Медведев Михаил: другие произведения.

Отчет: По озерам и порогам выборгской погранзоны (2003)

[Современная][Классика][Фантастика][Остросюжетная][Самиздат][Музыка][Заграница]|Туризм|[ArtOfWar]
Активный туризм: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 45, последний от 15/07/2023.
  • © Copyright Медведев Михаил (medvgrizli@yandex.ru)
  • Обновлено: 15/07/2023. 137k. Статистика.
  • Отчет. Водный:Ленинград и обл , Байдарка
  • Дата похода 01/08/2003
  • Маршрут: оз.Губановское - оз.Большое Градуевское - оз.Кунье
  • Оценка: 4.60*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Девять дней озеро Губановское, озеро Большое Градуевское, озеро Кунье.

  • Походы
    Гризли и Паумена

    Походные тезисы
    ~~~~~
    Маршрут 3: Приозерский плес (2004 год)
    ~~~~~
    Маршрут 1: По разливам Вуоксы (2002)
    ~~~~~

    Путешествия
    Гризли и Паумена

    Тверь (2009)
    ~~~~~
    Рыбинск (2008)
    ~~~~~
    Выборг (2008)
    ~~~~~
    Новгород (2007)
    ~~~~~
    Агой (2006)
    ~~~~~
    Тула (2005)
    ~~~~~
    Вологда (2005)
    ~~~~~
    20 часов в Харькове (2004)
    ~~~~~
    От Дагомыса до Нового Афона (2004)
    ~~~~~
    От Туапсе до Адлера (2003)
    ~~~~~
    Смоленское путешествие (2002)
    ~~~~~
    Два дня в Петрозаводске (2002)
    ~~~~~
    Один день в Москве (2002)
    ~~~~~
    Псковское путешествие (2001)
    ~~~~~
    Белое путешествие (Архангельск, Северодвинск 2001)
    ~~~~~
    Анапа (2000)
    ~~~~~
    Ейские записки (1997)
    ~~~~~

    Автор заранее предупреждает, что данные заметки является наблюдениями непосвященного, и ни в коей мере не должны обижать местных жителей или знатоков края при неточностях, недомолвках или даже злонамеренном искажении информации об описываемых местах.
    Я не претендую на звание краеведа или беспристрастного исследователя, а лишь излагаю свои впечатления, которые могут быть бесконечно далеки от объективной реальности.

    Маршрут второй: ПО ОЗЕРАМ И ПОРОГАМ ВЫБОРГСКОЙ ПОГРАНЗОНЫ (2003 год)

    (см. сначала маршрут первый)

    1 день | 2 день | 3 день | 4 день | 5 день | 6 день | 7 день | 8 день | возвращение | полезные гиперссылки

    Знакомство с байдарочными походами Гризли и Паумена лучше начинать с сочинения - "По разливам Вуоксы (2002 год)" - там действующие лица более прорисованы, даны некоторые вводные описания. Перед вами - продолжение темы, маршрут N2. Поэтому, если что-то будет непонятно в повествовании, смотри сюда. Мало того, иногда по тексту я буду давать ссылки на описания из предыдущего похода...
    Если кому-то лень читать прошлогодние материалы или затруднен доступ в Сеть, коротко представлюсь.
    Действующие лица: Гризли - автор этих строк, Паумен - мой неразлучный товарищ, а также наша собака - ротвейлер Малышкас. Отдельно упоминания заслуживает и байдарка - старый-престарый трехместный "Салют" с тридцатилетним стажем.
    На этот раз речь пойдет о девятидневном путешествии (с 13 по 21 августа 2003) от озера Губановского до Малого Лисицынского.

    День первый. Чертовски хочется в поход! или У страха глаза велики...

    В этом году было очень трудно настроиться на байдарочный поход. Почему-то идти никуда не хотелось. В июне мы впервые за долгие годы не пошли в маленький (на выходные) поход на Приозерский плес. Стояла плохая погода, да и надоели эти, переполненные туристами, места. В итоге, к августу стало казаться, что отправиться в водное путешествие, да еще на длительный срок - просто невозможно. Лес пугал, пороги страшили, а походная жизнь представлялась непереносимым кошмаром.
    - В последний раз идем, - сообщил я Паумену, когда мы возвращались из туристического магазина, нагруженные приобретенным снаряжением. - Надоело! Почему мы путешествуем по другим городам и никогда перед поездкой не испытываем дискомфорта? Значит, нам это нужно. А в поход мне не хочется идти уже третий или четвертый раз подряд!
    - Согласен, - кивнул мой товарищ. - Но сейчас придется: мы ведь купили новый тент, котел, свечи, фонарик...
    - Колышки для палатки, - веско добавил я.
    - Охотничьи спички, - продолжил Паумен. - Зря что ли?
    - Однако, все равно не хочется, - признался Гризли
    - Надо, - решительно прервал дискуссию Паумен...
    В преддверье похода дело дошло и до соматических расстройств. Так, дней за пять до мероприятия меня одолел непрекращающийся понос, а на правом глазу вскочил огромный "писяк". Организм, как мог, противился водному путешествию. В ответ я окрестил себя "Гризли - одноглазый дристун на байдарке" и перестал обращать внимания на любые симптомы.
    В итоге, путешественники преодолели все приступы трусости, собрали вещи, проклеили байдарку и ранним утром 13 августа все-таки пошли в поход!

    *

    Местом старта был выбран мост через озеро Губановское, расположенный в паре километров от поселка Возрождение. Стоит ли говорить, что дело происходило в Выборгской погранзоне? Однако, для любителей конкретики поясню. Итак, как добраться до этого моста?
    С Финляндского вокзала города Питера надо ехать до Выборга. Там пересесть на дизель Выборг-Каменногорск. При наличии пропуска в погранзону, доехать до платформы "Возрождение" и пройти еще два километра. Нас же к мосту подвезли мои родители, за что выражаю им отдельную благодарность. Без вас, дорогие мои, данный поход не состоялся бы!

    *

    Погода в тот день стояла приличная. Вот уже третьи сутки не было дождя, хотя по небу достаточно часто гуляли низкие облака. Но дождь из них не шел принципиально. Да и прогноз погоды осадков не обещал.
    Наша нагруженная "шестерка" с трудом доехала до моста и остановилась. Рядом притормозила новая иномарка с тонированными стеклами. Из нее вышел человек в довольно дорогом костюме и стал задумчиво лицезреть озеро Губановское. Зачем он приехал в столь неподходящее место? Возможно, новый русский хотел обзавестись дачей в погранзоне. Сейчас это модно и практикуется, надо только заплатить побольше денег...
    Зато мотивы рыбаков на другой стороне моста были абсолютно прозрачны. Оба "удилы" вылезли из стоящего на трассе КАМАЗа. Вместо того чтобы развозить полезные грузы, водители самозабвенно рыбачили. Мысль, очевидно, была такая: ну кто же работает в рабочее время? Когда мы уже собрали байду и собирались отплывать, рыбаки спешно смотали удочки, сели в КАМАЗ и укатили. Видимо, заканчивался их рабочий день и следовал успеть на базу, чтобы сдать наряд.
    В целом, место для сбора байды оказалось идеальным: народу - мало, подходы к воде - хорошие. С озера подплыл одинокий человек на моторке, вылез, привязал лодку цепью к дереву и ушел по делам. Стало быть, сильно за лодку не беспокоился.
    Полчетвертого, завершив все сборы, мы попрощались с родителями и отчалили. Байдарка, слава богу, собралась; вещи, к большой радости, в нее поместились, поэтому ничто не мешало начать новое путешествие. И оно началось!

    *

    Вечером перед походом, разложив атлас Карельского перешейка, мы долго разглядывали вытянутое Губановское озеро.
    - Где будем делать стоянку? - спрашивал Паумен.
    - Видишь, здесь обозначен лес, - важно отвечал я. - Если там есть стоянки, удобней места не найдешь.
    - Не нравится мне близость поселка, - сомневался Паумен. - Вдруг придут местные?
    - Да какие местные пройдут через такой лес! - возражал Гризли и снова тыкал пальцем в карту...
    Как обычно, реальность имела мало общего с устаревшей схемой.
    Сначала выяснилось, что озеро Губановское сильно заросло камышом. Первые полкилометра мы пробирались по узкой полоске воды в камышовых зарослях.
    - Неужели так будет везде? - сетовал Паумен. - Эх, надо было снова идти в Перевозное.

    *

    Гризли помалкивал и неторопливо греб вперед.
    - Что там открывается? - наконец, спросил я товарища.
    - Сейчас посмотрим, - заявил Паумен...
    Если вы думаете, что Гризли - подслеповатый старик, то глубоко ошибаетесь. Просто в данный поход мы взяли бинокль, драгоценнейший подарок профессора Цыцарского, привезенный из далекой Японии. Паумен пристроил бинокль рядом с собой и через каждые тридцать секунд внимательно изучал через окуляры окружающее пространство. Этому важному занятию несколько мешал Малышкас, по-хозяйски развалившийся в байдарке.
    - Пока одни камыши, - безутешно констатировал Паумен, и мы продолжили скорбный путь по протоке.

    *

    Спустя полчаса друзья, наконец-то, вышли на большую воду. Губановское открылось во всей красе.
    Левый берег напрочь зарос камышом. За камышами возвышалось несколько домов. На правом - мирно паслись коровы, довольно большое стадо. Далее тоже виднелись постройки.
    - На этом месте должен был быть лес! - только и смог вымолвить Гризли.
    - Надо было идти в Перевозное, - опять завел Паумен старую пластинку.

    *

    По зеркальной глади путешественники медленно продвигались вдоль Губановского. Ветра в тот день практически не было. Километра через три показались первые острова. Паумен заранее разглядел в бинокль, что все они заросли камышами. Особенно это касалось острова Солнечного, самого большого и приметного из всех компании.
    - Может быть, стоит сегодня пойти на пороги? - спросил я товарища. - Не ночевать же на воде...
    На удивление, я чувствовал себя бодро и был готов грести до далекого озера Соколиного.
    - Не хотелось бы иметь дополнительные трудности, - рассудительно ответил Паумен. - Встали мы сегодня полшестого утра. Хорошо бы и заснуть не слишком поздно. Но мест для стоянки я пока не вижу.
    - Надо искать в этом районе, - предложил Гризли. - Дальше, судя по карте, будет хуже. Кстати, что там впереди?
    - Ничего путного, - ответил Паумен, вновь осмотрев окрестности.

    *

    На всякий случай мы решили приблизиться к острову левее Солнечного. Мне показалось, что там есть просветы в камышах; да и деревья росли довольно близко к воде.
    - Не останемся, так, по крайней мере, выйдем на сушу, - пояснил я. - Надо размять конечности...
    На наше удивление, на острове оказалось неплохое место для стоянки.
    - Разгружаемся, - принял решение Паумен после осмотра. - Мы так и договаривались: находим первое приемлемое место и привал.
    Я не возражал. Моя бодрость (Гризли прямо-таки рвался в Соколиное) с каждой секундой уменьшалась. Друзья привязали Малыша к дереву, а сами приступили к разгрузке байдарки.

    *

    Стоянка представляла собой высокую круглую поляну, на который расположен мощный кострище, обложенный со всех сторон грудой камней. Рядом располагался большой камень-столик с тремя камнями-стульями.
    Палатку мы поставили на единственном более-менее ровном месте. При этом обнаружился первый сюрприз. Дементий Громов, наш старинный знакомый, сделал новый штырь для палатки, ибо предыдущий сломался. В процессе сборки выяснилось, что штырь мастера Громова, увы, не влезает своим концом в отверстие другого штыря.
    - Большое спасибо, Дементий, - пробурчал Гризли. - Напильника у меня-то и нету.
    Затем я стал думать, как сделать супер-штырь Громова немного потоньше. В итоге, минут сорок пришлось точить штырь о камень, пока он, наконец, не вошел в нужное отверстие.
    Все равно, большое спасибо, разлюбезнейший Дементий! Без твоей помощи этот поход тоже не состоялся бы!

    *

    Паумен стал заносить вещи в палатку и благоустраивать жилище, я же - принялся обследовать остров на предмет дров. Последних на острове катастрофически не хватало. Слава богу, еще при сходе на берег я приметил сухую березину у самых камышей - она и послужила основной пищей для костра.
    Поражает тупость туристов, посещающих эти места! То тут, то там на острове лежали могучие спиленные стволы. Кто-то потратил немало времени, чтобы "завалить" деревья, но какой был в этом прок? На дрова стволы так и не пошли... С другой стороны, на острове почти всегда можно найти сушняк, надо только с умом искать. Так зачем же поганить природу?
    С большим трудом я раздобыл каких-то палочек, древесины, слегка коры. Малышкас отправился вместе со мной в путешествие по острову, но вскоре бросил автора данных строк (когда я зашел в самые дебри) и помчался обратно в лагерь.
    - Вот, ненадежное животное, - подумал Гризли, продираясь сквозь бурелом. - Лучше бы дрова помог принести!

    *

    С нашей поляны открывался неплохой вид на озеро, а внизу располагался небольшой пляжик. Время от времени то я, то Паумен кидали Малышу палочку и он с удовольствием за ней плавал.
    На Губановском обосновалось немало рыбаков на деревянных лодках: здесь плохо с местами для стоянок, но преизрядно рыбы в камышах. Большинство "удил" составляли местные жители, выезжающие в Губановское на промысел.
    Малышкас, судя по всему, сильно повзрослел за год. Перемены в поведении собаки происходят стремительно. В этот раз пес особо не бесился, степенно плавал за палочкой и довольно покорно стоял на поводке.
    Правда, время от времени Малый порывался катать носом камни, но мы его останавливали криками "Нельзя!", "Где палочка?" и "Ко мне!".
    - Пока нос не разодран, - заключил Паумен, - Малыш может отключаться от "камнекатания".

    *

    - Что значит "катать носом камни"? - спросит удивленный читатель.
    Объясню подробней. Еще с памятного похода 2000 года Малышкас приобрел такую черту - увидев камень (желательно покрупней), лежащий в воде, он лапами, пастью и всем остальным телом стремится вытащить предмет интереса на сушу. Так как характер у нашей собаки - упрямый, ей это обычно удается. Затем Малый несколько секунд смотрит на "добычу", после чего начинает в прямом смысле слова катать и переворачивать камень своим носом.
    Соприкасающиеся поверхности (нос глупой псины и твердый камень) - неравноценны, и вскоре ротвейлер натуральным образом стирает свой нос; минут пять через он начинает кровоточить. Малый - глуповат, поэтому разодранный, чешущийся нос, является дополнительным стимулом для катания. Если собаку вовремя не остановить, она может ободрать нос до страшного состояния.
    Можно сказать, для Малого катание камней - такая же дурная привычка, как для человека - непреодолимая тяга к алкоголю.

    *

    На ужин были макароны с тушенкой. Новый шестилитровый котел наглядно продемонстрировал свои достоинства и недостатки. С одной стороны, быстро закипает большое количество воды, с другой - для такого котелка требуется высокий кострище, а следовательно, совсем другая технология приготовления пищи.
    - Надо будет приспособиться, - мудро заметил Гризли, наматывая круги вокруг костра. - Расход дров заметно возрастает...
    Пока я "приспосабливался", здорово подгорела вермишель. Мы разделили пайку на троих и залили котелок водой.

    *

    На вечер нас ждало вино "Сангрия" со следующими параметрами: емкость - 1 литр, крепость - 8 градусов, разлив - Ленинградская область.
    - Какое может быть в походе сухое вино? - воскликнет неподготовленный читатель. - Либо водка, либо - сухой закон!
    - А суховинный закон не хотите? - отвечу я вопросом на вопрос.
    А все дело в том, что бдительный Паумен прикупил в Выборге два пакета сухого вина. После июльского посещения Туапсе путешественники пристрастились к этому благородному напитку. Сухое вино, пожалуй, лучший спиртосодержащий напиток в мире, ибо пить его приятно, а в голове если и шумит, то еле-еле.

    *

    Неожиданно для нас Малышкас довольно скоро (около 10-ти вечера) попросился в палатку.
    - Совсем пенсионером стал, - прокомментировал Гризли.
    - Что будет на следующий год? - задумались путешественники и выпили по стаканчику "Сангрии".
    После этого искупались в озере Губановском.

    *

    - И чего мы так боялись идти в поход? - наконец, произнес Гризли. - По-моему, все идет нормально...
    - И действительно, зачем было так нервничать? - добавил Паумен. - Здесь неплохо, места новые видишь...
    - Просто человеку очень трудно сдвинуться с места, - начал Гризли.
    - Точно! - подхватил Паумен. - Лень и аморфность разъедают сознание, и с этим надо всегда бороться!
    - Верно, - согласился Гризли. - Я уже писал об этом в "Походных тезисах" и сейчас готов вновь напомнить читателям: Не дайте лени себя побороть!

    *

    Часов в 11 стемнело и появилось много комаров. Воцарилось полное безветрие, которое порождало хорошую слышимость. Так, выяснилось, что за островом Солнечный находится стоянка подростков, очевидно, из поселка Возрождение. Они, как и полагается всем молодым людям, создавали много шума.
    - Где моя рыба? - голосил один.
    - Настойка, настойку возьми! - вопил другой.
    - Пошел на х...! - орал третий.
    Путешественников подобное соседство не обрадовало.
    - У нас даже младенец, если останется без взрослых, начинает ругаться матом, - заметил Гризли.
    - Не обращай внимания, - ответил Паумен. - Они на другом берегу.
    Однако, тут друзья услышали приближающиеся голоса и шум весел. Подростков явно потянуло на подвиги.

