Эта гряда в повороте... Пожалуй, я слишком вертел головой: идет ли за мной Василий. Камни вынырнули прямо перед носом. "Тревога! Еще секунда-другая - и...". Я мигом отвернул корму, подставляя валам другой борт. Камни отпрянули. Одновременно екнуло: "Василий не вывернет...".
Я не давал много времени на этот порог. "Колупаевский" бессмысленно осматривать: длинная вода с трудными берегами. Порог без харизмы. Надо брать с ходу.
- Держитесь за мной, - сказал Василию и Ольге перед вхождением в "Колупаевский". И Василий старательно повторял линию движения.
Почти увильнув от камней, я спешно глянул: где Василий? То, что увидел, нагнало холода. Василий придвинулся близко.
Мой "Таймень" окончательно юркнул на чистое место. Впереди 5-7 секунд неконфликтной воды. Оглянулся еще раз. Василий... Боже мой! Край байдарки с черным верхом описал по воздуху дугу и замер, как щит. "Припечатало!".
Богатый же денек... Аркадию 69 с утра стукнуло. Не возраст, конечно. Напарнику Николаю Роговскому - 71, но попробуй, подмени в пороге. О, эти азартные и непреклонные натуры - пенсионеры! И Василий - зрелый муж под 50 - туда же... Давай ему порог посуровей. И вот, что называется, залетел. "Ну и я хорош гусь, - подумал, - рановато поверил в Василия. Запутали его азарт и уверенность. А как ни крути - "чайник".
Я метнул взгляд вбок: отчаянные камни, шкуродер отделяли байдарку от берега... "В середине густо, с краю - пусто, - подумал про воду, - и если б не аврал, - ни за что бы не причаливал".
Ира подхватила маневр, и мы развязали невидные веревочки, сцеплявшие нас с потоком.
У берега вода не клокотала, а причесывала дно и шипела. Днище скребнуло. Я подсадил корму на камень. "Ира присмотрит за байдаркой". Сам кинулся вверх по реке. Мысль ребром: "Как попасть к Васе и Ольге, в центр потока?". И другая: "Порог "Колупаевский" - проносная труба. Быстрой помощи от других экипажей не жди".
Я торопился. Большие и малые камни криво бежали под ноги. Эдак недолго и расшибиться. Время бряцало кровельным листом. Я не мог унять чувство набата.
Вот и зигзаг. На середине чернел припечатанный "Таймень". Василий и Ольга рядом. Огибая их с двух сторон, приближались наши байдарки. Аркадий и Николай обходили справа. Павел и Настя - слева. За ними подтягивался последний экипаж. Весла замедленно вращались, черпая быстрину и воздух. Распятый "Таймень" был в кольце своих. Комнатная картинка в пороге... Я замер на месте и подумал: "Где много хороших людей - там нет беды". Внутри отлегло. "Не страшен черт, когда все держат его за рога" Но это продолжалось куда короче любого осмысления. Порог "Колупаевский" - назван ехидно - провертел весельную вереницу. Байдарки сдуло махом в другой поворот.
- Куда ж вы?.. - комнатная картинка вдруг обеднела, будто все вышли из-за обеденного стола. В ней осталась авария и причастные лица: Василий с Ольгой и я на берегу.
- Поддерживай нос, - крикнул Васе в шум порога.
Байдарка жила в гуле потока и противилась разрушению. Мысли мелькали: "Легла на камни - есть надежда. Хуже, камень-одиночка: снимай тогда тряпочку из железа и резины, намотанную на него. Но радости мало. Каркас сложится через минуту-другую, и прощай замысел - двинуть к морским островам..."
Крикнув Василию, сунулся в порог. Вода обхватила. Я окинул камни, что стояли ниже: "Достойно торчат. Если положит-понесет - протащит по ряду". Я дернулся и притормозил. Пруха погоняла легко. Я накренился ей в противовес и уперся веслом в дно. До Ольги немного осталось. Василий кряхтит, подпирая нос. Железо на пределе: хрустнет шпангоут - все в лом. Ладно... будь, что будет. Рванулся.
Повезло. Я удержался и вцепился в камень гряды, что за "Тайменем". Ткнул весло Ольге в руки: не упусти!
Вплотную к байдарке чувство беды предметней. С носа опасный рычаг для навала. Выгибает до предела, за который лучше не заглядывать. Что еще глупей, когда ты не с водой, а ей - поперек?!
- Не могу больше держать, - прохрипел Василий. Он перебрался на корму. Я обхватил нос. Сдвинем? А не тут-то было... Славно припечатало. Моя спина занемела. Кровь пульсировала, и звенело в ушах. "Вода-лебеда силу имеет". Перед глазами возникло молчание этой же воды в верхних озерах и наш неизрасходованный запал. Разновозрастная группа жаждала порогов, но больше других - Николай - матрос Аркадия. Руку пожмет - пальцы не расходятся. Эти бы руки в помощь.
Лодка выгнулась до боли, и что-то в ней потрескивает. Каркас и впрямь не жилец. Бессилие что-либо сделать потрясло. "И что я стою посреди стремнины?". С глухим стеснением уставился на реку, разглядывая ее новое, будто только что увиденное лицо. Порог грохотал неотменяемым явлением. "Где подмога?!" . Река оставалась пустой, как стол без хлеба. Я глянул на Василия. Раскрытые глазищи. Немудрено: первая переделка. "Вот что, Василий: давай эту дуру отдирать от дна. Толкнем снизу верх". Мы оба вцепились в нижний борт. Теперь я был весь в воде - лишь подбородок сверху. Поток мчался в грудь.
