названием не все ясно. Есть мнение, что назвали ее от слова "козы", не в смысле животных, а в значении "синий", "голубой" - по цвету безоблачного неба. Некоторые полагают, что "Козы" происходит от Козия, а может Гозия или даже Готия. Кто прав, а кто нет - сейчас судить сложно. Местность часто фигурирует в книге "Легенды Крыма". Это потому, что отставной генерал, профессор археологии Никанор Маркс, на рубеже 19 и 20 веков собиравший предания крымской земли, был родом из соседних Отуз, нынешней Щебетовки.
Помимо прочего, Солнечная долина это сборное название трех населенных пунктов, расположенных тут же - Богатовки, ранее известной как Токлук, Архадерессе, ныне известного как Миндальное, и непосредственно Солнечной долины. Правда, сейчас все они практически слились друг с другом и с дачным поселком в устье долины, и обозначения эти ныне весьма условны.
В долине были обнаружены 280 сортов винограда, нигде более не встречающихся, выведенных, судя по всему, в дотатарское время (ну какие из мусульман виноделы?). Самые ценные из них Эким-Кара (Черный доктор) и Джеват-Кара (Черный полковник). С каждой лозы собирают не более двух килограммов ягод.
В 1888 - 1895 годах в имениях светлейшего князя Горчакова граф Лев Голицын закладывает винзавод и винные погреба, носящие название "Архадерессе" (старый подвал). И то, и другое до нашего времени сохранилось.
Сейчас завод марочного виноделия "Архадерессе" производит продукцию под торговыми марками "Солнечная долина" и "Меганом". Только здесь с 1933 года выпускают вино, в 1967 году получившее название "Черный доктор" (ныне "Черный доктор Солнечной долины") - единственный, на мой взгляд, реальный конкурент массандровскому "Мускату белому красного камня", лучшему ликерному вину мира. Хотя, вина эти сравнивать неправильно - уж больно они разные.
В поселке Солнечная долина расположено одно из самых старых культовых сооружений страны - базилика Пророка Ильи (9-11 в.). Реликвия храма - купель, сделанная в то ли в 4, то ли в 5 столетии из капители мраморной колонны и привезенная в Крым из Константинополя.
Оставляя позади Солнечную долину, дорога проходит по дну Бугасской, иначе Богазской балки. Вокруг небольшого озера пасется табун лошадей. Пересеченный рельеф покрыт желто-зелеными травами, реанимированными тремя днями непрерывных дождей. В отдалении синеют горы. Такое впечатление, что из современных окрестностей Судака попадаешь в Великую степь скифских или монголо-татарских времен.
С дороги сворачиваем на проселок и начинаем движение на спину мыса-крокодила. "Меганом" с греческого переводится как "множество поселений". Тот, кто название это придумал, был либо человеком ироничным, либо сильно желал выдать желаемое за действительное. Ни множеству, ни единственному поселению тут взяться неоткуда - нет на полуострове ни одного источника воды, да и не было. Все ныне работающие на Меганоме потребляют исключительно привозную воду, как и жители прилегающих к мысу территорий. И вообще, есть мнение, что во времена, когда греческий был основным языком Крымского полуострова, "Меганомом" называли соседнюю Солнечную долину.
Полуостров - самое сухое место в Крыму: здесь выпадает менее 280 миллиметров осадков. Бывает, когда в соседнем Судаке идет дождь - тут сухо. Но за все надо платить именно здесь наблюдается наибольшее в Восточном Крыму количество всеразличных климатических аномалий. Кроме того, мыс сильно выступает в море и поэтому постоянны ветры. Это стало причиной строительства Судакской ветровой электростанции. Северные склоны и вершина мыса представляют собой одновременно архаический и футуристический пейзаж попеременно включающихся мельниц-генераторов. В данный момент их вращается несколько. Шум, производимый ними, заглушает окрестных цикад, но вцелом не громко. Хотя, в ветреную погоду, когда зваработают несколько десятков устройств, думаю, можно и оглохнуть.
Наш не то "газик", не то "уазик" медленно, но верно поднимается вверх. Проехать тут можно только на внедорожнике. В подтверждении этих слов нас обгоняют грузовик "Урал" и микроавтобус "УАЗ", движущиеся к небольшой группе зданий, где живут работающие вахтовым способом инженеры ветровой электростанции, и несколько служащих жалких остатков некогда грозной военной базы. Единственное постоянное население Меганома - четвертое поколение работников маяка, проживает на хуторе у южного склона полуострова.
Вокруг уже не степные, а полупустынные ландшафты. Разница, конечно, не бросается в глаза, как при сравнении флоры, скажем, Полесья и зоны влажных экваториальных лесов, но при детальном рассмотрении заметна. Это своеобразие местной природы часто используют кинематографисты - только за последний год здесь снято несколько фильмов.
Вот и вершина, мыс как на ладони. За спиной в задумчивой полудреме ожидают своего Дон Кихота многочисленные "мельницы" электростанции. Справа западный отрог Меганома - мыс Рыбачий, в дымке теряется Алчак, а чуть дальше - Генуэзская скала. Поворачиваюсь направо - Эчки-даг, а вдалеке угадывается Кара-даг.
Дорога ведет вниз, к маяку. Позади остается скрип и трескот гигантских вентиляторов. Теперь окружает только шум ветра и стрекот цикад. Волнению морских вод вторит движение иссушенных трав.
Подъезжаем к конечной точке путешествия - построенному еще в 19 веке Меганомскому маяку. Рядом с ним - здания смотрителей и несколько плодовых деревьев - единственных на всей громаде мыса.
Выгружаюсь, осматриваю окрестности. Маяк невелик и невысок - значительные размеры ему не нужны, положение благоприятствует. Тропинкой спускаюсь к руинам какой-то постройки. Вот он, край земли. Предо мною - меняющее насыщенность лазурности в зависимости от близости к берегу, море, стремящееся у горизонта слиться с безоблачным небом. Над головой кружат чайки. Утренний бриз. Вот так бы стоял и смотрел. Но машина ждать вечно не будет. Возвращаюсь к маяку и загружаюсь в вездеход.
Неспешно трогаемся в обратный путь. Вновь пересекаем спину "крокодила", выезжаем на дорогу, но едем не в Судак, а сворачиваем к восточной оконечности Меганома, мысу Рыбачьему. Вскоре на месте. Выпрыгиваю из незатентованной машины, и иду к галечному пляжу. На берегу - никого, зайдя по колено в воду, понимаю почему - она на градуса три холоднее, чем в Судке. Прозрачна, видно дно и массу живности, но 18 градусов - температура для июльских купаний не самая комфортная.
Быстро окунувшись, выхожу на берег. Чтобы согреться, гуляю берегом и одновременно рассматриваю причудливые формы разрушений рыхлых пород мыса текущими водами, формирующиеся на склонах пустоши-бедленды.
Еще минут десять и трогаемся в обратный путь, в Судак. Возвращаться не очень хочется, но это последний день моего отдыха на черноморском побережье. Нужно упаковать вещи, докупить сувениров и подарки, физически и, главное, морально приготовиться к передислокации, которая займет целые сутки, на северо-запад, на границу Волыни и Подолья, где будет проходить вторая часть моего отпуска.