    *

    - Наверное, к нам плывут, - подумал я.
    Гризли сел на берегу и приготовился встречать незваных гостей. Что им, правда, сказать и как себя вести, я не знал.
    Далекие гребки все также слышались, однако к нашему месту никто не приближался. Я посидел минуты две, затем встал и в сердцах воскликнул: "Что за чушь лезет в голову! Зачем мы понадобились этим подросткам"?
    Недавние опасения показались просто идиотическими.
    - Вместо того, чтобы беспокоиться, - сообщил Паумен, - ты бы лучше меня успокаивал.
    - Конечно, - согласился Гризли. - Я так и буду делать...
    - Завтра надо уходить с этого места, - принял решение Паумен. - Надеюсь, в Большом Градуевском будет меньше народа.

    *

    Обрадовавшие безветрию комары стали всерьез донимать путешественников. Однако идти в палатку, когда рядом шумят подростки, не хотелось. Все-таки у нас уже имелся печальный опыт "незапланированных пропаж", когда утром твоих вещей становится значительно меньше, чем было вечером. Поэтому друзья решили еще посидеть на берегу.
    Тут пригодилась еще одна покупка для похода - "американская свеча" за 30 рублей. Это - свечка с очень толстым фитилем в железной банке. Оказалось, что она горит весьма ярко, при ней даже можно играть в карты.

    *

    Ближе к двенадцати на озеро Губановское опустились сумерки. Идти на лодке в такую темень я бы не решился. Поэтому Гризли и Паумен полезли в палатку.
    Малый уже давно храпел, уютно устроившись на своем месте. Мы ожидали холодных ночей и поэтому взяли в поход много теплых вещей. Однако, опасения оказались напрасными - я не надел и половины приготовленной одежды.

    *

    В пять часа утра меня разбудил Паумен. Вообще-то, это сделать непросто, так как сплю я очень крепко. Но мой товарищ так настойчиво на мне топтался, и что просто пришлось проснуться.
    - Что случилось? - сонно спросил я.
    - У меня сдувает матрац! - безутешно воскликнул Паумен. - За три часа средняя часть вся сдулась.
    - А, - довольно безучастно протянул Гризли. - Жалко... Ты меня уж больше не буди, а?
    Расстроенный Паумен не обратил внимания на мои слова и принялся надувать злополучный матрац. А Гризли повернулся на другой бок и вскоре захрапел.

    День второй. Вверх по порогам

    Утро началось с того, что Малышкас решил проблеваться. Слава Богу, этому предшествовали ритмичные гортанные звуки, поэтому я успел открыть палатку, чтобы пес выскочил наружу. Затем - вышел за ним. Тело болело после вчерашних нагрузок, но Гризли решил бодриться.
    Сначала я искупался и по-настоящему проснулся. Кстати, настало время первого походного совета: пробудившись после любой походной ночи, ощущая общую разбитость организма, немедленно лезьте в воду, какой бы холодной она ни была. Купание придаст вам сил и поднимет настроение!

    *

    Затем Гризли с большим трудом насобирал сушняка, которого на острове почти не осталось.
    - Еще один день здесь стоять было бы сложно, - подумал я. - Надо двигаться дальше.
    Слава богу, погода этому способствовала. В природе все как будто застыло. Опять наблюдалось безветрие, снова по небу неспешно ползли облака, но дождя не было. Я почти уверился, что хорошая погода сохранится на весь срок похода.
    Затем, решив проблему с дровами, Гризли принялся за чистку котла. На это у меня ушло не менее часа. Новая покупка подгорела основательно. Ценой титанических усилий я отскреб практически всю гарь и тотчас затосковал от безделья.

    *

    Вскоре из палатки вылез не шибко довольный Паумен.
    - Прохудился матрац, - с ходу сообщил он. - Всю ночь спал практически на земле!
    Паумен уныло посмотрел по сторонам, стянул с себя свитер, и постепенно начал приходить в себя.
    - Между прочим, я тоже довольно плохо спал, - ответил Гризли. - Место здесь под палатку - отвратительное. Даже две пены не спасли от мощных булдыганов. Так и проерзал всю ночь.
    - В начале похода и матрац прохудился! - вновь пожаловался Паумен. - Это никуда не годится! Что же будет дальше?
    - Я посмотрю после еды, - пообещал Гризли. - Ты купайся, а я котелок вскипячу.
    - Подожди, пока я выйду, - начал возражать Паумен.
    - Да, зачем терять время! - не послушался Гризли и начал возиться с костром.
    Через несколько минут я попытался в одиночку поставить шестилитровый котелок на огонь. Однако, у меня это получилось плохо: палка и котелок - тяжелые, а дым шел прямо в глаза.
    - Паумен! - позвал я товарища, стоя около костра и захлебываясь дымом. - Подержи конец палки!
    Мой товарищ как раз выходил из озера.
    - Я же просил тебя, Гризли, подождать, - возмутился он, но, тем не менее, помог косолапому другу.

    *

    На завтрак у нас был суп-рассольник. Я уже писал об удобствах супов в вакуумных упаковках, добавлю лишь, что самый вкусный из них - рассольник. Мы съели его с превеликим удовольствием, только Малыш почему-то отказался от своей доли. С утра Паумен кормит собаку "Чаппи"; таким образом Малый получает суточную норму мяса, а вечером ест с нами из общего котла. Очевидно, после "Чаппи" места для рассольника в собачьем желудке не осталось.
    Потом я заклеил матрац Паумена. Дырка отыскалась с большим трудом, зато починка сделала моего друга счастливым.
    - Все-таки, китайская халтура! - вынес Паумен приговор провинившемуся матрацу. - Самый прочный ведь купили, и вот!
    - Слишком большая нагрузка, - пояснил я. - Каждую ночь ты неизбежно ворочаешься...
    - Мне в походе необходим комфорт, - произнес Паумен свою любимую фразу. - Без матраца - никак нельзя.
    И путешественники стали собираться. Но это оказалось совсем непросто.

    *

    У нас в походе очень много вещей и с каждым водным путешествием их становится все больше. Иногда я просто прихожу в ужас - какое огромное количество скарба мы с собой таскаем!
    - Скоро к байдарке придется прикрепить плот и возить на нем пожитки, - предупреждаю я Паумена.
    - Но, Гризли, ведь все вещи нужны! - резонно отвечает мой товарищ.
    Итак, что у нас прибавилось по сравнению с прошлым походом? Во-первых, как всегда, - очень много разнообразной еды. Кроме традиционных круп, супов и тушенки - две банки безалкогольного пива, один пакет вина, двухлитровая бутылка газировки, двухлитровая "Кока-колы" плюс "Спрайт", бутылка постного масла. Из вещей - термос (впервые взяли в поход - хорошая штука), бинокль, двое ватных штанов и плащ-палатка (крупногабаритные и тяжелые), внушительное количество одежды. По мелочам: шесть больших свечей (кроме американской, разумеется), пол-литра керосина, лучины, материал для байды, клей и инструменты.
    Вообщем, поверьте на слово, вещей - предостаточно.

    *

    Большинство скарба мы "забиваем" в большой рюкзак, чтобы не рассовывать вещи в нос и в корму (все равно идем вдвоем в трехместной байдарке). Затем рюкзак водружается на первое байдарочное сиденье.
    Таким образом, наша лодка в профиль выглядит так: сначала нос, затем, из переднего сидения возвышается большой рюкзак, слегка наклоненный вперед, далее видна морда Малыша, после следует Паумен, затем Гризли, и завершает картину корма.
    Первые сборы в водном походе - наиболее продолжительные, однако на этот раз мы уложились в полтора часа. Около трех дня путешественники двинулись в путь.

    *

    - Слушай, а как называется наш остров? - спросил я, когда мы отплыли.
    - Видный, - сообщил мой товарищ, изучая карту.
    - Я бы назвал его Незаметный, - прокомментировал Гризли. - Местные картографы плохо несут службу...
    Впереди показались новые острова, начали открываться красивые виды, да и берега стали повыше. То справа, то слева попадались хорошие места под стоянку. Все они были пустыми. - Чуть-чуть не доехали, - посетовал Паумен. - Перестраховались...
    - В следующий раз будем умней, - добавил Гризли.
    Однако, в настоящий момент нам было не до стоянок. Путешественников ждали Большие Градуевские Волоки.

    *

    Итак, наш путь лежал до окончания Губановского, затем - в озеро Соколиное и оттуда - в Большое Градуевское. Обе протоки (из Губановского в Соколиное и из Соколиного в Градуевское) надо было искать. Мы имели на руках два интернетовских описания схожих маршрутов: первое - Плечко, второе - клуба туристов "Московская застава" (дата - 2001 год). Плечко шел по маршруту "Лосево-Выборг" сверху-вниз, "Московская Застава" - зачем-то поднималась вверх ("От Выборгских озер в систему Вуоксы").
    Тут я должен прокашляться, сделать паузу, и представить читателям Льва Алексеевича Плечко, человека-катамарана (не путать с человеком-пароходом). Какое ни возьми описание из turizm.lib.ru - все на Плечко ссылаются, и никто не посвятил ему более одной строчки. Я хочу восполнить этот досадный пробел.

    *

    Фрагмент целиком посвящен Л.А. Плечко - в знак признательности и глубочайшего уважения

    Этого известного туриста знает любой просвещенный водник. В свое время выпустили книжку - Л. Плечко, И. Сабанеева "Водные маршруты СССР. Европейская часть", М., ФиС, 1973 г. - единственное в СССР описание водных туристических маршрутов. Интернета в далекие 70-е еще не было, поэтому на сочинение Плечко и Сабанеевой - просто молились. Именно этой книжкой и прославился Лев Алексеевич.
    Что и говорить! Плечко - культовая фигура для туристов-водников, равноценная Максиму Мошкову в 1995-1996 годах. Лично я называю Льва Ивановича - "Плечистый". "Почему"? - спросите вы.
    Дело в том, что в описаниях Плечко вы никогда не найдете драматичных или предостерегающих ноток при описании маршрута любой степени сложности. Для Плечко, например, нет "непроходимых порогов". То есть, такие пороги, конечно, существуют и пройти их вам, скорее всего, не удастся (лучше и не пытайтесь), но это ВАМ, А НЕ ПЛЕЧКО!
    "Плечистый" преодолеет любой порог. Кроме того, человек-катамаран всегда составляет маршрут из расчета 30 километров в день. Поэтому смешно было читать описание одного из походов на turizm.lib.ru, где автор ругал Льва Алексеевича на чем свет стоит. Плечко указал, что маршрут - десятидневный с четыремя дневками. А несчастным туристам пришлось грести двенадцать дней, чтобы пройти это расстояние! Наивные ребята! Зачем было мерить свои силы по Плечко?
    Мы с Пауменом частенько фантазируем на тему "Плечистого". Например, таким мне видится набросок портрета великого водника:
    "...Любимым занятием Плечко являлось прохождение Лосевского порога снизу-вверх. Кроме него, никому в мире подобное не удавалось.
    - Эх, раззудись плечо! - вдохновенно орал Плечко и налегал на весло.
    Через три-шесть часов отчаянной гребли Лев Алексеевич непременно оказывался на широкой разливе Вуоксы.
    - Хоть немного разогрелся, - с удовлетворением констатировал он. - А то совсем не осталось водных преград в Ленинградской области"!
    Мне хочется, чтобы великий водник именно таким остался в памяти народной. В любом случае, да здравствует Плечко! Его описания маршрутов многим из нас подарили немало приятных минут.
    Спасибо, Лев Алексеевич!

    *

    На данном переходе (снизу-вверх) мы пользовались описанием "Московской заставы".
    Путешественники как раз подошли к концу Губановского и искали дальнейший путь. Следовало найти протоку в Соколиное и не заплыть по ошибке в замкнутое озеро Поклонное, которое располагалось чуть ниже. Паумен положил рядом с собой описание и стал внимательнейшим образом изучать текст.
    - Читай вслух, - предложил Гризли.
    Мой товарищ кивнул.
    - "На озере Губановском поворот вправо, до залива. Здесь в кустах впадает протока с небольшим течением с плесом выше, на котором надо держать курс прямо, а не сворачивать вправо, так как озеро Соколиное расположено выше", - медленно прочел Паумен.
    - Что за тарабарщина? - подивился Гризли. - Надо читать более маленькими кусками...
    - "На озере Губановском поворот вправо, до залива", - повторил Паумен. - Стоп, пауза...
    И путешественники поплыли дальше. Вскоре показался залив.

    *

    - "Здесь в кустах впадает протока с небольшим течением с плесом выше", - продолжил Паумен.
    - А точно в кустах? - забеспокоился я. - Может быть, в камышах? Здесь - одни камыши.
    - Написано "в кустах", - подчеркнул мой товарищ. - Не могли они просто так написать "кусты".
    В мой товарищ начал осматриваться по сторонам, пока Гризли медленно греб вдоль берега.
    - Смотри, кусты! - наконец, воскликнул Паумен.
    И точно! Подъехав к ним, мы обнаружили малозаметную протоку.
    - Уважаю "Московскую заставу"! - заявил Гризли, большой любитель и ценитель печатного слова. - Емко сказано! Лучше не придумать! "В кустах"! Замечательное описание!!!
    Тут самое время дать второй походный совет. Если вы идете вверх по течению и разыскиваете выход в следующее озеро, смотрите на поверхность воды. Во впадающих протоках всегда хорошо заметно течение. Так что просто ищите место, где блестит вода (если безветренно). Эта подсказка подтвердит или опровергнет ваши предположения. Тут же поделюсь еще одной информацией: если проток, впадающих в озеро обычно несколько, то выходит из озера - только одна.
    Почему? Попробуйте догадаться сами.

    *

    Первый перекат Гризли решил "взять с боем" и интенсивно погреб вперед. Однако, когда байдарка вошла в русло, течение троекратно усилилось и байдарка практически встала на одном месте. Тогда, ткнув веслом в дно, и убедившись, что неглубоко, я вылез из лодки и провел ее вместе с Пауменом и Малышкасом.
    Далее мы оказались на спокойной воде.
    "...надо держать курс прямо, а не сворачивать вправо, так как озеро Соколиное расположено выше", - процитировал Паумен довольно загадочную фразу из описания.
    Никакого поворота вправо я не приметил. Что делать в таком случае? Ответ такой: просто идти против течения. Именно это и означает фраза "озеро Соколиное расположено выше".
    Все это я пишу столь подробно, чтобы путешественники, идущие по описаниям, внимательно вчитывались в каждое слово. Лишних фраз в описаниях НЕ БЫВАЕТ (это совершено не касается моих записок).

    *

    Тем временем, впереди показалось новое препятствие. Это уже был настоящий порог. Шумела вода, скатываясь вниз по извилистой траектории. На месте активного стока стоял рыбак и удил рыбу. Рядом располагалась небольшая заходная бухточка. Там я высадил Паумена и Малыша (о проблемах высадки собаки - здесь), и пошел на прохождение порога.
    Дойдя до камней (то есть, места, где можно встать), я вылез из байды и в первый раз, довольно неумело, потащил лодку вверх, расположившись сбоку. Это далось мне нелегко, ибо течение было сильным. Тем не менее, мы с байдой медленно продвигались вперед, а Паумен и Малыш шли по берегу. Рыбак, увидев людей, моментально испарился, а я довольно удачно прошел порог. За ним оказалась небольшая (метров на сорок) пауза (спокойный разлив воды), а дальше начинался новый порог.

    *

    Разгоряченный Гризли решил не влезать в байдарку. Сделав несколько шагов вперед, я услышал голос Паумена:
    - Гризли, достань мне резиновые сапоги!
    Оказалось, мой товарищ выскочил на берег в резиновых тапочках, а идти в них по камням - весьма неудобно.
    Пришлось мне с байдаркой возвращаться, чтобы вынуть сапоги Паумену.

    *

    Пройти рядом с лодкой сорок метров мне не удалось. Такова специфика Градуевских порогов. На пороге - мелко, но как только он закачивается, тотчас становится глубоко. Решив, что плыть рядом с байдой - слишком глупо, мне пришлось второй раз вернуться на прежнее место и залезть в лодку.
    Надо сказать, что пороги я проходил в высоких резиновых сапогах (туда, разумеется, залилась вода). В связи с этим в байдарку надо залезать "методом цапли". Сначала высоко сгибаешь ногу в колене, чтобы вытекла вода из сапога, затем - ставишь ногу в байду. Воду из второго сапога выливаешь, уже находясь в лодке.
    Третье препятствие было коротким, но могучим, метров на двадцать бурного водоворота.
    - К сожалению, обратно придется тоже проводить байду, - посетовал я. - Очень низкая вода.
    - Ты сначала наверх заберись, - посоветовал Паумен.