- Раз, два... - мы напряглись. "Таймень" вздрогнул и... подался. Неужели...?! Напрочь не веря, уперлись еще.
- Ольга, помогай!!!
Она бросила весло, нажала в борт посередине. Втроем мы творили что-то странное, и верхний край мучительно оседал. Струя давила и подбивала снизу, помогая. "И враг, и друг одновременно". Байдарка заняла ровное положение. В этот миг - "кра-ак" - хрястнуло, будто обломилась часть сердца. Шпангоут не выдержал. Мы ухватили борт, не давая зарыться под струю. Я сунул руку: шпангоут цел, лишь срубило клепку, и в днище дыра.
- Ольга, тряпица есть?
Василий рванул тельняшку и ввинтил клок полосатой материи в пробоину.
- Подопри нос, чтоб не хлестало через верх.
Василий подвел снизу колено. Борт поднялся на ладонь. Струя побежала в обход байдарки, и внутри озером несколько тонн застыла чистейшая вода. Ольга извлекла из кормы пластмассовое ведерко.
II
Аркадий вошел в зигзаг и сходу увидел аварию. "Надо же! Вася залетел". Он отвернул корму дальше от глыб и кивком уважил стоящий на ребре "Таймень". Чего в его жизни ни бывало! Вот шли лет тридцать назад в верховье Лены... - там медведи из кустов на туристов с лодками таращились. А Васина с Ольгой байдарка - зачитанный абзац в книге происшествий, что пишет сама жизнь.
- Вправо, - спокойно сказал Николаю. Аркадий не обольщался, что команда будет выполнена точно. Он выжидающе посмотрел на матроса, живущего своей инициативой. По складу - кремень, но как любо Николаю включить скорость, взять разгон! А надо бы хитрей - тихо залезть на вал: не тыкать в него! Но где уж... По днищу колыхалась вода от первых валов "Колупаевского".
Обогнув "Таймень" Василия, Аркадий перевел дух и насторожился. К ним подлетал вал. Белый гриб был налит, как чайник, что плюется кипятком из-под крышки. Аркадий прищурился, чувствуя тяжесть байдарки. "На вал не взойдем". То-то под утро не спалось. День рождения, как ни крути..., но снилась несуразица, а потом - подзабытые подвиги: злая кудлатая вода Катуни, и как... за жизнь с ней боролся. Было давно и было так...
Байдарка в третий раз перевернулась. Ему метнули спасконец. Веревку вытравило на всю длину, и Аркадия унесло за поворот. За скалой - новый слив и бочка. Тут веревка кончилась и натянулась. Аккурат в бочке. Стало топить. Дышать нечем: пена. Кинул веревку - не пропадать же здесь.
Из бочки вымыло. Берег рукой зацепил, выполз по грудь. На большее дыхания не хватило. Антоновский - светлая память - увидал его сверху, за сердце облегченно схватился. "Саша Антоновский..., - Аркадий вздохнул, - лучшие из лучших уходят так рано".
"Х-хах", - вал, подлетавший как кипяток, накрыл байдарку. Та огрузла и повезла водный горб. "Под корень спилили", - обомлел Аркадий.
Просевший "Таймень" слушаться не хотел. Сила воды увлекала по стрежню. Вывернуть к берегу не удавалось. Аркадий подумал: "Из прухи свое не выдернешь".
Как на раздаче, поспел-накрыл новый вал и положил окончательно. Николая снесло по борту, прижало к Аркадию. "Мешаем друг другу, - Аркадий отпустил корму. - Пусть Николай плывет с байдаркой".
Они умчались. Лопасть Аркадия запала в глубину, мазнула-лязгнула по донным камням. Ее заклинило. "Врешь", - рука цепко сжала весло. Аркадия дернуло, притопило с головой. Вынырнул. "Качественно помыло, - и вздрогнул, - сигареты!". Подумал: "Раньше река раздевала "чайника"-Василия: забрала шляпу, сапог - два раза пыталась, и добралась до души - серебряного крестика, - а гляди-ка..., взялась и за нас - почтенных варягов. Что есть жизнь? Череда приобретений и утрат. Но что оседает и не уходит - чувство этого мига".
Аркадий приноровился к тому, как бросает его на валах. Каменное ложе - бог знает, когда сотворенное, - проносилось под ним впервые. Спасжилет держал на плаву. Подрулив веслом из воды, Аркадий выставил ноги вперед и глянул в клок неба. Там из рулона облаков методично разматывалась парусина. Подумал: "У природы во всем запас и для людского века, видать, - тоже. Человек живет, сколько несет река".
Аркадия крутануло. Стяжка ослабла. Спасжилет стал предательски съезжать через голову. Аркадий прижал его подбородком. Вал за валом пришлись в лицо. В голове мелькнуло: "Так концы отдать недолго в свой день...". Он увидел валун. За ним - желтое днище байдарки. Николай удерживал "Таймень" в улове и выглядывал. Рука его протянулась навстречу. Они оказались рядом.
- Вещи наши сплыли, - встретил Аркадий плохую новость матроса. Лицо Николая, казалось, окаменело, но вот разгладилось. Вода "Колупаевского" охватывала обоих. Он поглядел на лодку и капитана и, добро ухмыльнувшись, пожал ему руку: