От Чертова моста по реке смерти

От Чертова моста по реке смерти

От скорости-гула сердце заклинило

Карельская ночь застала байдарки у порога "Водопадный". Три ступени дрожат. Гулом полнятся плиты, стоящий на запятках лес и хвойный воздух. И даже, прикрыв уши, слышишь у палатки среднюю и нижнюю ступени: одна шипит, другая - кочергу валяет.

- Вы идете от Чертова моста..., - гость замолк, - на "Тайменях"?!

Пауза, как хруст дырокола, и взгляд-оценка тех, кто греется у костра, и слушает философскую колыханку в исполнении новичка Виктора: "...кто-то разлил молоко, и получилась Млечная дорога". Незнакомец усмехнулся: "Это кто ж вас заказал?!".

Камешек в мой огород: ведь это я привел друзей сюда.

Осанка гостя и манера говорить навели догадку. Я подошел ближе.

- Женя Якуценя? - мы пожали друг другу руки.

Ночной гость - фигура знаковая. Евгений Якуценя и Василий Казак - отцы-основатели клуба "КАЯК" в Борисове. Клуб - явление серьезное. Год за годом берет призовые места на соревнованиях в Лосево, под Санкт-Петербургом.

Слово за слово. Дымит смолистый огонь и ревет "Водопадный". Женя говорит рывками и жестами. Он в приподнятом духе: ему и его товарищам рукоплескали. Еще бы! Водопад "ОБА-НА" по мощной воде никто не смел пройти. И вот появляется группа Якуцени и устраивает на водопаде тренировку. Скалы оглашаются гулом общественности "ОБА-НА". И теперь Евгений вглядывается в группу: кто такие и чего надо на этой небайдарочной реке?

В интернете увидел перевод, согласно которому Кутсаойки - "река смерти". Мы пришли сюда в основном за красотами, оставляя смерти право дремать на завалинке порога.

Видно, на Чертовом мосту мое спокойствие прибрал черт. Река смерти гонит байдарки к лестнице опасных порогов. Препятствия лезут быстрей, чем полагается. Мчится вода во весь опор. Полет и тревога... Вот уж заселилась этакая штука и нудит.

Рыбаки просигналили: "Дальше не ходите, здесь все буквально обносят". Думаю: "И что там такое, о чем в святцах не написано?". Вперили взоры. А это - каньон Короткий! Лихо прискакали. Опять же... несоответствие масштаба. В описании медленно, на деле - сверхбыстро. А может, мы слишком взбудоражены?

Обитель красоты и ада обнесли без колебаний. Воздух сереет от гнуса. Рот не разевай. Поперхнешься-выдохнешь и дальше тропой на взлет. Кидаем взгляды. Ворочается-бьется владычица-вода, вся бело-ослепительная, нежная и беспощадная.

После каньона разводье и слышен рокот из-за поворота. Напряжение зачастило поршнями. Порог с островом-скалой меж тем бодро гудит. Будем проходить.

Архитектор Ира дергает рукав капитана:

- Давай уже пойдем!

Во мне искрит контакт напряжения. Азарт Иры откровенно изумляет. "Коня на скаку остановит...". Но коней матросы не останавливали, и порог одолели. А дальше - что-то мрачное. Я в описание: "...5 км - шивера...". Ладно, шивера так шивера, но вылез на берег взглянуть хотя бы начало. Проскребся по стенке до поворота. Да это... "Каменистый"!!! От скорости-гула сердце обособилось в сторонку и заклинило. В повороте - обломок скалы. Белеют мини-водопадами глыбы-шкафы, раскиданные шахматами.

С обрыва наискосок скатился Василий. Глазищи хлопают:

- Петрович... вот бы пошли!.. Это была б потеря флота... - рассмеялся.

Я вспомнил утреннее...

Водитель Виктор Кураш, земляк с Витебщины, постоял на Чертовом мосту:

- Высокая вода. Вон камень на перекате закрыло.

Глядя, как много девчат, предложил:

- Со скалы мобильник берет. Надумаете уехать - звоните: приеду, заберу.