    *

    Этот порог дался мне с большим трудом. Наученный опытом, я шел, держа байду просто за нос. Так, действительно, удобней - лодка сама встает по течению и не надо делать судорожных движений по развороту. Последние три метра были самыми тяжелыми, ибо порог образовывал небольшую ступеньку.
    Оказавшись в более-менее спокойной воде, Гризли первым делом принялся давить по всему телу слепней и комаров. Гнусные насекомые чувствовали, что во время проводки я беззащитен и покусали автора данных строк весьма основательно. Но первая задача была выполнена - мы вошли в Соколиное.

    *

    "В протоке между озерами Соколиным и Большим Градуевским на все ее 300 м шиверка при ширине реки 4 м, камней немного, проходится проводкой вдоль правого берега," - читал мне Паумен, пока мы шли по Соколиному. Кстати, заодно могу опровергнуть другую фразу из "Московской Заставы": "Выше порожка расположено озеро Соколиное... Здесь много надводных красивых камней, есть места для стоянки". Так вот, место для стоянки - практически одно, но и оно расположено рядом с шиверой, то есть, перед вами всегда будут разгружаться и загружаться байдарки.
    Кстати, вы знаете, что такое "шивера"? Ладно, объясню для самых маленьких. Шивера - это протока, но с довольно сильным течением. Порог - мощная преграда, короткая, с очень бурной водой. Если вода не бурная, а протяженность препятствия большая - перед вами шивера.
    Любопытно, что длина последней шиверы, по мнению Плечко, составляла 200 метров, по описанию "Московской заставы" - 300, а мне показалась не длиннее 150 метров. (Вот и верь после этого людям)! Шивера довольно спокойная, хоть и сильно вытянутая. Проходить ее вверх, действительно, лучше по правому берегу.
    На этом препятствии я окончательно устал. Зато путешественники вышли в Большое Градуевское.

    *

    В Большом Градуевском надо идти очень аккуратно. Как констатирует Плечко: "В заливе множество гигантских камней в воде, запутанная орография (в сужениях - небольшое течение)". Попутно объясню, что "ОРОГРАФИЯ (от греч . oros - гора и ...графия), описание различных элементов рельефа (хребтов, возвышенностей, котловин и т. п.) и их классификация по внешним признакам вне зависимости от происхождения". Плутая в "орографии", усталые путешественники выбирали место под стоянку.
    Мы прошли мимо двух высоченных камней, миновали череду островов. Затем оказались в самом начале Градуевского. Где-то в отдалении, на широком разливе озера гудели моторки. Однако, мы были спрятаны от шумного человечества многочисленными островами.
    Среди них и стали искать место на ночлег. Их оказалось два - и оба на островах.
    - Пойдем влево, - предложил я Паумену. - Это место в меньшей степени можно назвать центровым.
    - Да, я помню историю с пьяным, - согласился Паумен. - Поехали, посмотрим...

    *

    Поначалу место показалось нам неудобным. Прямо около берега заботливые туристы устроили свалку для мусора. Неподалеку валялись две двухлитровые полиэтиленовые бутылки, заполненные водой. Рядом с кострищем лежал ствол от спиленной сосны.
    - Слишком урбанизировано, - пробурчал Гризли.
    - Схожу-ка я в глубь острова на разведку, - решил Паумен.
    Я хотел последовать за товарищем, но тут отчаянно взвыл Малышкас, подозревая, что его хотят бросить.
    (Тут надо отметить, что собачину мы всегда привязываем "на повод" к какому-нибудь дереву, когда высаживаемся на новое место. Причины прозаичны: какой-нибудь турист, покидая стоянку, вполне способен поблизости посрать (типа, "да какал я с высокой башни на вас всех, уезжаю отсюда!"). А Малышкас, увы, во всем этом может измазаться. Поэтому ротвейлер сначала сидит на привязи, пока путешественники осматривают место).
    Малый так горестно завопил, что я решил остаться с собакой, а Паумен пошел "на осмотр" в одиночестве.
    - Это остров, - сообщил мой товарищ по возращению. - Мест для стоянок на нем больше нет и подходов с той стороны - тоже. Так что, думаю, останемся.
    Гризли согласился, хотя мне и не шибко понравилось место. Однако, было уже около восьми вечера.
    Мы вынули байду, поставили палатку, а затем каждый занялся своим делом. Паумен укладывал вещи, разбирался с продовольствием и скарбом, Гризли отправился в лес за дровами, а Малышкас лег, привязанный к дереву, и с грустью смотрел на воду...

    *

    Дров оказалось предостаточно. Остров уходил далеко вглубь и с нашего места представлялся медленно расширяющимся треугольником. По его медиане проходила широкая вытоптанная тропа. Рядом с ней лежало немало спиленных стволов. Но стоило отойти к одному или другому берегу, как количество сушняка стремительно возрастало. В один из визитов за дровами я случайно обнаружил красный гриб. Он был очень красивым, словно с картинки, с большой желтой шляпкой.
    Долго я смотрел на это чудо природы, но сорвать все же не решился. Вместо этого, забыв про дрова, поспешил к Паумену.
    - Надо было брать, - рассудил Паумен. - Сегодня и сделаем. Кстати, давай еще поищем грибы.
    Путешественники отвязали Малого, который очень обрадовался, взяли полиэтиленовые мешки и направились в лес. Увы, больше грибов не встретилось, разве что Паумен нашел несколько лисичек. Все это мы покидали в котел и первый раз за поход умяли пайку с грибами.

    *

    Вино во второй вечер друзья решили не пить, хотя Паумен и намекал на такую возможность.
    - Ты желаешь каждый вечер пить вино? - задал я весьма провокационный вопрос. - А как же антиалкогольная политика?
    - А почему бы нет? - смело возразил Паумен. - В Туапсе ведь мы пили...
    Мой товарищ теперь частенько ссылался на Туапсе...
    - То на юге, - Гризли важно поднял вверх указательный палец. - А тут - поход...
    Однако, Паумен меня не слушал...
    - Мало вина я взял, - посетовал мой товарищ.

    *

    Вечером было тихо. Я, на всякий случай, натянул стропу для тента. Вскоре мы закончили есть, и запустили Малыша в палатку. Затем еще посидели, послушали радио. Часов в двенадцать съели по две вкусных печенины "Чоко-Пай", еще одно транжирство в походе, но очень приятное.

    *

    Перед сном Гризли вышел из палатки и взглянул на небо. Звезды куда-то исчезли.
    - Как бы не пошел дождь, - сказал я лениво и зевнул.
    Затем залез в палатку и крепко заснул, так и не натянув заветного тента.

    День третий. Ну, здравствуй, Большое Градуевское...

    В два часа ночи по палатке застучал дождь.
    "Может, выйти, поставить тент?", - мелькнула в голове благородная мысль.
    "Ты что, рехнулся?", - сменила ее другая, более привычная.
    В результате я немного поворочался и снова заснул.

    *

    Дождь шел до четырех утра. Однако, когда я встал полдвенадцатого, было довольно сухо - два часа дождя ничего не изменили в природе, где до этого пять дней стояла хорошая погода. Малышкас вместе со мной выскочил из палатки и мы искупались.
    Чтобы Малый подольше поплавал, я пару раз кинул ему в воду увесистую палку. На берегу, словно для этих целей, возвышался внушительный камень. Очень удобно - вскакиваешь на монумент и с высоты швыряешь палку в воду. Собаку подобные "выкрутасы" только возбуждают.

    *

    Затем мне надоело "палкометание" (хотя Малыш готов заниматься этим хоть до вечера). Гризли принял хозяйственный вид и отправился за дровами. Заодно прихватил с собой собачину прогуляться. Увы, Малышкас меня не слушался. Вскоре он начал гулять сам по себе. Пришлось и Гризли в одиночку проводить в жизнь дровяную политику.
    Когда я в очередной раз вернулся с охапкой дров, то застал ротвейлера за следующим занятием: Малый принюхивался к помойке, осторожно, аккуратно, но с неподдельным интересом. Так всегда происходит, когда он знает, что нельзя, но ему очень хочется.
    Подобного поведения я вытерпеть не мог.
    - Это уже слишком! - заявил Гризли. - Делаешь тебе, как лучше, а ты - свинеешь!!!
    И я снова привязал псятину. Затем - отправился за дровами. Наказанный Малый проводил меня грустным взором.

    *

    Через некоторое время из палатки вылез Паумен и отправился купаться. Его матрац, слава богу, спускать перестал. Я начал постепенно готовить завтрак - кипятить котел. В это время где-то вдалеке прогремел гром. Гризли хотел, как в прошлом походе, все свалить на каменоломни, но в это время над головой раздался мощнейший громовой раскат, который ни с чем перепутать невозможно. Поэтому путешественники засуетились в преддверье грозы.
    Я начал ломать ветки в одну кучу и укладывать под полиэтилен. Паумен, тем временем, убирал вещи в палатку. Очень скоро с неба закапало... Но, увы! Это была совсем не гроза, а затяжной плакучий дождик. Мы вытерли Малыша, который, слава богу, несколько подсох и завели в палатку. Затем поставили тент и стали варить суп.
    Тем временем, небо затянуло окончательно.

    *

    Суп пришлось есть под дождем, что несколько испортило трапезу. Затем путешественники залезли в палатку. Настроение ухудшилось. Паумен собирался поехать на байде за грибами, я - делать удочки, но все планы рухнули. Успокаивал лишь факт, что сегодня по расписанию - неходовой день. Вот если бы под дождем собираться и отплывать! Тем не менее, погода не радовала.
    Что делать в походе в плохую погоду? Если дождь идет недолго и еще не успел надоесть до тошноты, следует спать. (Однако не рискну назвать это - очередным походным советом).
    Паумен немного посмотрел материалы, которые взял для чтения (информация с сайта "Активный туризм"), я набросал пару страниц путевых заметок, и вскоре мы заснули. Малышкас поначалу стремился выбраться из палатки, ибо раз он в походе, по понятиям собаки надо гулять. Но, осознав, что подобное - невозможно (никто из палатки выпускать Малыша не собирался), пес загрустил и тоже уснул. Таким образом, природа нам устроила тихий час.

    *

    Я проснулся около трех. Дождь шел по-прежнему. Паумен лежал на спине и рассматривал стены палатки.
    - Давно не спишь? - спросил я товарища.
    - Да, с полчасика, - ответил он.
    - Что на улице?
    - Дождь. Туча расползлась по небу, да так и зависла...
    - Если бы ветер подул, он бы раздул тучи, - стал рассуждать я вслух. - Пусть даже прошла бы гроза. Это лучше, чем бесконечный дождик.
    - Но ветра-то нет, - заметил Паумен.
    - Нет, - подтвердил я.
    - Жалко. - Паумен потянулся за сигаретой. - Будешь?
    Друзья покурили в палатке, и еще минут десять поговорили за жизнь.
    Как вы понимаете, беседа все время сводилась к погоде. Я для того и привел этот весьма бестолковый диалог, чтобы читатель осознал чувства походника при плохой погоде. Постепенно наваливаются апатия и скука.

    *

    Наконец, я решил, что надо что-то делать.
    Гризли вылез из палатки и под струями дождя начал поудобней устанавливать тент. Мои резиновые сапоги были мокрыми после вчерашнего перехода, но я их мужественно надел.
    Вскоре и Паумен вылез из палатки. Дождь по-прежнему мелко капал.
    - Все-таки, поеду за грибами, - заявил мой товарищ.
    - Ага, - вяловато согласился я. - Тогда пошли тащить байдарку...

    *

    Паумен надел офицерский плащ (максимально возможная защита от дождя), который мы почему-то называем "плащ-палатка", натянул капюшон и друзья направились за лодкой. Это было похоже на проводы бойца на фронт.
    Малышкас, запертый в палатке, жалобно скулил, ибо скучал в тесном помещении, но путешественники не обращали внимания на эти скорбные звуки. Мокрый Малышкас на дожде никому был не нужен.
    Паумен влез в байдарку и вдруг его озарила блестящая мысль.
    - Прокачусь-ка я сначала на соседний остров, - сообщил он. - Там грибы поищу и, может быть, что-нибудь для нашей стоянки раздобуду.
    Я оттолкнул байдарку от берега; Паумен подналег на весло. Глядя на удаляющегося товарища, я понял, что необходимо благоустраивать лагерь.
    - Нужен столик, - вспомнилось пожелание друга.
    И Гризли принялся "делать столик".

    *

    Из чего можно сделать столик на острове, если нет под рукой ножовки? Разумеется, из камней. Слава богу, их было много. Однако, существовала другая сложность: камни - очень тяжелые. Чем более плоские камни попадались мне на глаза, тем более они были неподъемными.
    В итоге, я выбрал максимально приемлемые камнюганы и занялся делом. Через полчаса напряженной работы рядом с кострищем красовались два столика, причем, последний камень Гризли еле-еле загрузил наверх, насколько он был тяжел. Я понял, что второй столик - несколько кривоват, но переделывать не стал - верхний камень мне было вновь просто не поднять.

    *

    Вскоре мой товарищ причалил к берегу. Я хотел похвастаться проделанной работой, но Паумен меня опередил.
    - Смотри, что я привез! - крикнул он из байды.
    Выяснилось, что пока я в поте лица строил столики, Паумен умыкнул с соседнего острова три прекрасных (тяжеленных) пня. Движимый алчным интересом, мой друг с большим трудом затащил пеньки в байдарку и привез к нашему месту.
    Таким образом, мы более-менее обустроились. Настроение стало улучшаться.
    Вот вам еще один важный походный совет: если природа застала врасплох (неожиданный ливень, гроза, ураган и т.п.), то сначала закрывайтесь в палатку, отступайте. Однако, затем - медленно переходите в наступление! Улучшайте свой лагерь хотя бы самым примитивным способом, и так, шаг за шагом, выиграете сражение с плохой погодой.

    *

    Паумен поехал за грибами, а я занялся поиском сухих дров. Часов в шесть вечера дождь прекратился. Он заканчивался постепенно, то лил меньше, то затихал. Наконец, капать перестало. А затем вернулся Паумен с большим количеством подберезовиков.
    - Пошли грибы! - радостно сообщил мой товарищ. - Очевидно, из-за дождей.
    Еще мой друг поведал, что на острове рядом с нами расположен дот, много стреляных гильз и траншеи.

    *

    - Как они воевали на островах? - стал рассуждать Гризли, даже не понимая, кто воевал: немцы с нашими или наши с финнами. - На лодках, что ли, плавали?
    - Не знаю, - отвечал Паумен. - Но бои велись суровые - много гильз разбросано...
    В подтверждение этих слов на нашем месте, неподалеку от помойки валялась проржавевшая немецкая каска.
    - До чего же, наверное, неприятно - воевать в лесах, - поморщился Гризли.
    - Ты, надеюсь, не собираешься? - поинтересовался Паумен, которому надоела эта тема. - Лично я буду делать грибы, а ты отправляйся за дровами. Кстати, Малого с собой прихвати.
    Выпущенный на волю Малышкас стал радостно бегать и приносить новые неприятности. За дровами ротвейлер со мной не пошел, зато чуть не свалил хрупкое деревянное усиление тента.
    - Заработал еще одно предупреждение, - заявил я собаке. - Привязываю, как нарушителя.
    И несчастный Малыш вновь загрустил на поводке.

    *

    Дело неспешно подошло к вечерней трапезе.
    - Останемся на этом месте на все выходные, - справедливо рассудил Паумен. - Какая погода будет завтра - неизвестно, а мы здесь - окопались...
    - Согласен, - отвечал Гризли, ползая вокруг костра. - В выходные идти не стоит: народу много, а мест свободных - мало.
    - Лишь бы погода не подвела, - продолжил Паумен. - Неохота весь поход мокнуть.

    *

    Друзья вкусно поужинали и решили выпить последний пакет вина.
    - Мало взял, - сокрушался Паумен. - Надо будет в Гвардейском еще прикупить.
    - Ты, что, пить в поход пошел? - пытался приструнить я товарища.
    - В походе можно, - отвечал он. - Даже нужно...

    *

    Малышкас правда, мешал дегустации вина, ибо от усталости совсем не слушался. Тут, кстати, самое время пожаловаться на собачину. Ибо, если Малыш привязан на повод - то ежеминутно скулит. Если же его отвязать, пес начинает катать носом камни (что ему категорически запрещено). Мало того, на третий день Малыш совсем отбился от рук и прекратил подходить, когда его зовешь. Поэтому мы его теперь практически не отвязываем.
    Полдесятого он начал проситься в палатку, хоть был еще мокрым. Наконец, немного подсох и стал "готов к отбою". Процедура отправления ротвейлера в палатку не менее сложная, чем посадка в байдарку. Все происходит следующим образом.
    Сначала Паумен отвязывает Малыша и тот направляется к палатке. Там его жду я с собачьей вытирашкой. Я интенсивно тру Малышкасову шкуру, иначе пес в палатке все промочит. В это время Малый недовольно бурчит и норовит вырваться.
    После "отжима" я передаю собаку Паумену, а сам лезу в палатку. Беру одеяло Малыша, раскладываю пену и кричу: "Готов!". Паумен отпускает Малыша и ротвейлер резво мчится в палатку. Как только Малышкас забегает, я буквально затаскиваю его на "собачье место", на специальную "малышкасову пену" и сверху укрываю одеялом. Пес, вместо благодарности, грозно рычит, хотя, на мой взгляд, ему делают только лучше.
    А в этот вечер Малышкас по наглости даже превзошел самого себя. Когда около одиннадцати Паумен полез за фонариком, то обнаружил, что Малый бесцеремонно перелез на мою пену, а голову положил на заветный матрац, главную походную ценность. Разъяренный от такой наглости, Паумен принялся перетаскивать собаку обратно (а это шестьдесят килограмм, должен напомнить), а Малышкас противился и злобно порыкивал.
    Вот такая у нас собака - но мы ее очень любим.

    *

    Около девяти на остров, с которого Паумен благополучно увез три пня, причалила моторка.
    - Елы-палы, - расстроился Гризли. - Теперь всю ночь будут пить да шуметь!
    Однако, мои предположения не оправдались. Нашими соседями оказалась довольно тихая семья. Причалившие без лишнего шума вытащили свои вещи, поставили палатку и развели костер.
    - Вот увидишь, - пророчески сказал Паумен. - Мы еще будем хвалить наших "тихонь".

    *

    Целый вечер Гризли вовсю ползал вокруг костра, занимаясь активным костроводством. Но из-за тента и столиков, установленных вплотную к кострищу, этот процесс превратился в постоянную ходьбу на полусогнутых, так что к ночи сильно заболели колени.
    - Помнишь, как мы в прошлом походе скучали по вечерам? - спросил Паумен.
    - Разумеется, - ответил я. - Темнело, что ли, тогда раньше?
    - Просто мы слишком рано начинали ужинать, - просветил меня товарищ.
    - Значит, долой скуку! - обрадовался Гризли. - Будем начинать готовить еду около восьми вечера.
    После этих слов я сунул в костер пару сухих веток и вновь заползал вокруг очага.
    Воцарилась тишина.

    *

    - Что-то ты стал совсем скучным, - наконец, подал голос Паумен. - С тобой даже поговорить не о чем.
    - Это почему же? - не согласился я. - Я не все время молчу...
    - Нет, Гризли, - печально ответил мой товарищ. - Беседа наша как-то не клеится...
    - Понимаешь, - попытался я объяснить свое поведение. - Похоже, поход снимает пласт с сознания, появляется много мыслей, каких-то детских воспоминаний, которые в городе спят вечным сном, а в походе - пробуждаются. Мне просто приятней смотреть на огонь, чем разговаривать. Тогда приходит что-то из детства.
    Паумен меня внимательно выслушал.
    - Пожалуй, напиши об этом, - заявил мой друг.
    Затем он немного помолчал и добавил: - Но все-таки, Гризли, ты стал малоразговорчивым.
    Как бы то ни было, до двух часов ночи мы проболтали.

    *

    Ночью стало значительно холодней. Я спал в двух свитерах и брюках поверх тренировочных.
    К сожалению, жарко мне не было.

    День четвертый. Стоянка: отдыхай активно!

    Утреннее пробуждение оказалось не из приятных; я проснулся от чьих-то громких криков, раздававшихся, по моему разумению, на озере. Спросонья Гризли первым делом пробурчал: "Малышкас, тише", чтобы собака не разбудила меня окончательно. Однако, Малышкас и не собирался лаять.
    Не подумайте, что наш пес - плохой сторож, он охраняет нас, но "по своим понятиям". По мнению Малыша, если кто-то гуляет ночью или с утра рядом со стоянкой - лаять совсем необязательно. Надо охранять палатку, а не пространство вокруг. Вот если кто-то полезет в палатку, Малышкас, наверняка, устроит грандиозный лай. Но такого, за всю историю наших походов ни разу не случалось.
    Между тем, чья-то громкая болтовня все не прекращалась.
    - Гризли, - растолкал меня Паумен. - Кажется, говорят на нашем острове.
    - Это с воды, - буркнул я, не желая просыпаться.
    - Выйди, посмотри, - толкнул меня посильней Паумен. - Не спи!
    И я, протирая глаза, вылез из палатки.

    *

    Действительно, неподалеку от нашей байды, занесенной вглубь острова, стояло два молодых человека. Это были довольно крепкие парни, причем, один из них - в милицейской форме. У каждого в руках я заметил что-то вроде мобильного телефона, только более громоздких размеров. В эти "телефоны" парни громко переговаривались. Я сонно уставился на незваных гостей, но они не обратили на меня большого внимания. По крайней мере, желания пообщаться со мной у них не появилось.
    Тем временем, из палатки выскочил Малышкас. Он не обратил внимания на незнакомцев, решив, что дальнее пространство от палатки является "неконтролируемой территорией". Иными словами, кто находился там раньше, чем Малый вылез из палатки, облаиванию не подлежит.
    Люди с "телефонами" таких подробностей не знали и, увидев собаку, медленно пошли вглубь острова...

    *

    - Ну что там, Гризли? - раздался из палатки голос Паумена.
    - Да, какие-то люди с рациями, - неопределенно ответил я. - Похоже, ищут кого-то. Один - в милицейской форме.
    Паумен промолчал.
    - Наверное, поиски кого-то организовали, - предположил я. - Не будут же они просто так подходить к чужому месту?

    *

    В это время из-за острова показалась деревянная лодка. Малышкас, одуревший от чужих людей, даже лаять на нее не стал. Зато "поисковики" сильно обрадовались.
    - Давай сюда! - закричал парень в милицейской форме. - Давно вас ждем, здесь грибов нет!
    Таким образом выяснилось, что я ошибся и насчет милиционеров, и насчет поисков. Просто "лодочники" оставили на берегу двух своих знакомых (грибы собирать), а сами решили еще куда-то сплавать. Оставшиеся ничего не нашли, вот и стояли около нашего места. Может, и хотели нас ограбить (стащить что-нибудь, если хозяев в палатке не окажется), может - просто ждали своих.
    Как бы то ни было, "милиционеры" забрались в лодку и компания, громко переговариваясь, последовала дальше.
    Тут из палатки вышел Паумен.
    - Да, веселое утро получилось, - сказал он, проводив взором удаляющуюся лодку. - Одно слово, выходные.

    *

    И, действительно, должен предупредить всех водников, собирающихся в Градуевское: не стоит отдыхать здесь в выходные дни. Количество туристов возрастает, как минимум, раз в пять. Когда мы встали на наше место в четверг, ночью горел всего один костер на далеком мысу. Вечером в пятницу - прибыли моторщики. А сегодня - в субботу, Градуевское буквально наполнилось посторонними звуками.
    Во-первых, громко рокотали моторки, количество которых значительно увеличилось. Во-вторых, с разных сторон раздавалась пальба. Это охотники (или люди, делающие вид, что охотятся), стреляли куда ни попадя; во все, что шевелится. В-третьих, какой-то человек на далеком берегу истерично орал на все озеро: "Игорь! Игорь!" Ему никто не откликался.
    - Домой уехал твой Игорь, - бурчал я себе под нос, слушая однообразные вопли. - С тобой долго не пообщаешься.
    Временами меня так и подмывало крикнуть в ответ: "Здесь я!", но я сдерживался...

    *

    Шумное и многолюдное субботнее утро плавно перешло в шумный и многолюдный день. Сегодня нам предстояло заняться делами. Паумен планировал продолжительный поход в лес за грибами, я же собирался сделать удочку и поудить. Вскоре Паумен отплыл, а Гризли вплотную занялся подготовкой к рыбалке.
    Стоит сразу сказать, что рыбак я - никудышный. Из разряда "хочется, но не можется". (Поэтому бывалые рыбаки могут сразу перейти сюда). За свою жизнь я поймал всего рыбок пять длинною больше десяти сантиметров. Произошло это в позапрошлом году и до сих пор именуется "наиболее удачной рыбалкой". В прошлом году - не поймал ничего.
    При "охоте на рыбу" всегда возникает много сложностей. Первая - сделать удочку. Снасти-то у меня были, а вот удилище - отсутствовало. Вокруг росли одни сосны, поэтому Гризли принялся бродить по острову в поисках подходящих кустов.
    В итоге, удилище я сделал довольно быстро. Удочку тоже (все-таки, третий год "рыбачу").
    Затем передо мной встала более глобальная задача - черви.

    *

    В позапрошлом походе я искал этих "ползучих конспираторов" три дня. Нашел на четвертый, сразу после дождя. В этом году таким количеством свободного времени я не обладал. Поэтому, схватив топор в одну руку, а пластмассовую баночку для червей в другую, Гризли сказал себе "Без червей не возвращайся!", и углубился в изучение острова...
    Увы! Червей нигде не было! Я поднимал камни в различных местах (преимущественно, мокрых), рыл топором мох, копал песок у берега. Ползучие как сквозь землю провалились! ...
    От поисков меня отвлек кратковременный дождь. Гризли тяжело вздохнул, поднял воротник у куртки и поспешил к палатке.

    *

    Вскоре возвратился Паумен. Мой товарищ сообщил, что "гриб пошел". И он, действительно, попер из-под земли. Паумен набрал более полмешка разнообразных подберезовиков, белых и красных.
    - А я не нашел червей! - доложил я с неприкрытым трагизмом. - Что делать?
    - Ищи, Гризли, - подбодрил меня Паумен.
    - Как хлеб ищут? - переспросил я и, не дожидаясь ответа, сам себе кивнул головой.
    Затем предпринял скрупулезные поиски - ни на жизнь, а на смерть. Что это значит?
    Гризли подошел к ближнему берегу острова и начал переворачивать буквально все камни в поисках червей. Под сотым, наконец, обнаружил проволочника.
    - Пойдет для первого раза, - обрадовался Гризли, схватил упирающегося червяка и потащил сажать на крючок.
    Увы, проволочник на крючок залезал отвратительно. Промучившись минуты две с упрямым червем, я его выкинул.

    *

    - Мне нужны дождевые черви, - сообщил я ближайшим камням и продолжил поиски.
    Через полчаса я понял, что ловить червей - не легче, чем рыбу. Червяк не стремится попасть в человеческие руки. Когда переворачиваешь очередной камень, он старается быстрее зарыться в землю и замести следы. У меня так ускользнуло три или четыре экземпляра.
    Наконец, мне удалось поймать дождевого червя полноценных размеров. Окрыленный удачей, я с утроенной силой принялся переворачивать камни. Минут через десять ухватил более мелкого червяка. Когда же я захотел положить его в банку вместе с "жирным", обнаружилось, что "главный" куда-то исчез.
    Не на шутку расстроенный, я поплелся к Паумену:
    - У меня червяк исчез! - стал жаловаться я своему другу. - Куда он мог деться?
    Выяснилось, что банка для хранения червяков не подходит. Пришлось брать другую емкость.
    В итоге, я все-таки добыл червей пять. Это было нелегко. После поисков вся правая часть острова представляла собой груду перевернутых камней, будто там прошло стадо строптивых кабанов, сметающих все на своем пути.

    *

    Около семи часов вечера я приступил к ловле. Довольно скоро попалась первая мелкая рыбешка.
    - Что значит "мелкая"? - спросите вы.
    Выражусь точнее. Мелкая - это такая, которую другие рыбаки просто выбрасывают.
    - Поймал, поймал! - долго кричал я от восторга, будто словил, по крайней мере, щуку.
    Подошедший Паумен брезгливо посмотрел на подлещика.
    - Если больше ничего не поймаешь, - наконец, вымолвил мой товарищ, - я эту "рыбину" выкину.

    *

    Минут через пятнадцать я поймал вторую рыбу. Это была "красноперка" таких же размеров.
    - Иди ловить с лодки, - посоветовал Паумен. - Авось что-нибудь покрупнее попадется.
    И я немедленно бросился в байду.
    К сожалению, с воды поймать ничего не удалось. Наверное, я просто был настроен на рыбалку с берега. Раздосадованный Гризли вернулся на родимый камень и вновь закинул удочку. Довольно скоро клюнула третья рыба - супермелкий подлещик.
    На этом улов и закончился. Ближе к девяти вечера рыба ушла. Я постоял еще минут десять, глядя на неподвижный поплавок, а затем - бросил это занятие.

    *

    - Что будем с этим делать? - Паумен склонился над котелком, где бултыхалось три маленьких рыбешки.
    - Уху в маленьком котелке, - предложил я. - Не хочется выкидывать. Зря, что ли, убивал несчастных?
    - Да, - после паузы согласился мой товарищ. - Выбрасывать, действительно, несолидно...

    *

    И друзья устроили супер-еду. Во-первых, Паумен пожарил часть грибов на сковородке (для этих целей мы возим с собой легкую железную сетку), во-вторых, у нас получилась уха (две кружки пойла), довольно вкусная и ароматная.
    - Лучше, чем ничего, - одобрительно отозвался мой товарищ о рыбной похлебке. - Завтра, Гризли, опять сделаем.
    Я скромно промолчал, но вполне на это рассчитывал.

    *

    После еды путешественники решили, что раз вино закончилось, настал черед водки.
    - Выпьем полбутылки сегодня, и полбутылки завтра, - заявил Гризли. - Почему бы и нет, в конце концов?
    - Опять об алкоголе? - схватится за голову возмущенный читатель.
    - Да, - отвечу я. - К сожалению, опять. В будущем постараюсь обойтись без этого.

    *

    Вот уже второй год мы берем в поход одну бутылку водки (а раньше брали несколько бутылок спирта). С момента резкого ограничения потребления алкоголя путешественники перешли на такую норму. Мало того, берется эта бутылка с формулировкой "на крайний случай". Каким он должен быть, никто из путешественников точно не знает. При объяснении "крайнего случая" употребляются слова "промокнем", "замерзнем". Одно интересно - водка почему-то всегда выпивается раньше, чем наступает "крайний случай".
    Кстати, я посмотрел записки предыдущего похода... Тогда мы выпили водку... забавно, но тоже на четвертый день путешествия...

    *

    Когда мы приговорили полбутылки, то, разумеется, не остановились. Паумен долго смотрел на медленно темнеющие берега и наконец, произнес:
    - Не стоит, Гризли, растягивать водку на два дня. Давай уж, все выпьем сегодня.
    - Так ведь отходняк будет, - робко заметил я. - Уже случалось таковское.
    - Ну, небольшой будет, - неохотно согласился Паумен. - Но ведь небольшой...
    - Тогда давай, - не стал противиться Гризли.
    Надо сказать, что когда ты уже выпил полбутылки водки, какой-то абстрактный отходняк на следующий день кажется чем-то далеким и неубедительным. Остановиться в таких случаях бывает трудно. Иногда - практически невозможно.

    *

    Алкоголь странным образом подействовал на Паумена. Мой товарищ вдруг заявил, что отказывается работать преподавателем.
    - Это все - ерунда! - проникновенно сообщил он. - Мы напрасно теряем время. Я слышал, что берут моряками на судно на год. Так что нам, Гризли, следует пойти в море.
    Я внимательно слушал моего друга, и разнообразные мысли мешались в моей голове.
    "С одной стороны, - думал я, - в море совсем нет интернета и "Самиздата". С другой, мне всегда казалось, что я способен на движения в своей жизни. Просто, может быть, сейчас они не очень нужны"?
    Однако, возражать Паумену по существу не хотелось. Честно говоря, в тот вечер его предложение казалось весьма заманчивым.

    *

    Ближе к двенадцати люди на соседних островах затихли. Вышла луна, стало довольно холодно. Однако это не пугало путешественников, разгоряченных водкой и имеющих в палатке теплые ватные штаны.
    Мы глядели на огромный светящийся диск на фоне высоких и тонких стволов; рассуждали о прелестях моря, походов и отдыха; в очередной раз признаваясь друг другу, что работа, которой мы занимаемся, нас не привлекает...

    День пятый. Надо меньше пить...

    Утром я чувствовал себя весьма скверно. Отходняк был и даже больше, чем в прошлом году. Друзья вылезли из палатки, искупались, но сильного облегчения не почувствовали.
    - Слушай, - спросил, как обычно Гризли. - Зачем мы выпили вчера всю водку?
    - Не знаю, - признался Паумен. - Так получилось.
    - А зачем мы ее возим с собой? - продолжил я свои нелепые вопросы.
    - На всякий случай, - ответил Паумен.
    - Знаешь, - подытожил Гризли. - Давай в следующий раз не брать водку "на всякий случай". А то берем ее, выпиваем и делаем себе же хуже. А "случая" все нет и нет!
    - Согласен, - кивнул Паумен. - Это же надо так умудриться - два раза наступить на одни грабли!
    - Можно и три, и четыре, - нахмурился Гризли. - Надо только иметь желание...

    *

    Путешественники приняли шипучий Аспирин-UPSA, выпили по две кружки чая и еще раз искупались. К сожалению, мало что помогало. Друзья в глубокой задумчивости сели на берегу и принялись рассматривать окрестности.
    Через некоторое время я вспомнил о вчерашнем разговоре.
    - Ты не раздумал в море-то идти? - спросил я у товарища.
    Паумен надолго задумался.
    - Я только не знаю, - наконец, произнес он. - Знаешь ли, у меня морская болезнь. Вот - единственное препятствие, чтобы в море идти. Боюсь, сложно мне будет.
    - Да уж, нелегко, - согласился я. - Мне это и вчера представлялось маловероятным.
    - Почему же? Вчера я так разошелся, что вполне представил себе это, - возразил Паумен.
    - А я вот не разошелся, - признался я. - Видимо, мне надо было еще больше выпить.
    - Да? - подивился Паумен. - Ты в этом уверен?

    *

    Затем мы еще посидели. Разговор по-прежнему не клеился.
    - Малыш скулит, - сказал я в пустоту.
    И действительно, привязанный Малый лежал на берегу и тихонько подвывал.
    Однако путешественники, изможденные алкоголем, не обращали на него внимания.
    - Малый, кончай скулить! - наконец, обратился я к собаке.
    Сил, чтобы подойти к нему, у меня просто не было.
    Малый поднял морду и грустно посмотрел на своих хозяев.
    - Как ты думаешь, он понял? - обратился я к Паумену.
    Вместо ответа вновь раздался скулеж Малыша.
    Что и говорить! Вышеприведенная сцена точно описывает чувства путешественников. Первые полдня оказались полностью испорчены из-за совершенно ненужной вчерашней пьянки.

    *

    Около трех дня Гризли все-таки решил поехать за грибами вместо Паумена.
    - Хоть блиндаж посмотрю, - сообщил я, усаживаясь в байдарку.
    Однако, какой там блиндаж! На деле все получилось совершенно иначе.
    Дурацкий отходняк настолько угнетал сознание, что я лишь переплыл на другой берег, дошел до ближайшего мокрого места и стал равнодушно собирать (именно собирать, а не искать) многочисленные подберезовики. Ни блиндаж, ни траншеи, ни стреляные гильзы меня в тот момент не интересовали.
    За двадцать минут Гризли собрал полпакета подберезовиков и поплыл обратно в лагерь.

    *

    Днем засветило солнышко, погода прояснилась. Настроение несколько улучшилось. Часов в пять я предпринял глобальную проклейку байдарки.
    Дело в том, что наша лодка совершенно непредсказуемо начала течь. То есть, когда я или Паумен ездили за грибами на остров (а плыть там всего минут пять), в байдарку натекало изрядное количество воды. Так как впереди нас ждали пороги и новые километры пути, следовало иметь нормальное судно, а не решето.
    В задумчивости я склонился над перевернутой байдой, не понимая, где же она течет? Наконец, решился вместо "точечных ударов" применить "ковровое бомбометание". Иными словами, я сделал две огромных заплаты сверхпрочной клеенкой - на носу и корме.

    *

    Паумен же пошел гулять по острову и нашел три больших красных. После продолжительного дождя грибы пошли в полный рост и мой товарищ стал сильно жалеть, что не взял с собой уксус - можно было бы сделать грибную икру.
    Отобрав только лучших представителей "шляпных и ножистых", мы стали готовить походный ужин, включив традиционное радио.
    Кстати, чтобы скрасить описание этого трудного дня, включу сюда рассуждения о радиохитах-2003 - отдельным куском. Лет через десять, думаю, будет интересно перечитать.

    *

    Третий год мы ходим в выборгские места. Ничто здесь, в принципе, не меняется. Ну, домов становится больше, ну, деревьев немного меньше. Единственное, в чем чувствуется стремительный прогресс: прием разнообразных радиостанций. Если в 2001 году мы слушали только радио на финском языке, (в основном, "Радио-Нова"), в 2002 году - "Радио-Студио", то в 2003 году хорошо принимались еще и "Радио-Мелодия", "Русское Радио" и "Динамит". "Взрывное" радио позабавило песней с таким припевом:
    "Сникерсы", "сникерсы",
    "Сникерсы" - уикерсы...
    "Баунти", "Баунти",
    "Баунти" - уяунти...
    Йогурты, йогурты,
    "Йогурты" - уйогурты...
    Легкие, воздушные йогурты...
    Конечно, понятно, какую букву хотели добавить в новые словообразования авторы. Однако, на мой взгляд, в песне есть слабый вызов "обществу потребления", да и музыка хорошая. Зато все остальное на "Динамите": либо слишком примитивно, либо чрезвычайно шумно. Поэтому путешественники переключились на привычное "Радио-Студио", которое "порадовало" новыми хитами.
    На первом месте - песня Валерии, которую крутят все радиостанции:
    Девочкой своею ты меня назови...
    - Какая она, к черту, девочка? - все возмущался Паумен. - Ей лет пятьдесят, если не больше!
    На втором - песня Пугачевой с припевом:
    Лунной ночью, настежь окна,
    Отворю и помолюсь...
    Улыбнутся в небе звезды
    И исчезнет грусть...
    Парадоксальность описанной сцены (особенно улыбающиеся звезды) бросается в глаза. Вообще, новые песни "отечественной примы" крутятся на русских радиостанциях раз в час "по определению". Очевидно, кто не поставит, тому путь в шоу-бизнес закрыт.
    - Вместо "помолюсь" лучше петь "поблюю", - прокомментировал я. - Сразу представляется более реальная картина, с претензией на юмор.
    Третье место: Вера Сердючка с композицией "Даже если вам немного за тридцать". Так как цитировать в оригинале мне скучновато, далее пойдут тексты, несколько "улучшенные" автором данных строк.
    Он бы подошел, я бы ухмыльнулась,
    Он бы приставал ко мне, я б ушла.
    Он бы заорал, я бы матюгнулась,
    Вот таки дела...

    *

    Нормальных песен в этом сезоне я услышал только две:
    1. "Невеста" Глюкозы
    Я буду вместо, вместо, вместо нее!...
    2. "Шоколадный заяц" ди-джея Нарцисса.
    Думаю, что строчки:
    Я - шоколадный заяц,
    Я - ласковый мерзавец,
    Я - сладкий на все сто, о-о-о!
    надолго останутся в памяти народной.
    Уподобившись критику, дам краткую аннотацию последнего сочинения.
    "Текст "Зайца" поражает, прежде всего, своим безумием. Кажется, что глупее сочинить уже невозможно. Первая реакция - как эту чушь вообще пропустили? Но затем в мозги слушателя вбивается прилипчивый припев и... о парадокс! Он начинает нравиться!!! В конце песни он звучит целых семь раз и неспроста!
    А чего только стоит "о-о-о!" после фразы "на все сто"? Автор не стал гадать, как лучше оформить окончание строки, особым криком или забойной вставкой. Нет, он идет своим путем, простым и неприхотливым "о-о-о". И это - правильно, друзья мои! В абсурдности песни, в ее нарочитой примитивности кроется прилипчивость, популярность и непохожесть данного хита на остальные.
    Однако ди-джей Нарцисс стал заложником своего "Зайца". Песня прикрепила исполнителю абсолютно конкретный имидж, из которого ему уже не вырваться. Звезда шоу-бизнеса засияла, но есть ли у нее будущее"?...
    Надеюсь, я вас не сильно утомил разбором радиохитов? В любом случае - я закончил.

    *

    Ближе к вечеру с Градуевского начал убывать народ. Ушли моторщики с соседнего острова, мимо нас проплыла еще пара лодок. Все возвращались на охотничью базу, где можно взять лодку в прокат и, возможно, моторку.
    Судя по всему, многие автомобилисты приезжают туда в пятницу вечером, а уезжают - вечером в воскресенье. Именно они составляют основной контингент градуевских туристов. Из них немало "туристов-алканов".
    - Как вы можете делать столь далеко идущие выводы? - спросит меня читатель.
    - Очень просто, - отвечу, нисколько не смутившись. - В куче мусора на нашем острове лежало много бутылок пива, и три упаковки сока "Я". Никто, кроме "машинистов", не потащит эти продукты в поход.

    *

    Вечер прошел тихо и мирно. Друзья долго делали грибы (на сковородке и в котелке), затем кипятили воду на завтра, ибо предстоял довольно длинный переход.
    Даже спать мы легли не поздно.
    - Заканчивается первая фаза похода, - сказал перед сном Паумен. - Дальше будет интересней.
    - И сложней, - добавил я. - Впереди - пороги!
    - Лишь бы погода не подкачала, - философски заметил мой товарищ. - Очень не хочется дождя. А пороги мы, пройдем, Гризли, не беспокойся.
    На этой оптимистичной ноте и закончился пятый походный день. Задув свечи в палатке, путешественники погрузились в сон.

    День шестой. Новые впечатления

    Будильник зазвенел в десять утра, что было весьма неприятно. Крайне муторно просыпаться в походе в такую рань! Гризли, правда, тут же выполз из палатки, а Паумен пробормотал что-то вроде: "Еще пятнадцать минут".
    Из этого я заключил, что мой товарищ может проспать и часика два.
    - Я сделаю кофе, - сообщил Гризли и принялся костроводить.
    Паумен воспринял это известие благожелательно.

    *

    Мелкий котелок вскипел довольно быстро, и неспроста. В последнее время я использую весьма ленивый метод разведения костра: накидал сухих дров, плеснул сверху керосинчика и поджег. Также полезно не рубить дрова, а класть сразу длинное полено - когда оно прогорает, можно сдвинуть бревно в центр пламени.
    Вскоре кофе был сделан. Паумен, как и обещал, вышел к его приготовлению. Пробудившийся Малышкас нехотя, скорее по инерции, направился к воде. Однако, везти мокрую собаку в наши планы не входило, поэтому пес был привязан и на поводе сильно заскучал от однообразности бытия.

    *

    Слава богу, погода стояла отличная. Дул несильный ветер; на небе не наблюдалось ни облачка. Вокруг было пустынно. Туристическая братия покинули Большое Градуевское и до следующих выходных озеро практически опустело. Теперь настало время уходить и нам.
    Кстати, я заметил, что если на одном месте остаешься больше, чем на три дня, то оно, каким бы хорошим ни было, начинает постепенно высасывать из тебя силы. Из-за повторов рождается скука, а от скуки и сам организм начинает лениться.
    Однако, нам это не грозило. Путешественники довольно быстро собрались и уже в час дня выдвинулись с полюбившегося острова.

    *

    Места на подходе к Соколиному очень красивые. Кругом стоят большие камни, выпирающие из воды. Есть даже композиция, когда на огромном камне возвышается еще один, размерами поменьше, метра два на три. Складывается ощущение, что его туда поставили какие-то энергичные туристы, ибо течение вряд ли на это способно.
    Однако и людям не по силам поднять такой огромный булдыган, поэтому происхождение каменной композиции так и осталось загадкой.

    *

    Идти по запутанной "орографии" следует очень внимательно. Много подводных камней, а вода в Градуевском - черная, поэтому камни не видны даже при ярком солнечном свете. Путешественники старались проходить узкие места очень аккуратно. Тем не менее, вскоре со всего размаха налетели на камень.
    - Гризли, куда ты гребешь? - воскликнул Паумен за секунду до вынужденной остановки.
    - Это коряга! - успокоил я товарища.
    В это время байдарка крепко села на замаскированное препятствие.
    - "Плотно присел на чужую траву", - вспомнил Паумен строчку из Кости Кинчева.
    - Черт, ошибся, - стал оправдываться я. - Камень под корягу замаскировался. Точно такую же я недавно обошел, минуты две назад...

    *

    Досадное, должен сказать вам, возникает чувство, когда садишься на камень. Байда тяжелая - масса вещей, два путешественника и 60-килограмовый Малышкас. Как тут сдвинуться?
    Тотчас даю походный совет: не пытайтесь прыгать с лодки в воду. Это первое - что приходит на ум неопытному байдарочнику. Так как я - байдарочник опытный, то придумал такую схему схода: разворачиваешься байду и что есть силы толкаешься веслом от камня. Очень помогает в при этом течение, по нему и следует ставить лодку...
    Путешественники кое-как слезли и двинули дальше.
    - Недаром я байдарку вчера проклеивал, - гордо заявил Гризли. - Не протекла, кажись...

    *

    В этом году из-за трех удручающе жарких июльских недель, в августе стоит очень низкая вода. Это, кстати, легко заметить. На всех надводных камнях отчетливо видна белая линия - обычный уровень воды. В Градуевском он упал сантиметров на 70-80. Естественно, многие камни, о которых никто и не подозревал, дали о себе знать.
    Выход один - идти на очень маленькой скорости. Конечно, надо внимательно смотреть по сторонам, но это не спасает - ряд камней практически незаметен. Так, мне приходилось задевать их при гребке веслом, что каждый раз являлось неожиданностью.

    *

    Спустя полчаса мы добрались до первого порога, или, как, любит выражаться Плечко, "заходной шиверы". Паумен с Малышкасом вышли, а Гризли приготовился с прохождению препятствия.
    Еще вечером я разработал тактику прохода сверху-вниз. Метод прост: перед порогом байдарку разворачиваешь кормой, она встает по течению, а ты за веревку ведешь судно.

    *

    Идти по течению оказалось легче, чем против. Я успешно провел байдарку по длинному пути и даже последние метров десять проплыл. А через несколько секунд, весьма довольный, выехал на спокойную воду.
    Тут Гризли увидел, что рядом с шиверой расположились туристы. Это было некстати, ибо одичавший Малышкас вполне мог облаять "чужих".
    - Пау! - громко закричал я. - Здесь стоят люди!
    Байдарочники замерли в оцепенении. Может, они подумали, что на них будет совершено нападение? В любом случае, мой голос звучал весьма тревожно.

    *

    По счастью, опасения оказались напрасными. Паумен не смог перейти шиверу и вышел к Соколиному с другого берега.
    - Смотри, что я нашел! - воскликнул мой товарищ. - Десять штук белых!
    - Попер белый гриб! - обрадовался я.
    Затем Гризли рассказал Паумену про народ у шиверы.
    - Лучше бы ты крикнул: "Держи собаку!", - прокомментировал Паумен. - "Здесь - люди!" звучит более угрожающе...
    Вскоре мы проехали мимо походников. Люди с удивлением наблюдали за собакой, которая вальяжно развалилась в старой, можно сказать, антикварной байдарке "Салют".

    *

    Дальше обошлось без приключений - через вторую бурную протоку я снова провел лодку. Какие-то грибники перекинули две осины через русло и Паумен их заботливо сбросил. Все-таки, пешие грибники и байдарочники имеют взаимоисключающие интересы.
    Паумен даже сфотографировал меня на проводке, но на сайт фотографию выкладывать не собираюсь - пусть у каждого читателя сложится свой образ Гризли и Паумена. Ведь перед вами - литературно-художественное произведение, а не просто техническое описание похода!

    *

    Подъезжая к третьему порогу я вдруг испытал непреодолимое желание пройти его на байде. Внутренний голос сказал: "Давай, была не была! Зря, что ли, байдарку клеил"?
    И я, медленно и аккуратно, пошел на первый в жизни порог... Ощущения, друзья мои, просто замечательные! Байдарка легко проскользила по каменистому мелководью: кое-где я чуть-чуть повернул, в середине - слегка затабанил, отворачивая от камня.
    Перед финишным поворотом через протоку была переброшена береза. В зоне активного русла она сантиметров на двадцать погрузилась в воду. На этой преграде я ненадолго застрял. Нос байдарки и середина прошли, а корма, отяжеленная моим весом, уткнулась в березину.
    Однако, Гризли довольно резво оттолкнулся веслом от злополучного бревна - оно ушло под воду, освободив проход, и байдарка поскользила дальше.

    *

    Таким образом, порог остался позади. Я съекономил время, силы и получил громадное удовольствие. Однако, радость и печаль частенько ходят в обнимку: так, Гризли стал сильно жалеть, что не прошел первую длинную шиверу на байдарке.
    Всем, кто решит повторить наш маршрут, советую проходить Градуевские пороги, а не проводить лодки. Не так-то это и страшно, только на втором пороге можно сильно ободраться. Остальные - проходимы, даже при низкой воде, если только в вашей байде не находится более двухсот килограмм полезного груза.

    *

    С трудом усадив Малышкаса, мы поплыли дальше.
    - Гризли, - вдруг обратился ко мне Паумен. - А ведь наша байдарка вообще не текла...
    - Как же, как же, - недоверчиво пробубнил я, стараясь не шибко развивать скорость. - Почему же тогда мы выливали из нее столько воды?
    - Потому что кормой опускали при сходе в озеро! - объяснил мой товарищ. - А на кормовой оконечности у нас - дырка... Вот мы и зачерпывали воду, когда отправлялись за грибами!
    - Вот тебе на! - я даже на мгновение перестал грести. - Так значит, я клеил напрасно?
    - Не думаю, - после долгой паузы ответил Паумен.

    *

    Через последний маленький порожек я напрочь отказался проводить байду и даже высаживать Малыша с Пауменом. Мы просто проехали его без особых проблем. Правда, и там какой-то не в меру инициативный грибник перекинул внушительное дерево (видимо, в выходные по этим местам шастало немало людей).
    Гризли вылез из байды, оттащил злополучный ствол и мы "на всех парусах" выехали в Губановское.

    *

    И тут же обнаружили три деревянных лодки, которые довольно нелепо кружили на одном месте. Люди занимались рыбной ловлей.
    - Это не местные, - заявил Гризли. - Местные - всегда понятны. Они либо тихо сидят с удочкой в камышах, либо едут на место ловли. Местные не совершают лишних движений. Что для туристов - развлечение, для них - повседневная работа...
    - Согласен, - ответил Паумен. - Однако объединяет местных и туристов одно: все они мешают нам путешествовать.
    - Главная опасность в походе - люди, - подтвердил я. - Звучит негуманно, зато - искренне.
    Пройдя суетливых рыбаков, мы свернули влево. По карте там был обозначен внушительный мост. Путь до него определить довольно легко: видно, как лес расступается - вот тебе и русло.