- Не дай бог, - поспешно открестился я.

- Смотри - перевернулись! - указала Ирина, едва минуло полчаса воды.

Выглядит странно: экипаж прилип и копошится под деревом. Сигаю по бурелому. Скатился в низину с ручьем, и, перебравшись через прелые стволы, увидал ту склоненную ель. Антоновы прижали байдарку под сучьями.

- Давай наверх, - сказал матросу, залезая в воду, и подумал: "Скромный опыт Наташи, ох, не в зачет. Одно, что проведет ее по Кутсе, - не мои хлопоты и не забота Василия, а Наташин твердый дух. А без него - не надо и пытаться попасть в этот хлопотливый рай".

Я прокинул в уме лица группы. Ира Гринкевич - главный архитектор проекта. Ее капитан, Валера Шушуев - начальник цеха. Другое сочетание: студентка Аня Федоренчик и Николай Роговский. За семьдесят ему. Крепок и боевит.

Еще экипаж: вдохновенная учительница Настя Ланько и программист Виктор Нестеров. И, конечно, главный бухгалтер Ирина, мой смелый отчаянный матрос. Состав неопытный, но окрыленный.

... Я вернулся к пейзажу "Каменистого". Мимо пролетала могущественная вода. Кусты в паводке. Будь воды меньше - прошли бы на байдарках или провели на веревочке. Но как... по этой прухе? Мне представился диалог катамаранщиков:

- А что за ноги мелькнули в валах?!

- Это байдарочники проводят "Каменистый"...

Тяжесть большая - сдерживать других. Скажешь "обнос" и... будто предал.

- Зря фартук мастерили? - читаю насквозь Анечку. Пружина накручена. И лишь три человека - Ирина, Валера, и я - смотрим на реку, как факир на позу змеи.

- Соваться не будем, - решаю, - обнесем героизм по тропе.

Ночной порог - ночной переворот

"Водопадный" кидает мимо десятки кубов ярости. Вода от этого кипит, будучи сырой. Только в котелке набирает градус нескоро. Якуценя поскреб подбородок:

- Наверное, чаю, Олег, у вас не попью.

Голова Жени обвязана платочком - такой стиль-шарм. Есть у него жилка - отличаться от других. И он перешел от шутки к делу:

- Если чего надо из продуктов, а у вас, байдарочников, всегда экономия на весе, - мы поможем.

Якуценя чует слабинку, ведь утерял я тушенку, облегчая байдарку перед порогом. О, эти громадные вечерние валы в 20.00! Меж мной и Валерой, подсевшим ко мне в матросы, не видно байдарки. Слова москвичей, отца и сына, что идут на самодельных надувнушках, - вещие: "По этой воде и безымянные пороги - как именные".

Порог-километр "Хамелеон" - так окрестил за изменчивость - завел в ночь. Благо - она белая. С Валерой прошили валы и едва причалили. Берег отвесный, и надо добивать порог до конца. А "Хамелеон" разбился на рукава. Не валы теперь опасны, а рвущие мели рукавов-"щучьи зубы".

Последний экипаж - байдарка Василия. Сажусь вместо Наташи. Лавируем в тесноте гребней, под которыми бойцы-зубцы. Я уже мысленно на берегу, и... ловим камень, за ним другой.

- Как так?! - возмутилась моя самооценка, а вода, не спрашивая, кувыркнула. Удар в спину, еще удар - бьет и тащит. "Ну, хватит!" - с третьим ударом в поясницу бросил весло и срываю юбку. Меня несет, но удается вставить ноги в дно. Поднялся в рост. Василий согнулся крюком, держит "Варзугу", чтобы река не утянула. До конца порога осталось 30 метров. Досадно.

Быстрый ужин готов к часу ночи. Обсуждаем ночной порог.

- Заморил ты нас, Петрович, - вздохнул Валера. Он поднял кружку и обвел всех торжественным взглядом, - но ничего... счас надаем ему по шее и будем еще жить.

- Сколько знаю руководителей - все они одинаковы... - смеется студентка Аня.

Над порогом поднимаются одежды тумана. В белой пелене шумят обливники, а вверху, в просвете речного коридора - бледные багряные тона. Это жидкий свет из нового дня...

20 метров до "Прыжка"

Якуценя, хлебнул свежего чаю:

- Так что ж вам мешало взять у меня катамараны? - продолжает пытать мою совесть, - и шли бы себе в удовольствие.

- А в чем оно? - спрашиваю. - Вот скажи: твои люди поют? А у нас, видишь...

Пальцы программиста Виктора летают по грифу. Непохоже, что день орудовали веслом. Не спит, слушая философскую колыханку, весь женский состав: архитектор, учительница, студентка, главбух и врач.

Предприниматель Василий давно бы лег на боковую, но прямит трубу "Варзуги".

- Осечка была, - перехватил он взгляд Якуцени.

То, что Василий разломает трубу, - нет сомнений. Крак - и держит в руках две половинки, и мне воочию видится порог "Островной" в верховье...

Катамаран ударило лбом в остров, спружинило и бросило боком с плиты. Зубцы чиркнули по баллонам. Рядом на поляне висят-колышутся ломаные трубы катамарана. Видно, с прошлого сезона. Впереди у нас порог "Прыжок" в два метра высотой. Вот где полет! Заходная шивера дернула нервы... Вал колыхнул. "Таймень" встал на ребро. Неужто... падать со ступеньки "Прыжка"?! Мысли упорхнули. Душа закостенела. "Таймень" влип в мгновенье, пока в небесах вершится - что уготовить. Вдруг борт выровнялся. Не верю!!! Нет чуда там, где все серьезно. Весло хватает воду, опирается плашмя, выжимает равновесие. В валах не видно углов плит. Поток лавирует, поворачивая "Таймень", и важно четко подыграть. Скрежещет весло. Бьют и проносятся глыбы. Байдарка содрогается. Темные шапки обливников исчезают из-под локтя. Грохот вала толсто вбивается в ухо - ГА-А-А. "Ядреная шивера!" - полыхает в горячем мозгу.

Причалили. До "Прыжка" 20 метров.

- Ну и ну, - выдохнула матрос. Поток летит к двухметровому обрыву с маниакальной силой. Я представил байдарку вверх килем, исчезающую за этой гранью. Хорошо, что Ирина успела открениться, когда поддал вал.

Перегоняем с Валерой оставшиеся байдарки, и четыре раза во мне молотит овечье сердце.

А уж белая ночь на дворе. Катамаранщики приютились на площадке вплотную к "Прыжку". Их руководитель Николай подошел ко мне:

- Жесткая бочка. Не советую идти.

Теплеет на душе: хорошие ребята - москвичи.

Надо определиться с ночлегом. Внизу занято. Виктор нашел место.

Лезем наверх. Тащим в гору палатки, спальники, продукты. Трудно поднимать воду в котлах на верхнюю полку, где открывается раздолье взгляду. Река зажата в скалах - истина, пробивающая путь. Облака припаяны к горизонту углями заката.

Каньон поворачивает и сужается. Там порог "Щечки". Вода стиснута в двухметровую щель и вырывается с боем в стену. Я оглядываю каньон и понимаю, что сплав по Карельскому Башкаусу закончился. Но его еще нужно одолеть по тропе.

День уходит на мытарный обнос "Щечек". Заодно наблюдаем. Катамаран кинуло на стенку. Никто не пострадал. Травма была выше, в "Каменистом". Седок ударился плечом в скалу.

По верхней тропе удачно проходим пороги "Кавказский" и "Горка". Ковер-пена клеится к подножию стены. На отвесном полотне выделяется картинка цветной породы.

Треснуло небо. Ливень размочил тропу. Но сошлись уже долины Голубых озер и Карельского Башкауса. Подвожу итог верхней части маршрута: аномальная вода, террор гнуса и ломкие, как смычок, байдарки... "Таймень" в Карельском Башкаусе - скрипичный ключ на обрывающемся нотном стане.