    *

    На поверку мост оказался захудалым; легковая машина вряд ли смогла бы переехать. Конструкция - самая примитивная, железный настил; когда по нему идешь, он гремит.
    Малышкас и Паумен вылезли, а Гризли пошел на байде под мост. Там был, скорее, не порог, а быстрое течение. Мой товарищ решил проконтролировать меня и не напрасно. Его совет "держаться по центру" был своевременным. Я успел отвернуть от камня и прошел прямо под Пауменом: в итоге, байду не покалечил.
    Правда, напоследок все-таки слегка ободрался об камни. Выйдя за мостом, начал слишком энергично разворачиваться и заехал на мелководье.

    *

    Сразу за мостом располагался красивый песчаный пляжик. К сожалению, там уже обосновалась многочисленная компания на двух деревянных лодках. Я причалил и стал ждать своих товарищей.
    При появлении Малыша люди на пляже начали переглядываться. Однако пес под бдительным присмотром Паумена независимо прошествовал к байде, в которую был незамедлительно "погружен".
    Вскоре путешественники вышли в широкое озеро Соколиное, простирающемуся вперед равнобедренным треугольником.

    *

    Панорама преобразилась, открылись уже позабытые просторы. Километрах в десяти виднелась вышка, в отдалении рыбак удил рыбу, по берегам озера рос камыш. Погода по-прежнему стояла хорошая. Временами солнце исчезало, но ненадолго. Дул ощутимый ветер и разгонял все облака, мало мальски похожие на грозовые.
    Друзья заспорили, как идти дальше. Мне было очевидно, что можно сразу пересечь озеро на дальний мыс, а Паумен хотел держаться камышей, опасаясь пропустить отворотку влево. В итоге, мы приняли компромиссное решение, и проследовали ровно посередине между камышами и мысом.
    На большой воде неожиданно разгулялась волна и с ней даже пришлось бороться. Поэтому предупреждаю всех походников - в ветреную погоду данный участок пути может доставить много неприятностей.

    *

    За дальним мысом я ожидал увидеть мост и проход в озеро Кунье. Но не тут-то было! Впереди лишь открылся новый широкий рукав Соколиного, куда мы и свернули. Однако, берега сильно изменились: чувствовалась близость населенных пунктов Гвардейское и Овсово.
    Кстати, еще одно предупреждение будущим путешественникам. В атласе "Реки и озера Карельского перешейка" (масштаб 1 см = 500 метров) указано несоразмерно меньше домов, чем есть на самом деле. Дело в том, что сведения картографов сильно устарели. Сейчас в погранзоне возводится много новых строений, преимущественно по берегам озер.
    Эти места уже не спасает статус "погранзоны"; за большие деньги и хороший блат люди получают право строиться, что и делают весьма интенсивно. Не исключено, что лет через десять и по нашему маршруту будет уже не пройти.

    *

    Байдарка в новой акватории вела себя странно, ибо постоянно поворачивала вправо. Это оказалось настолько стабильно, что Гризли сильно устал грести одной рукой. Я решил, что Малышкас завалился на правый борт, но виноватым во всем оказалось течение. Пришлось выбрать новую тактику - идти строго по течению, хоть и удаляясь от верного маршрута.
    Зато байду не разворачивает.

    *

    Соколиное быстро сужалось. Подгоняемые усиливающимся течением, друзья преодолели еще около километра. Наконец, впереди показались мост и участок дороги из Овсово в Гвардейское. Слава богу, на дворе стоял понедельник, поэтому трасса была относительно безлюдна.
    Мы причалили к пляжику у моста и вылезли на берег.

    *

    Вскоре Паумен поспешил в магазин, расположенный в Гвардейском, а Гризли остался с Малышкасом. В глубине души я надеялся, что мой товарищ скоро вернется.
    Меня сильно беспокоило, что на берег могут придти какие-нибудь подростки, а Малышкас начнет на них лаять. В таком случае, пребывание на берегу быстро превратится в муку. Однако, до магазина было более двух километров, поэтому следовало проявить терпение.

    *

    Малый, действительно, был достаточно буен (разумеется, это несравнимо с буйством на сцене Александра Буйнова), ибо собака одичала за время похода. Наш пес имеет такую черту: если мы останавливаемся на месте и стоим там более пяти минут, он принимает эту часть суши за свою территорию, а всех, кто норовит приблизиться, облаивает. Так происходит не из-за свирепости, а из-за инстинкта.
    А сейчас рядом с нами располагалась довольно оживленная дорога, по которой изредка проходили люди, проезжали машины и велосипедисты. Малышкасу было плевать на эти обстоятельства. Собака защищала свое место, поэтому всех проходящих облаивала.
    - Ну подумай сам! - пытался образумить я Малыша. - Если ты лежишь в палатке, то почему-то защищаешь только палатку... А по острову мол, пусть ходит, кто хочет. А тут - приехали на новое место; рядом - проселочная дорога. Люди всю жизнь здесь живут, а ты их облаиваешь. Они-то в чем провинились?
    Малышкас внимательно смотрел на меня, слушал сбивчивые речи, но все равно периодически лаял.

    *

    Я же изучал карту в районе озера Кунье. Где-то там, не доезжая порогов, нам следовало встать на ночлег.
    В описании сказано: "по берегам Куньего в узкой его части имеются хорошие места для стоянок". К сожалению, это - очень неопределенная информация. К тому же, в атласе стояла надпись "сараи", что наводило на грустные размышления.
    Тут же дам очередной походный совет: если обнаружите по своему маршруту знак - "сараи", готовьтесь, что в реальности увидите средних размеров деревню. Так всегда происходит в Выборгской погранзоне. Может быть, в Карелии все совершенно иначе.

    *

    Определив примерный район для ночевки, Гризли заскучал. Я справедливо полагал, что Паумен задержится - и вдруг, к своей бешеной радости, увидел возвращающегося товарища. Мой друг, не побоюсь этого сравнения, СОВЕРШИЛ ПОДВИГ, сходив (я бы сказал, слетав) в магазин всего за полчаса.
    Паумен купил две бутылки вина ("Каберне" и "Шардоне"), большую "Кока-колу", маленькую "Швепса" (для эстетики), колбасы, сыра и пачку "LM". В походе такие "мелочи" ценятся на вес золота. Мы с большим удовольствием выпили банку безалкогольного пива "Бочкарев" и продолжили путешествие.

    *

    Без особых проблем друзья миновали сначала автомобильный, а потом и пешеходный мосты. Последний был совсем узеньким и длинным. Он нависал над водой так низко, что хотелось пригнуть голову.
    Слева показался остров с постройками 60-х, а то и 50-х годов.
    - Посмотри, какой уютный! - указал Паумен на двухэтажный дом. - Здесь можно снять комнату!
    - И недорого, - согласился Гризли. - Это - гораздо лучше, чем копаться в своих шести сотках.
    - Природа здесь благодатная, - выдохнул Паумен. - А места - заповедные...
    Рядом на берегу, я увидел поржавевший водный велосипед. Откуда он здесь взялся?

    *

    Что можно сказать про Кунье? Это - крайне примечательная водная артерия, озеро-река. Пока что мы находились на самой широкой ее части, но уже здесь ощущалось сильное течение. Оно-то нас и понесло. Байда опять норовила уйти вправо, но я выровнял ее по ходу воды. Приближаясь к далеким камышам левого берега, мы довольно быстро прошли километра два.
    Вскоре показались "сараи". Разумеется, мы увидели довольно мощное поселение, куда через все Кунье шла линия электропередач. Один столб был установлен прямо на маленьком островке.
    Паумен исследовал берега в бинокль и уверенно вел Гризли вперед. Времени было уже шесть вечера, однако места для стоянки категорически отсутствовали.

    *

    Миновав "сараи", друзья вышли в более узкое место Куньего. Рядом с крупным островом Черновец расположилось новое поселение; крыши домов сверкали на солнце. Останавливаться рядом с людьми в наши планы не входило.
    Спустя полкилометра, на противоположном берегу, мы увидели неплохое место для ночлега.
    - Может, выйдем? - предложил я.
    - Посмотрим еще, - возразил Паумен. - У "Московской Заставы" написано: "На восточном берегу узкой части есть две хорошие стоянки". Стало быть, эта - не единственная.
    Меня подобная перспектива не обрадовала.
    - Я устал, - начал жаловаться Гризли - Пора бы уже причаливать.
    - Надо найти место получше, - стоял на своем Паумен. - Так что - греби, Гризли, вперед!
    - Я же говорю - устал, - насупился Гризли. - А ты говоришь - греби!
    - Ну, а что делать? - воскликнул Паумен. - Чем раньше мы отсюда уйдем, тем быстрее найдем стоянку!
    Гризли недоверчиво помотал головой и взялся за весло. Повторялась типичная походная ситуация: я устал и хочу причаливать, а Паумен желает найти хорошую стоянку.

    *

    В пылу разговора мы еще и налетели на камень; пришлось долго сползать с него проверенным способом. Затем Паумен указал на далекую скалу.
    - Там должна быть стоянка, - уверенно заявил он.
    Столь категоричное суждение показалось мне сомнительным. Однако, Паумен так часто оказывался прав, что возразить я не решился. Друзья последовали к предполагаемому "месту".
    По дороге между нами завязался отчаянный спор, чем "сужающееся" озеро отличается от "узкого". Однако, я избавлю читателя от этой перепалки, тем более, что и возникла она лишь из-за усталости.

    *

    Минут через пятнадцать выяснилось, что Паумен ошибся (раз в жизни - и палка стреляет). Далекая скала оказалась негостеприимна, там не было места под палатку. Пришлось идти дальше в надежде на авось; возвращаться назад, да еще против течения, не хотелось.
    Кунье в этом месте своеобразно. С левого берега - довольно дикий лес и стоянок нет. Зато с правого - проходит проселочная дорога. Мест - предостаточно, но все они - незащищенные. Ради интереса мы высадились на одной из полян.
    Тщательный осмотр привел к выводу, что... (скажу стихами)
    Здесь не ночуют туристы,
    Здесь выпивают "машинисты".
    Во-первых, не было хорошего кострища, во-вторых, валялись пластмассовые стаканчики, в-третьих, в помойке присутствовали только водочные бутылки и из-под пива.
    Туристы-водники, все-таки, еще и покушать любят.

    *

    Таким образом, оставалось лишь одно место - показавшийся впереди мыс. Позже оказалось, что это был сильно вытянутый остров, перегородивший и без того узкое Кунье. После него водная артерия практически превращалась в речку.
    Путешественники причалили. Гризли пошел на разведку и выяснил, что остров представляет собой идеальное место для стоянки. Сначала - скромная полянка, затем - большое вытоптанное пространство, посредине которого возвышался столик.
    Чувствовалось, что здесь ночевала не одна сотня туристических групп.

    *

    Конечно, второе место, по всем параметрам, относилось к "центровым", то есть, удобным во всех отношениях, предназначенным для большой группы людей. Есть у нас теория, что "центровые" стоянки лучше не занимать, иначе могут возникнуть конфликты. (Существует, кстати, целая наука - "походная конфликтология", как-нибудь расскажу и об этом).
    Однако, сегодня не было выбора. Вскоре начинались пороги, проходить которые поздно вечером не имело смысла.
    - Останемся, - твердо решил Гризли. - В конце концов, поступим не по научному.

    *

    Ощутимым недостатком стоянки явилось полное отсутствие дров. Мне пришлось плыть на байде на другой берег и там собирать сушняк.
    Кроме того, Гризли долго благоустраивал кострище, над которым кто-то сильно поиздевался. Ну, действительно, каким надо быть уродом, чтобы бросить в огонь стеклянную бутылку из-под пива? Зачем (как мне показалось, намеренно) разбирать все кострище? Может быть, это таким способом местные боролись с туризмом?
    В любом случае, мне пришлось все делать заново. С трудом, но получилось.

    *

    В это время Паумен прогулялся по острову.
    - Грибов - дикое количество! - несколько оторопело сказал он. - Большую часть я просто не взял. Такого в Ленинградской области еще не было!
    И, действительно, последние два года мы оставались практически без грибов. А тут - можно было организовывать крупномасштабные грибозаготовки.
    - Я видел трубопровод, - сообщил Паумен еще одну новость. - Так что пороги - примерно через километр. Рядом с трубопроводом какие-то камни, где довольно много людей...
    - Странные места, - задумался Гризли. - По карте - совершенная незаселенка. А все признаки указывают на обратное. Я вот, дрова собирал на том берегу; он - довольно исхожен.
    - Может, садоводство недавно сделали? - предположил Паумен.
    И еще одна феноменальная особенность Куньего - за время нашего пребывания на озере мы не видели ни одной лодки. Что это, совпадение? Ведь должны же быть рыбаки на Куньем!

    *

    До наступления темноты мы чувствовали себя несколько скованно. Я обнаружил, что на остров легко пройти с другого берега: там была протоптана основательная тропа и переброшено два бревна.
    - Завтра встаем в десять, - сделал правильный вывод Паумен. - Долго здесь оставаться не хочется.
    Путешественники поставили будильник и почти все вещи затащили в палатку.
    Зачем? Ответ прост: лучше держать пожитки поблизости в многолюдных местах. К сожалению, российский народ - весьма вороватый, как бы антипатриотично это не звучало.

    *

    А поужинали мы отлично. Я ел огромными кусками белые грибы, которые казались необычайно вкусными. Часов до десяти путешественников слегка донимали комары, но затем - стало похолоднее и кровососы куда-то испарились.
    Тем временем, на Кунье опустилась ночь. На небе стали зажигаться звезды. Паумен вынес две свечки из палатки и мы начали пить вино "Каберне". Попутно путешественники рассуждали, какой сегодня замечательный день, как много интересного мы увидели. И что ни каждый богатый человек может себе позволить такой роскошный ужин при костре, свечах, с вином, на красивейшей природе и без людей.
    В походе, друзья мои, существуют прелести, которые не так-то просто купить или изведать. Как пела легендарная группа "Битлз": "Can't buy me love"!

    День седьмой. Пороги озера-реки Кунье

    Утро началось более лениво, чем в предыдущий день. Я опять встал первым, но вместо немедленного приготовления кофе, решил искупаться. Требовалось придти в себя.
    Пробуждение в походе, первые полчаса бодрствования - не самые приятные: мышцы болят и сознание, что весь день предстоит физически напрягаться, не радует. Тело, еще не проснувшееся, да и спавшее не в самых лучших условиях, протестует. Поэтому с утра, повторю еще раз, необходимо купаться.
    Вода была по-настоящему холодная и удовольствия я не получил. Зато проснулся.

    *

    Путешественники неспешно позавтракали остатками колбасы и сыра, купленными в Гвардейском. К этой "гражданской" пище крайне неравнодушен Малышкас. Интересная черта собаки: когда мы едим гречневую кашу с грибами и тушенкой, пес довольно безразлично за этим наблюдает, но стоит ему унюхать запах колбасы, так сразу и рвется к столику.
    Несмотря на утреннюю вялость, собрались мы достаточно быстро. Полпервого Паумен и Гризли уже были на воде.

    *

    Перед отъездом друзья еще раз перечитали описания. Из обоих документов следовало, что трудности нам предстоят немалые. Порог на Куньем составляет около семисот метров; проводка невозможна, ибо глубина каньона больше человеческого роста. Обнос тоже маловероятен: с нашим-то скарбом и труднопроходимым рельефом местности.
    - На месте разберемся, - сделал общий вывод Паумен. - Главное: все препятствия осматривать заранее.
    Кстати, еще один походный совет: составляйте маршрут так, чтобы самый тяжелый участок пути приходился на вторую половину путешествии. К этому времени вы уже освоитесь в походе, и продуктов (а следовательно, тяжестей) будет значительно меньше.

    *

    Путь по сужающемуся Куньему мы шли очень медленно. Фактически, нас несла река. Течение все усиливалось и усиливалось, а проход на большой скорости увеличивал возможность напороться на камень.
    Перед трубопроводом друзья остановились.
    - Похоже, все хуже, чем ожидалось, - произнес Паумен.
    - Это почему же? - подивился Гризли.
    - У Плечко сказано: "через 500 м от трубопровода - порог", - пояснил мой товарищ. - А нам и здесь не пройти.

    *

    И действительно, вопреки описаниям, пройти под трубопроводом невозможно - очень низкая вода. Все, чего я мог добиться этим безумным поступком - окончательно ободрать единственную старенькую байдарку.
    Паумен с Малышом высадились и перешли через трубу, которая заодно выполняла функции моста, а я уподобился бурлаку. Окончательный вариант проводки сверху-вниз: обматываешь себя веревкой от байды, разворачиваешь судно и постепенно спускаешься по воде, удерживая лодку за нос. Если ее вырвет из рук, тело "проводника" послужит аварийным стоп-краном.
    Дополнительная трудность заключалась в том, что сразу за бурным течением шла глубина. Следовало влезть в лодку на стремнине. С большим трудом мне удалось выполнить это условие. Единственный минус - воду из второго сапога я вылил прямо в байду. Надеюсь, читатель мне это простит?

    *

    Все время прохода по Куньему течение усиливалось. Каким стало сейчас? Километров семь-девять в час. Мы решили, что дальше на лодке пойду я один, а Паумен с Малышом проследуют по берегу. Как выяснилось позже, мы совершили двойную ошибку.
    Во-первых, можно, хоть и сложно, втроем проехать, во-вторых, если уж обходить, то по правому берегу. Левый оказался буреломным. Будущие покорители Куньего, учтите эти нюансы!
    Неудобства путешествия по берегу в полной мере ощутили Паумен и Малышкас. Но если моего товарища это совершенно не обрадовало, ротвейлера, наоборот, привело в дикий восторг. Наш поисковик обнаружил птичье гнездо (все-таки, дикая местность!) с яйцами и застыл над ним. Паумен отогнал собаку и они двинули дальше.

    *

    Я же прошел короткий участок достаточно быстро. Зато мне пришлось минут десять ждать своего товарища на небольшом разливе, прибившись к берегу.
    Сразу после трубопровода Кунье окончательно превратилось в речку. Грести там вообще не следует, надо только изредка табанить и стараться не налетать на выступающие камни, которых предостаточно. Если выразиться витиевато, их количество достойно лучшего применения, чем быть разбросанными по всему руслу.
    Однако, одному на байде - значительно легче, чем втроем. Нос у лодки задран и многие камни можно пройти безболезненно.

    *

    По пути Паумен опять нашел грибы, но нас это мало занимало. Путешественники приближались к порогу. Выглядело это следующим образом.
    Я стоял на воде, закрепившись за какой-нибудь сук или камень, а Паумен шел вперед и осматривал русло. Затем мой товарищ кричал: "Гризли, плыви!" и я довольно быстро преодолевал очередное расстояние.
    Понимая, что настоящие трудности - впереди, я на этих коротких участках отрабатывал маневры на скорости, то есть, табанил и пытался максимально быстро развернуть лодку. Это - весьма проблематично: не успеваешь опустить весло в воду, а уже пройдено несколько метров вперед.
    Походный совет тут такой: для поворота (предположим, влево) не делать гребок справа, а табанить слева. Затем гребком с другой стороны выравнивать лодку. Главное преимущество - поворот совершается быстро.

    *

    После пятисот метров такого передвижения, левый берег стал практически непроходим и Паумен встал. Надо было перебираться на правый, но усадить Малыша на течении - очень сложно.
    - Вези меня одного, - наконец, решил Паумен. - Малый сам переплывет.
    Так мы и сделали, хотя Гризли и сомневался.
    - Он там останется! - переживал я. - Придется опять за ним плыть!
    - Посмотрим, - возражал Паумен. - Должен поплыть!
    Один лишь Малый помалкивал, наблюдая за развитием событий.

    *

    Я вместе с Пауменом пересек речку и заплыл в небольшую бухточку. "Московская Застава" так пишет об этом месте: "ориентир начала нижней части порога - монолитная плита со ступенью на правом берегу". Там была суводь. (Объясняю для "чайников" - место у берега или за камнем, где нет течения).
    Оказавшись на спокойной воде, мы обернулись на собаку.
    - Ну, давай, Малышок, - подбодрил нашего пассажира Паумен.
    И Малый тотчас бросился в воду. Пес героически пересек бурлящее Кунье и оказался на одном берегу с путешественниками.
    - А ты не верил в собаку! - укорил меня Паумен.
    - Друзья познаются в беде, - ответил я вполне искренне.

    *

    С этого места и начался настоящий порог, вернее, самая сложная нижняя ступень. Она составляет около 300 метров. Именно здесь, в небольшой бухте советую чалиться будущим покорителям Куньего. А для малышей и первоклассников объясню значение слова "чалка". Чалка - место для причаливания лодки.
    Я оставил байдарку (она надежно встала на камне, окруженная красивыми кувшинками) и мы пошли осматривать порог.

    *

    Метров через двадцать идет первая преграда - бурная ступенька высотой в метр. Если бы я до этого не прошел Градуевский порог (который теперь казался детской забавой), то, наверное, побоялся проходить столь сложное препятствие.
    Но, с другой стороны, иного выхода не было. Обнос был по плечу разве что Плечко, пробираться вдоль берега и без вещей довольно сложно; стоят большие полутораметровые камни, через которые (и на которые) следует перелезать (и залезать); поваленные деревья.
    Мы преодолели еще метров сто, изучая особенности порога. По всей длине идет бурное течение, байду мощно несет вперед по узкому каньону, ибо берега - скалистые. Временами из воды торчат камни, которые следует обходить, временами - небольшие перекаты и водовороты.
    Одним словом, хорошая трасса для экстрималов!

    *

    Путешественники условились так: я иду назад и прохожу препятствия, а мой товарищ выбирает место для чалки. Там я высаживаюсь (с помощью Паумена, разумеется), и мы идем смотреть следующий участок порога.
    По пути назад я надолго остановился перед ступенькой. Наконец, решил, что проходить ее надо по правой стороне, а затем резко сворачивать еще правее, ибо сразу после ступеньки из воды выпирает внушительный камень. Через этот "жандарм" с оглушительным шумом течет вода, а мне не хотелось последовать ее примеру.

    *

    Гризли сел в байду, выгреб на середину протоки, немного потабанил и... пошел в порог. Время для размышлений закончилось.
    Ступеньку я преодолел удачно - лодка прошла по самому глубокому месту. Перед грозным камнем резко и довольно лихо повернул. Однако, я не учел, что байда - длинная: повернув носом, рискуешь задеть за камень бортом. Нос лодки ушел далеко вправо, но середина и корма еле-еле успели развернуться; (ведь, кроме силы гребка, толкающего лодку, надо учесть и силу течения).
    Слава богу, повезло! Я прошел буквально в сантиметре от камня, просто проскользнул рядом с ним. Долю секунды с ужасом смотрел на борт байды и думал: "Только бы не задеть!". Боюсь, могла бы повториться история с "Титаником".

    *

    Дальнейшее преодоление препятствий воскресило в моей памяти строчку из М.Ю. Лермонтова "и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой".
    Где-то я прокатился по камням, где-то вывернул, где-то затабанил. На такой скорости события, во многом, происходят независимо от гребца. На все невозможно среагировать, а некоторые подводные камни просто не видишь. Так, один булдыган я миновал совершенно случайно; огибая другой, несколько черканул об третий и тут увидел впереди Паумена, который кричал: "Гризли, сюда"!
    Несколько преждевременно я стал поворачивать (возможно, следовало табанить и сбивать скорость). В итоге, носом вписался в место, где стоял Паумен. Мой товарищ схватился за нос (если по науке, то за форштевень) и чалка состоялась.

    *

    Но не тут-то было! Так как байда вошла на чалку под углом, корму под напором течения стало разворачивать. Замаячила перспектива уйти "задом наперед" в неизвестный порог. Паумен, конечно, держал лодку за нос, но помешать развороту не мог.
    Я уперся веслом в ближайший камень, который был довольно глубоко, и безуспешно пытался выправить корму. Но, как только я вынимал весло, чтобы сделать новый толчок, лодку снова разворачивало.
    В итоге, я вертелся на одном месте, просто теряя силы. Но это было еще полбеды.
    Все это время Гризли отчаянно причитал:
    - Паумен, ну что ты делаешь?
    - Меня же уносит!
    - Черт, ну что делать?!
    - Ну что же делать, Паумен?
    - Уносит меня!
    Мои причитания не способствовали конструктивному решению проблемы. Поэтому даю один из главнейших походных советов - никогда не паникуйте в критических ситуациях!

    *

    Спас меня от неминуемой гибели Паумен. Он потянул нос байды на себя и бросился в воду. Очутившись в воде по пояс, мой товарищ схватил разворачивающуюся корму и притянул к себе. Таким образом, байда встала параллельно берегу.
    Что интересно, следом за Пауменом в воду бросился Малышкас. Наш славный пес мало чем мог помочь путешественникам, но его героическую, пусть и бестолковую, акцию мы высоко оценили.
    Дальнейшие события развивались так: Паумен оставался в воде, удерживая лодку, а я выскочил из байды и привязал корму к ближайшему дереву. После этого мой мокрый товарищ вылез на берег.

    *

    Наверное, опытные байдарочники тихо посмеются, читая эти строки. Однако, у меня до сих пор нет рекомендаций, как следует чалиться на бурном течении. В описаниях сказано "тщательно выбирать места для чалки". Но как?
    Один мудрый походник так прокомментировал нашу ситуацию: "Я бы старался подойти к берегу впритирку". Увы, это было практически невозможно, слишком изрезанный берег с множеством камней. Очень легко ободраться, после чего байду снова вынесет на бурное течение.

    *

    Впрочем, все это - лирика. Порог еще не был пройден до конца, поэтому Паумен и Гризли исследовали следующий участок. Скажу лишь одно - легче не стало. Мы прошли метров тридцать, когда открылось, пожалуй, самое сложное препятствие похода - метров десять наибурнейшей воды и течения.
    К сожалению, эти слова мало что говорят читателю. Подобные пороги надо видеть собственными глазами. Бурная вода - это сильнейший водоворот, течение - это лихая стремнина. Как я потом узнал, на 700 метрах порога общий перепад составлял 200 метров. Здесь мы имели наклон в сорок пять градусов.
    - Что ты уставился на эту воду? - наконец, сказал я сам себе. - Иди смотри, что дальше.

    *

    Однако, детально осмотреть все повороты, тонкости русла, камни - просто невозможно. Не везде можно выйти к воде, а даже если бы можно - все-равно не запомнить. Мы прошли еще метров сто пятьдесят, когда впереди открылся мост - конец Куньего.
    Под ним находился супер-порог (по описанию "Московской Заставы" - третьей категории сложности). Я преодолел по берегу последние метры и вышел на середину моста.
    - Вот это да! - только и смог вымолвить Гризли.

    *

    И, действительно, порог под мостом был непроходим. Возможно, легендарный Плечко и прошел бы преграду, но на бронированной байдарке и в бронежилете. В любом случае, каска бы ему понадобилась. Обыкновенную же байдарку (то есть, свою) любой цивилизованный водник пожалел бы.
    Порог начинался метровым камнем, который более чем наполовину торчал из воды. Сразу за ним следовала метровая ступенька. Вариантов прохода препятствия существовало два: 1) с размаха врезаться в камень, и тут же сломать байде нос, 2) с размаха нырнуть в ступеньку и сломать байду пополам.
    К тому же, за первым препятствием шла двадцатиметровая гряда торчащих из воды камней; своеобразная каменная терка, где можно было стереть в клочья любую байдарочную шкуру.

    *

    - Невозможно, - развел я руками, оглядев порог. - И даже не страшно, а просто - невозможно.
    - Будем делать обнос, - согласился Паумен. - Тебе надо только последний участок пройти.
    - Да, - подтвердил я и мы побрели к порогу.
    - В такую воду порог никто никогда не проходит, - на всякий случай добавил я. - Разве что в каске. А вот ее-то у меня и не нет...
    - Плохому танцору, - догадается читатель, - всегда ботинки жмут.
    Не буду разубеждать вас, дорогие мои!

    *

    Путешественники выбрали место для второй чалки и я пошел на порог. Отступать-то было некуда! Я добрался до байды, отвязал корму и вышел в Кунье. Лодку почти сразу понесло в стремнину, даже времени сориентироваться особо не было.
    Десятиметровый "бурнас" я, честно говоря, преодолел на авось. Когда препятствия следуют одно за другим, лавинообразно, страх куда-то исчезает. К тому же, никаких возможностей для маневра не было. Я просто пошел по самому широкому течению и почти весь порог проскочил без повреждений.
    В конце было мельче и поверхность воды повторяла очертания стиральной доски больших размеров. Я надеялся, что меня так разгонит на первых метрах, что пронесет и по "стиральной доске". Так и вышло.

    *

    Я лишь почувствовал, как по дну лодки пару раз черканули какие-то валуны. Бум-бум - и больше ничего. Скорость я развил в тот момент колоссальную и она играла мне на руку.
    Дальнейший путь зафиксировался в памяти чередой моментальных ярких снимков: взмах левой рукой, разворот, мимо камня, хлоп - на камень, еще один обогнул, тут вписался - и так далее, с калейдоскопической сменой кадров.
    Тебя несет на стремнине и ты отдаешь свою судьбу на волю случая; произносишь некое заклинание - "авось пройду, байда должна выдержать". Так, собственно, и получилось.

    *

    Наконец, я увидел Паумена. Мой товарищ стоял на берегу и кричал традиционное: "Сюда, Гризли, сюда!".
    (Кстати, потом Паумен "вспоминал", что у меня в тот момент было совершенно дикое лицо.
    - Надо было сфотографировать, - парировал я. - А так твои утверждения - голословны!
    - Если бы я стал тебя фотографировать вместо того, чтобы удерживать, - сообщил Паумен, - твое лицо стало бы по-настоящему диким).

    *

    Во второй раз я "чалился" не лучше, чем в первый. Впрочем, непонятно, как можно зачалиться иначе? Табанить нет ни времени, ни целесообразности: несет очень сильно, резко не затормозишь.
    В итоге, я традиционно воткнулся носом в выбранное Пауменом место. Корму опять начало разворачивать. На мое счастье, сбоку оказался подводный камень, который перекрыл ей путь. Я удачно прижался к нему бортом - и лодку зафиксировало.
    - А если бы кормой понесло на порог под мостом? - спросит любопытный читатель.
    О такой перспективе я и думать не желаю.

    *

    Таким образом, прохождение Куньего было закончено. Разумеется, это стало ярчайшей страницей похода. Путешественники даже не подозревали, что в Ленинградской области могут быть такие речки-озера.
    - Да, - воскликнул Паумен. - Это было круто!
    - Кунье - это сила! - добавил я.
    Тут мы сделали небольшую паузу.

    *

    Кстати, и я должен сделать паузу, чтобы читатель отдохнул от напряжения, а автор - от подробного описания.
    Лучше всего для перерыва использовать цитату из Владимира Станиславовича Сибирцева. Текст посвящен Ладоге, но какая разница?! Главное, что речь идет о водном путешествии:
    " ...И лучше всего притом (по крайней мере, если судно твоё - байдарка), чтобы буря подходила сбоку. Тогда (коли хорошо задраен) только знай, подставляя волнам борт, цепляйся за каждую из них веслом и с одной и (когда пройдёт) с другой стороны, не шарахаясь, а наоборот, приникая к водяной горе, как к другу дорогому - и можешь плыть так хоть весь день... если, конечно, сил ворочать веслом достанет (ну да, тут, как раз, и нужны опыт и сноровка, чтобы не руками на весло налегать, а всем телом, да и не налегать вовсе, а именно что за воду цепляться, не обращая внимания на то, что пенный гребень иногда может тебя самого и с головой накрыть). Только не вздумай, даже когда доберёшься наконец до берега, жаться к нему, особливо если это скалы, с наветренной стороны - размажет, и костей не соберёшь - а ищи хотя бы небольшой подветренный кусочек и тогда уж приставай со спокойной душой, обустраивайся на суше и, когда разгорится наконец костёр, и забулькает на нём котелок с похлёбкой, можешь начать переживать в полной мере всё то, что только что приключилось с тобой"...

    *

    Ну что, релаксировались?
    Тогда поехали дальше...

    *

    Путешественникам предстоял обнос. Идти было не так уж и долго, метров сто двадцать; однако вытащить байду из речки оказалось тяжело. Гризли, разгоряченный прохождением порогов, попытался по-молодецки поднять лодку, в которой плескалась вода, на высокий берег. В итоге, путешественники чуть не надорвались.
    - Гризли, ты соображаешь, что делаешь? - возмутился Паумен. - Куда ты гонишь?
    Вместо ответа я пробурчал что-то невнятное и принялся разгружать лодку.
    Только когда я вынул оттуда вещи и вылил всю воду, байдарку стало возможно затащить на береговые камни. Когда мы это сделали, на друзей навалилась такая усталость, какую, пожалуй, мы не ощущали все путешествие.

    *

    Интересно, что места, которые на карте обозначены, как незаселенные, изобиловали всякими случайными грибниками. Один из них шел через мост-трубопровод, когда я проводил байду, и сильно испугался Малыша. Другой встретился в лесу, когда я короткими переходами преодолевал Кунье. Но самую большую неприятность доставили две женщины на обносе.
    Путешественники оставили вещи в лесу, дотащив до моста только байдарку. Затем Паумен с Малым остался, а Гризли принялся носить вещи. Наконец, настала предпоследняя ходка.
    Я схватил пакет с вещами, бутылку с водой и направился по привычной тропе обноса. Не прошел я и трех метров, как увидел идущих навстречу женщин с корзинками.
    - Грибы! - вспомнил Гризли. - Я же оставил у Куньего грибы, а женщины возьмут!
    Пришлось срочно разворачиваться, идти назад и нести все оставшиеся вещи в один прием.

    *

    У моста тоже встретилось немало публики. Пока мы паковали байду, к бухте подъехала машина. Из нее вылезла толстая тетка в очках.
    - Вы отплываете? - любезно поинтересовалась она.
    Малышкас неадекватно ответил трехэтажным лаем.
    Минуты через три мы отчалили, и машинисты радостно оккупировали бухту. Очевидно, они хотели устроить комфортабельную рыбалку экстракласса.