Подальше от камня-убийцы

Утро. Стоянка за сто метров до порога "Сомнительный". Вода томится под скалой. Вибрация тяжелых масс сверлит смутным беспокойством. Порог не виден, но чувствую его.

- Теперь пойдет легче-веселей, - говорю на завтраке, - обносы проще, красоты - краше.

Пристально глянул Арсентьевич. Непросто в его-то годы наравне с нами, так он еще и за другими следит. Девчат ограничивает в грузе на обносах. На себя норовит взвалить.

- Ты скажи, когда пойдут нормальные пороги?

А тут как раз "Сомнительный" - вместилище неурядиц. "Э-э-э... нет", - повторяю себе, чтоб не взыграла крамола - сигануть туда в пасть.

- А вы видели его в июне, когда льды впаяны в берега, ни одного комара, а воды еще больше? - спросил Якуценя, резко оживляясь. - Две ступени сливаются в одну. Сплошная горка.

"Хорошо бы посмотреть", - подумал я, а в глазах бежит наша лента... Вышли на плиту, где криво обрывается порог "Муравей". Я предложил:

- Кто хочет, может пробовать.

В ответ молчание. Значит, созрели мы для порога "БСТ".

Вода за "Муравьем" отливает перламутром неба. В двухстах метрах ниже - пролог к светопреставлению. Я не узнал "БСТ". В среднюю воду он обманчив и опасен. А теперь обманчивости нет. Вода перемешана вкрутую с плитами. Худая давняя слава - погибла девушка - заставила жаться к правой стене, подальше от камня-убийцы.

За поворотом порог-водопад "ОБА-НА", и хлопоты с "БСТ" сразу сникли. "ОБА-НА" в эту воду - и есть светопреставление, потому что оно затягивает пройти. Кто знал, что скоро будет группа Жени Якуцени, что будут прыгать в искушающую бездну?

- А что, - уточняю, - "ОБА-НА" - самое сложное на Кутсайоки?

Женя задумался:

- Да нет. "Кавказский" сложней. Это настоящий первоклассный порог. В нем есть все.

- Значит, не зря мы его обнесли.

- Женщин у вас много, потому река милосердна, - заметил Якуценя и поднялся с нагретого бревна:

- Спасибо за чай. Поговорили.

Белая ночь уже не белая. Сумерки сложены из крупных глыб. Василий и я вышли на плиту. Первая ступень "Водопадного" полощет дух в ванночке смятенья и тянет затем в безрассудство. И самое время. Ночь в разгаре. Эх, жаль, нет под рукой катамарана. Колоннада воды рушится, словно выполняет перед миром заглавную работу.

"Похоже, и вправду, - говорю Васе, - Кутсайоки благосклонна к нам: вернула весла, сидушки, фартук. Благороднейшая река смерти". И что есть жизнь и сама смерть, когда вместо времени бежит вода? Все переплетено. Тебе легко, и ты неотрывен от воды, как бы ни были полны берега сокрушительным потоком...

Вал-пирамида от берега до берега встретился вчера. На скорости режем его в "Малом каньонном" и нарываемся на удар. Нос непостижимо отпрыгнул вбок. Ира усидела, а я лечу, хватаясь зубами за воздух. Удержался еле-еле - на самолюбии. Весло провернулось. Ноги потеряли шпангоут-опору. Новый вал подкинул. Микрон, что отделил от оверкиля, пронзил, по А. Блоку, "все души моей излучины".

- А ты впечатлительный, Петрович, - зевнул Василий и усмехнулся, - не мы сплавляемся по реке, а она милостиво спускает нас.

Шляпа за шляпу

Кутсайоки отметила группу знаком благоволения, сбросив Виктора и меня с метровой плиты. Мягко скинула, будто шепнула что-то прощальное.

Приняла сонная совушка Тумча.

- Вы... с Кутсайоки?! - катамаранщики, идущие по Тумче, переглянулись. В глазах - пауза, как у Жени Якуцени. И нам невдомек: а что ж тут странного? Наш подход к вопросу предельно прост:

1. Любим мы яркую девочку Кутсайоки.

2. Ходить все пороги подряд необязательно.