    *

    Гризли же настолько устал, что готов был все оставшиеся пороги проходить без всякого осмотра.
    Так я и сделал, преодолев один сразу за мостом. Разворачиваясь, чтобы посадить Паумена и Малого, я ободрал лодку о ветки затонувших деревьев.
    Очевидно, все бревна (деревья, ветки, всевозможный сушняк) Кунье несет по своему руслу до порога под мостом. Далее быстрое течение прекращается, и стволы-путешественники валятся в одну кучу.
    Совет для будущих покорителей озера: будьте осторожны в этом месте.

    *

    После моста река широко разливается и превращается в озеро Большое Лисицынское, а вскоре опять следует узкое русло. Идти там надо очень внимательно: низкая вода и множество подводных камней.
    Путешественники медленно пробирались через каменные завалы, словно по минному полю, поэтому нигде не сели на мель. Чуть дальше находится поселок Озерное, на карте обозначенный как нежилой. Очевидно, здесь располагаются дачи и зимой, действительно, народу нет. Однако назвать поселение "нежилым" у меня язык не поворачивается.
    Народу здесь летом - предостаточно. Нам встретилось немало рыбаков на деревянных и резиновых лодках. Ни одного байдарочника мы не обнаружили.

    *

    Перед Озерным располагался последний порог. В бухточке я высадил Малыша и Паумена и, даже не осматривая препятствие, решил идти. Это было несколько рискованно.
    Преграда отказалась сложной, хотя у Плечко и названа "небольшим порожком". Нигде я не летел на байдарке с такой скоростью, как по этому "порожку" и чудом вписался в русло, два раза с силой ударив веслом по близлежащим камням.
    Этим прохождением (казавшимся очень удачным со стороны) и закончилось наше общение с бурной водой.

    *

    Озеро Большое Лисицынское - длинное и узкое, с небольшим течением. Путешественники, устав от сурового перехода, шли медленно.
    В Лисицынском немало красивых камней, возвышающихся из воды, но еще больше - деревянных строений. Последние, по-видимому, возведены без всякого разрешения властей, по принципу: "Хочешь строить? Строй!"

    *

    По окончанию озера мы не свернули на порог у финской мельницы, как настаивали оба описания, а углубились в нехоженые водные пути озера Малое Лисицынское. Причины этого поступка весьма прозаичны - в двух-трех километрах располагается садоводство "Локомотив", где мои родители имеют свои шесть соток.
    Таким образом, мы шли на свой последний привал.

    *

    Этот небольшой участок леса, огороженный с одной стороны железной дорогой (дизель "Выборг-Каменногорск") и с трех других - водой, является одним из самых труднодоступных в данном районе.
    Путешественники направились к "Бухте", нашей "пешей" стоянке, куда человек просто так вряд ли выйдет.
    - По крайней мере, нас там не потревожат, - заявил Гризли.

    *

    Однако, сначала в Бухту надо было высадиться. Это оказалось совсем непросто. Друзья с большим трудом пробились сквозь камыши к берегу и нечеловеческими усилиями вытащили Малышкаса из байдарки. Затем - и саму байдарку.
    Пес очень обрадовался, узнав знакомые места. Этот выборгский лес - вотчина Малыша, тут прошли его детство и юность. Ротвейлер воспринимает "выборщину" как свою вторую Родину. Глупый Малышкас здесь с удовольствием прыгает и карабкается по камням, которые в любом другом месте обходил бы стороной.

    *

    Итак, что представляет собой Бухта? Это выступающий камень, высотой метров десять-пятнадцать, который при желании можно назвать и скалой. Камень-скала имеет три ступеньки, на последней из которых ставится палатка. Процесс обустройства в Бухте оказался гораздо тяжелее, чем на обычных походных стоянках.
    Сначала пришлось вырубить несколько кустов, чтобы иметь возможность затащить вещи наверх. Потом мы долго устанавливали палатку на камнях, вместо колышков используя булдыганы.
    Наконец, выяснилось, что вода в Бухте - сильно заросла ряской и лучше брать воду для еды в другом месте.

    *

    - Ничего, Паумен, - произнес крайне усталый Гризли, когда мы сделали основные дела на острове. - Бухта будет "окультурена".
    - Надеюсь, - ответил не менее уставший Паумен. - Главное, что мы прошли весь маршрут. А остальное приложится.
    Плюнув на все трудности и неприятности, друзья сделали ужин с грибами и с удовольствием поели. Затем при свечах выпили последнюю бутылку вина и заснули, надеясь на следующий день хорошенько отдохнуть.
    Гризли намеревался активно писать походные записи, а Паумен - собирать грибы, которых вокруг было видимо-невидимо.

    День восьмой. День дождя

    Разбудил меня ровный шум дождя. Времени было десять часов утра.
    - Идет с пяти, - сообщил Паумен. - Я убрал часть вещей под палаточный тент.
    Ситуация складывалась не очень приятная. В надежде переждать непогоду, друзья решили еще немного поспать.

    *

    В следующий раз я проснулся в двенадцать и вылез из палатки по нужде. Все небо было затянуто тучами, вокруг царила однообразная серая мгла. Сверху отвесными и полноводными потоками лил дождь. Никаких просветов не наблюдалось.
    - Посплю еще, - решил я и вновь задремал.

    *

    Через некоторое время стало ясно, что больше спать просто нет сил. Все-таки, палатка - не самое удобное место для длительного лежания: то руки, то ноги затекают, а под конец у меня еще и заныла спина.
    - Сколько времени? - в очередной раз поинтересовался я у Паумена.
    - Без пятнадцати два, - последовал неутешительный ответ.
    Тут остатки моего сна улетучились. Похоже, дождь зарядил всерьез и надолго.

    *

    Надо было как-то оценивать сложившуюся ситуацию. Особо напрягаться и преодолевать трудности нам не хотелось. В конце концов, поход был практически закончен. Однако, следовало что-то делать, не лежать же в палатке целые сутки?
    Для начала мы поели орехов. Кстати, это был фундук, привезенный из Туапсе. Очередной походный совет - берите в лес орехи и сухофрукты. Это отличное энергетическое питание, которое не надо разогревать и готовить; оно вполне способно помочь в сложной ситуации. По крайней мере, мы утолили голод.
    После трапезы, в которой поучаствовал и Малышкас, друзья еще немного полежали, слушая шум дождя. Стихия не унималась.

    *

    Гризли все же решил натянуть тент над кострищем, что не сделал вчера из-за усталости и лени. Я отобрал у Малышкаса плащ-палатку, а затем надел резиновые сапоги, которые были совершенно мокрыми после вчерашних проводок. Пес был явно недоволен такой конфискацией, мы всегда накрывали плащ-палаткой собаку на ночь.
    - Надо же когда-то использовать плащ по назначению, - попытался объяснить я Малышу.
    Он не согласился, но тактично промолчал.

    *

    Когда тент был поставлен, Гризли озарила блестящая идея.
    - Может, мне сходить к родителям в садоводство? - предложил я. - Возьму пустой термос, принесу оттуда горячего кофе. Заодно попрошу какую-нибудь еду.
    Дело в том, что разжечь костер в таких условиях представлялось маловероятным. Сухих дров у нас не было, а в лесу все промокло насквозь. На всякий случай я походил вокруг, заглядывая под большие камни, но обнаружил там лишь несколько сухих веточек.
    А родителям, кроме всего прочего, надо было сообщить, что мы приплыли и завтра собираемся ехать домой.

    *

    Паумен с моим планом согласился.
    - А как выйти из Бухты? - спросил я напоследок, ибо в лесу ориентируюсь не очень хорошо, да и не считаю нужным, так как всегда хожу с лучшим в мире ориентировщиком - Пауменом.
    - Надо держаться воды, - ответил мой друг. - Дойдешь по тропке до сломанной березы и сразу влево. Тогда выйдешь на финскую дорогу.
    - Все понял, - бодро ответил я и беспечно отправился в путь.

    *

    Схватив в руку мешок с термосом, Гризли энергично потопал по петляющей тропке. Через пару минут выяснилось, что я полностью промок. При такой погоде было невозможно остаться сухим: временами приходится идти через бурелом, отодвигая ветки, забираясь на камни, и с каждого дерева, с каждой ветки обрушиваются потоки воды.
    Я прошел довольно далеко, но поваленного дерева мне почему-то не встретилось. Однако это не сильно расстроило.
    - Зачем лезть в болото? - здраво рассудил я. - Обойду эту трясину справа и выйду на дорогу в другом месте.

    *

    Через некоторое время легкое беспокойство все-таки проникло в мое сознание, ибо места вокруг были совершенно незнакомыми. Тем не менее, я решительно двигался вперед. Наконец, вдали показался очевидный просвет.
    - Озеро Смирновское! - с облегчением догадался я. - Ну, ничего. Немного поплутал, зато все-таки вышел.
    Каково же было мое изумление, когда вместо Смирновского мне открылась незнакомая водная гладь. Тут я понял, что окончательно заблудился. Это неприятное открытие соседствовало с чувством вины, ведь Паумен и Малышкас дожидаются меня с кофе, а я тут заплутал, как последний лопух.

    *

    Мало на что надеясь, я подошел к озеру. Пару минут бесцельно осматривал окрестности, пока меня не озарило. Я вдруг сообразил, что берег, который виднелся метрах в двухстах слева, это и есть место, куда мы вчера ходили за водой. Получилось, что я вышел из Бухты, сделал изрядный круг и, развернувшись на 360 градусов, возвратился назад.
    - Не так уж и плохо, - утешил я сам себя. - Хотя бы не сильно заплутал.

    *

    Добравшись до знакомого берега, я перешел через холм и увидел нашу палатку. Это меня очень обрадовало, ибо по пути в голову стали лезть тревожные мысли, как бы в очередной раз что-то не перепутать.
    - Паумен, я заблудился, - заявил я по возвращению. - Мне не пройти через эту чащобу. Может, ты меня проводишь?
    - Я думал, ты уже подходишь к даче, - расстроился Паумен. - Придется тебя проводить.
    И мой товарищ как был, в двух свитерах и куртке, повел меня к финской дороге. Малыша мы предусмотрительно заперли в палатке, ибо мочить еще и собаку - совершенно не хотелось.

    *

    Очень скоро я понял, что выбирался из Бухты совершенно неправильно. Но и правильный путь был чрезвычайно тяжел - выяснилось, что следует идти по самым непролазным местам, держась берега озера, иначе - тотчас заблудишься. Кроме того, открылась другая малоприятная истина - до финской дороги ОЧЕНЬ далеко!
    Не стоит и говорить, что мы совершенно промокли. По пути росли в огромном количестве красные, белые и подберезовики, но мы проходили мимо. В сложившейся ситуации было не до грибов.

    *

    Наконец, Паумен вышел к ориентиру, большой сломанной березе.
    - Теперь - в чащу! - скомандовал мой друг и мы полезли в глухое болото.
    Поваленные деревья, густорастущий кустарник и высокие камни встречались в изобилии на нашем пути, но Паумен упорно вел меня через все эти дерби. В итоге, как мне показалось, каким-то чудом, путешественники оказались на тропе, ведущей к финской дороге.
    - Ну, ладно, дальше доберусь сам, - заверил я Паумена.
    - А вернуться-то сможешь? - спросил мой товарищ. - Дорогу запомнил?
    - Запомнил, - ответил я. - Все-таки назад добираться легче.
    Мы пометили место выхода на тропинку (я положил туда внушительных размеров палку), а Паумен дополнительно подрисовал стрелку, указывающую верное направление в Бухту.

    *

    Гризли же отправился на дачу. Лил дождь и идти мокрым, в плащ-палатке и огромных резиновых сапогах (тоже мокрых) было тяжело. Однако, постепенно дорога становилась все лучше и я вполне сносно добрался до садоводства.
    На даче я провел около получаса, фрагментарно высушился, частично переоделся и с термосом кофе, колбасой, сыром и 250 граммами водки направился назад. До развилки и стрелки дошел без приключений, разве что вновь сильно промок.

    *

    Однако достичь поваленного дерева мне не удалось. Наученный горьким опытом (не обходить болото, иначе заплутаешь на 360 градусов), я мужественно ринулся в самую чащобу. Кончилось это тем, что минут через пять Гризли оказался в непролазной болотине, не понимая, в какую сторону теперь идти. Чтобы читатель не подумал, что записки составляет "профессиональный плут", сообщу, что заблудиться в чащобе - элементарно. А в сильный дождь - в два раза быстрей.
    В итоге, я все-таки вышел к воде, и другим путем, извилистым и длинным, не удаляясь от озера далее, чем на три метра, добрался до Бухты.

    *

    У входа в палатку я увидел совершенно мокрого Паумена, который утешал Малыша: "Ну, как ты здесь? Все в порядке"? Наконец, мой товарищ заметил меня.
    - Гризли, слава богу, что ты не заблудился! - воскликнул Паумен. - Ты видел зеленые бумажки, которые я разбросал?
    - Честно говоря, нет.
    - Значит, шел другим путем, - заключил Паумен. - А я только что вернулся. Я сам заблудился.

    *

    Когда мы простились на развилке, мой товарищ поспешил к запертому в палатке Малышу. Так как береговая линия очень извилиста, Паумен прошел буквально сто лишних метров вправо и оказался у другого болота и другой части озера.
    - До сих пор не понимаю, как это могло произойти, - признался мой друг.
    Таким образом, пока я сидел на даче, наблюдая в окно за разбушевавшейся стихией (дождь превратился в сильнейший ливень), Паумен в двух свитерах, совершенно промокший, пробирался по незнакомым дебрям в поисках палатки.

    *

    - Хорошо, что хватило ума повернуть и пойти назад, - поведал мой друг. - Но больше всего хотелось броситься в воду и поплыть на другой берег, чтобы лучше сориентироваться.
    - Слава богу, что ты это не сделал, - только и смог ответить я. - Пришлось бы потом плыть обратно.
    - Это еще что! - продолжил Паумен. - Я ужасно беспокоился за Малого, вдруг он выберется из палатки и тоже заблудится. И ты не найдешь дорогу до Бухты.

    *

    В итоге, друзья заблудились каждый по разу. Этого было вполне достаточно, чтобы изрядно вымотаться. Часы показывали шесть вечера, усталость одолевала, а дождь тем временем все лил уже тринадцатый час подряд. В такие катаклизмы мы еще не попадали.
    Следовало срочно разжигать костер. Для этого у меня имелось немного коры, керосин и несколько лучин. Все остальное было мокрым. И я начал свой скорбный труд костровода, используя тактику постепенного высушивания мокрых дров и раздувания костра при помощи сиденья от байдарки, то есть, самостоятельно создавая ветер.
    До одиннадцати вечера мы сушили мокрые вещи под тентом у костра, грелись и периодически пили горячий чай.

    *

    Дождь закончился только около девяти. Друзья залезли в отсыревшую, но не сдавшуюся палатку и заснули тревожным сном, ибо завтра надо было каким-то образом выбираться из Бухты. Перед сном мы зажгли все шесть свечек, хоть немного просушили и прогрели палатку.
    Всю ночь у меня сильно болели ноги, ибо я весь день проходил в мокрой одежде. Оба спальника весьма основательно подмокли. Только Малышкас спал в относительно хороших условиях, ибо его плащ-палатку я сумел подсушить у костра.

    Послесловие. Возвращение

    На следующий день мощные грозы чередовались с солнечной погодой. Мы переплыли из Бухты в более удобное место. Затем я разобрал байдарку и упаковал ее абсолютно мокрой. После этого, в два захода, путешественники дотащили вещи до дачи.
    В лесу росло огромное количество красных, белых и подберезовиков. Их было настолько много, что Паумен не выдержал и на вторую ходку все-таки собрал мешок грибов. Мой мужественный товарищ стойко нес его вместе с каркасом от байдарки. Мы едим эти грибы уже второй день в городе и они напоминают нам о тех тысячах (и это не красивые слова, а правда!) благородных грибов, которые еще остались в лесу.
    Уважаемые друзья! Дам последний совет: ходите в походы, но не совершайте глупых поступков и всегда тщательно планируйте свое возвращение. А что касается нас, то трудности последних двух дней не испортили общее впечатление от удачного похода. Но все-таки о них следовало сообщить читателям, что я и сделал.

    Полезные ссылки

    Под занавес повествования любой уважающий себя автор должен сочинить эффектную концовку. Но данные записки - исключительно интернетовское произведение, которое вряд ли напечатают на бумаге. Поэтому в этот раз, вместо заключительного призыва ходить в поход (надеюсь, он ощущался во время прочтения) дам полезные интернетовские советы по чтению.

    Если хотите поставить этому сочинению оценку - вместо "не читать" выберите на свое усмотрение "замечательно" или "очень плохо".
    Если хотите оставить комментарий - нажмите на ссылку "оставить комментарий" в самом начале текста.
    Автор будет признателен и за оценки, и за комментарии и просто за прочтение

    Если хотите прочесть что-то еще о походах: ищите информацию на сайте http://turizm.lib.ru/
    Неплохо начать с сочинения В.С. Сибирцева Дневник: плато Путорана
  • Комментарии: 45, последний от 15/07/2023.
  • © Copyright Медведев Михаил (medvgrizli@yandex.ru)
  • Обновлено: 15/07/2023. 137k. Статистика.
  • Водный:Ленинград и обл
  • Оценка: 4.60*11  Ваша оценка:

    Техподдержка: Петриенко Павел.
    Активный туризм
    ОТЧЕТЫ

    Это наша кнопка