3. На байдарках мы здесь не первые и не последние.

На песке ниже порога "Котел" топим баню. Красивую печурку сложил кто-то мастеровой! Дым валит. Камни малиновые. Небо пристывше-нахмуренное. Под это дело набираем скорость и прыгаем в "Котел" с выступа. Иру захлестывает с головой. Качнуло и пропустило. Будто забор проломили. Юбку сорвало. Полбайдарки воды.

- "Котел" - наш! - фиксирует Ира.

А ведь чудная совья реченька Тумча. Нет тебе обносов, и есть время собраться-настроиться, пока гребем к "Карнизу". Никому не говорю, что намерен его проходить. Торжествую и ужасаюсь.

Пообедали - и на остров, глядеть главную ступень. Десять минут стоим и продолжаем стоять. Крутит и ломит. И нам уже ясно: замах на "Карниз" надо бы отложить. Будем ходить в должниках.

Обнесли серъезную задачку и крутимся в задней части "строения". В спину валит грохот первой ступени. Скрепя сердце радуюсь: победила осторожность.

С высокой стоянки причисляем "Карниз" к искусству. Ветер ударил свинцовой заслонкой по каменным плитам и воде.

- Лето ушло, - Наташа поежилась, - и конец нашим обносам и отпуску.

- Что скажешь на это? - спросил я гитариста Нестерова, - ты ведь струнами можешь время удлинить.

- На Карельском Башкаусе каторга была, потом пошли красоты, потом - пороги, - признался Виктор. - А Млечная дорога и пролитое молоко - всегда при нас.

- Больше с тобой не сяду, - бросил он, когда "Шляпа" вздыбила днище, и мы сыплемся в бочку, как две невинные монетки. В берег ткнулась другая байдарка. У Анечки кромешные глаза. Косички разлетелись из-под шлема:

- Прошли "Шляпу"!!!

- Так ты ж ей... шляпу соломенную подарила, - охлаждаю словесным фреоном. Но сияет Анечка радужным светом. "Вот и бьемся мы, - подумал, - за этот свет по всей длине реки смерти".

- Давай с тобой, - подошел к Василию-сигнальщику. - Загнал нас в бочку с Витенькой - сам теперь узнаешь.

- Петрович, это будет месть... - он высоко поднял палец.

Ирина лишь улыбнулась... Промчались с ней по "Шляпе" без заминки. Виктор направил с берега, и мы оказались на плите-постаменте. Нос завис. В груди захолонуло, будто забрались на колокольню. Внизу скручивались струи. Мгновение - рухнули туда. Нос уклонился от стены. Выдираясь из потока, причалили к катамарану витебчан.

- Надо еще страховать? - бородатый руководитель дал знак отчаливать.

Бывает же совпадение: родом с Витебщины Виктор Кураш забросил нас к Чертову мосту, и последний порог замкнули витебчане. Сторонкой белорусской повеяло - "Белый аист летит..."

Курс взяли в глубь водохранилища. Вереница экипажей и повисшая необычная тишина, как шторка с буквами КОНЕЦ. Ну что ж, пережили реку смерти - переживем и реку жизни. Мы словно скатились с неба, запомнив вкус облаков и грохот жесткой воды.

Олег Воробьев,

Минск

дата правки : 13.07.2009

стихи:

http://ovorobiev.narod.ru/

Воробьев Олег Петрович: другие произведения.

Очерк: От Чертова моста по реке смерти

Оставить комментарий © Copyright Воробьев Олег Петрович (o.vorobiev@mail.ru) Обновлено: 02/09/2009. 19k. Статистика. Очерк. Водный:Карелия , 3 к/с , Байдарка Дата похода 17/07/2008 {17 дн} Маршрут: Чертов мост - Красненькая(карельский Башкаус) - Кутсайоки - Тумча - Вдх-ще - пос.Зареченск		Ваша оценка:
Аннотация: В интернете увидел перевод, по которому Кутсаойки - "река смерти". Мы пришли сюда в основном за красотами, оставляя смерти право дремать на завалинке порога.